355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Леонид Влодавец » Вист втемную » Текст книги (страница 28)
Вист втемную
  • Текст добавлен: 31 октября 2016, 01:06

Текст книги "Вист втемную"


Автор книги: Леонид Влодавец


Жанр:

   

Боевики


сообщить о нарушении

Текущая страница: 28 (всего у книги 30 страниц)

Сверкнула вспышка, и в ту же секунду – ба-бах! Опять все эти «ш-ших! – фырр! – мяу!» осколков, к которым на сей раз добавилось звонкое «тюннь!» от удара по макушке Юркиного шлема. Не будь этой тяжеловесной железяки, осколочек, поди-ка, сантиметра на три въехал бы внутрь черепной коробки Тарана и, возможно, избавил бы его от гнетущей перспективы дожить до старости.

Однако все это было сущей ерундой по сравнению с главным последствием взрыва. С грохотом и грюканьем на пол посыпались кирпичи и брякнулась некая тяжелая доска. Милка вскочила на ноги и очертя голову помчалась в ту сторону. Таран последовал за ней, тем более что «Зена» вновь зажгла фонарь. При свете этого чахлого источника света Юрка увидел несколько окровавленных крысиных тушек – эти несчастные грызуны, на свою беду, произвели шум, встревоживший Милку. Однако в точке «х», то есть в стене, которую они еще несколько минут назад считали непроходимой, зиял пролом. И даже не пролом, а скорее, дверной проем. Не было там никакой мощной кладки, а просто стоял щит из ДСП, обитый стальной сеткой. Поверх сетки с помощью раствора налепили отколотые кельмой тонкие кусочки боковин и торцов кирпичей, которые, если к ним не приглядываться, не ощупывать и не простукивать, могут вполне сойти за настоящие. Хотя бы издали.

Но даже не это было самым главным. Из проема отчетливо пахнуло бензином, резиной и металлом. То есть гаражом, куда стремились «мамонты».

ПО-ГРОМКОМУ

Медлить было нельзя. Те, кто находился по ту сторону проема, конечно, не собирались оставаться равнодушными к этому вторжению. И не остались, вообще-то. Если б они бросили в проем ручную гранату, то все последующие события могли не состояться. Но ребята Седого ответили из подствольника. Граната с шорохом пролетела где-то между Юркой и Милкой и унеслась далеко за их спины, в дальний конец туннеля. Где и шарахнула, устроив целый фейерверк из искрящих по каменным сводам осколков. Но ни один из них ни Юрке, ни Милке не достался. Они чисто инстинктивно плюхнулись на пол сразу после того, как мимо них пролетела граната, а после разрыва почти сразу же в чисто профилактических целях прострочили темный проход из автоматов. Не разглядевши, по сути дела, противника. Дали по две длинные и тут же откатились за углы проема.

Целая туча пуль влетела в коридорчик, ранее прикрытый щитом из ДСП, и те самые граждане, которые собирались добавить к подствольной гранате две старые добрые «лимонки» «Ф-1», нарвались на эту тучу. Причем обе гранаты у них уже стояли на боевом взводе, а потому, когда «бойцы», наскочив на пули, повалились на пол, с интервалом в секунду прогрохотали два взрыва. Осколки в основном остались в помещении, находившемся за коридорчиком, лишь несколько штук узким пучком пролетели через проем мимо Юрки и Милки.

– Вперед! – железно-мембранным голосом прорычала Милка и, вскочив на ноги, как танк рванула в коридорчик, поливая пулевым веером неосвещенное пространство перед собой. Трассеры рассекали тьму. Таран проскочил следом за ней и очутился в одном из пустых гаражных боксов. Впереди, где-то неблизко, брезжил тусклый свет лампочки, горевшей под потолком. Он пробивался через многочисленные дырки, оставленные пулями и осколками на тонкой гофрированной нержавейке, из которой были сделаны ворота бокса. При этом слабом освещении Юрка сумел увидеть два искромсанных осколками трупа и благополучно перепрыгнул через них, не поскользнувшись на кровяной луже. Грох! Грох! – Милка прикладом долбанула по засову ворот, а подскочивший Таран каблуком распахнул створку.

Они вылетели в проход между двумя линиями боксов. Юрка сразу узнал это место. Совсем неподалеку отсюда он садился в кузов «каблука» под наблюдением Чалдона. Чуть дальше находился бокс, где Седой вел с ним задушевные беседы, перед тем как повесить на шею мину-плейер, а еще подальше – тот, куда Тарана привезли днем вместе с другими пленниками. Только вот оставил ли их Седой на том же месте? Ведь дверь, ведущая в подземную тюрьму, осталась неприкрытой. Правда, там пожар был, но ведь бензин выгорает быстро…

Рассуждать, однако, оказалось некогда. Со стороны бокса-«офиса» в сторону Милки и Тарана простучала очередь. Видать, шум и гром, которыми сопровождался прорыв «мамонтихи» с «мамонтенком» в обитель Седого, явились для здешней публики чем-то неожиданным. Не иначе, создавалось впечатление, что вломилось не два человека, а гораздо больше. Первая очередь пришлась даже не по воротам того бокса, из которого Милка с Тараном уже успели выскочить, а по соседним. Ясно, что палили наугад, по принципу «пуля виноватого найдет».

Таран с Милкой уже перескочили через проход и в «виноватые» не годились. Юрка лихорадочно вставил гранату в подствольник и наискось приложился по воротам «офиса», целясь в зазор между створками и полом. Шарах! – одну из створок начисто снесло, другую разодрало и смяло как картонку, а Милка, прыжком проскочив вдоль стены, забросила внутрь «офиса» очередную «РГД-5». Бу-бух! – вторую створку тоже выбросило в проход, а из «офиса» повалил дым, и на стенах появились багровые отблески пламени.

Юрка, укрывшись за косяком ворот соседнего бокса, взял на прицел проход, а Милка под этим прикрытием заскочила в «офис». Потом и Юрка перебежал туда же. Там полыхал небольшой костерчик из каких-то бумаг, а также лежал труп в бронежилете и в черной вязаной маске на голове. В углу, у разбитого компьютера, за перевернутым столом, дергался некий стонущий гражданин в изодранной осколками камуфляжке.

Таран выволок раненого из угла и хрипло рявкнул:

– Где Седой?

– Ушел… – пробормотал раненый. – Все ушли… Сволочи! Седой падла! Нас подыхать оставил, а сам ушел! С чуваком одним…

– Куда ушел?

– Не знаю, не видел… Ушел, и все. А мы, дураки, остались!

– А заложники?

– Не знаю… – Раненый обмяк и застыл с открытыми глазами.

Милка сказала нервно:

– Неужели этот гад нас надул, а?

– Хрен поймешь… – проворчал Юрка. – Их одиннадцать было или сколько? Троих грохнули в тюрьме, двоих в том боксе, двоих в этом. Выходит, должно четверо остаться… Ни хрена не сходится что-то.

– Могло кого-то наверху убить, когда наши дом молотили, – прикинула Милка.

– Ладно, поверим жмуру. Значит, ушло двое. И один из них Седой, получается. Неужели он действительно всю братву здесь оставил, а сам ушел вдвоем с каким-то козлом и семью заложниками?

– Что-то не верится… – скептически заметила Милка. – Ему бы эти четверо пригодились. Вдвоем за семерыми углядеть трудно. Может этот, который только что сдох, чего напутал?

– Фиг его знает. Вполне возможно, что мозга за мозгу перед смертью заехала.

– Ты сам-то Седого в лицо хорошо знаешь?

– Знаю. Хотя век бы мне его не знать, паскуду!

– Не этот случайно? – Милка носком ботинка перевернула труп человека в маске, а потом сорвала с него вязаный намордник.

– Нет, это не Седой. У этого рожа хоть и раскурочена, но не такая совсем. Седой, блин, не то на черта похож, не то на инопланетянина… Весь в ожогах.

– А те двое? Которые на гранатах подорвались? Может, он там погиб?

– Навряд ли. Я краем глаза видел – у них волосы на голове были. И уши. А у Седого теперь ни того ни другого нету.

– Ни хрена себе! – подивилась Милка, даже поежившись, кажется. – Прямо Фантомас какой-то!

– Не иначе, они и правда всех увели отсюда, – рассуждал Юрка. – Небось он только припугнул Птицына, что будет сидеть и СОБРа дожидаться. На фига ему сдаваться и Трехпалого сдавать? Или Магомада, к примеру. В тюряге-то они на равных будут.

– Ни хрена-а! – покачала головой Милка. – Если Трехпалый сейчас в области на месте Вовы, то в тюрьме Седого просто прижмут к ногтю. Да и Магомадовы земляки такой подставы не потерпят.

– Правильно! – воскликнул Таран. – Пока наши там наверху шуруют, он постарался от них отгородиться. В 6.30 наши свалят, в 7.00 наедет СОБР. Вот в этот промежуток он и слиняет со всеми пленными.

– И через канализацию уйдет! Бензин-то уж выгорел наверняка! – горячо выпалила Милка.

– Надо люк искать! Пошли! – Таран наскоро заменил магазин, вставил гранату в подствольник и выскочил из «офиса» в проход. В гараже было тихо, создавалось впечатление, что и впрямь никого живых тут нет.

Осторожными перебежками, изредка посвечивая фонариком, добрались до того самого бокса, куда Тарана и прочих привезли сразу после похищения. Ворота были распахнуты, и луч фонаря ничего интересного не высветил. Ни живых, ни мертвых в боксе не было, «уазки»-«санитарки» тоже.

Люка, ведущего в канализацию, здесь тоже не обнаружилось. Почти все остальные боксы были заперты на висячие замки снаружи. Открытыми оставались только те, где Таран с Милкой уже побывали.

Неподалеку от пустого бокса обнаружился въезд на короткий пандус, выводивший к воротам. Юрка с Милкой поднялись по пандусу наверх и убедились, что ловить тут нечего. Раздвижной механизм ворот был сломан, а сами ворота явно выпучились внутрь гаража. Похоже, что они с внешней стороны были чем-то завалены. Кроме того, фонарь высветил три небольших зеленых ящика, горкой сложенных у самых створок. От них тянулись какие-то подозрительные проволочки, прикрученные к воротам.

– Если там тол, – прикинул Юрка, – то весь гараж, пожалуй, завалит…

– Точно, – подтвердила Милка. – Если кто-нибудь завал начнет снаружи бульдозером раздвигать – шарахнет! Пошли от греха…

Никакого люка поблизости от ворот не просматривалось, и они с чистой совестью вернулись в гараж.

– Вон тот проход, что ведет к тамбуру! – Милка указала на небольшую дверцу между двумя боксами. – Ежели правильно помню, конечно.

– Осторожней хватайся! – напомнил Юрка. – Там растяжка может быть.

– Во тебя Седой напугал! – покачала головой Милка. – Всю жизнь будешь взрывчатки бояться.

– Не бояться, а опасаться, – солидным тоном поправил Таран. – В тамбуре-то как было, помнишь?

– Помню, помню… – проворчала Милка и вдруг осеклась, увидев при свете фонаря какую-то тонкую продолговатую штучку, валявшуюся у самой двери. Нагнувшись, она подняла эту фигулинку и показала Юрке. Тарану сперва показалось, будто это обрезок какого-то короткого, но не очень тонкого проводка красного цвета.

– Видал? Это ж детонационный шнур… – пояснила Милка. – Нам такой Арсений показывал.

– Точно… – кивнул Юрка. – Значит, там за дверью не только растяжка. Может, они там еще пару ящиков тола заложили. Тут уж не отпрыгнешь…

– На хрен эту дверь! – нервно сказала Милка. – Пошли обратно, через погреб! Там хоть уж точно знаем, что можно до тюрьмы добраться и через канализацию вылезти…

– Погоди-ка! – вдруг осенило Юрку. – Вон там, в углу, чего?

– Мойка, по-моему… Душ для автомобилей.

– Во! – заорал Таран. – Их там водой поливают, верно? А вода должна стекать куда-то, верно? Как же мы, ослы, сразу не догадались?!

Не сговариваясь, они бегом побежали на мойку.

Люк отыскался быстро. Он располагался рядом с бетонной конструкцией, на которую въезжали автомобили. Более того, люк был открыт, и чугунная крышка валялась далеко в стороне от него. Однако гораздо ближе к люку лежали на боку четыре пустые железные бочки, крашенные охрой, с белыми надписями «А-93» на боках.

– Сто литров в каждой, не меньше, – заметила Милка. – Небось все туда и вылили… Столько быстро не выгорит.

