Текст книги "Профессия: жена философа. Стихи. Письма к Е. К. Герцык"
Автор книги: Лидия Бердяева
Жанр:
Биографии и мемуары
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 14 страниц)
18//19
вой о. Августин (Якубисик) и др. Близкими приятельницами Лидии Юдифовны были Р. Г. Осоргина, Эли Беленсон, а также Лидия Иванова – дочь Вяч. И. Иванова («моя Лидия» – называет ее в дневнике Л. Бердяева). Лидия Иванова, перешедшая в Париже в католичество, писала отцу об этой дружбе: «Она мне в каком-то смысле звучит голосом Мамы»[41]41
Цит. по: Вячеслав Иванов. Материалы и исследования. С. 131.
[Закрыть].
Л. Бердяева обращалась к мужу – «Ни», он называл ее «Дусык». Лидия Юдифовна занимала особое положение в семье, и создание такого, по-русски уютного, дома скорее всего заслуга ее сестры – Евгении. Л. Ю. Бердяева признавалась мужу: «Мне всегда был чужд и даже ненавистен всякий быт, а особенно семейственный. Я всегда чувствовала себя как бы вне его, над ним. И атмосфера семьи, связывающая, контролирующая, опекающая, хотя бы и любовно – мне неприятна. Я какой-то духовный пролетарий. Нет у меня потребности в родине, в семье, в быте... Я очень люблю и ценю души человеческие, отдельные, самые противоположные. Но все коллективное – не мое. Ты скажешь, а Церковь? В Церкви все преображается в Христе. Но вне Христа всякий коллектив есть рабство в большей или меньшей степени»[42]42
РГАЛИ. Ф. 1496. Оп.1. Ед. хр. 339. Л. 68. и об.
[Закрыть]. Это, однако, не мешало ей любить своих близких и заботиться о них. По отзыву Е. Ю. Рапп, в Лидии Юдифовне «всегда поражало [...] желание, чтобы каждый из нас (нас было трое) осуществлял свое призвание. Всегда во всем она предоставляла нам полную свободу. И когда в жизни мы делали ошибки, она стремилась помочь нам нести их последствия».
В доме Бердяевых проходили известные собрания католиков, протестантов и православных, по воскресеньям, начиная с 1928 года – традиционные чаепития, «журфиксы», как некогда в Москве и Берлине. Е. А. Извольской, принимавшей участие в таких встречах, они напоминали «домашние собрания» где-нибудь в самом сердце России: «Мы сидели вокруг широкого стола в столовой, из которой открывался вид на липовую аллею, которая в пору цветения наполняла сад своим сладким ароматом. <...> На стол подавались разнообразные, домашнего приготовления пирожные и пироги, поскольку жена Бердяева и его свояченица обе были искусные домашние хозяйки, делившие свой досуг между философскими размышлениями и тайнами кулинарии. Чайные чашки были особенно большой величины, и все мы наполняли их по несколько раз, ведя при этом оживленный разговор»[43]43
IswolskyН. Light before dusk. A Russian Catholic in France. 1923—1941. – N. Y. – Toronto, 1942. – P. 88.
[Закрыть].
19//20
Живя во Франции, Л. Ю. Бердяева стала деятельной участницей русского католического движения, занималась благотворительной деятельностью, опекая тяжелобольных людей; помогала в работе мужу, правила корректуры его статей и книг, а также статей для журнала «Путь», когда начались сложности с его финансированием; бывала на заседаниях Религиозно-философской академии; одно время устраивала в своем доме собрания кружка по изучению текстов Священного Писания. Продолжала писать стихи.
Сороковые годы были чрезвычайно тяжелыми для Бердяевых: война, немецкая оккупация Франции, нехватка топлива и продовольствия, преклонный возраст, болезни, серьезная операция, перенесенная Николаем Александровичем в 1942 году, гибель одних друзей, разлука с другими. В 1945 году серьезно заболела и сама Лидия Юдифовна. К этому времени относится и краткая записочка, сохранившаяся среди ее стихотворений:
«Удивительное состояние я переживаю [в] это время болезни. Я страдаю от болезни и в то же время чувствую себя счастливой. Какое-то духовное раздвоение. Очень таинственное. (Приписка рукой Е. Ю. Рапп: 1945. Год смерти.)»[44]44
РГАЛИ.Ф. 1496. Оп.1. Ед. хр. 941. Л. 38.
[Закрыть].
По словам Н. А. Бердяева, перед смертью его жена приблизилась к святости[45]45
Бердяев Н. А. Самопознание. С. 127.
[Закрыть]. «В конце сентября[46]46
В некрологе, напечатанном в газете «Советский патриот» (1945. – 5 окт. – № 40), указана ошибочная дата смерти Л. Ю. Бердяевой – 1 октября.
[Закрыть] скончалась Лидия Юдифовна, – писал Бердяев Е. А. Извольской. – Болезнь ее была мучительна, и она замечательно ее переносила. Но смерть не была тяжелой, была очень просветленной, ее духовное состояние было очень высоким. Я никогда не встречал такой силы веры, как у нее. Смерть – безумная вещь, с ней трудно примириться, но в ней есть и светлость, есть откровение любви, затемненной обыденной жизнью»[47]47
Новый журнал. – 1969. – № 95. – С. 220.
[Закрыть].
