Текст книги "Ыых покидает пещеру"

Автор книги: Лев Белов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 14 страниц)

Глава семнадцатая,
в которой не хватает только балетмейстера да еще, пожалуй, «скорой помощи»

С точки зрения дикарей, это, конечно, было великолепное подношение. Но беда в том, что Вовка терпеть не мог глаз в качестве блюда – ни сырых, ни жареных, ни вареных! Галка сжалилась над ним и отдала ему половину своей изрядной доли.

Вовка с жадностью набросился на пищу. Галка глядела на него с нескрываемым удивлением и, хотя сама ела с большим аппетитом, не могла удержаться от того, чтобы не сделать ему замечания:

– Веди себя прилично, ты находишься в обществе. – В обществе, – дожевывая мясо, повторил Вовка, покосившись на Ыыха.

Галка невольно обвела глазами неандертальцев. Они. с ожесточением рвали еду зубами, с громким присвистом высасывали костный мозг, хрустели челюстями и то и дело шмыгали носом. Казалось, ничто в мире не в состоянии отвлечь их от этого важного занятия. И все же иногда Вожак поворачивался в сторону Вовки и собственноручно, под завистливые взгляды Уау, подкла-дывал мальчику обглоданные кости, при виде которых Вовка был готов весь вывернуться наружу.

– Увидел теперь, как едят дикари? – усмехнулась Галка.

– Лучше б не видеть никогда ни их самих, ни как они едят, – вздохнул Вовка. – Галка, я хочу обратно в лагерь.

– Ага! – злорадно воскликнула Галка. – Но ведь в лагере – дисциплина!

– Люблю дисциплину.

– В лагере – выговоры.

– Люблю выговоры.

– В лагере – шефы.

– Ну… и к этому можно привыкнуть.

– То-то! Правда, интересно, Вова: вот мы сейчас при этих дикарях вслух делимся планами, а они глядят на нас и ровнешенько ничего не понимают!

– Угу! А они могут при нас делить нас на куски и советоваться, как лучше нас зажарить, а мы слушаем и улыбаемся.

– Но ведь они не людоеды!

– Это я к примеру.

– Знаешь, нам надо срочно заняться изучением их языка!

– А я уже кое-что заучил, – уныло сказал Вовка, аппетит которого был далеко не удовлетворен. – Знаешь, например, как по-неандертальски будет «Приветствую вас»?

– Как?

– Зуу хриа!

Вовка едва успел произнести эти слова, как Ыых выронил из рук еще не обглоданную кость, весьма проворно вскочил на ноги и подал знак остальным соплеменникам сделать то же. Вся орда тут же прекратила трапезу и, повинуясь приказанию предводителя, под-нялась. Исключение составил лишь раненый, но и он перестал есть.

– Зуу хриа! – вскричал Ыых, обращаясь к сидящим на земле Вовке и Галке. Ребята невольно встали и ошеломленно глядели то на неандертальцев, то друг на друга.

– Зуу хриа! – закричали дикари, размахивая руками.

– Жуу хиа! – пропищал один из трех малышей, подойдя к Галке и дернув ее за рукав. В ту же секунду от довольно увесистого тумака матери малыш повалился на землю и заорал благим матом. Вовка быстро поднял ребенка. Утерев ему слезы рукавом, он передал его худощавой дикарке, только что отличившейся рукоприкладством. Этот великодушный акт вызвал у неандертальцев явное одобрение, судя по тому, что дикари стали о чем-то переговариваться и бросать на Вовку безусловно благожелательные взгляды.

Ыых сделал два шага кребятам и сказал:

– Мии кии ай?

Вовка молча глядел на него, не зная что ответить.

– Ну, говори, он же тебя о чем-то спрашивает! – не выдержала Галка. – Ты же заучил кое-какие слова.

– О чем это вы? – обратился Вовка к Ыыху.

– Мии кии, – повторил Ыых и, подойдя к одной из отрезанных козлиных голов, лежавших на земле, дотронулся до нее. – Мии кии!

– Понимаю, – сказал Вовка, – мии кии – это горный козел. А что такое «ай»?

– «Ай»– переспросил Ыых и тут же с явным удовольствием погладил себя по волосатому животу.

– Он спрашивает, понравилось ли нам мясо козла, – догадалась, наконец Галка– Вкусно или нет?

Вовка кисло улыбнулся.

– Тебе-то, скупой дикарь, может, и «ай», – проворчал он обиженно, – а мне не «ай», а «ай-яй-яй».

– Мии кии ай Офх, мии кии ай Аль! – радостно завопил Ыых.

Он бросился на землю и распластался на спине. Все дикари, кроме раненого, последовали его примеру. На несколько секунд воцарилась тишина. Затем Ыых вскочил на ноги и прыгнул к козлиной голове. Он взял ее за красивые саблевидные рога и поднял над собою. Уау словно дожидался этого момента. Схватив два лежащих в отдалении ро– га, он стал приплясывать сначала на одном месте, а затем вокруг еще не потухшего костра.

Через минуту возле тлеющего костра уже плясали почти все мужчины племени Каа муу. Женщины и дети, снова опустившись на корточки, не отрываясь следили за их движениями.

– Давай и мы станцуем! – неожиданно предложил Вовка, взглянув на Галку, проявлявшую заметный интерес ко всему, что здесь происходило.

– А что? – задорно ответила девочка, – У нас это выйдет не хуже, чем у неандертальцев. У них никогда не было концертов художественной самодеятельности, а я в прошлом году получила премию за «Лявониху».

С этими словами девочка хлопнула в ладоши и закружилась на месте, сопровождая плавные движения красивыми взмахами рук. Вовка как зачарованный глядел на Галку. Сверчкова, с каждой минутой распаляясь все больше, танцевала уже «Лявониху», для верности подпевая самой себе и с каждой секундой увеличивая темп.

Неандертальцы перестали плясать. Они в молчаливом изумлении наблюдали за девочкой. Ыых опустил козлиные рога и стоял с отвисшей челюстью» поворачивая голову то в одну, то в другую сторону, смотря по тому, где в этот момент была Галка. В такой же позе находились Уау и несколько охотников, с которыми Вовка проделал путь от стоянки к скалам и обратно, и даже тот самый мальчишка, чье появление в полутемной пещере ознаменовало первое знакомство наших героев с племенем Каа муу.

Однако по всему чувствовалось, что девочка уже устала.

– Теперь я! – крикнул Вовка. Он обменялся местами с Галкой, которая никак не могла отдышаться, и резво пустился в пляс.

Пожалуй, ни один балетмейстер не смог бы определить, какой танец исполняет Вова Тутарев. Начав с движений, чем-то отдаленно напоминавших «коленца» матросского «Яблочка», Вовка тут же сделал несколько поворотов, похожих на «Польку», затем стал отбивать «Чечетку», перешел на вальсирование, явно пожелал блеснуть «Лезгинкой», вспомнил кое-что из украинского «Гопака», показал, что знает о существовании «Барыни», и в конце концов продемонстрировал знакомство с балетом Арама Хачатуряна «Гаяне», изобразив танец с саблями. В качестве сабель фигурировали козлиные рога, выхваченные на ходу из рук ошеломленного Уау.

Сабли доконали Вовку. Сделав подряд несколько вращательных движений, мальчик в изнеможении свалился на землю.

Глава девятнадцатая,
достойная внимания уже потому, что в ней ставится вопрос о роли лянги в истории человечества

Не будучи хотя бы кандидатом наук, трудно, конечно, браться за освещение совершенно не разработанной темы. И все же автор этой повести, рискуя навлечь на себя гнев некоторых ученых, желает сказать несколько слов о лянге.

Можно смело заявить, что по массовости охвата эта игра занимает прочное второе место после футбола.

Что же представляет собою лянга?

В отличие от многих других приспособлений для игры, лянга очень проста и доступна, ибо состоит всего из двух соединенных между собой частей. Основной частью обычно является медная монета. К ней прикрепляется обыкновенный кусочек бараньей или верблюжьей кожи с шерстью. Игрок в лянгу подбрасывает ее на несколько сантиметров рукой, а затем продолжает подбрасывать ногой и, подсчитывая вслух количество взле-тоэ, занимается этим до тех пор, пока лянга не упадет на землю.

Следует отметить, что в отличие от футбольного мяча, лянгу подбрасывают вверх не носком ноги, а тем местом стопы, где расположена так называемая первая клиновидная кость.

Если попытаться, не меняя положения туловища, несколько раз дотронуться стопой правой ноги к правому боку слева стоящего товарища, то это и будет схема движения ноги человека, играющего в лянгу.

Надо полагать, что история лянги восходит к весьма отдаленным временам. Однако, судя по всем признакам, она появилась не раньше, чем наладилась чеканка монет.

В настоящее время признано, что лянга приносит человечеству значительный ущерб. Подсчитано, что только за последние шестьдесят четыре года на лянгу израсходовано шестьсот восемьдесят девять миллионов триста четырнадцать тысяч двести пятьдесят семь медных монет на общую сумму двадцать семь миллионов пятьсот семьдесят две тысячи пятьсот семьдесят рублей.