Когда подошли к люку, сразу почуяли горячий, угарный воздух, выходящий оттуда. Пламени, правда, не просматривалось.

– Нырнем? – предложил Таран, на что Милка прореагировала характерным жестом, покрутив пальцем у своего бронешлема.

– Совсем, что ли, крыша поехала? Изжаримся… Этой трубе еще час-полтора остывать надо и проветриваться. Там кислорода сейчас ноль целых хрен десятых. В противогазе и то сдохнешь.

– А как же они ушли? – риторически спросил Юрка, имея в виду Седого и компанию.

Милка аж подняла на лоб забрало шлема и стянула вниз с распаренной морды противогаз.

– Никуда, блин, они не ушли! – торжествующе вскричала она. – В тюрьме застряли! Нас дожидаются! Дуем бегом туда!

И, запихав противогаз в чехол, помчалась в сторону выхода в винный погреб.

– Бегом, конечно, семь верст не крюк! – проворчал Таран, тоже снял противогаз и припустил скачками, пытаясь догнать эту лосиху-«мамонтиху».

Мастерство не пропьешь! Таран в свое время крепко зациклился на боксе и легкой атлетикой особо не интересовался. Но когда увидел, как эта самая бывшая десятиборка или семиборка – Юрка не помнил, сколько там видов у баб – бегает с полной выкладкой на не такую уж малую дистанцию по подземельям с не самым лучшим воздухом, сильно зауважал этот вид спорта. Ежели еще учесть, что Милке уже 28, даже к 29 ближе, что она в прошлом и пила, и гуляла, и кололась, и на зоне сидела, то здоровья у нее явно не в избытке. Во всяком случае, Таран сумел ее догнать только у пролома, ведущего из погреба в бывшую Милкину комнату. Да и то потому, что Милка сама сбавила ход, пробираясь через пролом, оставшийся на месте бывшего стенного шкафа.

– Ну-ка, потише! – прошипела она, когда Юрка, пролезая в комнату, запнулся за кирпич и наделал шуму.

– Что, идут?! – тоже шепотом спросил Таран.

– Неясно… Шорохи какие-то были. Может, опять крысы, а может, и нет…

Прислушались. Действительно, какие-то неясные звуки долетали до ушей, но не со стороны «театрального» коридора, а с тыла, из погреба. И на шаги эти звуки были не похожи. На всякий случай Таран отошел обратно в проем и прислушался. Тут звуки слышались гораздо лучше, чем в Милкиной комнате, а потому Юрка отчетливо определил, что исходят они из того места, где располагался лаз, ведущий в погреб, и горка, по которой можно было к этому лазу спуститься.

Сам звук, шелестяще-брякающий, Таран тоже распознал. Кто-то орудовал лопатой. Но не внизу, а вверху. Похоже, что кто-то раскапывал слежавшийся снег, заваливший лаз. Еще через несколько секунд послышался легкий деревянный треск, шорох, потом характерный деревянный стук – доска на доску упала. Сразу после этого в дальнем конце туннеля появился косой луч фонаря, осветивший горку, и чей-то незнакомый, торжествующий голос сказал:

– Глаз-алмаз! Как раз здесь! С прошлого лета запомнил, надо же!

«С прошлого лета…» Прошлым летом здесь «мамонтов» не было, а вот собровцы побывали. Неужели уже семь утра? Или Птицына слегка поднадули, сообщив ему неточное время появления законных правоохранителей?!

– Слышь, Милка, это СОБР! – озабоченно произнес Таран. – Ты хочешь с ними увидеться? Я – нет.

– Взаимно, – произнесла «королева воинов». – А ну-ка ходу отсюда!

И они выскочили в «театральный» коридор, после чего что есть духу понеслись в сторону тамбура. Забег получился еще тот: при мечущемся из стороны в сторону тусклом свете Милкиного фонарика перепрыгивали через крупные обломки и головешки, что полегче, пинками отшвыривали с дороги. Перескочив через поваленные двери, оказались в тамбуре.

– Смотри! – воскликнула Милка. – А эта дверь-то, которая в гараж ведет, – открыта! Значит, они выползли уже после того, как мы здесь проходили.

– Ясно, что не «до», иначе бы встретились в коридоре, – хмыкнул Таран.

– Не, я просто засомневалась было… Может, думаю, еще через какую-то дыру вылезли, а мы их в тюрьме искать будем… Жмем дальше!

Таран хотел было возразить, что открытая дверь в принципе еще не значит, что вышедшая из нее публика отправилась в направлении тюрьмы, а не «театра», но решил не вносить сумятицу.

Они уже добежали до поворота и довольно бесстрашно, без разведки, так сказать, забежали за угол, как вдруг пол дрогнул; а затем откуда-то издали донесся гулкий грохот взрыва. Воздушная волна сильно толкнула в спину.

– Это там, в погребе, на горке! – догадалась Милка.

– Собровцы на мину напоролись… – успел пробормотать Таран, но тут тряхнуло гораздо сильнее, так, что они с Милкой не устояли на ногах и полетели на пол. А следом так шандарахнуло, что Юрка разом потерял сознание.

НАС ИЗВЛЕКУТ ИЗ-ПОД ОБЛОМКОВ?

Таран, конечно, не первый раз взрывался, но все-таки опыт в таком деле особого значения не имеет. Тут уж как повезет. Летом на даче полковника Мазаева ему повезло больше. Пролетел немного по воздуху, шлепнулся на кучу сена, отряхнулся, почесался – и убег в нужном направлении. Когда час назад или даже меньше подорвался на растяжке у двери, ведущей к «театральному» коридору, тоже повезло – успел щелчок услышать, отпрыгнул вовремя, плюхнулся на относительно мягкую Милку. В этот раз, когда Юрка открыл глаза, ему показалось, будто теперь-то хана настанет совершенно неизбежно и ему надо молить Господа Бога, чтоб это дело не затягивалось надолго.

Он лежал лицом вниз на цементном полу, а на спину ему давило что-то неровно-плоское, жесткое и дьявольски тяжелое. Скорее всего, как представилось поначалу Юрке, – бетонная плита.

Прекрасно соображая, что угодил под завал, Юрка больше минуты пролежал совершенно неподвижно, вообще не пытаясь ни двигаться, ни даже лишний раз вдохнуть-выдохнуть. Шевелиться Таран боялся потому, что ему казалось, будто, ворохнувшись, он может чего-нибудь сдвинуть, и тогда обломки, обвалившись, расплющат ему руки-ноги, переломают кости, но при этом не раздавят голову, защищенную шлемом, и тогда будет очень больно.

Однако, когда эта минута истекла, Юркина башка стала соображать получше и более критически воспринимать окружающую обстановку. Более того, он стал ощущать кое-какие несоответствия между своими первыми впечатлениями о ситуации и тем, что имело место в действительности. Например, в промежуток между шлемом и воротником бушлата периодически вкатывалась легкая волна теплого воздуха. То есть кто-то рядом дышал. Вскоре после того, как у Юрки восстановился слух – он от взрыва на какое-то время оглох, – Таран и само сопение расслышал.

Отсюда Юрка сделал достаточно смелый вывод, что на спине у него лежит не бетонная плита, поскольку плиты обычно не дышат, а нечто более живое, хотя и не менее тяжелое. То есть скорее всего Милка, привалившаяся к нему своим «лифчиком», набитым автоматными магазинами и надетым к тому же поверх тяжелого бронежилета. Конечно, поскольку дыхание само за себя говорило, можно было воздержаться от дурацкого вопроса, но Юрка все же спросил:

– Мил, ты жива?

Ответ тоже не отличался логикой:

– Да… Аты?

– Ты отодвинуться можешь? – скромно поинтересовался Таран, который не чуял особой разницы в том, под какой тяжестью отдавать концы: под бетонной плитой весом в центнер или под бабой, у которой вес со средствами защиты и боекомплектом тоже подваливал к ста килограммам.

– Могу, кажется… – неуверенно произнесла «королева воинов», но все же сумела освободить Тарана от тяжкого груза. После этого она еще и фонарик нашарила, который, как это ни удивительно, в очередной раз не разбился. За спиной у Юрки вспыхнул тусклый свет, и Таран, отодвинувшись от стенки, освободил и руки и ноги.

– Тут даже сидеть можно, – с чувством глубокого удовлетворения произнесла Милка.

Таран этого глубокого удовлетворения, конечно, не разделял, но все же, осмотревшись как следует, сообразил, что им повезло намного больше, чем могло бы.

Несколько мощных взрывов, прогремевших в бывшем погребе, в гараже и прочих подземельях, должно быть, вызвали какие-то подвижки грунта, которые смяли, сломали и даже обрушили железобетонные стены и своды коридора, где находились Юрка с Милкой. Однако непосредственно над ними накренившаяся бетонная стена уперлась верхним краем в противоположную стену и образовала не то «шалаш», не то «вигвам», защитив собой от обвала участок пола длиной примерно в два метра, а шириной и высотой – около полутора. Какие-то мелкие обломки все же сумели провалиться внутрь этого пространства, но никаких серьезных повреждений «мамонтам» не нанесли. Конечно, наклонившаяся, выпуклая в одних и вогнутая в других местах, покрытая трещинами и выбоинами стена выглядела до жути ненадежно, и ясно было, что она завалится при первом удобном случае. Однако, пока не завалилась, какая-то надежда пожить подольше оставалась. По крайней мере, пока воздуха хватит.

Сидеть действительно было вполне возможно. Правда, желательно по-турецки, чтоб не нажить радикулит или чирьи на заднице – пол был очень холодный. Милка с Тараном кое-как смогли усесться, подогнув под себя ноги, и даже не чуяли особого неудобства от жестких рантов армейских ботинок.

– По-моему, сифонит откуда-то, – заметила Милка, скорее с надеждой, чем с полной уверенностью. – Не чувствуешь?

Таран поднял бронестекло на шлеме, послюнил указательный палец, поднял его вверх. Да, откуда-то слева тянуло прохладным сквознячком.

– Посвети-ка сюда! – попросил Юрка. Милка повернула фонарь в указанную сторону.

Примерно в том месте, куда была направлена Таранова башка, когда он еще лежал на полу, между наклонившейся и более-менее вертикальной стенами, просматривался зазор в форме неправильного треугольника. Нижняя часть этого зазора была завалена осыпавшимся грунтом и обломками бетона, а вот в самом верхнем углу «треугольника», похоже, существовало свободное пространство, через которое тянуло относительно свежим воздухом.

– Да, – заметил Таран, – похоже, мы тут не задохнемся…

– Без воды, говорят, трое суток можно прожить, – философски произнесла Милка. – Может, кто-то и откопает…

И потушила фонарь, у которого и так батарейки на ладан дышали.

Юрка про себя подумал, что если и откопают, то эти «кто-то» скорее всего будут собровцами. Сулило это в лучшем случае тюрьму, а в худшем, если вспомнить о том, что «мамонтов» не судят и не сажают, – быстрый переход на тот свет. Наверняка, если собровцы уже прибыли на территорию бывшего пионерлагеря, никого из «мамонтов» тут нет. Так что надеяться на то, что откопают свои, не стоило. Кстати и СОБР после того, как кто-то из них подорвался на минах, от которых небось и все прочие заряды, заложенные Седым, сработали, прочесав окружающую местность, уступит поле деятельности специалистам по разминированию. А те убедятся, что наверху взрывоопасных предметов нет, и в заваленные подземелья не полезут. На фига это нужно? В общем, шансов выбраться из этого склепа было ровным счетом ноль без палочки…

Но тут Таран своим ушам, а потом и глазам не поверил. Через ту же самую дырочку, откуда в бетонный «шалаш» поступал воздух, долетели звуки далеких, но вполне четких шагов, хруст бетонных осколков под ногами, а затем откуда-то издали блеснул свет фонаря. Ну, и в довершение всего голоса послышались:

– Глюк это, Седой! Ей-богу, глюк! Сам посуди, что тут могло мигать, а? Стена на стену налезла, а потолок на пол… Если и был тут кто-нибудь – уже давно в лепешку превратился…

– Помолчи, а? – произнес до ужаса знакомый голос.

У Тарана аж сердце сжалось: Седых Иван Андреич собственной персоной! Значит, их не придавило. И они там, в бывшей тюрьме, благополучно разгуливают. Правда, непонятно, кто пленников караулит, раз они с подручным вдвоем. Неужели их все-таки больше? Все же их одиннадцать было, как утверждал Птицын. Даже двенадцать, если считать с Чалдоном. Ну, Чалдон тут, конечно, не появится. А насчет еще двоих – то это не факт, что их могли на верхних этажах перестрелять. Седой тоже наверху был, в рупор с Генрихом переговаривался, однако же жив. Так что пока Седой с одним корефаном здесь инспекцию наводит, двое пленников сторожат. Посадили на пол и держат под «стволами»… Могли, правда, всех своих «гостей» по камерам рассовать, если эти самые камеры не развалились. А могли просто связать в общее «колечко» пять баб и двух мужиков наручником, чтоб они передвигались только «хороводом». В таком положении они тоже никуда из здешней тюряги не денутся. Даже если в колодце и в самом коллекторе – не иначе как единственном выходе отсюда! – уже вполне приемлемая температура и атмосфера. То есть можно спускаться и драпать помаленьку.

Но нет. Если б уже можно было бы спускаться в люк, то Седой здесь не сидел бы и не интересовался тем, что могло мигать в подземном коридоре, где уже полгода, как свет отключен. Внимательный, гад! Фонарик Милка держала включенным минуты две, не больше. Да и свет у него немощный. Однако же Седой этот хилый лучик разглядел, хотя отсюда до тюрьмы метров тридцать, никак не меньше…

– Пошли, Вань! – нудно произнес подручный. – Здесь же чихнуть лишний раз нельзя, все на соплях держится. Завалит на хрен – ни за понюх сдохнем.

– Пимен, – жестко произнес Седой, – ты думаешь, почему я всех кинул, а тебя оставил? Могу сказать откровенно, без обиняков: потому, что ты самый неразговорчивый в нашей конторе. Но начинаю, блин, думать, что ошибся. У тебя, оказывается, дар речи прорезался.

– Да я ж, Ваня, за тебя беспокоюсь.

– Спасибо, родимый. Хотя беспокоишься ты, кореш, не столько за меня, сколько за себя. Потому что без меня ты – никто. Верно говорю? Ты это уже четко усвоил?

– Само собой, Вань, смешно говорить даже. Мне и не выйти без тебя отсюда. Не говоря о том, что с этой толпой делать. Перестрелять только разве смогу…

– Ценю откровенность. Вот с учетом всего этого – держись за меня, не вякай, не выступай и делай, что скажу. Тогда будешь богатым и здоровым. А главное – свободным и живым. Сейчас для нас самое главное – дождаться, пока труба остынет и проветрится…

– Зря мы этот бензин туда лили! – вздохнул Пимен. – Ща бы уже слиняли!

– Бензин мы не зря лили, – буркнул Седой. – Если б не этот Комок гребаный и другие козлы, все было бы ништяк! Их сюда послали ход блокировать, чтоб «мамонты» не пролезли. И если б они варежку не разинули, а побыстрее шевелились, то успели бы! Нет же, там умники оказались – решили, что больше моего соображают. Две канистры бензинчика взяли и понесли с собой. Зачем, спрашивается? Видишь ли, Комку или кому-то еще показалось, что там, на конечном пункте, машина незаправленная стоит. Потому что Комок или они все хором решили, будто умнее, чем Ваня Седой. И что у Вани голова совсем дурная и об этом бензине загодя не подумала. А пока они эти сорок литров нацеживали – время ушло, пять или десять минут, а может, и пятнадцать. Вот Генрих и успел запустить своих братков сюда. Хитрый все же полкан! Все разнюхал. И пацаненка как-то раскусил, и Авдея расколол. Не было б его – все «мамонты» уже давно накрылись бы…

– Как?

– Да очень просто. Авдеев должен был сразу после того, как Генрих накроется, поднимать весь отряд, грузить на машины и везти на аэродром. За ними в здешнем полку ВТА закреплен самолет «Ан-12». На нем они должны были взлететь якобы для срочной смены дислокации. Естественно, без оружия и боеприпасов. Сам понимаешь, наверно, что никуда бы они не долетели. А все их барахлишко приехало бы к нам сюда. С небольшой охраной под командой того же Авдея. После этого этот майор мне б уже на хрен был не нужен… Ладно, не выгорело, так чего вспоминать… Будем делать деньги с того, что есть.

– Вань, пошли трубу проверим, а? Может, остыла уже?

– Остыть она, может, и остыла, но не проветрилась – это точно. Раньше чем через час не полезем.

– У нас же противогазы есть.

– А у Трехпалого с Магомадом и баб – нету. Поведем их – и уморим, а они живые нужны. Это наши деньги, понимаешь? Очень большие. Тебе лично обещаю за них пятьсот тысяч баксов. Ты такие деньги хотя бы во сне видел?

– He-а… Я больше десяти тысяч в натуре не видал.

– Будешь хорошо работать – может, и накину. Ладно, пошли отсюда. Похоже, прав ты, Пимен. Глючило мне насчет света. Нервишки сдают…

Хрустящие шаги обоих удалились от завала, и Милка рискнула прошептать Юрке в ухо:

– Ну, Авдеев, ну, зараза! Двести человек без малого мог бы на тот свет спровадить!

– Дурак он первостатейный! – отозвался Таран. – Седому верить – это ж себя не уважать. Между прочим, я почти уверен, что он и Пимена этого кинет напоследок. Точнее, просто пристрелит, и все. Другие небось шибко умные были, вот он их и оставил запертыми и заминированными со всех сторон, сидеть и смерти дожидаться. А дурака и с собой взять можно… Чтоб потом легче почикать было.

– Во сволочь! – вздохнула Милка. – Даже Вова такого паскудства не допускал…

– Ну да! – хмыкнул Таран. – Плохо ты его знала, видать… Седой по сравнению с ним теленок.

– Ладно, – Милка спорить не собиралась. – Хрен с ними со всеми. Чего делать будем? Ждать, пока, как в песне, «нас извлекут из-под обломков»?

– Может, сами откопаться попробуем… – неуверенно пробормотал Юрка, хотя Милка именно такого ответа и ожидала.

– Вот тут, где зазор, по-моему, можно вылезти, – сказала Милка. Не включая фонарь, она взяла Юрку за кисть руки и провела ею по сколу бетонной плиты.

– Да, – ответил Таран, передвинув руку на сам зазор и ощупывая заполнявшие его куски грунта и бетона. – Здесь, по-моему, и обломки мелкие, и лежат неплотно. Только вот…

Он хотел сказать, что сильно сомневается в том, что, даже сняв все снаряжение, бронежилет и бушлат, сумеет протиснуться через эту треугольную щель, даже начисто ее расчистив. Зато в том, что Милка в нее даже голая и намыленная не пролезет, вовсе не сомневается. Но страшно было отбирать у человека надежду. И поэтому Юрка сказал совсем другие слова:

– …Боюсь, без шума разобрать не удастся. Видала, как Седой на свет прибежал? Начнем камни ворочать – опять прискочить может. Кинет нам сюда для пущего счастья гранату…

– Ну и что, предложишь ждать, пока он отсюда отвалит? – проворчала Милка. – Или пока СОБРы сюда придут?

– А ты еще воевать с ним собираешься? – удивился Таран. – Из могилки готовой?

– Покамест я живая, – угрюмо заметила Милка. – И даже очень здоровая!

Прежде чем Юрка успел что-либо сообразить, «королева воинов» привстала, уперлась лапищами в бетон повыше зазора, да как даванула!

Стенка заметно дернулась вперед, а где-то сзади послышался противный, похожий на хрип, скрежет бетона по бетону: хр-р-р!

В мгновение ока Таран сообразил, что там, наверху бетонного «вигвама», плиты не соединены арматурой, и если Милка еще разок даванет, то вся эта система завалится… Мама родная! Да они ж уже поползли, эти плиты! Вот-вот грохнутся!

– Стой! – испуганно воскликнул Юрка, подхватывая за ремни лежавшие на полу автоматы. – Стой! Нас же раздавит на фиг!

И чисто инстинктивно шарахнулся к той стенке, на которую давила Милка. То есть привалился к бетону плечом…

Последняя соломинка, как говорят на Востоке, ломает хребет верблюда. Хр-р-р-р! – и неожиданно тяжеленная плита легко пошла вперед, а Милка вместе Тараном, судорожно вцепившимся в два автоматных ремня, по инерции повалились вместе с ней.

Шарах! – плита рухнула на какую-то полуметровую насыпь из обломков, выдернув «мамонтов» из «вигвама». Буквально через секунду после этого остальные плиты с грохотом повалились на то самое место, где только что находились Милка и Юрка…


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю