Текст книги "Все тайны Третьего Рейха"

Автор книги: Лин фон Паль

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 29 страниц)

Напротив, Христос евреев не любил.

«Каждый раз, когда появляется что-либо новое и плодоносное, еврей тут как тут, готовый это сожрать, – сказал Гитлер. – Он демонстрирует прямо собачий нюх на все, что может ему хоть чуть-чуть угрожать. Найдя это, он использует всю свою хитрость, чтобы достать это, извратить, изменить природу, суть или, по крайней мере, отвлечь от цели…

Большинство революций, вне зависимости от их начальных целей, развивались под еврейским руководством. Это они инспирируют и ставят все низменные наклонности на службу дьяволу. Вот начало зарождаться молодое христианство, а еврей уже тут как тут. Посмотрите на апостола Павла, который на самом деле Саул (Савл), который учился на раввина. Этот Савл сначала выбрал имя, звучащее по-римски, – Саулус, а затем быстренько переменил имя на Паулус. И это должно наводить на размышления! Кроме того, ведь именно он преследовал молодую христианскую общину с ужасающей жестокостью. Я не знаю – массовый убийца впоследствии, перевоплощающийся в святого… – не слишком ли много чудес для одного человека?..

Много времени должно было пройти, чтобы христианство оправилось от апостола Павла. Какие же мы все-таки доверчивые души! Еврей убивает огромное количество христиан. Затем видит, что остальные от этого становятся только более ревностными христианами. Затем всем известный свет его озаряет, он прикидывается, что перевоплотился, становится в позу, и смотрите: несмотря на то, что он извращает учение остальных апостолов, мы напряженно слушаем его во время проповедей. Простое учение Христа, которое может понять любой ребенок, должно обязательно быть объяснено нам евреем и должно быть добавлено евреями к Евангелиям как пояснение. Сами мы, без пояснений еврея, читать слово Христа не можем!»

Только чистым душам открыта истина, которую нес Христос, добавил Гитлер, «…эти чистые души, их одних надо благодарить за то, что, по крайней мере, часть нашего христианского наследия избавлена от еврейского влияния. Где они сейчас? Где они были раньше? Они и среди высших, и среди низших классов: среди королей и солдат, среди римских пап и среди монахов, среди грамотных и неграмотных, везде. Но не среди только богатых или только умных, не среди жадных и завистливых – здесь царствует еврей. Еврей манипулирует исключительно в духовной сфере, это его вотчина. И так же как всё, до чего он ни касался, обращалось в золото королем Мидасом, так же и каждое прекрасное и значимое слово обращается евреем в грязь и погань. Но для других».

А христианство как Церковь – это извращение евреев, только еврей – по Гитлеру – мог на словах Христа построить Церковь, ввести индульгенции, провозгласить крестовые походы, включая один детский. И Церковь снова станет святой лишь тогда, когда в порядок приведет себя нация, то есть когда она избавится от своего еврейства и уничтожит еврейство в себе. Иначе и внутри Церкви будут войны, которые скрытые евреи (их Экхарт именует криптоевреями) заставят вести между собой верующих людей, христиан. Лютер, например, только перед смертью понял, что его использовали евреи для разделения народов.

«За эти 400 лет, – говорит Гитлер, – много воды утекло. Но нужно отдавать себе отчет: тогда здоровый людской инстинкт был гораздо более выражен, чем в наше время. Тогда недоверие к евреям было у людей в крови. Лютер был такой же, как и все, сын простых людей. Его предрасположение к евреям ничего ему не подсказывало.

Но необходимо учитывать определенную степень наивности, отсутствие мирского опыта, каковые были результатом длительного пребывания в монастыре. Здесь, так же как и везде, справедливо золотое правило: чересчур много учения лишает людей чувства реальности.

