355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Лев Рубинштейн » Когда цветут реки » Текст книги (страница 7)
Когда цветут реки
  • Текст добавлен: 26 сентября 2016, 19:28

Текст книги "Когда цветут реки"


Автор книги: Лев Рубинштейн



сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 15 страниц)

Ю замер.

Генерал, казалось, нисколько не удивился. Он не закричал и даже не двинулся с места. Прошло еще несколько секунд.

– Не можешь ли ты сказать, – произнес генерал удивленным голосом, – существую я или не существую?

Этот генерал был большой любитель философии. Это был тот самый полководец, который во время последней опиумной войны, получив приказание укрепиться на острове Хайнань, не сдвинулся с места и на удивленный запрос главнокомандующего ответил досадливо и недоуменно: "Если я укреплюсь на острове, куда же я буду отступать?"

Ю молча сделал шаг к двери. "Надо открыть задвижку, – думал он. – Если я этого не сделаю, Фу меня убьет".

Тут помог сам генерал. Он снял очки.

Тебя послал Лежащий дракон?[30]30
  * Лежащий дракон – прозвище Чжугэ Ляна, знаменитого полководца III века, одного из героев «Истории трех царств».


[Закрыть]
* – спросил он.

Я… – глухо пробормотал Ю, – я… предок…

Я так и знал, – ответил генерал и вздохнул. Потом он встал и отвесил Ю низкий поклон.

– Почтительно приветствую великого старца! – сказал он. – Прошу указать, не следует ли мне сегодня же скрыться в городе заморских дьяволов?

Ю не выдержал, отодвинул засов на двери и бурно устремился к выходу. Он перевел дух только во дворе ямыня.

Темная фигура выдвинулась из-за ограды и ухватила мальчика за плечо:

Он спит?

Он… он читает книгу..

– А! Старый дурак!.. Идите, не бойтесь! Караул снят. Дверь открыта.

Несколько человек вошли в дом; через пятнадцать минут они вышли оттуда, таща на спине тот самый мешок, в котором раньше путешествовал Ю. Только теперь этот мешок выглядел гораздо полнее.

Кто-то сказал во мраке:

– Этот сумасшедший просил, чтоб ему позволили взять с собой "Историю трех царств"! Слышал?

– Сумасшедший он или нет, – отвечал другой, – а недавно в Хунани он приказал отрубить головы трем тысячам человек, а тела бросить в реку. Живей, живей!

Улицы Шанхая гудели. Во всех переулках, запертых на ночь цепями, шли какие-то приготовления. Возле самого берега Хуанпу Ю увидел приколотый кинжалом к столбу кусок красного шелка. При свете фонаря Ю разобрал на ручке из змеиной кожи знаки: «Фу Мин Фан Цин».

Эти знаки знал весь Китай. Они означали: "Да здравствуют Мины! Долой Цинов!" Это был призыв свергнуть ненавистную маньчжурскую династию. На шелке было написано воззвание "Общества Неба и Земли". Теперь Ю понял, почему Фу рассвирепел, когда патер Салливен унес из его лавки точно такой же кинжал.

В середине ночи послышалась беспорядочная стрельба у Северных ворот. Старинная пушка пронзительно выпалила и смолкла. Затем захлопали выстрелы в самом городе и зазвенели в переулках разбиваемые молотами заградительные цепи. Крик разнесся по всему городу.

Северные ворота распахнулись настежь. С башни махали красными бумажными фонарями.

– Братья идут из Гуандуна и Фуцзяни, – услышал Ю.

И в самом деле через ворота в полном порядке проходило две тысячи повстанцев. Это были ремесленники и земледельцы с разных концов юго-восточного Китая. Больше всего здесь было гуандунцев и фуцзянцев. Они шли всю ночь и были измучены и запылены. Их встречали в городе земляки и местное население в праздничных одеждах. Вооруженные дружины тайных обществ охраняли улицы.

Начало светать, когда цинские войска окончательно оставили Шанхай. Окружной начальник был убит, наместник взят в плен. Командующий войсками генерал исчез неизвестно куда. Говорили, что он бежал. Но Ю знал, что его похитили члены тайного общества.