Дневник Л. Ю. Бердяева начала вести 20 октября 1934 года, последняя запись была сделана в январе 1945 года. Этот документ можно рассматривать как возможность реализации творческого начала, которое во многом сдерживалось ею в течение всей жизни. Вместе с тем он стал как бы дополнением бердяевского «Самопознания», замысел которого также возник в середине 30-х годов. Католичка в католической стране, хорошо знавшая и высоко ценившая французскую культуру, она, тем не менее, не принимала французского мышления и того рационализма, который свойствен этой стране. Вся семья Бердяевых, вынужденно покинувшая родину, испытывала не-
20//21
избывную тоску по ушедшей России, что нашло отражение не только в творчестве мужа-философа, но и стало одной из важных тем дневниковых записей Лидии Юдифовны. Живя вдали от родины, она во многом была обращена назад, к жизни в дореволюционной России, не всегда материально благополучной, но всегда духовно насыщенной. Кроме ностальгии по России, основными темами ее творчества в самом широком понимании этого слова (духовное делание, мемуаристика, поэзия) были: Всевышний и его творение – природа, противопоставленная городу; любовь, но в центре всего этого мироздания – ее муж-философ, с которым они прожили в горе и радости более сорока лет. Наряду с повседневностью дома Бердяевых и творчеством Николая Александровича дневник повествует о важных событиях – как в мировой истории, так и в жизни русского Парижа: великая депрессия, безработица, смена министерских кабинетов во Франции, победа там Народного фронта, отречение английского короля Эдуарда VIII, гражданская война в Испании, приход фашистов к власти в Германии, начало Второй мировой войны, убийство С. М. Кирова и другие события в СССР, а также разрыв Бердяева с В. Н. Ильиным, обвинение отца Сергия Булгакова в ереси, угроза исключения из Богословского института Г. П. Федотова и др. На страницах дневника можно познакомиться с множеством людей, окружавших семью Бердяева, – и с представителями русского зарубежья, и с учеными, издателями, студентами многих стран мира, но также и с людьми, имена и биографические сведения которых практически невозможно установить (некий господин «В.», с которым говорил Бердяев в книжном магазине, «затворница Мария С.», больной, которого в течение четырех лет навещала в госпитале Лидия Юдифовна и др.).
Дневник Л. Ю. Бердяевой в 1960 году (после кончины ее сестры Е. Ю. Рапп) был передан вместе со значительной частью заграничного архива ее мужа в СССР, и с тех пор хранится в Российском государственном архиве литературы и искусства (РГАЛИ)[48]48
РГАЛИ. Ф. 1496. Оп.1. Ед. хр. 942-947.
[Закрыть]. Тетради № 1—3 напечатаны по инициативе профессора В. Г. Безносова в журнале «Звезда»[49]49
Звезда. – 1995. – № 10. – С. 140-166; – № 11. – С. 134-154; – № 12 -С. 144-164.
[Закрыть], тетради № 5 и 6 публиковались в сборнике документов РГАЛИ «Встречи с прошлым»[50]50
Встречи с прошлым. – М., 1996. – Вып. 8. – С. 322—367.
[Закрыть], тетрадь № 4 публикуется впервые. При подготовке к публикации текст дневников был заново сверен с автографами, внесены некоторые поправки и уточнения; дополнен и
21//22
уточнен комментарий. Текст дневников, как и многие другие документы русского зарубежья, написанный по старой орфографии, печатается по современным нормам и правилам, явные описки исправлены без оговорок; по мере необходимости унифицировано обозначение дат; авторское написание имен собственных сохранено. Авторская стилистическая правка учитывается, однако вычеркнутые автором по соображениям самоцензуры фрагменты текста и значимые слова воспроизводятся в прямых скобках [ ], сокращенные слова раскрываются в угловых скобках < >.
Знакомство с поэтическим творчеством Л. Ю. Бердяевой помогает дополнить светлый образ женщины – страстной, страждущей, искавшей и обретшей в конце концов свой Путь и Истину. Стихи также хранятся в РГАЛИ[51]51
РГАЛИ. Ф. 1496. Оп.1. Ед. хр. 941.
[Закрыть]. Кроме трех стихотворений, увидевших свет в дореволюционной «Русской мысли», несколько стихотворений были опубликованы в предисловиях к дневникам в журнале «Звезда» и сборнике «Встречи с прошлым». Здесь печатаются по автографам все хранящиеся в РГАЛИ поэтические опыты Л. Ю. Бердяевой: как стихи, переписанные набело и имеющие завершенный вид, так и черновые варианты. Они публикуются по новой орфографии с расстановкой знаков современной пунктуации, в ряде случаев варианты приводятся под строкой.
Дневник и стихи Л. Ю. Бердяевой, представленные в книге, перекликаясь друг с другом, являют собой органичную цельность. Фактографичность дневниковых записей, все более лаконичных и отрывочных в 1940-е годы, дополняется поэтическими образами и чувствами, приоткрывая непосвященному мир необыденности и духовности, окружавший эту удивительную супружескую чету.
Е. В. Бронникова
22///23
ДНЕВНИКИ
Тетрадь первая
1934
Суббота, 20 окт<ября>
Ждали Ни к обеду. Он опоздал, т. к. был задержан процессиями похорон Пуанкарэ[52]52
Раймон Пуанкаре (1860—1934) – президент и премьер-министр Франции.