Тем не менее, Лютер был великим человеком – гигантом. Как молнией его озарило, и он сразу же стал видеть евреев такими, какими мы видим их сегодня. Но, к несчастью, слишком поздно – они уже нанесли смертельный удар по христианству. Если бы он видел евреев тогда! Если бы он видел их в юности! Тогда он не напал бы на католичество, но напал бы на евреев, которые стояли за католичеством и извращали его… Вместо огульного осуждения всей церкви Лютер в своих зажигательных речах напал бы тогда на истинных виновников зла. Вместо воспевания Ветхого Завета он заклеймил бы его как инструмент Антихриста! И еврей – еврей тогда был бы выставлен во всей его отвратительной наготе, как вечное предупреждение. Еврея бы тогда вышвырнули из Церкви, из общества, из дворцов принцев, из замков рыцарей и из домов граждан. Потому что Лютер имел силу, мужество и преобладающую волю. Тогда Церковь никогда бы не раскололась, и никогда бы не началась ужасная Тридцатилетняя война, в которой пролились реки крови миллионов христиан, в соответствии с желанием евреев».

Правда, соглашаются оба, хуже Ветхого Завета только Талмуд, потому евреи и не любят открывать эту книгу для гоев. Там все расписано, как следует с гоями поступать. Самое печальное, что гои толерантны к иудаистам, а иудаисты гоев ненавидят. Они живут среди них, но гои для них всегда остаются гоями. Последние революции это показали. Еще Достоевский спрашивал, что будет с Россией, когда евреи возьмут в ней власть. И теперь ясно, что сделали евреи, взяв власть. Затем они попробовали сделать то же самое в Германии, только не получилось. И самое забавное, добавил Гитлер, что наивные немецкие рабочие «пытаются с помощью еврея избавиться от тех зол, источником которых является сам же еврей».

Вывод, который сделали оба из столь продуктивной беседы, был таков: «Если еврея не остановить, то он уничтожит всех людей». Экхарт не успел дожить до прихода к власти партии НСДАП, он попал в короткое заключение после мюнхенского «пивного путча» (пивным он был назван потому, что сторонники Гитлера собирались в пивной), там заболел и умер в 1923 году. Но беседа эта не прошла бесследно для Гитлера. В том же 1923 году он уже четко представлял себе, чего его партия должна добиваться и как будет выглядеть государство, которое он построит.

«Задача государства заключается в том, чтобы, начиная с крохотного муниципалитета и кончая высшими органами страны, создать такую организацию, которая полностью обеспечивает торжество принципа личности.

У нас не будет никаких решений по большинству голосов, а будут только ответственные личности. Слову „совет“ мы опять вернем его старое значение. Конечно, у каждого деятеля должны быть свои советчики, но решать он должен сам один.

Мы должны перенести в сферу государственной жизни тот основной принцип, на котором в свое время была построена вся прусская армия и благодаря которому эта армия сумела стать изумительным инструментом всего немецкого народа: власть каждого вождя сверху вниз и ответственность перед вождем снизу вверх.

Это не значит, что тогда мы сможем совершенно обойтись без тех корпораций, которые ныне называются парламентами. Но члены этих корпораций станут действительно советчиками. Пусть они дают советы, ответственность же будет нести только одно определенное лицо, и вместе с тем только оно будет иметь власть и право приказывать.

Сами по себе парламенты необходимы, ибо, прежде всего, здесь люди будут постепенно расти, и таким образом будет создаваться круг деятелей, на которых впоследствии можно будет возлагать особенно ответственные задачи.

Таким образом, наше государство будет выглядеть так. Начиная с общины и кончая главными руководящими органами государства, нигде не будет представительных органов, которые что бы то ни было решали бы по принципу большинства. Будут только совещательные органы, имеющие задачей помогать данному избранному вождю, который и ставит людей на соответствующие посты. В соответствующей области каждый данный деятель несет определенную ответственность совершенно так же, как за свои действия отвечает вождь более крупного масштаба или председатель соответствующей корпорации. Наше государство принципиально не будет допускать того, чтобы по специальным вопросам, скажем по вопросам хозяйственным, испрашивалось мнение людей, которые по роду своей деятельности и образования ничего в этом деле не могут понимать. Вот почему мы свои представительные органы с самого начала разделим на 1) политические палаты и 2) профессиональные сословные палаты.

