Текст книги "Пешка дьявола (ЛП)"

Автор книги: Лилиан Харрис

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 16 страниц)

ГЛАВА 23

ДАНТЕ

– Мне нравится, что ты хочешь заботиться обо мне, – пробормотала Ракель, ее дыхание коснулось моей шеи. – Но я могу ходить, ты же знаешь.

Она прижимается ближе, зевая. Ее руки обвиваются вокруг моей шеи, а кончик ее носа трется вверх-вниз прямо под моим ухом.

Мой член твердеет, а глаза закрываются. Я хочу в нее так сильно, что почти забыл, что она только сегодня вернулась домой из больницы.

– Я знаю, что ты можешь ходить сама, – хрипло простонал я. – Но так гораздо веселее.

– Ты не ошибаешься. – Она вздыхает с удовлетворением. – Куда ты меня ведешь?

– Наверх. Спать, – уточняю я.

Моя необузданность имеет границы, и это включает в себя то, что я не приближаюсь к этой киске, пока ее швы не рассосутся.

– Хорошо. – Она снова зевает. – Ты останешься со мной?

Ее глаза поднимаются к моим, и это яростное чувство любви и защиты охватывает все мое существо. Мой пульс учащается вдвое, втрое, до неуправляемого темпа, пока она смотрит на меня глубоким взглядом.

– Я бы никогда не хотел быть где-то еще, милая.

Она улыбается так сладко, что мне хочется провести каждую секунду каждого дня, занимаясь любовью с каждым кусочком ее сердца и каждым дюймом ее души. Я никогда не думал, что человек, который знал только кровопролитие, чьи демоны были громче, чем его человечность, найдет кого-то, кто утихомирит монстров и отправит их обратно в ад.

Прислонившись головой к моему плечу, она крепко обнимает меня, пока я поднимаю нас по лестнице. Ее выписали несколько часов назад, и мы только что пообедали. Но все это время я мог сказать, что ей нужно вздремнуть. Я хочу, чтобы она была сильной. Здоровой. Я хочу, чтобы у нее было все: будущее, семья когда-нибудь. Она моя девочка, и я не позволю ей забыть об этом.

Когда мы поднимаемся наверх, я откидываю одеяла и опускаю ее на кровать, устраиваясь рядом с ней. Она ложится на спину, найдя удобное положение.

Опираясь на локоть, я смотрю на нее сверху вниз.

– Что-нибудь болит, детка? Тебе нужны еще лекарства?

Она качает головой.

– Я в порядке. Не волнуйся.

Но ее разбитая улыбка выдает ее.

Я провожу большим пальцем по углу ее челюсти.

– Тебе не нужно быть храброй для меня, детка. Ты ведь знаешь это, верно? Ничто не ранит меня сильнее, чем осознание того, что тебе больно, а я мог бы что-то с этим сделать.

Ее глаза остекленели.

– Я люблю тебя. Ты ведь знаешь это, правда?

Моя рука скользит к ее щеке, нежно обхватывая ее, и от количества любви, которую я чувствую к ней, мое сердце, черт возьми, стучит так, будто вот-вот взорвется.

– Боже, Ракель… – Я опускаю свой лоб к ее лбу, закрывая глаза, пока кончики наших носов касаются друг друга.

– Я знаю, – шепчет она.

Нам не нужно говорить, чтобы почувствовать это. Слова не обязательно должны быть глубокими. Любовь есть во всем, что мы делаем.

Мы остаемся такими в течение всего лишь нескольких секунд, между которыми могут пройти целые жизни. И впервые, когда я закрываю глаза, я не боюсь того, что найду по ту сторону.

РАКЕЛЬ

Неделя проходит в мгновение ока, и каждый день я провела в объятиях Данте. Он заботился обо мне. Заботился о моем благополучии больше, чем когда-либо заботилась моя семья. С ним я наконец-то нашла еще одного человека, кроме Киары, на которого я могу рассчитывать.

Я влезаю в длинное весеннее платье цвета розы, провожу ладонями по материалу на бедрах, готовясь к барбекю у Дома и Киары, и смотрю на себя в зеркало во весь рост. Она хотела сделать что-то для всех нас. Устроить день, когда нам не придется думать о том ужасном, что выпало на нашу долю.

