Текст книги "Философия науки"

Автор книги: Лёвин Гаврилович

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 15 страниц)

Отдавая приоритет, как и Платон, теоретическому познанию, Аристотель все же придерживался более умеренной позиции в отношении чувственного познания, которое, по Аристотелю, выполняет важную функцию источника познания, дает знание случайного и единичного. Аристотель в отличие от Платона не считал, что познание должно быть направлено только на высшие роды бытия, обосновывая необходимость изучения природы, чувственного многообразия ее явлений, их движения, изменения. В этой связи Аристотель вел полемику с Платоном, отвергавшим возможность науки о преходящем и изменяющемся, каким и является чувственный мир, предстающий в наблюдении. Он доказывал, что именно физика не только возможна, но есть первая среди других наук после философии. Аристотель не только обосновывал взгляд на физику как науку о чувственном мире, но и не отрицал возможности эмпирического чувственного познания. Основные методы познания, по Аристотелю, – дедукция, интуиция, теоретическое умозрение и чувственная индукция.

Обыденный опыт эмпирического наблюдения использовался Аристотелем не только в физике, в частности, для исследования движения, но и в биологии. Например, биологические трактаты Аристотеля содержат описание 495 видов животных, которое невозможно было составить без их тщательного наблюдения. К эмпирическому наблюдению апеллировали и атомисты, пояснявшие, что идея атомистического строения вещей была навеяна наблюдением обыденных фактов растворения веществ в воде, беспорядочного движения пылинок в солнечном луче и т.п. В то же время эмпирическое чувственное познание у Аристотеля остается в рамках созерцания. Эмпирический материал, который он собирает, классифицирует, служит в основном лишь для иллюстрации его теоретических положений. В полном соответствии с общей установкой на первенство теории Аристотель трактует учение о природе как умозрительную науку; в качестве высших называет науки теоретические, располагая их строго иерархически.

Главенствующее положение теоретического мышления, умозрения, направленного на высшие роды бытия и не связанного с жизнью, практикой, сохраняется и на протяжении средневековья и Возрождения. Обоснование опыта как основы познания Р. Бэконом и Р. Гроссетесом в XIII веке оставалось исключением и, по сути, хорошо вписывалось в общую установку на магическое и мистическое овладение высшими тайнами бытия, которую старались реализовать алхимики, астрологи и т.п. К тому же они оба, в особенности Бэкон, занимались алхимией и магией. Господство теологии, представления о высших и низших сферах бытия, об иерархическом строении природы и, соответственно, разделение высших и низших способов познания вполне объяснялось социальной иерархией, имевшей место в общественной жизни, общим культурным и духовным климатом того времени.

Особое место в ранней, да и в современной науке занимает математика, которая сложилась в VII-V веках до н. э. Имеется в виду скачок, переход от чисто прикладного обслуживания повседневной практики, накопления математических фактов, методов решения отдельных практических задач и т.д. к теоретической дедуктивной системе математических положений и доказательств. В результате сформировавшаяся теоретическая математика отдает решение практических задач прикладному математическому знанию. Прикладная античная математика, или логистика, тесно связана с повседневной практикой, у теоретической же математики такая связь отсутствует; она развивается самостоятельно и независимо от практических потребностей. Такое обособленное теоретическое развитие математического познания в эпоху ранней науки проявлялось также и в его слабой связи с наукой о природе, с естествознанием; известные образцы применения математики, математических средств для решения научных проблем (работы Архимеда в области теоретической механики, гидростатики, античная астрономия, деятельность Гроссетеса, Орема, применение калькуляторов в средние века, исследования Дж. Кардано, Гартальи в эпоху Возрождения и др.) не стали общепринятой нормой, методом, типичным для познавательной деятельности той эпохи.

Это объясняется, прежде всего, общей гносеологической и методологической установкой тогдашнего познания, требовавшей рассматривать математические положения как относящиеся главным образом к совершенному миру идеальных форм. И Платон, и Аристотель, при всех различиях в оценках математического знания, причисляют математику к теоретическим, изучающим высшие роды бытия наукам, ставят математику на иерархической лестнице наук ближе к первой философии – науке о божественном. Одним из основных принципов аристотелевой фишки господствовавшей вплоть до науки Нового времени, была установка только на качественный анализ, исследование природы без математики. Аристотель писал в "Метафизике", что математической точности и нужно требовать не для всех предметов, а лишь для нематериальных. Вот почему этот способ не подходит для рассуждений о природе, ибо вся природа, можно сказать, материальна. Невозможность применения математики к исследованию природы выводится Аристотелем также из представления о математике как науке, отвлекающейся от движения, изменения. По Аристотелю, математика изучает статические связи и отношения, поэтому физика не может использовать математику; физика как наука о природе изучает как раз изменение, движение, имеющие место в природе.

Успешное применение математики в античной астрономии для точного описания, вычисления движения планет, Солнца, Луны в целом не выходило за рамки общегносеологических представлений того времени о месте и предназначении математического знания. Сама астрономия рассматривается как часть математики (Птолемей назвал свой "Альмагест" математическим построением), областью приложения которой является особый надприродный, надлунный мир. Иными словами, астрономия как часть математики относится к божественным надлунным объектам, поэтому она ближе к первой философии, находящейся на вершине теоретического знания. Аналогичным образом, математические исследования в средние века использовались в соответствии с общей теоретической умозрительно-схоластической парадигмой, когда познание направляется отнюдь не на изучение природы (природа – не объект исследования, а предмет истолкования, она – знак божественного могущества), а главным образом на постижение божественного бытия или, в лучшем случае, так называемых скрытых качеств. Соответственно познание в целом, в том числе и математическое, согласно средневековой установке было подчинено этой высшей цели. Математические исследования за некоторым исключением вполне вписывались в общую картину преимущественно теоретического развития познания эпохи ранней науки.

Итак, ранняя наука характеризуется господством теоретического способа изучения действительности. Зачатки естественнонаучного познания интегрировались в системе умозрительного философского знания, где обосновывался приоритет теоретического знания. Существенный импульс развитию теоретического познания был сообщен математикой, разработавшей критерии, приемы, опыт точного, строгого доказательства. В то же время теоретическая математика развивалась в отрыве от познания природы, которое носило качественный, а не количественный характер. Математическое измерение, количественный анализ был ограничен применением в исследовании некоторых задач оптики, механики, гидравлики; широкое и систематическое использование математических средств в астрономии оправдывалось тем, что здесь изучался не земной, природный, а более высокий род бытия. В рамках обыденного познания был накоплен опыт эмпирического познания. Такого рода опыт, более или менее широко использовавшийся в философии, биологии, медицине и т.д., также носил качественный характер, основывался на некритическом доверии к полученным чувственным данным, здравому смыслу той эпохи, представлял, в сущности, пассивное созерцание, целиком подчиненное теории. Были разъединены математический, количественный анализ, измерение и исследование природы, теоретическое и эмпирическое познание, отсутствовал эксперимент в точном смысле это слова.

Второй основной этап развития научного познания связан с историческим становлением классической науки. Переход от феодализма к капитализму, разрушение сословных перегородок и отмена привилегий меняет общую мировоззренческую и культурную ситуацию. Индивид, освободившийся от феодальных пут и ограничений, ведет себя как отдельный атом, свободно двигающийся в однородном социальном пространстве и полагающийся лишь на себя, свои усилия и собственный разум. Данной ситуации в обществе соответствуют представления об однородном бесконечном мире, составные элементы которого равноправны, и установка на рациональное познание этого мира. Отсюда мировоззрение и стиль мышления Нового времени направлены на решительную критику схоластического теоретизирования, на разграничение веры и научного познания. Познание ориентируется не на постижение сокровенных тайн мироздания, высших сфер бытия (это дело веры), а на изучение эмпирического мира реальных явлений, и прежде всего, механического движения тел.

Для достижения этих целей, по мнению основоположников науки Нового времени, лучше всего подходит строгое математически оформленное исследование, в котором теоретические положения проверяются экспериментом. Иными словами, формируется новый метод, в котором теоретический анализ, отрицающий схоластическую установку на поиск так называемых скрытых качеств, математика, прежде отделенная от изучения природы, и эксперимент, но не как магическое действо, а как средство предметного вмешательства, преобразования природных явлений для получения точных научных данных, объединяются в едином познавательном процессе. Процедура научного исследования становится рациональной: изгоняется спекулятивное умозрение (гипотезы, по выражению Ньютона), впервые создается такой важный компонент научного метода исследования, как эксперимент, вырабатывается равновесие, своего рода гармония теоретических и эмпирических познавательных действий, которые (и это обязательное условие) осуществляются на основе математики.

Сохранявшаяся вплоть до Нового времени установка на общее, когда природа, действительность трактовалась как одно иерархически устроенное целое, уступает в XVII веке установке на анализ природы, на экспериментальное исследование выделенных частей, на редукцию сложного к простым механическим свойствам, выраженным в количественных отношениях. И. Ньютон писал в "Оптике": "Как в математике, так и в натуральной философии исследование трудных предметов методом анализа должно предшествовать методу соединения". Такой анализ состоит в производстве опытов и наблюдений, извлечении общих заключений из них посредством индукции и недопущении иных возражений против заключений, кроме полученных из опыта или из других достоверных истин. Ибо гипотезы не должны рассматриваться в экспериментальной философии.

Как видно из изложенного, такого рода изменения познания происходят в итоге комплексного развития общества, культуры, мировоззренческих, философских ориентиров и формирования нового метода исследования.

Особенности современного этапа развития науки в определенной степени обусловливаются спецификой глобальной цивилизации. Технологическое, культурное, научное развитие современной цивилизации проявляется, прежде всего, в универсализации общественного бытия и сознания человечества. Человечество объединяют не только научно-техническая революции, информатизация производства и всего общества, внедрение новых, выходящих за рамки национальных, средств связи, расширение процессов обмена деятельностью – экономической, политической, дипломатической и т.д. между народами, странами и отдельными людьми, но и вставшие перед ним во весь рост так называемые глобальные проблемы: войны и мира, экологические, продовольственные, демографические и т.д. Сами объективные общественные процессы обуславливают понимание целостности, единства человечества, определяют формирование нового мышления не только в области политики, но и в других сферах. Эти процессы, набравшие силу в XX столетии, определяют становление нового стиля мышления и в науке. Для него характерны ориентация на познание целого, системный подход, широкое использование вероятностных представлений, применение технологических приемов решения научных задач, предполагающих планирование и плановое использование компьютеров в процессе исследования, целевое привлечение разнородных по предмету и методам научных дисциплин, требующих соответствующих организационных мероприятий в рамках так называемой большой науки.

Как следствие, метод современной науки характеризуется существенным увеличением роли формально-математического компонента, кибернетизацией теоретических и эмпирических исследований, потерей наглядности, ростом значения абстрактных теоретических положений и теоретических исследовательских процедур, усиливающим интеграцию эксперимента в общую стратегию научного поиска; повышением внимания к философским, методологическим основаниям научного познания на фоне методологизации, экологизации, гуманитаризации науки. В сравнении с классической наукой метод, общая стратегия научного познания остается той, какой она сформировалась в исследовательской практике ее творцов Галилея, Ньютона, Бойля и других, а именно, новое знание получается в результате согласованного, взаимосвязанного применения теоретических, математических и экспериментальных, эмпирических познавательных действий. Однако новым для метода современной науки является существенное возрастание роли в данной системе теоретических познавательных процедур. В науку активно включается также философско-методологическая и математическая компонента.

Сегодня происходит как бы возврат к методу античной науки, где доминировали теоретические процедуры исследования, направленные на изучение целого. Однако в отличие от античной, ранней науки современная наука располагает весьма мощными теоретическими и математическими, а также техническими средствами (прежде всего компьютерами), которые позволяют не просто выдвигать теоретические идеи, концепции, а подробно логически и математически их разрабатывать и обосновывать вплоть до непосредственного внедрения, применения в конкретных научных исследованиях.

Современная наука детерминируется обществом; потребности производства, общественной практики вынуждают ее исследовать несвойственные классической науке объекты – сложные саморегулирующиеся системы, явления, эволюционирующие на основе синергетических закономерностей, стохастические процессы, глобальные природные и экологические комплексы, включающие самого человека, и др. Отсюда вытекает междисциплинарный, комплексный характер современного научного познания, предполагающий соединение усилий ученых разных специальностей. В сущности, за исключением весьма небольшого числа поисковых работ (главным образом в фундаментальных областях научного знания) научные исследования осуществляются коллективами, причем неуклонно расширяется доля комплексных работ, организованных проблемно, а не дисциплинарно, обычно объединение наук идет в рамках крупных целевых программ (космос, ядерная энергия и др.). В этих условиях научное исследование нуждается не только в регулировании когнитивных процессов, познавательных действий, но и в управлении процессами взаимодействия работников, коллективов, участников комплексных программ. Осуществляется обмен научной информацией, согласование полученных результатов и т.д. вплоть до организации распорядка дня.

Важная особенность современной большой науки – это ее тесная связь с производством, техникой и технологией, которые превратились в материальное воплощение научных идей, научно-технических разработок и проектов. Научные работники состоят в штатах обычных предприятий, а организация труда в большой науке, как и на производстве, носит индустриальный характер, предполагающий четкое разделение труда, где кроме основного производства – производства нового знания существуют вспомогательные виды деятельности: управление, информационное обеспечение и т.д. Соединение науки и производства требует существенного увеличения доли прикладных исследований и особенно технологического воплощения научных идей, так называемых разработок. В соответствии с известной пропорцией П. Оже, основные виды научных исследований относятся к разработкам как 1:9, т.е. на разработки должно выделяться более 90% финансовых затрат на науку. Если к этому добавить финансовые затраты на внедрение, т.е. на переход ог единичных образцов материалов и техники, полученных в лабораторных условиях, к массовому их изготовлению, доводке, совершенствованию и т.д. в условиях стандартного массового производства, то становится очевидным, что в настоящее время очень большие средства (финансовые, энергетические, людские, материальные и т.п.) вкладываются в практическое использование научных результатов.

Глава III. ФИЛОСОФСКИЕ МОДЕЛИ ИССЛЕДОВАНИЯ НАУКИ

3.1. НЕОКАНТИАНСТВО

Главные школы неокантианства – Марбургская и Баденская – выступают с позиций философского рационализма, основным предметом их исследования является теоретический разум. В отличие от Канта, соединявшего эмпиризм и рационализм, обосновывавшего связь рассудка и чувственности, неокантианцы не считают ощущение источником, началом познания, отвергают кантовскую «вещь в себе», утверждая, впрочем, и духе Канта, что познание есть не постижение объекта, а его создание, конструирование. Если основной проблемой для Баденской школы (И Миндельбанд, Г. Риккерт и др.) является проблема ценностей, которые, по мнению баденцев, выступают принципами, определяющими человеческую деятельность и познание, в особенности в области наук о духе, то Марбургская школа (Г. Коген, П. Наторп и др.) ориентируется на точные математизированные естественные науки.

Марбургская школа весьма последовательно проводит линию идеализма, отказываясь от кантовского дуализма вещей и сознания и сводя реальность к логическим законам чистого разума. Кантовская "вещь в себе" понимается не как объективная независимая реальность, не как данное познанию, а как то, что задано познанию в виде цели. "Вещь в себе", безусловное, пограничное понятие, идея, регулятивный принцип – все эти определения получают свое трансцендентальное значение из их значения как цели, из их применения в телеологическом процессе исследования природы, – утверждал Г. Коген. Отвергнув аффинирующую роль "вещи в себе", неокантианцы понимают кантовское созерцание не как самостоятельный источник наполнения чувственным содержанием априорных форм, понятий рассудка, но как функцию мышления. Поэтому для них неприемлемо представление Канта о пространстве и времени как формах чувственности; пространство и время, с их точки зрения, есть логические категории, а чувственность включается в разум, является продуктом его спонтанности. Более того, бытие также определяется категориально; объект познания полагается категориями логического мышления, категории суть условия познания, и, следовательно, объект, бытие имманентны сознанию, порождаются, конструируются разумом. Соответственно, чувственно воспринимаемые вещи не могут быть даны познанию в качестве предмета, они ему "заданы". И познание заключается в последовательном определении посредством категорий предмета познания, его свойств и отношений. Предмет познания не может быть независим от логического мышления как нечто завершенное; он выступает как задача и цель познания. Наторп писал, что познание должно сначала осуществить определение факта из самого себя; для него не определено ничто, чего не определило бы оно само. Но со смыслом говорить о том, что определено само по себе, можно только исходя из уже достигнутого знания или чисто мысленного предвосхищения его конечных результатов, скорее даже, вечно далекой цели. И поскольку наше познание всегда остается обусловленным и ограниченным, все то, что мы могли бы высказать относительно в-себе-бытия предметов, с точки зрения нашего познания остается всегда столь же обусловленным и ограниченным в своем значении, как и наше познание вообще.

Согласно кантианцам, постижение предмета познания возможно лишь как бесконечное осуществление не завершающихся полностью его категориальных определений. "Вещь в себе" как предмет познания есть идея – предельное, пограничное, никогда окончательно не достигаемое понятие, выражающее регулятивный принцип познания. Иными словами, предмет познания может существовать только в мысли; он не вещь, а понятие о предмете. Бытие возникает, находит свое основоположение в мысли, поэтому мысль и является первоначалом самой себя и основоположением всякого бытия.

Философия трактуется неокантианцами Марбургской школы как логическое и гносеологическое учение, соответствующее современному научному познанию, выступающее логическим основанием науки. Причем философия должна служить трансцендентальным базисом наук высшего типа – математики и математического естествознания. В этом качестве философия должна быть логикой чистого познания, философией науки, трансцендентальный метод которой имеет своей целью исключительно творческое созидание объектов всякого рода, т.е. относиться только к самой деятельности, прежде всего к научной. Такого рода логика исходит из первоисточника, который в полном соответствии с неокантианской идеалистической установкой выступает необходимым началом мысли, выражением познавательного стремления за бытием найти мысленное предбытие, на котором и основано бытие; согласно этой позиции, только само мышление может произвести то, что может иметь значение в качестве бытия. Иными словами, первоисточник есть логический мыслительный принцип как для порожденного мыслью бытия, так и для познания.

Понять первоисточник можно через его отношение к тому, что он порождает, т.е. к науке; выявление первоисточника предполагает, таким образом, анализ структуры научного знания, и наоборот, анализ науки предполагает отношение к первоисточнику. Эта точка зрения утверждает, что о первоисточнике логического нельзя ничего высказать без предварительного отнесения к тому, что из него вытекает или возникает; об основании или принципе ничего нельзя сказать без отнесения к тому, что должно быть на нем основано. Именно связь, отношение науки и первоисточника образует основание прогресса в познании, в творчестве нового знания. Мышление, познание начинается с установления отношений, связей, поэтому неокантианская логика есть логика отношений.

Наиболее полным выражением такой логики, согласно неокантианству, является математика, математическое понятие. Если в обычной, аристотелевой логике объем понятия обратно пропорционален содержанию, так как с увеличением объема содержание понятия становится все более бедным, поскольку образуется посредством абстрагирования от особенностей единичных вещей, то в математике понятия, выражая отношения, связи, сохраняют и общий закон отношений, и особенности единичных экземпляров. Поэтому, исходя из общей математической формулы, скажем, формулы кривых второго порядка, мы можем получить частные геометрические образы круга, эллипса и т.д., рассматривая как переменный некоторый определенный параметр, входящий в общую формулу, и придавая ему непрерывный ряд значений. Общее понятие оказывается здесь более богатым по содержанию. Кто владеет им, тот может вывести из него все математические отношения, наблюдаемые в каком-нибудь частном случае, не изолируя в то же время этот частный случай, но рассматривая его в непрерывной связи с другими случаями, т.е. в его более глубоком, систематическом значении. Наиболее наглядный образец такого способа образования богатых по содержанию общих понятий является понятие числового ряда. В формуле, понятии ряда фиксируется закон отношения членов ряда и, соответственно, способ его построения. Тогда число, согласно неокантианцам, не является вещью или понятием о вещи, а выступает как член числового ряда и определяется законом данного ряда, а также отношением с другими членами ряда.

По сути, числовой ряд составляет последовательность значений функции, изменения которой определяются формулой, законом, поэтому число сводится к функции. Но функция есть не что иное, как выражение отношения. Поэтому определение числа связывается с установлением отношений в процессе мыслительной деятельности. Первое условие логического понимания числа – это понимание того, что тут речь идет не о данных вещах, а о чистых закономерностях мышления.

Неокантианцы подчеркивают фундаментальное значение числа, соответственно, функции, не только для математики, но и для точных естественных наук. Они опираются на логику математического понятия о функции. Но область применения этой логики можно искать не в одной лишь сфере математики. Скорее, можно утверждать, что проблема перебрасывается немедленно и в область познания природы, ибо понятие о функции содержит в себе всеобщую схему и образец, по которому создавалось современное понятие о природе в его прогрессивном историческом развитии. Иными словами, понятия естествознания суть также функциональные понятия об отношениях. Кроме того, неокантианцы подчеркивают фундаментальное значение как для математики, так и для науки о природе понятия и метода исчисления бесконечно малых, имеющих, прежде всего, логическое содержание. Понятие бесконечно малого конструируется познанием; применяя метод бесконечно малых, мы тем самым находим действительность в мысли, утверждаем идеалистический принцип: начало существующего – в нечувственном.

На основании такого подхода делается вывод: наука-де выводит физические явления из бесконечно малых атомов и молекул, из чувственно не воспринимаемого эфира, а также получает возможность формулировать законы природы и тем самым создавать научные теории. Неокантианцы отмечают, что чувственно-вещественное качество становится физическим предметом, когда оно превращается в некоторое, имеющее форму ряда, образование. Из суммы свойств "вещь" становится теперь математической совокупностью значений. Сама материя становится идеей по мере того, как ее содержание все отчетливее сводится к идеальным концепциям, созданным и испытанным математикой. Аналогично в математике осуществляется логическое конструирование предметов, для которых не следует находить эмпирических чувственно воспринимаемых коррелятов; математическое познание создает такие предметы в соответствии с логическими законами мышления. Это образует основу для объяснения эмпирического вещного мира математизированными естественными науками.

Если Марбургская школа неокантианства занималась, прежде всего, логическим обоснованием математики и точных математизированных естественных наук, если для нее научное познание есть последовательное развитие проблем, имеющих логическую природу, то Баденская школа главное внимание уделяла проблемам культуры, методологии исторических наук; неокантианцы Баденской школы являются основоположниками философской теории ценностей. Предметом философии как нормативного учения, согласно Баденской школе, являются ценности. Если частные науки изучают данное, бытие, то философия исследует не то, что есть, а то, что должно быть, т.е. должное, ценности, идеалы. Причем философия рассматривает оценки, утверждающие ценности как норму, должное в абсолютном смысле, и потому ценности не зависят от субъекта, человека, бытия; они не могут быть субъективными, хотя и переживаются, осознаются субъектом, их статус определяется ими самими и не нуждается в каком-либо внешнем определении, наоборот, все остальное, фактическое находит свое основание в них. Соответственно, всякое эмпирическое субъективное сознание также находит свое оправдание в совокупности абсолютных норм и ценностей.

Таким образом, мир состоит из существующей действительности и ценностей, царства трансцендентного смысла. Баденцы утверждали, что наряду с понятием бытия, кроме "нечто" в качестве второго обширного понятия существующего стоит понятие ценности. Ценности нельзя отнести ни к области объектов, ни к области субъектов; они находятся по ту сторону субъекта и объекта, образуя самостоятельное царство, трансцендентное по отношению к бытию. Трансцендентная природа ценностей находит свое выражение также в противостоянии данного царства сфере бытия; это противопоставление действительности и ценности проявляется в противоположности сущего и должного. Если бытие реально существует в виде эмпирических объектов, то ценности как нормы абсолютного долженствования, не существуя в эмпирической форме, имеют значение и придают значение данности, фактам, а также человеческим поступкам, в которых в силу этого проявляется индивидуальная свобода личности. Отсюда важнейшей проблемой философии, по Риккерту, является проблема противоречия между царством бытия и царством ценностей, решить которую не может не только философия, но даже религия. Смысл и бытие, ценность и действительность, трансцендентное и имманентное логически исключают друг друга. Единство обоих царств является фактом, но оно "остается вечной загадкой, чудом, которое выше всякого разумения".

Итак, ценности с точки зрения неокантианцев Баденской школы образуют принцип, основание бытия, познания, человеческой деятельности в целом; царство трансцендентного смысла, долженствования обращено своими императивами и к бытию, и к человеческому познанию. Главным предметом философского исследования являются ценности, утверждают представители Баденской школы. Предметами же специальных наук являются те или иные проблемы бытия, касающиеся только частей действительности. В этом состоит принципиальное различие философии и науки; философия направлена на познание мира как целого, в единстве сущего и должного, а специальные науки имеют в качестве познавательной задачи исследование частей бытия, получающее свое основание в сфере должного. Баденская школа, как и Марбургская, обосновывает невозможность кантовской "вещи в себе", а также утверждает принцип конструирования объектов силой познания так, что объекты, на которые направлен познавательный процесс, есть не что иное, как содержание сознания, результат его творческой деятельности; по словам Риккерта, бытие всякой действительности должно рассматриваться как бытие в сознании.

Имманентность предметов познания сознанию означает, что они не отделены от сознания ни пространственно, ни каким-либо иным способом, поэтому сознание не может быть копией, отражением познаваемых объектов. Познание не может быть отражением также в силу многообразия данного, неисчерпаемости действительности. Научные понятия представляют только некоторые стороны, свойства предмета, выделенные абстрагирующей деятельностью сознания, которая подчиняется сформированной в той или иной науке определенной точке зрения, целевой установке. В силу этого научное познание не есть отражение, копирование, а есть познание, преобразующее, упрощающее действительность. Через такого рода упрощение, преодоление многообразия действительности наука в своих понятиях фиксирует только существенные свойства и стороны предметного мира, производя отбор своих понятий с точки зрения познавательного интереса той или иной науки. Иными словами, обосновывается телеологический принцип образования научных понятий, их соответствие целям, целевым задачам науки.