Чтобы сделать возможным плодотворное сотрудничество обоих учреждений, над нами будет поставлен специальный сенат людей избранных.

Ни в палатах, ни в сенате никогда не будет никаких голосований. У нас будут только работающие учреждения, но не голосующие машины. Каждый член учреждения имеет только совещательный голос, но не решающий. Решает только соответствующий председатель, несущий и ответственность.

Только при неуклонном применении в жизнь этого сочетания абсолютной ответственности с абсолютной властью мы постепенно создадим такую отборную корпорацию вождей, о которой сейчас в эпоху безответственного парламентаризма не приходится и мечтать».

Это совершенно четкий план создания тоталитарного государства. Правда, есть один нюанс, который стремятся не замечать. Принцип абсолютной власти в целом не исключает плюрализма. Гитлер, имея полное право запретить обмен мнениями, этого не сделал. Напротив, хотя его Рейх жил согласно партийной идеологии, внутри самой партии имелись весьма разные течения. Такого единомыслия, как в ВКП(б), не было. Сталин все свел к партийной диктатуре, Гитлер – будучи диктатором не меньше Сталина – принцип личности поставил на первый план. Меньшинство имело возможность высказываться. Конечно, если оно не высказывалось в коммунистическом духе или не подозревалось в еврейском заговоре. Тут речь о принципе личности среди арийского народа. Но до 1933 года план государственного устройства был далеким проектом, перед НСДАП стояли задачи первоочередные.

Какое там государство! Сначала нужно было нарастить силы, обрести сторонников, смять коммунистическую оппозицию и добиться того, чтобы партию поддержала вся Германия. Гитлер знал, что путь это долгий и трудный. И пока что перед ним стояла простая задача: организовать внутри партии отряды, способные защищать национал-социалистов на их собраниях. Уже много раз было, что на собрания приходят провокаторы из коммунистов и начинают потасовки. Тут Гитлер выбрал самый простой и радикальный путь. Из числа физически развитых партийцев он создал боевые отрады. «Чтобы наши штурмовые отряды не превращались в тайные организации, мы сразу же ввели определенную форму одежды, по которой каждый мог узнать члена нашего отряда. А затем и сами размеры отрядов должны были указывать каждому и всякому на то, что дело идет отнюдь не о тайных организациях. Наши штурмовые отряды не должны были прятаться в подполье, а должны были маршировать под открытым небом. Уже одно это должно было сразу положить конец всяким легендам о „тайной организации“. Членов наших штурмовых отрядов мы, прежде всего, воспитывали в полной идейной преданности великим целям движения. Мы ставили себе задачей расширить горизонт каждого штурмовика настолько, чтобы любой из них понимал ту великую миссию, которая лежит на нем. Каждому рядовому штурмовику мы помогали усвоить понимание того, что нашей задачей является создание нового национал-социалистического государства. Поняв все это, наш штурмовик конечно уже не мог видеть свою задачу в том, чтобы убрать с дороги того или другого мелкого или даже более крупного мошенника. И таким образом отпадала опасность, что наши штурмовики станут соблазняться мелкой конспирацией и искать удовлетворения своему активизму в отдельных покушениях».

Гитлеру нравились его штурмовые отряды, он говорил о них с восхищением: «На каждого нарушителя порядка на наших собраниях наши отряды налетали как стая хищных птиц. Они совершенно не считались с количеством противников. Пусть врагов в зале было в десять раз больше, пусть их ранили, пусть убивали – все равно, каждый из этих молодых людей знал, что он выполняет великую священную миссию, что на нем лежит дело защиты нашего великого движения. Уже к концу лета 1920 г. организация этих наших отрядов приняла определенные формы. Весною 1921 г. мы стали формировать из них сотни, которые в свою очередь подразделялись на более мелкие единицы. Это стало совершенно необходимо, ибо тем временем собрания наши стали все больше и больше разрастаться. Все чаще и чаще приходилось нам прибегать к самым большим залам в Мюнхене. В течение осени и зимы 1920–1921 гг. в самых больших помещениях в Мюнхене сплошь и рядом собиралась именно наша аудитория.

