Текст книги "Мистер Монк летит на Гавайи (ЛП)"

Автор книги: Ли Голдберг

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 14 страниц)

23. Мистер Монк идет на луау.

Уединенный сад для луау освещался факелами по периметру и свечами, расположенными на длинных циновках из сплетенных из листьев лаухала, расстеленных на траве как ковры. Каждая циновка имела посередине орнамент из натуральных цветов, папоротников и листьев кордилины. Молодые гавайки, одетые в леи, травяные юбки, браслеты из ракушек и купальники из кокосов, расставляли на циновках деревянные чаши, полные пои, сладкого картофеля, тропических фруктов и какого-то мяса.

На сцене выступала группа полуголых мужчин в травяных юбках с леи, повязанными вокруг головы, играющих музыку и поющих по-гавайски. Песня была сонной и медленной, эквивалент лежания в гамаке, осторожно покачивающимся от ветра.

Мы находились среди сотни или около того гостей отеля, приглашенных нашей распорядительницей, еще одной гавайкой в травяной юбке и кокосовом бюстгальтере, в просторный круг перед насыпью рыхлого песка в передней части сцены.

Внимание Монка было приковано к циновкам и чашам еды, расставляемым женщинами. —А где же столы и стулья?

–Не будет ни одного, – ответила я.

–Где же нам есть?

–Еда подается на циновки.

–Значит, нам придется наклоняться каждый раз, когда захотим взять кусочек? Это совсем не имеет смысла.

–Мы будем сидеть на земле, мистер Монк.

Он изучал мое лицо, желая убедиться, шучу я или нет. —Это тыбудешь сидеть. А япостою.

–Прекрасно, – согласилась я.

–И я не вижу здесь столовых приборов.

–Уверена, их принесут.

Наша распорядительница вошла в центр круга. У нее были длинные черные волосы и такой же плоский живот, как циновки, на которых мы собирались есть. Я рассеянно коснулась своего живота и заметила, что все женщины старше восемнадцати лет повторили этот жест.

–Добро пожаловать в Гранд Киауна Пойпу! – поприветствовала она. – Меня зовут Кики и я ваш гид по луау и истории Гавайев, которую мы покажем в песнях и танцах.

Она начала объяснять, что луау проводились как праздники древних гавайцев в честь важнейших событий и для общения с древними богами. Изначально они были известны как аха-айну до середины XIX века, до того, как европейский гость на одном торжестве принял название блюда «луау», сделанного из кокосового молока, листьев таро и курицы, за название самого праздника. Ошибка прилипла.

Монк поднял руку, и у меня всплыло воспоминание о последнем пребывании в саду луау на свадьбе Кэндис. Я утешала себя, что, независимо от сотворенного им сегодня вечером, он не сможет смутить меня как в тот день.

Я обязана была предвидеть...

–Простите, Кики, – обратился он. – К слову о еде, ходит глупый слушок, что нам придется садиться на землю, чтобы поесть.

–Все правильно, сэр. Это традиционно для луау. Вы сядете на землю на циновки из лаухала и Вам подадут традиционные гавайские блюда вроде poke, – она указала на чашу с мясом и продолжила, – сырой маринованной рыбы.

–Сырой? – поперхнулся Монк.

Кики улыбнулась. —Это довольно вкусно, уверяю Вас. Но признаюсь, мы не полностью аутентичны в этот вечер. Будь это луау проведено в 1778 году, когда капитан Кук посетил острова, у нас под рукой были бы гавайские священники, предлагающие услуги по разжевыванию Вашей пищи.

Монк наградил меня таким же страдальческим взглядом, как в магазине при виде майки, сигнализирующим: «я же говорил». И повернулся обратно к Кики.

–Где столовое серебро?

–Как на экстравагантных и веселых луау, обожаемых королем Камеамеа II и его почетными гостями, Вы будете есть руками, – ответила Кики. – Так приятнее наслаждаться нашим знаменитым двухпальцевым пои.

–Как хорошо, что я подготовлен, – прошептал мне Монк, залез в карман и показал застегивающийся мешочек, содержащие столовые приборы.

–Вы принесли их из бунгало?

Монк покачал головой. —Из дома.

Два гавайца в традиционной одежде, то есть практические голые, присоединились к Кики в центре круга. Они принесли лопаты.

–Основное блюдо сегодня – свинина калуа, которая готовилась в этой имупоследние девять часов, – Кики указала на землю позади нее.

–Она указала на землю, – забеспокоился Монк.

–Да, мистер Монк. Я видела.

Гавайцы раскапывали песок позади Кики, пока она говорила. От горячего песка поднялся дым, и почти сразу люди начали потеть от жара.

