Текст книги "Завязать след. Часть 2 (ЛП)"

Автор книги: Лилиана Карлайл

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 17 страниц)

10

СКАЙЛАР

Я больна.

Сначала я думаю, что это из-за того, что содержится в еде, которую мне дает Джон, но дело не только в этом.

Это абстинентный синдром отмены.¹

Я испытала это только однажды – когда поехала с Тэмми и Эйприл в Мексику и забыла взять с собой таблетки.

Я подумала, что было бы неплохо прожить неделю без них, пока не начались озноб и ночная потливость.

Эйприл чуть не влепила мне подзатыльник и не потащила в аптеку.

Но на этот раз все по-другому.

Это ударяет сильнее.

Я уверена, что у меня жар. Моя спина взмокла от пота, но я замерзаю.

Насколько я знаю, вы не можете умереть от отмены подавляющих препаратов.

Но лихорадка определенно может убить меня.

Я теряю всякое представление о времени.

Когда Джон заходит в ванную, он с грохотом ставит поднос с едой на столешницу и практически падает на колени, чтобы посмотреть на меня.

Но я не хочу видеть его лицо. Я не хочу, чтобы на меня смотрели эти безумные, расширенные зрачки.

– Что случилось? – спрашивает он, приподнимая мой подбородок.

Я закрываю глаза.

Нет смысла говорить ему. Он не даст мне подавляющих средств.

Моя кровь, очевидно, слишком ценна без нее, и если он зависим от O , как я думаю, он не посмеет повлиять на эффективность формулы.

Тогда, похоже, я умру от лихорадки.

Тогда он больше не получит свой драгоценный наркотик.

Я хихикаю.

– Хэй. – Легкий шлепок по моему лицу, и я открываю глаза. – Эй, эй, просыпайся. Не засыпай.

Я тяжело сглатываю. – Я не сплю, – выпаливаю я. – У меня болит голова.

Его рука касается моего лба, и я вздрагиваю от прикосновения. – О, черт. О черт, – шепчет он. – Что тебе нужно? Что я могу сделать?

Я заливаюсь смехом и переворачиваюсь на бок. – Идиот, ты мог бы отвезти меня в больницу, – шиплю я. – И сдаться полиции.

Он долгое время молчит, и я готовлюсь к его возмездию.

Вместо этого он выбегает из комнаты.

Я издаю стон, услышав, как он хлопает дверью в спальню.

У меня болит голова.

Мне холодно.

Я уже наполовину засыпаю, когда он переворачивает меня на спину и заставляет сесть. Он сует мне в руку таблетку.

– Возьми это, – приказывает он, и я, моргая, смотрю на это.

Аспирин.

Не подавляющие средства.

Но я кладу его в рот, а он протягивает мне чашку с водой, и я проглатываю все это целиком.

– Тебе нужно гнездышко, – заявляет он, когда я ставлю чашку на стол.

Я недоверчиво смотрю на него. – Что? – Спрашиваю я, неуверенная, правильно ли я его расслышала.

– Гнездышко. Я могу тебе его соорудить. И тогда ты почувствуешь себя лучше. – Он звучит таким уверенным в себе, довольным, что понял, что со мной не так.

Есть миллион вопросов к тому, что он сказал, но я не могу подобрать слов, и у меня отвисает челюсть.

Он продолжает, прислоняясь к раковине. – Я могу принести тебе одеяла и свою грязную одежду, потому что они пахнут мной. Я могу приготовить тебе одеяло, и с тобой все будет в порядке.

– Я… – последнее, что мне сейчас нужно, – это гнездо. У меня нет ни малейшего желания иметь его.

Также…

Ты не Альфа! Мне хочется кричать. Насколько он бредовый? Поддельный одеколон с феромонами мне ничего не даст.

Но у меня раскалывается голова, и мне так, так холодно.

– Никакого гнезда, – стону я. – Одеяла, пожалуйста.

– Но я могу устроить отличное гнездышко, – настаивает он. – Я могу устроить для тебя самое лучшее гнездышко, обещаю. Я могу…

Я быстро проползаю несколько футов до туалета и вытираюсь насухо, сплевывая желчь.

По крайней мере, это заставляет его замолчать. Он выбегает из комнаты, пока меня тошнит от того, что еще осталось в моем желудке.

И когда я лежу на полу, прижимаясь лбом к прохладному кафелю, я знаю, что добром это не кончится.

Аспирин не помогает.

Ничего не помогает.

Джон превратил потрепанный матрас в то, что он называет “гнездышком” – простыню и одеяло, покрытые заплесневелым серым стеганым одеялом и кучей своих белых нижних рубашек. Они пропитаны его одеколоном с феромонами.

Он даже добавил подушку.

Я даже не спорю, когда он поднимает меня на руки, цепь гремит, когда он кладет меня на матрас и укрывает одеялом, доказательство моего заточения торчит из-под одеял и соединяется с шестом в углу комнаты.

Я чувствую, как он тянет за цепочку, когда закрываю глаза, затем его большой палец поглаживает мою лодыжку.

– Не надо, – бормочу я, но это больше похоже на ворчание.

Я не хочу, чтобы он прикасался ко мне.

– Тебе это больше не нужно, – бормочет он виноватым тоном. Как будто он начинает понимать, насколько он жесток. – Дверь была заперта все это время. И не похоже, что ты сможешь меня одолеть, – тихо добавляет он, разговаривая сам с собой.

Он пытается убедить себя снять наручники.

Я напеваю в ответ.

К сожалению, он прав.

У меня нет сил драться с ним. Он чрезвычайно подтянутый, с таким мощным телом, что при первой встрече я приняла его за Альфу.

– Я должен взять у тебя кровь позже сегодня, – быстро добавляет он. – Но я возьму ее здесь, в твоем гнезде. Тебе даже не обязательно бодрствовать.

Как великодушно с твоей стороны, думаю я про себя.

– Возможно, я принял слишком много, – бормочет он. Мои глаза наполняются слезами, когда он закрывает дверь, и я слышу щелчок замка.

Он собирается убить меня.

Я больше никогда не смогу увидеть Эйприл.

Я никогда не узнаю, нашли ли ее Лэндон и Ривер.

Лэндон и Ривер…

Я так по ним скучаю.

Спокойное, властное поведение Лэндона и его милая улыбка. Ривер и его уязвимость, но за ней столько силы.

Они противоположны, но все же идеально подходят мне.

Но я выгнала их из своего дома.

Я сказала им уйти. Я сказала им, что они мне больше не нужны.

И, судя по выражению их лиц, они мне поверили.

И все же моя внутренняя Омега зовет их.

Я бы хотела, чтобы это был Лэндон, приглаживающий мои волосы назад и укладывающий меня в постель.

Я бы хотела, чтобы меня окружали рубашки Ривера, его пряный аромат окутывал меня.

Они были лучшими Альфами, которые у меня когда-либо были, и я потеряла их навсегда.

Я поддаюсь своему горю и болезни, существуя в пространстве между сознанием и бессознательностью.

11

РИВЕР

– Они недоедают, но в остальном физически в порядке, – сообщает мне Лэндон. – Никто… пока не умер, насколько нам известно. Но чем дольше они хранятся и с потерей крови…

Мои руки начинают дрожать, и я засовываю их под стол. Увидев меня, Лэндон настоял, чтобы мы пошли перекусить, прежде чем он отправится на работу с Беном.

Я уже сталкивался с этим дерьмом раньше. Я видел результаты торговли людьми.

Но это другое.

Это Скайлар.

Это Скайлар в неволе, вероятно, ее используют для получения крови.

У нас все еще нет совпадения ДНК с ее ДНК, но у нас есть совпадение ДНК с Эйприл. Надеюсь, это нас куда-нибудь приведет.

– Когда ты ел в последний раз? – Осторожно спрашивает Лэндон, наблюдая за тем, как я вытаскиваю дрожащую руку из-под стола, чтобы взять кофейную чашку.

– Тебе-то какое до этого дело? – Я плюю в него, прежде чем сделать глоток. Посетители в очереди в кафе бросают на меня взгляды, но я просто хмуро смотрю на них, пока они не отводят свои взгляды в другую сторону.

– Потому что ты выглядишь так, словно убиваешь себя. И нападения повторяются, не так ли?

Я прищуриваюсь. У него такое выражение лица, когда он видит чью-то чушь насквозь.

Я делаю еще один глоток своего кофе.

Я не отвечаю на его дурацкий гребаный вопрос.

Он уже знает, что атаки возобновились. Они проникли в мой организм, паника и страх влияют на мои движения.

Но мы не будем говорить об этом.

– Ты хочешь помочь ей? Тебе нужно перестать вредить своему здоровью, – говорит Лэндон, разговаривая со мной, как с ребенком.

Я ставлю чашку, когда кофе переливается через край, словно доказывая его точку зрения.

Черт возьми, я так хочу сигарету.

Но почему-то мне кажется, что, делая это, я подвожу ее еще больше.

Итак, я стискиваю зубы и стреляю кинжалами в мудака передо мной. – Лекция еще не закончена? – Огрызаюсь я. – Зачем ты вообще привел меня сюда? Какой у тебя грандиозный план на сегодня?

Лэндон смотрит на бублик рядом с моей чашкой, затем снова на меня. Я закатываю глаза и откусываю кусочек.

– Я собирался спросить, не хочешь ли ты допросить дилера вместе со мной, – говорит он. – Тот, который продавал O Эйприл.

Я рычу, и люди в очереди снова оборачиваются, чтобы посмотреть на меня. – Что? – Я рычу на них.

Лэндон громко вздыхает и проводит рукой по волосам. – Но, – добавляет он. – Винсент…

– Пошел он, – шиплю я.

– Как я говорил, Винсент нашел кое-что интересное. Возможный подозреваемого.

Я откусываю еще кусочек от своего бублика. – Да? – Спрашиваю я. – Объясни.

– На видеозаписи из кафе в день исчезновения Эйприл есть кто-то подозрительный. Винсент поискал его и нашел два отдельных объекта недвижимости. Один здесь, другой в Слэттене. Слаттен – это участок земли с передвижным домом на нем.

Это возбуждает мой интерес. – Он собирается допросить владельца?

За последний месяц были опрошены сотни людей, но этого недостаточно.

Этого никогда не будет достаточно, пока мы не найдем Скайлар.

– Если он там, – продолжает Лэндон, – Я подумал, что тебе следует пойти с Винсентом. На случай, если все обернется… странно.

Слэттен находится не в лучшем районе. Он больше всего известен лабораториями по производству метамфетамина и бросившими школу.

Никто не ходит туда без необходимости. Население меньше тысячи человек, и люди громко стонут, когда упоминается город.

Нет никаких причин владеть какой-либо землей там.

– На случай, если ситуация примет странный оборот, – повторяю я. – Почему ты не можешь пойти, а я допрошу дилера?

Лэндон закатывает глаза. – Потому что Бен и офицеры хотят меня. Они не верят, что ты не сойдешь с рельсов.

Я опускаю взгляд на стол. Я уверен, что напугал Бена до смерти на прошлой неделе, и у меня до сих пор на лице несколько желтых синяков.

– Честно говоря, ты выглядишь ужасно, – добавляет Лэндон. – Я уверен, что в Слэттене ты будешь сливаться с толпой.

Я усмехаюсь. – Отвали, – бормочу я, но без какой-либо настоящей злобы за этим. – Я ненавижу этого мудака.

– Ты совершенно ясно дал это понять, – отвечает он. – Но Винсент в этом с нами. Он не уйдет. И, честно говоря, чем больше компетентных людей у нас будет в этих делах, тем лучше.

Я хмурюсь и сжимаю кулак под столом, впиваясь ногтями в ладонь. – Как ты можешь простить его после всего? – Спрашиваю я. – После того, что он сделал. После того, как он ушел.

Лэндон молчит, ставя свою чашку на стол. Он молчит достаточно долго, чтобы я посмотрел на него, ожидая какого-нибудь самодовольного выражения на его лице и лекции о том, что люди меняются. – Я не простил, – признается он. – И я не уверен, что когда-нибудь смогу. Но я не позволяю этому поглотить меня. Я не позволяю этому определять мои действия или диктовать, как я взаимодействую с ним.

Я усмехаюсь. – Да. Ну, мы с тобой довольно разные. Я не хожу все время с палкой в заднице.

– По крайней мере, я не позволяю своим негативным эмоциям контролировать все, что я делаю.

Я невесело усмехаюсь. – Конечно, – говорю я, ненавидя его точность.