Ю потерял своего хозяина – Фу. Мальчик слонялся по городу весь день, наслаждаясь свободой. Повсюду он слышал о тайпинах. Говорили, что "великий полководец Небесного Благоденствия" послал целую армию на помощь Шанхаю. А другая его армия идет на Пекин. Еще немного – и власть цинских императоров падет во всем Китае!

Вечером в городе была иллюминация. Вспыхивали ракеты, пылали просмоленные связки хвороста. На лодках, плывших по каналу, жгли листы бумаги с заклинаниями. По улицам несли пестро размалеванные драконьи головы с хвостами в несколько метров длиной.

Устье великой реки Янпзы было в руках повстанцев. Соседние городки, расположенные на плоской низменности, изрезанной реками и каналами, перешли к "Обществу Неба и Земли". Путь к морю для тайпинов был открыт.

Но так ли это?

На реке Хуанпу густо дымили большие черные пароходы с английскими, американскими и французскими флагами. На них горели яркие фонари, и медные отсветы плясали на взбаламученных водах реки. Колеса поднимали высокие валы пены.

Говорили, что иностранцы не будут защищать маньчжурскую власть. Но пока что они занимали на реке удобную боевую позицию. Они "охраняли" сеттльмент. Жерла их многочисленных пушек были направлены на китайский город, праздновавший свободу.

В декабре 1853 года два человека ходили по Шанхаю. Один из них был в русской военно-морской форме, другой – в круглой шляпе и плате. Последний был мужчина дородный, неторопливый, с умным, несколько грустным лицом и тяжелой походкой пожилых людей, хотя по лицу никак нельзя было дать ему больше лет сорока – сорока пяти.

Помилуйте, – говорил он, – куда вы меня тащите? Там грязно. Лучше пойдемте обратно, в ту улицу, где такой приятный запах. Чем это, бишь, пахнет?

Я уже говорил вам, Иван Александрович, – отвечал офицер, – там делают гробы. Впрочем, ежели желаете, то можно и вернуться.

Они вернулись в мастерскую, где, кроме гробов, делали еще сундуки и шкатулки. Приятный запах издавало камфарное дерево, из которого все это делалось.

Здесь, среди изделий с искусными украшениями, равнодушный взгляд дородного человека в плаще несколько оживился.

– Уверяю вас, – сказал он своему спутнику, – что таких умелых рук вы нигде не найдете, кроме Китая. Я не ученый и не моряк, но тут я вижу искусство. И сколько труда! И этот труд стоит гроши!

Он купил шкатулку и несколько резных вещей из дерева. Постоял, подумал, купил еще модель джонки с парусами и веслами и велел доставить в гостиницу.

Иван Александрович, – нетерпеливо сказал офицер, – ведь мы с вами собирались посмотреть на восставших. Вот, слышите, палят из пушки?

Это верно, посмотреть надо. А далеко?

Нет, совсем недалеко. Несколько улиц пройти – там и лагерь. А восставшие сидят за стеной и отстреливаются.

Расстояние действительно было небольшое, но прогулка заняла немало времени, потому что Иван Александрович быстро ходить не любил. Около десяти минут он стоял на набережной и смотрел на парусные клиперы.

Красивые суда, – сказал офицер. – А ходоки какие! Они не ходят, а бегают по морям.

Верно, – ответил Иван Александрович. – Так это и есть опиумщики?

Главный склад контрабанды не здесь, а в Усуне, возле устья Хуанпу. Вы их там видели, Иван Александрович.

Да, – задумчиво сказал человек в штатском, – И это четыре пятых всей европейской торговли с Китаем?

Так сказывали мне английские офицеры.

Иван Александрович вытащил записную книжку и несколько минут писал в ней карандашом.

А еще вы говорили, что вам не интересны цифры и научные сведения! – насмешливо заметил офицер.

Помилуйте, какие же это научные сведения! Это рассказ о насильственном отравлении людей. Я вчера и про Стокса записал.

Про какого Стокса? А! С парохода "Спартан"? Так ведь он лейтенант морской пехоты.

Неважно, какой он пехоты, но интересно, как он китайцев за косы расшвыривает.

Офицер пожал плечами:

Да что в том? Европейцы здесь все так себя ведут.

Ну, вам-то все равно, а я пишу про то. что вижу…

Лагерь цинских войск, осаждавших Шанхай, выглядел довольно странно. Это было скопление шатров, заборов из бамбука, кирпичей, флагов и кумирен, где проживало начальство. То и дело носильщики проносили в паланкинах офицеров, которые сидели, важно развалясь.