–Горячие камни помещаются в яму глубиной в шесть футов, выстланную банановыми листьями. Свинья целиком солится и укладывается в яму, покрывается банановыми листьями для сохранения тепла и закапывается.

–Закапывается? – громко возмутился Монк, входя в центр круга и обращаясь к другим туристам. – Мы должны есть нечто, похороненноеими в грязи? Руками? Неужели островитяне думают, что мы дикари?

–Мистер Монк, пожалуйста, – я попыталась вытащить его обратно. – Не устраивайте сцен!

–Дождетесь, когда в Департаменте Здравоохранения узнают об этом, – пригрозил Монк Кики. – Они прикроют это место за такие безобразия!

–Мы делаем это на протяжении столетий, – улыбнулась Кики, ее веселье даже не поколебалось.

–И сегодня вечером это закончится. Я не поставил бы и ломаный грош на Вас, леди.

–Могу Вас заверить, сэр, у Вас нет причин бояться свинины калуа.

В этот момент женщина в толпе закричала от ужаса. Мы повернулись и увидели покачивающуюся пожилую женщину, ее широко раскрытые глаза уставились на имупозади Кики.

Все проследили за ее взглядом.

Двое гавайцев с широко раскрытыми как у старушки глазами побросали лопаты и попятились от выкопанной ямы, откуда высунулась человеческая рука, корявая и поджаренная до красноты, торчащая из дымящегося песка.

Я почувствовала иррациональный приступ страха в груди и желание убежать. И я оказалась не одинока. Когда ужаснувшиеся гости выскочили из сада, Монк продолжал невозмутимо стоять. Он вовсе не казался удивленным.

Он посмотрел на меня и вздохнул. —Я же говорил, что они каннибалы.

К чести лейтенанта Кеалоха, он не обиделся на предположение Монка о том, что гавайцы практиковали каннибализм.

–Не думаю, что этот человек предназначался для ужина, – рассуждал Кеалоха. – Будь это так, его бы приправили и разделали в первую очередь. По крайней мере, обычно мы поступаем так, когда едим людей.

Полиция оградила сад луау желтой лентой, и прибывшие технические эксперты места преступления осторожно, чтобы сохранить песок вокруг трупа и не упустить вещдоки, выкопали тело.

На покойнике висели остатки высококлассной гавайки, но лицо его обжарилось до неузнаваемости. Судмедэксперт доложил Кеалоха предварительные данные, показавшие, что жертву убили ударом тупого предмета по голове.

Один из техников достал бумажник из кармана жертвы и бросил в сумку лейтенанта.

–Его зовут Мартин Камакеле, – доложил техник.

–Менеджер по операциям отеля, —подсказал Монк.

–Мы обнаружили кровь и частицы мозгового вещества на одной из лопат, – сказал техник. – Бьюсь об заклад, это орудие убийства.

–Спасибо, – Кеалоха вздохнул и посмотрел на Монка. – Два убийства за неделю в одном отеле. Адское совпадение.

–Я не верю в совпадения, – парировал Монк.

–Думаете, это убийство связано с убийством Хелен Грубер?

–Должно быть связано.

–Как? – спросила я. – Лэнс убил Хелен из-за денег. Какое участие в этом принимал Камакеле?

Монк покачал головой. —Пока не знаю.

–Я вызову Роксану Шоу на допрос, – решил Кеалоха. – Но очень удивлюсь, если она пристукнула менеджера. Я приставил офицера, который следит за ней целый день.

–Вы подозревали, она способна что-нибудь отмочить? – поинтересовалась я.

Кеалоха пожал плечами. —Я полагал, присмотр не повредит. И, конечно, не думаю, что она ударила служащего лопатой.

–Это не умышленное преступление, – вставил Монк. —Это акт гнева.

–Почему вы так считаете? – спросил Кеалоха.

–Свинью закопали девять часов назад и труп погребли на ней. Значит, убийство произошло средь бела дня. Убийца не принес оружие; он использовал первое попавшееся под руку, вероятно, просто лежавшее на земле. И он пытался не избавиться от тела, а только ненадолго скрыть. Кто планирует убийства подобным образом?

–Никто, – признал Кеалоха.

–Лэнс так сделал, – встряла я. – Он обставил преступление так, что все подумали, будто Хелен убита средь бела дня ударом кокоса.

–Вы считаете, Камакеле убили прошлым вечером, засунули в холодильник, а утром закопали здесь, чтобы у убийцы имелось обалденное алиби?

–Нет, просто отмечаю сходство, – объяснила я. – Два убийства посреди дня, оба раза убийца находит что-то на земле и бьет этим жертву. Я считаю произошедшее жутким, вот и все.

