Текст книги "Меч Владигора"

Автор книги: Леонид Бутяков

Часть вторая
ДОРОГА НА ЮГ

 
Между буквою и звуком,
между знаком и душой,
между воздухом и духом,
между мною и тобой —
не поставить закорючку
(нечто вроде запятой),
даже молния летучая,
даже туча неминучая,
даже ветер, даже лучик —
не вонзятся, боже мой!
 
 
Между буквою и звуком,
между веком и челом,
между лучником и луком,
между телом и нутром —
нет сравнения такого,
чтобы выявить смогли:
где тут дух, а где тут слово,
где алмаз, а где угли,
в чем была первооснова,
от которой мы взошли?
 
 
Между буквою и звуком,
между сердцем и судьбой,
между музыкой и мукой,
между мною и тобой —
бьется ниточка живая,
нам ее не разгадать,
и живем, не понимая,
почему она такая —
неизменно золотая —
невозможно оборвать!
 

«Синегорские Летописания», Книга семнадцатая, XII. Песня гусляра (современное переложение)

1. Проделки Черного колдуна

Черный колдун Арес пребывал в прекрасном расположении духа. Минувшей ночью он имел продолжительную беседу с Великим Господином, из которой уяснил для себя главное: наконец-то он полностью прощен и вновь приближен к самому подножию Неколебимого Престола. Скоро он покинет этот неприветливый скалистый остров, насквозь продуваемый ледяными ветрами, укрытый вечным снегом, а хуже всего – совершенно безлюдный.

За два долгих года, что он провел здесь в наказание, по распоряжению своего Господина, лишь однажды сюда забрели охотники. Видимо, с пути сбились, поскольку ни один здравомыслящий человек по своей воле близко не подойдет к острову Раха.

Их было пятеро, измученных и промерзших. Арес дал им возможность отогреться возле костра в пещере, надеясь из подслушанных разговоров узнать какие-нибудь новости о последних событиях в Синегорье. Ничего не вышло. Охотники молча работали челюстями, с трудом пережевывая пресную оленину, а в их потухших взорах угадывалась лишь смертельная усталость. Они, конечно, даже не подозревали, что на этом диком берегу может находиться еще хотя бы одна живая душа. Если и приметили странную черно-лиловую тень возле стены, то посчитали ее замысловатой игрой костровых отблесков и пещерной тьмы.

В тот день Арес неплохо поразвлекся… Для начала, как только остров окутали вечерние сумерки, развесил вдоль обрывистого берега мерцающие огоньки и далеким голосом прокричал нечто малоразборчивое, но вполне человеческое. Охотники тут же встрепенулись, выбежали из пещеры. Завидя огни, обрадовались: люди идут, мол, дорогу себе факелами освещают! Один, что помоложе был, не утерпел, кинулся навстречу, размахивая руками и вопя во всю глотку. Сперва от счастья вопил, а потом, когда с обрыва кубарем полетел, – от ужаса. Так на земле одним простофилей меньше стало.

К нему бы и другой добавился, надумавший спасать-выручать сотоварища, да самый старший из охотников что-то смекнул, не позволил ему на крик бежать.

Тогда Арес придумал новую хитрость. Немного переждав, голосом погибшего паренька стал громко стонать и звать к себе, якобы раненому, на помощь. Это подействовало. Все четверо осторожненько подошли к обрыву, пытаясь разглядеть хоть что-нибудь среди громоздящихся внизу ледяных торосов. Может, и увидели бездыханное тело юнца, но на большее Арес не дал им времени. Стоя за их спинами, он быстро прошептал заклинание… Что тут началось!

Охотники, словно крепкой брагой упившись, друг на друга с кулаками полезли. Ругань, кровь, свернутые челюсти, подбитые глаза, одежка в клочья! И откуда только силы взялись? Колдун, любуясь потасовкой, с трудом сдерживал смех. Лишь когда еще один свалился с обрыва и, конечно же, насмерть убился, трое оставшихся пришли в себя и кончили мордобой.

Правда, Аресу показалось, что они слишком рано очухались. В былые времена это заклинание мутило мозги людям до тех пор, пока все участники драки не падали с ног мертвыми или по крайней мере полностью обессилевшими. На сей раз, к досаде Черного колдуна, их почему-то сумела отрезвить гибель дружка…

Ничего не поделаешь, оправдывал себя Арес, месяцы вынужденного безделья не могли не повлиять на его колдовскую силу. Черная магия нуждается в ежедневной подпитке человечьими душами. Если не упражняться, заклинания начинают терять свою действенность. А средь пустынного острова на чем ему было магическое искусство оттачивать? Вот и порастерял кое-какие навыки. Разве не так?

Он боялся признаться себе, что причина неудачи может состоять отнюдь не в долгом бездействии, не в отсутствии «предметов» для колдовских упражнений… Битва с Владигором, разорванная магическая сеть, которой он столь тщательно опутывал жителей окаянной Ладорской Крепости, полное поражение и спешное бегство за пределы Братских Княжеств – все эти события (Арес, щадя свое самолюбие, даже в мыслях не желал давать им более жесткие и точные определения) изрядно подорвали его внутренние силы, истончили некогда прочную и могущественную связь с Великим Господином.

Третий охотник погиб тоже не совсем так, как хотелось Черному колдуну. Создав из нескольких веток низкорослого кустарника – единственного растения, способного существовать на камнях дикого острова, – дюжину призрачных змей, он запустил их в пещеру, предвкушая удовольствие от резни, которую устроят охваченные паникой людишки. По его подлой задумке, они должны были, избавляясь от наползающих миражей, изрубить на кусочки друг друга. К сожалению (для Ареса), колдовство сработало лишь против одного охотника. Только он «увидел» ядовитых тварей и стал от них отбиваться.

Двое других ничего не понимали и ни во что не вмешивались, пока их приятель с безумным визгом, вытаращив глаза и подпрыгивая, отмахивался ножом от неведомой опасности. Когда же змеи-призраки «заползли» на него, одурманенный бедняга слишком, на взгляд Ареса, поторопился. Вместо того чтобы рассекать их ударами ножа (а для зрителей – просто полосовать себя острым лезвием, постепенно разрубая и уродуя собственную плоть), он как-то неудачно извернулся и рубанул клинком по своему горлу. Особого веселья в результате не получилось. Арес сплюнул с досады на истекающий кровью труп и вышел вон.

Ничего более не придумав и втайне опасаясь, что очередное заклинание может вновь оказаться малодейственным, Черный колдун без особых затей устроил горный обвал, наглухо перегородив уцелевшим охотникам выход из пещеры. Дней пять затем он слушал их отчаянные мольбы и стоны, в ответ изредка – для пущей потехи – изображая на разные голоса подоспевших выручателей, сладкопевных девиц, а то и малых детишек, из-за моря зовущих своих отцов.

Развлечение с заблудившимися охотниками случилось прошлой зимой и было единственным за два года пребывания Ареса на острове Раха. Скука, холод и мертвое безмолвие служили, как он считал, чрезмерным наказанием за поражение в Синегорье. Однако явно оспаривать решение Великого Господина ему и в голову не приходило.

Кроме того, формально у Черного колдуна были здесь кое-какие обязанности. Не совсем понятные ему, поскольку в его представлении ни малейшей нужды в них не существовало, но все-таки выполняемые Аресом исправно и каждодневно.

По распоряжению Триглава, ровно в полдень Арес открывал секретную дверцу, расположенную в глубокой скальной расщелине и видимую лишь в те краткие мгновения, когда на нее падали солнечные лучи, с трудом протискивался в узкий каменный коридор и осторожно спускался вниз по обледенелым гранитным ступеням.

Лестница была довольно крутой, что вызывало у Ареса едва сдерживаемое раздражение: не хватало еще шею себе свернуть! Поэтому к следующей двери, возле которой заканчивалась каверзная лестница, он подходил уже в самом скверном своем состоянии, то есть был готов изничтожить любую живую тварь, если бы она имела наглость попасться ему на глаза.

Разумеется, никаких тварей не попадалось. За железной дверью, в мрачной штольне, вырубленной внутри гранитной скалы, не было ничего живого, вернее, ничего живого по-настоящему.

Посреди шестиугольника, освещаемого блеклым сиянием серых опалов, громоздилась мутная глыба льда. Присмотревшись, в ней можно было разглядеть неподвижную человеческую фигуру. Примерно так навеки замирает тельце комара в янтарной смоле, становясь волшебным амулетом для тех, кто познал смысл магии…

Схожие мысли посещали Ареса во времена его первых визитов к «ледышке» (именно так он обозвал увиденное и – порученное к охранению), но вскоре они сменились иными – подленькими. Никогда бы Арес в том не сознался, однако в черной своей душе понимал: на чародея, закованного в ледяной хрусталь, он давно смотрит как на бессильную и бессловесную игрушку, в лучшем случае годную для издевательств, не более.

Аресу было известно имя чародея – Калин. Он был тезкой и духовным наставником Ладанейского князя, одним из двенадцати чародеев, опекавших Братские Княжества. Черный колдун не знал, где и как Триглаву удалось пленить Калина, это его даже не интересовало. Он лишь надеялся, что место заключения никогда не станет известно собратьям чародея. В противном случае они наверняка заявятся на остров, чтобы освободить Калина, и уцелеть в битве против нескольких могущественных мастеров Белой магии ему, Черному колдуну, вряд ли удастся.

Этот страх, смешанный со злорадством и раздражением, порой вырывался наружу, но в весьма причудливых формах. Стоя перед скованным чародеем, Арес то крыл его самыми грязными словами, то хвалился очередными победами, одержанными Злыднем в Поднебесном мире, то расписывал свои «шуточки» над заблудившимися охотниками. Ему доставляло удовольствие видеть муку в живых глазах Калина, знать, что тот слышит каждое слово и ничем не может ответить.

Конечно, с большим бы наслаждением Арес подверг пленника телесным пыткам, в коих он был искусным умельцем. Но плоть чародея, покрытая наслоениями магического льда, была ему недоступна. Оставалось утешаться сознанием того, что душевные муки зачастую ужасней физических.

Иногда, спустившись к пленнику, Арес замечал в его взгляде некую странность: Калин словно всматривался в самого себя – с отвращением и тревогой, полностью отрешаясь от происходящего вне его ледяного кокона. Сначала колдун даже расстроился, решив, что чародей сходит с ума. Измываться над умалишенным ему было бы не очень интересно. Однако вскоре он узнал причину этого взгляда. Оказалось, Великий Господин проникал в разум чародея, выуживая из него всякие полезные сведения. Калии, ясное дело, сопротивлялся, отчаянно воюя с собственным мозгом. Вот тогда он и «уходил в себя» – ставил мысленные заслоны, отсекал захваченные Триглавом участки, выстраивал многомерные лабиринты.

В конце концов Великому Господину надоело с ним возиться, и чародей был передан в распоряжение Ареса. Не в безусловное, к сожалению, но достаточное для того, чтобы хоть немного развевать скуку, ежедневно вымещая злость на беспомощном узнике.

Обязанности Черного колдуна в отношении «ледышки» были просты. Регулярно осматривать магический кокон и укреплять его особым заклинанием, дабы не появилось ни малейшей трещинки, через которую чародей мог бы вступить в мысленное общение с собратьями, а то и вовсе освободиться, разбив ледяные оковы.

Впрочем, за два года своей рутинной службы Арес ни разу не обнаружил даже намеков на какие-либо повреждения. Магия Триглава действовала надежно и безошибочно…

Сегодня он спустился к узнику в последний раз.

Привычно и быстро оглядев подернутую инеем поверхность кокона, он, язвительно усмехаясь, протер рукавом лед возле глаз чародея – чтобы тот мог лучше рассмотреть своего истязателя.

– Как поживаешь, Калин? – спросил он с нарочитым сочувствием. – Цвет лица у тебя нездоровый. Может, печень побаливает?

В глазах чародея застыла бесконечная усталость. Он был лишен возможности хотя бы на несколько мгновений сомкнуть веки или закрыть уши ладонями, поэтому видел и слышал все, вытворяемое Аресом.

– Или не в печени дело, а просто я плохо твои зенки прочистил? – ерничал колдун. – Ну, это поправимо!

Он смачно плюнул в лицо чародея. Конечно, плевок не достиг цели – поганая слюна лишь растеклась по прозрачному льду, как по слюдяному оконцу. Но Аресу было довольно того, что в глубине глаз Калина засверкали искорки ненависти. Он громко захохотал.

– Что, дурило, так бы и растерзал меня голыми руками? Ан ручки-то нынче у тебя коротки. Правильней сказать – вовсе нет ни ручек, ни ножек. Стоишь, как чурбан, ничего изменить не в силах. А почему? Потому что против Триглава, Великого Господина всего сущего на земле, надумал, балбес, людей повернуть. Будто не знаешь, что людишки грязны, лживы и злобны. Они всегда были и будут рабами Злой Силы! Изменить их никто не сумеет. Вы, чародеи, только силенку свою напрасно тратите и жизнь задарма отдаете. Неужто ты этого еще не понял?..

Жаль мне тебя, Калин, – продолжал Арес. – Чего упирался, когда Триглав в твоих мозгах шуровал? Согласился бы нашу сторону принять, глядишь, и сделал бы тебя Великий Господин своим подданным. Был бы сейчас богат и свободен, почестями окружен и невольницами обласкан. А так что вышло? Ни тебе жизни, ни нам пользы. Не хочет больше Господин время на тебя тратить, а посему ждут тебя нынче в полночь смерть и забвение. Жаль, не увижу, поскольку в этот час далеко буду – в Борее, где у Волчьего Братства во мне нужда большая возникла. Но не обольщайся, чародей. Все равно по моей воле, от моих заклинаний погибнешь! А значит, смерть будет лютой и долгой. Тебе все понятно, надеюсь? Ха-ха!

Колдун заржал, как мерин. Он был почти счастлив – и тем, как вольно держит себя рядом с некогда могущественным чародеем, и тем, что вскоре покинет опостылевший остров. Его радость была немного омрачена необходимостью визита к жрецам Волчьего Братства, где предстояли разбирательства с мозгами внезапно занедужившего Патолуса. Арес надеялся, что это задание Триглава окажется не слишком трудным. Ну а после Бореи его ждет почетная служба советника возле Неколебимого Престола, где и близко нет грязного человечьего духа, где бестелесные рабы готовы исполнять любую его прихоть, где, наконец, он сможет полностью восстановить свою колдовскую мощь.

– Чего зыркаешь, падаль?! – завопил он, мгновенно обрывая смех. – Глазами сожрать хочешь, да? Хрен тебе, не дотянешься! Кончилась твоя жизнь!

Колдун трясся, как в припадке падучей болезни. Желчь ударила в голову, черная злоба требовала немедленного выхода. Арес не понимал, отчего вдруг все его нутро взбунтовалось. Он чувствовал одно – нужно быстро покинуть подземное узилище, иначе в пылу ненависти сотворит какую-нибудь глупую ошибку и вновь лишится благосклонности Великого Господина.

Но разве может он уйти просто так, не унизив в последний раз обреченного чародея? Арес противно захихикал, подскочил к ледяной глыбе, весь дергаясь от наслаждения, и… помочился на нее. Ядовито-желтое пятно расплылось по белесому основанию кокона. Продолжая мерзко хихикать, колдун оправил на себе одежды и почти вприпрыжку выбежал за дверь.

Странное возбуждение чуть спало, когда он оказался на земной поверхности, однако Арес по-прежнему не мог взять себя в руки. Выбравшись из расщелины, он бессильно опустился на обломок скалы и вытер холодный пот со лба. Что же стряслось? Почему он так глупо вспылил и утратил контроль над своими чувствами? Единственное объяснение, которое приходило на ум, – близкое окончание ссылки и сладость предстоящей расправы над чародеем вскружили ему голову. Вот и не выдержал последнего напряжения, закатил истерику… Ладно, это не страшно. Теперь нужно успокоиться и в точности выполнить указания Великого Господина.

Арес поднялся на ноги, взглянул на бледный солнечный круг, повисший над туманной линией горизонта. Оказывается, он провел в узилище куда больше времени, чем предполагал поначалу. Что ж, пора приступать.

Ровно в полночь скалы острова Раха содрогнутся и обрушатся, навеки погребая непокорного чародея. Даже магический кокон, спеленавший его как младенца, не сможет противостоять натиску разбуженной стихии. Гранитные глыбы расплющат Калина, сотрут в порошок! К сожалению, нельзя будет созерцать это собственными глазами, да ничего не поделаешь – слишком опасно находиться вблизи буйствующих громадин…

Черный колдун выбрал большой плоский камень, достал из-за пояса обугленную палочку и начертал на камне восьмиугольную звезду. Бросив в ее сердцевину щепотку оранжевого песка, он произнес первые слова заклинания:

– Парс про тото… Стат суа цуикуе диес![4]4
  Pars pro toto… Stat sua cuique dies! (лат.) – Часть вместо целого… каждому назначен свой день!


[Закрыть]

Звезда вспыхнула дымным багровым пламенем, медленно всплыла в воздух и превратилась в огромный – вышиной в охранную башню – черный восьмигранник, зависший над каменной плитой.

– Цуяус эст потентиа, яус эст актум. Деструам эт эдификабо! – продолжал выкрикивать Арес. – Нец зиби, нец альтери!.. Зик воло! Доминус ет деус ностер зик фиери юбет![5]5
  Cujus est potentia ajus est actum. Destruam et aedificabo! Nec sibi, nec alteri!.. Sic volo! Dominus et deus noster sic fieri Jubet! (лат.) – Чья сила, того и действие. Разрушу и воздвигну! Ни себе, ни другим!.. Я так хочу! Так повелевает наш бог и господин!


[Закрыть]

Неистовство, с которым Черный колдун выкрикивал слова заклятия, словно передалось гранитным глыбам – они задрожали и покрылись трещинами. Из трещин – старых и новых – полезли мелкие гады, способные существовать и размножаться даже в этих невыносимых для всего живого условиях, гады склизкие и вонючие, многоногие и безногие, покрытые шерстью и голокожие.

Арес не замечал их. Бухнувшись на колени пред пылающим восьмигранником, он вопил:

– Одеринт дум метуант!.. Эксекватур![6]6
  Oderint dum metuant!.. Exequatur! (лат.) – Пусть ненавидят, лишь бы боялись!.. Да исполнится!


[Закрыть]

Арес, не доверяя своим дрожащим ногам, вновь опустился на землю, утер взмокшее лицо рукавом плаща и пригладил растрепавшуюся бороду.

Дело сделано. Сокрушающий восьмигранник завершит казнь, назначенную Триглавом. А ему пора убираться отсюда.

Колдун в последний раз оглядел остров, бывший его пристанищем более двух лет, и усмехнулся. Когда-нибудь он, обретя новое и воистину грандиозное могущество, обязательно вернется на эти безжизненные берега с единственной целью – погрузить их на веки вечные в морскую пучину, дабы уже ничто и никогда не напоминало ему о временах унизительной ссылки.

– Квэе феррум нон санат, игнис санат![7]7
  Quae ferrum non sanat, ignis sanat! (лат.) – Что не излечивает железо, излечивает огонь!


[Закрыть] – воскликнул он, поднимаясь на ноги. Арес был доволен собой и уверен, что исполнения своих заветных желаний долго ждать ему не придется.

Черный колдун так и не распознал подлинной причины болезненного раздражения, накатившего на него в подземном узилище. Убежденный в собственной непогрешимости, он давно утратил бдительность и не заметил, что магический кокон истончился в некоторых местах. Духовная мощь Калина, на протяжении многих месяцев незримо и кропотливо подтачивающая ледяные оковы, смогла наконец одолеть заклятье Триглава.

Нет, узник не обрел вожделенной свободы (чародейское искусство, к сожалению, не всесильно), но поток его мыслей нашел слабины в магическом коконе и устремился на волю. Сей ошеломительный напор чародейского духа и потряс прогнившее нутро Ареса, оглушил его слепой разум сиянием яростного света. Вероятно, нечто схожее ощущают морские осьминоги, внезапным ураганом выброшенные из мрачных глубин на прибрежные камни… Подобно осьминогу, скрывающемуся от неведомой опасности за пеленой фиолетового тумана, Арес излил переполнявшую его желчь на неподвижного чародея и поспешно уполз восвояси, не уразумев случившегося.

…Калин спокойно и гордо ждал смерти. Он сделал все, что было в его силах, и даже сверх того. Теперь его, скованного льдом, согревала надежда: кто-нибудь из собратьев обязательно уловит мысленное послание, отправленное им в Поднебесье. Конечно, друзья не успеют выручить его из беды – полночь уже близка. Но смерть не страшна тому, кто жил по Правде и Совести.

2. Зловещие следы

Главный зал Белого Замка, никогда не выделявшийся изысканностью своего убранства, в последнее время словно бы стал еще строже и аскетичнее. Хотя внешне он не изменился: все те же голые каменные стены и масляные светильники по углам, внушительных размеров очаг с жарко пылающими смолистыми поленьями, огромный стол красного дерева и вокруг него двенадцать дубовых кресел.

Вот только половина из них давно уже пустует, и теперь, когда чародеи, прибывающие на синклит по зову Белуна, рассаживаются по своим местам, незанятые кресла пробуждают в мастерах Белой магии тяжелые и скорбные мысли.

Всего лишь десять лет прошло с того дня, когда собрались они здесь полным синклитом, дабы начать борьбу с наползающей на Поднебесный мир Злой Силой. Каждый готов был пожертвовать жизнью, ибо все понимали: жизнь быстротечна, слава и позор – вечны.

…Первым погиб молодой Овсень, почитатель бога Сварожича, не пожелавший стать пленником Злыдня. Затем пали в неравной битве у подножия Рифейских гор чародеи Витим, Горята и Борислав. Еще двое, Калин и Сувор, исчезли безвестно; никто не ведает – убиты или в плену томятся. А какая участь ждет оставшихся? Вряд ли о том даже боги небесные знают…

Соблюдая традицию, Белун вошел в зал последним. Он был облачен в белую хламиду, но его длинные седые волосы стягивала траурная черная лента. В руках старого чародея покоился Хрустальный Шар. Молча приблизившись к собратьям, Белун легким жестом послал его к центру стола. Золотой луч, скользнув из Хрустального Шара, очертил сверкающую спираль на поверхности стола, и взорам чародеев предстала знакомая картина: объемное и точное до мельчайших подробностей изображение Братских Княжеств.

Несколько удивленные поведением Белуна, однако предпочитающие не задавать лишних вопросов, чародеи внимательно взглянули на карту.

– Что это значит?! – не сдержавшись, вскрикнул Алатыр, поклоняющийся повелителю ветров Стрибогу. Его палец указывал на алое пятно, растекшееся по острову Раха.

Белун скорбно молчал. За него ответил Гвидор:

– Кровавая метка на магической карте возникает, когда расстается с жизнью кто-нибудь из наших собратьев… Кто на сей раз, Белун?

– Отважный Калин, исчезнувший более двух лет назад, – с тяжелым вздохом вымолвил чародей. – Теперь я знаю, что все это время Триглав держал его в ледяном коконе под гранитными сводами острова. Сегодня в полночь своды рухнули и навеки погребли тело нашего друга. Да примет его светлую душу Великое Занебесье…

– Да воздадут ему боги за верную службу, – тихо произнесла Зарема. – Он славно бился с проклятым Злыднем.

– Да будет всем воздано по делам их! – завершил краткое поминовение чародей Радигаст и обратился к Белуну: – Ты сказал о двух годах ледяного плена. Следует ли из этого, что Злыдню удалось многое выпытать у бедного Калина?

– Нет, Злыдень-Триглав ничего не добился от Калина. Именно поэтому, рассвирепев, он приказал Аресу казнить пленника.

– Вот где скрывался Черный колдун – на острове Раха! – сердито отозвался Алатыр. – Выходит, мы слишком рано успокоились на его счет. Мерзавец не близ трона Злыднева обретался, а совсем рядом с Братскими Княжествами. Эх, проглядели!..

– Сейчас поздно сожалеть о былых ошибках, важнее новых не сделать, – продолжил Белун. – Калин перед смертью сумел выбросить из магического кокона очень ценные сведения о ближайших намерениях своего тюремщика. Хотя мысленный поток был очень слабым и неравномерным, мне, к счастью, удалось его перехватить. Суть предсмертного послания Калина такова: Арес торопится в святилище Рогатой Волчицы, чтобы излечить затуманенный разум Патолуса или хотя бы выяснить причину его болезни.

– Но ведь это позволит ему узнать о Владигоре?!

– Почти наверняка, – согласился Белун. – К тому же, как вы помните, птицечеловек Филимон уже не в состоянии подменять князя. Чары, придававшие ему облик Владигора, больше не действуют. – Мимолетная улыбка коснулась губ чародея: – Вы бы видели, как разбуянился Ждан, обнаружив, что его, княжеского сотника, водили за нос! Я думал, он нашего двойника начисто ощипает… Однако Филимон сумел-таки объясниться со своим приятелем, и тот пообещал сохранять тайну. Сегодня под утро они вернутся в Ладор. Надеюсь, что еще хотя бы несколько дней об исчезновении Владигора будет известно лишь самому узкому кругу княжеских приближенных.

– Где сейчас Владигор? – спросила Зарема.

– Вместе с новыми друзьями продвигается вдоль границы Ильмерского княжества – на юго-восток. Это самый короткий путь к Ключ-Камню, но и самый опасный.

– В чем опасность?

– На их пути лежит Пьяная топь. Если забредут в нее, всякое может случиться. Оттуда мало кто выбирался живым и невредимым…

– Ты ничего не путаешь? – удивился Гвидор. – Разве Пьяная топь не на берегах венедской реки Эридань?

– Верно, когда-то была именно там, – кивнул Белун. – А теперь вот сюда перебралась.

Он подошел к объемной карте и указал на небольшую темно-багровую кляксу, напоминающую раздавленного паука.

– Однажды я уже пытался обратить ваше внимание на эту странную особенность Пьяной топи: она способна перемещаться в пространстве, причем делает это почти мгновенно. Много лет ведет себя как обычное болото, а затем вдруг исчезает, чтобы вновь появиться за десятки верст от старого места. Вы не поверили. Дескать, подобного быть не может!..

– Но ведь в такое невозможно поверить! – раздраженно возразил Алатыр. – Кочующее болото? Чушь какая-то!.

– Я слышала о нем, – сказала Зарема. – И даже видела собственными глазами. В годы моей юности, а это было очень давно, Пьяная топь наводила страх на западных ладанейцев. Только называлась она иначе: Багровая Нежить. По рассказам двух-трех человек, сумевших из нее вырваться, в самой сердцевине ее расположен Мертвый город, населенный жуткими призраками. Этот город словно притягивал к себе разную нечисть – ведьмаков, упырей, волкодлаков, кикимор и прочих чудищ. Наверно, им там привольно и сытно жилось… К счастью, однажды утром Багровая Нежить бесследно пропала. Но в Ладанее многие до сих пор поминают ее с ужасом.

Чародеи были поражены словами Заремы. Алатыр, не найдя новых возражений, брезгливо посмотрел на пятно Пьяной топи и, махнув рукой, опустился в свое кресло.

До сей поры молчавший Добран неожиданно произнес:

– И что дальше? Мы ведь не за тем собрались, чтобы любоваться на эту мерзость. Кстати, Белун, о гибели Калина и намерениях Ареса ты, очевидно, узнал уже после того, как надумал созвать синклит. Не так ли? Выходит, были другие причины для нашей сегодняшней встречи.

– А ведь и правда! – встрепенулся Радигаст. – Ты припас еще какие-то новости? Не ради же этого поганого болота мы оставили все свои дела и примчались по твоему зову.

– И да и нет, – ответил Белун. – Мертвый город, укрывшийся в сердце Пьяной топи, представляет опасность не только для княжеского отряда. Я подозреваю, что он грозит неисчислимыми бедами всему Поднебесному миру.

– Это каким же образом? – недоверчиво спросил Радигаст.

– Взгляните еще раз на карту. Видите лиловый знак в центре пятна?

– Ну, видим, – кивнул Радигаст. – Похож на жирную каплю. Чем эта мелочь может навредить Поднебесью?

– Теперь посмотрите на то место, где находится святилище Рогатой Волчицы. Здесь этот знак малоприметен, однако же он имеется. Есть и третий – под северной стеной Ладорской крепости. А сейчас я немного поверну Всевидящее Око… Следите внимательней.

Белун простер руки к Хрустальному Шару – и тот запульсировал желто-золотистым сиянием. Затем от него отделилась легкая полупрозрачная дымка и слетела к изображению Братских Княжеств, словно предутренним туманом укрывая землю. Очертания гор, лесов и рек по-прежнему были различимы под нею, но появилось и нечто новое, едва приметное: три прямые линии, соединяющие те самые лиловые знаки, на которые чародей указал собратьям.

Они образовали треугольник, который заметно выделялся на фоне магической карты Поднебесного мира.

– Как это понимать? – с недоумением спросил Добран.

– Пока не знаю, – вздохнул чародей. – Именно поэтому я пригласил вас в Белый Замок. Может быть, кто-то из вас уже сталкивался с подобным – слышал в давние времена от своих наставников или читал в древних летописаниях? Я просмотрел десятки манускриптов, однако не нашел никаких упоминаний о загадочном Треугольнике.

Чародеи, окружив карту, пристально разглядывали невесть откуда возникший Треугольник, но никто не мог найти разумного объяснения.

Наконец Зарема спросила:

– Почему ты считаешь, что сия штука грозит Поднебесью бедой?

– Потому, во-первых, что две вершины ее находятся в злодейских местах: в Мертвом городе и в подземном святилище жрецов Волчьего Братства…

– Но ведь третья вершина – в Ладоре. Разве и там объявилось нечто злодейское?

– Не в самом Ладоре, а в старых шахтах под крепостью, – уточнил Белун. – Впрочем, все зависит от того, что мы будем считать проявлением Злой Силы и в чем увидим угрозу для Поднебесного мира. Я тоже не сразу связал возникновение Треугольника с теми изменениями в Братских Княжествах, которые вызваны действиями Злыдня и его слуг. Казалось бы, стольный град Синегорья надежно защищен, в нем нет места для Злой Силы. Откуда взялась эта странная лиловая метка на нашей магической карте? Потом сообразил: Черный колдун Арес именно здесь, в Ладоре, воссоздал гремучую смесь, здесь же она была пущена им в ход для убийства и разрушения. Тем самым он прорвал тонкую материю, из которой сотканы наше Время и Пространство.

– Постой, – возразил ему Радигаст, – ведь известно, что такую же гремучую смесь в былые года использовали подземельщики. Они называли ее «ведьмин песок» и успешно применяли для разрушения горных пород. До тех пор, правда, пока не утратили секрет изготовления этого «песочка». Но Злыдень не имел никакого отношения к их гремучей смеси!

– Ты уверен? А я, напротив, убежден в том, что «ведьмин песок» попал в распоряжение подземельщиков по коварному замыслу Злыдня. И произошло это еще во времена его первой попытки поработить Поднебесье, когда погибло Иллирийское царство. В «Серебряной книге Перуна» мне удалось отыскать свидетельства того, что Арес несколько лет обучался Черной магии в тайных чертогах иллирийских колдунов – давних и верных пособников Злыдня. Скорее всего, именно от них он узнал секрет гремучей смеси.

– Допустим, так и было, – не унимался Радигаст. – Но какое отношение все это имеет к сегодняшним бедам?

– К несчастью, самое непосредственное, – вздохнул Белун. – Мы слишком поздно вступили в борьбу с Триглавом, поэтому лишь сейчас обнаруживаем зловещие следы его давних бесчинств… Давным-давно подбросил он трудолюбивым подземельщикам «ведьмин песок», чему те наивно обрадовались. Еще бы, ведь гремучая смесь значительно облегчила их тяжелый труд! Но сей «подарок» был из Чуждого мира и не соответствовал степени их развития. Вот и случилось то, что требовалось Злыдню: однажды подземельщики применили «ведьмин песок» для уничтожения себе подобных. Произошло это, как я теперь понимаю, в недрах Ладорского холма. Так возникла прореха, через которую Чуждая реальность стала просачиваться в Поднебесье. Легендарный богатырь Ладор, память о котором сохранилась только в древних былинах, очевидно, сумел ценой своей жизни воспрепятствовать губительному вторжению Чуждой реальности. На долгие годы опасность была отброшена, но, увы, не навсегда. Черный колдун Арес по наущению Злыдня-Триглава вновь прорвал материю Жизни и сотворил лазейку для Чуждого мира, уже третью на нашей земле.