Текст книги "Все тайны Третьего Рейха"

Автор книги: Лин фон Паль

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 29 страниц)

Гитлер верил. Его личное дело, что вера эта была окрашена мистически, по Листу и Либенфельсу. Способ веры значения не имеет. Нужно ничего не бояться, даже смерти. И он ничего не боялся. По крайней мере, таким он был в первое послевоенное десятилетие. Такими – верящими в Германию и бесстрашными – он тогда желал видеть и других. С этим оказалось сложнее. Юношеский максимализм, который он сохранил в уже вполне сознательном возрасте, не всем казался нормальным явлением. От лидера партии ожидали несколько иного. Очевидно, он это отлично знал. С годами он научился быть адекватным и в такой среде. Или выглядеть адекватным. Но проще ему было разговаривать с молодыми людьми, еще не утратившими жажды борьбы. Это им он доказывал, что Бог живет только в гордых сердцах.

«Писатель нашего времени, чьи произведения были высоко оценены нацией, выразил свои убеждения следующими безжалостными словами: „Лишь тот, кто нуждается в Боге, ищет Бога. Тот, кто не нуждается в Нем, не ищет Его, – наставлял он юношей. – Только те люди, которые нуждаются в Боге, ищут Бога…“

Так ли это? Разве могут в истинном свете увидать Божий Образ те, чья жизнь наполнена мраком и для кого она является тяжким бременем? Не является ли Он для них лишь предусмотрительной выдумкой, необходимой для того, чтобы справиться с миром, который не удовлетворяет их в своей истинной форме, таким, как он есть в действительности? Всегда ли молитва должна быть лишь просьбой, актом утешения или нашей слабостью? Когда мы утверждаем принцип „Бог живет только в гордых сердцах“, мы имеем в виду другого Бога, нежели те, кто нуждается в Боге лишь как в утешении или, по крайней мере, другой путь обращения к Нему. Поскольку мы верим, что Бог, мужество и сила взаимосвязаны между собой, и что те, кто нуждаются в Нем не из страха, также способны искать Его. Возможно ли, чтобы молодой человек, оказав помощь своим товарищам в героической битве с вражьей силой, проведя многие горькие часы, балансируя на грани между жизнью и смертью, возможно ли, чтобы такой человек, после того как опасность прошла, разразится слезами! Гораздо вероятнее, что он обратится с молитвой к Всевышнему, и молитва его будет страстной и горячей.

Нас не особенно волнует, что именно говорит человек в таком состоянии, – нам важно то, что человек в наиболее важные моменты своей жизни продолжает с благоговением взывать к высшему, к непостижимому единству, тем самым утверждая всемогущественную веру. Человек поднимается над видимым, постижимым, утилитарным. Он возносится над всем индивидуальным и обретает знание о мире, о таинственном законе непостижимости мира, в который мы приходим и из которого смерть забирает нас в назначенный час, не спрашивая нас. Но сила и величие человека состоят в том, что хотя он рождается и не по собственной воле, но все же живет самостоятельной жизнью. Начиная с ранних лет, сила его духа постоянно возрастает, поскольку он взирает на существование как ищущий, вопрошая, что же в действительности означают 30, 60 или 90 лет прожитой им жизни. А ответ таков: верность, любовь, дружба и мужество. Одновременно и благословение, и проклятие человечества состоит в том, что до сих пор никто не смог найти легкого ответа на этот вопрос.

Бог – это не абстрактное число „икс“, которое может быть вычислено при помощи определенных математических операций. Для нас, людей, Он представляет собой не столько факт, сколько вопрос. И способность вновь и вновь ставить перед собой этот вопрос, осознавать свое существование, условия нашего существования, не будучи разрушенными этими мыслями или изнуренными ими… это представляется нам наиболее прекрасным и плодотворным проявлением духовного мужества, которое мы только можем вообразить себе.