– У нас с тобой одна цель, – продолжает Лэндон. – Мы хотим, чтобы Скайлар была в безопасности и вернулась домой. Мы хотим, чтобы она была с нами, в какой бы странной дуэтной стае мы ни были. С тех пор, как мы заключили что-то вроде перемирия.

Я киваю. – Да, я знаю.

– Тогда я прошу тебя, как часть этого перемирия, поработать с Винсентом. У него есть догадки, и все, что у него было раньше, подтвердилось.

Лэндон прав. Как бы сильно я его не терпел, Винсент был лучшим следователем, с которым я когда-либо работал. Его интуиция была на высоте. Он закрыл почти все дела, которые ему поручали.

И если он прав насчет этого…

– Хорошо, дай мне адреса, – бормочу я, прежде чем запихнуть половину рогалика в рот.

Я такой чертовски тупой.

Подъезжая к Айлтону, я вижу Винсента, прислонившегося к своей машине, припаркованной на улице, руки в карманах, вид у него такой же уверенный, как всегда, как в старые добрые времена.

Это поражает меня.

Он хочет Скайлар.

Конечно, он, блядь, хочет ее, даже после того, как вел себя с ней как придурок.

Вот почему он это делает.

Он не передумал работать.

Он хочет Скайлар, так же, как я хочу ее. Так же, как ее хочет Лэндон.

Я раздумываю, не развернуться ли и не врезаться ли в него на своей машине, но логика побеждает. Не мне решать, хочет ли он Скайлар после всего этого.

Я стисну зубы и потерплю это.

Я перестаю кружиться по спирали достаточно надолго, чтобы выйти из машины. Винсент направляется ко мне и едва заметно кивает. Он чисто выбрит и одет в серую толстовку с капюшоном колледжа, которую я не видел на нем много лет.

– Джон Бриггс, – говорит он, прежде чем я успеваю задать вопрос. – Тридцать шесть лет. Судимости нет. Безработный, но раньше работал в больнице округа Айлтон.

Ага. Прямо как в старые добрые времена. Мы направляемся к дому, не говоря ни слова, пока не достигаем передней части подъездной дорожки.

Дом Джона… неухоженный, мягко говоря.

– Похоже, здесь взорвалась чертова бомба, – бормочу я. Сломанные ножки стола и два белых пластиковых стула беспорядочно валяются на заросшей лужайке перед домом. На подъездной дорожке стоит немытый, пыльный коричневый внедорожник со спущенным колесом.

Окно рядом с входной дверью закрыто алюминиевой фольгой.

Не то чтобы я раньше не видел дерьмовых домов – но по сравнению с другими по соседству этот выглядит заброшенным.

Винсент просто кивает в ответ на мое замечание, и я борюсь с желанием закатить глаза.

Он в зоне. Тихий, созерцательный и расчетливый.

Точно таким же, каким он был раньше.

Он всегда был лидером наших расследований. Даже в последнем громком деле, над которым мы все работали вместе, он возглавлял обвинение.

Что в конечном итоге погубило его.

Я останавливаю этот ход мыслей, когда мы поднимаемся по ступенькам крыльца. Дерево скрипит, когда мы идем по нему, и я чувствую, как оно слегка прогибается.

– Эта штука вот-вот развалится, – бормочу я. – Что за хрень?

Когда-то это был бы хороший дом. Как будто кто-то просто махнул на это рукой.

И запах. Даже через дверь на крыльцо проникает что-то затхлое и густое.

Винсент смотрит на дерево, хмыкает, затем стучит в дверь.

Ответа нет. Я вздыхаю.

Винсент стучит громче, дверная рама неприятно дребезжит. Он пробует дверную ручку, дергает ее.

Это опасная территория. Мы не можем просто войти. Если бы дверь была не заперта, возможно, но если бы кто-то пожаловался, это был бы кошмар с бумажной волокитой.

– Их явно нет дома, – говорю я, пока он смотрит на дверь. – Может быть, Бен мог бы ускорить выдачу ордера. Или, черт возьми, поехали в Слэттен …

ХЛОП!

Мне требуется мгновение, чтобы осознать, что Винсент только что пинком распахнул чертову дверь. Он даже не колеблется. Он врывается внутрь, и я в шоке следую за ним.

– Какого хрена ты делаешь? – Шиплю я. – Здесь соседи, гребаный идиот! Что, если они увидели… о, дерьмо…

Запах, который доносился с крыльца, в передней комнате в сто раз сильнее. Это сочетание прокисшей пищи и гнили.

Я проглатываю кляп, пока Винсент исследует дом, игнорируя мои протесты.

– К черту все, – бормочу я, закрывая дверь как можно лучше. Я решаю сам осмотреться.

Гостиная разрушена. Диван перевернут, а куча движущихся коробок открыта и разбросана в стороны со случайным содержимым. На кафельном полу разбросаны пачка ручек, флакон средства для мытья ванной и другие разные предметы. Вокруг разбросаны пустые коробки из-под пиццы.

Плитки выщерблены и потрескались, а некоторые испачканы фекалиями.

– Какого хрена, – бормочу я.

Кухня ничуть не лучше. Из переполненной раковины доносится запах протухшей еды. На стойке стоят грязные кастрюли и сковородки, а также пакет с картофелем в белых движущихся крапинках.

Личинки.

Это плохо.

Это очень, очень плохо.

– Ривер, – зовет Винсент.

– Да? – Отвечаю я, чувствуя тошноту в животе, когда смотрю, как жуки копошатся на почерневшей картошке.

– У меня кое-что есть.

Я направляюсь в заднюю часть дома, проходя мимо ванной с забитой раковиной и переполненным унитазом.

Мой желудок наполняется ужасом от стоического тона Винсента. Когда он говорит, что “что-то нашел”, это может означать что угодно, от небольшого пятна крови до гребаного трупа.

Но когда я вижу его в одной из спален, спиной ко мне, я улавливаю запах чего-то нового.

Омега.

Он выцвел, но он есть.

И это сладко, но слегка кисловато – Омега в бедственном положении.

Но к нему не прилагается альфа-аромат.

На самом деле, ни в одной части дома нет запаха Альфы – только вонь нечистот.

Джон Бриггс – бета-версия.

Когда я захожу в спальню, я вижу испачканный матрас и пыльные одеяла, и мои руки сжимаются в кулаки.

Но внимание Винсента приковано не к кровати. Оно обращено к тумбочке рядом с ней.

На нем лежит только почти пустой пакетик с O.

– Черт, – бормочу я.

– Ты тоже чувствуешь запах Омеги?

Я хмурюсь. – Конечно, чувствую.

– Тогда найди источник.

Я хочу поспорить с ним, что он не мой гребаный босс и не указывает мне, что делать, но у нас мало времени.

Через секунду я подхожу к комоду и выдвигаю ящики. Некоторые сдвинуты с места и лежат боком, поэтому я просто вытаскиваю их и позволяю упасть на пол.

Если бы Бриггс подержал ее в своей комнате всего несколько часов, вполне вероятно, что запах к настоящему времени полностью выветрился бы.

Здесь есть нечто, принадлежащее Омеге.

Я роюсь в одежде, отбрасывая предметы в сторону. Когда я добираюсь до последнего ящика, под стопкой носков запах более сладкий и ошеломляющий.

Я вытаскиваю кусок ткани.

– О, черт, – бормочу я.

Я держу в руках черный фартук, от него исходит концентрированный аромат Омеги.

April's Café спереди вышито розовым.

Это запах не Скайлар, но это запах Омеги.

Возможно, Эйприл.

Винсент смотрит, как я поднимаю фартук. Из его горла вырывается низкое рычание.

Его инстинкты никогда не подводят.

– Этого достаточно для ордера, – подтверждает он. – Достаточно для собственности в Слэттене.

– К черту ордер, – шиплю я, комкая фартук в руках. – Я, блядь, сейчас ухожу. Мне было бы насрать на ордер.

Я ожидаю, что он будет спорить, скажет, что могло бы быть разумное объяснение, почему у этого человека оказался гребаный фартук из кафе, в котором он не работает, но он просто кивает, его глаза сужаются.

– Позвони Бену, – приказывает он. – Я поведу.

Мне не нужно повторять дважды.

Пропали только две Омеги из кафе.

И если Джон Бриггс находится в этом поместье в Слэттене…

Ему придется много, блядь, объяснять.

Если он вообще сможет говорить после того, как мой кулак пройдет по его зубам.

12

СКАЙЛАР

Вывод подавляющего вещества.

Первые пару дней я думала, что знаю, чего ожидать. Я вспомнила свое пребывание в Мексике, не подозревая, что это может быть хуже того, что я пережила тогда.

Но это новый вид ада.

Мою матку сводит так сильно, что я захлебываюсь рыданиями. Но плач только заставляет мое тело напрягаться и усиливает боль.

Я не могу есть.

Когда Джон приходит брать у меня кровь, я смотрю в потолок, отключаясь.

Я больше не уверена, что он реален.

Все, что я делаю, это потею и трясусь, пока он запихивает мне в горло аспирин.

– Прости, – говорит он, когда игла в сотый раз протыкает мою кожу. – Пожалуйста, не злись на меня, Скайлар.

Матрас пропитан липким веществом.

Я чувствую себя отвратительно. Я чувствую свой запах, сочетание мускуса, пота и приторно-сладкого запаха.

Однажды я пытаюсь доползти до душа, но теряю сознание в дверях ванной.

Я просыпаюсь от того, что Джон бьет меня по лицу и трясет, его глаза безумны, когда он нависает надо мной.

– Хэй. Хэй, – говорит он слишком громко, его зрачки расширены. – Чего ты хочешь? Что я должен для тебя сделать?

Лампы дневного света сильно бьют по моим глазам, поэтому я закрываю их и снова опускаю голову.

– Сумпрессанты, – пытаюсь выдавить я.

Но это бесполезно.

Ему нужна моя чистая кровь, чтобы делать свои лекарства.

Даже если какая-то часть его беспокоится, потребность в деньгах и O перевешивает любое сочувствие, которое он мог бы испытывать.

Итак, я просто слушаю, как он скулит и бессвязно бормочет.

– Мне действительно жаль, – говорит он, пока я прижимаюсь лицом к прохладному линолеуму. Его голос срывается. – Я действительно хочу быть хорошим Альфой для тебя, Скайлар.

– Угу, – бормочу я. – Хотя и не Альфа.

Тук. Тук. Тук.

Я благодарна, что кто-то стоит у двери, потому что это означает, что он наконец оставит меня в покое.

Я узнал, что у него время от времени бывают посетители, что, как я предполагаю, означает, что он продает свой продукт.

Мне теперь все равно.

В конце концов, я умру, и у него больше не будет товара для продажи.

Если только он не возьмет другую Омегу…

Тук. Тук. Тук.

– Черт, – шипит он, поднимаясь на ноги. Такая реакция ожидаема; он всегда нервничает из-за чего-то необычного.

Стук продолжается, такой сильный, что я слышу, как скрипит на петлях входная дверь.

У меня от этого болит голова.

Я пытаюсь снова заснуть. Я говорю себе, что если проснусь позже, то смогу принять душ.

А теперь мне просто нужно отдохнуть.

Но крики привлекают мое внимание.

Кричат сразу несколько голосов, спор выходит из-под контроля.

Возможно, цепочка снята с моей лодыжки, но я даже встать не могу.

Снова крики.

ХЛОП.

Входная дверь трясется на петлях.

Кто-то пытается проникнуть внутрь.

Я не могу найти в себе сил для беспокойства.

Но я переворачиваюсь на бок, делаю глубокий вдох, и мое тело напрягается, когда я кое-что осознаю.

Здесь есть Альфа.

Моя спина выгибается дугой, а зубы сжимаются.

Это больно.

Я дрожу на полу, мое тело непроизвольно реагирует на запах.

Он глубокий и насыщенный – оттенок восхитительной кожи, смешанной с темным шоколадом.

Рядом со мной Альфа с таким знакомым запахом, что я могу поклясться, что вдыхала его раньше.

Со стоном я заставляю себя подняться на четвереньки. От этого движения у меня кружится голова, и я со стоном падаю на пол, мои ноги болезненно подкашиваются.

Я хнычу.

Я должна добраться до этого запаха.

ХЛОП!

Дверь снова стучит, и Джон кричит на того, кто пытается войти.

Вставай, Скайлар. Ты должна встать.

Голос, который не принадлежит мне, ободряющий, сильный женский голос, говорит со мной.

Голос Эйприл.

Моя лучшая подруга, которую я не видела несколько месяцев, шепчет у меня в голове.

Вставай. Ты должна встать.

Прерывисто дыша, я снова принимаю позу ползка. На этот раз я не падаю. Это требует немалых усилий, но я вхожу в комнату с ужасной попыткой Джона сделать гнездо.

Я падаю в обморок с охом.

ХЛОП. ХЛОП.

Снова крики.

Дверь уже должна была поддаться, если только Джон не забаррикадировал ее.

И пока я лежу на полу, пытаясь отдышаться, мою спину сводит судорогой, а ноги сводит судорогой.

Еще один Альфа-аромат смешивается с предыдущим.

На самом деле нет…

Я считаю до трех.

Три знакомых, восхитительных, приглашающих аромата, настолько сильных, что у меня остаются острые боли в матке.

Я их знаю.

Они могут спасти меня.

Волна тошноты захлестывает меня, и я сворачиваюсь в клубок на боку, когда из меня вытекает новая порция жидкости, пропитывая спортивные штаны, которые я ношу.

У меня пересохло в горле от обезвоживания, поэтому единственный звук, который вырывается из меня, – это хриплый хрип, когда я пытаюсь позвать на помощь.

Вставай, Скайлар! Эйприл требует в моей голове.

Я отвратительна. Я мокрая, немытая, с жирными спутанными волосами и потрескавшимися губами. Было бы легче снова заснуть, жить в своей грязи и исчезнуть из реальности.

Но эти ароматы взывают ко мне.

Свобода за этой дверью – я знаю, что эти Альфы спасут меня.

Я не могу вспомнить их имена, только их лица. Это вертится у меня на кончике языка, в глубине души…

Входная дверь, наконец, поддается. Я слышу УДАР, за которым следуют крики Джона.

Мои потрескавшиеся губы складываются в улыбку.

Я надеюсь, что они убьют его.

– ПОЛИЦИЯ!

Ароматы становятся сильнее, и я тащусь к двери.

Я должна добраться до них.

Я должна…

Дверь спальни распахивается одновременно с тем, как я падаю в обморок от своих усилий. Я ошеломленно смотрю в потолок, поскольку меня переполняет восхитительная, гостеприимная эссенция.

Лэндон, шепчет тихий голос. Лэндон здесь.

– Вызови скорую! – Его голос срывается, и я изо всех сил пытаюсь держать глаза открытыми.

Он расстроен. Я не хочу, чтобы он расстраивался.

Я пытаюсь сказать ему об этом, но с моих губ срывается только стон.

Пряный аромат смешивается с землистым ароматом Лэндона.

– Черт возьми, – бормочет голос, и я узнаю в нем Ривера.

Мои Альфы здесь.

И они оба расстроены.

Я пытаюсь сказать им, что со мной все в порядке, что теперь, когда они здесь, все прекрасно, но ничего не выходит.

– Она в сознании? – спрашивает более глубокий голос, сопровождаемый насыщенным ароматом, который я узнала раньше.

– Нет, это не так, – отвечает Лэндон, убирая рукой волосы с моего лба. Я таю от этого прикосновения, такого знакомого и гостеприимного, в отличие от неловких моментов с Джоном.

– Милая, держись за меня, – шепчет Лэндон. – Держись за нас.

Пищит радио, и статичная болтовня наполняет воздух. Я утыкаюсь носом в руку Лэндона, благодарная за то, что наконец-то в безопасности.

Они вернулись за мной.

В конце концов, они меня не забыли.

Сильные руки поднимают меня, и моя голова прижимается к твердой, мускулистой груди.

Вибрирует глубокий гул, мгновенно расслабляя мои затекшие мышцы и ослабляя боль в животе.

Это мурлыканье.

– Детка, давай, – шепчет Лэндон, прижимая меня ближе к себе. – Давай, проснись ради меня.

Я не сплю, я хочу сказать. Я слышу тебя.

– Какого хрена ты с ней сделал? – Ривер шипит. – Ты отправишься в тюрьму, гребаный кусок дерьма!

Лэндон обнимает меня крепче, раскачивая взад-вперед. – Держись, хорошо? – он шепчет мне на ухо. – Держись ради нас. Ты нужна нам.

Я напеваю в его объятиях. Они нашли меня. Они вернулись за мной. Я снова в безопасности.

Я могла бы поклясться, что слышу, как он что-то бормочет, но засыпаю прежде, чем успеваю собрать воедино услышанное.

Однако там было всего три слова.

Я это помню.