Текст книги "Операция «Ракета»"

Автор книги: Леонид Обухов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 12 страниц)

РИСК И РАСЧЕТ

Тихий солнечный рассвет занимался над лесом. О нем первыми известили птицы своим веселым щебетом. Где-то глухо прокричала кукушка, весело застучал дрозд, мелькнула в просвете ветвей белка. Вскоре лес наполнился привычным стрекотом, жужжанием, воркованием. Морской вышел из дома, постоял на крыльце, любуясь зеленью леса. Повернувшись к Боброву, который брился, пристроив зеркало на пеньке, сказал:

– Денек-то, Костя, жаркий будет… Прям, как у нас на Дону, в августе…

– Тепло, что и говорить…

Никто из них не предполагал, что день этот окажется для них вдвойне «жарким».

Во время завтрака радист положил перед командиром радиограмму. Из Центра сообщали, что немцы подтягивают к фронту новую дивизию, и требовали срочно уточнить ее состав, вооружение и координаты.

– Что будем делать, Костя? – спросил подполковник Боброва. – Времени в обрез, а у нас все на заданиях…

– Ждать некогда.

– Придется самим… Другого выхода нет… У повстанцев, что по соседству с нами, есть «татра». Возьмем и поедем в открытую, как фрицы ездят… Несколько километров по повстанческой зоне, а дальше – ничья полоса…

– А еще дальше – немцы, – подсказал Бобров.

– Да… вроде б коридор, который они занимают, но потом ведь опять партизанская зона… Там сейчас действуют отряды Егорова и Морозова.

Морской говорил горячо, повторяя отдельные слова и фразы, словно стараясь себя убедить в правильности своего решения.

– Рискованно все же, Миша…

– Так в нашем деле без риска не обойтись, – перебил начальника штаба Морской. Он резко встал из-за стола и забегал по маленькой комнате. – Помнишь, чудак человек, какие мы номера откалывали на Украине? Ты вспомни, как, переодевшись в фрицевские мундиры, мы забирались к ним в самое пекло. Да что тут много говорить!… Поехали! – И Морской решительно потянул Боброва за рукав.

…После обеда со стороны Зазрива выехала легковая автомашина «татра» с немецким номером. За рулем сидел партизан Ян Чипка, словак средних лет, с чуть посеребренными сединой висками и мозолистыми руками рабочего. Одет он был в словацкое обмундирование: солдат как солдат. Рядом с ним в белой рубашке, с подтяжками – китель и фуражка небрежно брошены на колени – развалился подполковник Морской. На заднем сиденье в такой же небрежной позе сидел майор Бобров. Именно так ездили в жару немецкие и гардистские офицеры. За сиденьем шофера виднелся автомат, в сетке, сбоку, лежало десятка полтора гранат.

Недалеко от деревни Сучаны машину остановил повстанческий патруль:

– Дальше нельзя… Там швабы…

– Вы это точно знаете, – спросил Морской, – или догадываетесь?

– Здесь кончается наша зона… Вчера мы швабов не видели, а сегодня, может, они и в километре от нас…

– Так… Ну что ж, поехали, хлопцы… Как-нибудь выкрутимся… В случае чего…

Ян Чипка нажал на акселератор, и машина понеслась вперед. Широкое асфальтовое шоссе стремительно рвалось под машину. По сторонам мелькали зеленые деревья и кустарники, залитые жаркими лучами солнца лужайки. Казалось, не было и не могло быть здесь войны, так не вязалась эта картина со взрывами, стрельбой, смертью.

Но сидящие в машине люди помнили о войне каждую минуту. Не отрывая взгляда от несущегося навстречу шоссе, Морской расстегнул кобуру пистолета, попробовал, легко ли достать из сетки гранаты.

– Швабы!… – тихо сказал шофер.

Но еще раньше, чем Ян Чипка произнес это слово, разведчики увидели, как из-за поворота выползла длинная черная колонна эсэсовцев, словно змея извиваясь по шоссе.

– Спокойно! – сквозь зубы процедил Морской. – Отступать поздно. Главное – выдержка! Пришпорь скакуна, чудак человек… Сигналь понахальнее…

Подполковник откинулся на спинку сиденья, опустил боковое стекло и, когда машина вплотную приблизилась к колонне, устало поднял руку и пренебрежительным движением потребовал, чтобы эсэсовцы расступились.

Идущий впереди офицер повернулся к колонне и развел в стороны руки. Колонна разделилась на две части, освобождая в центре проход для машины. С усталым безразличием поглядывали сидящие в машине «немецкие офицеры» на эсэсовских солдат. От их взглядов ничто не ускользало: номера на погонах солдат, знаки отличия, вид оружия…

– На ловца и зверь бежит. Четвертая горнострелковая дивизия СС, – определил Бобров.

– Гребет в район Дукельского перевала, – тихо ответил Морской.

«Татра» медленно двигалась мимо одного полка… второго… третьего. За каждым полком тянулись артиллерийские батареи, повозки, кухни, минометные подразделения… А вот и последние конные упряжки, санитарные повозки…

Машина выскочила из коридора черных мундиров и понеслась по пустынному шоссе. Километров через пять заметили впереди немецких солдат, лежавших в кюветах. Это была передовая линия немецкой обороны, которую они держали здесь против партизанских отрядов и повстанцев…

Что же делать? Поворачивать назад нельзя. Вторично проехать сквозь ряды эсэсовской дивизии не удастся: немцы наверняка заподозрят неладное… А до своих рукой подать. Секунды были в распоряжении партизанских разведчиков. Морской обернулся к Боброву и, подмигнув, сказал:

– Рванем напрямик, Костя… Где наша не пропадала… В случае чего, швыряй гранаты влево, а я вправо…

– Другого выхода нет. Вся надежда на тебя, Ян…

Шофер до отказа выжал акселератор. «Татра» вихрем неслась по шоссе. Немецкие солдаты приподнимались навстречу из кюветов, что-то выкрикивали, размахивали руками, пытаясь предупредить, что впереди оборона партизан и дальше ехать опасно.

На обочину шоссе выскочил офицер, поднял вверх руку с пистолетом, требуя остановиться.

– Ян, притормози… Сделай вид, что останавливаешь машину и сразу рви вперед, газуй до отказа… – Морской вытащил пистолет, передернул затвор. – Зараз они поймут, с кем имеют дело…

«Татра» взвизгнула тормозами, чуть сбавила скорость. Офицер отступил назад, ожидая, что машина сейчас остановится. Но она рванулась вперед перед самым его носом и пронеслась мимо оторопевших от неожиданности немцев. Лишь минуты две спустя вдогонку затрещали автоматы, защелкали карабины. Пули зацокали по кузову.

– Очухались, подлючьи души, – закричал Морской. – Жми, Ян, на всю железку…

Оставались какие-то сотни метров до партизанской передовой, которая протянулась за железнодорожной линией. Но тут новая неожиданность подстерегала разведчиков: до переезда оставалось метров тридцать, когда из путевой будки выскочил немец и бросился к шлагбауму.

– Откуда он, черт, взялся? – Морской выхватил пистолет, прицелился в солдата, высунув руку из окна машины. Следом прогремели выстрелы Боброва. Немец качнулся из стороны в сторону, схватился за бок и упал. Полосатое бревно не успело опуститься до конца. На полном ходу, чикнув крышей по шлагбауму, «татра» проскочила через переезд.

Еще немного, и разведчики будут у своих. Но и немцы не теряют времени даром. Один за другим грохочут гранатометы, вздымая рядом с машиной клубы земли и камней. И вот – рывок, удар, обвальный грохот. Машина заваливается и останавливается. Оторванное взрывом заднее колесо, виляя, медленно катится по шоссе. Схватив кителя, Морской, Бобров и Ян Чипка выскакивают из разбитой машины и падают в кювет.

В это время со стороны обороны партизан тоже загремели выстрелы. Разведчики оказались, таким образом, между двух огней. Отстреливаясь, они поползли к своим. Мелкий кустарник, какие-то огороды… Морской натянул китель и, когда в окопах уже можно было различить людей, вскочил и что есть силы крикнул:

– Не пали! Свои ведь!… – Он прибавил пару выразительных слов, после чего огонь стих.

Как только партизаны подползли к окопам и спрыгнули вниз, их сразу же окружили несколько бойцов:

– Сдайте оружие! Вы арестованы!

Морской назвал себя, но те и слушать не хотят.

– Знаем мы эти немецкие штучки, милок, – усмехнулся один из бойцов. – Морской не такой дурак, чтобы самому в пасть волку лезть…

– Мы были в разведке… Это мой начштаба, а это шофер…

– Нечего прикидываться… Расстрелять вас и дело с концом…

– Ведите нас к командиру! – потребовали разведчики.

Их повели на поляну, где в окружении нескольких человек сидел офицер.

– Кто такие? – спросил он.

Морской объяснил. Офицер рассмеялся:

– Брось дурака валять… Какой ты Морской?… Сказки детишкам будешь рассказывать…

– Вы – капитан Егоров, – Морской узнал командира отряда, о котором ему рассказывал майор Величко. – Я действительно подполковник Морской…

– Вот ты и попался, – смеется Егоров. – Откуда ты меня знаешь, а?… В гестапо тебе мою карточку показывали!?… Ну ничего, сейчас мы тебя выведем на чистую воду и расшлепаем… Ведите их, ребята, в землянку.

Задержанных повели в землянку. Конвоир еще не успел доложить, как с лежанки вскочил человек и бросился к Морскому:

– Миша!… Каким тебя ветром занесло, разбойник?!

Только теперь Морской разглядел майора Величко.

– Тебя приехали проведать, чудак человек, – засмеялся Морской, чувствуя как страшная усталость наваливается на него.

– Егоров! Принимай дорогих гостей… Знакомься: подполковник Морской, майор Бобров. – И Величко крепко обнял разведчиков.

…В тот же вечер в Центр была передана радиограмма о численности и оснащенности эсэсовской дивизии, направляющейся в сторону польской границы. Не суждено ей было дойти до Дукельского перевала, где держали оборону немецкие части. Советские бомбардировщики почти полностью разгромили дивизию.

Через два дня командующий германскими войсками в Чехословакии генерал Фредериче сообщил в Берлин:

«Ставка фюрера, ОКВ, фельдмаршалу Кейтелю.

4– я горнострелковая дивизия СС была обнаружена советской разведгруппой и подверглась ожесточенной бомбежке. В течение дня советские самолеты бомбили и обстреливали ее полки.

В результате ударов авиации противника дивизия понесла значительные потери в живой силе и технике. В связи с потерей боеспособности дивизия направляется на пополнение и переформировку в район Праги».

За точные разведданные Центр поблагодарил Морского и Боброва и одновременно строго предупредил, чтобы командир отряда и начальник штаба впредь не брались лично за выполнение подобных заданий.

КТО ЖЕ СВАТ?

Когда Морской и Бобров вернулись в свой лагерь, партизан Ларионов привел в штаб под конвоем неизвестного.

– Задержан по дороге к лагерю, – доложил партизан. – Спрашиваем, кто и откуда, а он твердит как попугай: ведите к Морскому…

– Вы Морской? – спросил неизвестный.

– Я…

Низенький плотный мужичонка лет пятидесяти некоторое время пристально всматривался в подполковника.

– Ну и слава богу, – наконец улыбнулся он. – Теперь вижу, что Морской. По шраму на подбородке вижу… А все же покажьте шелковый лоскуток. Боюсь, как бы не обмишулиться…

– Экий ты недоверчивый! – возмутился Ларионов. – Говорят же тебе, Морской это, командир наш… Русским языком говорят…

– Ишь ты, говорят… Я вот могу сказать про себя, что Наполеон. Так ты и поверишь?

Ларионов засмеялся:

– Простите, ваше императорское величество… Не узнали мы вас, на заставе по матушке величали…

Не обращая внимания на шутку, незнакомец настойчиво попросил:

– Так вы, будьте ласковы, покажите лоскуток…

Морской вытащил из нагрудного кармана напечатанное на шелке удостоверение и подал гостю.

– Посветите, – обратился тот к партизанам.

– Я б тебе с удовольствием присветил по уху, настырная твоя душа, – огрызнулся Ларионов.

