Текст книги "Формула смерти"

Автор книги: Лесли Горвиц

сообщить о нарушении

Текущая страница: 21 (всего у книги 22 страниц)

Глава 21

Прошел уже час, а Фонтана все не возвращался. Почувствовав неладное, Мэкки решил немедленно отправиться на поиски босса. Не зная, куда идти, он прикинул, что остров небольшой и кто-нибудь обязательно скажет, где живет доктор Магнус.

Узнать месторасположение дома Магнуса оказалось проще, чем он даже думал.

Когда он подошел к дому, то замер на месте как вкопанный, увидев двух санитаров, укладывающих Фонтану на носилки, и наблюдавшего за процессом полицейского. Другой полицейский в этот момент выходил из дверей. Мэкки понял – случилось что-то из ряда вон выходящее.

Он держался от дома подальше, не прекращая наблюдение.

Мэкки заметил то, что, по всей видимости, проглядели местные полицейские: сорняки на краю рощи были кем-то примяты к земле, и случилось это совсем недавно. Осторожно, чтобы не привлечь ничьего внимания, он вошел в рощу и увидел сломанную ветку, через минуту обнаружил на траве капли крови – он шел по верному пути. Мэкки не знал, кто прошел, но в одном месте он наткнулся на свежие следы: одни от босоножек, другие от кроссовок. Это могли быть только напавшие на Фонтану или свидетели этого. В любом случае их нужно было найти и вытрясти признание.

Выйдя из рощицы в поле, он заметил вдалеке две фигуры, мужчины и девушки. Мэкки не сомневался, что следы принадлежали именно им и что это они были в доме Магнуса.

Затем он вышел к месту, где обнаружил признаки недавних раскопок – в нескольких шагах от него из травы торчала ручка небрежно спрятанной лопаты. Если он не хочет упустить эту парочку, то копаться не стоит, тем более вырытое здесь они, как видно, прихватили с собой.

Мэкки шел за ними до самой пристани, и, когда они встали в очередь дожидавшихся парома людей, пристроился за ними. Его внимание привлек металлический ящик, который мужчина держал под мышкой. Мэкки не терпелось узнать, что в нем находится. Девушка была явно не в себе и то и дело нервно поглядывала в сторону приближавшегося парома. Мэкки решил, что она станет легкой добычей, когда паром отойдет от пристани.

* * *

Как только паром отчалил от берега, Мэкки нашел среди пассажиров интересовавшую его парочку. Девушка не находила себе места. И в то время как ее спутник остался на палубе, она спустилась вниз, чтобы укрыться от солнца.

Мэкки нашел ее в кормовой части парома. Она плакала и смотрела на удалявшийся Файр-Айленд. Он незаметно подошел к ней сзади и, наклонившись к ее уху, прошептал:

– Как твое имя, золотце?

Она даже подпрыгнула, ее глаза расширились от ужаса и заметались в поисках путей отступления, но Мэкки встал у нее на пути.

– Валери… Валери М… Магнус, – прошептала она еле слышно. – Пожалуйста, не трогайте меня.

Она вся сжалась, обхватив плечи руками. Итак, это дочь главного судмедэксперта, с удовлетворением констатировал Мэкки.

– Скажи, золотце, а как зовут твоего друга?

– Майкл. Я скажу вам все, что вы хотите!

– Даже так? – Мэкки довольно ухмыльнулся. – Тогда скажи, золотце, а что лежит в том ящике?

Когда Валери выложила ему все, Мэкки уже знал, что ему делать, но на пароме это невозможно – слишком много людей. В голове детектива зрел план.

– Если будешь вести себя хорошо, ничего не случится. Ты меня поняла?

Глава 22

Когда паром причалил к пристани в Бэй-Шор, Майкл заметил, что Валери рядом нет, не увидел он ее и среди пассажиров, сходивших на берег. Скорее всего, сошла одной из первых, подумал он, и направилась к своей машине. Он вздохнул с облегчением – теперь не несет за нее никакой ответственности, остается ей только благополучно добраться до города.

Он задумался, куда бы припрятать документы, вырытые на острове. Почти целый час перебирал в уме имена людей, на которых мог бы положиться, но, кроме одного человека, оказывается, не доверял никому. И этим человеком был его отец.

Пол Фридлэндер, как никто кровно заинтересованный в поимке убийцы своего сына, располагал необходимыми связями и властью, чтобы эти бумаги попали в нужные руки. Окружной прокурор, конечно же, выслушает его очень внимательно, поскольку у его отца безупречная репутация, чего так недостает ему, Майклу.

Есть еще одна причина передать документы отцу – они послужат оправданием его упрямства и заставят отца признать, что Майкл в конце концов оказался прав, затевая свое почти безнадежное расследование.

Ему нужно как можно быстрее вернуться на Манхэттен. В городе он будет чувствовать себя гораздо в большей безопасности, чем там, где сейчас находится. Особенно если кто-нибудь видел его в доме Магнуса или рядом с ним, когда доктор подстрелил Рэя Фонтану. Тем более, что тот мог прийти в сознание и отдать необходимые распоряжения. Майкл не сомневался, что Рэй узнал его в доме Магнуса.

С пристани он спустился к стоянке машин – «порше» там не оказалось. Так и есть, она села в машину, и, забыв про него, укатила в город. Итак, в Нью-Йорк ему придется добираться самостоятельно.

Поймать такси, которое отвезет его на вокзал в Бэй-Шор, не представлялось делом трудным. Проблема заключалась в том, что ему придется разгуливать по платформе с железным ящиком под мышкой, пока не отправится следующий поезд до Манхэттена. В нем уже и так взыграла мнительность – ему казалось, что все прохожие пялятся на ржавый ящик. Поэтому, приехав на вокзал, он решил, что обезопасит себя, если отсидится в какой-нибудь забегаловке. Кроме того, глоток скотча ему сейчас совсем не повредит.

Этот бар мог бы находиться в любом городе Америки: темный, прокуренный, заполненный в основном публикой, зарабатывающей на хлеб руками, и безработными, которых Майкл узнавал в любом обличии. Их всех обслуживала крупная костлявая женщина средних лет.

Когда Майкл уже сидел за столиком, какая-то дама с загорелыми ногами и длинными каштановыми волосами – очевидно, она тоже вернулась на берег с тем же паромом, что и Майкл, – бросила в музыкальный автомат двадцатипятицентовую монету, и Фрэнк Синатра запел свою «Ты вошла в мое сердце».

Через некоторое время появился еще один человек, которого Майкл видел на пароме. Несколько секунд он стоял в дверях, осматривая посетителей, потом вошел и сел за столик недалеко от стойки бара и заказал пиво. Он не был похож ни на одного из тех, кому принадлежали дома на Файр-Айленде, и даже не был ни с одним из них знаком. Хотя мужчина старался показать, что занят своим делом, Майкл почувствовал в нем интерес к себе и к ящику, стоявшему у него под столом.

Он был убежден, что этот человек – коп. Или экс-коп, как Фаррелл. К этому времени Майкл уже успел приобрести неприятный опыт общения с полицейскими и чувствовал их присутствие, даже если они и не были в униформе. Теперь он переживал: у него не было при себе достаточно денег, чтобы взять такси до города.

Наконец ему надоел нездоровый интерес переодетого копа к своей персоне и имуществу, и, хотя до прибытия поезда оставалось еще десять минут, Майкл встал и вышел из бара, не оглядываясь. На платформе было уже много людей, и Майкл немного успокоился. Вскоре появилась дама с загорелыми ногами, но того человека не было, и Майкл списал недавние страхи на свою мнительность. Его опасения, что поезд опоздает с прибытием – сегодня у него все шло наперекосяк, – не оправдались, поезд пришел вовремя. Прежде чем зайти в вагон, он осмотрел платформу, но того человека нигде не было. Может быть, ему удастся добраться домой без приключений, их сегодня у него было предостаточно.

Всеми силами сопротивляясь одолевавшему его сну, Майкл то и дело клевал носом – давали знать события сегодняшнего дня.

Только когда поезд тормозил у очередной станции, Майкл полностью просыпался, но в конце концов усталость взяла свое, и он заснул так крепко, что проснулся только, когда поезд затормозил у первой городской станции. Пассажиры выходили и заходили. Майкл увидел вошедшего в вагон лысеющего мужчину, на котором были голубоватая рубашка, широкие брюки и белые кроссовки. Мужчина направился прямо к нему.

– Здесь не занято? – спросил он, кивнув на место напротив.

– Нет.

Мужчина улыбнулся и сел.

– Знаете, – заговорил он, – стоит проехать в поезде, и начинаешь больше ценить самолеты.

Майкл в ответ пробормотал что-то невразумительное.

Незнакомец посмотрел на ящик, стоявший на полу, потом снова на Майкла.

– Послушайте, – заметил он, – а вы совсем не похожи на Алана.

Не в первый раз в жизни Майклу совершать ошибки, но еще ни разу ошибка не будет стоить так дорого. Вот кого он должен был опасаться! Теперь, видимо, уже поздно сокрушаться. Когда в руке незнакомца появился револьвер, Майкл вдруг с ясностью осознал: перед ним убийца брата.

Глава 23

Эту новость еще не успели передать по телевидению, а в больнице уже прошел слух – Магнус застрелен в своем доме на Файр-Айленде. Гейл была потрясена, когда в шесть часов вечера по телевидению сообщили, что он покончил жизнь самоубийством и в перестрелке в доме Магнуса серьезно ранен человек, имя которого полиция пока не называет.

Гейл не понимала, должна ли она почувствовать облегчение: изменит ли смерть Магнуса что-нибудь для нее лично? Хотя он и доставил ей много неприятностей, но разве не он постарался защитить ее от Фонтаны?

Как бы то ни было, она не могла отделаться от чувства, что попала в большую волну, и ее вот-вот унесет в открытое море.

В седьмом часу она вышла из больницы и направилась домой. Небо затянули тучи, и, хотя на землю еще не упала ни единая капля, запахло дождем. Люди ускоряли шаг, высматривая укрытия, где можно будет спрятаться от ливня.

Гейл побежала, но увидела в одном из киосков кричащий заголовок: «Главный коронер города кончает жизнь самоубийством» и ниже более мелким шрифтом: «Преуспевающий бизнесмен ранен в таинственной перестрелке». Она купила газету, спряталась под навес, уже догадываясь, кто был этот преуспевающий бизнесмен. Все же, когда она прочла о том, что ранен был действительно Фонтана, она пришла в замешательство. Снова ее начал мучить вопрос, можно ли ей теперь расслабиться, перестать бояться и начать жить нормально или еще случится что-то неприятное, к чему она окажется не готова.

* * *

«…Фонтану доставили в Еврейский медицинский центр на Лонг-Айленде, где его срочно прооперировали на предмет извлечения пули из раны на шее. Удачливый предприниматель, имеющий склонность к экстравагантным выходкам, Фонтана обладает немалым влиянием в нью-йоркских политических кругах. Обстоятельства его ранения расследуются. Состояние пострадавшего остается критическим…»

Когда Гейл закончила чтение, она тихо помолилась, попросила Бога, чтобы он прибрал Фонтану к себе.

Когда она добежала до своего дома, входная дверь в вестибюле оказалась незапертой, и Гейл пришла в негодование – за что платит ежемесячно сто пятьдесят долларов, если ей не гарантируют здесь полную безопасность? Она разозлилась еще больше, теперь уже на себя саму, за то, что утром забыла закрыть свою дверь на верхний замок – в последнее время начала многое забывать, даже имена друзей и коллег. С памятью у нее явно не в порядке, скоро придется смотреть на фотографию Вильяма каждый день, чтобы не забыть, как он выглядел.

Сегодня вечером она боялась остаться одна, – конечно, так подействовало на нее известие о смерти Магнуса, но самое главное в другом: после посещения квартиры на Западной двенадцатой улице ее начали мучить кошмары. Стоило закрыть глаза, как перед ней появлялись видения отрубленных конечностей в чемодане и лужи крови, да и запах забыть не могла. Хотя она потом видела эту квартиру пустой и чистой, эти кошмары ее не отпускали.

Ей вдруг захотелось оказаться среди людей в каком-нибудь тихом кафе. Она собралась было спуститься обратно вниз, но в этот момент небеса разверзлись и хлынул проливной дождь. Ничего не поделаешь, посещение кафе придется отложить.

Она открыла дверь и вошла в квартиру. В гостиной горел свет, и это показалось ей странным: уходя, она всегда выключала его. Ее охватила паника – здесь кто-то спрятался, в этом она не сомневалась.

Стоя в прихожей, заглянула в гостиную – никого нет. Собрав всю храбрость, вошла в комнату и увидела на кофейном столике коробку, завернутую в подарочную бумагу. Что бы это значило?

Она взяла коробку и тряхнула ее. Что в ней находилось, сказать было трудно. Как она сюда попала? На коробке была этикетка с надписью «Мид-Джонсон лабораториз», но это название ей ни о чем не говорило.

Внутри оказалось множество кусков пенопластовой упаковки. Только вынув их, она увидела, что это за подарок. Закричав, она отступила назад, коробка выпала из ее рук, на ковер выкатилась человеческая голова и уставилась на нее широко раскрытыми глазами, показавшимися ей живыми.

– Его звали доктор Шэннон, – услышала Гейл и повернула голову на голос. Он стоял прямо перед ней, мужчина необычайной красоты и с милой улыбкой на губах. – Меня можете называть, как вам угодно.

Глава 24

Майкл не ощутил страха: он уже не раз представлял себе подобную сцену и так часто переживал ее в воображении, что теперь, когда это случилось наяву, ничему не удивился.

Однажды его автомобиль занесло на дороге, и он перестал слушаться руля. Тогда он тоже испытал удивительное спокойствие, с отстраненным любопытством ожидая, что произойдет дальше, словно в кино.

Он знал, что это состояние не может длиться вечно: слишком много поставлено на карту, и нужно действовать, но Майкл, хоть убей, не мог сообразить, что предпринять в подобной ситуации.

– Назовите, по крайней мере, свое имя, – сказал он. Ему хотелось узнать, как зовут убийцу его брата и, возможно, его самого.

Незнакомец заколебался, потом пожал плечами;

– Ральф Мэкки.

– Вы работаете на Фонтану?

– Было дело, – последовал несколько загадочный ответ. – А теперь, будьте добры, подайте сюда ящичек.

Майкл подумал, что выходить из ступора все равно придется, так почему бы не сейчас. Неужели этот человек выстрелит в него в достаточно людном вагоне манхэттенского поезда? Выстрелит, и глазом не моргнет. Об этом и гадать нечего.

Когда Мэкки протянул руку, чтобы взять ящик, Майкл спросил:

– Это вы убили моего брата?

Рука повисла в воздухе на полпути.

– А если и я, разве сейчас это имеет значение?

– Думаю, имеет.

Мэкки осклабился:

– Любопытно, но он не стал мне мешать, когда я разделался с его девкой. Он даже помог мне дотащить ее до края пирса. Из нее текла кровь, как из зарезанной свиньи, но она была еще жива. Твой братец думал, что, отдав ее, тем самым спасет собственную жизнь. Он ошибался.

Неужели Мэкки говорит правду, думал Майкл. Он не мог поверить в то, что Алан стал бы принимать участие в убийстве своей подружки. Но, с другой стороны, за последние недели он узнал об Алане такие вещи, которые заставили его признаться самому себе в том, что брата он почти не знал.

– Ящичек, пожалуйста. Как только он окажется в моих руках, я уйду.

Он, как видно, был убежден в том, что Майкл и не подумает оказывать сопротивление, рискуя жизнью.

Майкл наклонился к ящику и уже готовился передать его Мэкки, но вдруг в нем что-то взорвалось – после всех мытарств вот так просто лишиться документов? Его ярость превысила соображения самосохранения, и, вскочив с места, он побежал, каждую секунду ожидая выстрела в спину.

Майкл бежал и думал о том, что он опять живой человек, и ему удалось сбросить с себя оцепенение. Он бежал и видел только очертания, – свет и тени, – не осмеливаясь оглянуться назад. Пробежал один вагон, потом другой, и уже был готов вбежать в третий, когда поезд вдруг резко затормозил и остановился – еще одна незапланированная остановка. Майкл потерял равновесие и повалился на пол. В тот же момент свет в вагоне замигал и потух.

Майкл поднялся с пола и продолжил бег в темноте. Оглянулся, пытаясь в полумраке разглядеть Мэкки, но это оказалось невозможным – в вагоне было много людей, и он с трудом пробирался сквозь толпу, наталкиваясь грудью на пассажиров и слушая их ругань.

Подача электричества возобновилась, в вагоне загорелся свет, и Майкл осмелился посмотреть назад.

К его удивлению, Мэкки не отставал, несмотря на множество людей. Майкл увидел, что он, с горящими решимостью глазами, пробирается к нему с середины вагона, расталкивая пассажиров.

Поезд тронулся. Майкл вышел на крохотную платформу между вагонами. Не было смысла бежать до конца поезда, да бежать уже некуда. Посмотрев вниз, он увидел убегавшие назад шпалы и рельсы. Выбора не оставалось.

Майкл перекинул ногу через перила, потом другую, и, бросив вниз ящик, последовал за ним.

Когда он приземлился и покатился по насыпи, ему послышался звук выстрела, хотя, возможно, ему это показалось в грохоте поезда.

Лил дождь. Его окружал полумрак. Все тело болело, больше всего пострадала правая нога, на которую он приземлился. Брюки порвались на коленях. Он едва стоял на ногах, не в силах заставить себя идти. Но он должен идти.

Через минуту Майкл промок до нитки, ковыляя вдоль железнодорожного полотна: он искал металлический ящик, молясь, чтобы тот не разбился при падении – в этом случае документы будут безнадежно испорчены дождем. Ящик лежал в десяти футах от колеи, к счастью, крышка осталась на месте.

Теперь предстояло добраться до Манхэттена. Он знал, что находится где-то в районе Квинс, но где именно, не имел представления. Рано или поздно он выйдет к какой-нибудь станции метро. Так оно и случилось. Уже на станции он осмотрел свои повреждения: ссадины и царапины – ничего серьезного. Когда Майкл вышел из подземки на Тайм-сквер, было уже десять вечера. Он попробовал позвонить в контору отца, но там сказали, что он уже ушел. Куда ушел? Домой? Майкл набрал номер родителей – трубку никто не поднял. Наверное, ужинали в ресторане. Идти в квартиру Алана было бы очень неосмотрительно. Мэкки, конечно же, в первую очередь будет искать его там.

Совершенно неожиданно пришло решение – пойти к Гейл, явиться без предупреждения. Если предварительно позвонить, она отошьет его. Ведь ему сказано, что она больше не желает его видеть, даже не станет слушать. Другое дело, если явиться лично – у нее не хватит духу прогнать его, по крайней мере, не выслушав.

Глава 25

От этого могла зависеть ее жизнь, и Гейл изо всех сил старалась вникать в то, о чем говорил этот человек. Но делать это становилось все труднее и труднее: ее мозг отказывался работать. Он назвал свое имя: Дэвид, но можно и Дэниэл. Очень странно! Она уже была уверена в том, что ее смерть – вопрос времени. Девушка закрыла глаза, надеясь увидеть внутренним взором весь свой жизненный путь, но видела только лицо человека, сидящего перед ней.

– Вы меня слушаете? – спросил он.

Она открыла глаза, не имея никакого представления о том, что он только что говорил. Гейл решила делать все необходимое, чтобы не выводить его из себя, и закивала головой.

Вдруг она обратила внимание на его глаза: они были цвета синего стекла и выглядели безжизненными – таких Гейл ни у кого не встречала. Впрочем, и все его лицо показалось ей ненастоящим, пустая, манекенная красота!

– …Чаще всего люди, которых я собираюсь убить, – говорил он так, словно вел легкую непринужденную беседу, – не знают, кто я. В отличие от них, вы это знаете. Обычно перед тем, как их убить, я даю им возможность увидеть себя в зеркале – в зеркале моих глаз. Им необходим этот последний взгляд на самих себя, понимание самих себя, которое они унесут в мир иной.

Дэн откинулся в кресле. Он был возбужден, часто и шумно дышал.

– Если бы только люди поняли, – продолжал он, – что некоторые из нас заражены вирусом смерти! Мы чувствуем друг друга, узнаем друг друга, мы друг к другу тянемся. Мы только наполовину в этом мире, другая половина уже в том. Так было с Байроном в Сан-Франциско. Почему он так обошелся со мной? Потому, что боялся? Потому, что такая половинная жизнь была для него невыносима? Почему, как вы думаете?

Он смотрел прямо на Гейл, ища понимания в ее глазах и ожидая ответа.

Кто такой Байрон? Что она может ему ответить? Она лихорадочно думала. Ей следует ответить, но на ум ничего не приходило. Потеряв надежду дождаться ответа, он заговорил снова.

– Зачем это нам? – Дэн замолчал, словно потерял нить рассуждений. На его лице отразилась мучительная работа мысли, но следующая фраза, которую он произнес, была похожа на нечленораздельное мычание.

Глаза его закатились назад, пока не остались видны только белки, голова упала на грудь. Гейл вскочила с места. Он страдает какой-то формой психоза, скорее всего, от передозировки наркотиков. Другой возможности бежать у нее уже не будет.

Девушка кинулась к двери, схватилась за ручку, но маньяк налетел сзади, вывернул ей руку за спину и бросил на пол. Не успела она опомниться, как он уже сидел на ней верхом, прижав руки к полу. Ее попытки сопротивляться только распаляли его. Он разорвал блузку, потом юбку. Если ему нужен секс, если он собирается ее изнасиловать, не нужно противиться, может быть, это удовлетворит и успокоит его, может быть, только так она спасет свою жизнь.

Но Дэн вдруг замер и стал рассматривать ее тело, равнодушно и со знанием дела. Он заговорил, и слова его звучали уже более внятно:

– Иногда я делаю это потом, но иногда – когда они еще живы. Кусочек за кусочком… ты сама узнаешь.

Она не понимала, о чем он говорит, пока не увидела, как в его руке блеснул нож. Прежде чем она успела как-то отреагировать, он приставил нож к ее горлу и провел острием между обнаженных грудей, да так легко, что она не почувствовала боли, и только когда увидела кровь, поняла, что он порезал ей кожу.

Гейл стала биться, извиваться, пытаясь сбросить его с себя, но силы были неравны. Но тут она услышала стук в дверь и что было мочи закричала.

Дверь распахнулась. Дэниэл, увидев входившего Майкла, вскочил. Реакция его была замедленной, но не такой замедленной, как у Майкла, иначе тот смог бы уклониться от удара ноги, нацеленного ему в живот.