Все рожденное проходит короткое время до смерти и борется за пищу и жилье. Гордостью человечества является умение совершить шаг за пределы жизненного круга, чтобы свободно утвердить или отвергнуть мир. Мы становимся настоящими людьми благодаря этой способности. Не существует точки, в которой умирает мысль. Тот, кто имеет мужество так чисто и радостно воспринимать в своем сердце мир и Бога, ведет простую и суровую жизнь, сохраняя постоянную бдительность. Как может превратиться он в буржуа, крупного или мелкого? Существует уровень вещей, к которому он должен подниматься вновь и вновь, пробивая свой путь к небесам: но это не уровень человека, но весь сотворенный мир, во всей его широте и глубине, открывающейся ему. Мы нуждаемся в таком торжестве и откровенно признаем, что оно нам необходимо, мы стремимся возвыситься над всем низменным и робким. Мы не желаем удобной жизни, мы стремимся постичь тайну жизни с ее сотнями тысяч и миллионами проявлений. Мы вопрошаем звезды, чья воля заставляет их чередовать свои восходы и закаты. И мы вопрошаем воды, в какую даль и глубину устремляют они свой бег.

Мы достаточно сильны сердцем, чтобы не убегать от вечных вопросов „откуда“ и „куда“, и мы не можем согласиться с тем, что научное познание законов природы может дать законченное объяснение этих причин. Наше благоговение перед глубиной мира не исчезает перед лицом необходимости вести борьбу за существование. Но мы не желаем превратиться в бездеятельных фантазеров или людей, которые, снедаемые постоянными сомнениями, не способны вести активную жизнь. Скорее мы стремимся принять жизнь такой, как она есть в повседневности, со всеми ее горестями, которые так же, как и радость, ведут нас к постижению смысла бытия. Бог, в которого мы верим, соответствует нашим сердцам. Он пребывает в наших сердцах тогда, когда они открыты и находятся в гармонии с миром. Бог живет в нас, потому что мы постоянно ищем свидетельства Его Силы в мире и стремимся приобщиться к ним. Разве это не требует гордости и благородного мужества, чтобы обрести Бога в себе? Разве это не требует благородной стойкости и способности – утвердить себя как человека перед Всемогущим Богом?

Мы возносим мольбу к Богу и Его мировому творению с тем большей верой, чем более гордыми и уверенными мы ощущаем себя. Смеющийся глаз, легкий шаг, дух, который воистину способен радоваться и возвышаться, искренняя юность, неподдельная стойкость, любовь, дружба – вот заповеди, данные нам Богом. И вновь мы соглашаемся с мыслями автора, которого мы упоминали в начале и который завершает утверждение своего поэтического кредо словами, представляющими символ Веры для всех нас: „Сила Божия творится руками человеческими. Всемогущий есть наш Судья. Наша задача – исполнить наш долг так, чтобы мы смогли предстать перед Ним как Творцом всего мироздания в соответствии с данным Им законом, законом борьбы за существование“».

Видите, о чем речь?

Идеи Листа и Либенфельса плюс военный опыт, все та же эстетика военного братства и возрождение через смерть. После этого вы будете говорить, что Рейх задумывался как бездуховное государство? Нет, именно как духовное. Даже как экзистенциальное. Только вот получилось нечто иное, совсем иное. Воплощение идей оказалось на практике не тем, чем казалось в воображении. Некоторые идеи, сами по себе не плохие и не хорошие (в научной среде нет плохого или хорошего), точнее, кажущиеся отличными на бумаге, показали себя с другой, обратной стороны. А некоторые заведомо были дурными.

Ганс Гюнтер

Наследников идей Либенфельса в научной немецкой среде оказалось немало. Но благодаря трудам двоих из них идеология Рейха получила особые отличительные черты. Хотя Йорг Ланц и писал об арийской крови, а Гвидо фон Лист ввел панпсихический немецкий Грааль в обряд инициации братьев своего Ордена, научными изысканиями по вопросу крови они не занимались. Тут нужны были скорее не гуманитарии, а естественники. Вопрос крови следовало решить, используя все современное знание из области биологии, генетики и медицины.