Лагерь был отделен от стены осажденного города рвом. По ту сторону рва гудела целая армия продавцов. Сверху спускали на веревках корзины с деньгами, а снизу поднимали в тех же корзинах кур, апельсины, одежду и даже громко визжащих живых поросят. Цин-ские артиллеристы спокойно взирали на это зрелище.

Не понимаю, – сказал человек в штатском, – зачем же осаждающие дозволяют торговать с осажденными?

Извольте видеть, Иван Александрович, – несколько ехидно объяснил офицер, – с этой стороны находится европейский сеттльмент, и ежели залетит туда ядро или пуля, то неприятностей не оберешься. Поэтому пинские войска предпочитают не стрелять.

Забавно! – заметил путешественник в штатском.

Как вам нравится здешнее зрелище? – спросил его спутник.

То, что я вижу здесь, есть следствие того, что видел там, – пробурчал Иван Александрович.

Где "там"?

Иван Александрович кивнул головой в сторону реки Хуанпу с ее строем опиумных клиперов.

Видите, Иван Александрович, – улыбнулся офицер, – вы волей-неволей становитесь философом. А помнится мне, вы говорили, что вам нужны чудеса, поэзия, огонь, краски. Вот вам и чудеса, и поэзия, и огонь, и краски! Чем же плоха эта картина?

Мне более интересны картины жизни, – сухо отвечал человек в штатском. – нежели картины войны. Да и что за картина, где люди стараются обмануть или убить друг друга! Пойдемте!

– Надоело? – лукаво спросил офицер.,

– Поскорей бы на фрегат. Там хоть и качает, а все-таки дом. Пойдемте!

Они покинули лагерь осаждающих.

Два человека внимательно смотрели им вслед. Один был католический патер в черной сутане и широкополой шляпе. Другой – видимо, иностранный консул. На нем были цилиндр, надетый несколько набок, белый жилет, черный сюртук и полосатые брюки. В одной руке он держал сигару, другая была засунута в карман. Его русая бородка клинышком как-то особенно подчеркивала гладко выбритые впалые щеки.

Кто это? – спросил он. – Вы их знаете, падре Салливен?

Один из них несомненно русский морской офицер с того фрегата, который дрейфует в устье Янцзы. А второй – секретарь русской экспедиции в Японию и, говорят, писатель. Его фамилия Гончаров.

Писатель? – удивленно переспросил консул. – Разве в России есть писатели?

Прошло несколько месяцев.

Несмотря на "торговлю", которую Гончаров наблюдал у стен осажденного Шанхая, еды у повстанцев становилось все меньше.

Ждали помощи от Небесного Царя, из Нанкина. Но победоносные армии тайпинов не подходили.

Зато цинских войск становилось все больше. К нестройным звукам гонгов, которые доносились из лагеря осаждавших, прибавились новые звуки.

Это были длительные сигналы труб и механический стук барабанов. Эти звуки шли из иностранного сеттльмента. Там высаживалась французская и английская морская пехота.

Ю однажды видел заморских дьяволов с городской стены. Они вели себя так, как будто никакой войны не было. Они маршировали на виду у защитников Шанхая красивыми прямоугольниками. Их военная музыка звучала пронзительно. В скачущем ритме их марша колыхались плоские штыки и медные блестящие трубы. Впереди реяли пестрые красно-синие флаги. Они шагали по китайской земле уверенно и четко, как у себя дома на параде. Ю ясно видел их синие шапочки с помпончиками и золотые наплечники офицеров.

Это и есть американцы? – спросил Ю у одного из защитников, который мрачно глядел на это эффектное зрелище, опираясь на свое длинное кремневое ружье.

Нет, – ответил тот, – американцы не высаживались. Они не любят музыку. Они возятся с пушками.

А много у них пушек?

Много. Вот они..

Защитник указал на рейд. Там на американских кораблях люди, как муравьи, кишели на верхних палубах. Ю увидел черные жерла орудий, направленные на стены Шанхая, прямо на него, на Ю. Он сделал неловкое движение, как будто собирался спрятаться за выступ стены. Защитник презрительно усмехнулся.

– Не бойся, – сказал он, – они пока не стреляют.

– А если они начнут стрелять?

Защитник ничего не ответил.

