Текст книги "Сияние ангела"

Автор книги: Ли Уэзерли

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 28 страниц)

С мысленным щелчком я перенесла свое сознание на нее и вырвалась из человеческой формы. Ангельские крылья вытянулись. Окруженная мерцанием, я прошла сквозь крышу мотеля и взмыла в вечернее небо над Колорадо. Полет. Даже в такое непростое время он приносил мне волнующую радость. Я все еще познавала свою ангельскую сущность. Большую часть жизни я о ней даже не подозревала.

Я летела к конторе мотеля, ноябрьский холод окутывал мои крылья. С легким мерцанием я прошла сквозь стену и увидела вчерашнего портье. Он разговаривал по телефону, опираясь локтем о стойку, и глядел в телевизор, который стоял в углу холла.

С экрана улыбалась моя школьная фотография.

– Ну, я не уверен, но... да, я уверен, черт возьми, – сказал он. – Они приехали вчера около десяти, абсолютно дохлые. Сегодня утром попросили номер еще на ночь. Они все еще здесь. Целый день сидят, насколько я знаю.

Страх сжал мне горло. По крайней мере он не знает, что Алекс выходил купить мне краску для волос и ножницы. Я спикировала и приземлилась. Под моими эфирными ногами ковер казался странным, словно бы иллюзорным. В номере мотеля моя человеческая форма все еще сидела на кровати, крепко сцепившись пальцами с Алексом.

– Они собирались спуститься и заплатить за ночь. Я должен их задержать? Да, да. Да, я понимаю.

Перед стойкой стоял другой портье с вытаращенными глазами. Когда первый положил трубку, он спросил:

– Ну что?

– Она сказала не подходить к ним. Сейчас они кого—нибудь пришлют. Патрульная машина всего в нескольких кварталах отсюда. – Он тряхнул головой. – Если это действительно они, это просто дичь какая—то. Таким опасным беглецам лучше скрываться где—нибудь в Тринидаде...

Я не дослушала и в смятении вернулась в нашу комнату. Я нашла свое человеческое тело и слилась с ним. Мои глаза распахнулись.

– Вчерашний портье узнал нас, – выпалила я. – Полиция уже едет.

Алекс выругался и вскочил с кровати.

– Ладно, нам надо сматываться, прямо сейчас.

Он расстегнул пуговицу джинсов, чтобы нацепить кобуру с пистолетом на ремень. Надежно их спрятав, он пырнул в ванную, схватил краску для волос и карандаш и запихнул все это в сумку вместе с моими волосами, которые валялись на полу. Все следы краски он тщательно вытер мочалкой и тоже сунул ее в сумку.

Пытаясь сохранять спокойствие, я нащупала туфли– лодочки – мою единственную обувь. Потом я услышала, что говорят по телевизору, подняла голову и замерла.

– ...новые подробности поступили от официальных представителей правоохранительных органов Потакета, Нью—Йорк. Эти кадры были сделаны в бывшем доме разыскиваемой террористки Уиллоу Филдс прошлой ночью...

Показывали дом дяди Джо. Я услышала чей—то резкий вздох и поняла, что это мой собственный. Я сидела неподвижно, отказываясь понимать то, что я видела.

Дом, в котором я жила с девяти лет, полыхал.

Даже на этих дрожащих кадрах, как будто снятых на телефон, было видно, что викторианский особняк дяди Джо трещит и обваливается. Горели даже садовые скульптуры во дворе. Я разглядела одного из гномов, овеянного сполохами, словно дух огня.

Картинка сменилась, и на экране появились почерневшие руины и пожарные. Второго этажа уже не было – от него остался один темный остов, будто дом грозил небу костлявыми пальцами. Я смотрела на тлеющий кусок сиреневой стены. Моя спальня.

– ...причина неизвестна, хотя местная полиция подозревает дружинников из Церкви ангелов. Как сообщалось ранее, выживших нет. Тела двух женщин были найдены среди развалин, возможно, это Миранда и Джоанна Филдс, мать и тетя Уиллоу Филдс...

На экране телевизора из обугленных останков дома выкатывали на носилках два мешка.

Глава 2

Мир закружился передо мной, и меня охватила дрожь. На экране пожарный поскользнулся на щебне. Я молча смотрела, как мешок в форме человеческого тела падает с носилок.