Так вот и появились на горизонте новоарийской эры Вальтер Дарре и Ганс Гюнтер. Лист и Либенфельс только сказали, что арийская кровь лучше всех прочих, Дарре и Гюнтеру предстояло это обосновать. Из ростка, посеянного довоенными ариософами, родилось послевоенное движение, которое получило наименование «Кровь и Почва» – речь шла об арийской крови и арийских землях (сюда разом включались все территории, где проживают или проживали некогда истинные арийцы, носители нордического типа) и выделившийся из «Перелетных птиц» Орден Артаманов – тоже молодежная организация, но сугубо городская, то есть состоявшая из городской молодежи, решившей вдруг осесть на селе. Если «Кровь и почва» была относительно мирным образованием, то Орден Артаманов строился как военизированный союз, такие современные рыцари с крестьянским уклоном.

Вальтер Дарре как раз и был членом этого Ордена. Прежде Вальтер Дарре работал в прусском министерстве сельского хозяйства, так что его вклад в складывающуюся идеологию новой Германии был связан с оставленной им чиновничьей должностью: Дарре ввел в партийный обиход чудесную идею, что кровь арийца будет полноценной только тогда, когда ее будет питать родная земля. Такой вот сельскохозяйственный взгляд на генетику. Нет почвы – нет крови. Эта идея национал-социалистам сразу пришлась по душе, потому что открывала широкое поле для деятельности. Если кровь связана с землей (последняя рассматривалась как фермерское владение), то это прекрасный пункт в программе партии: дать каждому арийцу земельные владения, чтобы их кровь не оскудела и улучшилась в потомках. Вполне возможно, что движение Артаманов и «Кровь и Почва» прошли бы не замеченными нацистами, но из Артаманов в партию влился незаметный и застенчивый молодой человек по имени Генрих.

Вальтер Дарре, рейхслейтер, руководитель Центрального управления сельскохозяйственной политики НСДАП

Фамилия этого Генриха позже вызывала слабость в членах у всякого непартийного немца. Фамилия его была Гиммлер. И Гиммлер полностью разделял почвенные помыслы Дарре. Вступив в партию и начав в ней медленный карьерный рост, этот молодой человек сделал достоянием партийцев идеи Дарре. И они сразу пришлись всем по сердцу. К тому же нельзя было не обратить внимания, что эти идеи разделяло множество молодых немцев. А национал-социалисты быстро реагировали на молодежные идеалы, они стремились их взять на вооружение. Идеал этой молодежи в мозгах Гиммлера оформился в эстетическую формулу: крепкая крестьянская семья, отец-воин с белокурыми волосами и ростом выше метра семьдесят, с узким нордическим лицом и светлыми глазами, воин, готовый с радостью обрабатывать свою землю и выращивать на ней свой урожай, но если грянет беда – смело идущий с обнаженным мечом против всех сил тьмы, и жена – нежная и прекрасная, как Валькирия, с милым лицом, настоящая арийская женщина, рожающая своему воину и повелителю прекрасных голубоглазых детей.

На своем собственном маленьком поле Гиммлер не вырастил ни пшеницы, ни капусты, ни морковки: он мечтал о земле, считал, что знает, как правильно ею распоряжаться, имел образование агронома, но в смысле сельского хозяйства оказался редкой бездарностью – на семейном поле росли только сорняки. Точно так же дело обстояло у Генриха и с птицеводством и животноводством. Да и в смысле крепкой семьи тоже сразу обозначилась проблема. Жена была умная и красивая, но совершенно нордическая, то есть Генриха, как стало ясно, она любила возвышенно, но не в постели. В этой постели он и так появлялся лишь изредка: все его время съедали партийные разъезды. Генрих был партийным агитатором, а это занятие хлопотное.

Генрих Гиммлер – партийный агитатор, одно имя которого вызывало дрожь у непартийных немцев

Генрих, казалось, больше был женат на партии, чем на своей супруге. В качестве приданого этой партии он и принес постулат о связи крови с землей и даже расширил этот тезис в географическом смысле: бедному немецкому крестьянству он собирался отдать во владение все земли, где на тот час имелись другие хозяева – поляки, чехи, русские. Дарре тут был полностью с Гиммлером солидарен: эти земли когда-то принадлежали немцам и должны принадлежать им по праву. И ничего, что эта почва на востоке пропиталась давно польским, чешским или русским крестьянским потом, все равно она в историческом плане арийская. Провозглашение движения немцев на восток было, конечно, продолжением идей Листа и Либенфельса, но, скажем честно, без всякого научного обоснования. Это более историко-политический экзерсис на тему о прошлой арийской славе и восстановлении справедливости. Дарре в научном плане был таким же дилетантом, что и Гиммлер. Для обоснования требовался все же ученый ум. И такой ум долго искать не пришлось. Среди обратившей взоры на землю молодежи оказался Ганс Гюнтер. Его интересы лежали как в области истории и антропологии, так и генетики и медицины. Ганс Гюнтер был увлечен новым веянием времени – наукой евгеникой. Он был не первым, кто бросился этой новой науке в объятья. Сама евгеника тоже родилась не на пустом месте. В ее родоначальники можно честно записать брата Чарльза Дарвина Роберта Дальтона, создавшего на основе дарвинизма теорию социального дарвинизма.

В евгенике, собственно говоря, не было ровным счетом ничего дурного. Как наука она оформилась благодаря простому факту, что качество человеческого материала к началу XX века заметно ухудшилось. Конечно, никто не имел дела с тем человеческим материалом, что существовал в XIV–XVIII веках, может, и тогда он был несколько нехорош, но уже в конце XIX века многие медики стали бить тревогу: если общество будет и далее развиваться в избранном направлении, то скоро человек окончательно выродится. Отчасти это было совершенно справедливое утверждение: с одной стороны – люди удивительно быстро умеют портить экологию среды обитания, а с другой – успехи медицины сводят на нет те старания, которые прикладывает природа, чтобы истребить нежизнеспособное потомство.

Еще в середине XIX столетия природа быстро и неотвратимо отправляла в гроб массу недоношенных или рожденных с отклонениями детей, то есть слабое потомство, то в начале XX века эти заморыши выживали и даже вполне оправлялись. Генетики честно признавали тот факт, что эти выжившие смертники могли передать своим детям уродства, психические болезни и другие невидимые глазом дефекты.

Тут-то и появилась евгеника как мечта о восстановлении справедливости. Ведь по подсчетам немецких докторов начала века, если медики будут и дальше помогать младенцам выживать, то число генетических нарушений достигнет у немцев в 1980 году 60 процентов. Более половины населения окажется нездоровым! А уж еще через столетие – даже думать не хочется. Кроме такого неправильного выживания обреченных еще Дальтон обозначил другой нехороший аспект нашего времени: плодятся, как правило, те, кому бы это лучше вовсе запретить, – бедные, психически неуравновешенные, порочные и слабые, а самые умные и имеющие ценность для общества и для будущего человечества люди, вступая в брак, имеют мало детей, у них как бы исчезает инстинкт продолжения рода. Вместо этого они занимаются расширением личного кругозора, карьерой или совершенствованием духовного мира. Если эта тенденция сохранится, то потомки легко проделают обратный путь – не от обезьяны к человеку, а от человека к обезьяне.

Конец человечества замаячил на горизонте вполне обозримо, не через миллионы лет и не из-за стихийных бедствий. Евгеника желала этот грядущий кошмар остановить. Для этого ученые предложили пойти тем же путем, что и селекционеры, – начать разумно отбирать брачующиеся пары. Иными словами, любовь любовью, но если в результате любви родится младенец с лишней ручкой и глазом циклопа, то уж лучше брак по расчету или дитя из пробирки. Немецкая идея о полноценной и неполноценной крови замечательно вписалась в изыскания медиков. Производство уродов, психов и калек нужно было прекратить. Может, по отношению к потомству с отклонениями это было и не весьма гуманно, а с церковной точки зрения и вовсе безнравственно, но по большому счету эта идея в ее бумажном варианте была ничем не хуже иных.

Но как заранее понять, будет потомство здоровым или нездоровым? Генетика в то время была еще в зачаточном состоянии, не только о расшифровке генома, даже о самом геноме ученые еще ничего не ведали. О дородовой диагностике плода никто еще и не задумывался. О ДНК и РНК никто и слыхом не слыхивал. Так что упор делался на сдерживании нежелательных браков и отбор носителей здоровой крови. По этому пути уже пошла Америка. Именно США были первой страной, где приняты евгенические законы о стерилизации. В 1907 году такой закон принимает штат Северная Дакота, в этом штате были запрещены браки для душевнобольных, алкоголиков и больных туберкулезом, а к середине 30-х годов законы о принудительной стерилизации введены в 29 американских штатах. В 1929 году практика ограничения бесконтрольного воспроизведения себе подобных была обобщена в работе американского врача Гесслера «Стерилизация для улучшения человеческой расы (на примере Калифорнии, 1909–1929)». Более 7500 человек было стерилизовано только в одном штате Вирджиния – самом передовом в США. К 1939 году через такую обработку прошло около 30 000 человек по всей стране. Работы проводились в клиниках для душевнобольных и тюрьмах. Кто же подлежал принудительной стерилизации? Алкоголики, психически неполноценные люди, люди с генетическими заболеваниями, люди с преступными наклонностями. Стерилизация, конечно, вещь совсем не гуманная, но американских врачей никто не обвинял в преступлениях против человечества.

В Германии расцвет евгеники пришелся на годы массового увлечения арийской идеей. Не только немцы, но и вообще сторонники евгеники задумывались о методах распознавания здоровой, неиспорченной дефектами крови. Эта здоровая кровь у многих ученых ассоциировалась со здоровой сильной расой. Сами понимаете, тут-то идея о чудесной арийской крови и нашла для себя прибежище. Она рано или поздно была бы высказана, но первым словосочетание «расовый отбор» изрек Ганс Гюнтер.

К своим выводам Ганс Гюнтер пришел, изучая древние эпические тексты. Читая индийскую «Ригведу» и «Махабхарату», он с удивлением отмечал, что «Бог Индра имеет такие же черты крестьянина-воина, какими германские саги наделяют бога Тора», а «в живописи раджпутов в XVIII веке бог Шива изображался со светлой кожей и золотистыми волосами, а его смертная возлюбленная Пар– вати – с темной кожей и черными волосами». И вообще «…впервые арии упоминаются в надписях в Богазкее в Малой Азии (около 1400 г. до н. э.) как „хари“ („светловолосые“) – позже это слово стало эпитетом богов и героев. Высший бог Индра изображался с рыжей бородой, как германский Тор, и именовался „хари-кеша“ (светловолосый) или просто „хари“. Это название – ценное свидетельство для расологии, оно явно подчеркивало расовое отличие Ариев от темноволосого населения Малой Азии. Но оно не удивит тех, кто убежден, что каждый индоевропейский народ имеет нордическое ядро».

Заметьте, Гюнтер не говорит именно о немцах, он говорит, что каждый индоевропейский народ несет в себе нордическое, божественное начало. Ганс Гюнтер не первый отметил, что в индоевропейской мифологии дается описание светловолосых арийцев и темноволосых народов иного этнического происхождения, делалось это и до него теми же ариософами. На самом деле довольно сложно проводить параллель между «хари» и арийцами, поскольку мы не знаем точного антропологического типа наших «хари». Но совершенно точно, что в мифологии всех народов прослеживаются упоминания двух типов людей. Одни из них имеют более высокий рост и светлую кожу, глаза и волосы, другие – низкий рост, бóльшую волосатость тел, темную кожу, глаза, волосы, и светловолосые почему-то стоят на более высокой ступени развития. Если признать, что древние тексты не просто рассказывают сказки, а содержат информацию, стоит об этом подумать. Выводы, которые сегодня делаются, весьма разнообразны.

Захария Ситчин, современный исследователь, например, убежден, что многие тысячи лет назад нашу планету посетили пришельцы с Нибуру, планеты, не найденной пока астрономами, которая имеет обратное Солнечной системе обращение, эклиптика ее находится под прямым углом к эклиптике известных планет, и период обращения вокруг Солнца – 3600 лет. Пришельцы с Нибиру – аннунаки – высадились на примитивной земле, чтобы добывать необходимое для поддержания собственной атмосферы земное золото, распыляя которое в воздухе Нибиру, можно сохранить планету от переохлаждения (учитывая предлагаемый им путь Нибиру вокруг Солнца по очень вытянутой орбите – это актуально). После какого-то времени работы в тяжелых земных условиях рабочие с Нибиру взбунтовались, поэтому один из правителей космического десанта вынужден был приступить к создании земной расы рабочих – достаточно умных, чтобы пользоваться инструментами, таким образом, для генетического вмешательства они выбрали наиболее пригодное древнее прачеловечество, добавив в его геном собственную небесную кровь, то есть создав генетически-модифицированных людей Земли, стоящих на несколько ступеней выше других примитивных землян. Полученная новая «небесная» раса была светловолосой, белокожей, синеглазой, сильной и высокой. Их-то создатели с Нибиру и использовали для своих нужд. А параллельное, то есть не улучшенное генетиками Нибиру человечество тем временем самостоятельно развивалось, и оно было низкорослым, звероподобным и темноволосым. Далее, по Ситчину, происходили разные события межпланетного масштаба, а в конце концов когда золотодобыча потеряла актуальность, аннунаки решили уничтожить свое слишком божественное создание, тем более что климатическая катастрофа на Земле сама подготовила для этого почву. Однако часть божественных потомков уцелела. В их жилах текла кровь астронавтов Нибиру, правда, со временем эта кровь была разбавлена смешанными браками с полудиким земным человечеством.

Так что, как видите, теория Ситчина повествует о том же делении на две расы, что и арийская теория Ганса Гюнтера. Учитывая пристальное изучение шумерских табличек Йоргом Ланцем, придется сделать и еще один вывод: идея смешения рас основывается на древних текстах. Она сама по себе ни плоха и ни хороша и как теория имеет право на существование. Беда в другом: это если для возрождения человечества ищется путь сегрегации рас. И если в одной из существующих ныне рас ученый видит потомков дикого человечества, которое необходимо изолировать.

Ганс Гюнтер считал, что нужно, и что путь сегрегации был избран в самые отдаленные от нас времена «настоящим» человечеством, поэтому общество было разделено на касты, которые всячески избегали смешения между собой: «Первоначально не было каст, а было лишь два расовых слоя. Сначала высший слой разделился на три слоя, а четвертое составляли не-арии, шудры. Это разделение возникло к концу II тысячелетия до н. э. Касты появились лишь 300–400 лет спустя. Они не выросли из сословий, а были с самого начала объявлены элементами божественного порядка. Слово „варна“ обозначает „цвет“. Сначала было лишь два цвета – арийский и неарийский. В эпоху Брахманов их число увеличилось, что отражало разные степени расового смешения. Кастовое законодательство было попыткой предотвратить это смешение. „Законы Ману“, записанные в первые века нашей эры, содержат гораздо более древние, частично неверно понятые предписания на этот счет… Они советуют не заключать браки с представительницами семей, в которых нет мужских потомков, с мужчинами с очень волосатым телом (признак переднеазиатской расы), а также с лицами, склонными к различным болезням. Слабоумные не имели права вступать в брак. Дети от связи ария с женщиной-шудрой записывались в касту шудр. В индийской книге „Законов Ману“ сохранилось представление о порядке зачатий: „Царство, в котором происходят беспорядочные зачатия, быстро гибнет вместе со своими обитателями“. Отсюда индогерманское освящение половой жизни, почитание хозяйки дома как хранительницы расового наследия; отсюда культ божественных предков. Поэтому индогерманская религиозность выражалась в человеческом отборе, в тщательном выборе супружеских пар, в „эвгенейе“, в стремлении родов к получению здорового потомства».

Эта «эвгенейе» и есть наука евгеника. Для древних народов, по Гюнтеру, это был единственный путь развития, иначе бы все вымерли. А для современных? Особенно учитывая будущие 60 процентов бракованных детей – кто с тремя руками, кто с одной, кто слепой, кто хромой, а кто всю жизнь на капельнице. Перспектива-то устрашающая. О каком строительстве и какого немецкого государства можно говорить, если потомки окажутся кто на койке, кто в инвалидном кресле?

Ганс Гюнтер был человеком своего времени и хорошим немцем, он думал о будущем. Будущее его пугало. Вот почему он считал, что возрождение расы ариев возможно только при условии, если мы снова станем применять жесткий расовый отбор и запретим любые смешанные браки. Здесь Ганс нового не открыл: еще его предшественник Йорг Ланц рекомендовал для улучшения арийского потомства использовать жесткий расовый отбор и… полигамию, чтобы наиболее продвинутый в расовом отношении самец мог оплодотворить как можно больше истинно арийских самок. Первоначально призыв к полигамии вызвал даже у его сторонников некоторое отвращение. Но принцип не нов. Именно таким путем пошли в XIX веке мормоны для выведения своего нового человечества.

Поскольку они считали, что являются дальними потомками потерянного колена Давидова, то полигамия была выбрана как наиболее быстрый и простой способ увеличить количество детей в общинах. Впрочем, мормоны опирались на ветхозаветную практику, где, как бы сторонники христианства ни пытались этот момент смягчить, как раз и торжествовала полигамия. Хорошо еще, что мормоны не использовали наследие Лота – то есть инцест.

Ганс Гюнтер инцест и полигамию не одобрял, зато в вопросах брака и семьи был строг и безжалостен. «При выборе супружеской пары, – рекомендовал Гюнтер, – следует избегать не только людей, о наследственной неполноценности которых говорит уже их внешность, но в определенных случаях также их братьев и сестер, которые внешне кажутся здоровыми. Это, например, братья и сестры слабоумных, братья, сестры и дети эпилептиков, шизофреников и лиц, страдающих маниакально-депрессивным психозом. Избегать нужно также психопатов всех типов, истериков, кретинов, слепых и глухих от рождения (но не тех, кто стал слепым или глухим из-за заразной болезни или несчастного случая). Внешне здоровые братья, сестры и дети наследственно неполноценных людей могут вступать лишь в такие браки, которые будут бездетными. Какие наследственные болезни исключают брак, зависит от требований к будущему потомству. Желателен обмен свидетельствами не только о здоровье обрученных, но и о наследственных качествах их семей. Было бы большим прогрессом, если бы до государственного постановления о таком обмене в уважающих себя и заботящихся о своем потомстве семьях распространился такой обычай. Попноу даже считает, что обычай был бы лучше, чем закон».

Обычай, конечно, лучше, поскольку закон предполагает наказание в случае нарушения, а обычай – традицию, которую стараются не нарушать, то есть естественный ход вещей. Тут Гюнтер был совершенно прав: в качестве обычая такая сегрегация имела бы смысл, в качестве закона мы имеем историю нарушений прав человека в Третьем рейхе.

Но каковы же признаки полноценной арийской крови, чтобы можно было визуально отобрать хороший генетический материал?

« Фигура.Люди нордической расы высокие и стройные. Средний рост взрослых мужчин – 1,75–1,76 м, нередко он достигает 1,90 м… Высота седалища равна примерно 52–53 % высоты тела. Рост у людей нордической расы продолжается дольше всего, он может быть значительным и в период между 20 и 25 годами…Установлена взаимосвязь между достижением половой зрелости и завершением роста. Поскольку у людей нордической расы дольше период роста, половое созревание наступает позже. Мужчины нордической расы кроме высокого роста отличаются широкими плечами и узкими бедрами. Стройность мужских бедер подчеркивается очень характерным для нордической расы признаком, т. н. античной тазовой складкой, мышечным утолщением, идущим от спинного хребта через бедро вперед и вниз. Эту расовую особенность любили подчеркивать древнегреческие скульпторы. Особое утолщение верхней части коленной чашки также представлено в Европе, главным образом, у нордической расы. Расовой стройностью отличаются и нордические женщины, несмотря на женственные формы тела. Здесь наблюдается эффект т. н. ложной худобы: нордические женщины в одежде кажутся худыми несмотря на развитые женские формы. Стройность проявляется в формах всех частей тела: шеи, рук, ног, бедер. Отношение длины рук к длине тела такое же, как в случае с длиной ног: руки у людей нордической расы не такие короткие, как у монголоидов, и не такие длинные, как у негроидов. Размах рук у людей нордической расы равен 94–97 % длины тела…Художнику у людей нордической расы бросается в глаза свобода, присущая каждой части тела, каждому мускулу, будто они подчиняются своим особым законам формообразования при сохранении гармоничного целого.

Череп.Такой же стройностью, как и тело, отличаются формы черепа. У людей нордической расы длинный череп и узкое лицо. Средний черепной указатель около 74 (на голове живого человека это соответствует цифре 75–75,5). Ширина нордической головы относится к ее длине как 3:4… Ширина нордического лица относится к длине как 10:9, но частым бывает и соотношение 10: 10. Можно сказать, что лицевой указатель нордической расы выше 90. Длинноголовость в сочетании с узколицестью делают форму головы такой, что ее можно заключить в прямоугольник. Эта форма бросается в глаза у нордических людей с короткими волосами или лысых, особенно при поворотах головы. Если круглая голова при повороте не меняет форму – шар выглядит одинаково со всех сторон – то при повороте нордической головы особенно бросаются в глаза две длинные боковые плоскости. Если разделить голову при виде сбоку на два участка, один перед, другой за ушами, мы увидим, что нордическая голова развивается в длину, в основном, за ушами. Затылок, как уже говорилось, выпуклый. Если длинноголового человека поставить у стены, его затылок соприкоснется с ней, а у круглоголовых между его затылком и стеной останется промежуток. Нордический череп отличается сравнительно небольшой высотой участка за ушами, так что можно говорить о плоской форме этого черепа (у детей, однако, этот признак не выражен). Для нордической (и динарской) расы характерен сильно выступающий затылочный бугор. Сугубо нордическая черта – отросток височной кости. Если область за ушами у других европейских рас сравнительно плоская, у нордической расы там прощупывается заметное возвышение. Черты нордического лица в профиль ярко выражены. Лоб с наклоном назад, глаза глубоко посажены, нос более или менее выступает. Челюсти и зубы расположены почти вертикально. Особенно резко выступает подбородок. Наличие трех выступающих частей производит впечатление агрессивности. Когда художник хочет выразить в чертах лица качества вождя, смелость, силу воли, он всегда рисует более или менее нордическую (или нордически-динарскую, или нордически-фальскую) голову. Анфас обращают на себя внимание узкий лоб, мало изогнутые брови, узкая спинка носа, узкий, угловатый подбородок. Голова в области висков сужена, будто ее с двух сторон сжимали в тисках. Такому общему впечатлению способствуют и формы отдельных костей черепа и мягких частей лица. Убегающий назад лоб сочетается с заметными надбровными дугами и глабеллой (утолщением над переносицей). Эти признаки меньше выражены у женщин и у молодых людей. Глазницы имеют форму продолговатого эллипса или четырехугольника.