Текст книги "Крейстонские туманы (СИ)"

Автор книги: Лидия Дударева

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 19 страниц)

Вильерс моментально вспомнил, как свидетели этого невыносимого зрелища делились впечатлениями в баре «У трех дубов». По их словам трехлетки все, как один шарахнулись в своих стойлах, когда лорд «негромко» посоветовал Стюарту выметаться пока цел. Стюарт пулей вылетел из паддока и, не оглядываясь, пронесся прямиком через все овраги и буераки, разделявшие поместье и городок. Это был настоящий конкур. В «Трех дубах» о нем судачат до сих пор.

– Бог мой! – продолжал между тем предаваться воспоминаниям Крейстон, – Мой немец, педантичный, точный как Биг Бен, скрупулёзно выполняющий все свои обязанности… как можно подумать, что он станет красть овес у трехлеток!

– Странно, если честно, сэр. Я знаю Стюарта с детства, он обычно не юлит, если его припрут к стенке и ни на кого свою вину не сваливает.

– Вы заблуждаетесь, Вильерс. Подлый человек, последовательно подл во всем.

– Вы думаете, он мог ради мести вам так поступить с девушками?

– Нет, этого я как раз не думаю. Вы говорите, обе девушки были убиты около полуночи?

– Я ничего такого не говорил и вообще-то это тайна следствия. Но да, если у вас есть алиби на время от полуночи до часу…

– У меня его нет, но у Стюарта и его компашки точно есть.

– Да?

– Именно. Я в тот вечер засиделся в кабинете, ждал возможного звонка и потому не отключил телефон после первого же глумливого пьяного звонка из «Трех дубов». Звонил Стюарт. Я бросил трубку, но он продолжал названивать с периодичностью в десять минут. Я слышал его в трубке, его, расстроенную пианолу и пьяные речи его советчиков. Они точно торчали там, в «Трех дубах» с полуночи до половины второго. После я отключил телефон.

– Но сэр? Это же и ваше алиби…

– И с каких пор оно мне нужно?

– Нет, нет… Разумеется… Ну, гора с плеч. Все же не Стюарт, вы меня успокоили…

– Кажется, перерыв закончился, возвращаемся в зал?

Вильерс мрачно кивнул и двинулся вслед за лордом к залу суда.

***

Заключение, к которому пришел коронер оригинальностью не грешило и никому ни о чем не говорило. Крейстон дождался когда коронер инициирует уголовное расследование и вышел из зала первым. Он опять пошел тем же путем, к одуванчику и лягушонку. Разумеется, картина изменилась. Цветок свернул свои лепестки к вечеру, а лягушонок исчез. Крейстон устал, и его усталость отразилась в походке. Он ступал как обычно бесшумно, но намного медленнее, и потому оказался позади бурлящего и обменивающегося впечатлениями людского водоворота, вплеснувшегося из парадных дверей здания суда. Толпа внезапно смолкла и замерла. Крейстон, недоумевая, продолжал идти. Люди безмолвно уступали ему дорогу. Когда лорд добрался до парковки, ему сразу стала ясна причина такого поведения его добрых соседей. Новенький бьюик Крейстона был сплошь вымазан ярко-красной киноварью, искусно имитирующей потоки густой, застывшей уже крови. Яркая луна освещала это омерзительное зрелище. Лорд постоял у оскверненного автомобиля и, не оглядываясь, пошел в сторону своего поместья. Множество пар глаз не сочли для себя за труд проследить его путь при свете луны и убедиться, что он дошел до ворот своего парка по проезжей дороге. Дошел, никуда не сворачивая и при этом ни разу не замедлил, но и не ускорил своей исполненной достоинства и благородства поступи.

***

Я пишу Вам, мой юный непреклонный друг, на этот раз с прямо противоположной целью. Обстоятельства изменились. Вы, вероятно, осведомлены уже, о том, что здесь произошло, наш медвежий угол теперь не сходит со страниц криминальной хроники. Теперь я далеко не так как прежде уверен в том, что смогу гарантировать вам безопасность и защиту. Поэтому не сочтите за невежливость, но по вине печальных обстоятельств, я Вас пока не приглашаю в Крейстонхилл…

***

– Все равно! Никакие коронеры и констебли с шерифами меня не убедят! – громко выпалила голубоглазая пергидрольная блондинка и, поднеся к губкам цвета блеклой розы чашку, энергично подула, остужая чай.

Черри невольно обернулась на громкий голос девушки. Собеседницы за соседним столиком не обращали ни малейшего внимания, ни на нее, ни на проливной дождь за приветливыми окошками уютного чайного павильона.

– Никто меня не убедит в том, что противно моим убеждением, Мадина, даже не пытайся! Авторитетов здесь нет, и не может быть…

Мадина, собеседница блондинки, сидела спиной к Черри и о внешности девушки с таким романтичным именем, Черри могла только догадываться. Впрочем, ее гладкие каштановые волосы с изящной стрижкой полусреднего каре, могли свидетельствовать только в ее пользу. Голосок Мадины, негромкий и благозвучный, выгодно отличался от резковатого высокого голоса блондинки.

– Не стоит сплетничать, Лили, – примирительно проворковала Мадина.

«Точно, Лили, блондинке это имя как раз подходит», подумала Черри и принялась строить догадки о внешности Мадины. По ассоциации с именем, Черри щедро подарила девушке с изящным каре, раскосые янтарные очи на смуглом личике с исподволь тлеющим румянцем на высоких скулах. Затем воображение подсказало Черри, что у девушки с таким именем обязательно должен быть точеный носик с крыльями, как тонкостенные ракушки, просвечивающие на солнце. А еще пунцовые губки такого рисунка, который принято называть «лук Амура», темные шелковистые брови в разлет к вискам и ресницы, которых поэты называют стрелами все того же Амура. Мадина что-то тихо проговорила. Черри не уловила что именно, но так было даже интереснее слушать разговор девушек.

– Ну, посуди сама! – опять принялась вколачивать гвоздочки своих безапелляционных утверждений непримиримая Лили, – Много ли нам с тобой проку, если даже все так, как ты считаешь. Допускаю, что все происходит из-за того, что кто-то роет нашему лорду яму, а сам он агнец невинный. Что с того? Ведь любая из нас может вдруг оказаться со свернутой шеей на дорожке, по которой любит прогуливаться лорд, не меняющий своих привычек ни при каких обстоятельствах. Чурбан он после этого бесчувственный! Так или иначе, но именно он виновник этого кошмара. Я шарахаюсь от парней, как от чумных, да и ты, как я понимаю, охладела к прогулкам при луне в каштановой роще. А ведь весна в разгаре. Для некоторых, как для Кейси, она тоже может оказаться последней.

– Ну что же делать. Не можем же мы все уехать отсюда, пока его ловят…

– А его, по-твоему, ловят? Уверяю тебя, многие считают, так же как и я, только помалкивают. Миссис Гочкинс, небось, теперь без ума от счастья, что с ее внучкой так получилось…Теперь, по крайней мере, хоть Глэдис в безопасности, если только лорд не надумает съездить к ней в дурку, все-таки у них давняя любовь.

– Глэдис действительно была виновна в клевете. Это знаю я, знаешь и ты… Лорд еще мягко отреагировал, любой другой на его месте подал бы иск о диффамации…

– Да уж лучше бы он его подал! – Лили мстительно сощурила свои голубенькие глазки и резким движением поставила опустевшую чашку, – Лучше бы он подал иск. Неужели ты думаешь, что штраф страшнее санитаров со смирительной рубашкой наготове?

– Боже мой, Лили! – возвысила, наконец, голос и Мадина, но он при этом не утратил своих бархатистых нежных ноток, – Как тебе только не совестно? Ну, впервые ли Глэдис там оказалась? Да у нее каждую весну и каждую осень сезонные обострения.

– Ну, хорошо, – сдалась Лили, – Конечно, мы с тобой знаем, что она гостит не у кузины в Ноубридже каждые полгода. И только мы с тобой знаем, что в случае с лордом она прилгнула… Но я все же тебя не могу понять, ты на чьей стороне? Ты хочешь быть святее Папы Римского? Вся округа стоит за Глэдис!

– Но это не прибавляет почвы под ее наглыми инсинуациями, – отпарировала Мадина, и Лили задохнулась возмущением, растеряв свои гвоздочки.

«Ах, ты так? Своих выдавать?», сформулировала за Лили ее возмущение Черри, и опустила взгляд к своему кроссворду и чашке чая с лимоном.

– Успокойся, Лили, – продолжила Мадина, – Мне доподлинно известно, миссис Гочкинс сама отправила свою непутевую внучку в лечебницу. Лорд только оплатил курс. На этот раз Глэдис находится в другой, гораздо более престижной и дорогой клинике. Там приводят в порядок свои нервы звезды шоу бизнеса и даже политики. Вот увидишь, Глэдис скоро вернется, и будет как новенькая… Опять примется лунными ночами бродить по пустошам в поисках неведомо чего.

– Тише, – спохватилась, наконец, Лили, взглядом указывая собеседнице в сторону Черри, вновь оторвавшейся от своего кроссворда.

Мадина обернулась и Черри с тайной грустью убедилась, что «восток» на лице девушки не дневал и не ночевал. Вздернутый нос, грубоватые черты лица, рыхлая, начинающая увядать кожа, маленькие неопределенного цвета глазки и раскрашенный яркой помадой цвета сливы широкий рот. Между тем, Мадина встречным взглядом оценила саму Черри, отвернулась, сверкнув гладью своего безупречного каре и, понизив голос, доложила свои впечатления приятельнице:

– Пустяки, проезжает мимо, пересаживается на пятичасовой. Как только родители оставили без присмотра?

Черри вздохнула и принялась изучать потоки дождя за окном. От такого ливня никакой зонтик не заслонит, да и ветер вывернет его на первом же перекрестке. Павильон был абсолютно пуст. Это понятно, нормальные люди в такую погоду чаевничают дома. Она бы тоже предпочла оказаться на месте, а не сидеть здесь, у вокзала в ожидании профессоров, которые заблудились где-то в потоках ливня. Телеграмму о своем прибытии Черри вчера отправила, на всякий случай обоим своим работодателям. Оставила голосовое сообщение на автоответчиках и даже послала СМС уже отсюда, подъезжая к станции. Но ее никто не встретил. Черри снова занялась решением кроссворда. Некоторое время болтовня девушек звучала приглушенно, они видимо беседовали на сугубо мирные темы, но внезапно разговор опять принял экспрессивный характер. Начала его конечно, Лили:

– А я говорю тебе, это его рук дело! Маньяк, он и в Африке маньяк! Чего тут гадать? Задушил и выключился до следующего припадка. И ходит с невинным взором, любуется жаворонками. Старуха Гочкинс всегда говорила, что он с детства не от мира сего. Раньше-то хоть Барри Монстр за ним приглядывал, а с тех пор как умер старик, пошло поехало… Амнезия, говорит Гочкинс… локальная…

– Нет такой амнезии, Лили. И не ссылайся на Гочкинс, она из его штата и ты испортишь ей реноме. Никто из его людей никогда не скажет ничего плохого о лорде. А про твою дурацкую амнезию, твердит недоучка Вильямс, его это слова. Ну, ему как не знать! У него самого целая коллекция психов в родне, что с одной, что с другой стороны, – вскипела Мадина и окончательно растеряла свои примирительно-воркующие интонации. – Вот твой Вильямс и вычисляет, кого и где, какая мания или фобия дернула.

«Определенно этот Вильямс чем-то ей очень досадил», подумала Черри, не подозревавшая о таком виде досады, как полное отсутствие каких-либо эмоций на лице мужчины при встречах с девушкой. Сколько бы этих встреч не было подстроено изощренным в хитростях девичьим умом.

– И я бы на твоем месте трижды подумала, прежде чем решилась сходить с ним на танцы через каштановую рощу, – выпалила Мадина, – Даже еще до того, как он «обнаружил» там тело той заезжей девушки.

– Что-о-о! – высоким резким голосом вскрикнула Лили, – А твой Симменс тогда кто? Ты не задумывалась о том, что инициалы на браслете бедняжки Дорис «Кей» и «Си», которые дали ей это глупое прозвище, могут быть его инициалами?

– При чем тут вообще Крис… – пролепетала Мадина, и на некоторое время в павильоне повисла зловещая тишина.

– Ну, сосчитала? – наконец спросила Лили замершую в горестном недоумении подругу, – «Кей» и «Си»… То-то же! Кроме того ходили слухи, что у Дорис от него был ребеночек.

– Это тоже тебе старуха Гочкинс напела, или ее полоумная внучка?

– Ну, хорошо, даже если и не было ребеночка, инициалы-то никуда не денутся? Примитивнейший эротический шифр. Я не удивлюсь, если у Симменса завалялась на чердаке вторая половинка браслета с инициалами «Ди» и «Сей».

– Да уж, от твоей проницательности ничего не скроешь – тихо произнесла Мадина с непередаваемым сарказмом, – Вся в своего дядю, шерифа Маскхема.

– Вот-вот, – поддакнула Лили, не заметив сарказма и явно польщенная сравнением с шерифом, – Ты, конечно, можешь мечтать и дальше, только подумай много ли проку страусу, если он спрячет голову в песок, шея-то…

– Замолчи! – Мадина внезапно бурно разрыдалась, и у Лили тоже задергался ее кукольный подбородочек.

– Вот я и говорю, – подавляя всхлипы, проговорила Лили – Будь наш лорд хоть сам Ланселот в новом воплощении, нам-то от этого что?

Черри вписала в клетки кроссворда слово «эвтаназия» и задумалась. Газеты она купила в дорогу, и только в поезде узнала о чрезвычайной ситуации в округе Крейстонхилла. Правда, она получила вчера специальной доставкой письмо лорда Крейстона, в котором он, наконец, ее не приглашал. Но что с того? Она не к нему и ехала, да и с чего он взял, что обязан ей что-то гарантировать? Он ей ничем не обязан, да и вообще, к чему пустые грезы? Ох уж эти мужские письма. К чему все эти странные слова и поступки? Грей в каждом письме, именуя Черри безжалостной, то зовет ее на Мальту в свой особняк, то клянет ее непреклонность и грозится бросить все и завербоваться в иностранный легион. Теперь еще и лорд Крейстон, чьи письма, следует отдать ему должное, обычно были на редкость занимательны и полны метких наблюдений и теплого юмора, вдруг принялся от кого-то или чего-то ее настоятельно оберегать. Вот еще чего не хватало! Она всегда сама сможет за себя постоять. Маньяк Крейстонхилла! Подумать только, нужна она сто лет какому-то маньяку!

– Мы закрываем через двадцать минут, мисс, до семи больше поездов не будет, а из городка сейчас никого даже за золото не выманишь, – скорбно сказала хозяйка чайного павильона «У Розы» и положила перед Черри счет. – Вы журналистка?

– Нет! – ужаснулась Черри. – Боже сохрани!

– Господи, деточка, так какая же горькая судьбинушка вас сюда забросила! – ужаснулась сердобольная «Роза».

– Не понимаю, о чем вы? – удивилась Черри. – Я помощница археологов из Британского Музея, они прибыли сюда незадолго. А вот моей телеграммы они, наверное, не получили.

– Ах, да, припоминаю, – ответила «Роза». – Еще старый Норри им толковал, что у нас здесь захолустье и тихая обитель. Сглазил!

Хозяйка павильона всхлипнула, но поспешно подавила рыдания, увидев, как дрогнули губы у приезжей девушки.

– Так чем вы здесь будете заниматься?

– Раскопками.

– Раскопками! – ужаснулась хозяйка павильона, падая на стул и хватаясь за сердце, и Черри поспешила пододвинуть ей свою чашку с остывшим чаем, к которому она не прикоснулась.

– Археологическими, миссис Макомбер, – растерявшись, Черри выдала хозяйке свою невольную ассоциацию, но «Роза» Копперфильда не читала, и Черри зря укусила себя за язык.

– Ах, вот как. Боюсь, что слово раскопки у нас здесь напоминает только одно… Но к вам это не имеет никакого отношения. Ваши профессора только сошли с поезда, когда лорд обнаружил бедняжку, уже остывшей, – Роза всхлипнула и поспешно запила свое горе чаем. – Не любите с лимоном, милочка? Сливки отказались доставлять, если бы только их! Я попрошу рассыльного из бакалеи проводить вас до гостиницы, он должен быть с минуты на минуту. О, господи! А вдруг это как раз он?

Лили и Мадина как по команде вскрикнули и выронили пудреницы. Черри устало вздохнула, посыльный мог бы помочь ей с багажом. Роза нервно огляделась и произнесла с отчаянием:

– Просто не знаю, какому святителю свечи возжигать, чтобы избавил от напасти. Грешна, уже подумываю, не собрать ли все семейство и не перебраться ли отсюда куда-нибудь, где потише. Только вот старик не соглашается. Ему то что! А по мне все что угодно лучше, чем этот холодящий душу ужас. Девочки, как можно жить, если в круг подозреваемых лиц входят все особи мужского пола в округе! Никто, ни врач, ни викарий, ни полицейские, ни даже ветеринары не свободны от подозрений! Милочка, бегите отсюда, спасайтесь, пока ни одна из этих особей мужского пола вас здесь еще не видела!

Черри невольно рассмеялась, чем привела хозяйку павильона в полное отчаяние.

– Детонька, бога ради, забудьте про смех в этой юдоли скорбей! Здесь и так каждый второй маньяк, а услышав ваш смех, в строй под ружье тут же шагнет и вторая половина!

Теперь засмеялись и Лили с Мадиной, хозяйка павильона только руками всплеснула.

– Нет, вы только подумайте! Нынче утром, мальчишка Криспенов, я его с пеленок знаю, должен был привезти как раз сливки, масло и тянучки. Опоздал на три с половиной минуты, у него за Крейстонским переездом колесо спустило. Жду я его, жду, да и думаю, что это он никак не подъедет, никогда раньше такого не случалось. Может… душит кого-нибудь? Господь милосердный, а он тут как тут, и про свое колесо ни слова, белый весь, трясется и руки дрожат! Ай! Ноженьки мои подкосились! Мне у него товар принимать, а я сама трясусь как осинка в октябре. А он-то он, ну мыслимое ли дело, прыгнул на перрон перед будкой цветочницы и как закричит «Мисс Гочкинс! Будете свидетелем – миссис Льюк была жива, когда я привозил товар в 6.03, опоздал из-за колеса. Миссис Льюк, вас отсюда не видно, покажитесь! Свидетельствуйте обе, дамы, что вы были живы, пока я здесь! Нет, у меня тоже нервы есть, сливок и остального вам не видать, раз так!» И укатил – пыль столбом.

Миссис Льюк в драматическом запале воздела руку к потолку и выкрикнула с болью и тоской:

– И вот теперь чай с лимоном, да и то ненадолго! "Колониальные товары" тоже уведомили звонком, что прекращают поставки в отдаленные районы. Это мы-то отдаленный район? Семь минут ходьбы хромой корове от нас до дверей мэрии.

– Вас не переслушаешь, миссис Льюк, – вмешалась решительная Лили. – А нам надо торопиться, дождь, кажется, ненадолго поутих, минут на десять, как раз добежать до «Короны». Мы вас проводим, мисс, если вы не против.

Черри с благодарностью кивнула Лили.

– Очень вам признательна, я боюсь заблудиться, но вот только багаж…

– О багаже не переживайте, – заверила Черри миссис Льюк. – Скоро подъедет мой старик с Кроуфордом и …

– Ваш старик с Кроуфордом? – взвизгнула Лили и захлопала наклеенными ресницами. – С Кроуфордом?!

Миссис Льюк заметно смутилась и покачала головой.

– Вот не хотела ведь говорить, вечно ты Лили все выпытаешь, вся в дядю. Да, мой старик с Кроуфордом. Мужчины в пабе договорились перемещаться по городку и округе попарно, ну в общем, если опять какую-нибудь девушку… ну, вы понимаете…

– Но разве вашему старику не могли подобрать более подходящую пару, – удивленно спросила Мадина.

Черри поняла, что у мистера Льюка с неким Кроуфордом были не простые отношения.

– Кто как не Кроуфорд самый подходящий напарник моему старику? – ликующе возразила миссис Льюк и ослепительно улыбнулась, засияв ямочками на щеках.

Лили решительно зачехлила зонтик, вернулась к своему столику и провозгласила.

– Я шагу не сделаю отсюда, миссис Льюк, пока вы не расскажете все, проговори вы хоть до утра.

Мадина улыбнулась и незаметно подмигнула Черри. Хозяйка уютного чайного павильона, похожего на старинную коробочку для сластей интригующе улыбнулась Лили и заявила.

– Но, чур, не перебивать! А то это и впрямь может растянуться до утра! Слушайте.

Два часа назад мой старик отправился объезжать на нашем рыдване поставщиков и вдруг через сорок минут позвонил мне из паба. Неслыханное дело! Дело в том, что в пабе он побывал в последний раз лет двадцать пять назад. Тогда мой старик был далеко не старик, а парень хоть куда – на щеках розы и лилии, ноги – лучшего бегуна округи, ну и остальное ничуть не хуже. Тогда за мной ухаживал не только он, но еще и помощник ветеринара, остался холостяком, бедняжка. А еще после того случая с Льюком, коллеги выперли его из ветеринарии и теперь он занят исключительно пчеловодством.

Его ульи вы можете видеть по всей округе, лорд покровительствует ему и, разумеется, не возражает против сбора взятка с медоносов на его угодьях.

Ох, а медоносы у лорда! И клевер, и боярышник, и дикие яблони, и дрок, и липы, и вереск, вереск, вереск! Кроуфорд нажил целое состояние на медоносах Крейстонхилла. Лорд-то, бедняга, знай платит налоги на свои земельные владения, а пользуются другие. Да, о чем это я? – спохватилась миссис Льюк, а Черри с изумлением увидела, как вздрагивают плечи, отвернувшейся в угол Мадины.

– Вы хотели рассказать нам, как мистер Льюк позвонил вам из паба, – ангельским голосочком пролепетала невозмутимая Лили и с невинным видом потупилась.

Черри досадливо нахмурилась, девушки насмешками могли сбить хозяйку, а разговор как раз принял очень интересный для нее оборот. Медоносы, да еще в таком изобилии! Вот в чем преимущества неудобий! Мед и пасеки – это существенная статья дохода. Она полезла в сумочку и сделала коротенькую заметку в своем блокнотике.

– Да, да, миссис Льюк, а ведь перечисленные вами медоносы цветут в разное время, можно собрать целую коллекцию медов.

– Кроуфорд так и делает, его сборы – победители на самых разных выставках вот уже дюжину лет. А еще лорд позволяет ему пользоваться символикой из геральдических запасов, накопленных его семьей за семьсот лет, причем безвозмездно. По большому счету он прав, мед-то тоже собран в его владениях. Бедный лорд платит и платит, не приведи господь разорится, а имение отдадут под дурдом. Чует мое сердце, так оно и будет. Назовут это, конечно, лечебницей Крейстона… Что с вами, Мадина, опять приступ сенной лихорадки? Жасминный чай у меня очень хорошо упакован, находится в герметичной кладовой, после того случая, позапрошлым летом. Старик собственноручно подгонял все детали, теперь наша кладовка для чаев напоминает отсек на Шаттле.

Лили уронила свой зонтик под стол, нырнула за ним и не очень торопилась выныривать. Черри совсем не понимала, что же смешного находят девушки в словах миссис Льюк. Она решила помочь ей с рассказом и спросила.

– Значит, мистер Кроуфорд стал пчеловодом, вероятно, это выгоднее ветеринарии?

– Ах, нет, милочка, может быть где-то это и так, но не у нас. Видите ли, в наших оврагах, распадках и зыбучих песках – кто угодно ноги сломит, не только коровы. Поэтому именно у нас ежегодно собирается конгресс ветеринаров, а проблема травм у животных неизбежно является основной тематикой докладов. У наших ветеринаров здесь самая богатая практика. Они самые состоятельные женихи в этих краях. Вы, милочка, могли бы сделать здесь блестящую партию, стоит вам только раз другой попасться на глаза кому-нибудь из них. Вы же наверняка умеете стенографировать, приезжайте осенью к конгрессу, я устрою вам местечко в президиуме. Конечно, нужно еще и знание латыни, но я не думаю, что среди них найдется зануда, у которого повернется язык спросить его с вас.

– Я владею латынью.

– Ах, боже мой! Какая удача, мисс, я сейчас же звоню Кроуфорду, у него должны были остаться связи в этой среде…

– Минутку, миссис Льюк, Кроуфорд, как вы нам сообщили три четверти часа назад, должен сам прибыть сюда в сопровождении вашего супруга, стоит ли тратиться на оплату телефонных переговоров? – вкрадчиво проворковала Лили, а миссис Льюк помигав с недоумевающим видом с полминуты, вдруг обворожительно расхохоталась, и девушки тоже, наконец, дали себе волю. Черри перевела дух, кажется, миссис Льюк была склонна принять ее признание в знании латыни за согласие стать ветеринаршей. Только этого ей недоставало! Вообразив на месте Гарольда Грея, в каждом письме напоминавшего ей, что она безжалостна, легион ветеринаров-травматологов, она тоже расхохоталась, что сразу же привело в чувство миссис Льюк.

– О, господи, ночь на дворе! Марш отсюда, негодницы! Мне давно нужно было запереть все двери и заставить окна ставнями.

– И шагу не сделаем, – хором отозвались Мадина и Лили. Потом они переглянулись, и слова взяла более решительная Лили.

– Шагу не сделаем, да и юную мисс одну не отпустим, запирайте вместе с нами.

– Чтоб вас, просто пчелы Кроуфорда, нет спасенья – ты их в дверь, они в окно. Ладно, коротко и ясно. Мой старик еще в юности бросил пить из-за шутки, которую сыграл с ним Кроуфорд, тогдашний его соперник пред моими ясными очами.

Кроуфорд пригласил Льюка на прием и «обнаружил» у него язву, дал ему полгода на приведение в порядок всех дел. Льюк слег и принялся прощаться с белым светом, ну а я, понятное дело, больше не колебалась в выборе. Заявила Кроуфорду, что собиралась за него, но теперь мой долг и честь, стать подругой бедняги Льюка. Мы поженились, и он постепенно в себя пришел. Умирать ему, извините, было не с чего. Я забеременела и затащила мужа к доктору Снайдерсу, а тот, естественно, никакой язвы у моего мужа не нашел, сколько не искал. Льюку, между тем, пришелся по душе трезвый образ жизни, а Кроуфорд с горя запил и до белой горячки.

Тогда-то он и признался коллегам и рассказал о своей шутке с Льюком и его якобы язвой. Коллеги охотно выперли Кроуфорда с поприща за нарушение врачебной этики. Ясное дело, у Кроуфорда руки золотые, вся округа тащила пострадавших животных только к нему. О господи, что же это за наказание, этому рассказу конца не видно!

Ну, в общем, муж мой и Кроуфорд поохладели друг к другу. Но окончательный разрыв произошел после того как у нас родился первенец.

Льюк только отвлекся на минуточку, ан глядь мы оба, я и бэби, оказались в авто Кроуфорда, сама не понимаю как ему это удалось! Я кричу, бэби плачет, Кроуфорд за рулем и клянется в вечной любви и сулит все звезды с неба, а бедняжечка Льюк на своем мопеде глотает пыль позади. Где ж ему угнаться!

К счастью догадался бросить свой мопед и рванул напрямик через пустоши, а то бы выбрался Кроуфорд из нашего лабиринта на шоссе, конец всему, бак у него был заполнен под завязку. У Кроуфорда автомобиль мощный, двенадцать цилиндров, я даже не различала, столбы за нами или добрые соседи.

В общем Льюк догнал нас уже перед Крейстонским переездом и опустил шлагбаум перед машиной. Повис на нем как гиббон и кричит – заткни уши Мэг! Ну, после того, что Льюк наговорил Кроуфорду, тот за рулем, ясное дел не усидел. Спасибо инспектор Хоули, тогда еще констебль подоспел, разнял их.

Льюка, как молодого отца, из холодной отпускали, на побывку, а Кроуфорда, понятно, нет. Господи, да будет ли конец этой истории, сороки вы болтливые! – отвлеклась от самозабвенного повествования Миссис Льюк, чтобы укорить уже изнемогших от сдерживаемого смеха Лили и Мадину.

– Короче, если и есть в округе человек, которого Кроуфорд готов живьем закопать, так это мой муж. Ну и он тоже не жалует бывшего своего дружка закадычного.

Вот, а теперь он звонит из паба и заявляет мне, что загрузился продуктами под завязку, но выехать пока не может. Кроуфорд поставил на Джокера и ждет результаты заезда, а потом они развезут на нашем рыдване остальные пары из той части кадрили, которые обитают в нашем околотке и приедут сюда. Наши-то обиталища напротив. Вот мы, а вон лавочка Кроуфорда.

Я, конечно, удивилась, почему Льюк с Кроуфордом, он все сразу понял и объяснил. Оказывается Сидней Макс Робинзон предложил собравшимся в пабе «гениальную» идею. Пока чудовище на воле, а улик ни на кого нет, все честные люди должны передвигаться по двое и не терять друг друга из виду, а чтобы избежать обвинений в сговоре, пары собрать по такому принципу, который такой сговор напрочь исключает.

В городке немало заклятых врагов. Тут как раз мой старик проезжал мимо паба, Сидни выскочил перед его рыдваном и машет кружкой, Льюку пришлось остановиться. И вот они уже три часа подряд там митингуют, обзванивают остальных из этого своего паба, вот у кого выручка, позавидуешь. И теперь жены не скоро дождутся своих благоверных, но это все же лучше, чем дожидаться их из тюрьмы, да еще после судебной ошибки.

Фу, кажется все. Теперь, мисс, я, наконец, могу заверить вас в том, что багаж доставят в гостиницу не позднее девяти часов, придется Кроуфорду прокатиться, ничего заодно поможет моему мужу грузить ваши ящики. А вас хозяйка «Короны» без помощи не оставит, банный халат, пижаму и предметы личной гигиены она вам выдаст обязательно, можете спокойно отправляться, девушки вас проводят. Только не забалтывайте ученую мисс, тараторки. Ну, бегите, пока в небе просвет и дождь взял паузу.