Текст книги "Казнь и козни дочери смерти (СИ)"

Автор книги: Лин Элли

сообщить о нарушении

Текущая страница: 26 (всего у книги 28 страниц)

Глава 33. «Конец сна»

– Почему ваш артефакт – это арфа? – спросила Розанна.

– Ты же у нас дочь мудрости, ты и ответь, – молвила молодая, но изрядно болезненная с виду богиня.

Волосы божества, длинные и седые, доставали до пола. Глаза ее прятались за повязкой – ветхой и серой, как и ее старое платье, а босые ноги выглядели настолько худыми и тонкими, что, смотря на них, невольно задавался вопросом – может ли женщина встать и пойти? Образ Аммонии не походил на те дорогостоящие золоченые изваяния Верховных божеств, какие встречались во всех храмах и городах Таутена. Смотря на Аммонию, любой бы невольно задавался вопросами: неужели так и выглядят Низшие божества? Может быть, они и впрямь прокляты?

Розанна хмурилась, но не выжидала с ответом:

– Арфа появилась из лука – одного из первых орудий охоты, – неуверенно заговорила она. – Однажды человек заметил, что натянутая тетива издает звук, поэтому создал инструмент. Колыбель – это песня смерти, а лук – прообраз арфы, это оружие, которое может убить людей. Верно?

Арфа Аммонии и впрямь напоминала оружие. Увитая металлическими шипами, острыми и блестящими, размером она была гораздо больше богини.

Такой артефакт однозначно невозможно поднять, особенно слабой девушке.

– Умное дитя. Все верно, вот только колыбель не похожа на игру простой арфы или лиры. Каждая струна этого инструмента что-то символизирует, в зависимости от грехов, каждый слышит разную песню.

– Кто бы сомневался, – пробубнила Розанна. – Все божественные артефакты по природе чудные. Признайтесь, между богами когда-то был спор, кто создаст более причудливый артефакт?

Аммония засмеялась и ее смех казался тихим и мелодичным, он напоминал звон монет.

– Сегодня снова задаешь мне вопросы, дитя. Я рада, что ты обрела благословение мудрости, а не смерти.

– Конечно, – не раздумывала Розанна. – Вы говорили, что мне следует стараться о многом узнать, если я не хочу случайно пробудить в себе ядро смерти. А еще вы обещали, что скажите, когда и как я умру, если хоть одно ядро пробудится… Вы обещали, что расскажете мне, если на ритуале причастности я докажу наличие у себя ядра мудрости. День настал!

Аммония наклонила голову и улыбнулась. Улыбка показалась кривоватой и вымученной. Словно Аммония никогда не хотела бы отвечать. Тем не менее, слово нужно держать.

– Милая моя девочка, если и впрямь жаждешь знать о своей смерти, то сними повязку с моих глаз, но будь готова к тому, что это зрелище лишит тебя сна, как тогда, в пору детства.

– Я не боюсь, к тому же я уже не ребенок! – Розанна приблизилась к божеству и кончиком пальцев дотронулась до повязки, она колебалась, но взяв себя в руки, стянула с головы обветшалую ткань.

Розанна зажмурилась, а когда вновь открыла глаза, на нее уже смотрела пара серых невидящих глаз. Девочка застыла на месте, в ее голову одно за другим врывались ведения.

Богиня в то время повернула голову в противоположную от девочки сторону. Казалось, она все-таки способна видеть своими слепыми, лишенными цвета глазами.

– Правда очень болезненна, тебе так не кажется, дочь моя? Как твоя голова? Еще не раскололась на части? – молвила она, глядя на Делию.

Дочь смерти застыла. Аммония говорит с ней? Что за шутки?

Мир снова начал расплываться, но в этот раз виной тому стала не Делия. Аммония прервала это воспоминания? Или же время иссякло?

– Что за шутки, смотритель?! – крикнула Делия, а после сказала в три раза тише, – так мы с вами здесь не одни?

Пространство вновь заволокло пеленой густой тьмы. Наконец себя показал коридор, Делия прошлась по нему, пока не наткнулась на еще одну приоткрытую дверь.

