Текст книги "Посылка из Полежаева"

Автор книги: Леонид Фролов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 10 страниц)

– Серёга, – возобновил разговор Тишка. – Ты потом всю жизнь будешь локти кусать… Вот… была возможность помочь человеку, а не помог… К старости знаешь как будешь каяться?

Серёга молчал, а Тишка, подбадриваемый этим молчанием, напирал:

– Решайся, Серёжка, решайся… Я уже сухари втихую сушу… Дня через четыре можно бежать…

С крыши капало. В снегу под потоком насверлило не только разнокалиберных дырок, но и наморозило глыбой белого льда, сквозь который зеленела не увявшая с прошлого года трава.

– Географию вот немного подучим, чтобы не заблудиться, – продолжал развивать свои мысли Тишка, – и двинем.

Серёжка виновато отводил глаза в сторону:

– Не пропустят туда. Как ты этого не поймёшь?

– Прокрадёмся. Ты по-пластунски лазить умеешь?

Тишка был готов броситься в снег и проползти перед Серёгой ящерицей, но Серёга остановил его:

– Там на аэродромах асфальт.

Тишка долго не думал:

– На парашютах выпрыгнем, договоримся с лётчиками… – Он покрутил головой, прислушиваясь к шуму леса. – Вот поэтому географию и надо учить – где горы, где речка… Чтобы выпрыгнули – и спрашивать ни у кого не надо, без поводыря в Сантьяго придём… Ты не знаешь, в каком классе Чили проходят?

Серёжка помолчал:

– У нас вот нету… Я думаю, что в восьмом.

– Ага, у Алика Макарова, значит, есть… Я с ним договорюсь.

Он был сейчас способен договориться со всем миром.

Серёга был грустен.

– Я понимаю, – вздохнул Тишка. – С Полежаевом расставаться жалко… Да ведь не все же там погибают, может, и мы с тобой уцелеем… Я – так точно живучий, с крыши два раза падал, а не разбился, даже не свернул шею.

– Я, Тишка, думаю о другом, – сказал Серёга. – По телевизору показывали недавно Артек, и там чилийские пионеры были. Они к нашим обращались и говорили, что даже письма не все доходят до Чили. Они пишут, пишут, а чилийские часовые на границе их письма читают и сортируют, какое можно вручать, а какое нельзя. А ты проехать хочешь…

– Ты глухой, что ли? – удивился Тишка. – Я же тебе говорил: с па-ра-шю-том прыгнем… Никаких часовых не будет.

Серёга опять обнадёживающе замолчал. Ну, думай, думай… Тишка в таких случаях не торопит.

На вершину ели взгромоздилась ворона и, выждав, когда сучок под ней успокоится, выгнула шею навстречу солнцу и забулькотила, издавая нежные клёкоты, похожие скорее на голубиные, чем на вороньи. Она, замолкая, охорашивалась, расправляя клювом крылья и хвост, и начинала петь снова, срываясь порою на хрип.

– Вороньи свадьбы начались, – сообщил Серёга, отвлекая Тишку от главного.

Но Тишку разве с пути собьёшь!

– А когда про Артек показывали? Как это я просмотрел… – вернул он разговор в оборванное русло.

– Ты и не про Артек просмотрел, – подколол его Серёга. – «Сердце Корвалана» не видел. А уж такой фильм…

Серёга наступил Тишке на больную мозоль. О фильме говорило всё Полежаево, а Тишка, оказывается, в это время пилил дрова. Да знал бы он, так всю ночь проработал, а «Сердце Корвалана» не пропустил, высмотрел бы.

Он потом и к киномеханику бегал узнавать, не привезут ли эту картину в Полежаево. Нет, сказал киномеханик, не привезут, её только по телевизору показывают. Так Тишка и на телестудию письмо отправил, чтобы удовлетворили его просьбу, повторили показ, а ему даже и не ответили.

Ну, ничего, он с Корваланом и без кино встретится.

– Ты, Серёга, решай. Даю тебе два дня сроку.

31

Тишка с полчаса, наверно, мёрз на дороге, дожидаясь, когда мать Алика Макарова, Мария Флегонтовна, наобедавшись, поднимется из своей квартиры на второй этаж и откроет почту. Алика-то он видел, Алик прошёл домой, но разговаривать с ним при Марии Флегонтовне Тишка не смел: она сразу может связать посылку, отправленную им Корвалану, с учебником географии. «Ну, и что же ты, скажет, голубчик, ещё затеял?»

Тишка стоял всё время спиной к почте, чтобы Мария Флегонтовна его не узнала, и от нечего делать разгребал валенками снег. Подошвы в валенках уже казались ему тонкими, как чулки, потому что ноги чувствовали, сколь холодна освобождённая из-под снега земля.

Тишка услышал сзади стук двери и, воровато зыркнув глазами, успел сфотографировать взглядом, что Мария Флегонтовна – без пальто, в наброшенной на плечи шерстяной шали – поднимается по лестнице на почтовое крыльцо. Он подождал, когда она прошаркает подшитыми валенками по половицам сеней, звякнет снимаемым с двери замком, и оглянулся. Теперь надо было миновать проглядываемое из почтовых окон пространство до тех пор, пока Мария Флегонтовна успеет пройти за барьер. Тишка зайцем выскочил на тропу и в несколько прыжков оказался под почтовой лестницей.

Теперь можно было спокойно околотить снег.

… Алик доедал бутерброд с маслом. Увидев Тишку, он отряхнул с рук крошки и, дожевав, спросил:

– Не от Вячеслава? Мне Вячеслав обещал вернуть одну занимательную брошюрку.

Тишка скованно топтался у дверей:

– Да нет, он уж сам… У меня своя просьба…

Алик подошёл к зеркалу, достал из кармана расчёску и уложил волосы на пробор. Тишка даже не понял, слышал ли тот его слова.

– У меня, Алик, просьба к тебе, – повторил он настойчиво.

Алик сердито обернулся.

– Ти-и-хон, – сказал он с укором. – Я когда-нибудь называл тебя полуименем?

Тишка не понял его вопроса, вытаращил глаза. Алик заметил это.

– Я хоть раз называл тебя Тишкой? – уточнил он.

– Не-е-ет.

– А брата твоего Славиком?

– Не зна-а-аю-у…

– Не называл. – Алик поднял вверх указательный палец. – А почему ты демонстрируешь ко мне такое пренебрежение?

Тишка захлопал глазами: да что он, не с той ноги встал сегодня?

– Я старше вас, – поучающе, как школьной указкой, рисовал Алик пальцем круги в воздухе, – а не позволяю себе унижать вас полуименем… Вы же – не все, конечно… Вячеслав уже сделал правильные выводы, – вы называете меня, как своего крепостного…

Тишка всё ещё не мог сообразить, чем он обидел Алика.

– Давай договоримся так, – наставлял Алик. – С сегодняшнего дня я для тебя Альберт. Хорошо?

Тишка торопливо кивнул. Он теперь-то вспомнил, что да, Славка называет Алика только Альбертом. Выговаривать такое имя, конечно, трудно, но Тишка не часто с Аликом и разговаривает, только бы не забыться при встрече – он прищурился и мысленно повторил полное имя Алика несколько раз: «Альберт, Альберт, Альберт…» Да, язык можно сломать.

А Алик между тем продолжал:

– Вообще-то, поскольку у нас такая разница в возрасте, нам надо бы перейти и на «вы»… Ты к учителям на «вы» обращаешься?

Тишка кивнул.

– Ну, вот видишь, – Алик помолчал, о чём-то раздумывая. – Ну да ладно, мы с тобой знакомы давно, можно и на «ты» продолжать…

Тишка сразу припомнил школьную дразнилку: «Ты меня не «тычь», я тебе не Иван Кузьмич». Он даже чуть не произнёс её вслух, но вовремя удержался.

– А вообще-то, Тихон, не мешало бы ту брошюрку, что я дал твоему брату, прочитать и тебе. Называется она «О культуре поведения» и содержит в себе много полезных советов… К культуре надо привыкать с детства…

Тишка, боясь раскрыть рот – скажет что-нибудь не по Алику, – снова кивнул. Раскланялся, как адъютант его величества – видел Тишка такого щёголя в кино, тот, когда говорить нельзя, так тоже генералам только кивал да каблуками щёлкал.

Алик, кажется, выговорился и сел на стул.

– Ну и что у тебя за просьба? – спросил он, закинув ногу на ногу.

Тишка чуть не назвал его снова Аликом, но вовремя прикусил язык и обошёлся совсем без имени:

– Мне бы географию для восьмого класса… Мне не надолго… Сегодня назад принесу…

Алик не стал выспрашивать, зачем ему география, а молча достал учебник с полки и подал Тишке:

– Пожалуйста. У нас завтра нет географии…

– Ой, спасибо, Али… – чуть опять не попал впросак Тишка, но проглотил концовку и приставил к слову другую, нужную, – … берт.