Массовые собрания, устраиваемые германской национал-социалистической рабочей партией, все время были настолько переполнены, что каждый раз полиция закрывала двери и объявляла, что зал больше не может вместить ни одного человека».

В том же 1923 году из среды штурмовиков были сформированы и особые отряды – назывались они штабсвахе,или в переводе на русский – охрана штаба. Эти гвардейцы, чтобы отличаться от большинства штурмовиков, разработали для себя особую форму одежды – серо-зеленые мундиры (которые у всех остались после пребывания на фронтах Первой мировой войны), ветровки защитного цвета и черные лыжные кепки. На кепках была изображена особая эмблема – мертвая голова из серебристого металла. На рукаве они тоже носили повязку, только свастика в белом круге на алом фоне была обшита вокруг черной каймой. Правда, штабсвахе просуществовали недолго. Их руководитель, Эрхардт, с Гитлером рассорился и своих людей отозвал. Гитлер создал на месте этих охранных отрядов свою структуру – штросструпп– ударный отряд, который носил его имя «Адольф Гитлер».

Гитлер понимал, что для достижения власти и контроля за соблюдением всех правил внутри партии нужна особая сила: «Я сказал себе тогда, что мне необходима такая личная охрана, которая, будь она даже и немногочисленной, должна быть мне безоговорочно преданной, чтобы охранники, если потребуется, были готовы пойти за меня даже против собственных братьев. Лучше иметь всего 20 человек, при условии, разумеется, что на них можно полностью положиться, чем бесполезную толпу», – вспоминал он спустя годы.

Гитлер в камере крепости Ландсберг после неудавшегося «пивного путча» в 1923 году. Здесь он писал «Mеin Kampf»

Эти штурмовые отряды принимали участие и в очень неудачной попытке взять власть в 1923 году. Попытка провалилась, а Гитлер и Гесс после открытого суда оказались в тюрьме. Если до этого времени имя Гитлера мало кому было известно, то суд сделал свое дело. Противники национал-социалистов собирались устроить показательный процесс, чтобы навсегда свести партию с политической сцены. Однако все оказалось намного сложнее. Гитлер сумел использовать суд для распространения идей своей партии! Себя на этом суде он защищал собственными силами. Само собой, журналисты печатали материалы суда, и высказывания Гитлера пс тому или иному вопросу стали известны всем, кто не поленился купить очередную газету. В отличие от малотиражного собственного издания «Фелькишер беобахтер» газеты имели многотысячную аудиторию.

Гитлер хорошо понимал, что с помощью свободы прессы ему удастся гораздо быстрее ознакомить массы со своими мыслями, чем если бы он оставался на воле. Суд стал той самой, долгожданной, трибуной, с которой будущий фюрер наконец-то смог обратиться к немецкой нации. Организаторы этого суда не понимали, что собственными руками дают Гитлеру тот счастливый шанс, о котором он прежде не мог и помыслить! И Гитлер свой шанс использовал полностью. Он не только расширил аудиторию, он еще и обрел нимб мученика. Ведь для простых граждан Веймарской республики судили патриота, а в покалеченной версальским договором Германии каждый немец, прошедший войну, считал себя патриотом.

«Тот факт, что немцы послушно следовали за Гитлером, – объяснял этот казус Гудериан много лет спустя, – имел тоже свои причины; эти причины были созданы в первую очередь ошибочной политикой, которую проводили державы-победительницы после Первой мировой войны. Эта политика и создавала предпосылки, питательную среду, на которой смогло взойти семя национал-социализма, приведшее к безработице, тяжелым налогам, унизительным передачам части территорий страны другим государствам, потере свободы, отсутствию равенства и военной беспомощности. Пренебрежение четырнадцатью пунктами президента Вильсона во время заключения Версальского договора со стороны стран-победительниц в Первой мировой войне подорвало у немцев доверие к великим державам. Стало быть, человек, который обещал народу освободить его от цепей Версаля, играл в сравнительно легкую игру, тем более что формально существовавшая Веймарская демократия, несмотря на честные стремления, не могла добиться каких-либо крупных внешнеполитических успехов и не в состоянии была преодолеть внутренние трудности в стране».