Арестованный спокойно повернулся к парню:

– Ты подожди малость, подожди… Я вот эту штуковину гляну, потом командиру кое-что сообщу, и тогда у меня часок-другой отдыха будет… Вот я тебе и присвечу по уху, коль тебе так хочется… Уважу, так уж и быть, если ты сам гостей уважать не научился.

Партизаны засмеялись. Им понравился этот шустрый, общительный человек своей находчивостью, умением на острое словцо ответить меткой шуткой. А тот не спеша свернул шелковый лоскуток и, возвращая его Морскому, сказал:

– Все правильно. Разрешите поговорить с вами, товарищ командир? Только не здесь…

– Пошли. – Морской жестом пригласил незнакомца пойти к дому лесника. – Майор, думаю, что и ты зараз нужен будешь…

Бобров согласно кивнул в ответ, а незнакомец нерешительно затоптался на месте.

– Чудак человек. – Морской внимательно разглядывал незнакомца. – Можешь не сомневаться, это наш начальник штаба.

Присказку «чудак человек» знали все в отряде и по тому, с какой интонацией она произносилась, бойцы точно могли определить отношение командира к происходящему: недовольство, упрек, восхищение, осуждение. На этот раз слова «чудак человек» прозвучали с какой-то почти нескрываемой настороженностью.

В комнате горела лампа, а чтобы свет ее не был виден снаружи, ставни еще с вечера закрыли. Неизвестный глянул на окна и тихо спросил:

– Нас никто не подслушает?

– Мы одни…

Мужчина вытащил из кармана тонкую полоску бумаги и подал Морскому.

Морской развернул листок:

«Товарищам Морскому и Григорьеву.

Сообщаю, что, по данным наших товарищей, в вашем отряде есть два немецких шпиона. Один – Николай Чередниченко – заслан к вам Лебедем, командиром лжепартизанского отряда. Его кличка Сват. Кто заслал второго шпика, и его имя, нам неизвестно. Остерегайтесь.

С дружеским приветом, комиссар п/о им. Богдана Хмельницкого…»

Знакомая размашистая подпись с хитроумно закрученным «хвостиком» не оставляла никаких сомнений в подлинности письма. Морской еще раз перечитал его и молча передал майору. Невеселые мысли сами собой лезли в голову. «Что же это получается? Командир партизанского отряда засылает немецкого шпиона… Значит?… Значит, на немцев гад работает… Иного вывода тут не сделаешь…

– Слушай, Костя, – оборвал Морской свои размышления. – А ты что думаешь об этом?

– Одно ясно, – медленно проговорил Бобров, поджигая над пламенем краешек письма, – что тут пахнет предательством… Необходимо срочно во второй раз запросить у Центра сведения об отряде Лебедя…

– Нам стало известно, – вступил в разговор связной, что Лебедь расстрелял в одном словацком селе троих разведчиков, обвинив их в шпионаже в пользу немцев… Хотя это были преданные нашему делу люди из подпольной организации…

Морской поднялся, прошелся по комнате, остановился возле окна. Бобров заметил, как сжалась в кулак правая рука командира и желваки заиграли у него на лице.

– Что еще известно об этих шпионах, чума их задери? – резко спросил Морской, повернувшись к связному. – Их приметы?… Не знаешь? В таком разе, когда засланы?

– Такими данными мы не располагаем. Сват заслан вроде бы пару недель назад…

– Негусто… – Бобров с досады даже присвистнул. – Как же их искать?

– Надо проверить, но сдается мне, что партизана с фамилией Чередниченко у нас нет, – сказал Морской. – Впрочем, за это время мы приняли в отряд полторы сотни людей, если не больше…

– Передайте, пожалуйста, своим, – обратился Бобров к связному, – что мы просим сообщать нам любые сведения о шпионах и об отряде Лебедя. Меня интересует его командир… Кто он? Какие подлые мысли засели в его башке?…

ТРЕВОЖНЫЕ ВЕСТИ

Начальник оперативного отдела службы безопасности неохотно шел сегодня на утренний прием к обергруппенфюреру. Он знал, что встреча будет не из приятных: за последнее время Франк стал невыносимо раздражителен и груб, а тут произошли новые события, которые никак не могут обрадовать министра.

– Докладывайте! – не ответив на приветствие, приказал Франк полковнику, лишь тот вошел в кабинет.

– В Чехии идут бои…

– Я уже говорил вам, – резко перебил Франк, – утренний доклад вы должны начинать сводкой по Словакии. Неужели не ясно?…

– Простите, герр обергруппенфюрер… – Полковник потер лысину и стал перелистывать лежавшие в папке бумаги. – Сейчас… одну минуточку, герр обергруппенфюрер…

– Не заставляйте меня ждать!

– Словакия… – Полковник остановился, подбирая первые слова.

– Что – Словакия? – Франк выскочил из-за стола и нервно заходил по кабинету так, что стук его кованых сапог не заглушал даже мягкий ковер, расстеленный на полу.

– Минувшей ночью на железных и шоссейных дорогах совершены диверсии, – с опаской поглядывая на шефа, заговорил полковник. – Подорвано четыре эшелона…

Франк остановился, глаза его сверкнули из-под насупленных бровей:

– Что?! Сколько эшелонов?

– Четыре, – повторил полковник, отводя взгляд от перекошенного лица Франка. – Все диверсии совершены в районах, контролируемых нашими войсками. Один эшелон с танками и снарядами…

– Покажите, где это произошло, – приказал Франк и, ссутулившись, подошел к карте.

– Состав с танками подорвался на мине, когда поезд шел на большой скорости, – отмечая крестиком место на карте, продолжал докладывать полковник. – Все платформы и вагоны разбиты… Эшелон с горючим для самолетов и танков взорван вот здесь… – Полковник поставил на карте еще один крестик. – С продовольствием и ротой солдат – здесь. – Еще крестик. – Причем взрыв произведен опять в тоннеле. Почти все солдаты погибли…

Франк закурил сигарету, молча отошел от карты и тяжело опустился в свое кресло. Дым сизым облаком клубился над его головой.

Полковник поставил на карте пятый крестик:

– В этом месте подорван эшелон, в котором ехал на фронт артиллерийский полк… Погибли командир, пятнадцать офицеров и около ста солдат, много раненых… Большинство орудий разбито…

– Практически полк уничтожен… Вы это хотите сказать, полковник? Дальше…

– Станции, особенно прифронтовые, забиты поездами и подвергаются ударам противника с воздуха… На трех шоссейных дорогах взорваны мосты, обстреляны автоколонны. Уничтожено несколько автомашин с людьми и грузами… Повреждены две высоковольтные электролинии, из-за чего остановилась работа на двух военных заводах и медном руднике…

– Не кажется ли вам, полковник, – снова перебил начальника оперслужбы Франк, – что ваши доклады становятся все продолжительнее и насыщеннее? Кстати, не могли бы вы заодно рассказать, как идут восстановительные работы в тоннелях, что были взорваны раньше?

Министр говорил подчеркнуто вежливо, старательно подбирая слова, но полковнику от этой вежливости становилось не по Себе еще больше, чем от грубости обергруппенфюрера. Еле сдерживая дрожь в голосе, офицер ответил:

– Тоннели частично расчищены… Сегодня оттуда вернулись наши специалисты. Они установили, что взрыв произошел в результате наезда эшелона на мину контактного действия… Мины во всех трех тоннелях были заложены под рельсы в самом центре.

– Значит, это дело рук не заводских рабочих, как вы предполагали, полковник? Рабочие туда попасть не могли… Охрана тоже ни при чем… Ее проверяли… Кто же тогда, черт возьми?… – Франк уже не мог сдерживать себя. Он весь побагровел от злости, швырнул окурок сигареты в пепельницу и зловеще повторил: – Кто, я спрашиваю?… Дьяволы-невидимки?

Полковник, вытянувшись, стоял перед своим разъяренным шефом:

– Эксперты и специалисты утверждают, что проникнуть в тоннели незамеченным невозможно, герр обергруппенфюрер… Вот заключение гестапо и офицеров абвера Братиславы. – Полковник вытащил из папки листок и подал Франку. – Я попросил их прислать копию…

– На кой черт мне эта бумажонка?! – бушевал Франк, кидая на стол протянутый лист. – Эти кретины пишут оправдательные заключения, а диверсанты нашли лазейку и рвут тоннели… Тоннели взрываются, а мне доказывают, что в них невозможно проникнуть ни под каким видом!… Абсурд, чушь!… Даже если бы туда пробирался бесплотный дух, и тогда бы охрана должна была заметить у него мины!… А что говорят ваши специалисты?

– Никаких следов не обнаружено, герр обергруппенфюрер. Офицеры осмотрели все окрестности, подходы к тоннелям, заградительную проволоку, но все безрезультатно… Кроме входов в тоннель, есть только колодцы для вентиляции… Они тщательно замаскированы и видимых нарушений не имеют, кроме как от взрывной волны…

– Не кажется ли вам, полковник, что взрыв тоннелей и новый удар по коммуникациям – дело одних и тех же рук? Операция хорошо спланирована и нанесена почти в одни и те же часы повсеместно. За одну ночь мы потеряли без боя артиллерийский полк, роту солдат, три эшелона с танками, горючим, боеприпасами, продовольствием, десяток автомашин, взвод солдат… И это в то время, когда на фронте идут кровопролитные бои, когда дорог каждый патрон!… Каждый солдат!…

Слушая разгневанную речь Франка, полковник думал о том, что министр волнуется не зря. Нынешняя сводка по Словакии не обрадует Берлин. Снабжение армии и без того осуществляется с большими перебоями. А теперь еще эти события, по сути дела сводящие на нет приказ фюрера – удержать русских на перевалах.

Погруженный в свои мысли, полковник не сразу услышал вопрос, обращенный к нему:

– Что вы собираетесь предпринять?

– Усилить борьбу против партизан, герр обергруппенфюрер…

– Это слова, полковник, только слова… Какие меры намечает наша служба безопасности?

– Усиление карательных акций против партизан и населения…

– Этого мало… Необходимо подрывать партизанское движение изнутри, побольше забрасывать в партизанские отряды наших агентов. Пусть уничтожают командный состав, наводят на партизанские лагеря и базы карательные батальоны, подрывают доверие к командирам, пусть делают все, чтобы население боялось партизан, относилось к ним как к мародерам и бандитам. Не жалейте крон на подкупы! Обещайте агентам награды и хорошую оплату за выполнение заданий… Форсируйте операцию «Д»…

– Она проходит нормально, герр обергруппенфюрер. Отряд Лебедя акклиматизировался и уже приступил к выполнению задания: устанавливает связи, ведет работу среди населения, уничтожает выявленных подпольщиков и разведчиков противника. Кстати, двое наших людей заброшены в отряд Морского. Вы помните эту фамилию? Слухи об уходе его в Польшу не подтвердились…

– Эта новость у вас последняя на сегодняшний день? – мрачно спросил Франк.

– Нет, герр обергруппенфюрер… – Полковник сделал паузу. – Операция «Красные галстуки» сорвалась… Командир этого отряда сообщил, что почти все его люди схвачены. Оставшихся он вынужден был увести в один из наших гарнизонов…

– Так! – медленно протянул Франк, вытягиваясь в кресле. – На сегодня достаточно. Вы свободны, полковник! – И когда за офицером закрылась дверь, он встал из-за стола и в раздумье зашагал по мягкому ковру.

«Итак, затея с красными галстуками сорвалась, что и следовало ожидать… Можно представить себе, как взбеленится Скорцени, узнав об этом. Уж как он носился со своей идеей!… Но этот выскочка, конечно же, постарается свалить всю вину за провал операции на мой штаб. Нужно быть готовым ко всему…

Франк отлично понимал, что обстоятельства последних дней складываются не в его пользу. Единственное, что еще удерживало его в равновесии, это чувство какого-то злорадного удовлетворения от того, что не одному ему сейчас приходится туго, что ход событий на войне многим спутал прежние карты. Чтобы как-то укрепить свои позиции на восточном фронте, Гитлер отдал приказ ввести несколько дивизий в Словакию. Этой мерой он преследовал две цели: во-первых, задушить народное восстание в стране, во-вторых, усилить охрану коммуникаций, по которым шло снабжение армии на восточных границах.

Оккупацию Словакии Франк считал необходимой при создавшемся положении. И все-таки он очень сомневался, что это может усмирить партизан, заставить повстанцев сложить оружие. Он слишком хорошо знал славян, их упорство и решимость в достижении цели…