– Уиллоу, – резко сказал Алекс. Он сидел передо мной на корточках и тряс меня за плечи. – Прости, но если мы не смотаемся отсюда, то будем следующими. Идем!

Каким—то образом мне удалось кивнуть. Я не могла дышать, все мое тело согнулось под тяжестью увиденного. Мама. Мамочка. Я встала, взяла с тумбочки у кровати маленькую фотографию, где я была запечатлена в ветвях ивы, и засунула ее в карман джинсов. Теперь это было все, что у меня осталось от прошлой жизни. Алекс не стал выключать телевизор и выглянул в открытую дверь.

– Чисто, – прошептал он, обернулся и протянул мне руку. – Не подавай виду, что мы торопимся. Но приготовься бежать.

«Никто не выжил». «Никто не выжил». Эти слова бились у меня в голове, пока мы шли к стоянке, держась за руки. Мы встретили по дороге только пару, выгружавшую вещи из машины; они на нас даже не посмотрели. Когда мы добрались до мотоцикла, Алекс дал мне шлем и сунул пакет в багажник. Я застегивала ремни, пальцы нe слушались.

Полицейская машина уже ехала нам навстречу, когда наш мотоцикл с ревом умчался в противоположном направлении. Я ничего не видела. Я крепко вцепилась в Алекса, и у меня перед глазами снова и снова возникали два мешка. Вышла ли мама из забытья перед тем, как это произошло? Понимала ли она, что происходит? Пожалуйста, только не это. Мысль о том, что она была напугана и попала в ловушку, из которой не могла выбраться, причиняла мне такую боль, что мне казалось, я умру. Я прижалась к Алексу. Нас обдавало холодным горным ветром. Я закрыла глаза и постаралась сдержать тошноту.

Не знаю точно, сколько времени прошло: может быть, минуты, может, часы. Как только мы пересекли границу штата и оказались в Нью—Мексико, Алекс свернул с шоссе и въехал в маленький городок. Мы приехали на заправку и затащили мотоцикл туда, где его было не видно. Ноги одеревенели, я почти не чувствовала их, как будто я была зомби, только что вылезшим из могилы.

Алекс обнял меня за плечи. В его лице читались напряжение и сочувствие.

– Нам надо поговорить, – сказал он и отвел меня в туалет.

Поговорить. Слова казались незнакомыми. Я поймала себя на том, что верчу их в голове туда—сюда, обдумывая возможные значения. Алекс запер за нами дверь, а я стояла, обхватив себя за плечи. Где—то глубоко внутри накатывала волна слез. Если бы я дала ей вырваться, она навсегда утопила бы меня.

Волосы Алекса взъерошились от ветра. Он повернулся ко мне. Его теплые и сильные руки сжали мои.

– Уиллоу, слушай, – резко сказал он. – Чем больше я об этом думаю, тем меньше мне видится в этом смысла. Да, Церковь ангелов могла желать смерти твоей матери, но при чем тут тетя? Все в Потакете знали, что вы не ладили, так?

Я покачала головой, слишком шокированная, чтобы проследить за ходом его мыслей. Но он был прав. Это был маленький городок, и тетя Джо была не из тех, кто не выносит сор из избы. Все знали, как ей было не по нраву, что надо поддерживать нас двоих, хотя какие—то деньги я получала благодаря своим навыкам телепата.

– К тому же твоя тетя поверила Церкви ангелов, когда они сказали, что ты сбежала с каким—то таинственным парнем. Зачем им ее убивать? – продолжал Алекс. – Она бы подтвердила их версию. Если же целью была твоя мама, то было бы проще связать ее дома, а потом тихо избавиться от нее. Глупо убивать людей, сжигая их вместе с домом. Слишком многое может пойти не так

Боль пронзила мою голову, я едва понимала смысл его слов.

– Что ты сказал, Алекс?

Он поколебался, продолжая держать меня за руки.

– Это может показаться странным, но ты можешь попробовать почувствовать маму? – наконец спросил он.

Меня как током ударило.

– Ты... ты думаешь, что они на самом деле не умерли?

В его глазах отражалась борьба его догадок с нежеланием давать мне надежду.

– Не знаю, – сказал он. – В любом случае поджигать дом – это слишком просто. Как будто для показухи.

