Текст книги "Меч Владигора"

Автор книги: Леонид Бутяков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 25 страниц)

Но дальнейшее показалось Владигору вообще невозможным. Даже не позволив горящей головне упасть на землю, скоморошка перехватила ее и кинула вверх, а вслед за ней – один за другим тройку других ножей, незнамо как успев вытащить их из своей кожаной перевязи. Отточенные лезвия и обжигающие искры замелькали в единой круговерти.

Гусли не поспевали за движениями девичьих рук. Старик, отбросив всякие попытки угнаться мелодией за выкрутасами внучки, старался хотя бы на одной струне соответствовать ее все убыстряющемуся ритму. Что его немолодые пальцы, ежели острые глаза воинов не могли проследить за мельканием ножей!..

Резкий звук лопнувшей струны оборвал чудодейство. Белокурая скоморошка, сбившись с ритма, едва сумела поймать два ножа, когда третий чуть не поранил ее, вонзившись в землю возле ступни. Не растерявшись, она перехватила-таки огненную головню и широким взмахом очертила ею благодарственный круг – зрителям. Низкий, но исполненный внутреннего достоинства поклон завершил это невероятное представление.

Все загалдели разом, будто стая ворон. Очевидно, не только для дружинников, но и для людей Ставра все увиденное было внове. Владигор же пребывал в полном замешательстве. Ничего подобного не доводилось встречать ему в Синегорье – ни в разбойной ватаге, ни в княжеском дворце.

Старшой, пряча улыбку в густой бороде, шагнул к огню и властно поднял руку:

– Спасибо Ярецу с Ольгой за удовольствие славное… А теперь меня слушайте! Нынче же, согласно нашему уговору с купцом Ставром, и до самого Преслава становлюсь вашим охранником и командиром. Слово мое – закон! Ежели несогласные имеются – скатертью им дорога. Все прочие без промедления оборудуют надежный ночлег и, да не в обиду скоморохам будет сказано, затыкают глотки свои до той поры, пока я – Демид Меченый – позволенья не дам. Объяснил разумно али добавка нужна?

Сдержанное молчание было ему ответом.

Услышав толковые слова, Владигор с облегчением перевел дух. Наконец-то венеды озаботились безопасностью своего лагеря! По рассказам судя, в этих краях разбойников едва ли меньше, чем честного люда. Однако обозники ведут себя так, будто за семью замками укрыты. Странный народ: веселье и скупость, подозрительность и открытость, сумасбродное отчаяние и трезвый расчет – все переплелось.

Приказной тон Демида явно пришелся им не по вкусу, но возразить никто не посмел. То ли к сильной власти приучены, то ли явного противления остерегаются, то ли еще что… Будто и невдомек, что их – вольных людей! – уже за кошель серебра продали с потрохами.

Он покачал головой и вдруг подумал: а сам ты не продался, когда согласие дал за харчи Демиду служить? Ты, пожалуй, куда меньше знаком с ним, нежели эти бедолаги.

Изворотливый ум тут же подсказку подкинул – дескать, нужда заставила. Надежней и проще с дружинниками идти, чем одному, верно? Владигор усмехнулся. Что-что, а себя оправдать любой человече сумеет!

– Чего хмыкаешь? – услышал он рядом негромкий вопрос Демида. Не столь жесткий, сколь раздосадованный. – Разве не для тебя, пришлого, Ольга здесь выкрутасы устроила?! А теперь торчишь, как нож в дерьме, и задумчивость изображаешь!.. Ну-ка, засранец, пошел телеги сводить!

Жаркая кровь ударила в лицо. Молниеносным движением руки Владигор выхватил единственное свое оружие – рыбацкий тесак – и на шаг отступил от Меченого, дабы очистить место для честного поединка.

И тут же почувствовал на своем запястье железные клещи.

– Не обижайся на него, синегорец, – вежливо, но твердо произнес гусляр, удерживая руку Владигора. – Демид не хотел тебя оскорбить. Просто ему, видать, вожжа под хвост попала. Верно, старшой?

Скрипнув зубами, Демид резко повернулся и пошел прочь.

Только тогда старик разжал свои пальцы-клещи, дозволив Владигору вновь сунуть нож за голенище. Впрочем, спрятать нож гораздо легче, нежели укротить гордыню. Тем более что Владигор никак не мог понять столь неожиданной вспышки злобы Меченого.

Словно угадав его мысли, гусляр произнес:

– Демид на мою Олюшку давно глаз положил. Учти это, парень, когда в следующий раз вознамеришься с ней побалакать.

– Так ведь не купил же?! – все еще пылая гневом, ответил ему Владигор. – И я не из тех, кто себя дозволяет с дерьмом смешивать. Зря ты, дед, руку мою удержал. Мы с Демидом сей вопрос быстро бы разрешили…

– Не сомневаюсь, – хмыкнул старик. – Меченый уже троих к Переплуту спровадил – из тех, что осмелились за Ольгу клинками биться. Да еще полдюжины калеками стали, поскольку мечи выхватить не успели.

– Даже так? Какого же рожна ты за меня вступился?

– С чего ты взял, что за тебя?

Владигор сначала опешил, а затем, не таясь, расхохотался.

– А ведь верно, старик! Я как-то сразу и не сообразил, что…

– Уймись! – оборвал его смех гусляр. Будто негодную струну с доски сдернул. – Ты и сейчас не об том подумал. Какая разница, кто из вас двоих получил бы нож под ребро. В одном случае обоз остался бы без старшого, в другом – без крепкого рубаки. Какая здесь польза при любом исходе? А мне и вовсе беда: Ольга за обоих со свету сживет! Она девка горячая, сперва бьет, потом смотрит – кого ухандакала.

Словечки, употребляемые скоморохами, вновь заинтересовали Владигора. Он даже меньшее внимание обратил на скрытый смысл упреков гусляра, нежели на это самое «ухандакала». Молодуха ведь тоже вставляла в свою речь маловразумительные, хотя вполне образные выражения: «пролопухались», «тягомотина», «охотка напала»…

В памяти вдруг всплыло услышанное (не им – Учителем!) на чародейском синклите.

…– Я согласна, Белун, что отмеченные тобой признаки весьма тревожны. Однако их очень мало. Арбалеты, «огненный порошок», кое-какие другие мелочи, которые не могут оказать серьезного влияния на течение Времени. По-моему, такие инородные вкрапления подобны всего лишь камушкам, брошенным в воду: круги разбегутся, и вскоре никаких следов не останется.

– Зарема права. Ты преувеличиваешь значение этих нововведений. Чуждая реальность, сумей она по-настоящему вторгнуться в пределы нашего Мира и Времени, наверняка бы проявила себя более весомо.

– Увы, друзья, хотел бы я ошибиться в своих подозрениях, но не смею тешить себя подобной надеждой. Изменения реальности идут полным ходом, только не в тех сферах, на которые мы привыкли обращать внимание. Чуждая реальность в своем вещественном выражении, может быть, не набрала еще опасной силы, здесь я с вами готов согласиться. Но прислушайтесь к тому, КАК говорят теперь жители Братских Княжеств, и вы поймете, что это уже во многом совсем иная – обновленная! – речь. Возникли слова, которых прежде никогда не было. Они явились в Поднебесный мир из чуждой реальности и – постепенно и незаметно – завоевывают наше Время.

– Да какая беда может стрястись из-за двух-трех десятков, ну, пусть даже сотни-другой новых словечек?

– Всякое слово рождается вместе с предметом или понятием, поскольку служит для обозначения вещи или явления. Но сейчас некоторые слова возникли вдруг как бы сами собой – до того, как в Поднебесном мире объявилась их первопричина. И я знаю, что эти слова и выражения принадлежат совсем иной реальности…

– Откуда ты можешь знать, собрат?

– Знаю.

– Ох уж эти вечные твои недомолвки! Иной раз мне кажется, Белун, что ты преднамеренно пускаешь пыль в глаза, чтобы демонстрировать нам свою тайную мудрость.

– Не надо злиться, Гвидор. Еще не было случая, чтобы из уст Белуна прозвучала ложь. Если он не раскрывает нам тайного источника своего многознания, уверена, на то есть важные причины.

– Я все же не понимаю, почему проникновение каких-то словечек из чуждой реальности вредит нашему Времени?

– Все дело в том, Добран, что разрушается смысловая уравновешенность Времени и Пространства. Резко увеличивается опасность наступления всеобщего хаоса. Причина и следствие теряют логические взаимосвязи…

– Постой, собрат! Твои объяснения столь заумны, что я не в силах понять их. Думаю, Зарема и Гвидор тоже. Не лучше ли прибегнуть к нашему испытанному способу – к прямому магическому общению? Надеюсь, объяснения на мысленном уровне окажутся более доходчивыми.

– Что ж, я согласен. Давайте попробуем…

Здесь в памяти Владигора вновь был непроницаемый туман. Так что суть разъяснений Белуна оставалась ему недоступной. Почему чародеев тревожили какие-то новые слова? И что это за слова? Имеют ли они отношения к «тарабарскому» языку венедских скоморохов, к выражениям Ольги и Яреца?

Нет, подумал Владигор, чародеи наверняка рассуждали о чем-то ином. А все эти «ухандакалы» и «тягомотины» никакой опасности из себя не представляют.

Помогая обозникам сцеплять в круг телеги (за их прикрытием, если нужда возникнет, будет удобнее держать оборону), он поневоле прислушивался к негромким разговорам венедов – и не находил в их словах ничего странного.

Когда работа была закончена, купец Ставр позвал всех отужинать у костра. Демид, сожалея о своей вспышке, молча протянул синегорцу деревянную ложку – дескать, не рыбацким же тесаком щи хлебать. А затем сказал:

– В охранение пойдешь последним, перед рассветом. Поэтому не засиживайся особо, выспись.

– Хорошо, старшой, – ответил Владигор. Про себя же еще раз отметил, что дружинный сотник свое дело знает отлично. Не стал дробить ночь человеку, который почти весь день за лошадьми бежал. Дает возможность отдохнуть, не пытаясь отыграться за недавнюю стычку, едва не приведшую к смертельному поединку.

После сытного ужина Владигора сразу потянуло в сон. Первый день, проведенный в чужих краях, оказался долгим и трудным. А сколько таких дней впереди?

Найдя свободное местечко возле костра, он улегся прямо на земле. Над ним простиралось бесконечное черное небо, усыпанное гроздьями крупных звезд. Взгляд Владигора устремился в это непостижимое пространство, будто рассчитывал найти в его вечном движении разгадку тайн земного бытия. А там ли, подумал вдруг Владигор, нужно искать ответы? Может, мы зря беспокоим холодные небеса докучливыми человеческими вопросами? Может, разгадка всех тайн лежит не вне, а внутри нас?

Он чему-то улыбнулся и устало смежил очи. Смутное чувство тревоги, не покидавшее его весь этот день, незаметно отодвинулось в дальний угол души. Владигор не понимал причин своего беспокойства, но надеялся, что они прояснятся со временем.

Сквозь пелену подступающего сна он услышал тихий перебор струн и вторящий им мелодичный голос Ольги. Начало песни, вероятно, прошло мимо сознания. Однако легко было догадаться, что поется в ней об усталом кочевнике или воине, который после долгого отсутствия вернулся к родному порогу…

 
Он в поле выпустил коня
вдали от всех тревог,
седую голову склоня,
шагнул через порог.
Отведал ужин с очага.
Изгнав заботы прочь,
он даже давнего врага
забыл на эту ночь.
…Но зорьку встретил он в тоске
и, не дождавшись дня,
из дома вышел налегке —
отыскивать коня.
 

10. Ложное обвинение

И вновь удача шла вместе с ними. Серый брат Гуннар, жрец пятой ступени, подтвердил это сразу, едва их отряд покинул драккар и высадился на венедский берег.

Мстящий Волчар, указывая кормчему на песчаные дюны и зеленую стену леса за ними, не знал, почему именно здесь надлежит бросить якорь. Какое-то неизъяснимое внутреннее чутье подсказало ему этот выбор. И хотя бывалый кормчий вздумал было супротивиться приказу молодого воина (совсем недалеко отсюда стоит венедская крепость Клинка – зачем же лезть на рожон?), Азарг живо одернул его крепким ударом в зубы. Продолжать спор с юнцом, который по воле самого Бессмертного Брата назначен командовать зрелыми мужами, никто более не осмелился.

На берегу брат Гуннар вынул из кожаного мешочка дюжину костяных палочек и, начертав на песке восьмиугольник, шепотком произнес заклинание. К удивлению Азарга, несколько палочек сами собой сложились в стрелу, направленную острием к лесу!

Жрец был очень доволен. Он отозвал Азарга в сторону и, оглядываясь на встревоженных воинов, пояснил: дух Рогатой Волчицы указывает им дорогу. А это значит, что молодой командир не ошибся, избрав не слишком подходящее место для высадки на чужую землю. Более того – с ними дух!

Азарг лишь слегка кивнул жрецу, демонстрируя свое согласие с его выводами. Он даже с Гуннаром не собирался обсуждать свои действия. Удача идет вместе с ними – и это важнее всего.

Борейцам не составило труда отыскать в лесу следы недавнего пребывания людей. Один из воинов, некогда слывший лучшим следопытом Бореи, рассказал о них так, будто видел своими глазами: пятеро всадников – воины, один пеший – не здешний (ступня ложится на росную траву чуть иначе), не очень торопятся, но осторожничают.

Гуннар первым высказал предположение, что всадники направляются к Преславу, вольному городу на рубеже трех княжеств. И на эти слова сердце Азарга сразу отозвалось щемящей болью. Он не стал задумываться о ее причинах, ибо главное было ясно: враг может улизнуть, легко затерявшись среди сотен жителей Преслава.

Кто сей враг – не имеет значения. Вскипающая в жилах кровь торопила его и указывала дорогу. Разум подчинялся крови.

Жрец, кажется, был единственным, кто понимал его. Он не спорил и, более того, усмирял всех прочих. Опытные воины, прослышав о западне, в которую недавно их командир безрассудно кинул три десятка своих людей, не были склонны доверять ему. И если всего несколько дней назад Мстящий Волчар считал, что слуги Братства беспрекословно подчиняются любому слову своего командира, то теперь он понял, что это не совсем так.

Отряд видел – их ведет по чужой земле озлобленный и почти безумный юнец, руководствующийся исключительно голосом крови. Как доверить ему свои жизни? Оставалась надежда на брата Гуннара, который имел хоть какое-то влияние на Азарга. Поэтому очень скоро борейский отряд почти полностью перешел в подчинение жрецу. Впрочем, Азарг не придал этому особого значения. Жажда мести вела его вперед, затмевая все прочие мысли и чувства.

Обнаружив возле дороги следы стоянки купеческого обоза, жрец вновь разбросал гадальные палочки, дабы определить точное направление дальнейших поисков. На сей раз к его колдовству Азарг отнесся довольно снисходительно: чего еще гадать, если и так ясно, куда спешит владелец серебряного Браслета?

Гуннар не стал его переубеждать. Он был даже рад, что молодой и излишне самоуверенный командир не обращает на него внимания. Теперь можно было спокойно побеседовать с Бессмертным Братом…

Патолус не возмутился и не выразил ни малейшего удивления, узнав о раздоре Мстящего Волчара с воинами Братства. Он лишь напомнил жрецу: «Азарг – понс асинорум. Интердум стултус оппортуна локуитур!..»[2]2
  Искаж. лат.: «Assarg – pons asinorum. Interdum stultus opportuna loguitur!..» – «Азарг – средство преодоления трудностей. Подчас и дурак умное скажет!..»


[Закрыть] Однако жрец углядел в облике Бессмертного Брата (видимом только ему, для других же – простом колебании жаркого летнего воздуха над магическим восьмиугольником) холодные сиреневые искорки. Они означали, что в словах кроется некоторое сомнение. Но в чем сомневался Патолус? Брат Гуннар очень надеялся, что не в нем, верном слуге Рогатой Волчицы.

Азарг был озабочен другим. Следопыт заявил, что венедский ночлег оборудовался толково: и телеги сводились в круг, и караулы выставлялись, и старшой всю ночь глаз не смыкал – бродил по лагерю и возле него. Значит ли это, что враг извещен о погоне и ждет нападения?

Он рвался вперед, чувствуя близость вожделенной добычи, и вынужден был все-таки сдерживать свой порыв. У него же не было крыльев, чтобы в мгновение ока перенестись к нужному месту! Как нагнать похитителя Браслета?

Благодаренье великому Бору, не забывавшему посылать им удачу! Какой-то купец-недоумок, поспешая вослед обозу, нарвался на их отряд – и поплатился всем, что имел: товарами, лошадьми, жизнью. Схватка была скоротечной и жестокой. В ней полегли все венеды и трое борейцев, а Мстящий Волчар получил пару хороших коней. Купеческий скарб не интересовал его. Главная добыча – кони!

По словам следопыта, торговый обоз, охраняемый дружинниками, опередил их на полтора-два дня и вот-вот подойдет к Горячим Ключам. Ежели венеды, остерегаясь банды Серко, чуть задержатся на подходе к этому дурному месту, то нагнать их можно. Не всем отрядом, конечно, и загубив коней безудержной скачкой, но – можно.

Большего Азаргу и не требовалось. Впервые прислушавшись к совету Гуннара, он дозволил своим воинам остаться возле дороги и заняться тем, чем они пожелают. Хотят позабавиться с уцелевшей в бою купеческой дочкой? Пожалуйста! Вознамерятся порыскать в окрестностях, рассчитывая на дополнительную добычу? Пусть! Лишь бы в нужный час оказались здесь на месте и помогли, коли понадобится, двум серым братьям отрубить хвост-погоню.

Вскочив на коней, Азарг и Гуннар устремились вперед.

Горячие Ключи в былое время славились исцеляющей силой своих источников, не замерзающих даже в лютые морозы. Купание в них, говорят, излечивало многие старческие недуги, а бесплодным женщинам даровало счастье материнства. Поэтому еще лет сто назад обосновалось тут семейство венедских знахарей – и процветало, помогая всем болезным, до той поры, покуда не повздорило с разбойником Серко.

О причинах внезапно вспыхнувшей вражды рассказывали по-разному. Одни утверждали, что знахари не смогли избавить Серко от какой-то мучительной хворобы, одолевающей его каждое новолуние. За то и осерчал на них, и хутор дотла спалил. Другие считали, что разбойники обложили знахарей данью – пятину стали требовать за каждого, кто приходил-приезжал на излечение, но знахари не пожелали делиться, за что и поплатились.

Так или иначе, лет десять назад хутор выгорел полностью, а знахари бесследно исчезли. И пошла о Горячих Ключах новая слава – дурная, мрачная. Дескать, шастают здесь по ночам упыри и бестелесная нечисть, коих призвали обозленные знахари – мстить за свое разорение. А днем разбойники наведываются – все ищут в окрестных лесах знахарский клад, якобы спрятанный хуторянами накануне пожара.

Никто не решался проезжать мимо Горячих Ключей среди ночи, днем же – только с надежной охраной. Самым безопасным считалось, конечно, собраться нескольким купцам в общий торговый обоз и, наняв дружинников, поскорее миновать эти гиблые места. Однако даже в этом случае следовало остерегаться головорезов Серко, которые могли, ратников не убоявшись, и на крепкий отряд напасть.

Вот почему Ставр и Демид, остановив обоз в половине дня пути от Горячих Ключей, решили некоторое время выждать (мало ли еще какие попутчики объявятся?) и хорошенько оглядеться.

По дороге к ним уже присоединились торговец янтарными украшениями и трое каменотесов с берегов Эридани; они же сказывали, что собирался нагнать Ставра мелкий купчишка из крепости Клинка. Товару у него не густо – две телеги, так что, если не передумал, вскоре появиться должен.

Старшой дал команду становиться лагерем среди широкого луга: ежели разбойники надумают сунуться, издалека видны будут. Солнце лишь недавно на закат повернуло, и можно было бы, конечно, дотемна еще верст двадцать отмахать, но береженого бог бережет. Лучше отдохнуть хорошенько, а завтра, снявшись на зорьке, скорым ходом проскочить лиходейские перелески и погорелый хутор.

Божан и Владигор, посланные в дозор, никаких разбойничьих следов в округе не обнаружили. Родька, услышав их разговор с Демидом, не утерпел, громко хмыкнул. Мол, еще те следопыты – юнец да пришлец! Да и можно ли доверять синегорцу? Вдруг он давно с атаманом Серко снюхался?

Владигор с первого дня ловил на себе его косые взгляды и не раз краем уха слышал, как Родька нашептывает Демиду всякие свои подозрения. Но Демид лишь отмахивался от него, как от назойливой мухи. Поэтому Владигор тоже старался не обращать внимания на неумного и злопамятного дружинника. После Преслава их пути разойдутся, чего же зря обиду копить? Проще сделать вид, что ничего не слышишь, не замечаешь…

Едва успели поставить лагерь и развести костры, со стороны дороги послышался громкий свист Зенона. Однако повторения не последовало, значит, опасности нет. Вскоре из-за рощицы показались два всадника. Судя по измученным лошадям и пропыленной одежке, они проделали нелегкий путь.

Когда всадники спешились и, безошибочно определив старших, подошли к Демиду и Ставру, один из них, что был помоложе и покрепче своего товарища, вдруг показался Владигору чем-то знакомым. Но чем? Вряд ли они встречались раньше, ибо глаза этого человека – будто изнутри горящие пламенем безумия – трудно было бы запамятовать… И все же странное чувство тревожного узнавания беспокоило Владигора. Он решил внимательно присмотреться к новичкам, а для начала вместе со всеми выслушать – откуда и с чем явились?

Причину своей отчаянной скачки путники объяснили сразу. По их словам, минувшей ночью на купеческий обоз, с которым они следовали в Преслав, напали злодеи атамана Серко. Лишь им двоим по счастливой случайности удалось убежать. Остальные изрублены на куски. Разбойники и за ними гнались, но – хвала богам! – пожалели, видать, своих коней, повернули назад. А несчастные путники, зная, что впереди двигается более крепкий обоз, очень надеялись присоединиться к нему до Горячих Ключей. Спасибо небесам, что надежды их оправдались!

Напоив бедолаг и усадив возле костра, Демид стал более подробно расспрашивать их о ночном налете. Получалось, что разбойников было никак не менее двух десятков, то есть почти половина людей атамана Серко. Если, конечно, эта была его банда. Но почему, проходя теми же местами, он, опытнейший вояка, никаких лиходейских следов не углядел? И еще кое-что настораживало Демида в речах путников, поэтому он сдержанно обронил:

– А ведь вы не здешние, не из наших земель.

– Верно, – согласился тот, что постарше. – Мы оба свеоны, возле Бореи живем. Меня Гуннаром зовут, а дружка моего – Изаром. В Преславе мой старший брат обосновался, к нему и шли. В дороге купца встретили, товары вез на двух телегах из крепости Клинка, согласился нас попутчиками принять. А тут эвон как получилось… Мы ночевать в сторонке прилегли, лишь поэтому уцелели. Али не веришь нам?

У Демида не было сколько-нибудь серьезных причин для недоверия. Да и с чего бы им врать? Ни о чем же не просят, кроме одного – с обозом вместе идти до Преслава. Если каждому пришельцу в правде отказывать, очень скоро можно Родьке уподобиться, который никогда умом не отличался, а только мнительностью и злопамятством.

– Ладно, – кивнул Демид. – Берем вас. А сейчас лошадьми займитесь – боюсь, что спалили вы их.

– Страху такого мы натерпелись, – поспешил оправдаться Гуннар, – что как тут было не гнать?

Но Меченый уже не слушал его причитаний. Теперь новые заботы возникли: придется ночные караулы удвоить. Если эти двое о богатом обозе наслышаны, то и Серко прознать мог. Не ровен час – в погоню кинется!..

Владигор, в отличие от Демида, не поверил ни единому слову, что без задержки слетали с уст человека, назвавшегося Гуннаром.

Аметист чародейского перстня, как бывало не раз при появлении подручных Злыдня, сменил небесно-голубой цвет на красный, а серебряный Браслет вновь стал невидимым. Все это могло свидетельствовать лишь о близкой и серьезной опасности, исходящей от незваных пришельцев.

Но что он мог сейчас объяснить старшому? Рассказать о волшебных свойствах своих украшений, а заодно – о себе, Синегорском князе? Если Демид поверит, что весьма сомнительно, то как сумеет противостоять наемникам Злой Силы? Поступит, как привык: прикажет схватить лжецов и укрепить охрану лагеря, а потом будет ждать нападения – незнамо чьего и откуда.

Однако почти то же самое он, опытный сотник, делает без лишних предупреждений, прослышав о близости лиходеев Серко. Большего в любом случае не придумать…

Все эти мысли мгновенно пронеслись в сознании Владигора, когда старшой, покинув незнакомцев, велел ему готовиться заступать в дополнительный караул вместе с Божаном.

– Дозволь и мне, Демид, в охране послужить! – неожиданно вмешалась в их короткий разговор Ольга, как из-под земли выросшая рядом с Меченым.

– С чего вдруг такое рвение? – сердито глянул Демид. – Али с мужиками потянуло ночь скоротать? Так не до девок им будет…

– Брось ерунду городить! – отмахнулась Ольга. – Разве не понимаю, что нынче у тебя каждый воин на счету? Лишние глаза в карауле, чай, помехой не будут.

– Стражнику не только глаза нужны, – продолжал упрямиться Демид. – Ему крепкая рука и острый меч надобны.

Вместо ответа Ольга молниеносным движением выхватила нож и, не целясь, метнула его в сторону одной из телег. Клинок вонзился точнехонько в верхнюю кромку колеса. Второй и третий ножи, как братья-близнецы, тут же воткнулись рядом.

– Если кто из твоих людей повторить сумеет, – усмехнулась девица, – ни слова больше не скажу.

– Да зачем тебе в караул приспичило?! – вспылил уязвленный Демид.

– А затем, что мне эти двое беглецов не нравятся. Темнят они. В глаза прямо не смотрят, говор не нашенский…

– Так объяснили же – свеонского племени, рядом с борейцами проживают.

– Может быть, и рядом, – кивнула Ольга. – Да только не лежит у меня душа к ним. Чую, беду принесут. Ты ведь и сам тревожишься, верно? Владий тоже, по-моему, обеспокоен.

Мужчины промолчали. Оба знали, что ее слова – как перед тем ножи – угодили в точку.

Старшой озабоченно поскреб затылок, оглянулся на пришельцев. Те, удалившись за пределы лагеря, обтирали взмыленных коней пучками луговой травы и, похоже, о чем-то спорили меж собой.

– Ладно, – наконец согласился он. – Будешь сегодня в охране вместе с дедом. Небось, он и сам тебя не пустит одну. На закате ко мне подойдете, скажу, где надо караулить.

Подозрениям Ольги, возможно, не стоило придавать особого значения, если бы они не совпадали с его собственными чувствами. А Меченый привык доверять своему сердцу, когда оно – пусть и без видимых поводов – начинает стучать тревожно и гулко.

Сердце не обманывало старшого. Если бы Демид мог слышать, о чем спорят люди, назвавшиеся свеонами, его тревога возросла бы многократно, побудив к немедленным и решительным действиям…

Азарг, чье имя жрец благоразумно исказил, представляя венедам (слухи о кровавых похождениях на синегорской земле молодого и злобного борейца из клана Даргозенгов вполне могли достичь Венедии), весь пылал ненавистью и рвался к мщению.

– Я узнал его, узнал! Бороденку отрастил, одёжу поменял, выдает себя за простого охотника, но меня обмануть не сможет! Я видел его, как тебя сейчас, и на всю жизнь запомнил. Я убью его!

Гуннар с трудом сдерживал Азарга, одновременно пытаясь сопоставить неожиданное известие о появлении среди венедов переодетого князя Синегорья с тем заданием, которое дал им Бессмертный Брат. Почему дух Рогатой Волчицы привел их к этому купеческому обозу? Несомненно – Браслет Власти находится здесь, у кого-то из этих людей. У кого же?

Так не является ли Мстящий Волчар, как верно подметил Патолус, наилучшим средством преодоления трудностей? Если Рогатая избрала именно его для поисков Браслета, значит, ей было известно, что похититель Браслета и ненавистный Азаргу синегорский властитель – одно и то же лицо!

Жрец пятой ступени Волчьего Братства знал о волшебном свойстве Браслета – становиться невидимым, когда его владельцу грозит опасность. Однако Гуннару было известно о Браслете Власти и многое другое, о чем сейчас он предпочитал не думать даже мельком – из опасений, что его тайные мысли могут открыться Патолусу…

– Хорошо, Волчар, мы сумеем выяснить, является ли синегорец похитителем Браслета, – заверил он разъяренного Азарга. – Есть заклинание, на которое отзывается Браслет, становясь видимым. Я произнесу его, когда мы приблизимся к твоему кровнику. Но что дальше?

– Я убью его! – повторил Азарг. – И сниму Браслет с мертвеца, чтобы вернуть Бессмертному Брату!

– Глупо, – пожал плечами Гуннар. – Столь прямолинейные действия приведут лишь к тому, что венеды тут же казнят тебя.

– Ну и пусть, – упрямо вскинулся Азарг. – Я отомщу за братьев, и Великий Бор возьмет меня в свое Высшее Царство!

– Вряд ли, – спокойно возразил жрец. – Ведь ты нарушишь клятву. Казненный венедами, ты не сможешь вернуться к Бессмертному и доставить ему Браслет. Не забывай, тебя послали именно за этим.

Азарг сжал кулаки, но вынужден был согласиться с доводами жреца.

– Что предлагаешь? – коротко спросил он.

– Предлагаю действовать быстро и с умом. Синегорец в любой момент может догадаться, что мы пришли за Браслетом. Тогда наша задача очень осложнится. Впрочем, надеюсь, ему пока ничего не известно о возможностях Браслета…

Гуннар не кривил душой. Он в самом деле рассчитывал на это, ибо в противном случае его план становился не менее глупым, чем бездумные порывы Мстящего Волчара.

– Мы должны использовать силу законов Венедии, – продолжил он. – Слушай меня внимательно…

Старшой и купец обсуждали планы завтрашнего дня, когда за их спинами прозвучали громкие проклятья и кто-то завопил:

– Подлый убийца и вор! Вот где ты прячешься – среди добрых венедов!.. Но теперь не уйдешь от расплаты! Смерть за смерть!..

Пораженный Демид увидел, как молодой свеон, исходя ненавистью и злобой, рвется из рук удерживающих его людей. Свои гневные обвинения он бросал в лицо оторопевшему Владию. Кинжал в руке Изара доказывал недвусмысленность его намерений.

– Что здесь происходит? – строго спросил Демид.

Но ответил ему не Изар, который мог сейчас лишь злобно вопить, а Гуннар, оказавшийся поблизости и, похоже, ничуть не удивленный происходящим:

– Этот синегорец – грабитель и гнусный убийца. Мой товарищ узнал его. Две луны назад, позарившись на дорогие украшения, синегорец зарезал старшую сестру Изара. Тогда ему удалось скрыться. Но всеблагие небеса, как видите, не оставляют безнаказанными кровавые преступления. Убийца затесался к вам, надеясь замести следы…

– Постой, – возразил Демид. – Почему твой дружок лишь сегодня надумал признать во Владии грабителя?

– Вчера мы были слишком возбуждены долгой скачкой. К тому же он постарался изменить внешность: сменил одежду, отрастил бороду. Однако теперь у моего товарища нет ни малейших сомнений. Среди вас – убийца и вор.

– Это всего лишь слова, – вмешался Ставр. – А для такого обвинения нужно нечто более весомое. Почему мы должны верить вам?

– У нас есть доказательства, купец, – спокойно заявил Гуннар. – Пусть синегорец покажет свою левую руку. На ней – серебряный браслет, принадлежавший семье Изара.

Все присутствующие не могли не заметить, что Владий, до этих слов посматривающий на свеонов с презрительной усмешкой, внезапно окаменел лицом.

– Чушь! – звонко выкрикнула Ольга. – Мало ли браслетов на свете, хотя и серебряных?

– На этом должен быть узор в виде двух драконов, сцепленных хвостами, а на внутренней стороне надпись: «Мементо вивере»[3]3
  «Memento vivere» (лат.) – «Помни о жизни».


[Закрыть].