Текст книги "Операция «Ракета»"

Автор книги: Леонид Обухов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 12 страниц)

ФРЕЙЛЕЙН МАРИЯ

После поражения восстания патриоты вынуждены были вновь перейти на подпольную работу, на партизанские формы борьбы в горах. Налаживались старые связи, восстанавливались прежние явки, пароли.

Больше недели партизанский штаб не имел никаких известий из Банской Бистрицы. Действовавшая там подпольная организация должна была прислать своего связного с важными разведданными, которые ожидал Центр. В назначенный день связной не явился. Тогда командование отряда направило в город на явочную квартиру своего связного, словака полицейского из села Калиште. Его ждали четыре дня назад, но он тоже не вернулся. Были все основания предполагать, что оба связных схвачены гестаповцами. Это подтвердили ближайшие события.

В полицию села Калиште неожиданно нагрянули немцы и два часа допрашивали начальника, куда исчез его подчиненный и с кем он был связан. Ничего не добившись, гестаповцы укатили снова в город. За домом связного-полицейского, уехавшего в Банскую Бистрицу, была установлена слежка…

Посовещавшись, командиры отряда решили послать для связи с подпольем Марию Костюкевич.

…Пассажирский автобус, проходивший через Калиште на Банскую Бистрицу, только отошел от села, как был остановлен на пропускном пункте. Два эсэсовца с автоматами на груди поднялись в машину, пропустив вперед себя плотного мужчину в сером пальто, коричневой шляпе и с зонтом под мышкой. Он вошел в автобус и остановился впереди, возле кабины шофера, пристально рассматривая пассажиров.

– Аусвайс! [4] – потребовал он у пассажиров удостоверения личности.

Люди зашевелились. Сидевший на переднем сиденье немецкий лейтенант в летной форме брезгливо подал свое удостоверение. Штатский молча взял его, и, проверив, вернул. Так же внимательно гестаповец проверял документы у других пассажиров. Вот он подошел к коренастому словаку, рядом с которым сидела белокурая девушка с синими глазами, одетая в темное пальто с серебристым меховым воротником. Яркий голубой шарф окутывал ее шею, а маленькая шляпка кокетливо прикрывала пышные волосы. Девушка читала книжку в коричневой суперобложке и словно не замечала никого вокруг.

Повертев в руках документ, предъявленный словаком, гестаповец сунул бумажку в карман и коротко бросил:

– Ауфштеен! [5]

Словак начал убеждать гестаповца, что он чиновник ортс-комендатуры из Жилина и направляется в Банскую Бистрицу по заданию господина коменданта. Гестаповец, не слушая, махнул рукой:

– Ауфшнель! [6]

Один из эсэсовцев схватил словака под руку и повел к выходу. Тот кричал на ходу, упирался.

– Аусвайс! – услышала девушка над самым ухом и не успела еще ничего ответить, как гестаповец вырвал у нее книгу и швырнул в проход. Сидевший впереди немецкий летчик-лейтенант вскочил со своего места и бросился к книге, на обложке которой ярко выделялись свастика и четкая надпись: «Адольф Гитлер. Речи».

– В чем дело? – растерянно улыбнувшись, спросила девушка на немецком языке. – Вы бросаете книгу фюрера?

– Аусвайс, – уже тише сказал гестаповец, поняв, что с книгой он, кажется, погорячился и, если эта особа пожалуется, ему не миновать беды.

– Битте! [7] – Девушка подала ему удостоверение. В это время к ним подошел летчик-лейтенант и, наклонившись к гестаповцу, тихо сказал:

– Вы оскорбили великого фюрера…

– Сядьте, лейтенант, и не мешайте мне работать!

– Я прошу вас предъявить документы… Мне надо знать, на кого донести об оскорблении фюрера…

– Я из гестапо, – резко ответил человек в штатском и развернул удостоверение девушки. Пробежав глазами документ, гестаповец посмотрел на девушку и, возвращая ей удостоверение, примирительно сказал: – Фрейлейн понимает, что у меня не было желания оскорбить фюрера и обидеть ее…

– Даже служащим гестапо непозволительно так обращаться с книгой фюрера, – назидательно произнес летчик и протянул книгу девушке. – Битте…

– Данке… [8] Это просто ошибка, господин лейтенант, – мило улыбнулась девушка. – И книга ничуть не пострадала…

– Вы едете в Банскую Бистрицу? – поинтересовался летчик. – Разрешите присесть, фрейлейн?… Простите, не знаю, как вас зовут…

– Мария… – засмеялась девушка, подвигаясь на сиденье.

– Вы немка?

– Да… Только я никогда не была в Германии. Родилась в Варшаве, в семье немецкого промышленника.

– А почему бы вам не съездить сейчас домой?

– Служба… Я работаю в отделе культурных ценностей и очень занята… Приходится много ездить, господин…

– Пауль Эккариус… Простите, не назвал себя. В этой проклятой стране скоро одичаешь и совсем разучишься разговаривать с женщинами…

– У вас мрачное настроение, господин…

– Просто Пауль, – уточнил лейтенант. – К сожалению, вы правы, фрейлейн Мария… Недавно я получил сообщение, что мой отец, гауптман СС Эккариус, был убит в этих краях. Меня вызвали срочно в Банскую Бистрицу…

– Сочувствую вам, Пауль… Это такая потеря…

Когда автобус приехал в Банскую Бистрицу, снова началась проверка документов. Четыре эсэсовца останавливали каждого пассажира, выходящего из автобуса.

– Кого-то ищут, – сказал лейтенант, ведя свою спутницу к выходу.

– Надеюсь, не нас с вами, – засмеялась фрейлейн Мария. – Уж больно много гестаповцев…

* * *

Прошло около двух суток как Мария уехала из партизанского лагеря. Все это время Николай не находил себе места, то и дело посылал Ферко в штаб узнать, не вернулась ли девушка. Мучила неизвестность: куда и зачем она так внезапно уехала, надолго ли? Сама Мария ничего не сказала, но сердце подсказывало Николаю, что неспроста она появилась в тот последний вечер необычно возбужденная и непохожая на себя: белокурые волосы были уложены в причудливую прическу, подчеркивающую тонкие черты ее лица, брови чуть подкрашены, отчего голубые глаза девушки казались еще больше и ярче.

Заметив удивленные лица своих товарищей, Мария рассмеялась:

– Не век же ходить мне растрепой, вот и привела себя в порядок…

А потом, по распоряжению штаба, Николай с Ферко провожали Марию к домику лесника. Всякие расспросы были запрещены, операция проводилась в строжайшей тайне…

На вторые сутки после отъезда Марии, к вечеру, Васильев получил приказ встретить девушку в условленном месте. Две минуты ушло на сборы, и вот они вместе с Ферко покинули лагерь. Еще никогда Николай так не торопил время. Запыхавшись, подошли они к домику лесника, и, не дожидаясь, пока словак соберется, сами запрягли лошадь в повозку.

Но напрасно партизаны пролежали четыре часа на опушке леса, ожидая, когда лесник вернется из села. Старик приехал один.

– А ты точно там был, где назначено?… Не перепутал, а? – с надеждой переспрашивал Николай.

– Там, там… – сумрачно отвечал лесник. – Не пришла она…

Капитан Олевский, выслушав доклад Васильева, коротко сказал:

– Встречать завтра, там же и в то же время…

Плохо спал в ту ночь Николай. Тревога за Марию гнала сон. Еле дождался вечера. Но и в этот день девушка не явилась на место встречи с лесником.

– Разрешите мне поискать ее в Калиште? – попросил Николай капитана Олевского. – Не могла же она там бесследно пропасть!…

– В Калиште ее нет, Николай Михайлович… Завтра пойдете вновь.

– Когда последний срок ее возвращения?

– Сегодня.

– Но где же она?! – воскликнул измученный Николай. – Где?

– В самом пекле, Николай Михайлович…

– Где?

– Я сказал все… – Капитан молча закурил сигарету и положил портсигар перед разведчиком. – Кури…

– Вы что ж, не верите мне? – тихо спросил Николай.

– Верю. Но не имею права говорить. Ты разведчик и должен сам понимать это.

– Почему не послали меня?

– Ты не прошел бы там…

– Значит, она…

– Не надо гадать… Я верю, Мария вернется…

Васильев надвинул на голову шапку и вышел из штаба. Яркие звезды запутались в лохматых лапах елей, покрытых серебристым инеем. Морозный воздух дышал в лицо. Струйки дыма тянулись от землянок к небу и терялись среди деревьев. Похрустывали под ногами часовых сучья. Здесь все было так же, как и три дня назад. Но Васильев вдруг почувствовал горькую пустоту, подступившую к сердцу.

В ПЕКЛЕ

В то утро, когда Мария подъезжала на автобусе к Банской Бистрице, в застенках гестапо были казнены двое связных партизан, двое словаков, у которых палачи безуспешно пытались выведать имена руководителей подполья и адреса партизанских явок. Узнав об этом, начальник секретной службы СС штурмбаннфюрер Отто Скорцени тут же позвонил в гестапо:

– Гауптман Ганке? Вам не начальником гестапо работать, а мясником в лавке. Ведь вы погубили все дело. У вас в руках была живая нить… Я сам буду учить вас, как следует допрашивать. А сейчас усильте слежку за явочной квартирой, на которой взяли связных. Может, они вновь попытаются… хотя вряд ли… Установите строжайшую проверку документов на всех дорогах, вокзалах. Проверять всех при въезде и при выезде из города… Особенно прибывших со стороны Калиште… Помнится, тот полицейский приехал оттуда?

– Да, герр штурмбаннфюрер, – еле слышно произнес гауптман. – Будет сделано.

– Ищите в городе подполье… По всему видно, что оно здесь действует… Пустите по следам всех своих агентов… Постарайтесь подкинуть к ним своего человека, можно под видом бежавшего из тюрьмы или лагеря…

Напуганный угрозой Скорцени, гауптман Ганке лично выехал встретить автобус, прибывший из села Калиште.

Он придирчиво рассматривал документы, всячески стараясь показать подчиненным, какое значение придается этому акту. С неменьшей тщательностью Ганке проверил и удостоверение, предъявленное лейтенантом Эккариусом, в то время как молодой барон галантно помогал фрейлейн Марии выйти из автобуса.

– По какому делу приехали в город? – спросил Ганке.

– По делам службы, герр гауптман, – ответил лейтенант. – Скажите, как мне найти штурмбаннфюрера Скорцени? Где он остановился?

– Что?! Изволите шутить, лейтенант?! – Гауптман от возмущения чуть не задохнулся. – Разрешите-ка еще взглянуть на ваши документы?…

– Взгляните лучше на это. – Лейтенант вытащил из кармана и подал гауптману короткую записку на личном бланке начальника секретной службы СС, в которой Скорцени сообщал, что ждет лейтенанта Эккариуса в Банской Бистрице.

Прочитав записку, гауптман сразу подобрел. Поручив дальнейшую проверку документов своему офицеру, Ганке пригласил лейтенанта и фрейлейн Марию в свою машину.

– Я бы просила вас высадить меня возле гостиницы, – сказала девушка.

– Вы думаете, что вас примут там? – засмеялся гауптман. – Для этого нужна отметка гестапо, комендатуры или мэрии.

– Надеюсь, ваше присутствие, герр гауптман, избавит меня от этих неудобств, – улыбнулась Мария.

Лейтенант повернулся к гауптману:

– Я прошу вас о том же…

В гостинице для фрейлейн Марии был отведен небольшой уютный номер. Отсюда же Ганке позвонил в гестапо, и, переговорив с дежурным, сказал лейтенанту Эккариусу:

– Штурмбаннфюрера Скорцени сейчас нет… Он будет не раньше чем через три часа… Позвоните вот по этому телефону… Пропуск вам заказан.

– Но у меня нет ночного пропуска, а я могу задержаться, да и фрейлейн Мария тоже…

– Не рекомендую этого делать, вы не в Германии… Здесь иногда стреляют из-за угла. А пропуска… – Ганке вытащил из кармана два небольших бланка размером с визитную карточку, на которых черным шрифтом было оттиснуто: «Начальник гестапо г. Банской Бистрицы», написал на них два пропуска, пометил: «Круглосуточно» и размашисто расписался чуть выше оттиска круглой печати.

– Моя подпись может служить для вас пропуском… – улыбнулся самодовольно гауптман. – Желаю провести приятно вечер. Сожалею, что не могу присоединиться к вашей компании…

Лейтенант Эккариус пригласил фрейлейн Марию пообедать в ресторане, и девушка охотно согласилась.

Небольшой зал ресторана был почти пуст. Лишь в углу, сдвинув два столика вместе, сидела шумная компания немцев в гестаповских мундирах.

Фрейлейн Мария направилась к крайнему столику, что стоял возле окна. Тотчас же к ним подошел невысокий пожилой официант в тщательно отглаженном поношенном костюме и остановился в ожидании заказа. Выслушав посетителей, официант задал стандартно-традиционный вопрос:

– Не угодно ли еще чего?

Фрейлейн Мария спросила на словацком языке:

– У вас ничего нет из боровой дичи?

– О, вы неплохо говорите и на словацком! – удивился лейтенант. – Я тоже знаю…

– В Варшавском университете я изучала славянские языки… А здесь богатая практика… Вот я и не теряю случая попрактиковаться…

Официант пристально посмотрел на молодую женщину, потом на лейтенанта, снова перевел взгляд на фрейлейн Марию, словно какие-то сомнения терзали его, и тихо ответил, не отводя от нее взгляда:

– Охотники не приносят нам дичь.

– Я вижу, и форели у вас нет… Люблю форель.

Официант улыбнулся одними уголками губ:

– Вы правы, прекрасная рыба – форель.

– Что ж, – засмеялась фрейлейн Мария, – подавайте что есть… Только проводите меня сначала в туалетную комнату, где бы я могла вымыть руки…

– Прошу вас, – низко склонился перед женщиной официант.

Фрейлейн Мария сбросила с плеч голубой шарф, повесила на спинку стула свою сумочку:

– Простите, Пауль, я покину вас на несколько минут.

В маленькой туалетной комнатке, куда провел ее официант, она тихо сказала ему:

– Мне необходимо встретиться с Тактом, – и стала мыть руки.

– Когда к вам пришел связной? – спросил ее словак.

– Он не пришел… Мы послали своего, но он не вернулся…

Официант облегченно вздохнул:

– Все верно, родная ты моя!… А я отвечаю на пароль, а сам думаю: уж не гестаповцы ли это подстроили, выведав как-либо пароль… – Старик наклонился к девушке и что-то быстро зашептал ей на ухо. – Поняла?… Не перепутай… Сам я не видел его никогда, но тебя встретят и проведут к нему…

Вытерев руки, девушка вышла в зал. В течение всего обеда она не сказала официанту больше ни слова.

Выйдя из ресторана, фрейлейн Мария и лейтенант Эккариус решили немного прогуляться по городу. На мосту через реку Грон они остановились. Лейтенант Эккариус долго молча смотрел на реку и как бы про себя произнес:

– Я часто думаю, зачем мы пришли сюда?… Дикий народ, варварская страна… Конечно, фюрер – великий человек, но… – Лейтенант сделал паузу и потом с горечью продолжал: – Он просчитался… Бисмарк был прав, сказав, что Германии никогда не везло в войнах со славянами… Это для нас роковая нация…

– Какие грустные у вас мысли, Пауль… Вам нужно немного развеяться, встряхнуться…

– О, фрейлейн Мария, с удовольствием бы…

– Вы меня неправильно поняли… Кстати, мне нужно торопиться по своим делам…

– Мы встретимся в гостинице?…

– Боюсь, что я могу задержаться…

НА ЯВОЧНОЙ КВАРТИРЕ

Мария медленно шла по набережной Грона. Навстречу, громыхая коваными сапогами, по мостовой двигалась колонна солдат. На углу стоял эсэсовский патруль. Кругом враги, и нет никого рядом, кто бы мог защитить или просто ободрить взглядом. Мария почувствовала, как ей сразу стало холодно и неуютно на этой каменной набережной, продуваемой со всех сторон осенним ветром. Она подняла воротник пальто и быстро зашагала мимо патруля. Вдруг один из солдат схватил ее за руку и потянул к себе:

– Комм! [9]

– Хотела бы я знать куда? – вырываясь из рук эсэсовца, крикнула девушка. – Сейчас же отпустите меня, иначе я пожалуюсь гауптману Ганке!

– Ты хочешь сказать, красотка, что имеешь ночной пропуск?… – засмеялся эсэсовец. – А ну, покажи его нам…

– Еще не ночь и пропуск не нужен…

– Нам лучше знать, – оборвал ее подошедший ефрейтор.

– Битте. – Девушка подала пропуск, подписанный гауптманом Ганке.

Глянув на бланк, ефрейтор откозырял:

– Извините, фрейлейн… Служба…

До маленького магазинчика, стоявшего в конце набережной, Мария бежала не останавливаясь. К счастью, он еще не был закрыт. Мария вошла в магазин и осмотрелась: на полках лежали поношенные вещи, музыкальные инструменты, посуда, сданные для комиссионной продажи. Одинокий покупатель торговался с продавцом, держа в руках отрез темно-синего материала. Вскоре он заплатил нужную сумму, сунул покупку в портфель и вышел.

– Что угодно? – спросил продавец, подходя к девушке.

– Я пришла узнать, нет ли у вас картин русских художников.

Продавец оглянулся, прислушался:

– Месяц назад были… Но все проданы. Зайдите через неделю-две, может, и будут.

– Я слышала, что у вас была картина Айвазовского.

– На такие полотна большой спрос… Но у нас их не было.

– Здравствуйте, товарищ!

– Здравствуйте… Как вам удалось пробраться к нам? Это почти невероятно сейчас.

– У меня надежные документы. Срочно нужно встретиться с Тактом.

– Вы посмотрите товары, а я сейчас вернусь, – сказал продавец и вышел в соседнюю комнату. Через несколько минут он пригласил Марию пройти туда же. Ее встретила пожилая женщина и провела на второй этаж. Здесь была единственная дверь, толкнув которую, Мария очутилась в полутемной комнате, где за столом, накрытым к ужину, сидел коренастый мужчина лет сорока, в коричневом костюме и белой рубашке, открывавшей крепкую загорелую шею.

– Здравствуйте. – Мужчина поднялся и протянул через стол руку для пожатия. – Я тот, кто вам нужен… Присаживайтесь, поужинаем вместе и побеседуем как следует…

Мария с нескрываемым интересом рассматривала человека, который стоял перед ней. Она знала, что это один из руководителей словацкого подполья, чья жизнь была сопряжена с каждодневным риском и опасностью. Но Мария не могла и предполагать, что человек с именем Такт был ее соотечественником и земляком. Да, он родился на Украине, в небольшом уютном городишке. Мальчишкой ушел в армию, оттуда – в чека.

В первый год войны получил ответственное задание. Но самолет, на котором он летел, был подбит немцами, и советский разведчик очутился на оккупированной территории… Превратности войны! Сколько пришлось исколесить земель, повидать чужих стран, прежде, чем он попал в Словакию!

Когда Мария села за стол, Такт попросил ее документы.

– Ювелирная работа… И где только товарищи достали такого спеца?…

– Есть у нас чех… Любой документ сделает так, что от настоящего не отличишь.

– Хороший мастер… Но самое ценное приобретение – вот этот пропуск… Тут необходимая вам пометка «Круглосуточно»… Берегите этот листок, он еще не раз пригодится и на будущее. Тут подпись одного из главарей городского гестапо…

– Вы знаете, что ваш связной схвачен? – спросила Мария.

– Знаем… Жаль, не успели предупредить провал второго связного. Сейчас мы сменили явки, готовим новые в селе Сасово, недалеко от Банской Бистрицы. Адреса и пароль я сообщу вам завтра. Сюда приходить только в крайнем случае… А теперь слушайте и запоминайте, записывать нельзя… Провал явки произошел из-за беспечности связного. Сам притащил за собой «хвост». Хозяин квартиры успел скрыться. При связном были сведения по авиачасти местного гарнизона. На аэродроме базируется истребительный полк «мессеров». Аэродром прикрыт четырьмя зенитными батареями, есть пулеметные установки. Наземная охрана – рота пехоты. На подступах к городу немцы укрепляют старые оборонительные рубежи и строят новые. Точных данных пока нет. Добудем позднее…

Откинувшись на спинку стула, Мария внимательно слушала глуховатый голос Такта. Говорил он неторопливо, иногда по нескольку раз повторял сказанное. Вопрос прозвучал неожиданно:

– Тяжело? Боитесь? Устали?

– Страшновато… – откровенно призналась Мария.

– Да-а… нелегко…

Потом попросил:

– А ну-ка, повторите, что вы запомнили…

Девушка несколько минут сидела молча, закрыв глаза, как бы мысленно повторяя сказанное этим человеком. Потом наклонилась вперед, положила локти: на колени, подперла руками голову и стала говорить. Такт внимательно слушал и одобрительно кивал головой:

– Молодчина, товарищ Мария! Ну, на сегодня хватит… Завтра вернется из Сасово Зволен – мой заместитель, и я передам вам адрес явочной квартиры и пароль… Когда собираетесь уезжать?

– Завтра, во второй половине дня.

– Тогда встретимся утром, в одиннадцать… Здесь же… Проводить не могу. Имейте в виду: если окликнет патруль, немедленно останавливайтесь. Иначе, будь вы хоть с документами самого Адольфа Гитлера, отправят на тот свет… Здесь действует вовсю «новый порядок» и поэтому убивают, не спрашивая пропуска…

– Спасибо за совет, до свидания.

Мария вышла на улицу. Город уже был весь во власти ночи. Распарывая темноту светом фар, проносились мимо мотоциклы. Черные деревья казались строем: эсэсовцев, вышедших на облаву и оцепивших улицу. Шуршали под ногами листья, вспугивая настороженную тишину.

– Вер ис да?! [10] – раздался впереди резкий окрик, и до Марии долетел звук передернутого затвора автомата.

Вспомнив совет Такта, она остановилась. В просвете между деревьями показались три силуэта, и три узких луча карманных фонарей уперлись в Марию, ослепив ее.

– Аусвайс!

Девушка показала ночной пропуск. Три головы склонились над бумагой. Сразу же, потушив фонарики, патруль вернул пропуск:

– Ин орднунг! [11]

Трижды еще останавливали патрули девушку, пока она не подошла к гостинице. В холле сидел в кресле лейтенант Эккариус, сосредоточенно пуская вверх кольца дыма и провожая их взглядом к потолку. Увидев Марию, он поднялся ей навстречу:

– А я уже хотел идти на поиски…

– Неужели так поздно? У меня голова разболелась с дороги… Захотелось пройтись…

– В городе беспокойно, фрейлейн…

– Мне показалось, что город вымер и бродят только патрули… Здесь так опасно?…

– Штурмбаннфюрер Скорцени сказал мне, что очень опасно, – доверительно наклонился лейтенант к девушке. – Однако не будем грустить… Давайте посидим вместе и поговорим о чем-нибудь веселом…

Но Мария, сославшись на усталость, извинилась и ушла к себе в комнату. Откровенные ухаживания немца раздражали ее, и она боялась выдать себя неосторожным словом…

Было уже далеко за полночь, когда ее разбудил громкий стук в дверь. Предчувствие беды сдавило сердце. Быстро накинув платье, она зажгла свет. Возле двери задержалась на несколько секунд, словно раздумывая, открывать или не открывать, потом решительно повернула ключ. В комнату ворвались гестаповцы…