Я сглотнула, едва смея надеяться.

– Это могла быть, например, неуправляемая толпа. Люди иногда устраивают поджоги. А другие сгорают.

– Да. Смотри, я могу ошибаться, но просто попробуй, хорошо? Попробуй почувствовать их.

Я не хотела пробовать. Не хотела давать себе даже самой слабой надежды, чтобы не разочаровываться. Я прерывисто вздохнула, пытаясь отрешиться и сосредоточиться.

Мамочка.

Я представляла ее мягкие светлые волосы, почти такие же, как у меня, ее зеленые глаза, в которых светилось узнавание, когда она меня видела. От нее пахло смесью шампуня, лосьона для тела и еще чего—то, что было именно ее, мамино. Когда я была маленькой, я хотела навсегда завернуться в этот запах. Даже потом, когда она перестала реагировать на окружающих и витала в своих снах, я сидела рядом, вдыхая этот запах, и желала, чтобы все было иначе.

Образ мамы принял четкие очертания у меня в голове довольно быстро: она всегда была в моих мыслях. Я тянулась мыслями в разные стороны, нащупывала, искала ее. Здесь ли она еще? Пожалуйста...

Бесконечно тянулись минуты. Я стояла с закрытыми глазами у холодной фарфоровой раковины, стараясь не вмешиваться в происходящее, несмотря на глухие удары сердца – агонию моей надежды. Не дави, просто расслабься... плыви по течению... Мама, ты здесь?

Ничего. Темнота. Надежда сверкнула и погасла. У меня сжалось горло.

А потом мне показалось, что я поймала что—то в пустоте – крошечный намек на присутствие. Я вытянула руку, осторожно проверяя... и дикая мешанина ощущений мгновенно накрыла меня. Мамин запах, ее голос, ее сущность.

Она была довольна. Она была в безопасности.

– Алекс, она жива, все в порядке! – закричала я. – Я чувствую ее!

Я бросилась ему на шею и крепко обняла, а он со смехом поймал меня и приподнял. Сначала мне показалось, что я тоже смеюсь, но потом я поняла, что это слезы наконец вырвались наружу. Теперь, когда все стало хорошо, что—то порвалось во мне, будто старая резинка, и я плакала так сильно, что казалось, уже никогда не остановлюсь.

Алекс крепко обнял меня.

– Все хорошо, – прошептал он. Его губы скользили по моим волосам, он убаюкивал меня. – Ш—ш—ш, детка, все в порядке, все хорошо...

Я хотела ответить, но не смогла. Я думала, что она умерла. О боже, я действительно подумала, что моя мама умерла. Я почувствовала, как Алекс подхватил меня и опустил на потрескавшийся кафельный пол, все еще крепко обнимая. Он больше ничего не говорил – просто крепко держал меня и позволял мне выплакаться, гладил по спине и иногда целовал в макушку.

Наконец я начала успокаиваться. Я отстранилась и вытерла свои мокрые щеки.

– Как ты узнал? – спросила я. – Как?

Он убрал прядь волос с моего виска. Я чувствовала, насколько глубоко его облегчение.

– Я не знал. Я просто очень сильно надеялся, что я прав. А твоя тетя Джо тоже жива?

Стыд обжег меня, как огнемет: я совсем забыла о ней. Проверила – она была в порядке. Даже не просто в порядке – кажется, она была счастливее, чем когда—либо. Я выдохнула. Мы с тетей Джо годами жили в одном ветхом захламленном доме, но так и не стали близки. Были моменты, когда я даже ненавидела ее. Но, узнав, что с ней все в порядке, я в очередной раз успокоилась.

Когда мы встали, я чувствовала себя побитой, будто меня молотили сотни кулаков. Я полезла в кабинку за бумагой, чтобы вытереть лицо.

– Так пожар был просто прикрытием? Кто—то очень хочет, чтобы весь мир поверил, что мама и тетя Джо мертвы.

Алекс кивнул и оперся крепким плечом о стену.

– Я думаю, это может быть ЦРУ.

– Софи? – Я перестала вытирать глаза и посмотрела него.

– Возможно. Нейт сказал, что теперь, после внедрения, проект «Ангел» ведет другой отдел. Возможно, они вывезли маму и тетю в безопасное место, чтобы ангелы не смогли выйти на тебя, а потом устроили пожар.

Я молча бросила комок влажной бумаги в переполненный мусорный бак. Алекс работал на проект «Ангел», которым занималось ЦРУ. Когда проект захватили ангелы, осталось только два агента – Софи и Нейт. Теперь Нейт – восставший ангел, который пытался помочь людям, – был мертв, и хотя я думала, что Софи еще жива, я понятия не имела, где она. Она рассталась со мной у собора Церкви ангелов и не оставила никаких контактов, предполагая, что я умру, как и Нейт.

Может, я и согласилась бы на этот план, но после такого мне было трудно испытывать к Софи положительные эмоции. Впрочем, если Алекс прав, и она действительно взяла маму под защиту, то с сегодняшнего дня официально присваивается титул моей любимицы.

Мне в голову пришла страшная мысль:

– Погоди, если с мамой и тетей все в порядке, то кто тогда лежал в тех мешках?

Алекс пожал плечами:

– Две женщины подходящего возраста. ЦРУ нетрудно найти пару неопознанных тел. Морги Нью—Йорка должны быть забиты ими.

На мгновение я снова увидела, как мешок сполз с носилок, когда пожарный споткнулся. Боже мой. Кто же был там внутри?

– Или, может, в мешках живые люди, положили для съемок, – добавил Алекс. – Зависит от того, кто это устроил, ЦРУ или нет.

– Эта версия мне нравится больше.

– Хорошо, тогда остановимся на ней.

Он обнял меня, и я закрыла глаза, впитывая исходившее от него надежное тепло. Нет слов, чтобы описать, что я чувствовала к Алексу, как признательна ему я была. Даже после всего, что произошло, мы все равно были вместе.

Наконец я откашлялась и потеребила влажный воротник его футболки.

– Я тебя промочила насквозь.

– Не волнуйся, я водонепроницаемый.

Он сжал мою руку.

– Пора идти. Нам еще весь Нью—Мексико пересекать.

– Подожди. Я хочу сначала кое—что сделать.

Я поднялась на цыпочки, обхватила его за шею, сильно прижалась и крепко его поцеловала. Я ощутила, как бьется его сердце, и задержала дыхание, когда его руки скользнули в задние карманы моих джинсов, чтобы притянуть меня поближе Мягкие, жаркие губы; мои пальцы скользят сквозь его волосы... Я хотела, чтобы это никогда не кончалось. Но наконец мы мягко разомкнули объятия.

Алекс уткнулся носом мне в шею.

– Ух ты, – пробормотал он. – Это за что?

– Ну, во—первых, мне захотелось, а во—вторых... – Я остановилась. – Во—вторых – чтобы поблагодарить тебя. Не знаю, стала бы я искать маму телепатически после того, что увидела по телевизору. Я бы всю оставшуюся жизнь считала, что... она умерла.

У меня в груди все сжалось. Больше я ничего не могла сказать.

Алекс погладил меня по щеке. Его глаза были темнее обычного – глубокого серого цвета, цвета бури. Я растаяла.

– Мы команда, – спокойно сказал он. – Всегда, помнишь? – Потом он ухмыльнулся: – Эй, мне теперь надо сказать «не за что»?

Я слегка пожала плечами, в то время как сердце бешено забилось.

– Думаю, да. Вежливым быть хорошо.

Он обнял меня.

– Вежливость – это мое второе имя.

– Я думала, твое второе имя – Джеймс.

– Да. Вежливый Джеймс. У моих родителей был странный вкус на имена.

Он снова склонился ко мне. Вдруг дверная ручка задергалась, и мы оба подскочили.

– Эй, там есть кто—нибудь? – позвал мужской голос.

Я подавила смех, уткнувшись Алексу в грудь.

– Одну минуту, – ответил он.

– Что он подумает, когда мы оба выйдем? – прошептала я.

– Это очевидно. Что делают два диких подростка в туалете?

Он быстро поцеловал меня, и мы расцепились. Я подошла к раковине и торопливо плеснула налицо горсть колодной воды. Мои короткие волосы, которые увидела в зеркале, после ветра и рыданий напоминали взрыв. И они до сих пор были ядовито—рыжими. Я попыталась пригладить их. Надо было попросить Алекса купить расческу.

– Думаю, этот цвет делает твои глаза зеленее, – неожиданно сказал Алекс.