Энцо и Джоэлль тоже будут там. Я познакомилась с ней несколько дней назад, когда мы с Данте зашли к Дому. Мы не успели толком поговорить, но я знаю, что она работала в клубе с Киарой, а ее сын был одним из детей, которых забрала моя семья. Я до сих пор не знаю ее историю, и не собираюсь спрашивать. Меньше всего я хочу копаться в ее горе. Я не могу представить, что у меня есть ребенок, а потом его у меня забирают и я не вижу его больше одного раза в месяц.

Мой палец ползет по забинтованной ране на руке, едва сдерживая желание почесаться. Раны затянулись, и я больше не испытываю сильной боли, но они все еще там, напоминают мне о том, что произошло.

Но настоящая травма – та, что у меня в голове, когда никого нет рядом, чтобы увидеть ее, услышать или почувствовать, как я задыхаюсь. Это не кошмары. Это происходит, когда я не сплю. Когда я одна. Когда Карлито находит способ проникнуть в мою реальность и вывести на поверхность мои худшие страхи.

Как перед этим, когда Данте пошел в душ, а я начала готовиться к сегодняшнему дню. Каждый раз я словно возвращаюсь туда. Как будто я все еще на том стуле с его ножом у моей шеи, но на этот раз кровь капает из моего горла, и в моих живых кошмарах я умираю.

Я знаю, что должна сказать об этом Данте, что мне нужно с кем-то поговорить об этом, но кому я могу об этом рассказать? Я не могу честно поговорить с психологом. Думаю, я могу солгать и продолжить шараду о том, что на меня напал незнакомый человек. Полиция все равно купилась на эту историю, так что психотерапевт тоже купится. Но какой смысл в разговоре, если я не могу сказать правду человеку, который пытается мне помочь?

Вода в душе Данте резко останавливается, отвлекая меня от мыслей. Я убираю мысли в долгий ящик, который я предпочла бы забыть.

Дверь открывается, и он выходит, обмотав белое полотенце вокруг бедер. Рельефные мышцы его пресса, V-образная линия, спускающиеся ниже к той части тела, которая уже заметно твердая, заставляют меня задуматься, почему я не приняла душ вместе с ним.

Его волосы влажные, падают на лоб самым сексуальным образом. Он ухмыляется, а я продолжаю смотреть на него, и это выглядит так, как будто я вижу его в первый раз.

Возможно, так оно и есть, учитывая, что он отказывается прикасаться ко мне после того случая. Он боится, что причинит мне боль, но я более чем способна знать, что я могу выдержать, а что нет. И сейчас единственное, с чем я не могу справиться, это мысль о том, что эти большие руки могут быть где угодно, только не на мне.

Он подходит ближе, и мой взгляд пробегает по его груди и глазам, в которых я могла бы утонуть, не желая спасаться. Его рука обвивается вокруг моей поясницы, нежно придвигая его тело к моему, а его губы опускаются к моей шее, осыпая мягкими поцелуями, прежде чем найти раковину моего уха. Его теплое дыхание касается моей кожи, и я стону от этого ощущения, от растущей потребности между моих бедер.

– Я не против того, чтобы ты пялилась меня, – хрипло рычит он, в его тоне явно чувствуется желание, когда он повторяет те же слова, что и в ночь нашей встречи.

Моя рука путается в мягких, влажных прядях его волос.

– Данте, – отчаянно молю я, нуждаясь в нем, скучая по нему.

Я жажду этой связи между нами, хочу, чтобы она заземлила меня, заставила забыть обо всем остальном, кроме нас.

Вода падает с кончиков его волос, просачиваясь между моих грудей, и от ее холода у меня затвердели соски.

– Мы не можем, – ворчливо бормочет он.

Но его руки не принимают отрицание, вырывающееся изо рта, они находят мою задницу, сжимают и массируют ее, а пальцы другой руки властно сжимают мое бедро.

– Мы можем, – отвечаю я, еще больше выгибаясь навстречу его прикосновениям. – Я в порядке. Хватит отрицать то, чего мы оба хотим.

Он издает глубокий грудной рык, когда его губы пробегают по моему горлу, его зубы впиваются и сгребают мою челюсть, как будто он хочет проникнуть внутрь.

Его взгляд из-под тяжелых век переходит на меня.

– Что сказал доктор вчера?

Я вдыхаю, когда он опускает руку на мое бедро ниже, его пальцы задирают платье и дразнят край моих трусиков.

– Прости, – задыхаюсь я. – Но я не спросила его, можно ли мне трахаться с мужем.

– А следовало бы. – Его указательный палец цепляется за кружево, сдвигая его влево. – Твой муж действительно должен знать такие вещи.

– Скажи ему, что не имеет значения, что говорит доктор, – стону я, обхватывая его руку и вжимая ее в свой влажный центр. – Важно только то, чего я хочу. И я хочу тебя, Данте. Сейчас. Прямо здесь.

Я вдавливаю его прикосновения все глубже в свою сердцевину, и он ругается сквозь стиснутые зубы.

– Мы можем быть осторожны, – вздыхаю я.

Его палец наконец-то погружается между губами моей киски, а его глаза смотрят на мои, когда он добирается до моего ноющего клитора, потирая его медленными, мучительными кругами.

– Я скучала по тебе, – признаюсь я с задыхающимся вздохом. – Мне нужно это.

Он сжимает челюсти, а другой рукой поднимается вверх по моему позвоночнику, пока его ладонь не оказывается у основания моей шеи, сжимая ее, как в тисках.

– Мне тоже, детка. Ты мне очень нужна.

Затем его губы прижимаются к моим, его голодные стоны проникают в тишину и настигают мои жадные стоны.

Его руки ложатся на мои бедра, и наши рты отказываются разъединяться, пока он прижимает нас к стене. Мои ногти впиваются в его спину, когда он поднимает платье кулаком, до самого моего живота, полотенце все еще прикрывает его. Он старается избегать мест, где мне было больно, зарывается рукой в мои волосы и целует меня грубо, настойчиво, как будто никогда не хочет, чтобы это закончилось.

Мое нутро напрягается, нуждаясь в нем, чтобы заполнить пустоту. Я чувствую пустоту повсюду, желая, чтобы его любовь и страсть между нами утолили мою умирающую жажду.

Он кладет руку прямо туда, где я так хочу его, и снова сдвигает мои трусики в сторону. Два пальца медленно проникают в мое самое интимное место. Дюйм за дюймом он входит в меня, перехватывая мои вздохи своими губами. Его пальцы нащупывают мою точку G, его толчки совпадают с темпом его языка в моем рту, и он резко входит в меня. Мой оргазм нарастает, мои хныканья вырываются наружу, а он посасывает мою нижнюю губу, стонет самым восхитительным образом, загибая пальцы глубже.

Это слишком хорошо. Это все, чего я хочу. Это неугасающее желание, когда мы вместе, доходящее до безумия.

– Блять, ты такая чертовски тугая, – рычит он, покусывая и посасывая мою челюсть, прежде чем снова припасть к моим губам, его язык пробивает себе путь внутрь.

Он вводит пальцы в меня с диким темпом, пока я бессовестно кричу. Его зубы покусывают мою нижнюю губу, прежде чем его рот снова оказывается на моем. Дикость его поцелуя доводит меня до безумия.

Я близка к этому, дергаюсь на канате, готовая упасть. Сдаться.

Его большой палец проводит по мне сильнее, и прежде, чем я успеваю кончить, он останавливается. Он стоит на коленях, эти глаза смотрят на меня, пока я плачу в знак протеста против того, что мне отказали… пока его язык не находит мой центр и два пальца снова проникают в меня. И когда кончик его языка на этот раз обводит мой клитор, я с диким криком бросаюсь в глаз бури и приветствую ее ярость.

– Да! О, Боже, Данте. – Его имя – это заикающийся вздох.

Моя рука зарывается в его волосы, я тяну, пока разрядка бьет меня со всей силой.

Он не дает мне и секунды, чтобы прийти в себя, прежде чем он возвращается, его рот голодно прижимается к моему, засасывая мою нижнюю губу.

– Лицом к стене.

Этот властный тон заставляет мою киску жаждать еще одного раунда, когда я кладу ладони туда и наклоняюсь, наклоняя голову к нему. Он стягивает платье на моей попке и прижимает головку своего члена к моему входу, а затем вводит его в меня.

Он хватает меня за шею, притягивает назад и целует со зверской преданностью, трахая меня сильнее, глотая мои задыхающиеся стоны. Еще один оргазм накатывает на меня, и я выкрикиваю его имя, когда наши губы расходятся. Его взгляд остается прикованным к моему, эта связь неразрывна.