Получилось не очень уклюже – «Али-берт», но Алик, кажется, ничего не заметил.

Тишка выскочил от Алика, как пробка, и услышал уже через порог новое назидание:

– Уходишь – не забудь попрощаться…

Ну-у, учебник-то у Тишки в руках, не побежит же Алик раздетым его отнимать. Тишка сделал вид, что ничего не расслышал, и не стал в дверях кланяться: до свидания, мол.

Он летел по тропинке, распахнув полы пальто, и мороз не жёг его, не в силах догнать.

Вот сейчас Тишка всё узнает: где горы, где реки, где ложбина, над которой лучше всего и прыгать. Как он раньше-то не додумался, что географию надо как следует проштудировать? Сколько времени зря ухлопал! А вдруг опоздал? Вдруг сегодня по радио передадут важные известия о Корвалане? Вдруг уже сегодня надо будет пускаться в дорогу? Ведь у тебя ни смены белья не припасено, ни кружки с ложкой… Ну, не охламон ли ты, Тишка!

Он заскочил в избу и, не раздеваясь, сел с географией за стол.

Учебник у Алика обёрнут в газету, и по газетному шрифту рукой Алика накорябано: «География».

Тишка открыл первые страницы – «Введение». Ну, это ему ни к чему, вводиться некогда. Открыл подальше – «Географическое положение и границы СССР». Это тоже можно пропустить, раз на самолёте решил лететь. А дальше? «Часовые пояса. Разница во времени на территории СССР…» Да что же это такое? Всё СССР и СССР… А где Чили? «Население. Политико-административная карта СССР». «Рельеф, геологическое строение и полезные ископаемые на территории СССР». «Моря, омывающие СССР». «Климатические условия территории СССР»…

Батюшки, да где же эта самая Чили? Это что за география такая, если в ней Чили нет?

Тишка перелистал весь учебник, заглянул в карты, вклеенные у последней обложки, и вконец расстроился! Чили он не нашёл.

32

Славка захохотал:

– Да ты возьми глаза в руки. Или не видишь, чего написано? «Фи-зи-чес-кая ге-о-гра-фия СССР». СССР… Понял? А он Чили ищет.

– Ну, а про Чили тогда где читать? – упавшим голосом спросил Тишка.

– Про Чили, наверно, у девятиклассников. У них по географии зарубежные страны проходят.

Тишка сразу приободрился: к Люське Киселёвой сбегает, у неё старшая сестра Зинка в девятом классе второй год сидит – может, нынешний и прошлогодний учебники есть.

И уже за шапку было схватился, но Славик насмешливо остановил его:

– Ты чего это, Тишка, как на пожар, торопишься? А дрова я с кем буду пилить? Забыл про мамин наказ? – Славик встал в дверях, упёрся руками в косяки – не проскочишь. – И потом… – вспомнил он, – откуда ты взял, что Зина уже приехала из Берёзовки? Я что-то не видел, чтобы автобус со старшеклассниками уже проходил…

Славка ни с того ни с сего покраснел. Да уж не ждёт ли он с автобусом ту девчонку, которой с Аликом сочинял письмо? Не Зинка ли Киселёва это?

– Говори! Проходил автобус? – прикрикнул Славик на брата.

Но разве Тишку криком возьмёшь?

– А я откуда знаю? Я ведь не сыщик – следить…

– Ну, тогда не пущу…

– Славочка, миленький, да я только до Люськи Киселёвой слетаю…

– Зачем?

– «Зачем, зачем»… Забыл, какое стихотворение надо учить.

Славка сразу заподозрил неладное:

– Передо мной не выкрутишься… А ну, покажи дневник. – Он стоял, по-прежнему упёршись в косяки, и для подстраховки, чтобы Тишка с разбегу не вытолкнул его за порог, закрыл дверь на крючок. – Да не тяни время, я долго ждать не намерен.

Показывать брату дневник было бессмысленно: стихотворение у Тишки записано. Надо было, наверно, сразу признаться, что побежал Зинкину географию посмотреть.

– Славочка, да я и без тебя дров напилю, я и один умею…

Славка после такого заверения обмяк, отпустил руки, разулыбался:

– То-то же…

Но едва Тишка двинулся к дверям, как снова перегородил ему выход:

– А не обманываешь?.. Смотри у меня, я ведь знаю, зачем ты к Люське идёшь…

– А чего «знаю»? Чего «знаю»? – холодея от мысли, что Славка и в самом деле может разгадать его планы, затараторил Тишка. – Зинкин учебник по географии иду смотреть. Мне, если хочешь знать, Мария Прокопьевна велела в стенгазету заметку о Чили написать.

Славка оторопело присвистнул:

– Ух ты! По Люськиным стопам, значит, идёшь? И ты в писатели двинул? – Он невольно освободил проход.

Тишка не удостоил брата ответом, проскользнул в дверь.

– А дрова? – высунулся из-за косяка Славка.

– Да напилю, напилю, можешь не волноваться…

У Славки, видно, в голове не укладывалось: как это так, ни на чём не попавшись, не провинившись – и добровольно согласился работать за двоих? Да он бы на Тишкином месте, если б ему учительница дала какое-то поручение, на неделю от всех домашних дел увильнул. А этот, наоборот, лишний груз на себя взваливает. Ну, не олух ли он царя небесного?

Тишка только на улице сообразил, что сделал промашку.

Славка простачок, простачок, но тут, пожалуй, и он догадается: дело нечистое.

Но и по-другому поступать было нельзя. Разве бы Славка отпустил брата, пока не напилили дров? Да ни в жи-и-изнь… А там бы мать пришла, потом отец – ещё труднее стало бы отговариваться.

Нет, всё-таки Мария Прокопьевна хорошо со стенгазетой придумала. Стенгазета выручала Тишку не в первый раз.

Одно скверно, что Мария Прокопьевна о своей стенгазете может и вспомнить. А у Тишки, как говорится, не у шубы рукав: ему о заметке и думать некогда. Надо вот страну Чили по-настоящему изучить…

Тишка бежал под горку. Дух у него перехватывало от мороза. Тишка зажимал лицо варежкой, но от дыхания куржевели брови, и он щурился, потому что трудно было глядеть. Того и жди, что споткнёшься о выбоины или залетишь в сугроб. Вот это март нынче выдался! Скоро всех заморозит.

По сторонам дороги стояли заиндевевшие деревья. И то ли с них, то ли с неба падал мелкий сухой снег (а может, и не снег – иней) и невесомо плавал в солнечном свете, как в космическом корабле, где не ощущается земное притяжение.

А в это время в Чили, наверное, стояла жара и Корвалан от неё задыхался.

33

Ну, Люське… этой и объяснять ничего не надо, сама до всего дойдёт.

– Так ты разве до сих пор не написал заметки? – поджала она и без того тонкие губы. – Ну, ладно. Я с тобой поделюсь опытом. Надо, знаешь, как? Надо прежде всего сосредоточиться – и тогда слова сами собой потекут…

Потекли… Держи карман шире.

Тишка огляделся по сторонам. Он давненько не бывал в доме у Киселёвых: пожалуй, как в школу пошёл, как почувствовал себя взрослым – так сразу и перестал водиться с девчонками.

За это время у Киселёвых появилась обнова – книжный шкаф. Книжек в него понаставлено не так уж и много, но для Тишки и это богатство: у него мамка не больно-то раскошелится, чтобы хорошую книжку купить. В учебниках – в этих да, никогда не откажет, а попросишь художественную, скажет: «И в библиотеке возьмёшь». Тишка чуть не на цыпочках подходил к шкафу, до того разобрали его волнение и зависть.

Люська и тут вырулила вперёд.

– Видишь, что мы купили? Это в прошлом году… – Она горделиво встряхнула головой, отбросила косички за спину.

И Тишке расхотелось разглядывать книжки, он заставил себя притушить в глазах любопытство.

– Вообще-то книжек закупить не успели, – как учительница бестолковому ученику, объясняла Люська. – Но пока я учусь – полный шкаф набьём. Зинкины учебники выкинем – и собрания сочинений советских писателей поставим.

Ах, вон оно что… Тут Зинкины учебники, а он и не обратил внимания, что чуть ли не на всех книгах, на корешках, нарисованы цифры – 5, 6, 7, 8, 9. Это же обозначено, для какого класса.

Тишка отступил от шкафа, утратив к нему интерес.

И тут он невольно бросил взгляд на рюкзак, который висел на стене, невдалеке от книжного шкафа, и почувствовал, как у него прилила к лицу кровь: вот с чем в любую-то дорогу удобно пускаться, даже в самую дальнюю-испередальнюю…

– Люськ, а это чей? – напуская на себя небрежность, кивнул Тишка на рюкзак.

– Чей же ещё? Мой! – Люська побежала за табуреткой, чтобы достать рюкзак со стены: хвастаться – так хвастаться до конца. – Мне для походов купили…

Ну вот, скажите, пожалуйста, зачем девчонке рюкзак? Парням надо их покупать. А Люська же в нём утонет…

Люська расправила на плечах лямки. Рюкзак для её спины был, конечно, великоват.

– А ты положи в него груз, – не сдавалась Люська. – Ну вот книжки возьми со стола… Он расправится, будет в самый раз…

Тишка забил в рюкзак Люськин портфель.

Да-а, хорошая штука, ничего не скажешь… Есть карманчик для охотничьего ножа, есть ремни, чтобы крепить топорик, есть ещё какие-то карманы и отделения.

– Люськ, а ты бы им попользоваться мне не дала? – сглотнул слюну Тишка.

Люська насторожённо сверкнула глазами и перешла на шёпот:

– А ты куда собираешься?

Ну не лиса ли… Так Тишка ей и открылся.

– Да ладились с Серёжкой Дресвяниным в поход по зимнему лесу.

– Тишечка, – захлопала Люська в ладоши, – я же давно об этом мечтаю. Возьмите и меня… А рюкзака нам и на троих хватит – он очень вместительный…

Вот, называется, выкрутился… Откажи теперь Тишка этой щебетунье – полетит к Серёге Дресвянину, а тот и знать ничего не знает. Да-а… Сколько раз Тишка себя укорял: думай, что говоришь… Нет, обязательно вляпается в какую-нибудь передрягу.

– Конечно, возьмём, – невольно пришлось согласиться Тишке. – Мы вот пока не решили, в какое воскресенье пойдём, а как наладимся, так и привернём за рюкзаком… Тебя тоже заранее предупредим, ты готовься.

– Ой, ребята! – не могла успокоиться Люська. – Вы не тяните. Давайте в следующий выходной и пойдём.

Вот, Тишечка, теперь свою кашу сам и расхлёбывай. Люська всю школу обтрезвонит, что в воскресенье они отправятся с её рюкзаком в поход.

– Ты, смотри, никому не проговорись, – предупредил Тишка.

– Ага, – с готовностью согласилась Люська, но Тишка уже по её глазам видел, что ей не сдержать слова.

– Скажешь кому – и сорвётся всё. Ни меня, ни Серёгу из дому не выпустят. Столько дел на нас.

– Нет, нет, не скажу, – уверяла Люська, а похоже, и сама за себя боялась: ей ли тайну хранить…

Ну, ладно, соловья баснями не накормишь. С рюкзаком, видно, пока сорвалось, так доведи хотя бы с Зинкиной географией до конца.

– Люськ, ты географию-то мне покажи.

Люська, недовольно поджав губы, полезла в шкаф. Ей сейчас ни о чём, кроме похода, и говорить не хотелось.

– Знаешь что, Тишка, – сказала она, обернувшись. – Чего ты будешь зря время терять? Мы лучше маршрут похода обсудим, а вместо заметки я тебе дам стихотворение о Чили.

Тишка не успел и рта открыть, как она притащила папочку, а в ней, когда Люська развязала тесёмки, оказалась тетрадь, на обложке которой печатными буквами было нарисовано:

Стихи про Луиса Корвалана и Чили

Писала Люся Киселёва, ученица 3-го класса

Полежаевской восьмилетней школы.

Люська изучающе посмотрела на Тишку: ну, как, мол, сразила?

Тишка, немея, сглотнул слюну.

Люська перелистнула первые страницы.

– Ну, эти ты знаешь… Я тебе прочитаю последнее. Называется «Чили». – Она, как и в прошлый раз, откашлялась: – Ну слушай:

Чили, Чили, ты связана по рукам и ногам,

Чили, Чили, мы не отдадим тебя врагам.

Чили, Чили, друг ты наш родной.

Чили, Чили, мы всегда с тобой.

Мы тебе помочь готовы.

Если ты идёшь в неравный бой.

Мы, пионеры Белоруссии,

Пионеров Чили готовы закрыть собой.

Тишку насторожила предпоследняя строчка.

– А при чём тут Белоруссия-то? – спросил он. – Ведь мы не в Белоруссии живём…

– Ну, как ты не понимаешь? – передёрнула плечами Люська. – Надо, чтобы Луис Корвалан знал, что за него все республики… – Она стремительно перелистала тетрадь и объявила: – Я ещё и от Грузии напишу, и от Украины…

– А от Полежаева? – виноватясь, робко поинтересовался Тишка.

– Да ты что, Тишка? – изумилась она его вопросу. – Полежаево – деревня, его и не знает никто. Надо от республик, от городов… от стран…

Может, Люська и права, но если бы Тишка умел слагать стихи, он обязательно сложил бы от Полежаева. От деревень тоже надо писать. Пускай каждый от своей и пишет. Зря всё-таки Люська сделала от Белоруссии, там бы и от Полежаева получилось:

Мы, пионеры Полежаева,

Пионеров Чили готовы закрыть собой…

– Ну, чего задумался? – растормошила его Люська. – Ещё прочитать?

– Прочитай, – согласился Тишка.

– Это называется «Хунте». – Она снова откашлялась и подняла тетрадь перед глазами:

Не понять нам, враги народа,

Что такое мир и свобода,

Вам лишь деньги нужны – богатства,

Не понять вам дружбы и братства.

Люська бросила на Тихона мимолётный взгляд и, конечно же, прочитала в его глазах восхищение. Она встрепенулась, и голос её стал еще звонче:

Совесть в тюрьмы вам не упрятать,

И за всё вам придёт расплата.

Не спастись вам от гнева народа —

За себя постоит свобода.

Не спасут вас даже богатства —

Не подкупишь дружбы и братства.

Она торжествующе положила тетрадь на стол.

– Нравится? Ну, переписывай это… Надо, чтобы твоя рука была, а то Мария Прокопьевна догадается.

– Что ты, Люся! Я не буду, я сам…

– Да ведь сам не напишешь, – невозмутимо возразила Люська. – Надо талант иметь.

– Я… Я…

Слова вязли у Тишки в горле: конечно, так, как она, ему не написать и в десятом классе. Это Тишка понимал и сам. Но присваивать чужое он не намерен.

– Ты мне только географию дай, – вспомнил он, наконец, то, зачем пришёл, и облегчённо вздохнул, – а заметку уж я один… уж потом…

– Было бы предложено, – сказала Люська и обидчиво захлопнула тетрадь.

Тишка ещё раз прочитал на обложке:

Стихи про Луиса Корвалана и Чили

Писала Люся Киселёва, ученица 3-го класса

Полежаевской восьмилетней школы.

Ничего не скажешь… У человека – та-а-ла-ант…

34

Тишка не мог взять в толк, как в Зинкиной географии искать Чили. Первым делом он заглянул в оглавление, но там эта страна ни одним словом не упомянута. Соединённые Штаты Америки есть, Япония есть, Франция есть, социалистические страны есть, а Чили-то, самого нужного государства, и нет. На внутренней стороне обложки – и в конце учебника, и в начале – помещены схемы крупнейших городов мира. И хоть названия улиц не обозначены, а разобраться можно, куда как пройти. Но ведь города-то даны какие – Будапешт, Прага, Гавана, Нью-Йорк, Токио, Париж, Каир, Бомбей, какой-то Буэнос-Айрес. А столицы Чили Сантьяго – нет. Вот, как назло, и учебник-то такой составили. Неизвестный город Буэнос-Айрес нарисовали, как будто кто-то туда бежать соберётся – он не поймёшь где и расположен, – а чилийскую столицу не поместили. Учёные-то географы о чём думали? Тишка даже и знать не знает, на берегу какого моря Буэнос-Айрес стоит. Там, на схеме, где верхний угол закрашен голубой краской, что должно обозначать какое-то водное пространство, написано, правда, – «Ла-Плат», но Тишка такого моря не слыхивал. И океана такого нет тоже – это ему совершенно точно известно.

Но чего скрывать, Тишка и о Сантьяго не знал, на каком оно берегу. В учебник по географии вшита политическая карта мира – уж на ней-то и Чили есть, но Тишка недоумевал, где тут Чили искать. Туда-сюда пальцем ткнул, прочитал все названия и крупным и мелким шрифтом выдавленные, бесполезно.

Взмок весь от пота, язык, как собака, высунул, глаза от напряжения заслезил, а не нашёл.

– Люська, ты не знаешь ли, где тут Чили?

Люська – тык-мык – тоже как корова на льду…

– Мы этого не проходили, – ещё и оправдываться начала. Уж молчала бы лучше, а то лишний раз подчеркнула, что, кроме вызубренного в школе, и знать ничего не хочет. – Тиш, а зачем тебе на карте Чили искать? – встрепенулась Люська, косички забросила за спину, приосанилась: полюбуйтесь на неё, какая сообразительная. – Ты не про географическое положение Чили рассказывай, а про то, как мы, советские школьники, переживаем за Корвалана, как мы ждём, когда его освободят из застенков.

Люська даже интонацию Марии Прокопьевны переняла говорила «с чувством, с толком, с расстановкой».

– Ну, если ты стихов не берёшь… Хочешь, я тебе напишу начало? – она вырвала из тетради листок, схватила ручку и взгромоздилась на подвинутый к столу стул. – Ну, как назовём твою заметку? «Свободу Корвалану!» Неплохо? По-моему, то, что надо…

– Люська, – упавшим голосом остановил её Тишка. – А у твоей сестры нет прошлогоднего учебника?

– Какого прошлогоднего? – не сразу поняла она.

– Ну, она же в девятом классе второй год…

– Ну и что?

– Может, у неё старые учебники сохранились?

– А она по ним и учится.

Тогда понятно… Пожалели денег купить новую географию. А уж в новой-то – непременно! – написано и про Чили. Шкаф книжный приобрели, а на новый учебник не раскошелились…

– Придётся вашей Зинке и третий год в девятом классе сидеть, – мрачно заключил Тишка.

– Это почему же?

– Да вы что? С луны, что ли, свалились? Вы разве не знаете: учебники меняются каждый год. Ой, нахватает Зинка двоек и нынче.

Люська обиделась за сестру.

У неё, если хочешь знать, нынче чуть не сплошные пятёрки… А на второй год её оставляли в девятом классе не потому, что она двоечница, а потому, что она зимой долго болела – четыре месяца лежала в больнице и догнать своих не успела. Она, если хочешь знать, способная, как и я.

Тишка смутился:

– Я же не про неё говорю, я про учебники. Я вон у нашего Славки какой учебник для третьего класса ни возьму – всё не так, как у нас с тобой. Учи по нему, так из двоек не выберешься…

– Сравнил тоже. Ваш Славка в третьем классе когда учился? То-то и оно, что три года назад. А у Зины всего один год прошёл.

Ну, с учебниками, слава богу, разобрались, какие годны, а какие устарели. Но Тишка, хоть и уступил Люське, был уверен, что уж в новой-то географии – нет сомнений! – и схема Сантьяго помещена и про Чили расподробнейшим образом всё рассказано.

А в этой, в прошлогодней, что? Ни одного словечка о самой важной стране. Уж на что Люська копуша, а и она перелистала весь учебник – ничего не нашла.

Не заявись в это время Люськина сестра Зинка, так бы и остался Тишка ни с чем.

Зинка перевалилась через порог, напустив в избу морозу. Волосы и брови у неё заиндевели, щёки пылали огнём.

Люська, видно, побаивалась старшей сестры: вытянула у Тишки из-под носа учебник географии, спрятала его за спиной и – бочком, бочком – двинулась к книжному шкафу. Зинка разгадала её манёвр.

– Вы чего это в моих учебниках роетесь? – грозно остановила она сестру.

У Люськи и руки опустились. Но разве её с наскоку возьмёшь – затараторила как сорока:

– Зина, мы не роемся. Мы учебник географии твой смотрели… Мария Прокопьевна заставила его, – она кивнула на Тишку, – заметку в стенгазету писать про страну Чили, а мне поручила ему помогать, потому что у меня хорошо получается…

Конечно, не забыла и себя похвалить. Как же, вокруг неё весь земной шар крутится. Тишка ухмыльнулся, ладясь идти домой и проклиная себя за то, что связался с этой трещоткой.

Кроме неприятностей и унижения, от общения с Люськой ничего не получишь. Всякий раз расстаёшься с ней, словно оплёванный.

– Ну, и чего же вы почерпнули из моего учебника про страну Чили? – полюбопытствовала Зинка.

– А ничего, Зина, нет, – огорчённо вздохнула Люська. – Даже на карту почему-то эту страну не нанесли.

Зинка, не успев раздеться, прошла к столу.

– Значит, искать не умеете. – Она открыла учебник географии на той странице, где помещена политическая карта мира, и сразу же потянулась пальцем к Южной Америке. – Вот она, ваша Чили… – Зинка показала узенькую жёлтую полоску, до того тонкую, что в иных местах она прерывалась. И слепо, сверху вниз, по ней и вправду было написано: «Чили». И кружочек, обозначающий город Сантьяго, есть: сам кружочек на жёлтом фоне посажен – в Чили, а слово «Сантьяго» уже написано на чужой территории, на зелёном наплыве. И рядом, на зелёном же наплыве, под Сантьяго почти, Тишка увидел знакомое название – Буэнос-Айрес. Так вон оно что – это, выходит, столица страны Аргентины. И, судя по карте, ехать в Чили придётся, скорее всего, через неё.

А ехать туда не всё равно как. Хорошо, что он решился на самолёт. А то бы…

Ведь это ж только сказать: весь Атлантический океан пересекать пришлось бы. Не железной дорогой, а пароходом, выходит… Да-а… И даже если брать по прямой, то и до Атлантического океана дорога не близкая: всю нашу страну с севера на юг проехать (Тишка вспомнил слова заведующей почтой Марии Флегонтовны, что посылка до Крыма идёт три дня – значит, сам Тишка, в лучшем случае, только за двое суток добрался бы дотуда), потом надо было бы переплыть Чёрное море, потом Средиземное, потом с северо-востока на юго-запад пересечь Африку – только тогда к океану выйдешь.

Это ж сколько дней пришлось бы потратить, пока попадёшь в Чили? Нет! Только самолетом! Самолётом, конечно, сложнее, при первой же проверке могут найти. Одна надежда на лётчиков – с ними в сговор вступить…

Зинка тем временем отыскала в учебнике те страницы, где написано про Чили. Оказывается, надо было смотреть главу «Страны Латинской Америки».

Но и тут всё равно не разбежишься. В трёх-четырех местах упомянута Чили всего. То, что там из всей Латинской Америки наиболее высок удельный вес пролетариата (это хорошо, пролетариат может против Пиночета поднять революцию!), то, что в чилийских горах Андах расположены высокогорные пастбища, то, что в этой стране добывают медную руду и селитру.

Да, с такой информацией к побегу не подготовишься. Придётся, как и раньше, действовать наугад, вслепую.

Люська увидела, что Тишка вконец расстроился.

– Да ты не горюй, – она попыталась расшевелить его. – Я тебе помогу. Мы с тобой и без географии обойдёмся… Значит, так… – Она села за стол и обернулась к Тишке: – Иди сюда!

Ещё чего? Что он… не знает, что все невзгоды от женщин? За один сегодняшний день две неудачи пришлось пережить, а Люська предлагает ему и третью…

Ну, нет уж… Он заметку о Корвалане напишет и без неё. Посмотрим тогда, кто кому нос утрёт.

– Не забудь, о чём договаривались, – подмигнув, напомнила ему о походе Люська, и Тишка снова сник.

Может быть, впервые за эти нервные дни Тишка понял: в Чили ему не бывать. Он ещё не хотел признаваться в этом себе, но сердце-то разболелось не зря. Как увидел Тишка на карте, в какую недосягаемо далёкую даль упрятана страна Чили, так и дрогнула в нём незнакомая ему доселе жилка: не переплыть ему через океан, и на самолёт его никто не посадит (да ведь, скорей всего, чилийские фашисты и не пускают наши самолёты к себе). Всё-таки как хорошо раньше было мальчишкам, которые бегали на войну: в трюм парохода заберутся, зароются в уголь – и, чумазые, вылазят в порту назначения. А то под вагоном пристроятся, даже спальное место себе оборудуют – благодать! Нет, нынче так не получится. Не зря пословицу сложили такую: новое время – новые песни.

Тишка, расстроенный, перешагнул порог Люськина дома.

А на улице новая встреча – Славка с Аликом крутятся под окошком.

– Не забудь, – пристрожил Тишку брат, дрова на твоей совести… Сам обещал…

Тишка побрёл пилить дрова. Но Славка, бахвалясь перед Аликом, крикнул вдогонку:

– Смотри у меня! Без обмана! А то мой характер знаешь, – и, придурок, на свою же шею запел: «Тихон Иваныч, снимай штаны на ночь…»

Тишка сел на дорогу.