Текст книги "Вист втемную"

Автор книги: Леонид Влодавец

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 30 страниц)

ВОСТОРГАМ НЕТ ПРЕДЕЛА

Полина тоже его узнала. Впрочем, подробно разглядывать ее лицо Таран не стал, надо было на дорогу смотреть. Но в башке вновь закрутились всякие нехорошие прикидки, воспоминания, сомнения…

– Что-то мы часто встречаемся, – заметил Юрка вполне солидным и спокойным тоном. – Вам так не кажется, Полина?

Лизка удивленно шмыгнула носом. Она, конечно, не ожидала, что Таран подсадил в машину свою знакомую.

– Да, пожалуй, – пробормотала она. – Я, вообще-то, видела вас и в автобусе, и в метро. Но подходить не стала. У меня свои дела, у вас свои…

– Это правильно, – кивнул Таран, – но, как оказалось, они, эти дела, у нас в одном районе Москвы происходили. И какие-то очень напряженные, судя по тому, как вы бежали.

– Тебя изнасиловать хотели? – полюбопытствовала Лизка, которая на «ты» переходила очень быстро. Юрке в этом вопросе послышалось отнюдь не сочувствие, а какое-то нехорошее удивление: дескать, неужели ты такая дура, что убегала от мужиков, которые хотели тебе море удовольствия доставить?!

– Нет, мальчик, – тоном древней старушки произнесла Полина, которая ни по голосу, ни по внешности не смогла признать в Лизке существо своего пола. – Они меня убить хотели.

– За что? – спросила Лизка, пропустив мимо ушей свое причисление к сильному полу.

– А тебе это важно? Я же не спрашиваю, откуда у твоего друга машина, хотя он всего несколько часов назад в Москву приехал, а сюда на автобусе добирался?

– Это нам один приятель дал покататься, – хмыкнул Таран и тоже решил отказаться от местоимения «вы» в отношении Полины. – Но это все мелочи жизни. Давай конкретно: куда тебя отвезти? Я лично не знаю, как отсюда к вам в Сокольники проехать. Так что если тебе надо домой, то давай, руководи, куда поворачивать и так далее.

– Домой мне нельзя… – печально пробормотала Полина. – Меня там найти могут в два счета… У тебя много бензина? Какое расстояние сможешь проехать?

– Километров на сорок хватит, – прикинул Таран, оценивая показания бензомера. – Может, даже на пятьдесят.

– Тогда сворачивай направо… – перебирая что-то в уме, велела Полина. – За город поедем. На дачу.

– У тебя и дача есть? – завистливо произнесла Лизка.

Полина не ответила, а Таран поинтересовался:

– Не проще ли тебе будет вылезти поближе к отделению милиции и доложить, что, мол, там-то и там-то, допустим, в доме 22 по такой-то улице, проживают нехорошие люди, которые хотели тебя убить? Думаю, что ты их даже по именам-фамилиям знаешь…

– Нет, – покачала головой Полина. – Если я так сделаю, то сама попаду в тюрьму.

– Надо же! – вздохнул Таран. – А на вид такая приличная, интеллигентная девушка…

– Просто в этой стране такие дурацкие законы, такая беспомощная милиция и такие всемогущие бандиты! – безапелляционно провозгласила Полина, как будто была гражданкой США или по меньшей мере Швейцарии.

– Слышь, Полина, – спросил Юрка, – а та дача, куда ты собираешься ехать, она твоя?

– Нет, – нехотя ответила Полина. – Но там живет друг моего брата Кости. И сам Костя, я почти уверена, сегодня ночует там.

– А она, извиняюсь, большая, эта дача? – поинтересовался Таран. – Для нас там местечка не найдется?

– И для кошки, – напомнил несносный ребенок.

– Наверно, найдется… – произнесла Полина неуверенно. – А у вас что, кошка с собой?

– Ага, – кивнула Лиза, чуточку расстегнула «молнию» на своей трофейной куртке и показала Полине испуганную мордочку Муськи, высунувшуюся из рюкзака.

– Какая прелесть! – В голосе Полины послышалась отчетливая ирония. Впрочем, Юрку занимали совсем другие вопросы. Ему очень не нравилось, что Полина упомянула эту дачу. Как бы подбросила Тарану на блюдечке соблазнительное место для ночлега. Да и угнанную машину там припарковать удобнее, чем в городском дворе. А в том, что Таран катается на угнанной машине, Полина была уверена.

Может, вся эта история с побегом от убийц была подстроена? Что-то сомнительно, конечно. Двор дома 23 из дома 22 не просматривается. И то, что Таран, вошедший в подъезд пешком, соберется уезжать на «девятке», загодя предсказать не могли. К тому же вся эта погоня за Полиной не могла быть организована специально, хотя бы потому, что Таран мог и не останавливаться у дома № 9. В общем, выходило, что все эти встречи с Полиной на протяжении вечера и ночи – чистой воды игра случая.

Тем не менее Юрка очень и очень сомневался в том, что стоит уповать на эту самую дачу. Ясно, что Полина вовсе не девочка-ромашка, несмотря на всю свою интеллигентную внешность, а завязана на какие-то крутые отношения, из-за которых ее могут приколоть братки, а менты – посадить. И братец Костя, надо думать, того же поля ягода. Вполне возможно представить себе такой печальный вариант, что после того, как Юрка привезет сестричку к братцу, нужда в услугах Тарана тут же пропадет. И его, а за компанию и Лизку, просто придавят в этой глухомани и сплавят под лед ближайшей речки или пруда. Кошку Муську, конечно, могут и помиловать – она говорить не умеет.

С другой стороны, какая есть альтернатива поездке на эту самую дачу? Да никакой, кроме бесплодного мотания по городу на четырех колесах до тех пор, пока какой-нибудь пост ГИБДД их не тормознет. Дальнейшая программа известна. А Юрке надо в 9.30 как штык попасть на «Новослободскую». Если он на эту встречу не явится, то у Генриха Птицына будут серьезные сомнения в том, что он сделал все для выполнения своего, казалось бы, совсем простого задания. И в дом 19 он так и не пошел, хотя никаких более-менее серьезных оправданий этому – за исключением предположительной слежки со стороны Полины – у него не было. Поэтому если Таран, допустим, благополучно доедет на этой тачке до Курского вокзала, оставит ее вместе с Лизкой, Муськой и Полиной ждать у моря погоды, а сам тихо сядет в подходящий поезд и удалится в родную губернию, то Птицын может посчитать, что Юрка непригоден для службы у «мамонтов». А это ничего хорошего за собой не повлечет.

В общем, куда ни кинь – всюду клин. Впрочем, вполне возможно, что предположение, будто коварная Полина в благодарность за спасение намерена разделаться со спасителями, – это очередная Юркина фантазия на нервной почве. Все-таки есть шанс, что она не такая уж подлая.

Юрка стал крутить баранку по указаниям очкастой. Крутились-крутились и выехали на Ленинградское шоссе, где-то неподалеку от Кольцевой, а затем вывернули на эту самую многорядную отреставрированную МКАД и поехали «по часовой стрелке», то есть от северо-западного сектора к северо-восточному. Потом по «лепестку» выбрались на какое-то шоссе и через 20 километров свернули в некий заметенный снегом дачный поселок. Главная улица, правда, была расчищена бульдозером и прикатана колесами, на ней даже горело несколько фонарей. Дачи тут стояли старые, рубленые, с прочными деревянными заборами и воротами. Кирпичных особняков не наблюдалось, но и фанерных домиков – тоже. Участки явно превосходили шестисоточный уровень, но и до двадцати не добирались.

– Вот здесь остановись! – сказала Полина.

Таран притормозил у деревянных ворот, за которыми темнел неосвещенный силуэт дачи.

– А нас попросту не пошлют отсюда? – предположил Юрка, которому сейчас почему-то такой исход казался наиболее благоприятным. Горючее у него еще оставалось, правда, совсем немного, но по дороге сюда Таран видел несколько бензоколонок, и до ближайшей из них он вполне мог бы доехать. Правда, куда дальше направиться, он еще не придумал.

– Не пошлют, – уверенно заявила Полина и вылезла из машины. Мелкими шажками она подошла к калитке и нажала кнопку звонка. Сам звонок, как видно, располагался уже в доме, потому что его Таран почти не расслышал. Зато, должно быть, хорошо расслышали собаки, которые тут же подняли великий гвалт. Юрка сразу вспомнил, как полгода назад вот так же гавкали собаки на ферме Алексея Ивановича Душина, куда они пришли с мерзопакостной Дашей после блужданий по ночному лесу. Тогда Даша, постреляв глазками, сумела преодолеть подозрительность хозяина и его гостя журналиста Крылова, а потом, стерва, подставила их и его, Юрку, под удар банды Седого… Неприятные воспоминания!

Ждать, пока хозяева обратят внимание на лай собак, пришлось долго. Минимум через полчаса послышался скрип снега под валенками, а затем из-за ворот хрипло спросили:

– Чего надо?

– Это я, Полина… Сестра Кости.

Она это так робко пролепетала, что Таран почти не сомневался, что здешний сторож сейчас скажет: «Третий час, дура! Костя твой давно наклюкался и десятый сон видит. Причем не здесь, а в родном доме у вашей матушки Рогнеды Борисовны!»

Однако он ошибся. Тот, что был за воротами, открыл калитку и критически посмотрел на «девятку».

– Эти с тобой, что ли? – произнес этот дядя приличных габаритов, одетый в дубленку и рыжую лисью шапку.

– Да. Они меня очень выручили. А ночевать им негде.

– Больше чем на сутки не пущу. Уловила? А еще лучше, если они утром уедут.

Тарану этот диалог понравился. Во всяком случае, он его обнадежил. Если бы Полина хотела подстроить гадость, тогда их, наверно, встретили бы радушно.

– Уедем, командир, уедем… – пообещал он обладателю лисьей шапки.

– Ладно, заезжай и кати до крыльца. Пока я не подойду, из машины не выходи, а то собаки покусают.

Таран уже много раз имел дело с собаками, а потому не стал волноваться и возражать. Гражданин в лисьей шапке отодвинул засов на воротах, Юрка доехал до крыльца – Полина на это время опять влезла в машину – и подождал, пока мужчина запирал ворота, а затем возвращался к дому. Собаки – две овчарки ростом с телка – гавкать прекратили, но сопроводили «девятку» до места, а потом стали прогуливаться вокруг машины. Если б Юрка или его спутницы попытались вылезти – навряд ли бы остались равнодушными. Но когда подошел их хозяин и сказал: «Пошли отсюда!», беспрекословно убежали караулить территорию.

– Проходите, – пригласил дачный житель.

В доме, как показалось Юрке с мороза, была прямо-таки Африка. Обувь пришлось снять в сенях, но даже крашеный дощатый пол казался теплым, тем более что был застлан половиками.

– Спальных мест я на вас не готовил, – сурово произнес хозяин (а может, и не хозяин, а сторож или дворник?). – Полинке я найду поудобнее, а вы, пацаны, пристраивайтесь на печке. Тюфяк там есть, укрыться можно шубой. А заместо подушек куртки употребляйте. На двор не ходить – собаки порвут.

– А в туалет? – спросила Лизка.

– Вон, видишь занавеску в углу? За ней коридорчик. Идешь до упора – будет дверь, а там «очко». Уловил? – Он тоже не сумел распознать в Лизке девчонку.

С этими словами мужик повесил свою шапку на вешалку и увел Полину в соседнюю комнату, плотно затворив за собой дверь.

Лизка, у которой слипались глаза, сразу же полезла на печь, бережно прижимая к себе рюкзачок с кошкой. Таран, чуть-чуть подумав и признав, что ничего предосудительного не совершает, тоже забрался на лежанку. Единственное, что его беспокоило, не осталось ли у Лизаветы вшей на стриженой головенке, а у Муськи, которую Лизка, пользуясь темнотой, выпустила из рюкзака, – блох.

Один из трофейных пистолетов – иностранный – Таран положил в свою спортивную сумку, а второй оставил при себе. Свернув и свою, и Лизкину куртки в некое подобие скаток, Юрка получил две кожаные подушки. А вместо одеяла употребили какой-то заскорузлый, но длинный тулуп, который при желании можно было и шубой назвать. Печка была еще горячая, но к утру могла подостыть, и то, что Юрка с Лизкой вполне поместились под тулупом в положении попа к попе и ноги укрыли, было нелишним. Кошка уютно замурлыкала рядом со своей хозяйкой.

Таран рядом с собой уложил «ПМ», прикрыв его краем тулупа. Хотя он уже не ждал никаких налетов, все же подстраховался. Жизнь полна неожиданностей.

Однако едва Юрка приложил свою голову к импровизированной подушке, как почуял, что при всех своих волнениях заснет без задних ног и его во время этого сна можно будет не только разоружить без проблем, но даже использовать в качестве «бабы». Той самой, которой сваи забивают.

Впрочем, все эти нелицеприятные оценки Юрка дал себе лишь постольку-поскольку. На него уже прочно насела блаженная расслабуха, и Таран с наслаждением погрузился в глубокий сон.

Между тем в это время в соседней комнате за закрытыми дверями происходил разговор, который имел самое прямое отношение к его судьбе.

ПРОБЛЕМЫ ПОЛИНЫ

В комнате, куда вошла Полина, стояли две диван-кровати не первой свежести. На одной из них звучно похрапывал какой-то мужик, а со второй, как видно, встал тот, что встречал гостей.

– Это кто? – Полина мотнула головой в сторону храпуна. – Форафон?

– А кому еще быть? Нет никого больше.

Полина поморщилась. Она не любила спертого духа, настоянного на табачище, перегаре и прочих выхлопах. Но увы, другого места для ночлега у нее сегодня не было.

– Ну что? – сказал сопровождающий, запирая дверь на ключ. – Раз приехала – раздевайся…

– Попозже, ладно? – с легкой досадой в голосе произнесла Полина. – Паваротти, Костя был здесь?

– Был, но уехал. Их целая кодла сюда приезжала на «Вольво». Выпили, побазарили по душам и поехали. Может, по бабам, а может, еще куда. Они не докладывали. А что, мамка беспокоилась?

– Мама беспокоилась, это верно. Но он меня встретить должен был, понимаешь? А мать сказала, будто он с работы звонил и говорил, что не отпускают.

– Дела, значит, замучили… – Паваротти по-хозяйски положил лапу на талию гостьи.

– Ой, какие там дела? – проворчала Полина. – У него главное дело было – меня встретить, понимаешь? Думаешь, если б мне нужно было только банки с вареньями домой завезти, я бы без него не обошлась? Мне передать ему надо было кое-что. У него от этого, между прочим, жизнь зависела.

– Это все ваши проблемы, понимаешь? – хмыкнул Паваротти. – Я человек маленький, дачу сторожу, печку топлю и собак кормлю, а голову себе ничем лишним не забиваю. А насчет того, что «жизнь зависела», так это, Поленька, хрен поймешь. Сегодня она от одного зависит, а завтра от другого. Твоя, например, личная жизнь сейчас от меня зависит. Я еще ни фига не спрашивал, каких ты мне пацанов сюда привезла и на какой машине. Мне вчера Зуб пообещал, что пару суток сюда не наведается. Только поэтому я и пустил вас. А вот насчет того, выпущу или нет, – это еще вопрос. Так что ломайся поменьше, ладно? А то у меня как раз подходящее настроение. Не то трогательное, не то трахательное…

– Ну что ты за человек, а? – проворчала Полина, начиная раздеваться. – Неужели приятно заниматься любовью, когда женщина на это не настроена?

– Мне это по фигу, подруга, понимаешь? У меня лично шишка на тебя уже настроилась… – Паваротти быстро скинул с себя одежду и потянул Полину на кровать.

– Ф-фу! Перегарищем-то несет… – укладываясь на спину, буркнула девица. – Хоть бы «Антиполицай» глотал, что ли…

– Я с полицаями не сплю, – хмыкнул Паваротти, задирая на Полине рубаху и спуская с нее трусики. – Где она тут, писюха твоя? Не жмись, все равно залезу… Оп-па!

– Ой! – пискнула партнерша. – Понежней не мог, что ли?

– Молчи, сучка… – пропыхтел Паваротти.

Старая кровать противно и громко заскрипела. Да так, что нарушила мирный сон Форафона. Он сперва перестал храпеть, потом заворочался и, наконец, приподнял с подушки башку и, повернув морду, стал глядеть да сопеть. Полине захотелось под землю провалиться. А Форафон со своей койки еще и вопросы задавать начал.

– Э, Паварюга! – удивленно спросил он. – Откуда эта дырка взялась?

– Под забором нашел… Отвали… – пропыхтел Паваротти, жадно дергаясь под одеялом. – Может, после отломлю кусочек…

– Это что же? – прошипела Полина. – Я и с ним еще должна?

– А куда ты, на хрен, денешься? Что я, с другом куском стервы не поделюсь? На! На! На! – Азартно пыхтя, Паваротти долбил ее, будто ломом, безо всякой пощады. – Ы-ы-ых!

– Ты это, Паварюга, кончил, что ли? – нетерпеливо просопел Форафон, засунув лапу за резинку собственных трусов и проверяя готовность прибора.

– Кончил… – поднимаясь и сладко потягиваясь, сказал Паваротти. – Залезай, пока я добрый…

– «И хлеба горбушку – и ту пополам!» – хохотнул Форафон, припомнив, возможно, комсомольскую юность, и полез на кровать к безучастно раскинувшейся Полине. – Так это что, Полька, оказывается? Коськина сеструха? Во, блин, что значит темнота!

– Разглядел, е-мое! – хмыкнул Паваротти, садясь на табурет и закуривая. – А ты думал, я тебе Мадонну приглашу? Нет уж, проверенные кадры лучше.

– Конечно! – подтвердил Форафон. – Мадонне, блин, сорок лет небось. Ее пол-Америки дрючило, да и Европе досталось. А эта еще ничего. Ну-ка, родненькая, пошире чуток… У-ух! Вот и заехали! Ну, держи-ись!

И опять пошло скрипеть. Правда, ненадолго. Форафон, видать насмотревшись со стороны, шибко разогрелся и кончил минуты за три.

– Вишь, как по бабе соскучился? – порадовался Паваротти. – Все по-солдатски: дрыг-дрыг – и тама! Вали, подмывайся… Чайник в печке стоит, наверно, теплый еще. Босой не ходи, простудишься – вон, опорки от валенок стоят, надень!

Полина, шмыгнув носом – ей от всех этих процедур хотелось плакать, – вышла из комнаты.

– Принесло ее, блин! – шепотом произнес Паваротти. – Коську ищет. У баб, у них чутье какое-то, наверно…

– Якорный бабай… – пробормотал Форафон. – А Коська-то, поди, уже того…

– Само собой. Смотри, блин, не ляпни лишнего. Она сейчас уснет, а завтра справки наводить начнет. Кто был, с кем он пил, куда мог поехать, понял? Хорошо, если Коську вообще не найдут, – это все по фигу. А вот если раньше не дай бог, пока из него метанол не выветрится, – тут она сразу фишку просечет. Особо страшного, конечно, ничего не будет, хрен чего докажешь, но Зубу лишние отстежки ментам – без мазы. Он, если что, и с нас спросит, усек?

– Меня не пальцем делали – соображаю. Так ее что, мочить надо?

– Пока подождем. Она не одна. С пацанами какими-то приехала. Если мочить, то всех троих, а это не фунт изюма – можно устроить шум на весь поселок. Народу тут мало, но менты дежурят, могут подвалить не вовремя. Надо сперва разобраться, что и как. Поговорить по-дружески, стакашек ей налить с устатку. Ну, если сейчас откажется, завтра побеседовать. И пацанов заодно прощупать. А там, глядишь, Зуб подъедет, протрет этот вопрос окончательно…

– А Зуб нам яйца не оторвет за то, что мы ее сюда пустили?

– Оторвет, если выпустим, – это точно… О, идет! Закрыли базар. Доставай пузырь!

Появилась хмурая Полина и собралась было ложиться спать, но Паваротти поймал ее за руку:

– Чего невеселая, девушка? Мы с Форафоном старались-старались, хотели тебе удовольствие доставить, а ты грустить вздумала? Может, сто грамм примешь? «После того», так сказать…

– Лучше бы «до того» налили… – буркнула она.

– Точно! – вздохнул Паваротти. – Ну, не догадались, прости великодушно. Так как, примешь?

– Ладно…

– Во! Это по-нашему! Ты же классная баба, хотя и в очках. Форафон, где огурчики? Внимание – разливаю! Видела, в темноте – и как в аптеке! Ну, за любовь и дружбу!

Выпили, закусив солеными огурцами с черным хлебом.

– Нормально, да? – положив руку на плечо Полине, произнес Паваротти. – Пошла по жилушкам! Ну что, повеселее стало, а?

– Меня чуть не убили сегодня, Костя потерялся, – простонала Полина. – А ты – веселее!

– Ну, насчет Коси – это фигня, никуда не денется, – отмахнулся Паваротти, решив держаться подальше от этой темы. – А вот насчет того, что тебя чуть не убили, – это мы не слышали. Надо было сразу сказать, е-мое!

– Конечно! – горячо поддержал другана Форафон. – Мы с этим делом разберемся. Рассказывай!

– Налей еще, а? – попросила Полина.

– Как скажешь, без проблем! – Паваротти быстренько набулькал еще сто грамм.

– В общем, я сегодня без четверти девять приехала. Уговаривалась по телефону, что меня должен Костя встречать. И только в самом крайнем случае – отец. Приезжаю – ни того ни другого. Стала ждать – ни фига. Спасибо, подвернулся Юра, вот этот, что на печке спит, который побольше ростом. Донес до частника сумку. Оказалось, что ему в ту же сторону. Помог и до квартиры добраться. Ну а потом ушел по своим делам куда-то, даже чай пить не остался… А я стала с матерью разбираться, почему меня не встретили. Оказалось, что Костя отцу неправильное время назвал, на час позже – 21.45…

– Перепутал, наверно, – предположил Паваротти, хотя прекрасно знал, почему так получилось.

– Может быть, – проворчала Полина, – только что-то сомнительно. Он должен был меня сам встретить. На нем долг висел, понимаете? Пять тысяч баксов! Ему их надо было сегодня же и отдать. То есть уже вчера. Иначе… Сами знаете что. И я ему их привезла, а он не пришел почему-то. Понятно, почему я так волнуюсь?

– Около дела… – произнес Форафон.

– А может, он где перезанял и отдал? – спросил Паваротти. – Подвернулся спонсор, так сказать…

– Не подвернулся, – убежденно произнесла Полина. – У него на столе записочка лежала для меня. Мать показала, хотя и не поняла в ней ни фига. Он написал: «Позвони Варе, скажи, что все будет завтра». И телефон оставил. А я знаю, что «Варя» – это не девушка, а мужик, которому он задолжал. Я позвонила, передала, как Костя просил, а Варя этот самый сказал: «Завтра будет поздно, девушка. Если хотите, чтоб у вашего брата все было в порядке, постарайтесь успеть до полуночи». И адрес дал, куда ехать. На «Войковскую».

– И ты, дура, туда с пятью кусками поперлась?! – изумился Паваротти. – Без подстраховки?! Извини, подруга, но так даже самые глупые лоханки не делают!

– Дура я, это точно, – пьяно кивнула Полина. – А что еще делать было? Я позвонила Толяну, а его дома нет. Рината тоже на месте не оказалось. А времени всего ничего. Взяла и поехала одна.

– Храбрая, однако! – уважительно произнес Форафон. – Я бы, блин, даже на такую дешевую «стрелку» один не пошел.

– «Дешевую»! – передразнил Паваротти. – Ты вообще-то держал пять тыщ баксов в руках когда-нибудь?

– Я не держал, хотя и это не деньги, – пробурчал Форафон.

– Ладно, – отмахнулась Полина, – в общем, поехала я туда. Села в автобус рядом с домом – а там Юра. Тот, с вокзала. Сделал вид, что меня не заметил, я тоже. Доехали до метро – опять вместе, но не общаясь. Потом вроде бы в разные стороны поехали, он в центр, а я по кольцевой, потом по радиусу. Приезжаю на «Войковскую», жду автобуса. А потом опять он подходит!

– Так он что, за тобой «хвостом» ходил? – переглянулись Паваротти и Форафон. – Он не опер случайно?

– Не знаю… – пробормотала Полина. – Если он за мной следил, то как-то странно. По-моему, он сам подозревал, что я за ним слежу. В общем, мы вышли на одной остановке, только он перешел на другую сторону, а мне это не надо было. Я в дом 22 зашла, а куда он пошел – не смотрела.

– Откуда ж он опять взялся, да еще с машиной? – недоуменно произнес Паваротти.

– Не перебивай, а? – попросила Полина. – Лучше еще налей…

– Ну, давай клюнем…

Полина лихо осушила очередную стопку. Собралась с духом и продолжила:

– Пришла я туда, по адресу. Как сейчас помню, 49-я квартира. Позвонила, открыл мужик. Я говорю: «Мне Варя нужен!» Мужик этот вежливо говорит: «Вари нет, он попозже придет». Тогда я сказала, что принесла ему кое-что, но очень тороплюсь. Дескать, могу оставить, если вы передадите. А мужик говорит: «Нет, Варя говорил, чтоб я ничего у вас без него не брал. Вы ему должны это лично передать, так что подождите его, пожалуйста». Я зашла, а квартира такая обычная, жилая. Мужик этот назвался Виктором, чаю налил, телевизор включил, без хамства, без приставаний. Сижу с ним, чай пью, ни о чем нехорошем не думаю. Только время все идет и идет. Уж полночь прошла, а Вари этого все нет. Я уже поняла, что на метро опаздываю, а Виктор этот мне говорит: «Не волнуйтесь, мы вас домой на машине отвезем».

– Поверила? – опять удивился Паваротти.

– А что еще делать? В два часа ночи на улицу выбегать, когда в куртке пачка баксов лежит – пятьдесят сотенных? Да он, этот Виктор, меня бы и не выпустил еще.

– Резонно, – заметил Форафон, у которого три стопки попали на старые дрожжи, и он решил плюхнуться обратно в койку, не дослушав Полину.

– В общем, уже почти два часа было, когда наконец пришел этот Варя и с ним еще двое. Тоже поначалу все было нормально. Поздоровались, повосхищались. Я отдала им деньги, они пересчитали, на детекторе проверили, сказали: «Нет проблем, все как в аптеке». А потом Варя этот говорит: «Наверно, вас дома ждут, девушка? А транспорт уже не ходит. Мы вас на машине подвезем…» Я, конечно, возражать не стала. Спустились вниз, во двор, у них там «Ниссан-Патрол» стоял. Поехали… Я сначала даже и не думала ничего такого, только странным показалось, что они на улицу не выезжали, а все дворами куда-то ехали. Но не вглубь, а вдоль домов. В общем, заволновалась только тогда, когда они заехали в какой-то тупик, около котельной, за гаражами какими-то. И говорят, только уже некультурно: «Выходи, сучка!» И пистолет наставили, представляешь? Вот только тут я поняла, что влипла. Сначала меня страхом будто парализовало, шла, как на деревянных ногах. Они меня даже не держали, только подгоняли пистолетом. Но я как увидела, что они меня ведут в котельную, сразу в себя пришла. Потому что поняла, что они меня там в топке сожгут. А дальше – все как в тумане: заорала изо всех сил, побежала куда-то. Пистолет у них вроде осечку дал, а может быть, просто испугались стрелять – так и не поняла. Проскочила между гаражами, потом через дырку в заборе. Они там задержались – слишком толстые, не могли протиснуться. В общем, оторвалась от них ненадолго, выбежала из дворов на улицу, а там никого. Бегу со всех ног, ору, но, конечно, никто и не высунулся. Вдруг вижу, «девятка» едет. И надо же – останавливается! А эти уже совсем близко, почти догнали! И я через улицу – к этой машине. Бога молю, чтоб водитель не испугался! Надо же, он дверь открыл, я села – смотрю, а это Юра! Опять! Он погнал, а я минут пять от истерики хохотала. Наверно, Юра и этот второй, маленький, подумали, что я идиотка, сбежавшая из дурки…

– Значит, тебе этот Юра опять подвернулся? – с подозрительностью в голосе произнес Паваротти. – Ох, девушка, неспроста это все… А ты, значит, его сюда наладила? Не боялась, что те ребята, которые тебя на «Ниссане» везли, за вами погонятся и сюда приедут?!

– Понимаешь, там у котельной такие дебри из гаражей, что долго выезжать. Напрямую пешком быстрее. В общем, никаких машин за нами не было, это точно.

– Ладно, поверить можно. Но чужого пацана, который тебе целый вечер подворачивался, ты зря сюда привела. Тем более второй откуда-то взялся. И машина у них неведомо откуда появилась.

– Ну, машину они, говорят, у друга покататься взяли… – нехотя произнесла Полина. – Хотя скорее всего угнали где-нибудь. Правда, она с ключами была. Но он не опер, не похож.

– А ты их много видала, оперов-то? – хмыкнул Паваротти. – Они всякие бывают.

– Ну он же со мной сюда из другого города приехал. Допустим, что его ко мне специально подсадили. Что должен был сделать опер? Познакомиться, подружиться, хотя бы изобразить, что я ему понравилась… Верно ведь? А тут что? Целый день ехали – двух слов мне не сказал. Даже как зовут, спросил только тогда, когда мне сумку донес до квартиры. И потом, наверно, мог бы заговорить. В автобусе, в метро… Я, между прочим, даже сама думала, а не пригласить ли его сопровождающим к этому самому Варе? Но побоялась.

– Ладно, – соображая что-то про себя, произнес Паваротти. – Давай спать ложиться. А то, я чую, мне завтра рано не проснуться…