Наша.

Все остальное исчезает. Здесь есть только мы.

Есть что-то особенное в том, чтобы смотреть в глаза любимому человеку, когда он находится внутри тебя. Это нервирует, но не имеет аналогов. Это другой уровень близости и кайф, подобного которому нет нигде.

– Я люблю тебя, – произносит он, когда наши рты нежно касаются друг друга, а дыхание учащается.

Его бедра врезаются в меня грубыми ударами, растягивая меня до такой степени, что боль смешивается с удовольствием.

Я пытаюсь сказать это в ответ, действительно пытаюсь, но не могу найти слов. Меня пожирает наш необузданный голод и ощущения, будоражащие все мое тело.

Он поддерживает темп движения своих бедер жестко и глубоко, в то время как его рот находит мою шею. Звук плоти к плоти, кожи к коже… он уничтожает все шрамы, все плохие воспоминания. Я потеряна в похоти. В нашей мелодии. Я теряюсь в том, как он любит мое тело и мое сердце. Так, как никто не любил раньше.

Данте Кавалери.

Мой муж.

Наконец-то я нашла того, кто будет оберегать меня, но он гораздо больше, чем мой защитник. Он тот, кого я ждала, когда считала, что вся надежда потеряна. Но он просто ждал, чтобы найти меня.

– Я хочу услышать, как ты кончаешь, – стонет он.

Его член становится еще толще по мере того, как приближается его освобождение, вместе с моим собственным. И когда на этот раз он попадает в мою точку G, я падаю, выкрикивая его имя, когда оргазм покалывает меня, закручиваясь на пальцах ног.

Тепло. Удовольствие. Это все. Как и он.

Мое имя тоже звучит на его губах, когда он находит свое собственное освобождение. Ощущение того, что он кончает внутри меня без барьера, между нами, делает этот опыт еще лучше. Он знал, что у меня установлена внутриматочная спираль, и знал, как сильно я этого хочу.

Наши дыхания борются за место, когда его лицо прижимается к моей спине, и он обхватывает рукой мой живот, когда я выпрямляюсь.

– Насколько мы опаздываем на барбекю? – Я пытаюсь успокоить колотящееся сердце.

– Достаточно, чтобы они поняли, почему, – усмехается он, целуя мой затылок. – Особенно с такими растрепанными волосами.

– Уф! – Я поворачиваюсь к нему лицом, закидывая руки ему на плечи. – Тебе, наверное, стоит одеться, пока я привожу себя в порядок.

– Наверное. – Его хриплый и сиплый голос звучит у моего уха, посылая дрожь по моему телу и снова подбрасывая меня в огонь.

Моя потребность снова возрастает, когда его рука находит мое внутреннее бедро, скользит вверх, пока два пальца не ложатся на мою киску.

– Или мы можем опоздать еще больше.

ГЛАВА 24

РАКЕЛЬ

После еще двух умопомрачительных оргазмов мы, наконец, встаем и собираемся в дорогу. Застегнув свои плоские сандалии цвета слоновой кости, я вложила свою руку в руку Данте, пока он запирается, прежде чем мы отправимся в дом Дома. Ну, я должна сказать Дома и Киары, так как она теперь живет с ним.

Я смотрю на очень собранного Данте, пока мы идем рука об руку.

– Почему ты не выглядишь как мужчина, который только что доставил своей жене четыре оргазма? Это так несправедливо. – Я качаю головой, а на его лице появляется знакомая ухмылка.

– Ты всегда прекрасна, – говорит он мне, целуя мой висок. – Мне нравится, как ты выглядишь сейчас. Такая растрепанная, щеки раскраснелись.

– Растрепанная? Боже мой. Я выгляжу растрепанной? Может, мне стоит вернуться домой и уложить волосы?

Я пыталась уложить свои пряди после того, что мы сделали, но это было бесполезно. Мои выпрямленные волосы теперь выглядят как волнистая копна.

Он обхватывает меня рукой за бедро, притягивая к себе. Его твердый бицепс проглядывает под футболкой с длинными рукавами. Он выглядит так непринужденно, но при этом безумно сексуально. Данте из тех мужчин, которые могут безупречно выглядеть в любом образе, как будто он всегда был предназначен для этого.

Мы уже почти подошли к Дому – всего в нескольких футах – когда он остановился и повернул меня так, чтобы мы оказались лицом друг к другу.

Его большой палец проводит по моему подбородку.

– Тебе нужно перестать сомневаться в себе, детка. Ты безупречна. Не только для меня. Для всех. – Он кладет руку на мою шею, его большой палец скользит мимо, когда он наклоняется и нежно целует меня, окуная меня в силу своих слов. – И ты мне нравишься растрепанной. Грязной. Зная, что это я сделал тебя такой.

Тепло скользит по моему телу, проникая прямо в мое нутро. Мой пульс учащается, пойманный его ровным взглядом.

– Теперь пойдем и поедим, – продолжает он, его голос становится хриплым и гравийным. – Чтобы мы могли вернуться домой. Я собираюсь удвоить количество оргазмов, которые ты испытала ранее.

– Невозможно. – Мои глаза расширяются, когда мы продолжаем наш путь и добираемся до входа в дом Дома. – Я никак не смогу этого сделать.

Он стучит, одаривая меня однобокой ухмылкой.

– Не могу дождаться, чтобы показать тебе, насколько ты ошибаешься.

Дверь распахивается, и нас встречает раздраженное выражение лица Киары.

– Какого хрена, ребята? – Она кладет руку на бедро, ее брови приподняты. – Вы не могли предупредить нас, что опоздаете?

– Мне жаль, – говорю я, крепко обнимая ее, и она отвечает мне тем же.

Ее глаза перебегают с меня на Данте, когда мы отстраняемся друг от друга. Дом подходит к ней сзади и приветственно вскидывает подбородок.

– Ты знаешь… – объявляет Киара, закрывая дверь. – Нам нужно сообщать друг другу, когда мы не появляемся вовремя. У нас вроде как есть люди, которые хотят нас убить, если кто забыл. – Она притворно улыбается. – Так что, может быть, в следующий раз, когда вы двое захотите трахнуть друг другу мозги, отправь своей девочке смс, ладно?

Мое лицо мгновенно краснеет.

– Я не говорила, что мы…, – пытаюсь закончить я, но она протягивает руку.

– Девочка, пожалуйста. Твои волосы и эти щеки выдали тебя.

– Видишь?! – Я поворачиваюсь к Данте. – Я же говорила тебе, что надо было вернуться и поправить волосы!

– Мы все трахаемся, кузина, – бросает Киара. – Я просто рада, что он делает это так хорошо.

Мои щеки горят.

– Мы можем перестать говорить о моей сексуальной жизни? Пожалуйста?

Дом качает головой с глубокой ухмылкой, и я становлюсь еще краснее.

– О, привет. Теперь это вечеринка! – Энцо кричит, держа в одной руке пиво, а другой обхватив Джоэлль.

Она почти такая же высокая, как он, в своих туфлях на высоких каблуках и облегающем черном платье длиной до колена. Ее глаза такие же голубые, как чистое небо в летний день. Она проводит рукой по длинным волнистым волосам цвета клубники, отделяясь от Энцо, и подходит ко мне.

– Привет, Ракель. – Она тянется ко мне, чтобы обнять, и я с готовностью даю ей это сделать. – Я так рада снова тебя видеть.

– Я тоже. – Я тепло улыбаюсь.

Она на совершенно другом уровне красоты. Я чувствую себя неполноценной в ее присутствии, но она кажется милой и приземленной, поэтому ее трудно ненавидеть, даже если бы я этого хотела.

– Давайте, ребята. Давайте поедим, – говорит Дом, пробираясь к Киаре и обхватывая ее за бедра. – Я чертовски голоден.

То, как он это сказал, глядя на нее, заставило меня подумать, что он говорил не только о еде.

Данте снова рядом со мной, целует мой висок.

– Я скучал по тебе, – говорит он над моим ухом, его дыхание проходит по моей шее и вызывает во мне гул желания.

– Тебя не было две секунды, – шепчу я, когда мы идем за двумя другими парами, направляясь во двор.

– Две самые длинные секунды в моей жизни.

Я смотрю на него, хихикая, и вижу, как огромная ухмылка распространяется по его лицу, а доброта просачивается сквозь его глаза. Преданность привязывает меня к сердцу, делая его тяжелым от всего, что оно несет этому человеку, навсегда моему мужу.

Разводиться было бы бессмысленно, даже после того, как он рассказал мне всю правду. Потому что со временем я бы снова захотела выйти за него замуж. Я понимаю, почему он поступил так, как поступил. Мое прощение далось легко.

Я прижимаюсь к нему всем телом, моя голова находит его плечо. Это так приятно. Я не могу поверить, что это моя жизнь.

Возможно, нам еще предстоит пройти через множество препятствий, как со стороны моей семьи, так и в наших собственных внутренних битвах, но, как сказала мне Киара в больнице, если мы не перестанем ценить то, что у нас есть, мы пропустим прекрасные моменты мимо ушей. Я не хочу упустить это из виду.

Киара открывает двойные двери, и мы выходим. В воздухе витает аромат барбекю, от которого у меня перехватывает дыхание. Мы спускаемся к бассейну, где нас ждет большой прямоугольный стол с десятью стульями, и кто-то перед грилем. Я могу разглядеть только его затылок с короткими черными волосами, выглядывающими из-под белого поварского колпака.

– Кто это? – спрашиваю я Киару, которая садится рядом со мной, пока Данте выдвигает стул, с другой стороны, от меня.

– Мы наняли повара, – шепчет она, наклонив голову ко мне. – Я не хотела, чтобы Дом был занят готовкой. Я хотела, чтобы он хорошо провел время со своими братьями. – Она поджимает губы. – Он был на взводе из-за всего происходящего. Это был мой способ попытаться немного расслабить его.

Я смотрю на Дома напротив нас. Его нога подпрыгивает на колене, когда он сидит рядом с Энцо, делая глоток пива, в то время как его взгляд метался по каждому уголку его владений. Данте и Энцо разговаривают, смеются, не замечая состояния своего брата.

– Я понимаю, о чем ты.

– Он все время такой. Меня это беспокоит, но в то же время я его понимаю. Понимаешь? – Она вздыхает, между ее бровей пролегает линия.

Моя рука ложится поверх ее руки на колени, сжимая ее в знак заверения.

– Да, это понятно. Я все еще не могу поверить в то, что сделали наши отцы. Не думаю, что когда-нибудь смогу смириться с тем, что они убили ребенка. Торговали людьми. Я испытываю отвращение.

Она склоняет голову.

– Я знаю. Жаль, что ты не познакомилась с Маттео. Он был самым милым маленьким созданием.

– Я бы хотела.

Мы молчим несколько секунд, как бы прощаясь с маленьким мальчиком, которого она когда-то знала.

Наши мужчины поднимаются и направляются за нашими тарелками, уже наполненными едой. Посуда уже на столе, как и две бутылки вина, красного и белого.

Как только парни возвращаются, все приступают к работе. Звяканье ножей и вилок – желанный звук. Нормальная жизнь – это то, что мне так необходимо, чтобы забыть тот ужас, который я пережил, когда Карлито схватил меня.

Протянув руку, я беру бутылку красного вина и с помощью открывалки откупориваю ее. Мы с Киарой обе любим красное, поэтому я наливаю ей бокал, а затем немного себе.

– Хочешь немного? – спрашиваю я Джоэлль, которая притихла рядом с Энцо.

– Да, пожалуйста. – Ее рот подтягивается к уголкам, когда она поднимает свой бокал, позволяя мне налить в него немного.

– Тост, ребята, – говорю я им всем, поднимая свой бокал. – За семью и за друзей, которые стали семьей.

– Я выпью за это. – Энцо поднимает свою бутылку пива, прикладываясь к моему бокалу, и все остальные начинают делать то же самое, повторяя мои слова.

Я делаю длинный глоток полусладкого вина. Вкус ежевики с нотками какао придает ему приятный оттенок.

Бокал Киары остается нетронутым, пока она нарезает стейк, отправляя кусочек в рот. Я наклоняю голову и пристально смотрю на нее, находя немного странным, что она даже не попробовала ни капли.

– Разве ты не пьешь?

Мой вопрос повисает в воздухе, пока мечущийся взгляд Киары избегает ответа, перемещаясь между едой и мной. Я откусываю от своего бургера и поднимаю свой напиток.

– Что? Ты беременна или что? – небрежно бросаю я со смехом, делая еще один глоток.

Но вместо того, чтобы смеяться вместе со мной, ее лицо становится серьезным.

Слишком серьезным.

За столом внезапно становится тихо.

– Детка? – Глаза Дома выпучиваются.

Но Киара избегает и его.

– О Боже! – пролепетала я. – Ты действительно беременна?

– Уф! – ворчит она, закрывая лицо ладонью. – Да.

– Что?! – Я практически вскакиваю со своего места.

Все остальные молчат, их лица омрачены недоверием – включая Дома, чей рот сжался в плотную линию, а его изумленные глаза все еще прикованы к ней.

– Киара, ты серьезно? – наконец спрашивает он.

Ее пальцы медленно скользят по лицу, когда она поворачивается к нему.

– Ты злишься? – Ее лицо нахмурилось. – Прости, я только узнала…

Он быстро встает со своего места, обхватывает ее руками и поднимает со стула в свои объятия.

– Злюсь? Ты думала, что я буду злиться, малышка? – Его губы встречаются с ее губами в быстром, глубоком поцелуе, когда ее бедра обхватывают его талию. – Я выгляжу злым?

Он усмехается, снова целует ее и притягивает ближе, а ее ладони ложатся на его плечи.

– Боже, Киара, – шепчет он, когда они отстраняются друг от друга на дюйм. – Ты знаешь, как сильно я тебя люблю?

– У меня есть кое-какие догадки. – Широкая улыбка растягивает ее губы.

– Маленькая копия тебя и меня. Ты можешь себе это представить?

В том, как он произносит эти слова, в его голосе столько нежности. Трогательно видеть, как сильно он любит ее. Это отражается в его глазах. Я счастлива за нее, безумно счастлива, что она нашла его. Снова. Он поднимает ее в воздух, целуя ее живот, когда его глаза закрываются.

Мы все нуждались в этом. Что-то хорошее. Что-то позитивное, за что можно ухватиться.

– Черт, я могу поднимать тебя вот так? – вздрагивает он, отстраняясь и опуская ее на землю.

– Откуда мне знать? – Она со смехом пожимает плечами.

– Ты действительно собираешься стать мамой, – добавляю я.

Я все еще в шоке. Она беременна. Я собираюсь стать тетей. Счастье переплетается с неверием.

Она пытается сесть обратно на стул, но Дом отмахивается от нее рукой.

– Куда это ты собралась? – спрашивает он, осторожно усаживая ее к себе на колени.

Он гладит ее по шее, когда она склоняется в его объятия и целует его в макушку.

– Это замечательно, Киара, – добавляет Джоэлль.

На ее лице улыбка, но в ней есть нотка грусти. Я могу только догадываться, почему.

Она была лишена опыта материнства. Она так и не увидела, как растет ее сын. Данте сказал, что сейчас ему около восьми.

Мои дяди, мой отец… они все животные. Как они могли так поступить?

Думаю, мне не стоит удивляться тому, на что они способны после того, как узнали, что Маттео был ими убит. Кто знает, что они еще натворили?

– Поздравляю, брат! – Данте встает и подходит к Дому, сжимая его плечо.

– У меня есть шанс стать крутым дядей, – добавляет Энцо, тоже поднимаясь на ноги, чтобы поздравить брата.

Затем они оба тепло обнимают Киару.

– Ребята, срок у меня всего четыре недели, – объясняет Киара, когда все усаживаются на свои места. – Я узнала об этом сегодня утром, когда сделала тест.

– Что заставило тебя пройти его? – спрашиваю я, совершенно любопытная.

– Я не знаю. Мое обоняние вчера весь день было очень сильным, и меня немного тошнило, поэтому я попросила Соню купить мне тест. Я действительно не думала, что беременна.

Рука Дома лежит на ее челюсти, обхватывая ее, когда он переводит ее взгляд на себя.

– Соня узнала раньше меня? – Он поднимает любопытствующую бровь.

– Типа того? – Она гримасничает. – То есть, я не подтвердила это, как только узнала, но она была в восторге от такой возможности.

– Не сомневаюсь. – Он хихикает, когда его рука опускается.

Мы проводим следующие полчаса или около того, разговаривая, радуясь за будущих родителей, прежде чем мы с девушками встаем и направляемся к шезлонгам у бассейна, пока парни занимаются своими делами. Киара сжимает свою чашку, наполненную минеральной водой, ее взгляд переходит на Джоэлль, которая пьет свое вино. Она сидит на шезлонге рядом с Киарой, и, кажется, ее мысли заняты тем, что она смотрит в свой бокал.

– Ну и как тебе живется с Энцо? – спрашиваю я, наклоняясь к ней, пытаясь разрядить неловкость.

– Он не так уж плох. – Ее губы приподнимаются вверх, а лицо наклоняется набок.

– Это правда? – Киара добавляет, вздергивая брови. – Итак, мы забыли о том тренере ММА из твоего зала? Которому я так и не написала?

– Какому? – Джоэлль дразняще смеется.

– Ого. Похоже, он тебе действительно нравится, – говорит Киара.

– Да, он очень хорошо ко мне относится, учитывая то, как мы начали. – Она на мгновение опускает взгляд на свои колени. – Мы знаем друг друга по клубу. Не знаю, знали ли вы об этом. Он был одним из моих клиентов.

– Нет. Я его не помню. – Моя кузина покачала головой. – Ты знаешь, как это было. Я действительно не общалась с мужчинами, если только это не было связано с моим кулаком.

– Она крутая, – говорит мне Джоэлль. – Я видела ее в действии, и, скажем так, я жалела человека, который оказывался под ее кулаком. Однажды она сломала парню два передних зуба, когда он пытался дотронуться до меня.

– О, черт. Я это помню, – смеясь, говорит Киара.

Мы продолжаем пить, пока они обмениваются историями из клуба, а я впитываю все это.

Наконец, Киара резко вдыхает.

– Послушай, Джоэлль. Я должна это сказать, так что, пожалуйста, позволь мне высказаться.

Настроение меняется, и Киара, которая сидит посередине, поворачивается всем телом к Джоэлль.

– Я сожалею о том, что моя семья сделала с тобой и твоим сыном. Мне жаль, что ты не чувствовала, что можешь прийти ко мне за помощью. Мое сердце разрывается от осознания того, как сильно ты страдала, хотя я думала, что ты работала там добровольно. – Ее глаза наливаются непролитыми слезами, и она сжимает челюсть, прежде чем продолжить. – Ты не обязана меня прощать, но я хочу, чтобы ты знала, что я ничего не знала обо всем этом. Никто из нас не знал.

Джоэлль фыркает, проводит рукой под глазами, кивая.

– Я боялась рассказать тебе. Боялась рассказать кому-нибудь, на самом деле, вдруг они… – Ее подбородок дрожит. – Вдруг они убьют моего сына.

Ее лицо опускается в ладони, и она тихо всхлипывает в них.

– О, Джоэлль. Мне так жаль, – плачет Киара, нежно проводя рукой вверх и вниз по ее спине.

Встав, я тоже сажусь рядом с Джоэлль, обнимаю ее и даю ей утешение, в котором она, вероятно, нуждается.

– Он такой красивый. – Джоэлль печально вздыхает. – Я так благодарна, что он похож на меня, а не на его…

Ее лицо становится жестким.

– Не на своего отца? – Киара заканчивает, с любопытством глядя на нее.

Она кивает.

– Кто его отец, Джоэлль? – спрашиваю я.

В животе у меня заныло. Как когда ты знаешь, что что-то ужасное вот-вот произойдет, прежде чем это произойдет на самом деле.

Ее затуманенный взгляд переходит с Киары на меня.

По обеим моим рукам пробегает холодная дрожь, а кожу покалывает.

Она вдыхает воздух, ее черты тонут в боли.

– Я никогда не хотела говорить об этом кошмаре раньше, но, думаю, пришло время. Все, что угодно, лишь бы помочь найти моего сына.

– Время для чего? – Энцо появляется сзади нас, остальные парни с ним. – Что случилось, малыш? Почему ты плачешь?

Он подходит к ней, прижимает ее щеку к своей ладони с насупленными бровями.

– Они спросили меня, кто отец Робби. – Ее рука падает на его руку, и она смотрит на него, поднимаясь на ноги. – Я думаю, пришло время рассказать вам. Всем вам.

Энцо только смотрит, не в силах пошевелиться, вероятно, его охватывает тот же трепет, что и меня. Она грустно улыбается ему, прежде чем убрать его руку, а затем обращает свое внимание на всех, когда он опускается на то место, где она сидела.