На эти средства можно было бы построить двести семьдесят четыре школы, в которых смогли бы учиться около трехсот тысяч мальчиков и девочек. Кстати говоря, половину этих учащихся можно было бы одеть в бараньи тулупы, если бы кожу и мех, израсходованные на лянгу, использовали для пошива верхней теплой одежды.

В добавление ко всему сказанному надо отметать, что из-за увлечения лянгой много мальчиков и девочек оказалось на операционном столе. Это означает, что лянга сыграла (немаловажную роль в распространении такой болезни, как грыжа.

И тем не менее до сих пор в любой школе можно встретить мальчишек, подпрыгивающих на левой ноге, так как правая занята лянгой.

Стоит ли поэтому удивляться, что – когда Вовка Тутарев, утомленный охотой и танцами, чуть ли не замертво свалился вслед за Галкой на землю, то ему приснилось, как он играет в лянгу.

Проснувшись уже на следующее утро в пещере, куда его и Галку перенесли неандертальцы, Вовка сладко потянулся. Он вспомнил о только что увиденном сне, вздохнул, вышел из пещеры и, механически ощупав свои карманы, стал искать что-то на земле.

В его глазах мелькнула радость, когда он поднял какой-то небольшой плоский камешек. Подбросив его, мальчик стал играть в лянгу: настоящей – из монеты и меха – в карманах не оказалось.

– Раз… два… три… четыре… пять, – считал Вовка, подбрасывая эрзац-лянгу нотой и стараясь не сходить с места.

Ему было приятно после длительного перерыва вновь отдаться этой игре, из-за которой, бывало, он не однажды пропускал уроки, так как боялся лишиться звания лучшего в классе игрока.

В груди у Вовки разливалась сладкая истома. Нет, он по-прежнему мог бы соревноваться с любым лянги-стом не только своего класса, но, пожалуй, и всей школы!

– Шестьдесят семь… шестьдесят восемь… шестьдесят девять, – продолжал он считать, все более увлекаясь и почти не ощущая частого биения своего сердца. – Девяносто один… девяносто два… девяносто три…

Вовка с досады даже плюнул, когда камешек, подброшенный слишком высоко, упал не на туфлю, а на землю.

В самом деле, до ста не хватало только двух ударов!

Подняв камешек, Тутарев решил немного успокоиться, чтобы с новыми силами продолжать игру. И тут, случайно оглянувшись, он обнаружил, что возле пещеры стоят все неандертальцы племени Каа муу и следят за его движениями жадными, любопытными глазами. А из-за Ыыха выглядывала еще сонная Галка. Бжийя, видимо, лежал на шкуре и ничего не видел.

– Чего уставились? – буркнул Вовка. Он не ожидал, что дикари застанут его за таким занятием, и немного смутился. Мальчик хотел было прекратить игру вовсе. Однако дух противоречия подтолкнул его, и он снова подбросил камешек.

Теперь уже он понимал, что за ним наблюдает все племя. Поэтому Вовка старался вовсю, чтобы лянга как можно более долго продержалась в воздухе.

Сорок три… сорок четыре… сорок пять, – считал он нарочито громко, чтобы даже Галка знала, как умело Тутарев играет в лянгу.

Вовке удалось досчитать до ста двадцати четырех, пока камешек, которому, вероятно, надоело болтаться между небом и землей, скользнул по туфле и улегся рядом с другим таким же собратом.

– Постеснялся бы перед неандертальцами, – с упреком в голосе произнесла Сверчкова. – Что они подумают о нашей культуре?

– А чего стесняться? Свои люди!

Вовка подошел к пещере и уже хотел войти в нее, чтобы немного отдохнуть на шкуре, но почувствовал, как тяжелая рука Ыыха опустилась на его плечо.

– Офх, – сказал Ыых, – ук! – И вожак племени Каа муу сделал неловкое движение ногой, как бы подражая игроку в лянгу.

– Показать? – удивился Тутарев. – Так тут нечего и показывать, все просто, как дважды два. Глядите-ка…

С этими словами Вовка снова поднял плоский камешек и, подбросив его, несколько раз ударил ногой.

Ыых взял в руку Вовкину лянгу, с удивлением посмотрел на нее и попробовал повторить движения мальчика. Как ни странно, однако уже после нескольких попыток ему удалось трижды подбросить камешек в воздух при помощи правой ноги. Правда, в третий раз Ыых не смог удержать равновесия и свалился на землю, но его это только подзадорило.

Глядя на Ыыха, другие неандертальцы тоже стали учиться играть в лянгу. Видимо, это занятие им пришлось по душе, так как до самого вечера около пещеры можно было увидеть подскакивающих на одной ноге дикарей. Кое-кто из них не рассчитал и, выбрав довольно тяжелые камешки далеко не обтекаемой формы, отбил до крови ноги и даже не мог передвигаться.

О, если бы нашелся историк, посвятивший себя исключительно одним только исследованиям жизни племени Каа муу! Можно не сомневаться, что целая глава его капитального труда представляла бы собою описание бедствия, свалившегося на голову этим дикарям, – повального увлечения лянгой.

Да, это было именно так! В течение нескольких дней всё мужское население неандертальцев с утра до вечера играло в лянгу. То тут, то там мелькали фигуры прыгающих волосатых людей. Они с настоящим остервенением хватали плоские камешки и подбрасывали их уже сплошь, окровавленными ногами до тех пор, пока, обессиленные, не валились на землю. По утрам можно было видеть похудевших неандертальцев, которые спали прямо на земле: у них не хватило сил заползти в пещеру.

Тщетны были мольбы женщин, упрашивавших Ыыха и Уау прекратить это нелепое занятие и отправиться на охоту, поскольку пища уже кончилась и назрела реальная улроза голода. Вожак племени Каа муу и слышать не хотел об охоте – им овладел какой-то неистребимый азарт.

– Янк, янк! – бормотал Ыых, когда к нему приближалась какая-нибудь женщина и знаками объясняла, что все проголодались. Так Ыых произносил слово «лянга», которому его обучил Вовка.

Неизвестно, долго ли еще продолжалось бы эпидемическое увлечение лянгой у мужчин племени Каа муу, если бы однажды днем, в самый разгар игры, из пещеры не послышался душераздирающий болезненный стон.

Ыых перестал подпрыгивать и, недоуменно оглянувшись, прислушался. То же сделали и остальные любители лянги. Стон повторился.

Войдя в пещеру, Ыых подошел к раненому охотнику, лежавшему на шкуре и позабытому всеми сородичами. Взяв раненого за руку и припав головой к его груди, Ыых повернулся к своим соплеменникам.

– Каа муу! Бжийя ии! – хрипло произнес он.

Вовка, стоявший вместе с Галкой неподалеку от раненого, ощутил бешеное биение своего сердца. Взяв Галку за руку, он подошел с нею к Ыыху и тревожно взглянул на раненого. Охотник был мертв.

– Вот к чему привела твоя дурацкая лянга, – тихо сказала девочка.

Вовка подавленно опустил глаза и судорожно вздохнул. Он почувствовал себя виновником смерти Бжийи и не находил себе решительно никакого оправдания.

Это был последний день увлечения лянгой у неандертальцев.

Глава двадцатая,
способная вызвать слезы у мальчиков и рыдания у девочек

Умершего положили на шкуру снежного барса. На ту же шкуру положили копье погибшего охотника, дубину, два кремневых ножа, кусок жареного мяса и две пары рогов.

– Зачем они все это кладут? – удивился Вовка.

– Они верят в загробную жизнь, – пояснила Галка. – Еда и оружие должны, по их мнению, пригодиться охотнику на том свете.

– Что за нелепость, – пожал плечами Тутарев. – Выходит, если б я умер, меня завернули бы в пододеяльник и положили бы со мной учебники, свистульку, рогатку, зубную щетку и порошок?

– Да, – кивнула Галка. – И рогатку, и лянгу, и пустой патрон, и трамвайный абонемент, который с прошлого года завалялся у тебя в кармане. А вот зубную щетку и порошок не думали бы класть.

– Почему?

– Потому что ты и при жизни не чистишь зубы, а в загробном мире тем более не стал бы.

– Ну, ты, – нахмурился Вовка. – Тут, понимаешь, всеобщая скорбь, печаль, а ты все свою шефскую линию гнешь.

Между тем Ыых, Уау и еще двое мужчин подняли с земли шкуру снежного барса, на которой лежал скончавшийся дикарь, и понесли ее. За ними медленно следовали остальные неандертальцы. Вовка и Галка молча двинулись сзади. Ыых, заметив это, остановился, опустил на землю ношу одновременно с тремя охотниками и, подойдя к Галке, молча указал ей рукой на пещеру, где только что скрылись женщины и дети.

– Видишь, шефы в юбках тут не в почете, – съязвил Вовка.

Сверчкова обиженно хмыкнула и медленно направилась обратно. Мальчик сочувственно развел руками.

Траурная процессия продолжила путь. В двух километрах от стоянки на высоте трех метров от тропы, по которой еще передвигались измученные лянтой неандертальцы, Вовка увидел вход в пещеру, заваленный большим зеленовато-голубым намнем.

