Текст книги "День академика Похеля (сборник)"
Автор книги: Леонид Каганов
сообщить о нарушении
Текущая страница: 16 (всего у книги 21 страниц)
Письмо Пауле
Стены кабинета были заставлены аппаратурой, колбами и клетками. В клетках ползали мыши. Время от времени поднимались на задние лапки и подозрительно косились на майора. В углу бурчал громадный технологический холодильник для образцов и препаратов. Майор знал, что профессор по большей части хранит там пиво, но ничего сделать не мог.
Профессор, как обычно, сидел за монитором, откинувшись на спинку кресла и заложив руки за голову. Он всегда брился наголо, и сейчас его пальцы были сцеплены на макушке, будто он сжимал футбольный мяч. "Такой молодой, а уже такая сволочь!" – подумал майор. Он еще раз вежливо постучал в дверной косяк, но профессор его не замечал. Тогда майор кашлянул.
– Добрый день, профессор. Не помешал?
– Помешал… – пробасил профессор, не оборачиваясь.
– Служба такая, – казенным тоном произнес майор и подошел ближе, настороженно разглядывая экран. – А чем заняты?
– Работаю, – отрезал профессор. – Или у вас сегодня отказали все камеры слежения?
– Как движется проект радиационной защиты кожи? – начал майор, подходя поближе.
– Движется, – поморщился профессор.
– Кто обещал закончить к концу месяца?
– Кто обещал устроить мне отпуск? – Профессор рывком повернул кресло и зыркнул на майора из-под насупленных бровей.
Майор приосанился и вздохнул.
– Профессор, вы же умный человек? – начал он.
– Можете не продолжать, я знаю, что вы скажете дальше, – кивнул профессор.
– Да, – сказал майор. – Вы сами себе портите жизнь! Не надо думать, будто кругом идиоты и мы ничего не знаем! Мы знаем все! Зачем вы это сделали?
Профессор удивленно замер, брови его поползли вверх, а лоб, плавно переходящий в бритую макушку, пошел складками. Наконец он ехидно прищурился:
– И что именно вы знаете?
– А то. Зачем вы снова отправили письмо Пауле?
– Снова отправил письмо Пауле… – понимающе усмехнулся профессор. – Зачем я снова отправил письмо Пауле… Я отправил письмо своей жене.
– Зачем вы отправили в письме научные материалы? – хмуро спросил майор, подойдя вплотную.
– Я отправил письмо своей коллеге. Почему вы можете перекидываться материалами со своими американскими коллегами, а я – нет? Ведь это ваши коллеги находят мои письма в компьютере Паулы и стучат вам?
– Здесь небольшая разница, профессор, – прищурился майор. – Наши коллеги передают нам оперативную информацию. Вы же передаете за границу секреты.
– Свои секреты! – Профессор угрожающе поднял палец. – Заметьте: свои! Своей жене!
– Я со своей женой не обсуждаю служебные вопросы… – веско сообщил майор.
– А вот я – обсуждаю со своей женой.
– Да с какой женой? – взорвался майор. – Кто вас венчал? Где вы расписаны?
– Для нас это не имеет значения!
– Да вы ни разу не встречались лично!
– Это тоже не имеет для нас никакого значения!
– Что, баб хороших мало в нашей стране?! Только в лаборатории НАТО?!
– А вот это не имеет никакого значения для вас, – холодно отрезал профессор.
– Имеет значение! – Майор топнул ботинком. – Потому что вы передаете материалы, которые представляют военную тайну!
– Чихать я хотел на вашу военную тайну! – произнес профессор с чувством и широко распахнул рот. – АПЧХИ!!!
Сжав челюсти, майор вынул из кителя носовой платок камуфляжной расцветки и демонстративно стер брызги с лица. Была б его воля – профессора следовало засадить в настоящий карцер на недельку. Но приказ запрещал даже грубить профессору. А разговор по душам снова не получался.
– Профессор… – опять начал майор.
– Не мешайте мне работать, – Профессор развернул кресло и показал майору свой блестящий затылок, давая понять, что разговор окончен.
Очень хотелось врезать по этому затылку. Ладонью, кратко, без размаха, с оттягом.
– Профессор… как вам удалось передать Пауле последнее письмо? – угрюмо повторил майор, глядя на свои ботинки.
– Последнее – это которое? – Профессор заинтересованно обернулся.
– Ну, где обозвали меня полицейским маразматиком… На режим ругались… На президента… И сорок страниц секретных исследований.
– Маразматиком? Так это не последнее, это предпоследнее… – скис профессор и задумался, глядя сквозь майора. – В последнем я про вашу контору матом, матом… Что ж, выходит, последнего она не получила?.. Да и по работе там было пятнадцать страниц…
Майор сжал зубы и мысленно досчитал до десяти.
– Профессор… – процедил он сквозь зубы еще утром заготовленные фразы. – Вы же русский человек… Вы же талантливый человек… Вы же двигаете вперед военную биологию нашей с вами Родины… У нас бы с вами не было никаких проблем, если бы вы не передавали свои наработки за границу Пауле. Зачем вы это делаете?
– Да чихать я хотел на ваши секреты! Апчхи!!!
На этот раз профессор даже перестарался. Но не смутился, достал клетчатый платок и натужно, с ревом, высморкался.
– Будут приняты меры, – угрожающе сказал майор.
– Какие меры? – глухо сказал профессор сквозь платок. – Какие еще, к чертям, меры? Вы поселили меня в закрытом корпусе. Отключили интернет. Поставили круглосуточную охрану. Я сижу в тюрьме!
– Не в тюрьме, а в лаборатории! В своей шикарной лаборатории! Лучшей в стране, между прочим! Среди своих, между прочим, учеников! Чего вам еще надо? А изолированы в целях пресечения утечки!
– Помогло? – прищурился профессор.
– Не помогло, – глухо сказал майор. – Как вы это делаете? Каким образом через океан идет переписка?
Профессор молчал.
– А меня из-за вас мое начальство знаете как… – неожиданно вырвалось у майора.
Профессор молчал.
– Хуже будет, – пообещал майор.
Он сам прекрасно понимал, что разговор безнадежный. И знал, что это понимает и профессор. Профессор аккуратно сложил платок и спрятал в карман.
– А что вы мне сделаете? Уволите? Пытать будете? Тогда кто вам будет двигать науку? Так что чихать я хотел на ваши угрозы… Апчхи!!!
Майор брезгливо отшатнулся.
– Я найду на вас управу! – сказал он. – Вы меня знаете! С завтрашнего дня вас перестанут выводить на прогулку!
– Что вам от меня надо? – спросил профессор устало.
– Мне надо знать, как вы передали последнюю шифровку.
– Так же, как и все предыдущие.
– Как?
– Очень просто. Телепатически. Усилием воли.
– Это в каком смысле? – нахмурился майор.
– В прямом смысле. – Профессор уставился ему в глаза. – Могу передать мысль на расстоянии. Могу вам внушить что угодно! Хотите головную боль? Вы чувствуете, как у вас болит голова! – Профессор театрально растопырил руки, выпучил глаза и зашипел. – Вы чувствуете, как вашу голову сдавливает обруч!
– Отставить паясничать!
– Ага, действует! – зашипел профессор, не переставая раскачивать руками. – У вас болит голова! У вас заложен нос! Вы это чувствуете! У вас поднимается температура! Вы чувствуете себя плохо!
– На себя посмотри! Весь в соплях! Сморчок лысый!
Профессор медленно отвернулся к монитору и застучал по клавишам. Майор постоял еще немного, а затем махнул рукой и вышел из лаборатории. Чеканя шаг, спустился по лестнице и вышел из корпуса. Часовой захлопнул за ним дверь и запер ее на два засова и один электронный замок.
* * *
Генерал расхаживал по кабинету, заложив за спину ладони – маленькие и красные. Наконец он остановился вплотную перед майором, приблизился к его лицу и начал сверлить глазами. Майор шмыгнул носом и вытянулся. Наконец генерал отвел взгляд, отошел к окну и постоял там немного, глядя, как внизу автомашины месят весеннюю слякоть.
– Где?! – воскликнул он, резко обернувшись. – Где факты? Завтра я встречаюсь с президентом. Если он опять спросит про их переписку, что я ему скажу?
– Работаем, товарищ генерал… – просипел майор.
– Где гарантия, что больше писем не будет?
– Он говорит, что усилием воли передает эту… как ее… телепатию.
– Всю телепатию, – генерал постучал костяшками пальцев по столу, – запеленговать. Расшифровать. Положить мне на стол. Ясно? Это приказ!
– Но…
– Без но! Или ты у меня поедешь прапорщиком на Камчатку!
– Прошу прощения, товарищ генерал… – шмыгнул носом майор. – Я всего лишь майор госбезопасности, а не экстрасенс. Какими средствами я запеленгую телепатию?
– Средства у нас не ограничены! – рявкнул генерал. – Нанять в консультанты экстрасенсов! Провести перехват! Выставить боевое охранение в окружающем интернете! Я что, сам этим должен заниматься?
Майор поморгал глазами и не нашелся что ответить.
– Какие меры приняты на сегодня? – смягчился генерал.
– Первое: я опять сменил персонал охраны… – просипел майор, но тут в горле у него щелкнуло, и он закашлялся.
Генерал брезгливо смотрел, как майор вытаскивает камуфляжный носовой платок, прикладывает к носу и трубно сморкается.
– Прошу прощения, товарищ генерал, – сказал наконец майор. – Весна. Простыл.
– Иди! – поморщился генерал и кивнул на дверь. – Выпей аспирину.
* * *
Встреча шла энергично и конструктивно. На этот раз президента больше всего интересовал ход весеннего призыва, а также почему-то вопросы снабжения военных частей на Камчатке. «Намекает… – думал генерал с тоской. – Ой, намекает… Ой, прости-прощай мои погоны…» И когда уже в самом конце разговора президент неожиданно спросил: «Что-нибудь там выяснилось с утечкой информации из научного корпуса?» – генерал от неожиданности закашлялся.
– Работаем… – прохрипел он. – Сменили охрану гарнизона, обслугу и поваров. Поставили радиосканеры вокруг здания. Усилили внешнее наблюдение. Привлекаем для консультаций экстрасенсов…
– Ну-ну, – рассеянно сказал президент. – Это правильно.
Генерал шмыгнул носом, вынул из кармана трехцветный бело-сине-красный платок и облегченно высморкался прямо в герб.
* * *
– Цель поездки? – спросил усатый таможенник, листая паспорт.
– Туризм! – гордо ответила дама, зябко кутаясь в норковый полушубок.
– Бывали уже в Японии? В каком году?
– Там все дописано… – раздраженно кивнула дама.
– Дописано? – Таможенник перелистнул последнюю страницу загранпаспорта, но никаких пометок не нашел. – Какую валюту везете?
– Даличные! – рявкнула дама на весь зал. – Вам де кажется, что это де ваше дело?!
Таможенник опешил, брови его съехались к переносице, и он открыл было рот, но тут его похлопали сзади по плечу. За спиной стоял начальник смены аэропорта. Он нагнулся к его уху и сквозь зубы произнес тихо и отчетливо:
– Двоюродная сестра жены президента. Пропустить.
* * *
Паула совсем не собиралась подъезжать к проходной. Да и зачем? Она просто ехала мимо, в бар. Проходная уже осталась позади, когда в зеркале заднего вида появилась скучающая фигурка сержанта на фоне шлагбаума. Паула, как обычно, проехала бы мимо, но именно в этот миг фигурка закрыла лицо руками, натужно согнулась и вновь распрямилась…
Это Пауле понравилось – она ждала этого давно, уже пару месяцев. Паула резко нажала на тормоз, включила заднюю передачу, вернулась к проходной и вышла из машины.
– Добрый день, мэм! – улыбнулся сержант, шмыгнул распухшим носом и снова чихнул, закрыв лицо ладонями.
– Мне бы хотелось съездить в город на полчасика. В интернет-кафе… – Паула очаровательно улыбнулась.
– Простите, мэм, – опешил сержант и развел руками. – Вы же знаете, вам нельзя покидать территорию базы… И вам категорически запрещен доступ в интернет!
– А если я вас поцелую? – Паула лукаво прищурилась.
– Право, не надо, мэм, – растерянно улыбнулся сержант. – К тому же я немного простужен.
Широко улыбаясь, Паула подошла к сержанту вплотную и чмокнула его в щеку.
– Простите, мэм, – виновато пробормотал красный сержант. – Но я никак не могу вас пропустить… Приказ, мэм…
– Сорри. Бай-бай! – взмахнула рукой Паула, садясь в машину.
Ехидно облизываясь, она нажала акселератор и унеслась в глубь территории – через парк, к высотке института военной биологии.
* * *
Наутро Паула проснулась с головной болью. Вставать не хотелось, горло словно протерли наждачной бумагой. Но за окнами было солнечно, и Паула отправилась в рабочий корпус пешком, оставив машину. И сразу пожалела об этом – головная боль только усилилась, а виски пульсировали в такт каждому шагу.
В лаборатории она первым делом послала одного своего ассистента за горячим чаем с ромом, а другого – за таблеткой от гриппа. Когда они вышли, Паула взяла чистое стеклышко, с чувством плюнула на него, бережно закрыла вторым стеклышком и укрепила в недрах лабораторного стенда.
Затем села за компьютер, вывела на экран картинку с электронного микроскопа и взялась за манипулятор. Вскоре она нашла то, что искала – теперь на весь экран пульсировала изогнутая бляшка, поросшая иголочками и от того напоминавшая кактус, – вирус сезонного гриппа.
Момент – и лазерный луч рассек поверхность бляшки, проник внутрь и начал сканировать спираль генокода. Компьютер пискнул, сообщая об успешном считывании. Паула запустила транскодер, и тут же по экрану поползли невнятные символы. Паула с замиранием сердца промотала громоздкий код вируса до конца, и наконец по экрану замелькали осмысленные строчки на английском: "Дорогая Паула! Если б ты знала, как я тебя люблю и как без тебя скучаю… Кстати, будь осторожна – твой компьютер все время просматривают… Из новостей: усилил стойкость клеток к радиации в девяносто раз, но пока только на мышах… Прилагаю выкладки и снимки…"
Потекла тушь. Паула достала платочек и прижала к глазам. Спешить было некуда, до следующего сезона месяца три. Но она все равно придвинула поближе клавиатуру и начала писать ответ.
"Милый Саша! – набирала Паула. – Я люблю тебя! Не теряю надежды тебя увидеть! С базы меня теперь тоже не выпускают. Исследования идут успешно, прилагаю подборку отчетов, снимки и графики. Насчет РНК митохондрий ты оказался прав! Теперь о главном – я твердо решила иметь от тебя ребенка. Пожалуйста, пришли мне свой генокод. Заархивируй, пронумеруй и шли частями, я буду здесь собирать потихоньку. Твоя Паула".
апрель 2003, Москва
На поселение
– Сел, что ли?
– Сел.
– А куда сел?
– На спину.
– Эх, глупый! Полезай на голову.
Виталий Бианки
За спиной высился круглосуточный городской ларек. В этот поздний час трасса словно вымерла. Афганка ждал долго. Даже слишком долго – на малолюдных трассах и то получалось уехать быстрее. Было холодно и неуютно. Нельзя сказать, чтобы людей не было совсем. Нет, время от времени люди проносились мимо, один раз даже прошла целая кавалькада – они хохотали и кричали на всю улицу. Но все они двигались в другую сторону. А из тех редких прохожих, кто шел на север, ни один не остановился, как Афганка ни прыгал. Когда вдали послышались очередные шаркающие шаги, Афганка уже и не прыгал, только вяло помахивал ложноножкой.
Фигура приближалась. Это была самая обычная человеческая фигура – обшарпанный мужичок не первой молодости, с красноватым дряблым лицом и глазами такими же полупустыми, как и бутылка крепкого дешевого пива в темноватой руке. Двигался он медленно, шумно и рывками. Но Афганка так замерз, что даже такой транспорт казался ему сейчас лучшим в мире.
Он еще раз махнул ложноножкой и с замиранием сердца увидел, как фигура сбавляет ход. Действительно, поравнявшись с ларьком, человек затормозил и остановился, чуть покачиваясь и разглядывая бутылки за стеклом. Из его уха выглянул немолодой микроб восточной внешности.
– Куда едем? – спросил он почти без акцента.
– Прямо… – неопределенно махнул Афганка. – Сколько по пути.
– Сколько денег? – настороженно поинтересовался микроб.
– Денег нет, на попутных добираюсь, – вздохнул Афганка.
– Денег нет, денег нет… – с омерзением произнес микроб, но неожиданно кивнул: – Садись.
Мужичок нагнулся к дорожной пыли за монеткой, Афганка проворно вскочил на палец, через порез зашел в кровоток и вскоре уже был в ухе. Человек уже двигался дальше, микроб сосредоточенно рулил, глядя вперед.
– И куда едешь? – спросил он.
– Работу получил, на поселение еду, – охотно сообщил Афганка. – Из южного региона, с приморья.
– Да… – Микроб помолчал немного и включил радио.
Так они ехали долго, Афганка наслаждался теплом и покоем. Наконец микроб приглушил радио и сказал:
– После помойки – сворачиваю. Я там буду его останавливать, чтобы отлил, и ты как раз сойдешь.
– Спасибо, – кивнул Афганка и задремал.
