Текст книги "Бесплотные герои. Происхождение образов "Илиады""

Автор книги: Лев Клейн

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 12 страниц)

Любопытно, что и в «Илиаде» Ахилл (подобно Аяксу) защищает корабли греков, и даже отступившись от своих защитительных функций из-за обиды, он все же обещает вернуться к боям, как только враги подступят с огнем к кораблям греков – он всегда прежде всего защитник кораблей.

Быстроногость была необходима такому герою, потому что он должен был немедленно являться в случае беды – как скорая помощь. Кстати, быстроногим именовали в гимнах и Аполлона, в функции которого также входило покровительство на море. Позднейший помощник «на водах» святой Николай Угодник (Николай Мокрый) был тоже скор – в описаниях его чудес формула: «И приде скорый на помощь святой Никола, по морю хождаше яко по суху».

Как можно полагать, эолийские колонисты, прибывшие в Троаду из Центральной Греции и имевшие покровителем Ахилла, завезли в Малую Азию его культ. А уж в Троаде этот культовый образ, войдя в эпос, вступил в конкуренцию с образом Агамемнона – покровителя более ранней волны колонистов. Отсюда представление о неприязни двух героев. Кроме того, при введении образа в центр эпопеи певцы столкнулись с необходимостью как-то объяснить его отсутствие в начале и в конце ее. С отсутствием в конце войны справиться просто: надо лишь дать герою погибнуть раньше. Чтобы обеспечить отсутствие в начале, пришлось придумать воздержание от боев и его причину – обиду, ссору. Но не столь важна была сама эта придуманная ссора, сколько то, что она отразила типичную ситуацию в верхах греческого общества того времени. И важно, как эта ссора была подана в поэме, с каким отношением певцов, в каком свете, с какой оценкой.

Мотив ссоры двух вождей, каким он оказался в «Илиаде», изменил идейное звучание поэмы и сделал ее чрезвычайно актуальной и популярной. Воспевание и оправдание восточной экспансии греков отошло на задний план, а на передний выступило осуждение раздоров среди греческих вождей. Раздался звучный призыв к единению. Для греческой аристократии это означало консолидацию сил перед лицом возникшей угрозы – подъема и укрепления демократических слоев в обществе. Для греческого же народа в целом суть призыва была в ином, ибо с востока вставала серьезная опасность, угрожавшая самостоятельности и самому существованию греческого народа – там возникали крупные и агрессивные империи: Фригия, Лидия, Мидия, Персия. Своевременность этого призыва к единению вскоре подтвердила история.

7. ДИОМЕД

Из всех молодых героев «Илиады» Диомед – самый мужественный, упорный и воинственный. С точки зрения эпического идеала воина-героя – поистине безупречный. Ахилл и Гектор совершали ошибки и проступки, Диомед – никогда. В своей безмерной отваге он в битвах нападал и на богов, ранил Афродиту и Ареса.

С конца прошлого века ученые стали замечать любопытные соотношения Диомеда и Ахилла. К. Роберт определил это соотношение как скрытое соперничество двух параллельных фигур, которые исключают одна другую. У. Виламовиц выразил свое мнение о Диомеде так: «Это столь мощный боец, что он и Ахилл, собственно, взаимоисключаются». То же повторил и Э. Бете. М. Нильсон констатировал: «Эти двое никогда не бывают вместе – стоит Ахиллу появиться на сцене, как с нее исчезает Диомед, и наоборот, лишь только вновь появится Диомед, тотчас исчезает Ахилл». Единственные эпизоды, где они могут знать о существовании друг друга, – это погребальные игры и возвращение послов, побывавших у Ахилла, с его отказом от примирения; узнав об отказе, Диомед сурово осудил Ахилла. Д. Ломан так сформулировал основную идею: Диомед – двойник Ахилла.