Ыых, Уау и еще четверо дикарей, с трудом взобравшись по едва заметным выступам скалы на небольшую естественную ступень у самого входа в пещеру, навалились на камень и откатили его вглубь грота. Сначала в пещеру внесли дубину, копье, два кремневых ножа, кусок жареного мяса и рога. Потом с большими предосторожностями и ценою огромных усилий подняли тело охотника.

Дикари стали рыть яму, пользуясь кремневыми ножами. Они работали в полном молчании в течение доброго часа, и за это время Вовка хорошо освоился с полумраком. Грот имел в ширину метров семь, а в длину – около двадцати.

Яма была готова. Согнув правую руку умершего в локте, Ыых осторожно приподнял ее и подложил под голову так, что ладонь прикрыла правое ухо. Вслед за этим покойнику согнули в коленях ноги и положили его в яму. Таким образом, при взгляде на убитого казалось, что он спит на правом боку, подложив под голову руку.

Ыых опять произнес фразу, услышанную Вовкой еще у костра:

– Каа муу! Бжийя ии!

Неандертальцы сразу легли на спины. Вовка тоже решил последовать, их примеру, но потом раздумал. Ведь он все-таки пионер, а не доисторический человек. Не к лицу пионеру ни в церковь ходить, ни козлу поклоняться, ни камню молиться.

Ыых, поднявшись одновременно с остальными, положил возле головы умершего два кремневых ножа, около рук – дубину, а между ними – кусок мяса. У ног он поместил рогатую голову кийка.

Вовка обратил внимание на вялость движений Ыыха и его соплеменников. Было очевидно, что дикарей смертельно измотало многодневное увлечение лянгой. Они работали словно в полусне.

Затем неандертальцы принялись огораживать могилу камнями. Сверху она осталась открытой, и тело погибшего как бы покоилось в каменном корыте.

– Джжий! – скомандовал Ыых. Дикари стали покидать полутемную пещеру. Когда последний из них уже спускался на тропу, в гроте послышалась какая-то странная возня. Неандертальцы замерли на месте в самых различных позах и так испуганно стучали зубами, словно всех их в одно мгновение охватила лихорадка.

Послышалось кряхтенье, вслед за которым раздалось характерное шуршание и пощелкивание ссыпающихся камней.

Даже Вовка, тот самый Вовка, который всю жизнь боролся со всякими предрассудками, поверьями и приметами, задрожал от неподдельного страха. Ему показалось, что Бжийя поднялся из могилы и двинулся к выходу из грота. В ту же секунду из грота показалось сонное лицо одного из неандертальцев. Заметив, что все его соплеменники в ужасе трясутся на тропе, он непонимающе захлопал глазами, выдвинулся из дыры и, произнеся имя Бжийи, что-то сказал, показывая рукой на зияющую черноту пещеры. Затем он стал так усердно отряхиваться, что его лицо заволоклось пылью.

Ыых свирепо посмотрел на Уау, обвел злыми глазами остальных дикарей и приказал возвращаться в грот.

Вовке все стало ясно не сразу. Уже находясь снова в пещере-усыпальнице, он понял, что произошло. Оказывается, уставшие до смерти неандертальцы уложили в могилу и завалили камнями одного из своих сородичей, уснувшего от переутомления сразу же после того, как в грот внесли Бжийю. Что касается Бжийи, то он остался лежать на том же месте, куда его положили, и его не заметили в полумраке.

Пришлось все начинать сначала. Когда церемония захоронения была завершена, Ыых приподнял за волосы голову Бжийи и, убедившись, что это именно он, осторожно опустил ее.

Прежде чем уйти, дикари завалили вход в склеп зеленовато-голубой глыбой, надежно преградив путь непрошенным гостям. Впрочем, еще не известно, какую роль выполнял этот кусок гранита. Может, наоборот, он не давал умершим, по мнению дикарей, возвратиться к живым и вмешиваться в их дела, пугать женщин и детей?

Можно сказать совершенно точно, что ни один ученый на земном шаре не рискнет уверенно заявить, будто он наверняка знает, с какой целью неандертальцы закладывали камнем вход в пещеру, описанную нами.

Подобный вопрос принадлежит к разряду тех неразрешимых проблем, над которыми долгое время ломали голову многие взрослые люди. К числу таких проблем можно отнести, например, идею конструирования вечного двигателя. И вопрос о том, как звали человека, который впервые в мире подавился косточкой. И головоломную задачу – почему органы зрения мы называем глазами, а органы слуха ушами. И почему «кукареку» кричит петух, а не курица.