Я удивленно посмотрела на него.

– Правда?

Он кивнул, изучая меня.

– На самом деле. Они стали... ярче, что ли. Уиллоу, ты выглядишь прекрасно.

Алекс коснулся одной из моих торчащих прядей и осторожно ее погладил. Он действительно так думал. И улыбнулась.

– Думаешь, ты привыкнешь к тому, что я рыжая?

– Хм, непростая задача. Да, думаю, справлюсь. Алекс поцеловал меня в нос и закрыл глаза. Я почувствовала легкое движение, когда он сосредоточился на чакрах, направляя энергию вверх, пока она не сконцентрировалась где—то над его макушкой.

– По крайней мере парковка чистая, ангелов нет, – сказал он через секунду. – А ты чувствуешь что—нибудь?

Я проверила: отпустила сознание и представила себе заправку. Никаких странностей.

– Все хорошо.

Мы вышли из туалета, взявшись за руки. У меня горели щеки.

– Извини, – сказал Алекс парню, дожидавшемуся снаружи. В его голосе, впрочем, не слышалось сожаления – скорее он пытался не рассмеяться. Парень покачал головой и ничего не ответил, хлопнул дверью и исчез внутри.

– Он подумал, что я шлюха, – сказала я, когда мы подошли к мотоциклу. Было уже темно. Уличные фонари отбрасывали на шоссе полосы мягкого света. Радость от того, что мама жива, наполняла меня целиком, заставляя подпрыгивать.

– Конечно. Но про меня он подумал, что я счастливчик. – Алекс хотел сказать что—то еще, но посмотрел вперед и осекся.

Проследив за его взглядом, я увидела торговый центр и благотворительный магазин «Гудвил Черити» в углу. Там горел свет, и я поняла, что Алекс собирался пойти туда, если там безопасно. У нас совсем не было одежды, кроме надетой на нас, и вообще почти ничего не было. Я сосредоточилась на магазине, сканируя его.

– Все чисто.

Алекс кивнул и прищурился.

– Может, нам стоит рискнуть. Если у них есть подержанное снаряжение, мы могли бы не ночевать в мотелях, пока не найдем укрытие в Мексике. Еще можно купить второй шлем, чтобы мы оба могли закрыть лицо.

– Ох, – сказала я.

– Что? – Алекс посмотрел на меня.

– Ничего. Я думала, тебе нужна одежда.

Алекс изумился.

– Мы в бегах, ты думаешь, я стану беспокоиться об одежде?

– Алекс, я не переодевалась уже три дня. Одежда воняет. Тем более мы все равно туда собираемся...

– Это все девчачьи штучки?

– Возможно, – согласилась я.

Магазин «Гудвил Черити» был огромный, но он уже закрывался, поэтому других покупателей не было. Старушка за стойкой читала любовный роман. Она даже не взглянула на нас. Мы набрали одежды, Алекс нашел шлем, два старых спальника и двухместную палатку. По дороге к кассе я увидела их: почти новая пара виноградно—фиолетовых конверсов моего размера.

– Алекс, смотри, смотри!

И бросилась к ним. Они были точно по ноге. И всего за четыре доллара.

– Они мои.

Я положила обратно старые кроссовки, которые собралась купить.

– Превосходно, – усмехнулся Алекс. Потом увидел мое выражение лица и рассмеялся. – Снова девчачьи и штучки? Я никогда не видел, чтобы ты так радовалась обуви.

Он был прав. Я улыбалась и не могла остановиться. Может, это глупо, но я чувствовал, что нашла кусочек себя, который потеряла.

Мы припарковались за зданием магазина, в тени. Когда мы вернулись к мотоциклу, Алекс стащил синюю футболку, которую он носил уже несколько дней, и потянулся к сумке с нашей одеждой. Тепло мерно разливалось по мне, когда я видела, как играют мускулы на его груди и руках. Мы были вместе всего месяц, но мне казалось, что прошло гораздо больше времени. Я уже не могла представить жизнь без Алекса.

– Это несправедливо, – сказала я, облокотившись на мотоцикл. – Я не могу здесь переодеться в отличие от тебя.

Алекс натянул белую термофутболку с длинными рукавами. Татуировка УА на бицепсе сжалась. Поверх он надел выцветшую красную рубашку в клетку, но не стал ее застегивать и закатал рукава. Он посмотрел на меня и поднял бровь.

– Попробуй. Я не против.

– Спорим, что против? Давай без шуток! – рассмеялась я.

Я положила сумку с одеждой в багажник и прижала, чтобы закрыть крышку.

– Сколько денег мы потратили?

Все вещи стоили совсем недорого, но мы все равно потратили почти сотню долларов.

Алекс присел на корточки, чтобы закрепить палатку под задним сиденьем.

– Скажем так, я действительно рад, что теперь нам не надо тратить деньги на мотели.

Я закусила губу. Значит, все настолько плохо. Мы собирались в Мексику не только потому, что в США нас повсюду искали, но и потому, что там было дешевле.

– Мы должны постараться оставить и на еду.

Алекс привязывал спальные мешки.

– Если мы прямо сейчас начнем покупать еду в магазинах, а не в фаст—фудах, то мы сможем... – Я замолчала и резко вдохнула.

Стая из пятнадцати – двадцати белых ангелов спикировала с крыши торгового центра. Они летели в стороне от нас и бороздили воздух огромными крыльями.

Алекс посмотрел на меня и резко встал. Я ощутила его энергию. Он увидел ангелов и нахмурился.

– Назад, – сказал он, не отрывая от них глаз.

Мы прижались к стене, Алекс заслонил меня, пытаясь спрятать мою ауру. Он достал из кобуры пистолет. Я услышала щелчок: Алекс снял оружие с предохранителя.

Ангелы нас не заметили и продолжили свой путь, болезненно—прекрасные на фоне будничных зданий и ветхих домов. Я в смятении следила за ними, выглядывая из—под руки Алекса. Я сама наполовину состояла из этой смертельной красоты. Я не была хищницей, как они, но половина меня была настоящим ангелом. Стая удалялась, звездами мерцая в свете уличных огней, и наконец пропала из виду.

Я почувствовала, как Алекс проверил пространство вокруг нас и расслабился.

– Все в порядке. Чисто.

Мы вышли из тени и взглянули друг на друга. Мои ноги были словно ватные. Если бы ангелы нас заметили, то мы были бы уже мертвы. Особенно я, после того, что я сделала, – и если они до сих пор считают, что я – именно та, кто может их уничтожить. Я знала, что Алекс думает о том же, но никто из нас не сказал этого вслух.

– Это была большая стая, – наконец сказала я.

– Да. Я никогда такой не видел. – Он убрал пистолет, и взгляду открылся накачанный плоский живот. – Они из Второй волны. Может, направляются в Альбукерке на поселение.

Я сглотнула. Значит, уже началось. Ангелы Второй полны заселяли наш мир бок обок с первыми. Алекс молча присел, чтобы закончить с вещами; когда он встал, он крепко обнял меня и долго не отпускал.

– Ты готова?

– Да, поехали, – кивнула я. Неожиданно мне захотелось побыстрее убраться из этого места.

Мы несколько часов ехали на юг по второстепенным дорогам. Остановились, только чтобы купить еды и круглосуточном магазинчике, в предгорьях, к северу от Аламогордо. Земля превратилась в пустыню, огромную и безжизненную, только звезды мерцали над головой. Один раз мы объезжали какой—то городок, и я увидела еще одного летящего ангела – снежно—белую фигуру на фоне ночного неба. Он резко лег на одно крыло и стрелой спикировал вниз. Мы разогнались, и я отвернулась, не в силах думать о том, что происходит прямо сейчас.

Мы начали подниматься в горы. Холодный ветер обдувал лицо и руки. Я дрожала, прижавшись к Алексу, и обрадовалась, когда он наконец свернул на обочину. Было уже поздно, за полночь.

– Я думала, что в Нью—Мексико должно быть жарко, – сказала я, когда мы слезли с мотоцикла. Мы заехали по грунтовой дороге далеко в лес и теперь стояли на вершине узкого каньона. Луна излучала слабый серебристый свет – я видела пар, который шел у меня изо рта.

– Не здесь, – сказал Алекс, отвязывая палатку. Это был его родной штат, он знал его вдоль и поперек. Я пошарила в бардачке и достала только что купленный свитер, после чего натянула его сверху на тот, который уже был на мне, и вспомнила, что в сентябре Алексу даже не нужна была карта, когда мы ехали по проселочным дорогам за сотни миль от Нью—Мексико.

Алекс бросил палатку на мерзлую землю и начал отвязывать спальники.

– Мы совсем рядом страницей, скоро опять начнется пустыня, – продолжил он. – Думаю, мы поспим несколько часов, пока нас не видно, а перед рассветом перейдем границу. Будет немного посветлее. Я точно не помню, где переход. Могу его не заметить в темноте.

Вряд ли стоит говорить, что мы не собирались въезжать в Мексику легально. Стараясь не думать о том, что будет через несколько часов, я помогла Алексу поставить палатку.

– Я никогда не ходила в походы, – сказала я, разматывая веревку.

Алекс воткнул колышек в твердую землю. Он с изумлением посмотрел на меня. В лунном свете его лицо было словно высечено из мрамора.

– Никогда? Серьезно?

– Нет, мама никогда не брала меня, а тетя Джо... – Я передернула плечами. Я уже рассказывала Алексу, что представляла собой тетя Джо. Можно было не объяснять.

Он улыбнулся, понимая, что я имею в виду.

– Придется потерпеть, – сказал он, переходя к следующей веревке. – Кто—то таскает с собой холодильник, плиты и всякое такое, но для меня это не поход.

– Ничего из этого все равно не поместится в мотоцикл, – добавила я.

Алекс покачал головой и цыкнул.

– То есть ты не повезешь холодильник на коленях, если у нac он будет? Ты недостаточно ему предана.

– Да, я знаю, извини.

Мы залезли внутрь и соединили вместе спальники. Холод просачивался через нейлоновый пол палатки.

– Мне нужен не холодильник, а обогреватель, – сказала я, стуча зубами.

Алекс переложил вещи из мотоцикла в палатку и закрыл ее.

– Иди сюда, детка. Я согрею тебя.

Я улыбнулась. Когда он так меня называл, я умилялись.

Он прижал меня к себе, и мы устроились в мягких спальниках. Мы были полностью одеты, только обувь сняли, – так было холодно.

– Обещай мне, что в Мексике теплее, – сказала я, прильнув к нему. Я потихоньку начала оттаивать и даже почувствовала себя в безопасности, по крайней мере и данный момент.

– Обещаю, – пробормотал Алекс.

Он лежал на спине, обняв меня. Рукой он залез мне под футболку и нежно гладил меня по спине. Теперь, когда мы наконец сделали передышку, я почувствовала, как сильно он устал. Я тоже устала. Словно миллион нет прошло с того момента, как я притаилась в соборе церкви ангелов в Денвере, пытаясь остановить Вторую волну. А между тем не миновало даже двух дней.

– Алекс? – прошептала я.

– М—м—м?

– Что мы будем делать, когда доберемся до Мексики? Ты представляешь, куда мы едем?

Я знала, что он бывал в Мексике десятки раз: он и другие УА постоянно пересекали границу.

Он перестал меня гладить. На минуту мне показалось, что он уснул. Потом в темноте раздался его голос:

– Думаю, нам надо поехать в Сьерра—Мадре. Там должно быть безопасное место, где мы сможем отсидеться и начать набирать новых УА.

Когда он это сказал, я уловила обрывок его мыслей: массивные дикие горы, полные опасностей каньоны и непроходимые тропы. Там можно прятаться годами, и никто тебя не найдет. Нельзя было найти более подходящего места, чтобы воплотить наш план и оставаться в безопасности. Он был в этом уверен. Но несмотря на это, я почувствовала холодный ужас, пробежавший за этими образами.

– Алекс, что—то не так?

– Ничего.

Я колебалась, не зная, стоит ли допытываться.

– Нет, что—то не так Если не хочешь – не говори. Но я чувствую.

Последовала долгая пауза. Снаружи ветер пгумел в голых кронах деревьев. Наконец Алекс тихонько рассмеялся.

– Никак не могу привыкнуть к подруге—телепату. Я в порядке, просто... – Он вздохнул. И вдруг я прочитала его мысли, словно они были моими.

– Ты боишься ответственности, – удивилась я. Я привстала, пытаясь разглядеть его лицо в темноте. – Ведь так? Так?

Снова змеиными языками замелькал страх, затем исчез, словно он взял его под контроль.

– Вовсе нет, – резко сказал он. – Я просто хорошо знаю, что такое быть вожаком, как мой отец. Я бы предпочел работать в одиночку – или в команде с теми, кому доверяю. Но, знаешь, – он пожал плечами, – это невозможно. Нам надо тренировать новых УА, и только я это могу сделать. Я должен смириться с этим.

Мне показалось, что он рассказал мне не все, но я оставила его в покое. Он действительно не хотел об этом говорить. И хоть я телепат, я никогда не считала правильным лезть не в свое дело. Я отстранилась от мыслей Алекса, чтобы не узнать лишнего. Мы были так близки, что подобное происходило все чаще, даже когда и об этом не думала.

– У тебя получится, – пробормотала я и поцеловала его в шею. – Я помогу тебе. Телепат—консультант, помнишь?

Я практически услышала, как он улыбнулся.

– И механик. Если «Шэдоу» будет вести себя как «Мустанг»...

«Хонде Шэдоу», стоявшей снаружи палатки, было уже двенадцать лет. Я знала, что Алекс не доверял ей.

– Эй, не трогай «Мустанга», – сказала я. – Это была настоящая классика. «Шэдоу» неплоха для дешевого байка, тоже классика в своем роде.

– Откуда я знал, что ты собираешься это сказать?

Он перевернулся ко мне, и спальники зашуршали. И палатке теперь стало гораздо теплее, в ней было почти уютно.

– Не знаю, может, потому что... – Я замолчала.

Алекс взял мою руку и стал целовать пальцы, один за другим. Казалось, что его губы наэлектризованы, а мои нервные окончания – оголенные провода. Он осторожно укусил мой мизинец, и я почувствовала истому. Затем его теплые губы скользнули по моей ладони, и по моему телу пробежала дрожь.

– Давай помолчим немного, – прошептал он.

Ночью мне приснился сон.

Я стояла на высокой башне и смотрела на самый большой город в мире. Он был бесконечным, как будто в научно—фантастическом фильме. На горизонте виднелись невысокие горы. Город переползал через них, уходя в туманную бесконечность. Откуда—то я знала, что это Мехико, где должны были быть мы с Алексом. Сердце застучало, когда я увидела целое море домов. Нам надо туда. Надо.

В центре города было широкое каменное пространство – огромная площадь, вдоль которой вытянулось длинное офисное здание. В конце площади стоял собор. Перед ним располагалась сцена, и тысячи людей танцевали под рок—музыку, отдающуюся у меня в голове. Десятки ангелов скользили по площади, как ястребы над полем. Я в ужасе отступила. Они увидели мою ауру. Они знали, кто я.

Все завертелось и переменилось. Толпа исчезла. Теперь двенадцать невероятно ярких ангелов парили над городом, словно двенадцать пылающих солнц, заливая светом бетонные здания. Древняя безжалостная сила связывала их. Я почувствовала ее и вздрогнула. Ангелы стали светиться еще ярче, обжигая мне глаза, так что мне пришлось спрятать голову. Они исчезли, произошел взрыв, который я не услышала, а ощутила. Взрывная волна сбила меня с ног.

Крик миллионов ангелов пронзил меня. Я приняла ангельскую форму и полетела с башни, но мои крылья были слишком тяжелыми. Я не могла оставаться в воздухе и падала. Надо было держаться крепче, лететь быстрее...

Я ударилась о землю. Абсолютная, хрустальная тишина. Я оказалась в парке, в человеческом обличье. Мягкая зеленая трава, пальмы, тополя и кипарисы. Двенадцать ангелов исчезли. Но я была не одна.

Какой—то парень стоял и смотрел на меня. Он был немного младше, ростом с Алекса, с темными кудрявыми волосами. Лоснящаяся щетина, высокие скулы, резкие черты – красивое лицо с печатью сильной боли.

Он улыбался и нежно глядел на меня. У меня сжалось сердце.

Мы смотрели друг на друга. Я не знала, что это за парень, но мысль о том, что я все это время жила без него, наполнила меня отчаянием. К горлу подступил комок, я не могла говорить.

– Кто ты? – наконец прошептала я.

В ответ он протянул мне руку.

– Иди сюда, querida[4]4
  Любимая (исп.).


[Закрыть], – мягко произнес он.