Текст книги "Герой (ЛП)"
Автор книги: Лейтон Дель Миа
сообщить о нарушении
Текущая страница: 10 (всего у книги 17 страниц)
Я не жду ответа и ухожу, вколачивая за собой дверь в стену с такой силой, что она слетает с петель. Слышу женский плач. Помню, как Кейтлин сказала, что у них есть свои дочери. Моложе, чем Кейтлин, но какого хера я должен испытывать к ним сожаление? Вместо этого я сажусь в машину и возвращаюсь в Нью-Роун, успокаивая себя мыслью о том, что несколько следующих дней они проведут в истинном ужасе.
***
– Нет? – спрашивает Норман.
– Ни цента. Не думаю, что они вообще собирались давать их ей. А пособие, которое я пересылал им для неё каждый месяц, просто исчезло. Она, наверное, не получала денег даже на карманные расходы. Как я мог это упустить?!
– Вы не могли быть там с ней всё время. Вы сделали, что смогли. Это они ошиблись, а не вы, – Норман терпеливо наблюдает за тем, как я мечусь по комнате. – Вы прекрасно справились со своей яростью.
– Ты слишком много возлагаешь на меня надежд. Я всё ещё хочу убить их. Не уверен, что не сделаю этого.
– Не сделаете. Вы зашли слишком далеко, очень хорошо научились контролировать себя. Подумайте о том, что может заставить вас убить семью.
– Они заслуживают этого, – произношу я.
– Возможно, но не за это. Найдите больше доказательств их обмана, и мы с другой стороны посмотрим на ситуацию.
Знаю, что он прав. И тот факт, что я хочу, чтобы они заплатили сполна, означает, что я зашёл слишком далеко. Провести день с ней было неосторожно с моей стороны. Она не узнает, почему наказана, но я не утрачу из-за этого своего удовольствия. Моя ответственность заключается теперь в том, чтобы чётко дать ей понять, что она здесь пленница, а я её похититель. Если это будет не так, возникает опасность для нас обоих.
ГЛАВА 28.
Кейтлин.
Стою на коленях, но это не означает, что я поклоняюсь или благодарю. Это не для того, чтобы покаяться в своих грехах или попросить о прощении. Всё это лишь видимость. Словно я на самом деле здесь ради всех этих вещей. Присутствие Господа в моём сердце успокаивает меня. Это время лишь для меня, чтобы попросить об исцелении и возвращении к моим родителям. Я стою на коленях, чтобы помолиться.
Свет льётся не от зажжённых свечей, окружающих статую Девы Марии. Он исходит от тепла и безопасности, которые обитают в этой святой комнате тёмного поместья. Я неистово прошу о помощи, об облегчении моей участи, о напутствии. Всего лишь во второй раз я пришла в часовню поместья. Находиться здесь после всех этих месяцев, проведённых в доме, не кажется мне правильным. Особенно после всех тех гнусных вещей, которые я делала.
Касаюсь лбом костяшек на пальцах. Длинные волосы рассыпаются по спине. В моём гардеробе вся одежда обтягивающая или короткая, поэтому Роза дала мне длинное белое платье. Под ним мне легче удаётся спрятать свои грехи. Погружённая в свои мысли, я не слышу, как входит Кельвин. Только лёгкий скрип сиденья деревянной лавочки позади отрывает меня от молитвы. Я чувствую его присутствие спиной. Через хлопок платья он сжимает руками мою попку. Поддевает пальцами ткань платья, но не спешит добраться до цели.
– Что ты делаешь? – шепчу я.
Кельвин потирает мою плоть через ткань, посылая по телу волну чистой паники. Сердце трепещет словно крылышки колибри, пока его палец скользит между моих складок к клитору.
– Ты… Ты не можешь сделать этого…– я начинаю заикаться. – Не здесь.
– Я могу делать с тобой всё, потому что ты моя собственность. Я владею тобой.
– Нет, не владеешь, – произношу я с приглушенной яростью.
– Разве?
– Да!
Дерево снова скрипит под ним, и его жар окутывает меня в тот момент, когда его губы почти касаются моего уха:
– Продолжаешь отрицать то, что ты моя. Разве ты принадлежишь кому-то ещё?
– Я никому не принадлежу.
– Я рад, что ты так думаешь. У тебя есть долг передо мной, который ты не сможешь оплатить деньгами. Поскольку ты не хочешь быть мне обязанной, то, думаю, я сам заберу свой долг так, как пожелаю.
– Ты о чём сейчас?
Его пальцы становятся более настойчивыми, а температура моего тела поднимается. Я борюсь с ним, но его пальцы намного проворней. Он второй ладонью сжимает мою грудь, и моё тело слегка дёргается в его хватке.
– Ты будешь трахаться с моим другом, если я скажу это сделать. Потому что ты моя. Возможно, я посмотрю на это или запишу на видео, чтобы мы могли посмотреть потом вместе.
Мои громкие слова эхом рикошетят от стен часовни:
– Нет. Ты психопат!
Он жарко стонет мне в ухо. Мои руки дрожат, когда я сжимаю переплетённые в молитве пальцы.
– Значит, скажи мне, что ты моя, – произносит он, прижимаясь ладонью к моей киске. – Это всё, о чём я прошу.
– Никогда, – шепчу я.
Он приподнимает платье на спине и скользит рукой по моей ягодице, лаская внутреннюю часть бедра.
– Мой упрямый воробушек. Твоя гордыня только навредит тебе.
Один его палец скользит в меня, и перед глазами всё начинает плыть. Он погружается глубоко, разжигая огонь между моих ног, и я знаю, что увлажняюсь, когда он вынимает палец. Кельвин добавляет ещё один, вновь входя в меня, только на этот раз ещё глубже.
– Сколько пальцев мне понадобится, чтобы заставить тебя кончить?
Мои плечи содрогаются от рыданий. Рука, сжимающая мою грудь, скользит к горлу и обхватывает подбородок, поднимая мою голову вверх.
– Не закрывай глаза, – произносит Кельвин. Дева Мария беспристрастно смотрит вниз на меня, и я вынуждена встретиться с ней взглядом, пока его пальцы кружат во мне и массируют мои складки, заставляя тело выгибаться. – Шшш, ещё рано, – говорит он. – Два только начало.
Он держит своё слово и входит в меня тремя пальцами, полностью наполняя меня:
– Скажи Ему, – произносит Кельвин. – Покайся в том, какой непослушной ты была.
Я мотаю головой, хватая воздух.
– Покайся, – шипит он. – Я знаю, что ты мастурбируешь по ночам, думая обо мне.
Я собираюсь возразить, но в горле появляется ком.
– Тебе нравилось, когда я трахал тебя, и ты хочешь, чтобы я сделал это снова. Скажи это.
– Боже… Прости меня… Я согрешила, – он стонет, и его эрекция упирается в мою попку. – Я допустила непристойные мысли и совершила неприятные акты.
– Ты касалась себя?
– Да.
– Ты хотела, чтобы это был я?
– Да, – произношу я, и слёзы скатываются по моим щекам. – И я хотела, чтобы ты снова это сделал.
Его пальцы во мне напряглись, приветствуя четвёртый. Я громко стону и пытаюсь увернуться от него. Движение пальцев становится в этот момент быстрым и жёстким, он прижимает большой палец к моему анусу.
– Твои соки вытекают на мою руку. Мне становится интересно, сможешь ли ты кончить так, или хочешь большего?
Мне не хватает воздуха:
– Большего?
– Разве у меня не десять пальцев, Кейтлин? В конце концов, у меня есть кулак.
– О Боже мой!
Он хохочет, склонившись над моим ухом:
– Не упоминай имени Господа всуе.
Мне очень страшно кончать и так же страшно не делать этого. Я растворяюсь, оставляя лишь слёзы, которые потоками стекают из уголков моих глаз по вискам, потому что моя голова задрана вверх. Его пальцы замирают, а вторая рука освобождает моё горло и начинает гладить волосы. Голова наклоняется вперёд, но я едва заметно поддаюсь его прикосновению. Толчки Кельвина возобновляются, но на этот раз они мягкие и размеренные.
– Вот… Так, – шепчет он. – Всё в порядке. Я заставлю тебя кончить вот так.
Он воплощает свои слова в жизнь, убирая большой палец с моего ануса и разворачивая пальцы во мне так, чтобы прижиматься к моему клитору. Его ритм не ослабевает ни на секунду, и он толкает меня к краю, шепча на ухо и лаская мои волосы. Меня сотрясает оргазм, я выгибаюсь назад, а Кельвин хватает меня за волосы и тянет на себя. Бёдра дрожат, а киска сжимается вокруг его пальцев.