Человек, посмевший публично заявить о своем отношении к версальским соглашениям и сесть за это (так было для немецкого народа) в тюрьму, не мог не вызвать хотя бы интереса. Очевидно, настроения в поддержку «пострадавшего за Версаль» были так велики, что в заключении Гитлер пребывал совсем недолго, да и заключение было использовано им тоже во благо: Гитлер учился. Благо у него оказался достойный сотоварищ – Рудольф Гесс. Тот открывал книги, о которых Гитлер и представления не имел. И из тюрьмы Гитлер вышел несколько иным человеком, нежели тот, что в нее попал. Он это прекрасно и сам понимал.

Сделал ли Гитлер сам себя, или за этим стояли какие-то силы? Силы, в плане людей, решивших использовать бывшего фронтовика, конечно, хватало. Многие, с кем ему приходилось в эти первые годы сталкиваться, так или иначе желали его использовать. Одни – для развала оппозиции, другие – для достижения собственного благополучия. Умерший от болезни Дитрих Экхарт, специально заводивший с Гитлером беседы по поводу еврейства и прочим актуальным вопросам, надеялся, что оттачивает убеждения Гитлера. Недаром за пару дней до смерти он записал в своем дневнике: «Следуйте за Гитлером! Он будет танцевать, но это я, кто нашел для него музыку. Я посвятил его в „Тайную Доктрину“, дал средства общаться с Высшими Силами. Мы снабдили его средствами связи с Ними. Не скорбите по мне: я повлиял на историю больше, чем любой другой немец».

Конечно, Экхарт вполне мог верить, что дал Гитлеру тайное знание (он был тоже другом Гесса и Хаусхофера), даже и Гитлер мог думать, что Экхарт приобщил его к тайнам. Алистер Кроули, тот и вообще был убежден, что «…они взяли его с улицы, обучили ораторскому искусству, риторике, стратегии и благодаря действию тщательно выверенных доз мескалина вывели его на личного демона», а «…до этого он был неотесанным, заикающимся австрийским идиотом, дешевым богемным художником и извращенцем». Откуда Кроули взял последнее, по поводу извращенца, никому не ведомо. Впрочем, про мескалин – это навряд ли правда. Остается только верное направление мыслей, обучение. Тюрьма как раз и была тем местом, где много времени для чтения и бесед, много времени для обдумывания своей будущей жизни.

По большому счету, все эти люди, говорившие, будто они сделали Гитлера, ошибались. Гитлер, конечно, с удовольствием открывал для себя новое, но единственное, что они сделали, – они убедили Гитлера, что тот способен достичь задуманного. До этого партийца одолевали сомнения. Теперь сомнения исчезли. Он твердо знал, что будет делать, как будет делать и самое главное – что никто не сможет преградить ему дорогу.

Мистически настроенные соратники, породившее их общество «Туле», играя на вере Гитлера в то, что он избранный, мессия немецкого народа, дали ему ощущение непобедимости. Конечно, среди этих мистиков были вполне разумные люди, которые желали использовать убежденность молодого вождя в непогрешимости, чтобы на его убежденности самим достичь власти. Они-то понимали, что многим фигура этого нового вождя кажется смешной. Но «маленький смешной человечек», похожий на Чарли Чаплина, персонаж комедии, вовсе оказался не таким смешным и не таким доверчивым. Он позволял этим мистикам «управлять» собой, и это было несложно – всех их, и будущего фюрера в том числе, влекли одинаковые идеи. Но управлять Гитлером – это все равно что управлять ветром. Гитлер только делал вид, что им управляют, он был упрям и своеволен, но пока власть только маячила на горизонте, он не рисковал открыто проявлять это своеволие. Да и особых поводов к тому не было: мистики и сами поверили, что нашли подходящего мессию. Относительно будущего государства у них были собственные планы, и в отличие от самого Гитлера эти захребетники фюрера желали его власти не только ради великой Германии. Власть давала положение и деньги.

Гитлер думал иначе. Богатство никогда его не интересовало, напротив, богатство он еще в юности связал с одним нехорошим народом. Гитлер, конечно, не был сторонником равенства, относя эту идею к еврейским, точнее, он стоял за достойную жизнь для одного только народа – для людей с арийской кровью, для немецкой нации, и его партия была рабочей более по наименованию, первые ее члены чаще происходили не из рабочей, а из мелкобуржуазной среды. Эго была весьма разношерстная компания. Как писал Гудериан, искать особенности характера Гитлера нужно в его происхождении: «Перед нами – человек из народа, выходец из мелкобуржуазной семьи, получивший небольшое школьное образование и недостаточное домашнее воспитание, человек, который со своим грубым языком и грубыми нравами чувствует себя на месте лишь в узком кругу своих земляков. Вначале он без предубеждения относился к высшим, культурным кругам общества, особенно во время бесед об искусстве, музыке и на другие подобные темы. Только позднее некоторые лица, составлявшие ближайшее окружение Гитлера и сами не отличавшиеся высокой культурой, сознательно вызывали у фюрера чувство глубокой антипатии к этим кругам. Эти люди стремились противопоставить Гитлера интеллигентным людям и людям высокого происхождения и исключить возможность их влияния на фюрера».

Не стоит все сваливать на неотесанных соратников. Антипатия Гитлера к «высоколобым» или кичащимся своим происхождением была больше связана с его подозрением, что кровь этих граждан разбавлена иной, неарийской, потому как идеи, которые они высказывали, были слишком «общечеловеческими», а знатность и богатство ассоциировались у вождя нации с примесью жидовства. Да и не было у них личных заслуг, то есть того, что ценил Гитлер, – безоглядной веры в будущее страны, храбрости, готовности умереть за Германию и расовую идею, они были для этого либо слишком прагматичны, либо слишком опасливы – то есть готовы идти на компромиссы. Это слово Гитлер ненавидел, сам он никогда не соглашался на компромиссы, а если на словах на них и шел, то это был всего лишь обманный маневр, чтобы потом, получив желаемое, уничтожить тех, кто заставил его это сделать. Гудериан в таком неприятии трезвых немецких голов видел только последствия трудного детства и столь же трудной юности: это и породило якобы «его все увеличивающуюся неприязнь к князьям и дворянам, ученым и юнкерам, чиновникам и офицерам».

На самом деле Гитлер считал себя мессией, который должен восстановить справедливость, а в первую очередь ее можно восстановить, если дать обездоленным право на достойную жизнь. Среди этих обездоленных он как раз и видел всех тех, кто не был князьями и дворянами, учеными и юнкерами, чиновниками и офицерами. Это были простые немцы, ничего, по сути, не имеющие и все отдающие для величия Германии, их-то он и называл чистыми сердцем. Ведь и Христос, которого он считал арийским революционером, искал понимания не у высшего слоя (пусть – еврейского), а у тех, кто был нищим и угнетенным этим слоем, только им он отводил чистоту помыслов и сравнивал их с детьми, чистыми душами, еще не обученными лжи и лицемерию. Не удивительно, что и поверили ему первыми не высшие слои, а «чистые души», то есть выходцы из низов общества. Он желал вести их к победе, и именно им он собирался дать государство, в котором невозможен еврейский паразитизм. Постепенно сторонников у Гитлера становилось все больше, а партия, которая номинировала себя как рабочая, все больше становилась национал-социалистической. Вокруг Гитлера образовалось ядро единомышленников, которые никогда не стали его близкими друзьями, но они искренне любили своего Гитлера. Для него они были необходимыми исполнителями, для них он был тем вождем, за которым они желали идти.

Они за ним и пошли.