Монк поднял голову и странно на меня посмотрел, как будто заметил три ноздри вместо двух.

–Что? Почему Вы так смотрите на меня?

–Потому что ты сейчас раскрыла половину тайны, – он потер ладони. – Теперь осталось лишь выяснить вторую половину, и убийца у нас в руках.

24. Мистер Монк отправляет письмо.

Я не могла понять, что Монк имел в виду, говоря о раскрытии мной половины преступления. И не могла представить, как это может быть правдой.

Одна из самых раздражающих черт Эдриана Монка – более чем очевидная – его любовь делать подобные заявления, никак их не объясняя.

Выдав это замечательное утверждение, он просто повернулся и вышел из сада, даже не удосужившись попрощаться.

Это меня разочаровало, а Кеалоха – в особенности, он не мог уразуметь, почему Монк оставил его в неведении.

–Он делает так, чтобы помучить меня, верно? – обиделся лейтенант.

–Он поступает так со всеми, – ответила я. – Он не откроет нам, кто убийца, пока не убедится, что может доказать виновность.

–Если он поделится с нами, кого подозревает, возможно, мы сумеем помочь.

–Он не раскроет рта, пока знает не все.

–Без помощи Монка мне придется тащиться по старому проторенному пути. Проверю, были ли враги у Мартина Камакеле, и выясню, чем сегодня занималась Роксана Шоу.

–Сообщите нам, хорошо?

Кеалоха кивнул, и я отправилась обратно в бунгало. После лицезрения поджаренного трупа я потеряла аппетит и уверенность, смогу ли хоть когда-нибудь снова съесть мясо.

Войдя внутрь, я обнаружила Монка одиноко играющим в арахис.

Не стала его беспокоить, полагая, что игра помогает думать. Я поплавала в нашем частном бассейне, потом позвонила Джули из своей спальни, отвлекая ее от домашних дел, а затем вышла пожелать Монку спокойной ночи.

Он сидел в темной гостиной, смотрел на внутренний дворик и слушал прибой. Его спина была очень прямой, и он пристально вглядывался в темноту, будто что-то видел в ней.

–О чем задумались? – обратилась я.

–Когда Труди была ребенком, бабушка связала ей желтое одеяло. Труди пеленали в него в младенчестве. Она обсасывала уголки одеяла, когда у нее резались зубки, и настолько привыкла к нему, что потом не могла спать без него.

–Оно являлось ее одеялом безопасности. У каждого ребенка есть нечто похожее. Моей вещью безопасности было чучело лисы, я называла его Фокси.

–Труди называла свое одеяло Ночь-Ночь. Она взрослела, одеяло становилось все больше и больше истертым и рваным. Родители пытались отучить ее от него, даже попросили бабушку связать такое же одеялко карманного формата. Но оно не заменило ее Ночь-Ночь.

–Когда же она смогла обходиться без него? – поинтересовалась я.

–Никогда, – ответил Монк. – Она спала со своим Ночь-Ночь, когда мы познакомились, и это продолжалось все годы нашего брака. Я похоронил ее с Ночь-Ночь, чтобы она всегда могла утешиться, и ей было безопасно.

–Что сейчас заставило Вас вспомнить об этом?

–Так Труди действует на меня. Она моя Ночь-Ночь. – Монк вздохнул, но не с грустью, а довольно. – Я никому не рассказывал о ее одеяле и о том, что похоронил ее с ним.

–Я рада, что Вы доверились мне, – я положила руку ему на плечо и слегка сжала. – Спокойной ночи, мистер Монк.

–Спокойной ночи, Натали.

Я легла спать, оставив Монка наедине с воспоминаниями и мечтами.

Я не знала, чего ожидать на следующее утро. У нас оставался всего один полноценный день на Гавайях, и я надеялась провести его расслабляясь. Но мне было известно, что Монк не остановится, пока не найдет убийцу Мартина Камакеле и не уличит Дилана Свифта в мошенничестве. В общем, на отдых я особо и не рассчитывала.

Монк сидел за кухонным столом, сложив пополам письмо, выполненное его идеальным, похожим на шрифт печатной машинки, почерком. Он сунул его во внутренний карман пиджака.

–Доброе утро, Натали. Как спалось?

–Как сурку в спячке, – ответила я. – А Вам?

–А я написал письмо.

Вывести свое имя на квитанции по оплате кредиткой занимает у него двадцать минут, поэтому я не сомневалась, на написание письма потребовалась целая ночь.

–Кому?

–Капитану Стоттлмайеру, – ответил Монк.