[Закрыть]. Рассказал, что в книжном магазине Vrin, где он всегда берет книги, вел беседу с V., и тот ему сказал: «Вот всегда так! Ругают духовенство, а умирают, и это духовенство их хоронит. Пуанкарэ был масон и к католичеству не имел отношения, но родные устроили ему эти похороны».
Ни: «Всюду одно и то же! Всюду ложь! Ты знаешь (обращается ко мне), в последнее время меня преследует эта мысль: ложь! Всюду ложь! И как трудно жить тому, кто это видит! Вот почему мне теперь так близок Толстой».
[Я: «Я думаю, что большинство людей живут и действуют вполне искренно, а лживы те, которые во имя своих интересов и целей прикрываются и религией, и политикой, и моралью».
Ни: «Но как трудно жить тому, кто слишком хорошо все это видит!»
Я: «Но я предпочитаю эту трудную жизнь всякой другой. Лучше быть зрячей, чем слепой или полуслепой».]
Встав из-за стола, Ни бежит по лестнице в кабинет. Я вхожу вслед за ним...
Ни: «Я сегодня еще ни разу не присел за стол и ничего не написал. Это такое мученье, так хочется скорее за письменный стол!»
[Я целую его в голову и ухожу. Через несколько минут к нему идет Фед. Ив. Либ[53]53
Фриц Либ ( 1892—1970) – швейцарский протестантский теолог, большой знаток русской духовной культуры, библиофил. С 1915 г. член социалистической партии Швейцарии, профессор университета в Бонне в 1930—1933 гг., выслан из Германии, с 1937 г. – профессор в Базеле. В доме Бердяевых его звали Федором Ивановичем.
[Закрыть], наш милый, уютный Фед<ор> Ив<ано-вич>. Они о чем-то говорят, а затем Ф<едор> И<ванович> спускается вниз заниматься с Женей[54]54
Евгения Юдифовна Рапп, урожд. Трушева (1875—1961) – сестра Лидии Юдифовны, жила вместе с Бердяевыми с 1914 г.
[Закрыть] рус<ским> языком.]
Сегодня Ни показал мне биографию Желябова[55]55
Скорее всего, речь идет о книге А. К. Воронского об А. И. Желябове (1851—1881), изданной в серии «Жизнь замечательных людей» (1934).
[Закрыть] и прочитал то место, где Желябов задает вопрос о том, можно ли есть се-
27//28
ледку, не роскошь ли это. Там же описание его постели на рогоже и бревне.
[Я:] Вывернутая наизнанку христианская аскеза!
Пришел о. Стефан[56]56
О. Стефан (Светозаров) – православный священник, духовник Н. А. Бердяева и И. В. Трушевой.
[Закрыть], тихий, спокойный. Он занялся переплетом для заработка. Я рада, что он опять в Париже и есть около мамы[57]57
Мать Л. Ю. Бердяевой – Ирина Васильевна Трушева (ок. 1849– 1939).
[Закрыть] хороший священник. К чаю приехала Нина Ивановна (княг<иня> Авалова[58]58
Княгиня Нина Ивановна Авалова (урожд. Миллер, ум. 1970) – слушательница Религиозно-философской академии, где Н. А. Бердяев читал лекции.
[Закрыть]. С ней говорили о новых книгах. Она много и серьезно читает, несмотря на службу, ребенка. Одна из женщин [немногих] с подлинной жаждой знаний и духовного развития. Любит Блуа[59]59
Леон Блуа (Мари Жозеф Каэн Маршнуар; 1846—1917) – французский писатель, критик, теоретик символизма и неоромантизма.
[Закрыть], Розанова...
Вечером Ни должен был ехать на собрание[60]60
Собрание было перенесено на 23 октября. См. комментарий 21.
[Закрыть] с докладом Эренбурга о советских писателях, но собрание было отменено. Ходят слухи, будто младороссы[61]61
Младороссы («Молодая Россия», «Союз младороссов») – движение русской эмигрантской молодежи во главе с А. Л. Казем-Беком (1902– 1977), возникшее в Мюнхене в 1923 г. на «Всеобщем съезде национально мыслящей молодежи», в 1934 г. Союз был преобразован в Младоросскую партию; объединяющая идея движения – восстановление в России ее исконного монархического строя, главный лозунг – «Царь и Советы»; с нач. 1930-х гг. в идеологии младороссов появились элементы фашизма и национал-большевизма, младороссы носили голубые рубашки, при появлении Казем-Бека они выстраивались в ряд и, вытянув правую руку, приветствовали его: «Вождь!»
[Закрыть] готовят демонстрацию Эренбургу.
Воскресенье, 21 октября
Утром на обедне в St.-Germain. Чудесный орган. К 5-ти ч. у нас: проф<ессор> Heinemann, уволенный из Франкфур<тско-го> универ<ситета>, философ[62]62
Фриц Хайнеман (Ганеман; 1889—?) – немецкий философ, автор работ «Новые пути философии» (1929), «Одиссея, или Будущее философии» (1939).
[Закрыть], Г. П. Федотов[63]63
Георгий Петрович Федотов (1886—1951) – историк Средневековья, религиозный философ, преподаватель Богословского института в Париже, один из редакторов журнала «Новый град» (1931—1939).
