Текст книги "Орлы возвратятся в гнездо(СИ)"

Автор книги: Лев Соколов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 11 страниц)

– Что привело тебя сюда?

Я не знал, что на это ответить. Слишком много случилось за последние несколько дней. Наверно, поэтому, я и ответил просто.

– Я принес вам орла.

Повисла пауза.

– Орла? – Наконец переспросил человек. Лицо его выражала самое искреннее недоумение. – Что, значит, орла? Птицу?

– Да, птицу. – Кивнул я.

– Но... сеньор... Живую птицу?

– Что? – Настал моя очередь удивляться. – Нет, не живую конечно.

– Неживую? – Толстощекий монах отступил от меня. В глазах у него появилось опасливое выражение. – Но, простите. Сеньор охотник? Чучельник? Бога ради, с чего вы взяли нам в общине нужно чучело птицы?

Я поглядел на монаха. Лицо его выражало чистейшее недоумение. Ну, ясно, конспирация. Тянет на Оскар. Естественно, иначе им не удалось бы скрываться столько веков.

– Папаша, – устало сказал я. – Мне не до игр. Я действительно принес вам орла Шестого Иллирийского. Из Крыма.

– Кримеа... Крымский орел? Это порода? – Лицо монаха выражало квинтэссенцию чистейшего недоумения. – Сеньор, я отчаялся вас понять.

Я поглядел ему в честные глаза. Нет, чтоб так играть, это надо было быть гением, регулярно упражняющимся на лучших подмостках. Меня начали обуревать сомнения.

– Скажите, отец, – спросил я. – Это монастырь святого Маурицио?

– Да, так зовется наша скромная обитель. – С достоинством кивнул монах.

– А... – я вспомнил последние слова Марко, – есть ли среди вашей общины некий Коррадо Марини?

– Да, – снова кивнул монах, – брат Коррадо наш эконом. Он заведует хозяйством нашего дома спасения.

– Слава богу, – машинально, но с огромным облегчением отозвался я. Меня все еще терзали сомнения, но по крайней мере что-то из сказанного Марко подтверждалось. – Отец, я приехал встретится с Коррадо.

Священник продолжал таращится на меня с явным недоверием.

– Право, не знаю, после того что вы здесь говорили...

– Все в порядке отец, – сказал я с уверенностью, которой не испытывал, – брат Марино знает о чем речь. Он ждет меня.

– Идите за мной, – поколебавшись наконец согласился монах.

Он повел меня внутрь. Я шел за ним, по чистому старому коридору. И что-то не вязалось у меня в голове. Какой-то этот монах был... Не то что бабоватый, нет, но... Не-резкий, – вот как бы я это назвал. Потомки воинов, которые когда-то наклонили весь мир. Последние римляне, тоже мне... Однако, тут я вспомнил Марко. Вот он был резкий, способный на быстрый поступок. Что-то тут не вязалось...

В коридоре мы встретили еще пару монахов. Они останавливаясь, проводили нас взглядами. Мы спустились по двум ступенькам, разделявшим коридор по уровню. Где-то справа, за полуоткрытой дверью читали молитву приятным, чистым голосом. Еще дальше я вдруг услышал явный шум футбольной трансляции, шум трибун и дикий вопль – 'гоооооол!' Это несколько выбивалось из моих представлений о быте монахов, но да ладно... Прошли дальше, и наконец остановились у одной из дверей. Провожавший меня монах приоткрыл дверь без стука.

– Брат Коррадо?

– Да, брат Паскуале? – Ответил из-за двери спокойный сипловатый голос.

– К вам приехал некий мирянин. Этот сеньор говорил о каком-то орле. Он утверждает, что вы его ждете.

За дверью повисла пауза.

– Святая правда, брат Паскуале, очень жду. Пожалуйста, приведите его ко мне.

– Он здесь. – брат Паскуале широко отворил дверь, и отступил в сторону, приглашая меня войти.

Я вошел в комнату, коротко окинув её, взглядом с порога, и сосредоточил внимание на человеке. Это была белая комната, прямо на стенах которой было нарисовано несколько икон. Богородица с исходящей от неё сиянием, в обрамлении цветочной рамки. Корзины с цветами, и гирляндами чеснока. На дальней стене висел потемневший от времени крест с резным Христом, тощим, с лицом искаженным мукой и поднятым к небесам. Но главное был – человек. Он сидел за столом, перед кипой каких-то бумаг и хозяйственных журналов. Вот этот был резкий. Лицо – топор. Он оглядел меня, оценил, взвесил – поклонился мне, совсем другим поклоном. Тот монах что встретил меня, показал при поклоне макушку с выбритой тонзурой. Этот не прервал контакт глаз. Пригласил меня присесть, экономным, почти скупым жестом.

Я отодвинул стул и сел перед ним.

– Спасибо, брат Паскуале, – вежливо обратился к моему провожатому человек за столом. – Дальше я сам.

– Как скажете брат. – Провожатый закрыл за собой дверь снаружи.

Мы остались одни.

– Вы привезли орла. – Наконец сказал человек.

– Вы Коррадо Марини.

– Да.

– Марко говорил вам обо мне. Да, я привез орла.

– А сам Марко?

– Мертв.

Человек помолчал.

– Это требует объяснений.

– Я расскажу, – кивнул я. – Но сначала – возьмите.

Я наклонился вперед, и аккуратно положил перед ним рюкзак.

Он расстегнул клапан, залез внутрь, и вытащил оттуда пистолет-пулемет с глушителем. Лицо его приняло неопределенно-нейтральное выражение.

– Глубже, завернуто в тряпке, – прокомментировал я.

Человек отложил пистолет-пулемет на край ствола, это вышло у него как-то очень по-свойски, и достал тряпку. Положил поверх рюкзака, развернул. Крылатый гордец явился на свет. Потемневший, но от этого еще более живой. Раскинувший сильные крылья, в вечной атаке. В комнате словно что-то тихо прошелестело. Ритмичный стук, – это походный строй легиона печатал шаг. Дальний гул – отгремевшие тысячи лет назад битвы. Человек смотрел на Орла. Орел смотрел на человека.

– Как мне обращаться к вам, сеньор? – Прерывая молчание спросил монах.

– Лео, – представился я.

– Вы русский.

– Я русский.

Сзади скрипнула дверь. Я обернулся. Вошел молодой монах, примерно моих лет, закрыл за собой дверь. Встал у неё. Тоже, резкий.

– Одна машина, – четко доложил он. – Больше никого нет. На наблюдательной площадке наши люди. Местность чистая. Машина... – тут он на секунду замялся. Это Машина Марко, Джузеппе и Бруно.

Человек за столом коротко кивнул.

– Спасибо Гвидо. – Он снова посмотрел на меня. – Расскажите, сеньор.

Похоже он всегда выбирал самые короткие и простые фразы.

Что против этого возразить? Я рассказал. Кратко как мог, с самого начала. Крым... Старый Храм... Гибель Джузеппе... Плаванье... Захват Бруно... Гибель Марко, и свой путь сюда...

– Последнее что Марко сказал, – окончил свой рассказ я. – Орлы должны возвратиться в гнездо. Он попросил. Я сделал.

– Все трое, кто отправились – мертвы, – горько отозвался у меня из-за спины молодой монах.

– Мы почтим их в свое время. – Кивнул Коррадо. Посмотрел на меня. – Если все так, мы в долгу у вас сеньор.

– Орел перед вами, – отметил я очевидное.

– Правда.

– Марко сказал, вы сможете отправить меня домой.

– Так будет. Но, может, что-то еще? Деньги возможно?

– Не нуждаюсь, – кажется я начинал заражаться его лаконичностью, поэтому я добавил – дома с этим все в порядке.

– Хорошо. – Он посмотрел на меня. – Правильно ли я понял, что нападавшие взяли нашего Бруно живым, и грозились добыть у него наше местоположение?

– Да, и судя потому, что они оказались на вашей вилле в Равенне, – это могло случится. Я вообще боялся, что они опередят меня. Если вас интересует мое мнение, – вам нужно срочно менять место.

Коррадо переглянулся с молодым. Тот стиснул зубы.

– Рано или поздно, это должно было случиться, верно? – Развел руки Коррадо. – Ни одна тайна не длиться вечно. И не одна служба также, Гвидо.

– Вам нужно бежать, – повторил я. – У вас была вилла в Ровенне. Должны же быть еще какие-то места?

Коррадо, чуть заметно качнул головой.

– Я благодарен вам за помощь сеньор. Но, мы не покинем обитель.

– Почему?

– Потому что я впервые вижу вас, сеньор. – глядя мне в глаза спокойно монах. – Вы вернули орла, да. И все же, я впервые вас вижу. Вы хотите, чтобы мы уехали из нашего дома. Но конвой всегда уязвимее готовой стационарной позиции. Я не буду знать, едут мои люди к спасению, или к засаде на горной дороге.

– Понимаю, – кивнул я. – Вы боитесь, что я провокатор... А орел, которого я принес – прманка для достоверности. Так?

– Именно.

Во мне стал закипать гнев. Я столько пережил, чтобы довезти сюда их груз, – и вот что получил в ответ.

– Если вы так думаете, – я с трудом удержался от крика, – почему я еще жив?

– Я так не думаю. Это не уверенность. Это вероятность.

– И что теперь?

– Теперь, мне нужно кое о чем позаботится. – Он повернулся к молодому у двери. – Брат Гвидо, – первое – пригласи сюда настоятеля Ансельмо. Скажи, что дело сочное. И второе – Коррадо сделал паузу, прежде чем продолжить, – открывай арсенал.

Гвидо коротко кивнул. Дверь за ним хлопнула.

– Позволите задать вопрос? – Воспользовался моментом я.

– Пожалуйста.

– Тот монах, что встретил меня у ворот... У меня создалось впечатление, что он вообще не в курсе об орлах. Он так хорошо притворялся? Или...

Коррадо вздохнул.

– Когда-то, городок, который вы проезжали на пути к нам, был колонией римских ветеранов. Он служил нам щитом. И у нас никогда не было недостатка в наборе служителей. Нас были сотни. Стать посвященным храма было великой честью. Но сколько веков прошло с тех пор? Кто об этом сейчас помнит... С каждым годом находить и воспитывать послушников становилось все труднее. И в какой-то момент, нам пришлось разбавить себя некоторым числом обычных монахов.

– Некоторым числом?

– Довольно большим числом, если быть честным. И с каждым годом все большим. Нас подкосило телевиденье, и добил интернет. Впрочем, – он усмехнулся – у настоящих монахов похожие проблемы.

– Но как же вы живете вместе под одной крышей? – Я пожал плечами. – Неужели обычные монахи ничего не узнали?

– Нижние, тайные уровни храма закрыты. Мы и сами бываем там редко, а монахи просто не знают о них. А что до совместной жизни... Возможно монахи и замечают что-то необычное. Но они закрывают на это глаза.

– Почему?

– Взаимная вежливость. Мы тоже кое на что закрываем глаза. Несоблюдение поста, чревоугодие, азартные игры, интрижки с прихожанками, поездки в публичные дома... К нам ведь посылают самых ленивых и нерадивых служителей божьих. Мы сознательно сделали себя чем-то вроде отстойника. И церкви это удобно. Даже и не знаю, чтобы они стали делать, если бы наш монастырь вдруг исчез. Говоря короче... Мы прощаем эти грешки нашим монашествующим соседям. А они...

– А они? – Переспросил я.

– А они считают нас связанными с мафией. Наш настоятель Ансельмо – тот за которым я сейчас послал – он 'точно знает', что мои люди – контрабандисты. Я сам ему признался в этом.

– Почему же он это терпит?!

– Потому что я занимаюсь финансовыми делами монастыря. Без меня его жизнь была бы куда скромнее. И не на что ему было бы посещать публичные дома и рестораны.

– А.. простите, но откуда деньги?

– Золото древних дарителей храма. Казана нашего ордена велика. Часть теперь ходит по банкам. Я не горжусь, что пришлось связаться с этими стервятниками, но...

– Монастырь с двойным дном, – покачал головой я.

– Аминь. – Улыбнулся Коррадо.

Снова без стука открылась дверь, и обернувшись, я увидел, как в комнату вошли уже знакомый мне Гвидо, и – перед ним – новый человек. Даже объемная ряса не могла скрыть, что этот жизнелюб не дурак пожрать, а похоже, еще и выпить. Нос картошкой, и набожно-одухотворенное выражение его плутоватых глаз, – такие были главные впечатления от первого на него взгляда.

– Мир вам – кивнул в мой сторону новоприбывший толстяк – Брат Коррадо, брат Гвидо сказал, что вы безотлагательно хотите меня видеть. Надеюсь, у нас все в порядке?

– Не совсем, – спокойно сказал Коррадо. – Напротив, у нас возникли некоторые сложности. Поэтому, дорогой настоятель приспело время исполнить то, что вы давно хотели сделать.

– Я? Хотел сделать? – Удивился настоятель Ансельмо.

– Конечно. Настало время обновить впечатления от внешнего мира. Собрать нашу дружную братию, одеть одежду мирян, и хорошо отдохнуть, где-нибудь, скажем, на лазурном берегу, в Ницце.

– В Ницце? – Машинально повторил настоятель Ансельмо.

– В Ницце. – Кивнул эконом. – Надеюсь, вы ничего не имеете против этого города? Впрочем, если прошлая поездка туда оказалась вам чем-то не по нраву, мы можем придумать что-нибудь другое. Экзотическое. Например, – отдых в России.

– В России?! – Ужаснулся брат Ансельмо.

– Почему нет? Вот, – Коррадо кивнул на меня, и неожиданно подмигнул – наш гость как раз оттуда родом. Наверняка он сможет посоветовать вам хорошую туристическую программу.

Я собрался с мыслями, раздумывая, правда ли мне только что подмигнул-человек топор? Или это у него был нервный тик? Или мне почудилось?

– Конечно, – авторитетно заявил я. – В России полно прекрасных мест. Например, Петербург.

– Чем же он знаменит? – Учтиво уточнил брат Ансельмо.

– Там прекрасная архитектура. Если вы сможете разглядеть её за завесой дождя, тумана и слякоти.

– О!

– Есть еще Крым.

– А он чем хорош?

– Тем, что он наш.

– Хм.

– Есть еще 'Золотое кольцо'. Там стоят храмы, построенные из дерева, без единого гвоздя.

– Да я и так сижу в храме круглый год – скорбно вздохнул Анесльмо.

– Наконец, есть еще Курорты Краснодарского Края. И Светлогорск.

– Свъетлогорск... – покатал на языке незнакомое слово брат Ансельмо. И как? Достойный курорт?

– Конечно. Балтийское море.

– Эхм, – Настоятель повернулся к своему эконому. – Дорогой брат Коррадо. В Россию как-нибудь в другой раз. Я согласен на Ниццу.

– Вы зря отказываетесь, отец, – Покачал головой я. – Я еще не перечислил самое главное достоинство. В России самые красивые женщины.

– О, как раз это я уже смог оценить в Ницце, – развел руки Ансельмо.

– В Ницце можно встретить моих соотечественниц? – Удивился я.

– Конечно! Я имел честь знать одну милую даму моих лет. Она даже пыталась научить меня вечером нескольким русским словам. Но... у нас с ней были другие дела.

– Да вы ловелас, отец Ансельмо. – Констатировал я.

– Конечно. Я же Итальянец. – с достоинством подтвердил настоятель – В Италии, если ветер сорвал с туристки шляпу, ей не стоит за ней наклоняться. Наши мужчины темпераментны.

– Вы называете это темпераментом? В России не ждут, пока подует ветер.

Мы улыбнулись довольные друг другом.

– Вернемся к нашим делам, сеньоры – призвал Коррадо.

– Да... Однако, – Ансельмо повернулся к эконому – Надолго ли мы поедем в Ниццу?

– На неделю. Нет, лучше на две. – Решил Коррадо – Думаю, за это время вы точно успеете осмотреть все достопримечательности.

– Ага... А, позволю уточнить. Поедет вся братия, или...

– Только лучше люди нашей общины, дорогой Настоятель. Мои товарищи будут нужны мне здесь.

– Понял, – кивнул Ансельмо, что бы на самом дело он там ни понял. – И когда нам нужно выезжать?

– Сегодня. – Серьезно сказал Коррадо.

– О! – Подпрыгнул Ансельмо.

– Мало того, – сейчас. Немедленно. Так быстро, как сможете собраться.

– Да, но гостинцы... Ведь нужен заказ...

– Есть ли такие трудности, которые не решат божьи люди с достаточными финансами. – Развел руки Коррадо. Бог не оставит своих верных слуг, у которых достаточно евро.

– В этих словах есть мудрость. – Смиренно кивнул настоятель. – А денег и правда будет достаточное?

– Разве у нас с вами с этим когда бывали сложности, дорогой Ансельмо?

– Господь свидетель, нет. Так... я пойду?

– Минуту. Еще одно... – сказал Коррадо.

С этими словами он залез в стол, и достал оттуда мобильник. Это был короткий разговор, давно знающих друг друга людей, понимавших собеседника с полуслова. Мы слышали только реплики Коррадо, но кое что можно было понять и из них. Привет... Нужна переправа... Один... Живой... Да... В Россию... Желательно черное море... Чем раньше, тем лучше... Да... По обычной схеме... Я слышал, что случилось с кораблем Чезаре... Разве мы не платим за риск?..

Проговорив так еще какое-то время Коррадо дал отбой, и кивнул мне.

– Настоятель Ансельмо, – позвал он.

– Я весь внимание.

– Кому-то из ваших монахов придется сделать небольшой крюк, прежде чем попасть на райский лазурный берег. Сперва нужно отвезти этого русского сеньора – Коррадо взглядом показал на меня – в Раввенский порт. Привезти, и передать людям.

– А где именно?

Коррадо назвал адрес.

– Раз вы просите, брат Коррадо, – решительно сказал Ансельмо, – я сам доставлю вашего гостя по адресу. Братия поедет на нашем автобусе. А я возьму мой 'Фольксваген', исполню вашу просьбу, и догоню братьев.

– Буду вам крайне признателен, дорогой Настоятель.

– Так я пойду? Оповещу братию?

– Поспешите, друг мой. Поспешите.

Брат Ансельмо поднялся, с поспешностью удивительной для его габаритов, исчез в дверях.

– Крепко у вас тут поставлено дело, – констатировал я.

– Многовековые традиции. – Развел руки брат Коррадо. – Каждый понимает свою выгоду. Разве не так работает настоящая республика?

***

Монастырь гудел. Монахи с сумками и рюкзаками бегали по двору, и постепенно набивались в выведенный из гаража небольшой автобус. Физиономии у них лучились радостью. Вместо того, что бездельничать в монастыре, они ехали бездельничать на лазурный берег во Францию. Я наблюдал это сидя на пассажирском сиденье желтого 'Фольксвагена нъю-битл', припаркованного рядом. Там я ждал настоятеля Ансельмо, который куда-то запропастился.

Итак, я покидал монастырь. Ансельмо довезет меня обратно в Равенну, посадит на корабль, и... Уж в России-то я как-нибудь доберусь до дому. Так заканчивалось мое приключение. Пальба, беготня, взрывы, и прикосновение к тайне, которую я полностью так и не увидел. Конечно я попросил сеньора Коррадо. Попросил показать мне орлов. А он мне, вежливо но твердо отказал.

– Нет сеньор, – сказал он. – Вы и так держали в руках орла. Держали в руках бога легиона, за и против которого, сражались и погибали тысячи древних солдат. Прикасались к легенде, которую обычные люди не видели тысячи лет. Чего же вам боле? Деньги не нужны вам, – так запомните этот момент. Поверьте – вы получили в этой истории все что могли. И честно говоря – вы получили больше, чем я должен был вам дать. Кто-то из моих древних предшественников сделал бы так, чтобы вы точно никому ничего не разболтали. Но, к добру или к худу, современная цивилизация размягчила нас. Я отпускаю вас сеньор, и надеюсь на ваше слово. Мы благодарны за то, что вы вернули орла. Но святилище не для ваших глаз.

– Жаль, – сказал я. – Быть в шаге от величайшей тайны, и увидеть лишь край. Это ранит мое любопытство.

– Некоторые тайны должны оставаться нераскрытыми. – Улыбнулся он. – Иначе, детям не на чем будет развивать свою фантазию, и станет скучно жить. Может, вы не увидели эту тайну, но вы её разгадали. Теперь вы знаете, где упокоилась слава величайшей мировой империи. Займитесь чем-то другим. Говорят, у вашего царя Ивана четвертого, была хорошая библиотека. Её уже нашли?..'.

С тем меня и выпроводили за дверь.

...Монахи тем временем запихали свои толстые телеса в автобус, и умялись по сидениям. Еще минута галдежа, двери автобуса закрылись, и он тронулся. Весело подпрыгивая на неровностях горной дороги автобус начал уползать вдаль. Отец Ансельмо говорил мне, что мы с ним выедем раньше автобуса. Отца Ансельмо до сих пор не было.

Наконец, в тот самый момент, когда мне уже надоело ждать, и я решил выйти из машины, и узнать где он застрял, – настоятель Ансельмо выкатился из центрального входа. Сгибаясь под тяжестью сумок, (из набитого нутра одной из которых торчали ласты и край дыхательной трубки), отец Ансельмо пыхтя доковылял до машины. Хлопнул багажник, и машина чуть просела, – это настоятель положил свои сумки. Хлопнула водительская дверь, и машина просела отчетливо.

– Уф!.. – Настоятель выдохнул, устраивая на водительском сиденье свое чрево. – Слегка опоздали. Ай-ай... Теперь придется тащиться за автобусом, пока не выйдем на нормальную дорогу. Но не волнуйтесь – он показал мне в знак спокойствия раскрытую ладонь с сосискообразными пальцами. – Как только будет возможность, мы сразу их обгоним, и дадим по трассе. Я вообще люблю быструю езду. Не успеет оглянуться, уже будете в Равенне, сеньор!

Он завозился, совершая приготовления к поездке, и проговаривая действия одновременно с их выполнением.

– Так... Завести машину, снять со стояночного тормоза... Все, можно ехать... А! Солнце в глаза... Солнечные очки! – Он нацелил на нос очки. – Вот теперь точно все. Трогаемся, сеньор!

Подобные приготовления со стороны 'любителя быстрой езды', внушили мне легкую тревогу. Обидно будет уйдя от пуль боевиков, угробится в автокатастрофе.

Ну да, бог не выдаст, – свинья не съест.

– До свиданья сеньор Коррадо! – Заголосил мой водитель, отъезжая от монастыря. – Хорошего дня, и удачи в делах!

Коррадо Марини, хранитель орлов, вышел к центральным дверям, и провожал нас взглядом. Услышав вопли настоятеля, он помахал ему рукой. А встретившись взглядом со мной, успел прижать руку к сердцу, и слегка поклониться. Так он и остался в заднем стекле, уменьшаясь вместе со всем монастырем.

– Кажется, у вас хорошие отношения с сеньором Марини, – заметил я.

– Прекрасные! Лучшего и желать нельзя! Мы с братом Марини понимаем друг друга.

– И вас не интересуют его дела?

– Нет. Живи, и дай жить другим! Вот мой девиз. Меня интересует хороший досуг, красивые молодые женщины. Вино, – тоже молодое. Я доволен жизнью, сеньор. Моя профессия нужна людям.

– Разве? – удивился я.

– Конечно! – Людям приятно знать, что есть кто-то, кто постоянно молится за их грехи. В нашем безнравственном мире, кто-то должен хранить моральные устои.

– Ага, – протянул я.

– А что до сеньора Коррадо, я не считаю его приработок грехом. Если он перевозит товары быстрее и дешевле, чем позволяет таможня, – так он почти подвижник. Правда, я до этого не знал, что он работает с русскими. А кстати, помните, я рассказывал вам о моей русской знакомой в Ницце.

– Да.

– Она учила меня русскому. Я уже говорил да? Немного. Но кое-что я запомнил. Я знаю, как называется ваша мафия, сеньор.

– Правда? И как же?

– 'Bratva', – старательно выговорил настоятель.

– Точно. – Кисло улыбнулся я.

– Вот. А моя профессия, то есть человек посвятивший себя богу называется... щас, секунду, 'svytosha'. Да?

– Истинная правда.

– О, видите. У меня талант к языкам. Пообщайся я с моей подругой еще неделю, и я бы заговорил по-русски, да. Увы, в тот раз у меня быстро закончились финансы... Она мне еще рассказывала, как у вас в стране делаться мужчины.

– Правда? И как же?

– О, у вас сложный язык. Я не все запомнил. Но, кое-что... Значит первая категория, называется 'loh'. Это некрасивый, нестатный мужчина. Так?

– Да.

– Да! Потом идет, э-эээ... Секунду 'kommers'! Это уже интересный мужчина. С неплохой внешностью. В такого уже можно... Э-э... Как же по вашему будет 'влюбиться'? Такое красивое слово. А, точно – 'zamutit'.

– Так. А потом?

– Потом идет 'Na...' – Он замялся, пытаясь выговорить незнакомое слово. 'Na'... – Он забуксовал.

– Не могу понять. – Признался я. – На... 'Nah'. – можеть быть? Это сокращение от 'Nahpshol'. Но так перспективного мужчину точно не назовут.

– Нет! Он мотнул головой. Не путайте меня. Секунду, но какой же у вас сложный язык... Я помню, но мне трудно это выговорить. 'Nachyalnik Gazproma'! Точно! По-другому 'Shiska'! – Это значит очень-очень красивый мужчина, в которого можно влюбиться с первого взгляда У такого мужчины очень красивые глаза, и хорошая генетика. С ним получатся очень красивые дети. Вот. А знаете, как называется самый красивый мужчина.

– И как же?

– О, момент. Это не так сложно звучит, но я забыл. Надо же... Нет. Не вспомнить.... 'Амикус а Путинум...'.

– А, ясно. 'Drug Putina'.

– Да-да, именно так. – Он засмеялся и энергично закивал. – Вот это самый-самый красивый мужчина на свете. Как молодой Марчелло Мастрояни и Ален Делон. Лучше их обоих. Идеал – так она сказала. Тут я понял, о чем она говорит. У нас в Италии тоже есть очень красивый мужчина. Берлускони. Его тоже очень девушки любили.

– Но позвольте, отец, – удивился я. – Если 'Drug Putina', это вершина мужской красоты и стати... То кто же тогда сам 'Putin'?

– Вот! – он засмеялся. – Я тоже её об этом спросил. И знаете, что она ответила?

– Что же.

– Надо быть реалистом.

– Мда-а, – я засмеялся, но мне вдруг стало неловко за соотечественниц, которые представляли наш народ в Ницце. То самое чувство, когда ты не сделал ничего плохого, но тебе становится стыдно за других. Кажется, это называется 'испанский стыд'.

Чтож, по крайней мере мне попался веселый попутчик. Скучно в пути до Равенны точно не будет.

– А почему ваши братья при отъезде не переоделись в мирскую одежду? – спросил я.

– О зачем же нам смущать местных? Вдруг кто-то нас узнает? Переоденемся позже. Кроме того, некоторые полицейские бывают снисходительны к священникам, нарушившим ПДД. У нас довольно набожная страна. О, однако впереди какой-то затор...

Впереди и правда был затор. Дорога в этом месте изгибалась, поэтому мы без труда видели происходящее. Ехавший впереди, метрах в ста пятидесяти перед нам автобус затормозил. Прямо перед ним на узкую дорогу, навстречу выехал джип. А за ним второй, третий, четвертый.... Здесь дорога была не заперта скалами, скорее это были высокогорные луга, и можно было разъехаться по обочинам. Но в голове у меня зазвенел тревожный звоночек.

– И часто у вас тут ездят такие колонны? – Спросил я.

– Честно говоря, не припомню ни разу. – Покачал головой монах. – По нашим меркам это просто столпотворение, ведь наш монастырь – это конец дороги.

– Тормозите, отец Ансельмо.

– Почему?

– Тормозите! – Поняв, что пока он будет соображать, препираться и спрашивать, мы подъедем к затору, я просто взялся за стояночный тормоз, и дернул его вверх.

Нас с водителем дернуло вперед. Внутри машины что-то протестующе заскрипело, но скорость была не велика. Машину чуть повело влево, и мы остановились.

– Но сеньор! – Протестующе воскликнул мой водитель.

– Тихо! – Рявкнул я. – Смотрите.

Повинуясь моему жесту отец Ансельмо посмотрел сквозь лобовое стекло. У головного джипа часть крыши сдвинулась вверх, будто начал открываться вентиляционный люк. Только располагался он не над передним, а над задним рядом сидений. И он не стал откатываться вбок, а шел все выше и выше, вместе с поднимавшейся из машины конструкцией.

– Что это? – Растерянно пробормотал отец Ансельмо.

– Это пулемет! – Крикнул я. Надо было быть совсем тугим, чтобы не распознать вышедший из крыши цилиндр патронного короба и ствол с пламегасителем. Необитаемый модуль, оператор которого сидел в машине. – Разворачивайте машину, бога ради!

– Но...

Я так и не узнал, что еще хотел сказать почтенный жизнелюб Ансельмо.

Пулемет долбанул, и замолотил длинной очередью по стоявшему перед ним автобусу. Межу ними было метров пятьдесят-шестьдесят. Для пулемета почти в упор. С того расстояния, на котором мы были, это выглядело совсем не по киношному – безо всяких спецэффектов. Просто стекла автобуса начали белеть, осыпаясь каленым стеклом. Автобус принимал пули с беззащитным жестяным звуком, внутри метались и падали фигурки паникующих монахов. Дверь так и не открылась. Кто-то вывалился через разбитое боковое стекло, и путаясь в рясе побежал – не туда; в открытое поле. Его срезал не пулемет, а высыпавшие по обе стороны второго джипа стрелки с автоматами.

– Господь мой... – выдохнул мой сосед. И это возможно был первый раз в его жизни, когда он обратился к Богу искренне.

– Разворачивайтесь отец! – Рявкнул я, вцепившись ему в плечо.

Он глянул на меня непонимающим взглядом. Но вот, глаза его прояснились, он судорожно вцепился в руль, круто повернул его, и надавил на газ. Машина надсадно завизжала, дернулась, – и заглохла.

– Матерь пресвятая богородица! – Продолжал припадать к вере Ансельмо с нарастающей паникой в голосе.

Я глянул налево от себя.

– Это просто станочный тормоз, отец. Я его выключил! Заводи! Заводи!

– Отец мой, пастырь мой... – немилосердно трясущимися руками он снова завел машину, и утопил педаль газа. Машина взревела, и пошла, описывая дугу. Тряхнуло, мы съехали с узкой дороги на траву, и с прокрутом колес развернулись обратно к монастырю. Я смотрел за джипом – башня начала разворачиваться в нашу сторону, плавно и быстро.

– Гони! Гони! – Завопил я. Я вспомнил, что у меня под мышкой до сих пор висит пистолет. И в рюкзаке меня пистолет. И... Никакого толку от них сейчас не было.

Нас снова тряхнуло. Мы вылетели с луга на дорогу. Ансельмо давил на газ так, что мог продавить пол. Двигатель ревел, джипы отдалялись от нас. Ударил пулемет. Что-то с металлическим шлепком ударило по машине. Пуля...

– Ты стена моя, и Крепость моя... – Лопотал Ансельмо.

Еще пара шлепков слившихся в один. Дзанг! Дзанг! В Ветровом стекле появилось два отверстия.

– Дай покой душе моей, и...

Дзанг-дзанг-Дзанг!

Что-то дало мне по лицу. Как пощечина. Обернувшись, я увидел, что в краю подголовника образовалась рваная дыра. Набивка торчала из разорванной ткани.

– Только на тебя уповаю...

Мы неслись так, что уже даже не чувствовались ухабы дороги. Скорость проглатывала их, лишь гудела подвеска. Стрельба почему-то прекратилась. Оглянувшись я увидел, что джипы огибают застывший на дороге автобус, переползая через обочину. Монастырь был к нам все ближе.

– Заворачивай! – Кричал я. – Заворачивай за здание!

Ансельмо завернул за здание, и укрыл нас от огня монастырем. Пройдя по кривой, машина ткнулась в монастырскую стену, и остановилась.

– Это уже слишком, брат Коррадо. – Забормотал настоятель Ансельмо, не отпуская судорожно сжатый руль. – Я думал, что вы простой контрабандист! Я закрывал на это глаза. Я думал, возможно, за вами когда-нибудь придет полиция. И я скажу им, что ничего не знал. Но эти убийцы! Это слишком, брат Коррадо. Это уже черезчур. – Ансельмо подавился словами и зарыдал.

Я машинально огляделся. Он обращался к 'брату' Коррадо, которого рядом не было. Через секунду я сообразил, что шок, страх и обида требовали от Ансельмо высказать Коррадо все сейчас, сию же секунду, – пусть даже тот не был здесь, а стоял лишь перед мысленным взором настоятеля.

– Я не должен... Мы с братьями не должны отвечать за вас. – Захныкал монах.

– Отец Ансельмо, вылезайте. Надо идти в монастырь. Там безопаснее.

– Вы не имели права... – продолжал лепетать Ансельмо, вцепившись побелевшими руками в руль..

Я открыл свою дверь, выскочил из машины, и обежал её, чтобы силой вытащить впавшего в ступор попа.

– Хватит ныть, вылезай размазня! – Я схватил его за рясу, и замер. – Ансельмо все так же сидел вцепившись в руль. Но теперь – только теперь, – я увидел, что все его ряса на животе пропиталась от крови. Кровь толчками выходила из двух дыр. Кожух рулевой колонки перед Ансельмо был расколот. Пули прошли все что можно – багажник, спинки заднего и переднего сидений, тело Ансельмо, и ушла куда-то к движку.

– Я не должен отвечать за ваши дела. – с убежденной обидой продолжал Ансельмо. – Голос его ослабел, руки упали с руля. – Я не должен... за ваши грехи...