–Мило, – произнесла я. – Уверена, он обрадуется.

–Мне хочется нотариально заверить его по пути на завтрак, – попросил он. – Думаешь, здесь есть нотариус?

–Не знаю, – пожала плечами я. – Но уверена, кроме штампа ничего не нужно.

–Я бы предпочел, чтобы письмо заверили, – настоял он, и мы направились к двери.

–Что сегодня на повестке дня? – спросила я с неохотой.

–Наслаждение Гавайями.

–А как же расследование убийства?

–Оно наполовину раскрыто, – заверил Монк.

–А как быть со второй половиной?

Он махнул рукой. —Все в свое время.

Я была ошеломлена. Раньше он никогда не говорил о деле пренебрежительно.

–А что со Свифтом? – не отставала я. – Вы собираетесь уличать его в мошенничестве?

–Успеется.

Не то, чтобы мне хотелось уговорить его дальше вести расследование, но столь радикальные изменения его личности тревожили.

–Как Вы можете так расслабляться?

–А разве не в этом смысл отпуска? Тебе самой стоит попробовать расслабиться.

–Вы случаем не принимали снова пилюли?

–А зачем? К тому же, я их экономлю для полета домой.

На пути к ресторану мы остановились у ресепшн, где Тэцуо поприветствовал нас. По его словам, весь персонал в шоке от случившемся с боссом, Мартином Камакеле. Все обсуждали отмену луау в отеле безвозвратно.

–Мне кажется, отличная идея, – обрадовался Монк. —Следующим шагом должно стать повсеместное складывание полотенец вместо скатывания. Повернитесь спиной к варварским обычаям раз и навсегда!

Монк спросил, есть ли среди персонала нотариус. Им оказался сам Тэцуо. Они пошли в офис заверять письмо, а я направилась завтракать. По пути оглянулась вокруг и увидела Свифта, садящегося в лимузин, отвозящий его в аэропорт. Он улыбнулся мне и помахал рукой. Я ответила на приветствие кивком головы.

Легко отделался, мерзавец! Свифт, вероятно, даже не понял, сколь тонкая грань отделяла от краха его карьеру. Он вернется в Сан-Франциско и окажется вне нашего поля зрения, и существует вероятность, что Монк забудет о нем.

Монк настолько разомлел, что даже не стал читать нотации мне и персоналу ресторана об ужасах шведского стола. С другой стороны, после неудавшегося вчера луау, вероятно, трапеза показалась Монку более цивилизованной и гигиеничной; или стремящейся в правильном направлении.

Он ел подушечки Чекс с молоком, а я наслаждалась островным завтраком с киви, ананасом, блинчиками с орехами макадамия с кокосовым сиропом и чашкой свежего кофе кона.

После завтрака мы вернулись в бунгало, где я переоделась в бикини. Моя спина загорела, но спереди я оставалась довольно бледной. Намазавшись лосьоном, я направилась принимать солнечные ванны.

Монк с нетерпением ожидал прибытия горничных. Как только они пришли, он втолкнул их в гостиную, горя желанием поделиться сто одним секретом уборки помещения. Со смерти Камакеле никто не возражал против отрыва им горничных от основной работы. Он начал с «Теории Пользования Пылесосом».

–Есть три шага к успешному пылесошенью, – сказал им Монк. – Обозреть. Спланировать. Пропылесосить. Обозреть место действия. Спланировать атаку, а затем пылесосить, придерживаясь плана, несмотря на любые преграды. Позвольте мне продемонстрировать...

Я мужественно терпела до тех пор, пока сорок пять минут спустя шум пылесосов не выгнал меня из бунгало. Я надела футболку и направилась погулять.

Так уж получилось, что проходя мимо Убежища Китобойного Судна, я не смогла сопротивляться желанию посмотреть на кондо Роксаны Шоу. Она сидела на веранде, глядя на океан. Ее соседи тоже грелись на веранде. Я представила, как эта пара свингеров пригласила ее на дружеский секс втроем.

Я продолжила путь вдоль дамбы, остановившись пару раз посмотреть на больших морских черепах, плавающих среди валунов и старающихся не разбиться об них из-за прибоя.

Улица изогнулась к Колоа Лэндинг, точке, где устье реки встречалось с морем. До ХХ века это место являлось крупным портом китобойных и островных торговых судов. Сейчас мокрое, засоренное место пользовалось популярностью среди аквалангистов и ныряльщиков. Там, где раньше находились доки и склады, теперь стояла дряхлая прокатная хижина, построенная из вулканических камней, а на противоположном берегу – скромный многоквартирный комплекс.

Я перешла реку по бетонному мосту и направилась на север к Спаутинг Хорн – гейзеру, природному феномену на дороге, хотя изначально не намеревалась идти так далеко в шлепанцах. Я прошла мимо множества домов, мотелей и кондоминиумов вдоль зубчатой береговой линии. Пляж здесь отсутствовал, но у этой местности имелись другие преимущества – казалось, море тянется бесконечно, а вид разбивающихся о скалы с пенистыми брызгами океанических волн весьма захватывал.

Я дошла до парка Принца Кухио, полюбовалась на ухоженную траву, мутный пруд с рыбой и аккуратные руины храма Хоаи Хеиау из вулканического камня. В этом парке родился принц Джона Кухио Каланианаоле, последний наследник гавайского королевского престола, умерший в 1922 году. Я попыталась представить, на что походило это место сто лет назад, когда он родился, но потертый кондо рядом с парком и серферы, с гиканьем пьющие пиво на своих верандах, убили все настроение.

Я направилась туда, откуда пришла, идя намного медленнее. Избыточная энергия, заставившая меня пройти большое расстояние, исчерпалась. Пекло, я устала, а ноги болели.

Роксана Шоу сидела на дамбе через дорогу от Убежища Китобойного Судна лицом ко мне. Мне показалось, она ждала моего возвращения.

Я подошла и села рядом с ней на стене. Заметила полицейский автомобиль без опознавательных знаков, припаркованный на углу, потного детектива в яркой гавайке, даже не пытающегося скрыть факт наблюдения за нами.

–Я де-факто под домашним арестом, – с горечью произнесла Роксана. Бьюсь об заклад, она впервые в жизни использовала термин «де-факто» в разговоре.

–Могло быть и хуже, – заметила я. – Вы могли сидеть в одной камере со своим любовником.

–Он не совершил ничего плохого.

–Да, он сам мистер Невиновность! Не убивает женщин, а просто женится на них из-за денег, и ждет их смерти.

–Все люди не совершенны, – сказала она. – Но мы не злодеи. Старушки кое-что получали от него. Думаете, им не нравилось иметь собственного мальчика-игрушку?

–Мы это уже проходили. Вы меня ждали, чтобы сказать, какие вы оба гуманисты?

–Монк ошибся. Лэнс не убивал Хелен и не инсценировал себе сложное алиби. Он не настолько умен.

–Это первое из сказанного Вами, во что я верю. Вы были мозгом?

Она покачала головой. —Мой конек – шикарная грудь и идеальная попка, а не интеллект.

–Отлично. Расскажете это перед жюри присяжных, – сказала я. – Уверена, все пройдет гладко. Не забудьте слегка посветить декольте, убеждая их в невиновности.

–Вы должны помочь нам, – взмолилась она.

–Дайте мне причину для этого. Для начала, расскажите, кто убил Мартина Камакеле.

Она пожала плечами. – До вчерашнего вечера я о нем и не слышала, пока не пришли детективы для допроса. Я только знаю, что он принес Лэнсу и Хелен бутылку шампанского в день их прибытия.

Я встала. —Будь я на Вашем месте, начала бы подыскивать богатенького старого чудика для замужества, и молодого жеребца для любовных утех на стороне.

–Я не шлюха.

–Все верно. Ей является Ваш любовник. Вы же – сутенер с шикарной грудью и идеальной попкой.

Повернувшись к ней спиной, я направилась прочь. Я вернулась в бунгало, не застав горничных, зато Монк выглядел очень довольным собой.

–Хорошо провели время? – спросила я.

Он кивнул. – Чувствую, я поспособствовал очень полезному для людей, внес скромный вклад в разжигание пламени культурной революции, которая сметет отсталость этой страны и приведет ее в современную эпоху.

–Мистер Монк, Гавайи – это не другая страна; это часть Соединенных Штатов.

–Можем мы быть уверенными в этом?

–Да, – сказала я.

–Кеалоха звонил, пока ты гуляла. Он обнаружил, что Камакеле сильно проигрался на петушиных боях и погряз в огромных долгах. Лейтенант считает, что его убили ростовщики за неуплату.

–Вы верите, что именно так и произошло?

–Мертвец не может расплатиться с долгами. Живой он для них более ценен.

–Значит, азартные игры не являются второй половиной тайны, о которой Вы говорили?

Монк покачал головой.

–Собираетесь Вы поведать мне, что является?

–Ты узнаешь, когда я раскрою дело, – отрезал он.

–Почему бы не сказать сейчас? Чего Вы ждете?

–Правильного момента.

–Какого же? – спросила я.

–Когда я раскрою дело, – повторил он.