[Закрыть] и Фед. Ив. (проф. Lieb). Воскресенье «мужское», ни одной дамы! Говорят по-фр<анцузски> на темы главным образом философ<ские>. Пр<офессор> Heinemann недавно приехал из Германии и говорит о полном одичании страны, о невозможности печатать и издавать фил<ософские> книги. Гитлер, по его словам, язычник. На похоронах Гинденбурга[64]64
Пауль фон Гинденбург (1847—1934) – генерал-фельдмаршал, президент Германии с 1925 г., фактически передавший власть фашистам в январе 1933 г.
[Закрыть] он сказал: «Великий вождь ушел в страну Валгала[65]65
Валгалла (вальхалла) – в германо-скандинавской мифологии – небесное царство для избранных – павших воинов.
[Закрыть]!»
Разговор очень оживленный. Ни шутит, острит, весел. На вопрос Heinemann'a, пишет ли он что-нибудь новое, Ни, смеясь: «Вот Шестов[66]66
Лев Шестов (Лев Исаакович (Иегуда Лейба) Шварцман; 1866– 1938) – философ, литературовед; как и Н. А. Бердяев, родом из Киева; эмигрировал в 1919 г., с 1921 г. жил в Кламаре, позже переехал в Булонь, близкий друг Н. А. Бердяева и его семьи.
[Закрыть] в прошлый раз сказал, что за лето ничего не писал, не читал и ни о чем не думал и от этого очень поправился, а вот я, если б мне прописали хотя бы неделю ничего не писать и не читать, то я бы стал буйным помешанным!»
Уже в передней Либ говорит Ни, что, по его мнению, Парацельс[67]67
Парацельс (Филипп Ауреол Теофраст Бомбаст фон Гогенгейм; 1493—1541) – философ, естествоиспытатель, врач.
[Закрыть] был предшественником Бердяева и Федорова...[68]68
Николай Федорович Федоров (1828—1903) – философ-утопист, автор «Философии общего дела». Федоровские идеи активного призвания человека «управлять миром, всех и все в мире спасать и воскрешать» привлекли в свое время Бердяева «поистине новым религиозным самочувствием человека». См.: Бердяев Н. А. Религия воскрешения. «Философия общего дела Н. Ф. Федорова» // Русская мысль. – 1915. – № 7. – С. 75—120.
[Закрыть]
Чудная, теплая, лунная ночь...
Перед сном, как всегда, Ни приходит в мою комнату, садится [у постели] в большом кресле, и мы говорим о впечатлениях дня... Это часы, когда мы ведем самые интересные и интимные беседы и говорим друг другу все [самое важное]... «свое»... [Перед его уходом мы крестим друг друга с краткой мо
28//29
литвой.] Затем он идет к себе и еще работает, а я перед сном всегда читаю какую-нибудь книгу, а потом главу из Библии или Евангелия.
Сегодня, когда Ни пришел ко мне, я задала ему вопрос: проявляется ли воля Божья в зле? Так, когда убивают, можно ли сказать, что Бог участвует в этом факте тем, что Он не удерживает руку преступника? Я объясняю себе это так, что Бог не может этого сделать, т. к. Он не может нарушить свободу, в какой бы форме зла [или добра] эта свобода ни проявлялась.
[Ни соглашается со мной, но привносит мысль о тайно действующей силе, которая направляет все к благу.
Я: «Ты имеешь в виду Провидение?»]
Ни: «Если хочешь, но я боюсь так точно формулировать и определять то, что принадлежит тайне... Я нахожу, что теология слишком злоупотребляет этими определениями, не оставляя места для всего таинственного и этим рационализируя религию».
Я: «Я понимаю Провидение или Промысел Божий так: это план Божий, начертанный Им о мире и осуществляемый через все события и факты и мировой жизни, и жизни каждого отдельного человека. Итак, если совершается зло, факт зла, напр<имер>, убийство, то Бог, допуская этот факт, направляет все его последствия к благу, как отдельной души, так и мировой жизни. И если это не удается в том или ином случае, то вина должна падать не на Бога и Его Волю, а на тех, кто этой воле или этому плану Бога противится...»
Ни: «[Ты права, но] Я настаиваю на тайне, кот<орая> лежит в глубине всего совершающегося, и боюсь слишком большой рационализации этой тайны...»
Сегодня получена хвалебная статья о Ни в кат<олическом> журнале «CitéChrétienne*» одного рус<ского> католика[69]69
Речь идет о статье Климента Лялина «Пафос Бердяева»(Cité chrétienne.-Bruxelles.– 1934. – № 192. -P.235-237).
[Закрыть]. Это первый русский, кот<орый> так пишет о Ни. Другие или ругали (в России), или молчат (здесь). Не знаю, что хуже.
Понедельник, 22 окт<ября>
За завтраком говорим о «салонности» современной фр<анцузской> литературы. Нет подлинной глубины. Все на поверхности... Изящно, остро, тонко и... пусто... За кофе появляется Фед<ор> Ив<анович>, приносит том Рильке, и мы долго говорим о нем, о его любви к России.
* «Христианский город» (фр.).
29//30
Ни до вечера занимался с M-me Вильде[70]70
Ирен Вилъде-Лот – переводчица, жена писателя, в будущем – участника движения Сопротивления Бориса Вильде.
[Закрыть], исправляя ее перевод его книги «Я и мир объектов». «Как трудно переводить на фр<анцузский>, – говорит он. – Я никогда еще так ясно не понимал, насколько французы отравлены картезианством... Французская школа вытравляет душу. Все рационализировано, нет места для интуиции!»