Утром 17 февраля 1855 года Фу ушел из лавки и долго не возвращался. К середине дня Ю, сидевший в лавке, услышал далекие заунывные звуки европейских горнов и затем глухой повторяющийся гул.

Раздался резкий свист и грохот взрыва. Европейцы открыли артиллерийский огонь.

Французский адмирал Ла Герр отдал приказ "покончить с беспорядками в Шанхае, нарушающими нормальную торговлю порта".

Когда Ю вышел на улицу, еще одна бомба р. азорва-лась по соседству и разнесла в пыль четыре лавчонки.

Ю забежал за угол, и перед ним открылся рейд с рядом черных кораблей. Сверкали яркие вспышки огня.

Облака дыма поднимались до верхушек мачт, а под ними полоскались по ветру пестрые иностранные флаги.

Несколько мгновений Ю оторопело смотрел на это зрелище, а потом бросился бежать.

По дороге он встретил старшину шелкового ряда Чжу И.

Старик шел, размахивая руками, и не переставая повторял одно и то же:

– Нейтралитет! Они сказали, что не будут стрелять! Они сказали! Это ошибка! Ошибка!

Два стрелка вежливо попросили его вернуться в лавку. Они несли ящики с патронами. Недалеко громыхнул еше один взрыв.

Бомбы рвались в густонаселенных китайских кварталах, поднимая в воздух тучи песка, щебня, обломки домов и куски человеческих тел. Ю спрятался в погребок, где Фу раньше держал деньги и оружие. Это был почти тайник.

В этом погребке мальчик просидел двое суток без еды Он пил только воду, которую Фу заботливо заготовил "на всякий случай" в огромном кувшине.

Ю с ужасом прислушивался к стрельбе и крикам наверху. Он ничего не знал. Не знал он, что защитники Шанхая прорвали кольцо осаждавших и покинули город. Не знал он и того, что цинские войска вступили в город и теперь возвращали с лихвой то, что они потеряли за много месяцев.

В течение трех дней было убито около десяти тысяч человек.

Когда шум, раздававшийся сверху, несколько затих, Ю пробрался в лавку. Помещение было разграблено. Первое, на что наткнулся Ю, выйдя на улицу, был труп старика Чжу И, разрубленный почти пополам. Он лежал у самых дверей.

На улице валялось еще несколько трупов мужчин и женщин. Целые кварталы превратились в черные, дымящиеся развалины. Сквозь обгорелые балки Ю увидел рейд с четким строем европейских кораблей. Там стучал барабан и пели горны.

Ю стиснул зубы. Страшные события последних месяцев сделали его угрюмым и замкнутым, но тут какая-то странная, небывалая волна ярости поднялась к его горлу и охватила словно огнем. Он сжал свои исхудалые кулачки и протянул их к рейду.

Ю не умел ни ругаться, ни проклинать. Он молча потрясал кулаками и топал ногами. Все его маленькое тело дрожало. И вдруг что-то зазвенело под ногой.

Это был серебряный доллар.

Мальчик вспомнил отца Салливена и Сиккавейскую общину – единственное место, которое маньчжурские черти не могли тронуть…

Несколько минут он колебался. Ему казалось, что он обожжется, если возьмет этот доллар в руку. Этот доллар был хуже змеи.

Но все-таки Ю взял его. Спустя минуту он бежал по безлюдным улицам Шанхая, заваленным трупами.

Кругом было пусто. На мосту Пагод, где в клетках были вывешены отрубленные головы, мальчика вдруг окликнули:

– Иисус-Мария! Маленький китайский мальчик! А где же господин Фу?

Ю обернулся. Отец Салливен возвышался на мосту в своей сутане и, как всегда, был в самом прекрасном настроении.

– Как тебе нравятся эти украшения? Куда ты направляешься? Вышел подышать воздухом? Прекрасная погода, в самом деле… Где же все-таки Фу? Исчез? Пропал?.. А, понимаю… Может быть, его уже нет на свете? Впрочем, господин Фу, кажется, не из тех людей, которые легко дают себя обидеть. Да что ты молчишь? Скажи хоть что-нибудь!

