Текст книги "Философия науки"

Автор книги: Лёвин Гаврилович

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 15 страниц)

5.2. НАУЧНАЯ РАЦИОНАЛЬНОСТЬ

Человеческая деятельность в отличие от поведенческой активности животных озарена светом разума, носит упорядоченный, целесообразный характер, т.е. обладает рациональностью. Рациональность получает ту или иную интерпретацию соответственно исходным философским установкам и принципам. Например, идеализм обосновывает, что рациональность коренится либо в активности действующего субъекта, который упорядочивает, вносит разум в иррациональный хаос действительности, либо в активности надмировой идеальной сущности, создающей как рациональность действительности, природы, так и рациональность субъекта деятельности, которая в этом случае носит вторичный характер. Материализм выводит трактовку рациональности из свойств действительности, из определенной ее упорядоченности, структурированности. Эта упорядоченность проявляется, прежде всего, в различных законах и закономерностях, на которых основывается бытие мира и которые познаются человеком посредством своего разума, интеллекта. Противоположная названным философская позиция иррационализма состоит в отрицании рациональности и как свойства действительности, и как характеристики человеческой деятельности, в том числе характеристики человеческого познания. На первый план в иррационализме выходит концепция изначального хаоса, принципиально исключающего какую бы то ни было упорядоченность, закономерность бытия. Аналогичным образом в гносеологии обосновывается первичность бессознательного, алогичного, противоположного разуму, принципиальная несостоятельность разума в его попытках с помощью своих интеллектуальных средств охватить, объяснить иррациональное и в связи с этим выдвижение на первый план таких, с этой точки зрения, противоположных разуму и более высоких средств, как интуиция, инстинкт (Ф. Ницше, А. Бергсон и др.).

Рационалистическая философская установка обосновывает не только упорядоченность, структурированность действительности, т.е. ее подчиненность объективным законам и закономерностям, но и ее познаваемость посредством рациональных интеллектуальных форм, утверждая, что в ходе познания в принципе не может оставаться никакого иррационального «остатка», который был бы недоступен человеческому разуму. Представления о рациональном устройстве действительности, которое может быть познано рациональным образом, т.е. обоснование приоритета разума в его познании характерны и для современного естествознания. Так, крупнейший физик XX столетия Луи де Бройль провозглашает постулат, который сводится «к допущению рациональности физического мира, к признанию, что существует нечто общее между структурой материальной Вселенной и законами функционирования нашего разума».

Все это говорит о том, что рациональное имеет и онтологические основания. Кроме этого, рациональное начало есть в практике и познании, практическая и познавательная деятельность наряду с самой действительностью являются другой сферой существования рационального. Именно в практике образуются первые формы упорядоченности, i .e. рациональности человеческой деятельности. В качестве такой формы, например, можно назвать логику, формирующуюся именно в ходе практической деятельности. Приемы, схемы практической деятельности, многократно повторяясь, интериоризуются, т.е. переносятся внутрь, в сознание человека, закрепляются в нем, становятся в силу этого нормами, правилами логики, которым человек начинает подчинять как свою практическую, так и умственную, познавательную деятельность.

Логика как проявление рациональности является результатом постоянно воспроизводящегося повторения и закрепления на протяжении тысяч лет человеческой истории практических и умственных действий человека. При этом рациональность того или иного вида деятельности должна рассматриваться в связи с социокультурным контекстом, который так или иначе обосновывает, оправдывает их существование. Так, один тип общества, одна культурная традиция оправдывает, считает рациональной и целесообразной магию и колдовство, другая отрицает колдовство, но утверждает научный подход к действительности. Иными словами, исторический факт обоснования в разных социальных и культурных традициях различных видов деятельности (колдовство, наука) как рациональных для своих конкретных исторических условий подтверждает социокультурную относительность рациональности, доказывает невозможность абсолютных, неизменных для всех времен логических и философских критериев рациональности. Это означает, что рациональность человеческой деятельности не сводится только к формально-логической ее упорядоченности. Очень важной для понимания рациональности деятельности человека является ее содержательная сторона. Это предполагает учет не только собственно упорядоченности, но и соответствия деятельности реальному миру, действительности (природной и социальной), т.е. сумме объективных условий, в контексте которых она осуществляется. В этом смысле содержательная сторона рациональности превалирует над ее формальной стороной, поскольку организованность, структурированность любого вида деятельности предполагает в качестве своей основы содержательное определение целей, выбор необходимых средств, методов осуществления самоконтроля и т.д. Любая деятельность, чтобы быть действительно рациональной, не только упорядочивается, структурируется в соответствии с логическими критериями, но и, будучи структурированной, должна иметь определенные цели, средства, методы; целесообразность деятельности как проявление ее рациональности не может быть определена чисто формальнологически, она требует онтологических, гносеологических, методологических, социокультурных, практических оснований. Только соблюдение всего комплекса выделенных условий делает деятельность действительно разумной, рациональной, т.е. адекватной действительности, ее объективным свойствам и закономерностям.

В этой связи заметим, что о рациональности религиозной деятельности, например, можно говорить только в достаточно узком смысле, только в значении ее определенной организованности, упорядоченности, поскольку она подчиняется известным организационным принципам, догматам. Но по целям, по ее собственным философским оценкам своей роли и места в культурной и общественной жизни религия расходится с разумом, обосновывает его ограниченность, необходимость подчинения вере как особому сверхразумному началу. Человеческая рациональность, ее самодостаточность в организации жизни людей – вот что отрицается религией.

Если сравнивать между собой различные виды деятельности человека, то очевидно, что разумность, рациональность человека, рациональность его поведения в наибольшей степени выражается в науке, научной деятельности.

По-видимому, обыденное познание и его, так сказать, квинтэссенция – здравый смысл – при всех их достоинствах, при всем их значении для существования и развития науки, философии и вообще культуры представляют собой в сравнении с наукой низший уровень рациональности человеческой жизнедеятельности. Представления здравого смысла недостаточно систематизированы, вытекают из самых разных, зачастую противоречивых источников. Здравый смысл, опираясь на обыденное мировоззрение, обыденное неспециализированное знание, на явления общественной психологии и ценностные установки, выражает исторически сформировавшиеся противопоставления разумного и неразумного, осмысленного и бессмысленного. Отсюда представления здравого смысла нередко противоречивы, несопоставимы друг с другом, а также с реальной жизнедеятельностью человека. Более того, представлении здравого смысла зачастую противоречат научным взглядам, научному познанию, которое вопреки наглядной самоочевидности здравого емки ла разрабатывает понятия, лишенные наглядности, противоположные привычным житейским стереотипам, понятия парадоксальные, «сумасшедшие» с точки зрения обычного понимания и рассуждения.

Научная деятельность рациональна прежде всего по цели, т.к. наука имеет своей целью открытие объективных свойств, закономерностей действительности. Достижение данной цели свидетельствует о рациональности научного познания, его разумности, поскольку, достигая своей цели, оно воплощает в своем знании истину. Разумеется, эта общая для всей науки цель приобретала различные исторические образы в ходе развития научного познания. Так, согласно представлениям классической науки мир, познаваемый учеными, представлял собой рационально устроенную объективную реальность. Рациональность мира выражалась в причинных связях, простых, строгих и однозначных.

Существование мира описывалось действием строго детерминированных, однозначных динамических законов. «Природа проста и не роскошествует излишними причинами вещей», – утверждал Ньютон. В этой картине рационально устроенной, гармоничной вселенной, в сущности, не находилось места для вероятностных процессов, случайных событий, т.е. для неопределенности. «Ум, – писал П. Лаплас, – которому были бы известны для какого-либо момента все силы, одушевляющие природу, и относительное положение всех ее составных частей, если бы вдобавок он оказался достаточно обширным, чтобы подчинить эти данные анализу, обнял бы в одной формуле движение величайших тел Вселенной наравне с движением легчайших атомов: не нашлось бы ничего, что было бы для него недостоверно, и будущее, так же как и прошедшее, предстало бы перед его взором».

В современной науке убеждение в рациональности мира сохраняется; однако с новой точки зрения рациональное устройство мира приобретает более сложный и глубокий характер. В частности, в полемике со сторонниками лаиласовского детерминизма в науке утвердилось понимание того, что рациональность мира не сводится только к динамическим законам, однозначным каузальным связям, что гармония действительности выражается не только в ее жесткой однозначной детерминированности, но и в неопределенности, случайных, вероятностных событиях и связях, которые, безусловно, также имеют фундаментальный характер. В этой связи, например, известный физик М. Борн подчеркивает, что «современная физика полностью опирается на статистическую основу».

Таким образом, убеждение ученых в рациональном устройстве мира хорошо сочетается с целесообразным, разумным характером научного познания как эффективной деятельности по производству истинного знания. Это гарантирует науке высокий социальный престиж; общество видит в науке социальный институт, обеспечивающий достижение объективной истины, истинного знания о природном и социальном мире, и в силу этого способствующий развитию человечества, стремлению устроить жизнь людей на разумных началах. В этом случае наука утверждает возможность не только рационального постижения объективной реальности, но и рационального переустройства социальной действительности. При этом высокие познавательные возможности науки зачастую порождают в обществе неумеренные ожидания и повышенные требования к научной деятельности, к ученым и получаемым ими результатам. Это питает антисциентизм, формирует в обществе необоснованную склонность обвинять во всех грехах ученых и науку. Содержательная сторона рациональности научного познания, связанная с его целесообразностью, производством истинного знания о реальности требует для своего адекватного выражения организованности, т.е. упорядочения внутренних связей самой системы научной познавательной деятельности, рациональной организации процесса исследования, рациональных средств, методов его осуществления, а также определенных критериев, использование которых обеспечивает сохранение и поддержание этой рациональности. Критерии научной рациональности применяются в определенной совокупности, системе, которая представляет собой не что иное, как некоторый образец, идеал, стандарт правильного научного познания, ведущего к истине. Эти критерии, или гносеологический идеал науки, вырабатываются на основе практики исследования и, несомненно, нуждаются в философском анализе и обосновании. Так, практика и история научного познания показала ограниченность неопозитивистской программы создания рафинированной науки, удовлетворяющей, по их мнению, абсолютным, выраженным языком математической логики и годным для всех времен и всех наук критериям, которые фиксировали на самом деле один из возможных, а именно эмпирицистский идеал научности. Иными словами, практика и история научного познания показывают, что в принципе невозможно сформулировать один универсальный идеал, критерий научности, что эти критерии, идеалы научности многообразны, развиваются вместе с развитием науки.

Относительность, изменчивость идеалов научности не должна приводить к релятивизму в их трактовке. В частности, сомнителен так называемый методологический анархизм Фейерабенда, уравнивающий и правах науку и другие виды деятельности, в том числе такие, например, как паранаука или мифология. Отрицая догматические, как он считает, представления о научном методе, якобы принуждающем ученых к единообразию поведения и мысли, Фейерабенд стирает всякие грани между наукой и другими формами социальной жизни. По его мнению, научное познание должно быть демократическим процессом, допускающим неограниченную пролиферацию, т.е. размножение конкурирующих идей и гипотез. В науке допустимо все; для ее успешного развития необходимо упорство в применении любых, даже заведомо несовместимых с научной традицией, с традиционной научной рациональностью средств, концепций, поскольку не было в истории научной мысли методологических требований, которые не были бы нарушены. Более того, контекст открытия требует использования иррациональных (предрассудков, страстей, самонадеянности, тупого упрямства), противостоящих диктату разума элементов. Тем самым обеспечивается гибкость науки, которая «заключается только в отсутствии какого-либо «научного метода» и, следовательно, в невозможности отграничить науку от других форм жизни», – утверждает Фейерабенд. Однако требование гибкости научных средств не может устранить качественную определенность науки, научную рациональность. Вопреки Фейерабенду ученые достаточно легко различают научный подход, науку и псевдонауку, паранауку и т.д. При всей гибкости методологических нормативов остается в целом незыблемым их сущностное ядро, стержень, определяющий именно специфику научного подхода к действительности. Методы, стили, теории, парадигмы меняются, но наука остается наукой. Научная рациональность есть категория, которая устанавливает границы науки и ее соотношение, и возможность взаимодействия с вненаучными видами деятельности.

Идеалы научности относительны, варьируют от науки к науке, исторически развиваются вместе с развитием познавательной деятельности. Так, классический тип рациональности науки нового времени сложился на основе убеждения в строгой однозначности рационального устройства мира. В отличие от этого современная наука исходит из представлений о фундаментальности вероятностных, случайных характеристик действительности, обосновывая, что наряду с динамическим, однозначным в науке должен фигурировать и вероятностный подход как необходимый инструмент познания этой неопределенности. На изменение классического идеала рациональности повлияло также появление релятивистской и квантовой физики, теории которых как раз учитывают фактор неопределенности. А формирование кибернетики, общей теории систем обусловило системную ориентацию современного научного познания, которая требует исходить из представлений об исследуемом объекте как о сложной системе, из необходимости рассматривать отдельные стороны исследуемого явления в соотнесенности с целым, а саму систему – в оппозиции со средой. Это предполагает опять-таки учет неопределенности, присущей знаниям о сложных системах, широкое использование компьютеров при анализе функционирования и развития таких систем, применения аппроксимирующих методов, пересмотра идеалов точности и строгости научного исследования.

Критерии научности, научной рациональности, составляющие исторически обусловленный познавательный идеал в науке, не есть совокупность чисто формально-логических норм и требований; они вырабатываются в практике научного познания, тесно связаны со смыслом научных принципов, идей и теорий, необходимо обосновываются философией и методологией, обеспечивают производство истинного знания о действительности. Другими словами, существует тесная взаимообусловленность понятий научности, научной рациональности и истинности. Такие обычно фиксируемые критерии научности, как эмпирическая подтверждаемость, доказательность, критицизм, непротиворечивость, строгость, системность, интерсубъективность и др. не только с внешней, формально-логической стороны формируют научное познание – упорядочивают, систематизируют, элиминируют противоречащее науке и т.д., но и гарантируют (разумеется, не абсолютно) достижение истинного знания.

Важнейшей характеристикой научной рациональности является способность науки к рефлексии. Под рефлексией понимается осмысление человеком своих собственных действий, т.е. деятельность самопознания. Рефлексия предполагает исследование не внешнего мира, а самой деятельности с тем, чтобы осознать, понять ее особенности, закономерности и тем самым сделать более эффективной и осуществить ее обоснование. Хотя рефлексия осуществляется в многообразных формах, соответствующих многообразию форм человеческой деятельности (индивидуальной, теоретической, художественной и т.д.), общей для всех них является направленность на осознание, понимание. Именно благодаря рефлексии достигается понимание особенностей самой познавательной деятельности, превращение неявных, неосознаваемых компонентов научного познания в явные осознаваемые, контролируемые.

Если в этой связи вспомнить об обыденном познании, то существенной ограниченностью последнего как раз и является отсутствие в его рамках рефлексивной деятельности в точном методологическом смысле этого слова. Для него характерно некритическое, нерефлексивное отношение к самому себе, к собственным основаниям. И если под рациональным понимать возможно более полную ясность, исчерпывающее понимание, то именно в превращении неявного, неосознаваемого в явное, осознаваемое в процессе научного познания, в достижении максимально возможной осознанности самой познавательной деятельности в науке и заключается весьма важный смысл научной рациональности.

Однако рациональность научного познания – это не только понимание природы научной деятельности, ее особенностей (в достижении этого понимания основная роль принадлежит философии), но и регуляция этой деятельности. Иными словами, рациональность научного познания проявляется в широкой возможности как создавать различные формы и методы исследования, так и контролировать их применение, в том числе и подвергать критике неадекватные, неэффективные. Таким образом, рефлексивность представляет собой неотъемлемую сторону научного познания, важнейшую характеристику его рациональности. Процесс рефлексии происходит непрерывно, непосредственно включен в сам ход познания, представляет собой его необходимую предпосылку и обоснование. Рефлексивность научной познавательной деятельности выражается как в философско-гносеологическом, методологическом анализе науки, закономерностей ее функционирования, развития, в обосновании научной методологии, так и в разработке, построении и применении методов исследования. Это означает, что рефлексивная составляющая научного познания обладает сложной структурой, в которой выделяются в зависимости от степени обобщения различные формы и уровни научной рефлексии, в числе которых важное место занимает научный метод.

5.3. КОГНИТИВНАЯ СТРУКТУРА НАУКИ

Наука представляет собой сложное образование, соединяющее в себе, по крайней мере, два пласта явлений – социальный и познавательный, которые с разных сторон и вместе с тем во взаимной связи характеризуют единую по своей природе систему познавательной деятельности в науке. Соответственно для описаний своей структуры она требует социологического и гносеологического подходов, которые должны взаимно дополнять друг друга и в то же время различаться средствами и углом видения проблем.

Социология науки занимается кругом проблем, относящихся к социальной природе науки, изучает особенности социальных свойств научного знания и научной деятельности. Более подробно этот аспект структуры науки будет рассмотрен в следующем параграфе. Сейчас же сосредоточим внимание на когнитивной структуре науки.

Отметим, что познавательная сторона научной деятельности, изучается гносеологией на основе определенных методологических принципов, требующих различения внутреннего и внешнего, сущностного и феноменологического, общего и единичного. Так, анализ сущностной, внутренней стороны когнитивной структуры предполагает, прежде всего, выделение основных элементов научного познания – таких, например, как теория, метод, научное знание в различных формах, установление связей, отношений этих элементов, определение их функций в процессе познания. В этом случае изучаются внутренние элементы, отношения и механизмы функционирования системы познания, т.е. именно то, что является общим необходимым для научного исследования в любой научной дисциплине, то, без чего было бы невозможным сохранение качественной определенности науки как особой системы познания.

Изучение внутреннего предполагает известное отвлечение от специфики тех или иных наук, в которых это внутреннее, сущностное проявляется. Это отвлечение и дает возможность философскому анализу выявить такие необходимые свойства, компоненты системы научного познания, которые обязательны для любой науки. В ряду вопросов, раскрывающих сущностную сторону когнитивной структуры науки, важнейшее место принадлежит проблеме эмпирического и теоретического. Взаимодействие эмпирического и теоретического обеспечивает правильное и эффективное развитие научного познания. «Сбалансированное» движение познания на этих уровнях отличает познавательную систему науки от других видов познания, например, философского, обыденного. Иными словами, научное познание характеризуется специфическим познавательным циклом, включающим основные относительно самостоятельные и вместе с тем взаимосвязанные, взаимно обусловливающие друг друга ступени исследования – эмпирическую и теоретическую. Это утверждение, разумеется, справедливо по отношению к научному познанию как таковому, к науке в ее «усредненном», идеализированном виде, поскольку единичные, индивидуальные исследования в науке могут существенно отличаться от данной схемы.

Однако очевидно, что именно таким образом организованный познавательный цикл, т.е. определенное взаимодействие эмпирического и теоретического, выражает сущностную природу системы научного познания, ее качественную определенность. Установление в XVII столетии специфического познавательного цикла (об этом уже шла речь в соответствующем разделе) с характерным единством эмпирического и теоретического знаменует собой историческое формирование науки в полном смысле этого слова, или так называемой зрелой, классической науки.

Этому не противоречит существование так называемых эмпирических, описательных наук, или так называемой эмпирической описательной стадии в развитии той или иной науки. Дело в том, что не существует абсолютно чистого, свободного от теоретических предпосылок эксперимента или наблюдения в современной науке, аналогично исторически не было абсолютно чистой по отношению к теории науки или чисто эмпирической, описательной стадии в развитии тех или иных наук. Поскольку любая даже сугубо эмпирическая стадия в науке или исследовательская программа нуждается в своем теоретическом обосновании (любая эмпирия «нагружена» явно или неявно теоретическими положениями), постольку в отсутствие собственных теорий эмпирические описательные науки в качестве теоретического базиса используют философское знание. Именно философия выступает в истории познания «заместителем» специально-научных теорий, обеспечивая «сохранность», целостность специфического для науки познавательного цикла, соединение в этом цикле теоретических и эмпирических познавательных процедур.

Сущностная сторона когнитивной структуры науки раскрывается также в соотношении предметного и рефлексивного уровней научного познания. Предметный уровень направлен на изучение объективной реальности, раскрытие ее законов, свойств и отношений. В нем находит свое выражение специфическая в сравнении с другими видами познавательной деятельности реализация субъект-объектного отношения. В то же время познание объектов реальности в научной, как и в любой другой деятельности, предполагает не только взаимодействие субъекта с объектом, но и постановку целей, выработку соответствующих средств и форм исследования, установление определенной корреляции между поставленными целями и необходимыми для их реализации средствами, и соответственно корректировки, управления самим процессом познания. Иными словами, научная деятельность осуществляется как осознанный целенаправленный процесс, требующий совершенствования и оптимизации, повышения уровня своей эффективности, а значит, своего собственного осмысления.

Научная деятельность без тех или иных форм самосознания попросту невозможна. Причем в рамках самосознания науки (в этом наука похожа на любую социокультурную систему) складывается научная рефлексия как критика науки, совершенствующая научное исследование, и одновременно рефлексия в форме консерватизма научного сознания, его парадигмальности, и даже как совокупность научных мифов. Однако научная рефлексия в узком методологическом смысле слова представляет собой в отличие от научных мифов и научного консерватизма высокоспециализированную форму научной деятельности, научного самосознания, которая образует необходимое условие развития науки. Именно в научной рефлексии достигается осмысление предпосылок исследования, выявление неявного знания и превращения его в явное. Это предполагает анализ знания и деятельности, его уточнение, отказ от ошибочных предпосылок, положений, так что рефлексивные акты осуществляются в единстве явного и неявного, рефлектируемого и не-рефлектируемого, что приводит к порождению нового знания, к выходу за пределы наличной системы научного познания.

Рефлексия связана с пониманием, которое трактуется как особая форма, специфическая познавательная процедура в науке, наряду с описанием, объяснением и пр. Хотя рефлексия предполагает в качестве своего итога понимание, осмысление объекта рефлексивного отношения, в нашем случае – научного познания, рефлексия не тождественна пониманию. И в то же время рефлексия невозможна без понимания. Рефлексия как самосознание, самопознание позволяет сохранить целостность научной деятельности, предохраняет ее от распада на отдельные изолированные системы, особенно в переломные эпохи, связанные с революциями в мышлении, переходами от парадигмы к парадигме, от одной картины мира, концептуальной системы к другой.

Связь рефлексии и понимания видится в том, что сама рефлексия и историческом плане, в историческом развитии проходит ряд ст адий, например, описательный этап, объяснительный, классификационный и этап понимания. Да и само возникновение науки как особого вида ио-знания становится возможным на той стадии, когда сформировалась специализированная деятельность по критическому осмыслению результатов, процесса, средств исследования и управления, т.е. когда сложилась достаточно развитая рефлексивная система. Поскольку понимание, в свою очередь, предполагает диалог субъектов научной деятельности, постольку рефлексия включает также понимание, осмысление процессов коммуникации как внутринаучной, так и коммуникации между наукой и культурой.

Среди необходимых структурных элементов, условий эффективного осуществления процессов коммуникативного взаимодействия субъектов деятельности выделяются знаковый контекст, ценностные структуры социокультурного бытия, психологические характеристики процесса общения и, разумеется, состояние понимания, которое возникает или не возникает в ходе коммуникации. Но такое понимание и соответственно коммуникация невозможны без рефлексии, осмысления как своей собственной научной деятельности, так и сущностных черт научного познания вообще, а также конкретной ситуации общения. Тем самым рефлексия осуществляется в контексте взаимодействия личностных, индивидуальных смыслов и социальных значений, в ситуации «погруженности» в культуру, происходит как взаимодействие форм индивидуальной и надындивидуальной рефлексии.

Кроме рассмотрения общих характеристик рефлексии в их соотношении с широким социокультурным фоном научной деятельности, совокупностью разного рода условий и предпосылок научного познания необходим анализ конкретных форм рефлексии, непосредственно участвующих в процессе функционирования и развития научного исследования, науки. Так, выделение внешних и внутренних форм рефлексии позволяет, с одной стороны, детально исследовать предметный уровень познания, непосредственно связанный с исследованием объекта, решением познавательных задач, с другой стороны, на основе анализа мета-предметных форм рефлексии (метатеоретической, метаэмпирической, метанаучной) понять общие закономерности функционирования и развития научного познания, а также возможности соотнесения, связи познавательного процесса в науке с широкими мировоззренческими, философскими и социокультурными условиями научной деятельности.

Наконец, большое значение для понимания природы и функций рефлексии имеет идея о том, что рефлексия в науке кроме осмысления, самопознания науки выполняет, по В.Н. Борисову, функции планирования, контроля познавательного процесса и управления им. Причем между разными формами рефлексии существует определенное разделение функций. Если метапредметная рефлексия, внешние формы рефлексии представляют собой осознание научного познания и его результатов как бы со стороны, т.е. здесь главная функция – функция понимания, анализа, выявления предпосылок, неявных компонентов и т.д., то формы внутринаучной рефлексии используются для управления познавательным процессом и его регулирования на предметном уровне. Эти функции осуществляются через выработку программы исследования, контроль познавательных действий, сопоставление получаемых результатов с программой, корректировку процесса исследования и самой программы.

Анализ участия различных форм рефлексии имеет большое значение и для успешного планирования и управления коллективной научной деятельностью. Когнитивная структура науки имеет также и внешнюю, феноменологическую сторону, представляющую познавательную систему науки как совокупность многочисленных, относительно самостоятельно функционирующих в общем ходе научного познания дисциплин (физики, биологии, социологии, технических наук и т.д.), которые обладают своим предметом, собственной спецификой и между которыми устанавливаются определенные отношения. Здесь основное внимание философского анализа сосредоточивается на специфике тех или иных наук, на особенностях проявления общих закономерностей познания в соответствующих науках.