Г-жа В<ильде> (русская по матери, но фр<анцуженка> по отцу, по воспитанию) не может понять самых простых выражений, выходящих за пределы точных определений и формул. Для нее это допустимо лишь в поэзии, а в философии нет места хотя бы такому выражению, как «образы души». «Это imagination*», – говорит она...
Сегодня являлся архитектор осматривать трещину в потолке нашей столовой. Оказывается, нужен серьезный ремонт, т. к. осела стена пристройки к дому. К счастью, ремонт будет лишь снаружи.
Был Ф<едор> Ив<анович>, и мы решили на днях ехать вместе с ним смотреть «Грозу» Островского[71]71
Речь идет о кинофильме «Гроза» (1934) режиссера В. М. Петрова с участием А. К. Тарасовой, В. О. Массалитиновой, М. М. Тарханова, М. И. Царева, М. И. Жарова и др.
[Закрыть]. Фильм, сделанный в России и, говорят, очень хороший... Оказалось нечто безвкусно-грубое, карикатура, да еще плохая.
Вечером читаем вслух «Войну и мир». Ни очень любит эти чтения... Я рада, что придумала приятный способ, отвлекающий его от постоянной работы. Он отдыхает, слушая любимых русских авторов. За эти полгода мы уже много перечитали в свободные вечера...
Перед сном говорили о философии. Я говорю, что философия есть постижение смысла жизни.
Ни: «А религия есть жизнь в этом смысле».
Затем перешли к Парацельсу, у кот<орого> много общего со взглядами Ни на человека.
Я: «Кто влиял на Парацельса?»
Ни: «Он вполне оригинален, и трудно найти источники его философии».
Вторник, 23 окт<ября>
Утром за кофе говорили об одном знакомом, делающем карьеру политика, очень тщеславном...
Ни: «Как я ненавижу карьеристов! Помню, мальчиком лет
* Воображение, фантазия (фр.).
30//31
12-ти, когда мне сказали, что какой-то митрополит получил орден Андрея Первозванного, я пришел в ярость, топал ногами...»
Уезжала в Париж по делам, а Ни – платить бесконечные налоги.
Вечером чтение «Войны и мира».
Среда, 24 окт<ября>
После завтрака пришел Ф <едор> Ив <анович>(Либ) и рассказал о собрании, устроенном коммунистами под предс<едательством> Жида, Мальро, Кутюрье и Эренбурга[72]72
Вечер в честь советских писателей проходил в зале Мютюалите, вместившем свыше 5 тыс. зрителей, в том числе много русских эмигрантов. Организатор вечера – журналист, член КПФ Поль Вайян-Кутюрье (1892—1937). Вечер проходил под председательством французских писателей: Андре Поля Гийома Жида (1869—1951) и Андре Мальро (1901 – 1976); советских писателей представляли Илья Григорьевич Эренбург (1891—1967) и Владимир Соломонович Познер (1905—1992). По сообщению газеты «Последние новости» во время речи И. Г. Эренбурга на хорах возникла драка, а на эстраду выбежали молодые люди (вероятно, это и была «демонстрация младороссов»), выстроились перед дирижером и исполнили хором «Песнь сибирских партизан», «Варшавянку», «Песнь о вещем Олеге» на франко-советский лад, чем вызвали смех и аплодисменты публики (Последние новости. – 1934. – 25 окт. – № 4963. – С. 2).
[Закрыть]. Тема о совет<ских> писателях. Было, по его словам, 10 т<ысяч> (!), масса молодежи...
Была Эли (Беленсон)[73]73
Эли (Елизавета) Беленсон (псевд. Эли Эльсон) – журналистка, переводчица. В 1919 г. эмигрировала из России в Германию, затем переехала во Францию. После тяжелой болезни приняла христианство, сотрудничала в ряде немецких журналов. В журнале «Путь» по ее инициативе был создан в 1936 г. Иудаистско-христианский центр. Перевела на французский язык несколько статей Бердяева, его сборник «Буржуазный дух», книгу «Самопознание», на немецкий – «Новое средневековье» (этот перевод опубликован не был).
[Закрыть]. С ней много говорили о работе среди евреев. Она мечтает посвятить себя этой работе. Пишет большую статью. Оба ее друга готовятся быть священниками и работать [главным] образом для [обращения] евреев. Эли стала христианкой, пережив тяжелую болезнь... Теперь она живет в большой бедности, но духовно тверда и очень просветленно переносит тяжелую жизнь.
Четверг, 25 окт<ября>
Встаю в 6 ч. и еду на обедню в St.-Médard и на исповедь... Вернувшись, застаю у нас Евгения Раппа (бывший муж моей сестры)[74]74
Евгений Иванович Рапп (1868—?) – юрист, в прошлом – член РСДРП; масон; брат первого мужа Л. Ю. Бердяевой – Виктора Ивановича.
[Закрыть]. Странно встречаться раз в полгода с человеком, кот<орый> жил с нами многие годы, с кот<орым> связано так много воспоминаний. А теперь это один из визитеров. Приезжает на своем автомобиле, посидит у мамы с полчаса, поболтает, пошутит и обратно. [Женат на француженке (очень типичной даме), имеет 3 дочерей, богат, социалист, но] по природе настоящий русский помещик...