Ю без слов показал ему доллар. Патер улыбнулся:

Помню, помню. . Забавная страна!.. Зачем ты мне нужен? А впрочем… Ты будешь первым китайским мальчиком, которого отец Салливен приведет в истинную веру. Честное слово, ты прав! Это идея! Пойдем со мной. Постой. . Как зовут великого господина, о котором я говорил тебе в лавке? Помнишь?

Господин Иисус Христос, – сказал Ю.

Молодец! Прекрасная память! Перед тобой открывается новый путь, сын мой! Кто знает… может быть, в конце жизни ты будешь епископом… Марш, марш за мной!

Так Ван Ю поступил под начальство господина Иисуса Христа.

4. ЗАЩИТНИКИ ФАРФОРОВОЙ БАШНИ

В то время, когда с Ю происходили все эти события в Шанхае, его друг и земляк Линь продолжал сражаться в рядах тайпинской армии.

Тайпины вели бои к югу от Нанкина. В сущности, друзья находились не так уж далеко друг от друга. Их разделяли три сотни километров. Но Ю считал Линя погибшим, а Линь не имел никакого представления о том, куда пропал Ю.

Прошло несколько лет с тех пор, как победоносные "Красные Повязки" освободили Нанкин и водрузили знамя Тайпин Тяньго над стенами старинного города.

Старых, опытных бойцов у тайпинов становилось все меньше. Их заменяли подростки. А в это время враг становился все настойчивее.

Но хуже всего было то, что в армии повстанцев появилась роскошь.

Эта роскошь не касалась солдат. Они, как и раньше, спали на голой земле и сражались пиками и старыми кремневыми ружьями.

Но если раньше тайпинские военачальники большей частью ездили верхом и разделяли с солдатами их простую пишу, то сейчас они появлялись только в паланкинах, со множеством слуг и охраны, а еду для них готовили самые искуснейшие повара по "дворцовому образцу".

Раньше любой рядовой, особенно из "старых братьев", мог обратиться к начальнику и говорить с ним стоя и опираясь на копье. Теперь рядовые к начальникам не допускались. Начальники жили во дворцах и храмах, окруженные караулом, и подчиненные при встрече с ними должны были низко кланяться.

И все-таки, – говорил Лю своим солдатам, – эти люди из наших рядов, они простые люди, это не маньчжурские черти. Они ведут нас в бой, и мы не можем сложить оружие, пока не уничтожим власть дьяволов.

А в царстве мира будет справедливость, – убежденно добавлял Го.

Ван Ян кивал головой.

Ван Ян верил, что войне скоро конец, а конец войны означает возвращение на землю, на хорошую, красноватую землю.

Линь по-прежнему мечтал о ружье. Он привык к опасностям. Силы его росли, и он сам удивлялся тому, как легко делает все то, чего когда-то боялся. Он знал, как неслышно подкрадываться к неприятелю, как скрываться в камышах, как нападать с боевым кличем на врага. Он был молчалив, силен и вынослив. Он был солдатом и хотел остаться в армии до конца жизни – сильным воином с ружьем на плече.

И вот вместе со своим взводом он шел на штурм цинского лагеря.

Этот лагерь был уже не первый. Несколько раз враги собирали свои силы недалеко от Небесной Столицы. Несколько раз их отбрасывали. И снова, как сорняк на заброшенном поле, возникали новые лагери маньчжур.

На этот раз лагерь был еще ночью окружен с трех сторон. И, когда ранним утром на холмах раздался клич тайпинов, цинские артиллеристы успели выстрелить только один раз.

Залпы ружей, звон медных тарелок и вопли цинскиХ' солдат слились в сплошной вихрь звуков.

Цинские солдаты обычно стреляли только залпами. Сделав залп, полагалось продвинуться на несколько шагов вперед. Но здесь строй был с самого начала потерян. Атакующие тайпины, как тени, с развевающимися волосами бежали со всех сторон. Казалось, их здесь тысячи тысяч.

Дым мешал видеть и прицеливаться. Тайпины нападали с тыла. Оставалось бежать.

– В Дуньхуа! – выкрикнул кто-то. – В Дуньхуа! – И это слово разнеслось по всему лагерю.

Тот, кто первый назвал город Дуньхуа, был тучный человек в большой соломенной шляпе на голове.

Люди Дэна преследовали этого человека уже минут пятнадцать. Человек в шляпе забежал в маленький храм. Из дверей храма ежеминутно раздавались выстрелы.