Моё тело полностью расслабляется, и я таю, превращаясь в лужицу на полу между скамьями. Он убирает руку и опускает платье вниз, лёгким прикосновением разглаживая складки на спине.
Кельвин стонет позади меня и произносит:
– Такая сладкая.
Его дыхание оставляет жаркий след от поцелуя на моей шее, и Кельвин уходит, не сказав больше ни единого слова.
ГЛАВА 29.
Кейтлин.
После своей исповеди я чувствую странное освобождение. Что-то блокировало моё осознание вещей, но теперь позволило мне увидеть настоящую ситуацию с Кельвином. Мой разум подчиняется телу, понимая, что я не только принимаю, но и хочу то, что неправильно.
Около полудня солнце скользит по увядающим листочкам за окном. Сердце бешено колотится в груди от мысли, как Кельвин скользил рукой между моих ног, пока я раскрывала свои грязные секреты. Я не видела его несколько дней, но воспоминания такие свежие, словно это произошло несколько часов назад.
Дверь беззвучно открывается, и Кельвин входит в мою комнату.
– Добрый день, Кейтлин, – произносит он, пока приближается. – Мой маленький воробушек не дремлет.
– На улице сегодня, кажется, хороший день.
– Если честно, то, как по мне, холодновато. Хорошо, что мы заперли твоё окно. Ненавижу мысль о том, что ты можешь простыть.
– Да, хорошо, – бормочу я.
– У меня к тебе предложение. Я обещал тебе прогулку на улице за хорошее поведение.
Моя спина моментально напрягается. Легкие перестают работать.
– Пока ты не пришла в восторг от этой мысли, у меня последнее поручение для тебя. Хотя не уверен, что ты выдержишь.
– Выдержу, – обещаю я. – Что угодно.
Он приподнимает бровь:
– Всё?
Его угроза в часовне беспощадно врезается в мою память. Каким-то образом я заблокировала её в своей голове до этого момента, но память сыграла со мной злую шутку. Держусь за край подоконника. Мой желудок сжимается от страха из-за того, что Кельвин может разделить меня с кем-то, и мои плечи снова опускаются вниз.
– Что это?
– Человеку с моей работой необходимо поддерживать различные благотворительные организации и появляться в нужных местах. Когда-то давно я согласился принять здесь благотворительный бал. Еда, танцы, общение и всякое такое.
– Вечеринка, – заканчиваю я.
– Несомненно, вечеринка. Это обычное дело, поэтому мне плевать. Если бы я мог устроить мероприятие без моего присутствия на нём, так бы и сделал. На данный момент твоё поведение улучшилось по сравнению с днём, когда ты сюда прибыла, хоть оно и не идеальное. Но я не могу быть уверенным в том, что ты не завизжишь во всю силу в тот момент, когда спустишься вниз и увидишь полный дом гостей.
Мои руки сжимаются в кулаки, словно я цепляюсь за каждое сказанное им слово.
– Тогда какое отношение это имеет ко мне?
Он откашливается и принимает властную позу:
– У тебя есть шанс доказать мне свою преданность. Или я заклею твой рот скотчем и запру тебя в подвале, или ты можешь порадовать меня тем, что будешь подавать еду гостям.
Я моргаю, находясь в шоке:
– Ты хочешь, чтобы я подавала еду? Гостям?
– Ты будешь предоставлена сама себе, но я не уверен, есть ли смысл в том, чтобы пускать тебя к ним. По крайней мере, так я смогу наблюдать за тобой. Ты бы хотела увидеть людей?
– Да, – импульсивно отвечаю я. – Думаю. Что мне говорить?
– Избегай любых попыток заговорить с кем-либо. Если кто-то приблизится к тебе, то тебе разрешено говорить лишь то, что ты обслуживающий персонал и тебе запрещено общаться с гостями.
– Ты настолько доверяешь мне?
Он приближается ко мне на шаг:
– А я могу тебе доверять? – я киваю. – Если справишься хорошо, позволю тебе покататься на лошадях со мной. И, возможно, мы позавтракаем во дворе или исполним ещё какую-нибудь твою фантазию.
От этих неожиданных слов я даже хлопаю в ладоши:
– Я смогу это сделать!
Я резко отползаю от него, когда он тянется к моему подбородку.
– И ещё одно. Если ты попытаешься сбежать или попросить у кого-нибудь о помощи, я буду очень-очень разочарован. И могу уверить тебя, что после такого ты не останешься безнаказанной и мне будет плевать на последствия. Я очень властный человек, Кейтлин. Во всех смыслах этого слова.
– Я понимаю, – отвечаю я. – Когда вечеринка?
– Через пару часов.
– Сегодня?
– Да.
– Оу, это… Я… Думаю, я…
– Я думал о нас в часовне.
Ответ соскальзывает с моих губ самопроизвольно:
– Я тоже.
– Не одевай бельё на вечеринку.
Я громко сглатываю:
– Однажды ты сказал мне, что я здесь не для этого.
– Не для чего, Кейтлин?
– Не для секса.
– Так и есть.
Когда он уходит, я сразу же бегу в ванную и прижимаюсь к кафельной стене. События закручиваются вокруг меня со скоростью урагана, создавая тот же эффект. Эмоции, идеи, страхи. Если бы мне удалось найти кого-то, кто мог бы мне помочь, означало бы это конец моего кошмара? Доверие Кельвина очень легко разрушить, но я не знаю, смогу ли оставаться равнодушной, если где-то рядом со мной будет шанс на побег отсюда. Тяжёлые капли воды падают на кончик моего носа из душа. Я должна думать лишь о побеге, но не могу. «Не одевать бельё» означает, что, если я ослушаюсь, Кельвин снова трахнет меня.
Я заканчиваю сушить волосы феном, а на моей кровати уже лежит униформа официантки. Заправляю белую блузку на пуговицах в чёрную юбку-карандаш, которая едва ли доходит до середины бёдер. До всех этих событий я никогда бы не надела что-то столь откровенное, особенно в это время года. Но это униформа, поэтому у меня небольшой выбор.
Помимо меня есть ещё пятеро официантов – две женщины и три парня – и они все одеты так же, как и я: белый верх и чёрный низ. Восторг перед встречей с людьми испаряется в тот момент, когда я предстаю перед персоналом, стоящим с широко отрытыми глазами, устремлёнными на меня, поскольку на них длинные брюки и теннисные туфли, а на мне довольно короткая юбка и высокие каблуки. Меня представляют в качестве члена команды, и в ту же секунду их интерес ко мне меркнет. У меня не получается ничего из того, что я делаю, поэтому моя неуверенность в том, что ночь пройдёт нормально, возрастает в разы.
Я иду через фойе мимо огромного канделябра, пытаясь удержаться на своих каблуках, когда раздаётся дверной звонок. И всё начинает происходить словно в замедленной съёмке: Норман появляется, чтобы открыть дверь и поприветствовать пару, а дверь остаётся открытой, пока они вешают свои пальто. Морозный воздух кусает меня за голую лодыжку. Я не отвожу взгляд от двери, но тёплые руки Кельвина внезапно скользят по моей талии, а его голос уже шепчет над моим ухом:
– Искушение, не так ли?
– Да, – отвечаю я.
– Если ты думаешь о том, чтобы улететь, воробушек, знай, что я поймаю тебя. Отсюда нет выхода. Ты можешь лететь до тех пор, пока не отпадут твои крылышки или пока не закончится небо, но я всё равно найду тебя. Я всегда найду тебя.
Норман закрывает тяжёлую дверь, и гости следуют за ним в зал. Я оборачиваюсь через плечо. На Кельвине – фрак и бабочка, которая почти касается моей щеки. Встречаюсь с его глазами, которые прячутся за линзами очков. Его руки скользят по моей спине, стремясь под подол моей юбки. Палец скользит вдоль моих складок и проникает в меня, провоцируя резкий вдох.
– Хороший птенчик, – слышу я его похвалу. – Убедись, что очень внимательно обслуживаешь моих гостей.
Он убирает руки и хлопает меня по заднице перед тем, как уйти в комнату, где проходит приём. Звук стука моих каблуков пронзает тишину комнаты, когда я направляюсь к двери. Касаюсь ручки и стою так некоторое время, но дверной звонок заставляет меня отпрыгнуть в сторону.
Норман спешит в комнату и резко останавливается, когда видит меня. Я отступаю на два шага, смотря на него. Он медленно качает головой, но не произносит ни слова. Впускает гостей лишь после того, как я отхожу от двери.
Большинство гостей уже прибыли, и я лавирую между ними с подносом с закусками. Думала, что гостей будет раза в три меньше, поэтому мои мысли начинают путаться в шуме их голосов. Я почти роняю поднос, когда рука ложится мне на плечо. Извиняющаяся улыбка, которую вижу, кажется мне доброй, но я всё равно отхожу от женщины.
– Простите меня, мисс? – я поворачиваюсь к пожилой женщине с красной помадой на губах. – Где я могу найти уборную?
– Эм... Я, – я замираю. Сердце бешено гонит кровь по венам, а женщина передо мной выгибает бровь. – Это вниз по коридору, вторая дверь направо.
Когда она уходит, я ставлю поднос на ближайшую поверхность и делаю глубокий вдох.
– Вы в порядке?
– Просто нужно передохнуть, – отвечаю я.
– Может быть вам стоит присесть.
Я поднимаю глаза. Мужчине передо мной на вид примерно сорок лет, среднего телосложения, изящно подстриженная козлиная бородка. Первая моя мысль о том, что он полная противоположность Кельвину.
– Вы раньше работали официанткой? – спрашивает он.
Я слышу громкий шум позади меня и оборачиваюсь, роняя на пол бокал из-под шампанского со своего подноса.
Он громко смеётся.
– Надеюсь, это не ваша постоянная работа.
– Нет, – произношу я, неуклюже наклоняясь, чтобы собрать осколки. – Это впервые.
– Эй, осторожно, – говорит он. – Порежетесь. Пусть кто-нибудь уберёт это метлой.
Я выравниваюсь и машу Розе, чтобы она подошла ко мне. Ловлю взгляд Кельвина, который смотрит на нас с противоположной стороны комнаты. Его глаза мечутся между мной и мужчиной, но я не могу прочитать то, что в них написано. Он не кажется разозлённым тем, что я общаюсь с кем-то. Я вижу интригу. Будто он ожидает этого.
– Так чем вы занимаетесь?
– Что? – переспрашиваю я, переключая внимание на мужчину.
– Чем зарабатываете на жизнь? Вы сказали, что на этой работе вы впервые.
– Я… – мои ладошки начинает покалывать, а во рту внезапно пересыхает. – Я не могу сказать. Я… Работаю на мистера Пэриша.
Он приподнимает бровь:
– Вы работаете на него, или он вас нанимает?
– Я обслуживаю гостей. Мне не разрешено говорить об этом.
Меня окутывает страх от того, что Кельвин появится рядом с минуты на минуту и запрёт меня в подвале.
Мужчина мгновение изучает меня.
– А. Ясно. Нет, я понял.
– Поняли? – спрашиваю я.
– Конечно. Я тоже занимаюсь телевидением, но пару раз всё-таки ступал на эту дорожку, – он подмигивает мне. – Хоть и не с такой, как ты.
Разве он может знать правду обо мне? Мысль о том, что Кельвин делал такое раньше с другими, скручивает мои внутренности в узел.
– Мне нужно возвращаться к работе, – отвечаю я.
– Ты… Работаешь исключительно на Пэриша?
– Что?
– Ты знаешь, – произносит он. – Обслуживание. Он нанимает тебя лишь для себя или для других тоже? – короткий смешок слетает с его губ. – Как фаворитку для вечеринки?
– Я не знаю, – произношу я, отступая назад. Когда я снова смотрю на Кельвина, он вовлечён в разговор и больше не смотрит в мою сторону. Моя кожа покрывается мурашками, и понимание окутывает меня с головой. – Вы занимаетесь бизнесом с мистером Пэришем?
Мужчина опускает взгляд на мои ноги, но его глаза тут же возвращаются к моим:
– Что? О, иногда, да.
– Извините.
– Куда ты направляешься?
– Мне нужен свежий воздух.
Свежий воздух не та роскошь, которой мне позволено пользоваться, но мне нужно в ванную. Я прислоняюсь к раковине и опираюсь на вытянутые руки. Смотрю на себя в зеркало. Мои глаза сияют ярко-голубым цветом, а волосы слишком шелковистые для той, кто прячется от демонов.
«Не одевай сегодня бельё».
«Убедись, что очень внимательно обслуживаешь моих гостей».
«У тебя есть долг передо мной, который ты не сможешь оплатить деньгами».
Я не ошиблась, когда думала, что правило, которое запрещало мне одевать сегодня белье, означало, что меня трахнут. Я ошиблась лишь в том, что это будет Кельвин.
ГЛАВА 30.
Кейтлин.
Я ожидаю стук в дверь уборной. Всё ещё смотрю за своё бледное лицо, когда слышу голос.
– Я могу войти?
– Выйду через пару минут.
Мне становится легче от того, что я не слышу ответа. Глубоко вдыхаю и выдыхаю, пытаясь успокоить себя. Прошло два месяца с тех пор, когда я в последний раз с кем-нибудь нормально общалась. Я смогу сделать это, и, когда у меня всё выйдет, получу день свободы. Проходит несколько минут. Открываю дверь, но мужчина, с которым я разговаривала, стоит там в ожидании. Он кладёт руку на мою щёку прежде, чем мне удаётся увернуться от него.
– Что вы делаете? – спрашиваю я.
Он отступает.
– Прости. Что?
– Зачем…
– Я что-то неправильно понял?
– Что? – повторяю я, отступая. Он оглядывается через плечо, а потом переступает порог уборной и закрывает за собой дверь.
– Ты сказала, что не фаворитка. А это значит… Что ты доступна, и… Не переживай, у меня есть… – он делает паузу, роясь в своих карманах, – защита. И деньги тоже. Обычно я этого не делаю, но последнее благотворительное мероприятие было достаточно давно, поэтому… – он потирает руками затылок, – не знаю почему, но это кажется мне сексуальным.
Предательство огнём полыхает в моих венах. Растерянность превращается в отчаяние, приправленное ненавистью. Как Кельвин мог так поступить со мной?
– Я не знаю, о чём вы говорите, – произношу я под гулкие удары своего сердца.
– Эм, прости. Я думал… Потому что Пэриш…
– Что бы Кельвин ни сказал вам, я не стану этого делать. Не могу, – колени подкашиваются, и я думаю, что меня вырвет, поэтому спешу к раковине. Мужчина ловит меня за талию, крепко сжимая моё тело. – Отвали от меня, – произношу я, пытаясь стряхнуть его руки.
Отвешиваю ему пощёчину и, спотыкаясь, отхожу к стене.
– Какого хрена? Я просто пытаюсь помочь…
Отталкиваю его, но он хватает меня за запястье, и я начинаю отбиваться, колотя по всем частям его тела, которые только попадаются мне под руки. Бросаюсь к двери и вылетаю в холл, почти сбивая Нормана с ног.
– Кейтлин, ради Бога, что случилось? – он смотрит на мужчину, стоящего позади меня. – Всё в порядке?
– Норман, пожалуйста, отведите меня наверх, – умоляю я. – Не говорите Кельвину.
Хотя я и так в полной заднице, потому что глубокий голос Кельвина, звучащий позади меня, вселяет страх в каждую частичку моего тела:
– Что происходит?
– Идемте, Кейтлин, – произносит Норман, отводя меня в сторону, ближе к лестнице.
– П-пожалуйста, Норман. Держите его подальше от меня.
– Успокойтесь.
Мы поднимаемся наверх. Его рука утешающе лежит на моих плечах, когда мы проходим через фойе. Я слышу крики и обвинения, но вкладываю всю свою энергию в то, чтобы подняться на третий этаж. Как только касаюсь щекой своей кровати, Кельвин входит в комнату, взглядом отпуская Нормана. Мне хочется крикнуть ему, чтобы он остался, но страх отнимает у меня способность говорить.
Кельвин хватает меня за локти и поднимает на ноги.
– Что произошло? – он слегка трясёт меня. От ужаса я едва ли могу говорить, поэтому лишь дрожу и хватаю ртом воздух. – Отвечай мне.
– Прости, – плачу я и чувствую дрожь в коленках. – Я не смогла сделать этого.
– Не смогла сделать что?
– Не смогла заняться с ним сексом. Я не могу, просто не могу сделать этого.
– О чём ты говоришь?
– Мне наплевать, что я должна тебе. Ты ублюдок! Накажи меня, если хочешь, отправь в подвал, сделай что угодно, но я не… Не хочу, чтобы ко мне прикасался кто-то, кроме тебя! – на комнату обрушивается полная тишина, которую нарушает только моё затруднённое дыхание. Мой рот остаётся открытым. – Я… Я не имела в виду…
– Думала, я хотел, чтобы ты занялась с ним сексом? – спрашивает Кельвин, впиваясь пальцами в мои руки.
Я пытаюсь освободиться от его хватки:
– Ненавижу тебя! Из всего, что ты со мной делал, нет ничего хуже, чем это! Как ты мог?
Он отпускает меня, и я падаю обратно на кровать.
– Кейтлин, я никогда… – он замолкает и падает передо мной на колени. Берёт меня за подбородок. – Я не знаю, как это произошло. Ты с другим… От этого мне… Это…
Вид Кельвина, который не может найти слов, стоя передо мной на коленях, – это то, что мой мозг никак не может осмыслить.
– Но ты сказал… И сказал, чтобы я не надевала бельё.
– Для меня. Единственное, что помогает мне пережить этот вечер, знание того, что между нами в момент, когда я возьму тебя, будет на одну вещь меньше. Я…
– Я не верю тебе, – произношу я, пытаясь выдернуть подбородок из его пальцев.
– Он думал, что ты проститутка.
– Почему он так думал?
– Наряд… – отвечает он. – Моё особое… Предпочтение.
– Проститутки? – шепчу я.
Он качает головой:
– Он заплатит. Я обещаю.
Я с дрожью выдыхаю. Мой мозг всё ещё в руинах и пытается собрать сам себя воедино.
– Ты не злишься? – спрашиваю я. – За то, что я отбивалась?
– Мне стоило смотреть внимательней.
Я не понимаю его ответа, но словно масло таю под ним. Он отпускает моё лицо и позволяет моим рукам обнять его за шею.
– Эй. Не переживай, – произносит он. – Я о тебе позабочусь.
– Это правда? – спрашиваю я.
– Да, – отвечает Кельвин. Он убирает мои руки от себя и встаёт, отодвигая одеяло. – Залезай и попробуй расслабиться. Я пришлю Розу и Нормана к тебе.
Я смотрю на него:
– Розу? И Нормана?
– Не переживай по поводу вечеринки. Я всех развлеку.
– Оу, я…
– Что?
– Ничего. Всё хорошо.
– Мне нужно возвращаться к гостям, но, если тебе что-нибудь понадобится, просто скажи им, – говорит он, выходя из комнаты. – Увидимся завтра.
Я смотрю, как он уходит, а потом залезаю под одеяло. Роза с Норманом вскоре заходят ко мне в комнату, пытаясь порадовать меня. Норман постоянно спрашивает, чего я хочу, но мне по-прежнему не по себе, чтобы ответить ему.
***
– Кельвин.
– Я здесь.
– Кельвин?
– Что такое, воробушек? Я здесь.
Его слова согревают меня, и я улыбаюсь. Когда открываю глаза, то вижу его белую рубашку в темноте на расстоянии вытянутой руки.
– Кельвин?
– Да, что? – шипит он.
– Что ты здесь делаешь?
Он вздыхает:
– Не знаю.
– Сколько времени?
– Поздно.
– Вечеринка закончилась?
– Несколько часов назад.
Я переворачиваюсь на спину, ощущая, как затекли конечности.
– Это было слишком. Я не была готова.
– Нет. Не была.
Веки угрожают вновь закрыться, но я стараюсь держать их открытыми.
– Ты делаешь хорошие вещи, ведь так, Кельвин?
– Хмм?
– Благотворительность. Это всего лишь притворство? Или тебе и правда не всё равно? Ты можешь быть очень жестоким.
Со стороны стула, на котором он сидит, доносится слабый скрип, когда Кельвин сдвигается.
– Я делаю это, потому что должен.
– Должен? – переспрашиваю я.
– Должен делать хорошие вещи.
– Не понимаю.
– Я обещал своим родителям, что сделаю мир лучше.
Поднимаю глаза вверх на белый балдахин, висящий надо мной.
– Оу.
– Ты думаешь, что я делаю твой мир хуже?
– Кажется, да.
– До этого ты говорила, что не хотела бы, чтобы к тебе прикасался кто-то, кроме меня.
– Это было ошибкой. Я не хочу, чтобы кто-то прикасался ко мне, включая тебя.
Из его груди вырывается глубокий, размеренный смех, потому что он видит мою ложь насквозь. С хрипотцой в голосе от произносит:
– Попытайся уснуть и отдохнуть.
Мои веки тяжелеют от желания уснуть, и я сворачиваюсь калачиком, лёжа на боку. Щека трётся о мягкую подушку.
– Я никогда не встречала кого-то, кто настолько не умеет заботиться, – бормочу я. – До тебя.
Меня окутывает сон, но я засыпаю лишь наполовину, когда слышу звук его голоса, но не понимаю, о чём он говорит. Кажется, я всего лишь на мгновение закрываю глаза, но, когда открываю их снова, Кельвина уже нет.
***
Отрываюсь от книги и поднимаю голову:
– Вы что-то сказали?
– Я спросил, как вы себя чувствуете? – повторяет Норман, подавляя смешок.
– Оу. Без изменений, – морщусь я, когда слова царапают моё горло.
– Как насчёт тарелки супа?
Улыбаюсь, показывая ему свою книгу:
– Может, чуть позже. Я на самом интересном месте.
Он качает головой:
– Вы многое пережили на прошлой неделе. Хотя бы раз воспользуйтесь моим советом и отдохните.
Я улыбаюсь его весёлому тону.
– Отдохну.
Пытаюсь дочитать, но мозг больше не воспринимает информацию. Мне до сих пор интересно, придёт сегодня Кельвин ночевать домой или нет. Я не видела его ни вчера, ни позавчера и ни разу с того вечера, когда он сидел возле моей кровати посреди ночи, даже если мне это и приснилось. Я сказала ему, что ненавидела его. Иногда я действительно его ненавижу, поэтому эти слова должны приносить мне удовлетворение, но не приносят.
Я чувствую, что моё горло распухает ещё сильнее, чем пятнадцать минут назад, и температура тела немного повышена. С какой бы болезнью я не слегла, она быстро развивается. Встаю, затягивая свой шёлковый халат на талии. Бреду на кухню, потому что меняю решение по поводу супа. Но когда приближаюсь к двери, то резко останавливаюсь.
– … не может вернуться домой в ближайшие дни, – произносит Норман. – Сегодня, скорее всего, будет то же самое.
– Так себя и в могилу недолго загнать, – отвечает шеф-повар Майкл. – Он почти не спит и уезжает после каждого звонка. Что будет с городом, если мы его потеряем?
– Он будет выживать, как и любой другой город в мире, – произносит Норман. – Но мы оба знаем, что Кельвин будет бороться до последнего вдоха.
– Давай надеяться, что до этого не дойдёт. Откроешь дверь, чтобы я мог вытащить мусор?
Слышу шарканье ног, а потом скрип открывающейся двери. Даже сквозь стену за моей спиной я чувствую свежий уличный воздух на своей коже. Пронзительный звонок доносится в одной из запертых комнат, страх от услышанного практически превращает меня в кучку костей. Норман бурчит какие-то ругательства, а я прижимаюсь к стене столовой, пока он бежит на звук, доносящийся из запертой комнаты.
Когда он исчезает за углом, я проскальзываю на кухню. Никого нет. Не имею ни малейшего понятия, что под собой подразумевает вынос мусора, но в данную минуту это не останавливает мои ноги от движения. Я направляюсь к двери, понимая, что она открыта. Сердце так бешено колотится в груди, что я едва ли замечаю холодок, пробегающий по ногам. Чувствую вкус свободы, свежий воздух, будущее, и это так оживляет. Не раздумывая больше ни мгновения, я решаюсь.
ГЛАВА 31.
Кейтлин.
Густая листва деревьев, приветствовавших меня в течение пары месяцев лишь через окно, наклоняется вперёд. Я не оглядываюсь назад. Не колеблюсь. Моё сердце стучит в такт ритму, с которым мои голые ноги ступают по подстриженному газону.
Если мне удастся добраться до леса, я буду свободна. Я до сих пор в Нью-Роуне, и если подозрения о моём местонахождении верны, то уже через пару миль доберусь до города. Уже на той стороне леса – машины, люди, Герой. Всё, что представляет надежду и жизнь. Лес кажется таким огромным, но в итоге я доберусь до него. Сейчас я свободна.
Продолжаю бежать и оказываюсь под покровом деревьев. Энергия и адреналин питают мои лёгкие и ноги. Лицо горит, вдохи короткие и быстрые, но по моим венам циркулирует не душный воздух поместья, а то, что толкает меня вперёд. Пояс на талии развязывается, и халат слетает с плеч. Я не останавливаюсь тогда, когда он падает на землю. Боюсь потратить даже секунду. Бегу, пока темп не переходит в рысцу, а потом и вовсе снижается до быстрого шага. Я замедляюсь, тяжёлые вдохи синхронны с равномерными шагами, а порезы на ступнях просто кричат о боли в моём теле. Солнце садится вскоре после того, как я ушла. Потираю руками голые предплечья, прижимая к себе ближе края ночной рубашки. Не знаю, как давно я ушла, но слова Кельвина не выходят из моей головы.