Ни уехал к доктору, рекомендованному Шестовым. В последнее время он неважно себя чувствует, и я боюсь за наступающий сезон с лекциями, собраниями...
Зайдя в кухню, вижу Александра Викторовича (Каравадин). Спрашиваю: «Отчего опоздали к обеду?» – «Не мог расстаться с лесом. Такая красота. Знаете, осенняя красота напоминает мне прекрасные лица умирающих». – «А вы разве видели таких?» – «Как же! Многих! Конечно, больше мужиков. Они умирают иначе, чем другие. Вот, напр<имер>, моя кормилица, крестьянка. Позвала меня проститься... Я, конеч
31//32
но, бросился бежать. Застаю ее такой спокойной, просветленной, будто ничего не происходит! Обняла меня, поцеловала... и отошла». На глазах у А<лександра> В<икторовича> слезы... Этот А<лександр> В<икторович> один из редких типов подлинных русских людей. Их уже немного. Был очень богат, почти всю жизнь провел в путешествиях, объездил всю землю... Революция застала его на Корсике и сделала нищим. Он с собакой (с кот<орой> никогда не расстается) перебрался во Францию, жил несколько лет у брата. Брат умер, и А<лек-сандр> В<икторович> очутился буквально на улице. Случайная встреча с нами, и он вот уже 6 лет как существует тем, что питается у нас [и кое-что зарабатывает, помогая по хозяйству] Пишет рассказы и мог бы писать хорошо, но некультурен и дико ленив. Причем ленив «из принципа». Труд ненавидит. Очень сентиментален, старомоден, но трогателен какой-то своей самобытностью, чем-то «своим», ни на кого не похожим.
Он так слился с нашим домом, что мне трудно уже представить себе наш особняк без старомодной фигуры А<лександра> В<икторовича> и его черного пса... Обломок старой России, ценный своей художественной законченностью. Мы очень к нему привыкли, делаем для него, что возможно, но подчас он бывает несносен упрямством и ленью, возведенной в принцип.
Жду с нетерпением прихода [моего] Ни. Что-то скажет доктор? Его здоровье в последнее время меня [так] тревожит. Ведь почти все лето он и лечился, и отдыхал, а поправился плохо... Несмотря на такое здоровье, он работает непосильно, чтоб сводить концы с концами в это трудное время... Живем мы очень экономно, ничего лишнего себе не позволяем. Часто Ни говорит: «Мы живем, как в монастыре. Никаких развлечений, визитов, поездок (кроме необходимого лечения). К нам приходят, а мы – никуда». И несмотря на такую жизнь, денег едва хватает... Ни очень заботлив, [так] старается окружить нас возможными удобствами и мучится, если [мне] нельзя ехать лечиться или провести лето у моря или в деревне... Я так избалована его любовью, его необычайным отношением к себе. И часто кажется мне, что я мало ценю такое отношение, близость такой души, как [мой] Ни... Сейчас эта мысль так остро встала предо мной, и мне так больно, и я так хочу сделать все, все,
32//33
чтоб [моему] Ни было хорошо... «Ты у меня одна», – слышу его голос... Знаю это, всегда знала и знаю, а все же иногда мало ценю, мало осознаю (как сейчас) всю значительность и ценность этих слов... Избалованные дети всегда эгоистичны. Вот и я сознаю сейчас с особенной остротой эту свою избалованность и обвиняю себя в эгоизме – правда, часто бессознательном. А Ни в сущности так мало нужно. Я редко видела человека столь скромного, скажу даже – аскетически скромного в своих потребностях. Он не терпит роскоши, очень аккуратен и экономен. Ничего лишнего себе не позволяет...
[Наши вкусы в этом сходятся,] и говорю я об избалованности не в смысле комфорта, а самого главного: его заботы, внимания и к внутренней и к внешней жизни моей... [Боже! Как возблагодарить мне Тебя за то, что Ты дал мне в лице моего Ни.] В Ни я нашла то, чего, мне казалось, в жизни найти нельзя... Широкий и свободный ум, глубину и какую-то детскую чистую и правдивую душу. Весь он – устремление ввысь и вдаль, его дух не знает покоя, все его творчество – бурный поток, несущий его вперед и вперед. Недавно он сказал мне: «Мне кажется иногда, когда я думаю о себе, что я человек, бросившийся с корабля в бурные волны океана и с огромными усилиями плывущий к берегу».
«Но ты не один, Ни, – говорю я. – Ты – с Христом».
«Да, конечно, но я христианин, бросившийся в мир, чтобы решать проблемы, связанные с миром, его судьбой...»
Ни очень одинок. Единственный человек, с кот<орым> он сохраняет дружеские отношения еще с киевского периода жизни, это – Л. И. Шестов. Несмотря на различие взглядов, они очень ценят друг друга, любят беседовать и много спорят при встрече... С остальными у него – знакомства или полная отчужденность…
О «себе», о «своем» более глубоком, интимном и он, и я говорим только друг другу. И это с первого же дня встречи...
Пятница, 26 окт<ября>
Мы давно собирались посмотреть советский фильм «Гроза» по Островскому. Наконец, сегодня решили ехать. К нам присоединился Фед. Ив. Либ (помешанный на России и всем русском)... В чудесный осенний день проехали весь Париж, такой красивый, серо-пепельный и будто затихший под нежным дыханием осени. И как бы вразрез с этим впечатлением пе
33//34
ред нами, в фильме, пронеслись картины такого дикого варварства, грубости и цинизма, что вернулись мы подавленные и мрачные... Если фильм имел целью пропаганду, то эта пропаганда достигла только одного: возмутить душу каждого хоть сколько-нибудь культурного человека против России и русских... И я думала: мы покинули Россию уже 12 лет. Какой бы показалась нам она теперь, если б мы вернулись? Не такой же ли, как этот фильм? Ведь эти годы не подняли, а опустили духовный и культурный уровень народа. Пусть он стал сознательнее в смысле отстаивания своих политических прав, но духовные основы его окончательно расшатаны, вера убита, нравы огрубели. И мы увидели бы перед собой нечто столь чужое и чуждое, что с тоской оглянулись бы назад, на «гнилую» Европу...
Суббота, 27 окт<ября>
Ни, [бедный,] чувствует себя нехорошо. Доктор нашел у него болезнь желудка. На днях будет рентгенизировать его.
После обеда ходила к столяру заказать полки для книг Ни. Столяра не было дома, если домом можно назвать деревянную лачугу, заваленную хламом, с завалившимся забором. Так живет большинство людей в этой прекрасной, свободной Франции, да и всюду... Республика, монархия, коммунизм – а богатые и бедные все те же. И так будет до тех пор, пока люди не поставят духовные ценности выше материальных. Но будет ли это когда-нибудь? Христос спрашивает: «Найду ли веру на Земле?[75]75
Ср.:Лк.XVIII, 8.
[Закрыть]» А что такое вера, как не наивысшая духовная ценность? И если она исчезнет, то что же останется? Голые аппетиты и инстинкты, и борьба: кто кого сильнее.
За чаем Ни говорит: «Я всегда очень любил хлеб и шоколад, и вот теперь мне это запрещено».
Я: «Значит, это твоя аскеза».
Я думаю, что настоящая аскеза – это та, которую Сам Бог назначает нам, а не мы ее выдумываем для себя... Каждый из нас всегда чего-нибудь хочет, и Бог именно этого нас иногда
34//35
лишает, как мудрый воспитатель. Так любящий отец лишает ребенка лакомств... А вот святые ничего не хотят, кроме того, чего хочет Бог, и потому Бог дает им все самое ценное и важное для них.
Воскресенье, 28 окт<ября>
Утром я на обедне в St.-Germain. Оттуда захожу пить кофе в кафе Flore и пешком иду до B
К чаю (5 ч.) у нас М-me Лотт (жена проф<ессора> истории Сорбонны), женщина весьма ученая, живая, она – русская, но фран<цузской> культуры, давно живущая во Франции. Затем Р. Г. Осоргина[76]76
Рахиль Григорьевна Осоргина (урожд. Гинцберг) – вторая жена М. Осоргина (с 1913 по 1923 г.), была дружна с семьей Бердяевых еще в Москве в конце 1910-х – нач. 1920-х гг.
[Закрыть], Ф. И. Либ и П. К. Иванов[77]77
Петр Константинович Иванов (1876—1956) – религиозный писатель, журналист, сотрудничал в журнале «Путь».
[Закрыть]. Ниоживляется, как всегда в обществе. Говорят на самые различные темы: о еврейском вопросе, о фашизме, и гонениях на Церковь в Германии и пр.пр.
Понед<ельник>, 29 окт<ября>
Скучная поездка в Префектуру за carte d'identité*. Стоя там в очереди, думала: «Для чего все это? Как люди усложнили свою жизнь какими-то ненужными формальностями, какими-то "проволочными заграждениями" друг против друга и против всех». Но с удовольствием проехала Париж с загорающимися в сумерках фонарями и оживленным бульваром St.-Michel, где много лет тому назад я и сестра жили в одном фр<анцузском> пансионе и ходили на лекции в École des hautes études sociales**.
Вечером, читая вслух «Войну и мир», обратила внимание на то место, где Толстой говорит о вреде плодов с дерева познания. Покажу это место Л. Шестову. Это – его тема.
Втор<ник>, 30 окт<ября> 34
Первая лекция Ни по истории русской мысли[78]78
Речь вдет о курсе лекций Н. А. Бердяева в Религиозно-философской академии; РФА открылась в Париже в ноябре 1924 г. при содействии Американского христианского союза молодых людей, в числе преподавателей РФА были о. С. Н. Булгаков, Б. П. Вышеславцев, о. Л. Жилэ, К. В. Мочульский и др. В 1934/35 учебном году Бердяев читал по вторникам цикл лекций «История русской мысли (национальной, религиозной, философской, социальной». (См.: РГАЛИ. Ф. 1496. Оп. 1. Ед. хр. 873. Л. 5.)
[Закрыть]. Слушателей много, но состав какой-то неопределенный. Несмотря на нездоровье и усталость, Ни читал хорошо, оживленно. Нездо-
* Удостоверением личности (фр.). ** Высшая школа общественных наук (фр.).
35//36
ровье никогда не мешает ему писать, читать. Иногда даже с высокой температурой и головной болью он все же работает или у стола, или даже в постели...
Среда, 31 окт<ября> 34
Вечером была М. А. Каллаш[79]79
Мария Александровна Каллаш (урожд. Новикова, псевд. М. Курдюмов; 1886—1954) – писательница, историк; принимала активное участие в церковной жизни.
[Закрыть]. Говорили о предчувствиях смерти, несчастий. Она рассказала о своем отце, кот<орый> за несколько лет до смерти заказал столяру сделать гроб по «своему вкусу» и до последней минуты относился к смерти совершенно спокойно, как к чему-то очень естественному.
Я ушла спать раньше обычного, т.к. чувствовала себя нездоровой. Лежа в постели в моей уютной, синей комнате, теплой и светлой, я остро представила себе тех многих, кот<орые> в этот вечер ночуют где-нибудь в сырых подвалах или под мостами Сены... И такая жалость вдруг пронзила меня, так захотелось всех, всех собрать, отогреть, накормить, успокоить... И так стыдно было, что у меня есть и тепло, и свет, и эта комната, и постель...
Четверг, 1 ноября (День Всех Святых)
Яркий солнечный день... Из окон вижу женщин, детей и мужчин, несущих снопы пестрых цветов на кладбище. День соединения земли и неба, общения ушедших с остающимися... Думаю, если б люди больше думали о смерти, то жизнь была бы выше и чище.
За завтраком Ни говорит о характерном отношении русских к философии: «Когда русский скажет: „Это философия“, то для него это значит нечто не вполне серьезное, особенного значения не имеющее. Вот почему мне так трудно общение с русскими и так легко с иностранцами. Они особенно ценят интеллектуальность человека и ставят ее выше эмоционального».
Я: «Помню, как-то давно еще я сказала о России, что она душевна, но не духовна».
Ни: «Это верно, но лишь отчасти».
Я: «Я не отрицаю в ней духовности, но говорю о преобладании душевного».
Ни: «Это верно».
Затем разговор перешел на тему о творческом процессе. Говорили об одном знакомом писателе, кот<орый> в период пи-
36//37
санья так погружается в этот процесс, что он им окончательно завладевает и заставляет забывать все окружающее...
Ни: «У меня совершенно иначе. Я всюду: в лесу, в кино – продолжаю внутреннюю работу, связанную с моим творчеством. Работа эта во мне никогда не прекращается, и часто самые важные мысли приходят мне в голову совершенно независимо ни от каких внешних условий. Вся моя природа как бы всегда погружена в разрешение мировых вопросов».
Странная встреча! К чаю приехали к нам Натали (Секерина) и с ней Евгения Паскаль[80]80
Евгения Паскаль (урожд. Русакова) – в 1933 г. вышла замуж за Пьера (Петра Карловича) Паскаля (1890—1983), французского слависта, переводчика на французский язык произведений Л. Н. Толстого, Ф. М. Достоевского, преподавателя Школы восточных языков и Сорбонны; бывшего коммуниста, с 1916 по 1931 г. жившего в России.
[Закрыть] (жена Пьера – бывшего коммуниста) [и Марта Паскаль[81]81
Марта Паскаль – сестра П. Паскаля.
[Закрыть]. С Мартой я должна была познакомиться уже давно. Она приглашала к себе меня и Н.А. и давно хотела познакомиться. Но мы к ней не поехали, что-то помешало, да мы и вообще часто уклоняемся от новых знакомств, слишком много и так людей вокруг нас. Но на этот раз, видимо, это знакомство должно было устроиться, и Марта П<аскаль> сама приехала.] И вот из разговора с ней я узнала нечто, весьма меня удивившее. Оказывается, что она (очень деятельная католичка) посещает в Clamar’e новую общину, всего год как основанную, что во главе этой общины – священник, который на собраниях общины читает книги Н.А. для изучения современных проблем и, главным образом, коммунизма. Марта П<аскаль> рассказала мне многое об этой общине, и дух ее показался мне таким непохожим на все, что я знаю до сих пор, таким новым, нужным, что я слушала ее с большим интересом. Марта П<аскаль> хочет познакомить меня с abbé (фамилию не помню) и попросить разрешения и меня повести на чтения в этой общине.
2 ноября 34 (jour des morts)*
У обедни в St.-Médard. Оттуда к о. Ав<густину>[82]82
О. Августин Якубисик (1884—1945) – польский философ, с 1920 г. жил в Париже. Католический священник церкви Сен-Медар в Париже, духовник Л. Ю. Бердяевой, сотрудничал в журнале «Путь».
[Закрыть]. Он – в жарко натопленной комнате, с насморком. Говорили вначале о смерти, о том, как умирают. У него теперь есть одна умирающая (терциарка)[83]83
Терциарка – монахиня ветви ордена францисканцев, члены которой живут в миру.
[Закрыть]. Она всегда была очень благочестивой, особенно чтила все dévotions, pèlerinages, chapelets**, а теперь перед лицом смерти – кощунствует, проклинает Бога за то, что Он не дает ей жить. Очевидно, что благочестие, основанное на dévotions, не делает самого главного – не возвышает над земным и мир иной не делает более близким... Еще гово-
* День поминовения усопших (фр.).
** Религиозные обряды, паломничества, молитвенные четки (фр.).
37//38
рили о Лейбнице[84]84
Готфрид Вильгельм Лейбниц (1646—1716) – немецкий философ-идеалист, математик, физик, юрист, историк.
[Закрыть] и о Декарте[85]85
Рене Декарт (1596—1650) – французский философ-рационалист, физик, математик.
[Закрыть]. О. Ав<густин> дал мне новую тему для работы: о предопределении (по Св. Писанию).