– Здесь человек восемь, – сказал командир Дэн, – и стреляют эти черти совсем не так, как обычно.

Как бы в подтверждение его слов, пуля внезапно пропела возле уха Ван Линя так близко, что волосы зашевелились у него на виске.

По моему, это телохранители генерала, – заметил кузней Чжоу. – Это отборные стрелки.

Нет, – сказал Линь, – это Чжан. Я его заметил.

Какой Чжан?

Чжан – ростовщик из нашей деревни.

Не может быть! – воскликнул Чжоу. – Чжан примкнул к нашим еще в Учане. Мы же все видели его в одежде братьев.

Ростовщик на все способен, – вмешался Ван Ян. – Я нисколько не удивлюсь, если найду его в лагере чертей.

Это Чжан, я его заметил, – упорно твердил Линь. – Он предатель.

Через несколько минут мы это проверим, – сказал Дэн.

Бац! Кузнец с недоумением ухватился за плечо.

– Попало в меня! – крикнул он. – Дьяволы стреляют не по команде, а когда им захочется!

Бац! Еще одна пуля вырвала прядь волос с головы Ван Яна.

– На землю! – крикнул Дэн. – Ложитесь на землю! Не стойте во весь рост!

Бац! Облачко дыма вырвалось откуда-то снизу, с самых ступеней храма.

– Он заряжает и стреляет лежа, – пробормотал Линь. – До двери храма мы так не доберемся. Попробую с крыши.

Ты свалишься, – сказал Дэн. – Эта крыша из гладкой черепицы. А если и проникнешь в храм, тебя убьют. Там порядочно людей.

Я вижу его, – ответил Линь, – он там один.

Один? Не может быть! Один человек не может заряжать и стрелять так быстро.

Я его вижу, – настойчиво повторил Линь. – Это Чжан.

Хорошо, ступай через крышу! – с досадой сказал Дэн. – Люди из Долины Долгих Удовольствий отличаются упрямством. Но если ты увидишь там больше трех человек, не нападай на них, а дай нам знак с крыши. Мы последуем за тобой.

Пролезть в храм через крышу было для Линя несложным делом. Еще в доме "отца" Ван Чао-ли он овладел этим "искусством", опасаясь плети хозяина. Через несколько минут он был в полутемном храме, загрязненном и захламленном цинскими солдатами, которые стояли здесь зиму и весну.

Линь продвигался вперед, ощупывая дорогу наконечником копья.

Светлым прямоугольником мелькнула входная дверь. Линь увидел вдали ограду храма и пригнувшиеся к земле фигуры товарищей.

В глубине темного зала сверкнул огонь, и грохот выстрела наполнил здание. На Линя сверху посыпались осколки – пуля попала в лицо статуи богини Гуань-инь. Юноша бросился вперед, крича: "Я нашел его!"

Но он никого не нашел. Храм был пуст. На полу валялись брошенное ружье и сверток каких-то бумаг, Тайпины обыскали весь храм, но никого не нашли.

Линь вынес ружье во двор и стал его рассматривать. Это было необыкновенное оружие. У него вовсе не было сколько-нибудь заметного курка. Вместо курка была металлическая трубка с рукояткой, а внутри трубки – длинная игла.

– Внимание и повиновение! – крикнул командир взвода Лю Юнь-фу.

Все замерли на местах.

На дворе храма появились несколько всадников. Впереди ехал красивый молодой человек, с прямым носом и длинными миндалевидными глазами. За поясом у него торчал револьвер. За его спиной телохранитель вез флажок царского "адъютанта-помощника".

Это был Ли Сю-чен, молодой военачальник, которого знала вся армия.

Командир взвода Лю с поклоном подал ему бумажку, найденную в храме.

– Здесь печать Небесного Царя! – с удивлениемпроговорил Ли Сю-чен и стал читать вслух.

"Читает, как ученый, – думал Линь, – а ведь был когда-то простым воином из Гуандуна. Я тоже простой воин – значит, и я могу… Нет, это невозможно!.. Я не так умен, как генерал Ли… У меня даже ружья нет!"

Ли Сю-чен читал:

"Свидетельствую перед всеми жителями Поднебесной страны, что Небесный Царь в моем присутствии говорил и даже приказывал своему полководцу Ли Сю-чену…" Что такое?!

Быть может, не стоит читать эту бумагу? – сказал один из спутников Ли Сю-чена.

Нет, раз стоит царская печать, посмотрим, в чем тут дело. "Приказывал своему полководцу Ли Сю-чену истреблять всех без разбора, в том числе женщин, стариков и детей. Свидетельствую, что Небесный Царь, желая уничтожить больше людей и навести страх на весь мир, в моем личном присутствии объявил.."

Ли Сю-чен внезапно остановился и резким движением развернул до конца весь желтый лист бумаги.

Подписано "Старец с Кедровой Горы", – прочитал, глядя через его плечо, один из спутников Ли Сю-чена.

Ложь! Печать Небесного Царя и вся эта бумага искусно подделаны, – сказал молодой военачальник. – Таких недостойных мыслей никогда не было в Небесном Государстве. "Истреблять женщин, стариков и детей…" Разве мог наш государь произнести такие слова?.. Где нашли эту бумагу?

Лю рассказал про стрелка в храме и показал ружье. Ли Сю-чен внимательно осмотрел его.

– Это новое заморское ружье, – сказал он, – оно дает пять выстрелов в минуту. А заряды к нему есть?

Об этом никто не подумал. Но через несколько минут их нашли на полу храма. Это были овальные небольшие пульки, вставленные в картонные стаканчики, как яйца в рюмку, И то и другое было вложено в бумажную гильзу с порохом.

– Кто нашел это ружье?

Лю представил Линя. Линь низко поклонился.

– Пусть это будет твое ружье, юноша. Ты научишься стрелять из него и будешь полезен всему полку.

Ли Сю-чен подкинул ружье.

А весит оно меньше, чем кремневое, – сказал он, – и воину легче носить его.

Осмелюсь заметить, – сказал Лю, – если бы заморские люди продали нам побольше таких ружей… Они продают все! И, кроме того, они тоже верят в небесного отца.

Ли Сю-чен улыбнулся:

– Они не продадут нам хороших ружей. Но мы сами научимся делать их. . Фальшивые бумаги, найденные в храме, отнесите к царскому шатру. Нет сомнения, что они изготовлены злонамеренными людьми. Они хотят обмануть народ и представить Небесного Царя кровожадным деспотом. Кто может так искусно подделать печать самого Небесного Цяря? Только скрытый враг! Я доложу об этом царям Тайпин Тяньго.

Он повернул коня и уехал со своими спутниками.

Таким образом. Линь получил наконец то, о чем давно мечтал, – ружье, да еще какое! Ружье, которое делает пять выстрелов в минуту!

В сентябре произошло событие, которого Линь не только не мог предвидеть, но которое даже и во сне не могло ему присниться.

Воины Ли Сю-чена стояли лагерем на северном берегу реки. Го был послан с поручением в столицу и не вернулся.

В армии Ли Сю-чена не было случаев дезертирства. Командир взвода Лю Юнь фу слишком хорошо знал своих бойцов, чтобы допустить мысль о том, что кто-нибудь из них убежит. Вероятно, с Го что-нибудь случилось.

Правда, в последнее время Го вел себя не совсем обыкновенно. Он почти непрерывно бормотал под нос молитвы. Бывший аптекарь Яо стал было над ним подтрунивать, но получил в ответ целый залп оскорбительных слов, из которых половины не понял, потому что они были произнесены на южном наречии.

– Вы все заговорщики! – кричал Го. – Милость небесного отца вы цените не больше, чем каплю воды в месяц дождей!

В чем ты меня подозреваешь? – обиженно спросил Я о.

Не тебя самого, а твоих друзей, бывших торговцев из больших городов! В Небесной Столице раскрыт заговор. Ты не слышал? Заговор против Восточного Царя! Приспешники Северного Царя составили против него бесчестный заговор. Они хотят убить его!

Кто тебе это наболтал?

Один лодочник с юга.

С юга? – еще более пренебрежительно переспросил Яо. – Южане любят сочинять страшные истории…

Замолчи, беспутный и хитрый торгаш!

Я не торгаш, – гордо сказал Яо, – я аптекарь. Не забывай, что аптекарь и лекарь – почти одно и то же…

Линь присутствовал при этом споре, но ему и в голову не пришло, что за этой перебранкой кроется что-либо серьезное.

Вскоре Го был вызван Дэном и получил поручение отправиться в город.

Прошло три дня. Го не возвращался.

После утреннего богослужения Линя и Яо позвали к командиру взвода.

Лю Юнь-фу сидел один на берегу реки, охватив колени руками, и молча смотрел в сторону Нанкина. Только спустя несколько минут он обратил внимание на подошедших к нему бойцов.

Отправляйтесь в Нанкин оба, – сказал он, – постарайтесь разыскать Го.

Где его искать? – спросил Линь.

Вы самые смышленые солдаты во взводе. Го был послан с поручением к начальнику караулов во дворце Восточного Царя. Прежде всего спросите о нем у караульных… У тебя, Яо, есть родственники в столице?

Есть, – подтвердил Яо. – Там пребывает старший двоюродный брат моей матери, которого я не видал три года и семь месяцев. Это мой близкий родич. Он все знает. Он служит поваром во дворце.

– Хорошо. Я жду вас завтра в этот же час.

Линь и Яо переправились через реку на пароме. Паромшик был словоохотливый малый, со щетинистой головой, которую он только недавно перестал брить. Лицо у него было хмурое.

Сегодня с утра я отталкиваю багром уже восемнадцатый труп, – сказал он, обращаясь к Яо. – Не знаю, что будет к вечеру, потому что дальше тридцати я не умею считать.

Это с верховьев? – осведомился Яо.

Нет, из столицы.

Из столицы?! – в ужасе воскликнул Линь.

Ты, парень, вероятно, ничего не слыхал, кроме псалмов? В столице идет сражение.

Черти опять напали на город?

Нет, не черти. Войска Северного Царя Вэй Чан-хоя напали на сторонников Восточного Царя Ян Сю-цина.

Братья воюют с братьями! Может ли это быть?

Ты простак! Ведь Северный Царь – бывший помещик и владелец ломбарда. Он не любит грубых земледельцев и чернорабочих, как мы с тобой.

Почему же Небесный Царь не накажет Северного Царя по справедливости?

Эх, молодой солдат, Небесный Царь не все может сделать. . Постой-ка, вот еще один плывет прямо под корму! Дурная примета!

Паромщик схватил багор и побежал на корму…

В воротах Нанкина не было караула. Они были распахнуты настежь.

Линь споткнулся о человека, распростертого на земле. Судя по нагрудному знаку, это был караульный начальник.

На улицах валялись трупы. Попахивало дымом. Яо поднял брови.

– Вот как! – сказал он. – Трудненько тут будет найти Го.

По некоторым улицам и вовсе нельзя было пройти. С обеих сторон полыхали пламенем дома, а середина улицы была завалена обломками. Вдали грохнула пушка. На Яо и Линя посыпались тлеющие головни.

– Нет, – сказал Яо, – мы этак ко дворцу не проберемся. Пойдем лучше прямо к старшему двоюродному брату моей матери.

Линь упрямо замотал головой:

– Сам Лю приказал дойти до дворца, и мы обязаны это сделать. Если хочешь, ступай к своему родственнику, а я отправлюсь ко дворцу Восточного Царя.

Путь ко дворцу занял у них полтора часа. Чем ближе к кварталу царей, тем больше лежало трупов на улицах. Некоторые были обезглавлены.

Яо шел с опущенной головой за Линем, который держял наготове свое ружье, бледный и молчаливый.

Несколько раз мимо них пробегали солдаты Северного Царя Вэй Чан-хоя с окровавленными мечами и секирами.

Смерть изменникам!

Спасем государство!

Спасем Небесного Царя!

Слышишь? – подал голос Яо. – Они спасают Небесного Царя. Наверно, Восточный Царь согрешил против него?

Кто спасает государство? – сурово спросил Линь. – Вэй Чан-хой, эта крыса, которая ползает на коленях перед дворцовыми воротами и последняя приходитна поле боя? Мы с тобой знаем его. .

Не следует так говорить об избранниках неба, – проворчал Яо.

Вот наконец дворец Ян Сю-цина – дымящаяся груда развалин, с разбитой аркой и вывороченными столбами ворот.

Линь замер, как пораженный молнией. На ступенях у входа во дворец лежала груда тел, изрубленных саблями. Такого страшного смешения человеческих тел Линь не видел еще никогда в жизни, если не считать. . да, если не считать его родной деревни, уничтоженной маньчжурскими всадниками.


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю