Текст книги "Формула смерти"

Автор книги: Лесли Горвиц

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 22 страниц)

– Я действую вам на нервы?

Не ответив, она вошла в комнату для осмотров, где на краю кровати сидела бледная девушка лет двадцати.

– Луиза?

Девушка испуганно вздрогнула и подняла голову. Она принадлежала к тем, кто на себе испытал жестокость этого мира, свыкся с его несправедливостью и глупостью. И он сломил ее, сделав настолько хрупкой, что, казалось, небольшой порыв ветра мог унести ее прочь. Гейл взглянула в ее медицинскую карточку:

– Тебе девятнадцать?

Девушка кивнула. Майклу бросились в глаза неестественно светлые волосы и ярко-красные ногти. Половина ее лица, когда она повернулась левой стороной к свету, представляла собой сплошной кровоточащий синяк. Часть волос намокла от крови. Гейл быстро установила причину кровотечения. Кровь сочилась из маленькой ранки на голове.

– Он ударил меня в голову пилкой для ногтей, – в ее глазах были стыд и боль, причина которой скрывалась совсем не в страшных синяках и кровоподтеках.

– Кто тебя ударил, Луиза? – спокойно и твердо спросила Гейл.

– Мой муж.

Гейл кивнула. Она не впервой слышала такое.

– Но он никогда не делал этого раньше, – запротестовала вдруг Луиза. – Правда. Клянусь. Просто был пьян.

Она удерживала слезы. Ей хотелось, чтобы эта женщина-доктор поняла, что побои мужа – временное наваждение, страшная ошибка.

– Как ты получила это? – Гейл указала на огромный синяк на левой стороне лица. – Как он это сделал?

Девушка помолчала и, наконец, выдавила из себя:

– Он ударил меня головой о мостовую.

– Где твой муж сейчас?

Пожатие плечами означало – не знаю.

– В твоей карточке говорится, что уже десять недель, как ты беременна.

Девушка кивнула головой, подняла рубашку и оголила живот. На нем виднелись две розовые ссадины, из которых сочилась сукровица. Когда Гейл очистила их, Майкл увидел четкие следы зубов.

– Как это случилось, Луиза?

Та молчала.

– Тебя покусали? Это следы зубов.

– Собаки? – рискнул предположить Майк. Он начал побаиваться, что Луиза станет раздеваться дальше, и обнаружится что-нибудь еще более невероятное и ужасное.

– Нет, это следы человеческих зубов. Луиза, кто тебя покусал?

– Какие-то девчонки, – еле слышно сказала девушка. – Я спускалась по лестнице, чтобы бросить в почтовый ящик несколько писем, а эти сучки напали на меня. Они таскали меня за волосы и кусали, – ее лицо исказилось от злости. – Я знаю, что вы думаете! Вы считаете, что это сделал Дон! Нет, это не он покусал меня!

– Никто и не говорит, что это был именно он.

Луиза зло взглянула сначала на Гейл, потом на Майкла, будто они виноваты в ее злоключениях.

– Лучше бы это были собачьи укусы, – сказала Гейл, обращаясь к Майклу.

– Почему?

– Потому что собаки содержат свои зубы в большей чистоте, чем многие люди.

– Вы же не станете давать ей антибиотики из-за этих укусов. Она ведь беременна, – сказал Майкл.

Гейл взглянула на него с удивлением:

– Вы правы. Я введу ей антитетанус. Откуда вы знаете все это?

– Когда-то я изучал медицину в Колумбийском. Но потом произошли некоторые события, и доктором я так и не стал. Это было в шестидесятых.

Такого объяснения, посчитал Майкл, вполне достаточно.

– В шестидесятых я только пошла в начальную школу, – отозвалась Гейл, обрабатывая ссадины.

Луиза тем временем безучастно смотрела в пространство. С таким же успехом они могли бы беседовать в пустой комнате.

Закончив обработку и перевязку ран, Гейл ввела пациентке антитетанус и спросила ее, где та собирается ночевать. Вопрос разозлил девушку.

– В отеле! – воскликнула она. – Я найду какой-нибудь отель.

– Вот что я тебе скажу, Луиза. Ты, конечно, вольна поступать, как знаешь. У нас нет причин задерживать тебя здесь. Но я могла бы договориться, чтобы тебе разрешили переночевать в больнице. Согласна?

Луиза помедлила с ответом, потом печально кивнула головой в знак согласия.

– Мне понравилось, как вы с ней обошлись, – сказал Майкл, когда они вышли из комнаты.

Гейл бросила на него сердитый взгляд:

– Вы подмазываетесь ко мне, чтобы я дала вам побольше информации.

Однако она колючая! Майкл заподозрил, что у нее вспыльчивый характер.

– А разве вы не собирались этого сделать?

Она покачала головой, и несколько непослушных прядей упали ей на глаза.

– Ну хорошо. Но никто не должен знать, что информация исходила от меня.

– Договорились! – он подумал, что когда-нибудь ее приволокут в суд и заставят давать показания, но сейчас у него не было выбора.

Они стояли в коридоре, мимо сновали сестры, санитары и врачи.

– Когда я увидела вашего брата, у меня создалось впечатление, что его застрелили где-то еще и перетащили тело туда, где оно находилось.

– Перетащили? Что заставило вас сделать такой вывод? – Майкл был ошарашен. Такая возможность еще ни разу не всплывала.

– Потому что на ковре была грязь. Да и следы крови свидетельствовали о том, что тело первоначально находилось где-то в другом месте.

– А кто это видел? Кто может подтвердить то, что вы говорите?

– Не знаю. Вы спросили, что я видела. Я вам ответила, хотя не берусь утверждать на сто процентов, что это так. Решать – это дело полиции.

– Полиция уже решила. Он застрелился. Конец! – Майкл внимательно посмотрел ей в глаза. – Вы тоже считаете, что Алан застрелился?

Гейл избегала на него смотреть и сама не знала почему.

– Ну же! Отвечайте!

– Нет, не считаю.

– Вы отметили это в своем заключении?

– Да.

– Доктор Магнус знаком с ним?

– Полагаю, да. Послушайте, вы должны меня понять, Майкл. Именно здесь, на скорой помощи, моя настоящая работа. Только иногда я работаю на Бюро судмедэкспертизы и не имею ни желания, ни возможности следить за последующим расследованием дел, в которых я принимала участие, обследовав место происшествия.

– Я это понимаю. Но вы же знаете, что доктор Магнус дал заключение о самоубийстве?

– Если он решил, значит, так оно и есть. Он много опытнее меня и, если уж на то пошло, я на него снизу вверх смотрю. Обычно в случаях, как с вашим братом, на место происшествия прибывает сам доктор Магнус или другой опытный судмедэксперт. Я никогда не обследую тело, если дело идет о насильственной смерти, самостоятельно.

– Что же случилось на этот раз?

– Не знаю. Был летний уикенд, все поразъехались. Полагаю, никого другого просто не нашлось.

– У вас случайно не осталось дубликата вашего заключения?

– Нет, конечно. Я вам уже говорила, эти документы иногда пропадают, а потом неожиданно находятся.

– Когда в следующий раз будете работать с судмедэкспертами?

– Когда они меня позовут. Может быть, завтра вечером. Я ведь заранее не знаю. А почему вы спрашиваете?

– У меня вдруг появилась надежда, что вы захотите сделать мне огромное одолжение и попытаетесь найти копию вашего заключения.

– Нет уж. Вы многого хотите!

– А если я угощу вас обедом? Или ужином? А может быть, вы предпочитаете коктейли?

– У меня нет времени расхаживать по коктейлям, но я попробую найти свое заключение и, если найду, сделаю для вас копию. Но я ничего не обещаю, как вы сами можете понять, – она взглянула на список своих пациентов. – Послушайте, Майкл, прошу меня извинить, но мне надо еще осмотреть тысячу больных, я и так опаздываю.

– Когда я увижу вас снова?

– Дайте мне ваш телефон. Я позвоню вам, если что-нибудь найду.

– Обещайте позвонить, что бы вы ни нашли.

– Обещаю.

– Потому что, если не позвоните, я опять нагряну сюда. Помните об этом.

– Уверена, что вы так и сделаете, – она повернулась и направилась к регистратуре. Майкл смотрел ей вслед, восхищаясь красотой ее ног, следуя взглядом за движением ее бедер, и рассмеялся, когда она сделала еще одну тщетную попытку привести в порядок свои непослушные волосы.

Выходя из Белвью, Майкл прошел мимо Бюро судмедэкспертизы, благо оно находилось в двух шагах. Перед зданием он увидел припаркованный «БМВ», прошел мимо, не увидев в этом ничего примечательного, но что-то заставило его остановиться, вернуться и присмотреться к машине еще раз. Нет, он не ошибся. Он знал человека, сидевшего за рулем – это был Рэй Фонтана.

Глава 16

Майкл проснулся от телефонного звонка, протер глаза – на часах девять с небольшим. Сквозь щель между шторами пробивался яркий солнечный свет. Майкл проспал дольше, чем хотел. Телефон заливался. Так могли вести себя или Амброзетти, или агент по недвижимости, но он ошибся. Звонил Макс Фаррелл.

– Нужно поговорить, Майкл. Сколько времени тебе потребуется, чтобы добраться до нашего офиса?

– Что-нибудь нашли?

– Кое-что тебя заинтересует, но это – не телефонный разговор.

– Дайте час времени.

* * *

Наступал воскресный день, и Майкл не удивился, обнаружив офис Фонтаны почти пустым: не звонили телефоны, не выясняли отношений детективы, а место толстой секретарши пустовало, и никто не пожелал ему доброго утра.

Как только Майкл вошел в офис, из открытых дверей донесся голос его хозяина.

– Это ты, Майкл? Заходи.

Ночью Майкл спал плохо и сейчас чувствовал себя неважно. Хотя ему и не терпелось узнать, что собирается сообщить Фаррелл, он пожалел, что не отложил встречу на следующий день и не переговорил с Амброзетти. Идти на попятную было уже поздно. Будь что будет.

Фаррелл, развалясь на стуле и взгромоздив ноги на стол, читал спортивный раздел «Дейли ньюс». Таким расслабленным и довольным собой Майкл его еще не видел. Он, указав на стул, спросил, не приготовить ли кофе.

– Спасибо, не надо, – Майкл был и так уже взвинчен.

Фаррелл снял ноги со стола и принял более приличествующую деловому разговору позу.

– Ты, наверное, подумал, что мы про тебя забыли, – из верхнего ящика стола он извлек папку, помеченную «А. Фридлэндер». – Я изложу дело вкратце и по существу.

Такое вступление Майклу не понравилось.

– Самое первое и самое главное: несколько дней назад из канала в Брод-Ченнел выловили тело женщины, убитой выстрелом в голову и истыканную ножом.

Фаррелл настороженно следил за реакцией Майкла.

– Баллистическая экспертиза осколков пули, найденных в мозгу женщины, показала – выстрел сделан из револьвера тридцать второго калибра.

– Из такого же застрелили моего брата?

– Хуже того – женщина убита из этого же револьвера.

– Что? Вы шутите?

Но по серьезному выражению лица детектива Майкл понял, что тот говорит правду.

– Вот документы, если хочешь – посмотри. Ты, кажется, читал заключение о вскрытии тела брата?

– Перечел его несколько раз, можете не сомневаться.

– Если помнишь из заключения, твой брат имел кровь типа А.

Майкл этого не помнил, но согласно кивнул.

– Может быть, обратил внимание, что доктор Магнус обнаружил также кровь типа О на теле Алана?

Нет, Майкл этого не знал или забыл.

– Итак, тебе следует знать, что женщина, труп которой выловили в канале, имела кровь типа О.

– Не понимаю, куда вы клоните, – у Майкла появилось ощущение, что земля уходит у него из-под ног, и если за что-нибудь не ухватиться, – поминай как звали.

– Тебе не ясно, к чему я веду? А вот к чему: перед тем как застрелить себя, твой брат убил эту женщину.

– Ее звали Джинни Карамис? Не так ли?

– Она не опознана, может быть, и не она, а, может быть, и она – сказал Фаррелл, и по его тону Майкл понял, что тот уверен в последнем.

– Я не верю, что мой брат мог кого-то убить.

– Это я и ожидал от тебя услышать, – сказал Фаррелл, и Майкл уловил в его голосе снисходительные нотки. – В таких делах много всякого, что на первый взгляд не имеет смысла, но в нашем случае все свидетельства указывают на убийство и последующее самоубийство.

Майклу не хватало воздуха, хотелось убежать отсюда, спрятаться и сопоставить эти факты. Свое расследование он начинал с целью доказать, что брат не совершал самоубийства, а теперь придется доказывать, что он не совершал убийства.

– Пойми правильно, существует множество способов обыграть эти факты – все зависит от тебя.

– Как понимать – обыграть? – Майкл явно недопонимал то, что Фарреллу казалось само собой разумеющимся.

– Женщина ведь официально не опознана. Что касается меня, пусть она навсегда останется Джейн Доу. Сгинула еще одна шлюха. Кто ее хватится?

– Что вы собираетесь делать? – Майкл боялся подумать, сколько законов по милости Фаррелла ему придется Нарушить. Он никогда особенно их не чтил, но все же… Однако в какое дерьмо они вот-вот влезут!

– О чем толковал тебе Рэй? О чем говорил твой друг Лу Ватерман? Ты имеешь дело с лучшими сыщиками города, у нас все козыри, и мы можем делать игру, то есть сделать так, что твоего дружка Колина Грея объявят, конечно посмертно, виновным в манипулировании фондами «Колони-Сэксон».

Как только Фаррелл произнес это, Майкл уже знал, что если он прямо и не убивал Грея, то так его запугал, что тому волей-неволей пришлось бежать вплавь в Ирландию. Что он, Майкл, может сделать? У него нет доказательств, кроме того, пришло время позаботиться о собственной заднице.

– Подумай, что получится, если мы пустим дело на самотек. Итак, твой брат трахал эту шлюху и залез в деньги компании, в которой работал. Она знала, а может, даже участвовала в его делах. Ничего не оставалось, как убить ее, а потом, возможно, из-за угрызений совести или отсутствия иного выхода, пустить себе в висок пулю. Вам! Но это не конец истории, – он откинулся на спинку вращающегося стула и торжествующе посмотрел на Майкла, и тому показалось, что Фаррелл снова превратился в полицейского, сладкими обещаниями вытягивающего из подозреваемого желанное признание.

– Твой отец юрист, верно?

Его отец? При чем здесь он?

– Его фирма ведет дела нескольких крупных клиентов, не так ли? «АТ и Т», «Интел», «Хьюлет-Паккард», «Сони», – Фаррелл успел хорошо подготовиться. – Но если я не ошибаюсь, крупнейший их клиент – Сити в Нью-Йорке. Теперь прикинь, как отразится на его бизнесе вся эта история, конечно, если всплывет. Ты давно не был в большом городе. Где ты ошивался? В Вермонте?

– В Нью-Гемпшире.

– Нью-Гемпшир, – для Фаррелла это было пустым звуком, для него существовали только Нью-Йорк, Чикаго и Лос-Анджелес. – Пусть Нью-Гемпшир. Но даже если и так, ты понимаешь, что здесь, в Нью-Йорке, имеют цену такие вещи, как репутация и доброе имя. Один намек на что-то противозаконное и…

– К моему отцу это не имеет никакого отношения.

– Мистер Фридлэндер, к вашему отцу эта история относится прямо и непосредственно. Если она попадет в газеты… Как ты думаешь, сколько пройдет времени, пока мэр и его советник по правовым вопросам решат сотрудничать с другой фирмой? Ты знаешь, как это бывает: отпал один клиент, другие не заставят себя долго ждать и побегут, как крысы с тонущего корабля. Ты думаешь, компаньоны твоего отца будут стоять и смотреть, как разваливается их бизнес? Приятно им, открывая по утрам газеты, изо дня в день видеть имя своего компаньона?

Майкл только смотрел на Фаррелла, не зная, что ответить. Его мутило: съеденный наспех завтрак рвался наружу, во рту пересохло.

– Ну? – Фаррелл проявлял нетерпение.

Нужно было что-то говорить.

– И как избежать огласки?

Детектив расплылся в широкой дружеской улыбке:

– Да, если такого развития событий удастся избежать, довольны будут все.

– И что же я должен делать?

– А ничего.

– Извините, не понял.

– Я не хочу, чтобы ты что-то делал, Майкл. Появившись тут впервые, ты сказал мне, что хочешь докопаться до правды. Я тебя понимал и понимаю. Все-таки родной брат… Но правда – вещь очень деликатная. Очень часто она бывает неудобной и нежелательной. Начнешь копать дальше – только сделаешь хуже всем, и прежде всего себе и своей семье.

– Давайте начистоту. Вы предлагаете забыть все и возвратиться домой?

– В Нью-Гемпшир. Правильно понял, – Фаррелл сверкнул глазами из-под нахмуренных бровей. – И не стоит нанимать других детективов. Дорого обойдется.

Неужели он знает об Амброзетти или предупреждает его на всякий случай? Но так или иначе, слова детектива произвели на Майкла желаемый эффект, до смерти напугав его.

– В свою очередь, что вы предпримете?

– Мы сделаем так, чтобы ты спал по ночам спокойно.

* * *

Итак, Фаррелл представил Майклу совершенно неожиданную для него версию событий, и она, – насколько он мог судить, звучала ужасающе правдоподобно. Именно звучала: ему не хотелось в нее верить, но разве это имело какое-нибудь значение? У этих людей власть, и они играют в свои игры по правилам, ему неведомым. Так или иначе, но он чувствовал себя так, будто его только что трахнули.

Единственное, что пришло ему на ум – позвонить Ватерману, ведь именно он направил его в агентство Фонтаны. Может быть, он объяснит Майклу, что происходит: долгие годы работы судьей развили в нем утонченную способность отличать действительность от вымысла. В любом случае, с ним необходимо посоветоваться.

Трубку сняла Изабелла, домоправительница.

– Переговорить с судьей вряд ли вам удастся, – сказала она со своим мелодичным карибским акцентом.

– А где я мог бы его найти? – Майкл забыл, что было воскресенье, и все выехали из города на уикенд. Несомненно, Ватерман сейчас в Хэмптоне.

– Судья серьезно заболел. Он в больнице.

– Очень жаль это слышать, – Майклу действительно было жаль.

– Когда его выпишут, я не знаю.

– Могу я навестить его в больнице?

– Пожалуй, да. Он в нью-йоркской больнице. Вам, видимо, следует предварительно позвонить, и вам скажут, когда можно прийти.

Майкл не стал предварительно звонить. Была вторая половина дня, и он решил, что приемные часы еще не закончились. Узнав в регистратуре номер палаты Ватермана, направился прямо к лифту, не собираясь услышать, что судья не принимает посетителей.

Выйдя из лифта на шестом этаже и направляясь к палате Ватермана, Майкл увидел выходящего из нее высокого, хорошо сложенного мужчину – его проницательные глаза в металлической оправе, уставились на Майкла. Этого мужчину Майкл как будто встречал раньше. И тот, по-видимому, тоже знал его.

– Фридлэндер? Майкл?

– Да, – даже подойдя поближе, Майкл не узнавал мужчину, которому едва перевалило за пятьдесят. В черном костюме, галстуке лимонного цвета, с портфелем в руках. По виду – настоящий доктор.

– Извините, я что-то не… – начал Майкл, но тут вспомнил, кто это был: – Доктор Шэннон?

Майкл изучал внутреннюю медицину на первом или втором курсе, когда учился в Колумбийском университете, под руководством Шэннона, не очень требовательного учителя, но прекрасного специалиста. Он так и не сдал этого курса и даже сейчас чувствовал стыд за свой провал на экзамене.

Они поздоровались.

– Чертовски много времени прошло с тех пор, – сказал Шэннон. – Где ты все это время прятался? Ты ведь ушел из университета?

Майкл обычно в таких случаях рассказывал минутную историю своей жизни, в которую вмещал события последних пятнадцати лет. Особого интереса в глазах Шэннона не заметил.

Жизнь Шэннона, напротив, изобиловала почестями, назначениями и повышениями: кроме Колумбийского, сотрудничество в университете Рокфеллера, руководство какой-то программой на Синайском полуострове, смысла которой Майкл не уловил. Доктор Шэннон только что вернулся из Парижа, где принимал участие в конференции по современной лекарственной терапии, и в сентябре должен был участвовать в семинаре в Сан-Диего.

Женат. Счастлив. Жена, как он выразился, «девица с твоего курса по имени Сандра Рааб».

Это имя Майклу ничего не говорило, но разговор напомнил время, проведенное в Колумбийском университете: выпивка, наркотики, секс, политика и проваленные экзамены.

– Наверное, есть дети? – вежливо осведомился он, посматривая на дверь, из которой появился Шэннон.

– Трое, два мальчика и девочка. Старшему одиннадцать.

– Поздравляю!

– А ты?

Майкл покачал головой. Он не только не сделал карьеры и не мог похвалиться званиями, у него не было семьи. Шэннон удивился, и в его голосе появились покровительственные нотки. Удачно избежав очевидного вопроса – что Майкл собирается делать дальше, – Шэннон поинтересовался, когда тот вернулся в Нью-Йорк.

– Тебя же не было много лет, не так ли?

– Я бы не приехал, если бы не брат.

– Брат?

Майкл выложил ему историю Алана.

– О Господи. Я и не знал. Выражаю искреннее соболезнование. Какая трагедия! Обычно читаешь о таких вещах в газетах, и в голову не приходит, что подобное может произойти с близким человеком, – Шэннон постарался побыстрее закрыть тему. – А что заставило тебя прийти сюда, в нью-йоркскую больницу? Кого-нибудь навещаешь?

– Судью Ватермана.

Шэннон нахмурился.

– Он друг нашей семьи, – поспешно добавил Майкл.

– А… Какое совпадение! Я лечащий врач Лу, – сказал Шэннон таким тоном, будто судья стал его личной и безраздельной собственностью.

Майкл подумал сначала, что Шэннон приходил к судье в качестве консультирующего врача, ему и в голову не пришло, что тот может оказаться лечащим.

– Как он себя чувствует?

– Неважно, – сказал Шэннон, понизив голос. – И вообще, Майкл, хотя я уверен, что судью Ватермана не выведет из равновесия твой визит, однако не стоит беспокоить его прямо сейчас. Возможно, позже, когда он почувствует себя немного получше.

Посчитав свои слова недостаточно убедительными, Шэннон, обняв Майкла за плечи, повел к лифту.

– Лу только что принял успокоительное, – сказал он по пути. – Пусть немного поспит.

– А как насчет завтра? Может быть, он уже будет в состоянии принимать посетителей? – спросил Майкл, но, посмотрев на непреклонное выражение лица Шэннона, понял, что завтра доступ к судье Ватерману будет так же закрыт, как и сегодня.

Ничего не поделаешь. Майкл спустился с Шэнноном в лифте и распрощался. Как только его бывший наставник скрылся из виду, он вернулся к лифту и поднялся на шестой этаж.

На этот раз никто не преградил ему путь к судье Ватерману. Но как только Майкл вошел в палату, то понял, что все его тактические ухищрения пошли насмарку. Шэннон не кривил душой – судья выглядел ужасно: мертвенно-бледный цвет лица, ввалившиеся глаза. Во сне он напоминал мертвеца, и единственным признаком жизни оставалось прерывистое хриплое дыхание.

– Могу я вам чем-нибудь помочь, сэр?

Майкл обернулся и увидел стоящую у дверей сестру. Она не скрывала своего гнева.

– Нет, спасибо. Я уже увидел, что хотел, – сказал он и проскочил мимо сестры за дверь.