Многие авторы разрабатывали эту идею. Они подметили целый ряд поразительных сходств этих двух образов. Это бы еще ничего, что оба характеризуются как самые храбрые и сильные среди ахейцев (хотя самым-самым должен был бы считаться кто-то один из них). Ничего, что оба мыслятся как юные (хотя у Ахилла взрослый сын, а Диомед участвовал во взятии Фив за десять лет до того). Ничего, что оба пользуются личным покровительством Афины (в «Илиаде» только они двое). Но сходства гораздо конкретнее, специфичнее – это сходства в редкостных особенностях. У обоих, и только у них двоих, Афина зажигает пламень вокруг головы; у обоих доспехи, сделанные богом Гефестом; оба сражаются с богами (правда, Ахилл только с богом реки); Аполлона оба преследуют, и оба отступаются. Кроме того, оба срамят Агамемнона; оба вступают в поединок с Энеем, и оба раза Энея спасает божество; оба сражаются с Гектором. Ахилл убивает Гектора, но и Диомед близок к этому: только бог спас Гектора от гибели в столкновении с Диомедом. И самое эффектное: Ахилл погиб от стрелы Париса, попавшей в пяту, и Диомед тоже поражен стрелой Париса, и тоже – «в десную пяту».

Заметим, что в этом сходстве фигур Диомед несет оттенок некоторой вторичности: у Ахилла оружие от Гефеста обусловлено сюжетом (прежнее он отдал Патроклу, а тот погиб, и Фетида выпросила у Гефеста новое оружие для Ахилла), а Диомед таких приключений не имел, оружие от Гефеста у него никак не мотивировано и, видимо, дано ему просто затем, чтобы он не отставал по престижности экипировки от Ахилла. Поражение Ахилла в пяту вполне понятно: как же иначе его убить, ведь, по мифу, он уязвим только в пяту, ибо за это место его во младенчестве держала мать, закаляя то ли в огне, то ли в водах Стикса, реки царства мертвых. Диомед же такой закалки не прошел, и Парис угодил ему в пяту только по одной причине – чтобы уподобить его Ахиллу.

Итак, в «Илиаде» это фигура подражательная. Тем не менее обе параллельны.

Есть два возможных толкования этой параллельности. Одно высказал Нильсон: «Вероятно, было два предания о Троянской войне: одно, воспевавшее Диомеда, а другое – Ахилла, и они в конце концов слились в одно…

Гомер взял два параллельных персонажа, которые он нашел в более раннем эпосе». При этом Нильсон считал обоих героев равными, не замечая подражательности Диомеда.

Иное толкование предложил Э. Андерсен. Он полагает, что Ахилл и Диомед были созданы вместе, одним автором, и Диомед был сразу уподоблен Ахиллу – так и задуман: как контрастирующий образ. На первый взгляд, это более правдоподобное толкование: оно объясняет неравнозначность двух фигур. Но объяснение этому можно найти и иное (скажем, одно из преданий было подражательным, то есть возникло позже). А вот взаимоисключение героев с позиций Андерсена трудно объяснить. Оно требует принять гипотезу о слиянии двух поэм, двух версий эпопеи. В одной поэме главным героем был Ахилл, в другой – Диомед. В поэме с Ахиллом не было Диомеда, в поэме с Диомедом был слабо представлен Ахилл.

Кроме того, присмотримся к сходствам этих двух фигур пристальнее. Ахилл убил Гектора, а Диомед только покушался на это, убив возницу Гектора, – да, такой подвиг выглядит бледной имитацией подвига Ахилла. Но в греческом тексте фраза, описывающая дальнейшую схватку героев, оборвана (переводчик сгладил текст, убрав обрыв). В древнейших рукописях сохранились еще две строки, в которых говорилось о возможной смерти Гектора от «меди» Диомеда. О возможной? Почему же она не осуществилась? А это объясняет сохранившееся во всех рукописях «Илиады» продолжение текста: вмешался сам Зевс и, метнув перун, остановил колесницу Диомеда. Это единственный в «Илиаде» случай, когда Зевс мечет перун перед отдельным героем. Средство чрезвычайное! Оно предотвратило то, что должно было произойти и, видимо, происходило в сказании – до того, как певец ввел вмешательство Зевса. А к вмешательству богов певцы эпоса прибегали всегда, когда нужно было объяснить внезапное изменение естественного хода событий или круто изменить старый сюжет. В греческой драме для этого специальным блочным устройством спускали сверху бога на сцену – являлся deus ex machina (бог из машины) и все решал. Так что Диомед все же убивал Гектора – не хуже, чем Ахилл.

Так же обстоит дело и со смертью Диомеда. Исходя из параллельности фигур, она должна быть аналогична смерти Ахилла, а этого в «Илиаде» и во всем Троянском цикле нет. Ахилл пал перед Скейской башней, в ее воротах. Этот эпизод описан в «Эфиопиде», и его не раз предсказывают в «Илиаде». О смерти же Диомеда царица Гекуба в «Илиаде» молится Афине: «Дай, о богиня, да сам он ныне, погибельный, грянется ниц перед башнею Скейской!» (VI, 306–307). Сын Гекубы царевич Парис только ранил Диомеда (в XI песни). Но автор (или авторы) «Илиады» и не мог дать Диомеду умереть: он еще понадобится в других поэмах – для поездки на Лемнос за Филоктетом, чей лук должен окончить войну, и для похищения Палладия. Однако в некоторых версиях Троянской эпопеи главная роль в этих предприятиях принадлежит Одиссею, а не Диомеду. А кое-где в «Илиаде» остались следы того что в одной из версий, включенных в нее, Диомед все-таки был убит. В V песни мать Афродиты утешает раненую богиню: кто на богов ополчается, тот неминуемо погибнет сам, Диомед не придет домой, и жене его Эгиалее суждено возопить по убитом супруге.

В тексте это подано как непререкаемая сентенция, серьезное пророчество богини, которое должно непременно исполниться. Даже о молитвах человека, если им не суждено сбыться, певец предупреждал слушателя, что, мол, это тщетные молитвы, бог не примет их, не надо ждать, что дальше в песни будет речь о том, как они сбылись. А тут никаких оговорок нет. Значит, первоначально в версии с Диомедом он и был убит, как Ахилл.

Греков в «Илиаде» называют то ахейцами, то аргивянами, то данаями – вперемежку. Проделав частотный анализ текста «Илиады» (в частности, выявив статистику синонимичных терминов), я увидел, что в песнях с Диомедом значительно чаще, чем вне их, употребляется термин «данаи», а в песнях с Ахиллом – «ахейцы». Есть и другие различия в языке. «Данайскими» в этом смысле оказались песни V, VIII, XI, XV, XVII, а также часть песни VI (подробные выводы об этом изложены в статье «Данайская Илиада» в «Вестнике древней истории», 1988, № 3).

В этих же песнях нередко (гораздо чаще, чем в других) упоминается мифический Геракл, а в образе Диомеда повторены некоторые черты Геракла. Так, тем, что Диомед ранил Афродиту и Ареса, он напоминает Геракла, который тоже ранил богиню и бога – Геру и Аида. Метнув перун перед Диомедом, чтобы предотвратить его схватку с Гераклом, Зевс лишь повторяет свои действия в мифе о Геракле – там он совершил то же, чтобы предотвратить его схватку с Аполлоном. Но там это было необходимо, потому что Гераклу противостоял бог, а здесь разнимать приходилось людей – в таких случаях боги обходятся средствами попроще. Так что налицо просто подражание. Миф о Геракле использован для оформления сказания о Диомеде, а то, что Геракл вообще часто упоминается в «данайских» песнях, говорит о популярности этого мифа в тех местах, где эти песни формировались.

Версия с Ахиллом и версия с Диомедом вложены друг в друга, как пальцы сцепленных рук. Их песни перемежаются. Однако если руки-версии разъять, то оказывается, что версия с Диомедом сохранилась не в виде обрывков. Сомкнув воедино песни только с Диомедом, мы получим один сплошной рассказ. Они все еще образуют связное повествование, несмотря на их подработку для соединения в «Илиаде». В V песни («Диомедии») повествуется о подвигах Диомеда, его борьбе с Гектором, его поединке с Энеем, о прибытии Геры с Афиной (одной колесницей!) на помощь Диомеду.

В VIII песни борьба Диомеда с Гектором продолжается, и богини опять разъезжают вдвоем на одной колеснице. В конце песни предсказано поражение данаев и их бегство к кораблям – это сбывается в XI песни. Диомед в ней ранен, Гера и Афина вдвоем гремят громом. В XV песни Гектор, воспрянув от невзгод, случившихся между XI и XV песнями, штурмует греческие корабли, и этот эпизод начинается с повторения стихов VIII песни, описывающих расположение ахейского стана, а на Олимпе опять главные действующие лица – Гера с Афиной. В XI песни упоминался наказ Зевса Гектору избегать Аякса – в XVII Гектор следует этому наказу… Промежуточных песен вроде как не было.

Значит, вырисовывается такая история: была некогда «Илиада» с Ахиллом в качестве главного героя – «Илиада», являвшаяся, по сути, «Ахиллеидой». В подражание ей возникла другая «Илиада» – «данайская», с Диомедом вместо Ахилла. Потом обе соединились, слились, переплелись своими песнями, как пальцы сплетенных рук. Теперь возникает вопрос: кому это понадобилось создавать вторую «Илиаду» – с Диомедом в качестве главного героя?

В «Илиаде» Диомед – царь Аргоса. Но исторических свидетельств его царствования нет. На заре истории в Аргосе выделялись четыре знатных рода, из которых выходили цари Аргоса: претиды, биантиды, персеиды и пелопиды. Ни к одному из четырех Диомед не принадлежит. Так был ли он царем Аргоса? Диомед считался основателем храма Афины Остроглазой в Аргосе, и во время праздника ее омовения изображения Диомеда и Афины носили рядом. Значит, бог? Так и предполагали некоторые исследователи. Но Диомед не был богом. У него обычное греческое имя (означает «Зевсова забота», «охраняемый Зевсом»). Оно схоже с другими греческими – как Теомед, Перимед, Полимед и т. п. Так что Диомед – это героизированный человек, нечто вроде военного святого. Его наперсник в «Илиаде» Сфенел – тоже аргивский герой: в Аргосе классического времени существовали культы Зевса Сфения и Афины Сфении. По-гречески сфенос – «сила», сфении – состязания в Аргосе за звание сильнейшего.

Главной богиней всей Арголиды, ее покровительницей была Гера. В VIII веке между Аргосом, Тиринфом и Микенами был воздвигнут храм в честь Геры – Герей, приобретший огромное влияние на всю Грецию. Так что Гера и Афины, естественно, покровительствовали аргивскому герою. Геракл (буквально «Герослав») – тоже прежде всего герой Арголиды. Исходный центр его главных подвигов – древняя крепость Тиринф, второй город царства Диомеда, по «Илиаде». Раненные Диомедом Афродита и Арес имели в предместье Аргоса общее святилище, общий культ, что может объяснить их союз в «Диомедии». Причем Афродита была в Аргосе богиней не любви, а войны – отсюда ее вмешательство в битву рядом с Аресом в «Диомедии».

В Аргосе есть и основания для именования греков данаями: именно аргивская династия царей вела свое происхождение от древнего героя Даная и от царевны Данаи, эпонимов одного из «народов моря» – данаев XIII–XII веков.

Какой характер имело почитание Диомеда в Аргосе на ранних этапах, можно ухватить в тех местах, куда рано проникли аргивские колонисты, ахейцы, принесшие с собой культ Диомеда и сохранившие этот культ таким (как это обычно бывает на окраинах), без существенных изменений. Подобные потоки колонистов шли на Кипр и во Фракию.

На Кипре в городе Саламине их потомки почитали в одном святилище Афину, очень близкую к Афине деву Агравлос и Диомеда, причем ему там приносили человеческие жертвы. Обреченного в жертву трижды гоняли вокруг алтаря, а потом жрец убивал его ударом копья в рот – это тот самый удар, которым Диомед в «Диомедии» убивает Пандара: «…и копье направляет Афина Пандару в нос близ очей: пролетело сквозь белые зубы, гибкий язык сокрушительной медью при корне отсекло и, острием просверкнувши насквозь, замерло в подбородке» (290–293). Такой же удар в голову Диомед наносит и Гектору в XI песни, и Гектора «черная ночь осенила» – он потерял сознание, но оправился.

Во Фракии Диомед почитался как сын Ареса, обладавший хищными конями, которых он кормил человеческим мясом (опять человеческие жертвы). Этих кобылиц он привел в Арголиду, где его убил Геракл, а коней, отданных Гераклом Эврисфею, тот принес в дар Гере (Диодор, VI, 5). Мотив коней при Диомеде напоминает не только об известном Фракийском Всаднике. В «Илиаде» очень заметно пристрастие Диомеда к коням. Он отбирает чудесных Троевых коней у Энея, угоняет белых коней фракийского царя Реза, захватывает коней у ряда других противников, в состязаниях он побеждает на колеснице. Видимо, в Арголиде, в «питающем коней Аргосе» («гиппоботон» – постоянный эпитет Аргоса в «Илиаде»), существовал издавна культ героя-всадника, близкого к Афине – в городе Аргосе и к Гере – в Тиринфе. Первый – Диомед, второй – Геракл. (Кстати, при раскопках аргивского Герея в ранних слоях обнаружено много глиняных статуэток всадника, а в Олимпии найдена статуэтка VIII века из Аргоса: человек с копьем, стоящий на коне.)

Диомед действовал в Троянском цикле и вне «Илиады». Он был там особенно тесно связан с Одиссеем. Вместе они добывали троянскую святыню – Палладий, скульптуру Афины Паллады (Афины Девы), вместе убили Паламеда, вместе ездили за Филоктетом на остров Лемнос. В «Илиаде» они тоже предпринимают одно совместное предприятие – вылазку в тыл противника (X песнь). В Аргосе нет объяснения этой дружбе, но во Фракии близко друг от друга расположены святилища Диомеда – Диомедус Василейон – и истоки озера, называемые Одиссеевыми.

Однако «Илиада» знает и предысторию Диомеда – его дотроянское военное прошлое, о котором в ней не раз вспоминают. До похода на Трою Диомед участвовал вместе с другими «эпигонами» в сокрушении Фив. «Эпигоны» (потомки) – это были сыновья тех, кто на поколение раньше осаждал Фивы в неудачной войне «семерых против Фив». Борьба с Фивами велась разными героями, но в эпосе представлена как в основном аргивское предприятие. Эпическая песнь «Фиваида» начиналась словами «Аргос аэйде, теа…» – «Аргос воспой, богиня…». Эта вовлеченность Диомеда в антифиванскую эпопею подготовила его введение в Троянский эпос. Аргивяне так гордились подвигами своего земляка, что сочли невозможным петь о походе на Трою без его ведущего участия в этом походе. И так восхваляли этого наследника славы Геракла, что не могли потерпеть, чтобы он был под Троей вторым – после Ахилла. Он должен был везде быть первым, самым-самым. Поэтому в их версии он просто вытеснил Ахилла.

А когда эта версия попала в Малую Азию, певец, который захотел объединить «Илиаду» и которого привлекли в «данайской» версии дополнительные встречи героев и битвы, добавил эту версию к основной, вставив ее эпизоды между эпизодами той и кое-что для гладкости изменив.

Фиванское военное прошлое Диомеда неразрывно связано с его родословной. Отец Диомеда Тидей – один из тех семерых, кто неудачно осаждал Фивы. Он происходил из Этолии. Этолийский герой прибыл в Аргос к инициатору Фиванской войны царю Адрасту и женился на его дочери Деипиле. Поскольку в мифические времена ахейские цари таким браком обычно приобретали себе престол (зять наследовал тестю), Тидей стал наследником аргивского трона, а у Деипилы родился от него сын Диомед. Имя у Деипилы страшное, связанное с миром мертвых: первая его часть означает «сокрушительный», «пылающий», «враждебный», вторая – «ворота (царства мертвых)». Женщина с таким именем, конечно, достойна героя, которому вскоре предстоит умереть. Но это и выдает ее придуманность. Тидей погиб при осаде Фив и был там же похоронен. По имени же Тидей является эпонимом города Тидеи на острове Эвбее. Общее у этих трех мест – Этолии, Фивы, Эвбеи – то, что все они расположены не на Пелопоннесе, где Аргос, а в Средней Греции. Рожденный в Этолии, названный по эвбейскому городу и похороненный в Фивах, Тидей едва ли связан с Аргосом и вообще Пелопоннесом. Он – герой Средней Греции. Видимо, Тидей и не был отцом Диомеда (недаром же во Фракии у Диомеда другой отец). Тидея сделали отцом героя, чтобы связать Диомеда родством с героем Фиванской войны. То есть чтобы привязать Диомеда к этой войне, к которой он первоначально отношения не имел.

Женой Диомеда считалась Эгиалея, дочь того же царя Адраста, инициатора Фиванской войны. Стало быть, Диомед женился на своей тетке? Или мать его – не дочь Адраста? Царствование Адраста в Аргосе так же сомнительно, как и пребывание там Тидея. В «Каталоге кораблей» (II песнь «Илиады») Адраст назван царем Сикиона, так и у Геродота (V, 67). Это больше похоже на правду, и, вероятно, Адраста, инициатора Фиванской войны, просто перетянули задним числом в Аргос, когда Аргос возвысился над своими соседями и когда все великие дела стали приписывать Аргосу. В том числе и руководство в войне против Фив.

Поздние античные авторы передают, что у Адраста была не только дочь Эгиалея, но и сын Эгиал, или Эгиалей (Аполлодор, I, 8, 6; 9, 13; III, 7, 2–3). Все это не настоящие имена. По-гречески «эгиал» значит «побережье» (Павсаний, I, 1, 1; VII, 1–4). Сикион действительно расположен на северном побережье Пелопоннеса, на берегу Коринфского залива. Известно, что эгиалеями назывался в Сикионе особый клан (Геродот, V, 68) ремесленников и моряков. Таким образом, имена Эгиал, Эгиалей, Эгиалея – это сикионские эпонимы прибрежной области или местного клана. Фигуры, названные этими именами, явно вымышлены, сформированы в генеалогических целях. Значит, Эгиалея, жена Диомеда, всего лишь абстракция. По схолиям к Пиндару («Нем»., X, 7), жена Диомеда звалась Гермионой.

Любопытный же облик имеют женщины, связывающие Диомеда с Адрастом: Деипила – создана специально для Тидея, Эгиалея – выросла из абстракции! Эта двойная и очень старательная увязка Диомеда с сикионским царем Адрастом через придуманных женщин – то мать героя делали дочерью Адраста, то жену – говорит о том, что скорее всего с Адрастом, инициатором Фиванской войны, его связывали искусственно, все с той же целью – убедительнее подключить Диомеда к войне за Фивы, войне, в которой он первоначально так же не участвовал, как и в Троянской.

Во тьме веков за героем «Илиады» просвечивает аргивский культовый образ, связанный с Афиной и страстью к коням, образ достаточно популярный, чтобы стать эпическим, и достаточно свирепый, чтобы оправдать вовлечение в две великие войны и выдержать конкуренцию с Ахиллом.