В этот раз Розанна сидела в комнате и рыдала. Рядом с ней склонилась служанка, она успокаивала молодую хозяйку изо всех сил:

– Госпожа, вам сделали предложение, а не вынесли приговор, хватит так горько плакать.

Розанна посмотрела на женщину и зарыдала сильней.

– Ты не понимаешь! Это же равносильные вещи!

– Госпожа, как вы можете так говорить, ведь ваш жених будущий герцог…

Розанна схватила лежащую рядом подушку и замахнулась.

– Убирайся! Оставь меня в покое! Мне нужно остаться одной!

Горничная встала с кровати и поспешила на выход.

– Миледи, хотя бы поешьте…

– Проваливай! – она бросила в дверь подушку, та тут же захлопнулась.

– Это всего лишь предложение, а не приговор, – передразнила Розанна служанку. – Да как же! Если бы ты знала, что этот брак однажды разобьет его сердце, то согласилась бы на него так легко?!

Розанна снова зарыдала в подушку, как вдруг ее головы кто-то аккуратно коснулся.

– Опять льешь слезы, малышка? А ведь говорила, что готова принять свою участь…

– Явился? Ну что, смешно тебе за мной наблюдать? Жалкий ребенок льет слезы без дела? Очень забавно?

Ивтеил медленно погладил девушку по голове.

– Ты видишь, что я смеюсь, Роза?

Девушка сильнее зарыла лицо в мягкие ткани.

– Зря я просила тебя показать наше с ним будущее… Аллан не должен был меня выбирать. Если бы он только знал, к чему все приведет… Когда я видела свою смерть, я и не думала, что отцом моих детей будет он!

Ивтеил напряженно выдохнул. Проецируя ведения будущего, он не мог показывать в них чужих лиц, даже он сам не мог их увидеть, потому Розанна и не могла заранее знать, кем окажется ее муж.

– Боишься, что клятва любви, которую он принесет, не даст ему быть счастливым после твоей смерти? – тихо спросил он.

Розанна промолчала. Это значило, что Ивтеил верно прочел ход ее детских мыслей.

– Розанна, милая, он уже выбрал тебя, он уже тебя полюбил. Что разобьет его сердце больше: отказ от свадьбы или двадцать пять лет счастливого, но быстротечного брака? Ты будешь вечно любима, ты сможешь воплотить свою мечту, стать больше, чем простой «принятой» кем-то девочкой… Думаешь, жизнь Аллана будет из разряда «долго и счастливо», если ты сейчас бросишь задуманное и решишься переписать его будущее?

– Не говори со мной, как с ребенком, Ивтеил! Я знаю, что это глупо! Я прекрасно все знаю, но эти чувства… Если бы их можно было стереть… Я бы не задумываясь на это решилась.

Жизнь людей несла в себе много опасностей и тайных невзгод. Даже имея под боком Осколок Судьбы, человек не мог знать всего будущего. Ивтеил это знал, оттого и застыл. Его рука, что гладила голову девушки, перестала двигаться. Он сжал пальцы в кулак.

– Я могу тебе с этим помочь, – боязливо произнес он.

– Поможешь избежать брака? – усмехнулась Розанна.

– Нет… Я помогу притупить чувства. Сделаю нити привязанности тонкими настолько, чтобы чувства были живы, но не доставляли тебе боль. Вот только…

Не успел он договорить, как Розанна вскочила с постели.

– Ты сделаешь это?! Давай же, поторопись! Я готова!

– После этого ты станешь другим человеком. Ты уверена?

Розанна отложила подушку и утерла слезы рукой.

– Сказала же, что готова!

– В любой момент я смогу вернуть все на место, если попросишь…

– Не попрошу.

Мир снова начал обращаться в черную жидкость, но Делия так и стояла на месте, в глубине темноты. Даже когда появились новые двери, она к ним не торопилась. Розанна сделала это нарочно? Спрятала свое сердце, когда узнала, когда и каким образом однажды умрет? Эта храбрая и сильная женщина отдала себя в руки судьбы? Почему она перестала бороться?

В голове дочери смерти завертелось множество мыслей: Розанна узнала о смерти еще в пятнадцать, но она не знала деталей будущего, потому в ее жизни однажды появился Ивтеил… Нет, Ремеус! Когда именно она повстречала его – неизвестно, но он, как оказалось невознесенное божество, неким образом вошел в ее жизнь между пятнадцатым и восемнадцатым годом жизни – сроком, когда Аллан Тимей просил руку и сердце жены.

Почему в жизни Розанны было так много богов: Аммония, Ремеус, Фебруус? Был ли кто-то еще?

Делия утерла глаза, слегка увлажненные слезами, и пошла дальше. На удивление чем больше фрагментов прошлого она видела, тем больше притуплялась боль в голове. Неужели все и правда вставало на место?

Она зашла в новую дверь, мир снова окрасился белым. Посреди комнаты все так же стояла арфа, а за ней восседала седовласая, но молодая богиня. Розанна по сравнению с Аммонией теперь выглядела чуть старше, а ее пышущие огнем и желанием жить глаза померкли, лицо казалось бесстрастным.

– Расскажи больше о моих детях, – без былого запала просила Розанна. – Ремеус не может видеть будущее еще не рожденных детей.

– Ты хочешь узнать, какими они уродятся?

– Да, хочу знать, чего от них ждать.

Богиня рассмеялась, но теперь вместо трели колокольчика или звона монет ее в голосе слышалась сталь. Этот смех пронизывал и пугал, таким пустым и тревожащим он еще не был.

– Ждать от детей… Ты изменилась, Розанна. Даже когда я сказала тебе, что хоть ты и избежала участи стать дочерью смерти, твоему дитя так может не повести, твои чувства тогда были куда человечней. Помню, ты тогда испугалась, что бедному ребенку с первых дней придется во всем видеть смерть… А сейчас? Сейчас твои мысли не разобрать.

– Ивтеил мне все рассказал. Я в любом случае умру, когда это дитя пробудит силу ядра и сумеет слышать, как вы, богиня, просите ее кого-то спасти. Так к чему это все? Разве это неправильно, что я желаю знать, как мне стоит вести себя, чтобы мои дети стали достойными людьми и смогли выстоять в грядущей бойне. Меня с ними тогда не будет, им придется остаться самим по себе.

– Как ты к себе жестока, моя милая девочка. Я же говорила, что единственное твое спасение от смерти – это твое же дитя, твоя дочь. Она одна из немногих, кто может переписывать судьбы и завязывать концы нитей жизни. При должном желании она сможет и тебя уберечь. Ты, как-никак, ее мать.

– А чего ждать от сына?

– Мальчик будет миловидным и довольно смышленым. Пойдет этим в тебя.

– Ему достанется благословение?

– У мальчика будут задатки ядра мудрости, но развить он его не сумеет, если не сможет найти причину для этого. Зная тебя, ты, скорее всего, вмешаешься и отдашь ему ядро другого дитя.

– Путь отвержения, значит. Выходит, он все-таки пойдет не в меня.

– Но ты и сама знаешь, Розанна, пробуждение ядра никогда не бывает приятным. Ядро – признак высших страданий. Твои страдания от любознательности довели до встречи со мной. Разве не радует тебя то, что мальчик не станет так мучиться? В отличии от дочери он хотя бы избежит участи стать сыном смерти.

Услышав это, Делия обомлела и настолько крепко сжала руки в кулак, что ногти впились под кожу.

Мейтон! Он обрел благословение не по собственной воле? Она вспомнила, как бесцеремонно заявляла за столом пред отцом о благословении Мейтона… Тогда он знал, что у него его нет. Значит… Делия все испортила. Она собственными руками навязала ему жизнь сына богини мудрости.

– Страдания, как же? – Розанна усмехнулась. – Мои страдания ничто по сравнению с тем, через что пройдет Делия. Ей придется умереть, чтобы пробудить всю силу ядра. Моя смерть дарует мне освобождение, а ее смерть погрузит малышку в отчаяние. Она будет знать, что может что-то исправить, но при этом каждая смерть, которую она не спасет, будет висеть на ней грузом. Сравнимы ли эти страдания? При первой жизни ей придется вечно встречать на пути смерть и из-за этого быть одинокой, при второй она будет вечно пытаться их избежать и помнить о том, что ничего не исправила… Порочный круг.

Аммония слегка наклонила голову от удивления.

– Ох, милая, зря я начала тебя упрекать в бесчувственности. Ты уже дала ей имя… Делия, значит. Звучит очень красиво. И ты, конечно, права. Жизнь Делии будет сущим кошмаром, но потому я и хочу, чтобы этот ребенок рос в семье, знал любовь и понимал, ради чего нужна жизнь. Ядро перерождения связано не только со смертью, жизнь – вот ради чего рождаются люди. Ребенок смерти, как и любое другое дитя, должен желать жить, он должен уметь любить и проявлять сострадание. Такое дитя сумеет спасти всех от грядущей беды.

– Я не уверена, что смогу воспитать такого ребенка. К тому же я рано умру. Кроме Мейтона и Аллана ей не у кого будет искать понимания… Какой она из-за этого станет… – в голосе Розанны, таком ледяном и пустом, послышались сожаления и тревога.

Она помнила через что проходила, когда в детстве впервые встретила во сне саму смерть, но теперь эта участь будет отдана ее дочери. Дитя, рождения которого не избежать. Дитя, чья судьба умирать и вокруг видеть смерть.

– Если боишься сделать ее жизнь одинокой, то окружи людьми, которые ради нее всегда будут жить. Ты и сама знаешь, что не обязательно быть кровными родственниками, чтобы называться семьей. Мальчишки, конечно же, не всегда поймут тяготы женщин, потому пускай рядом с Делией будут не только они. Милые девушки ее лучше поймут: верные служанки, добрые тетушку… О, придумала! – обрадовалась богиня. – А может лучше сестра? Как насчет подарить милой Делии маленькую сестричку? Они будут друг друга оберегать.

– Хоть я и приемное дитя рода Венерс, и моя судьба оказалась вполне неплоха, но никому не пожелаю участи считаться приемным. Дитя будет вечно страдать и… будет вечно пытаться всему светскому соответствовать! – грозно сказала Розанна, но ее взгляд вдруг смягчился.

В то же самое время ноги Делии подкосились, показалось, что ее голову чем-то ударили.

Она держалась за волосы, но боль сводила с ума.

– Не понимаю, – прошептала она. – Род Венерс?

Как так вышло, что Розанна была дочерью из рода, что обожал принимать в свои ряды приемных детей? Как так вышло, что Делия это не знала? Почему она это не помнила?

Гул в ушах так нещадно шумел, что мысли разбегались в разные стороны.

Погодите-ка… А знал ли хоть кто-то, кем была герцогиня? Неужели… Это дело рук Ремеуса? Божество судеб что-то исправил в судьбе женщины, он заставил всех забыть о ее прошлом? О самом ее происхождении?

– Мне пришла одна мысль, – задумчиво продолжила герцогиня. – Если девочки будут двойняшками, то никто не посмеет им что-то сказать. Они будут связаны, да жить будут ради друг друга. Я создам для Делии причину жить, если Ремеус свяжет нити жизни двух девочек.

Боль в голове затухала, но вопросов меньше не становилось. Феония жила ради Делии? Как такое возможно? Хоть Делия и помнила историю Кайдиса и Вартимея, мальчиков из графского рода Рантел, она не понимала, как на духовную связь и переплетение судеб могла решиться Розанна! Знала ли Феония это? Если она знала… Сердце Делии кольнуло в груди.

Нет, она не может сейчас это знать! Делия не позволит ей узнать эту правду. Феония настоящая дочь Тимеев. Самая настоящая, она ее сестра – единственная, неповторимая. Она ее лучик света!

Делия перевела взгляд вниз, на свои дрожащие пальцы и вдруг почувствовала, как по щекам текут слезы.

– А мои чувства к Феонии настоящие? – шептала она про себя. – Кайдис… Как ты живешь, зная правду?

Как бы усиленно Делия не задавалась вопросами, видение в мире душе продолжалось.

– Но все же не забывай, что Делии будет нужна мать, – наставляла богиня. – Так что не отказывайся от этой роли.

– Но справлюсь ли я? Я не знаю, как себя должна вести мать…

Хоть глаза Аммонии и были сокрыты повязкой, взгляд ее, казалось, смотрел прямо в душу.

– Матери и отцы… В вашем мире, особенно в этой империи вы зовете богов «родителями» благословленных детей, но разве хоть одно из этих божеств имеет право считаться родителем? Из-за нас в людях зарождаются ядра, растущие от боли, отчаяния и страданий. Эти ядра церковь считает высшей степенью благодати, и не каждый, подобно тебе, знает, что это не так… Мертвые боги разнесли свои силы среди народа как хворь, а некоторые Осколки, подобные мне или Ремеусу, заразили своей силой людей по ошибке… Мы не достойны звания родителей. Родителями детям могут быть только люди, и ты, Розанна, помяни мое слово, станешь отличной матерью.

– Откуда столько уверенности? – все еще оставаясь спокойной, задавалась вопросом Розанна. В прежние годы она бы со слов Аммонии усмехнулась, но сейчас сохраняла лицо. – Я настолько слабохарактерна, что лишила себя всех чувств и нитей привязанности.

– Ты обычный человек, и это главное. Тебя не пугают предрассудки о проклятых богах, ты достаточно умна, чтобы понять, что религия Итевы в нынешнем ее виде неправомерна. Ты сможешь любить любое дитя по-своему, но главное – ты не станешь считать Делию злом. Если при первой жизни у нее будет как минимум один человек, ради которого она захочет сохранить человечность, то мы сможем справиться с бедствием и все пережить.

– И почему череда бедствий, войны и чумы пройдет именно в годы жизни моих детей? – хотела бы возмутиться Розанна, но ее вопрос прозвучал сухо, будто студент задавал вопросы преподавателю. – И почему для окончания войны понадобится дитя смерти? На эти вопросы, богиня, вы ответы мне так и не дали.

– У Осколков, в годы их сотворения, было откровение о том, что однажды начнется война. Породит эту войну один из артефактов крупных Осколков. Ты ведь уже знаешь, что из себя представляют наши артефакты? Артефакты – это квинтэссенция наших сил. Мы вложили в них большую часть наших душ, чтобы даже в случае нашей смерти артефакты несли пользу людям. Вот только… Не все божества сделали свои артефакты неживыми вещами. Некто в секрете от нас додумался отдать половину своих сил живому существу… Точнее сказать, человеку. Роаналь, мой глупый братец, Осколок веры и сомнений. Он посчитал, что, сделав артефакт человеком, он тем самым докажет, что больше всех любит ваш смертный народ. Но тот выбранный им человек со временем лишился рассудка, он уничтожил большинство артефактов, да и богов, а после сбежал. Теперь нам ничего не остается, кроме как…

Не успела богиня договорить, как пространство вокруг вновь окрасилось черным. Ответ повис в воздухе, и Делия еще сильней разозлилась.

– Смотритель, что происходит?! – закричала она и крик ее был настолько отчаян, что скорей напоминал рык.

Чернота вокруг становилась все темнее и темнее, рук и ног было уже вовсе не разглядеть. Когда тьма окончательно захватила в плен Делию, дочь смерти почувствовала, как откуда-то доносится свет. В этот раз он лился не из маленькой щели слегка приоткрытой двери. Мрак в мире душе рассеивался, черный цвет становился светлей и достаточно быстро белел.

– Только не говорите, что я просыпаюсь? – закричала Делия. – В такой важный момент?!

Стоило дочери смерти это произнести, как ее глаза в тот же миг распахнулись, а полуденный свет с непривычки лишил ее координации.

– И правда проснулась?! – Делия привстала с кровати и чуть было не опрокинула на себя маленький столик, приставленный к краю постели.

На столе стояла ваза с цветами, они источали запах и дурманили голову.

– Белые лилии? Да она издевается! – Дели швырнула вазу на пол, тут же втиснув ноги в мягкие тапочки. – Неужто умнейшая женщина Таутена способ просить прощения лучше не придумала? – по пути запричитала она, обходя осколки и двигаясь по направлению к выходу.

Стоило дочери смерти выйти из спальни, как ноги понесли ее в библиотеку. Боан обязан вернуть ее в мир души, он просто обязан! Ведь если она не узнает самую важную часть воспоминаний, то к чему все это было? Не могла же Розанна специально вырвать Делию из мира души, чтобы Делия сама искала ответ на вопрос, для чего умерла и ожила?

Влетев наспех в библиотеку, Делия закричала изо всех своих сил:

– Смотритель! Я не увидела последнее видение до конца! Оно было самым важным! Верните меня в мир души! Смотритель! Эй! Выходите!

Голова Боана показалась в проходе. Старик держал в руках стопку книг и, кажется, был удивлен видеть Делию.

– С пробуждением, моя юная госпожа. Как вы себя чувствуете? У вас ничего не болит? Я могу…

– Прекратите! Я не намерена обсуждать свое состояние! Повторяю, верните меня в мир души!

– Извините, но вы не сможете продолжить смотреть те сновидения, – он снял очки. – Мне искренне жаль.

– Дайте угадаю, это очередная загадка, которую мне предстоит разгадывать несколько месяцев?! – она засмеялась. – О, или может несколько лет?!

– Нет, мисс, никакая это не загадка. Просто… Извините, но живые могут видеть память только живых.

Делия застыла на месте. Сердце пропустило удар, а в голове и в груди засаднило.

– Что? – голос сорвался. – Что это вы говорите?!

Боан оторвал взгляд от пола и взглянул в глаза Делии, его морщины стали выглядеть намного глубже обычного.

– Мне жаль, мисс, но позавчера герцогини не стало.

Глава 34. «Еще одна правда»

– Что значит «не стало»? – переспросила Делия Боана.

Она прекрасно осознавала значение этих слов, как и понимала, что ответ на этот вопрос, сколько его не задавай, останется неизменным. Тем не менее, понимание не принесло бы дочери смерти ни капли смирения, потому она была готова переспросить Боана сотню, а может и вовсе тысячу раз.

– Она что, совершила самоубийство, пока я бродила у нее в голове?! Так стыдно стало?! – она в истерике засмеялась. – Решилась умереть, пока дочь была в дреме? Как дитя мудрости могла пойти на такой глупый шаг?!

Боан покачал головой.

– Извините, что не сказал, мисс, но время в мире души идет несколько… – Боан самую малость замялся. – Кхм, оно идет иначе, чем здесь. Вы спали куда дольше, чем думаете.

Делия посмотрела на свои руки. Они показались обычными, разве что… Она присмотрелась, повертела их в разные стороны. Погодите-ка, пальцы стали длинней? Взгляд упал на пол, Делия увидела свои ноги, обутые в тапочки. Пятки торчали, а пальцы ног отчего-то гудели. Им было тесно?

– Сколько? – лицо ее исказилось от гнева. – Сколько я проспала?!

Боан неутешительно хмурился. Он какое-то время молчал, не решаясь сказать ни единого слова. Наконец старик прошептал:

– Чуть больше года и пяти месяцев, мисс Делия. Розанна в этот раз продержалась дольше положенного, видимо, это был своего рода подарок ей от Аммонии. Богиня даровала Розанне еще один год жизни.

Делия впилась ногтями в тонкую кожу, повертела головой в разные стороны, а когда поняла, что все сказанное Боаном, хоть и напоминает шутку или ошибку, таковым скорее всего не являлось, тут же выбежала из библиотеки и помчалась к кабинету Розанны.

Почти полтора года сна? Что это за сон такой? Феонию тоже погрузили в подобный? Что за глупости?!

Оказавшись у дверей кабинета, Делия изо всех сил принялась дергать ручку и тянуть ее на себя. Вход не отворялся. Как и раньше, эта дурацкая дверь скрывала от Делии правду, которую так пытливо прятала от дочери герцогиня. Как и прочие двери в коридорах воспоминаний Розанны, эту дверь по-прежнему было трудно открыть.

Делия ударила по ней кулаком и обессиленно опустилась на корточки. Теперь она и правда чувствовала – с телом явно творилось что-то не так. Ноги ее совсем не держали, руки ослабли настолько, что того и гляди могли начать сотрясаться от дрожи. Мутная дымка и пелена в голове медленно исчезали, приводя разум в чувство, но оттого все и казалось болезненней и трудней. Если все это правда, то в нее не хочется верить. Это Делия убила Розанну? Но в видении говорилось, что она может спасти мать! Только ей, только дочери смерти, такое под силу! Вот только почему же тогда Розанна решилась запереть дочь в мир души, чтобы у той не осталось возможности хоть как-то вмешаться?

– Ты могла мне все рассказать, но вместо этого заперла… Это уже не смешно, зачем каждый раз меня запирать? – Делия вытерла раскрасневшиеся глаза и, чуть смирив стучащее и дрожащее сердце, наконец услышала шум. До ушей донеслись голоса.

«Позавчера герцогини не стало», – вспомнила Делия слова Боана.

Она приподняла свое потяжелевшее тело с пола и наспех приблизилась к подоконнику, на который раньше так любила взбираться. Взгляду тут же предстал летний сад, из-за этого в голову ворвалось очень старое, давно позабытое воспоминание. В этом страшном воспоминании этот сад, прямо как и сейчас, был наполнен разодетыми в черный гостями и тигрового цвета лилиями.

Делия тут же выбежала на лестницу, спустилась по ней, чуть несколько раз не упав, и вышла во двор. Ветер ударил ее по лицу мягкой летней прохладой. Нос почувствовал ядовитый запах тех стоящих на столике белых гадких цветов.

– Я и правда проснулась в день похорон… – прошептала дочь смерти. Она поняла: даже выход из мира души занимал собой время. А значит, прах Розанны уже захоронили.

Делия заметила золотую макушку с длинными прядями и роскошный черный пиджак, развевающийся на ветру. Все как тогда.

Не думая ни секунды, Делия приблизилась к Ивтеилу, и он, будто чувствуя это, тотчас обернулся. Он наклонился и в ту же секунду его одарили пощечиной. Звук удара был так силен, что привлек к себе все внимание всех присутствующих.

Голоса в тот же миг зашептались:

– Этот ребенок… Когда она была младенцем, прокляла горничную своими слезами. А теперь что? Пробудилась в день похорон матери?

– Не к добру это…

Делии было наплевать на галдеж, она смотрела на Ивтеила и жаждала двух вещей: объяснений и скоропостижного вознесения этого мелкого божества! Ремеус – бог судьбы, бог, что был вознесен, как думали люди… Делия негодовала. Как так вышло, что он оказался жив, да и к тому же обитал все это время в поместье? Он стирал ее память! Будучи в мире душе, она это наконец поняла. Ивтеил был на похоронах вместе с Делией в прошлой жизни, это он вложил в ее руки сообщение от матери – ту проклятую белую лилию!

– Вы проснулись, мисс Делия, я очень рад, – не обращая внимание на пульсирующую боль в покрасневшей щеке, Ремеус стянул с плеч пиджак и накинул его на плечи ребенка.

– Как многое вы с Розанной спланировали?!

– Не лучшее место для разговора.

– Не лучшее место?! Вы думаете сейчас о «лучших» местах?!

Люди все продолжали шептаться.

Ивтеил поднял голову, обвел взглядом толпу и, по всей видимости, что-то сделал. Все разом отвернулись в разные стороны и продолжили говорить о своем. Ивтеил в это время приобнял плечи Делии и повел ее дальше, пряча от глаз толпы. Как и тогда, в прошлом, они двое сошли с мощеной тропинки и спрятались в тени старого древа.

– Она должна была уйти, ее срок жизни истек, – сказал он, когда они достаточно отошли.

– Как можно подобное говорить? Аммония же сказала, что мне под силу спасать от смерти! Я могла спасти мать!

Ивтеил покачал головой.

– Роза сама выбрала это. Каждый человек и даже бог вправе решать сам, как ему жить и как умирать. Ты должна с этим смириться, Делия.

– Но это эгоистично! Все сломается из-за ее ухода!

– Все сломается, даже если она будет жить! – не выдержал Ивтеил. – Она сама так решила, когда увидела все сценарии будущего. Ее уход сейчас позволит тебе двигаться дальше, к тому же она не оставила тебя в неведении, она подготовила для тебя наставления и… причину жить. Тебе предстоит помочь людям избежать великое бедствие.

– Какое еще бедствие?! Я свою жизнь спасти не могу, а вы говорите, что позволили моему ядру смерти взрасти только ради того, чтобы я кого-то спасала?!

В видении Делия сразу разгадала причину, по которой Розанне с детства снилась Аммония; она поняла, почему богиня наставляла девочку на путь дитя мудрости. Причина в том, что невознесенные божества не хотят, чтобы в мир являлись «их дети»! Боги всячески оберегают детей от такой жизни, потому в мире почти нет детей Осколков Судьбы, потому невозможно из книжек узнать о детях с благословением смерти!

Ивтеил заворчал:

– Розанна тоже вечно упрекала меня, если я не говорил на понятном вам человеческом языке, – он поднес к Делии руку, раскрывая ладонь. На ней материализовались полупрозрачного вида фигуры. – Ты выглядишь как дитя, Делия, поэтому говорить буду на понятном для детей языке.

– Хватит язвить!

С губ Осколка слетел тихий вздох.

– Объясни все как можно яснее, – фигуры напомнили собой городскую площадь перед Центральным дворцом императора. – Ты и сама знаешь, Делия, в день твоей смерти на площади колыбель исходила от множества человек, а это значит, что они все умрут. Грядет бойня. Ты можешь изменить исход битвы, потому что только тебе под силу убивать богов так, чтобы они не рассыпались на части. Я так понимаю, именно эту часть ты не сумела узнать из видений.

– Какое мне дело до тех, кто пытался меня убить? – спросила она рассмеявшись. – Они мне спасибо скажут? Они? Нет, отказываюсь.

– Но этого хотела Розанна.

– А я хотела, чтобы моя мать объяснила мне по-человечески, почему она обращалась со мной хуже, чем с вещью! Меня запирали и контролировали! Мучали и… – Она чуть не сказала «совсем не любили». – Кхм, в любом случае, я не желаю быть пешкой в вашей игре. Боан уже рассказал, что боги обо мне знать не знают. Значит, я могу жить спокойно!

Делия отвернулась от Ивтеила, но он тут же поймал ее за руку.

– Ты узнала, что чувства к тем, кого ты больше жизни любила, – он бросил взгляд в сторону, Делия обернулась и увидела в толпе светловолосую девочку, – были будто ненастоящими. А те, кого ты ненавидела, – он посмотрел в другую сторону и кивнул головой в сторону оплакивающего жену герцога, – оказались неплохими людьми. Я понимаю, тебе тяжело с этим смириться, Делия. Но ты уже втянута в эту, как ты сказала, «игру».

Ивтеил снова обвел взглядом толпу, и отпустил руку Делии.

– Один из новых богов, артефакт бога веры, уже начал эту войну. Розанна знала о его замыслах еще с детства, она думала, что проклята, но оказалось, что проклятым будет ее дитя. Конечно, подобный расклад ее жутко пугал, но в то же время и отказаться от него она не могла, это было предрешено, а обычному человеку от судьбы не сбежать… Поэтому она смирилась со своей смертью и решила, что и ты ее примешь. Ты, Делия, как никто другой знаешь, что каждая душа проходит цикл перерождения и очищения. Где-то сейчас душа Розы снова родится, она лишится прежних воспоминаний, освободится от страха и начнет жить свободно. Ей не придется больше обрезать и истончать нити привязанностей, не придется играть бесстрастие… Она сможет спокойно жить, а ты, зная это, сможешь двигаться дальше, потому что в твоих же интересах будет уберечь всех людей. Ради спокойствия Феонии, ради счастья возрожденной Розанны, ради Мейтона, отца и самой себя. Когда все прекратится, вы все сможете жить спокойно.

– Вы меня сейчас просто ставите перед фактом, что я что-то кому-то должна? Вы всерьез наставляете меня и говорите бездумно отправляться сражаться?

– Ты сама пыталась доказать матери, что отныне уже не ребенок! – сорвался на крик Ивтеил. – Это ты вечно встревала во все, не могла устоять перед зовом смерти и летела как бабочка на огонь! Ты хотела знать правду? Вот она, Делия! Розанна пыталась дать тебе время, но ты повторяла, что в нем не нуждаешься! Хотела быть взрослой? Ну что ж, поздравляю, ты стала ей!

Ивтеил тоже выглядел злым и отчаянным. Он знал, что чувствует Делия, поскольку и сам не смог повлиять на Розанну. Он не смог изменить ее судьбу, хоть и был богом судьбы. Разве что-то теперь имело значение?