* * *
У помойки было заметно теплее. Людей тут не было, но это было не страшно – помойка жила своей жизнью. Уже пару раз мимо Афганки с дробным стуком проносились тараканы, но они были набиты битком, и Афганка даже не стал голосовать. Впрочем, он бы не стал голосовать и если бы они шли порожняком – на местном транспорте далеко не уехать, только завезут в какую-нибудь глушь, как было позавчера, и выбирайся оттуда…
Не успел Афганка как следует оглядеться, как появилась вполне приличная крыса – скоростная и поджарая. Афганка махнул ложноножкой, и крыса остановилась, оглядываясь и принюхиваясь. Из трепещущей ноздри высунулся молодой кругленький микроб.
– Давно стоишь? – весело спросил он, окинув Афганку понимающим взглядом.
– Только что приехал, – улыбнулся Афганка.
– Ишь ты, – протянул микроб немного завистливо и скомандовал: – Залазь!
Через минуту Афганка сидел рядом с ним на мягком пульсирующем сиденье. Крыса плавно неслась вперед, покачиваясь на ухабах.
– Я ведь тоже, бывало, на попутках ездил, – сказал микроб с ностальгией. – Как сезон эпидемий, так мы и в дорогу. В молодости, с пацанами, – пояснил он.
Афганка посмотрел на него – с виду он был моложе Афганки.
– А теперь вот, – продолжал тот, – своей обзавелся.
Он с любовью похлопал по пульсирующему крысиному мозжечку.
– С рождения брал или подержанную? – поинтересовался Афганка чисто из вежливости.
– С рождения. Только с рождения, – убежденно кивнул микроб. – Подержанную брать – себе дороже, там и непонятно, кто на ней ездил, управление под себя перестроено, внутри все сгнило и посыпалось уже наверняка, свалится где-нибудь посреди трассы – и сиди кукуй.
– А хорошая вообще штука – крыса?
– Это, брат, смотря для чего… Если по городу – надо, конечно, человека брать. Хоть он и недешевый и жрет много. Зато комфорт, скорость и все такое. А я здесь живу, мне крыса самый раз. Нагрузил – разгрузил. А проходимость у крысы – пять баллов! Человека ты по такой дороге разве заставишь пройтись?
Афганка высунулся и глянул вперед. Дорога действительно была мерзее некуда, лучше и не смотреть.
– А ты сам-то в какой район направляешься? – поинтересовался тем временем микроб.
– Я в этом городе проездом, мне б к окраине и дальше поеду, – махнул ложноножкой Афганка. – Определили мне местечко под заразу на поселение. Еду обживать. Как устроюсь на месте – жену перетащу с детьми, родню…
– Не, я спрашиваю – где тебя высадить?
– На север, чем дальше, тем лучше, – беззаботно махнул Афганка.
– Я там одно неплохое место знаю, где высадиться, – пообещал микроб.
* * *
Место действительно оказалось очень даже неплохое – сырое, темное и затхлое. И, соответственно, довольно оживленное. Это была человеческая автобусная остановка, а рядом – полоса кустов и длинная канава, заваленная мусором. Нет, это была не скоростная трасса, где все спешат единым потоком и нет ни времени, ни желания останавливаться на поднятую ложноножку. Здесь трафик был хоть и плотный, но вполне умеренный. Пробегали крысы, топотали тараканы, шуршали мокрицы. В отбросах неподалеку копалась кошка – тяжело нагруженная и вполне готовая к отправлению, но совсем в другую сторону и недалеко – до ближайшей дачи. Вдалеке за кустами стояла человеческая автомашина и ритмично покачивалась. Изредка оттуда доносились невразумительные звуки – было ясно, что в машине люди. Неясно было только, куда они направляются. Можно было, конечно, на попутках добраться до машины и залезть внутрь, чтобы это выяснить, но Афганка решил не быть таким назойливым.
Остановилась полевая мышь. На ней возвращалась домой целая семья – мама, папа и трое детишек. Но место было. Подвезти они были согласны, но ехали совсем недалеко. Пока Афганка выяснял, куда именно, вдалеке хлопнула дверца человеческого автомобиля и послышались робкие шаги. Афганка торопливо распрощался с владельцами мыши – кажется, они даже были разочарованы, – и стал ждать человека. Это оказалась человеческая девушка. Афганка начал махать ложноножками, но девушка прошла мимо и скрылась за дальним кустом. Вскоре она вышла оттуда, на ходу одергивая юбку, и Афганка снова начал голосовать. На этот раз девушка остановилась. Из ее уха высунулся здоровенный крепкий микроб с неприятным взглядом и абсолютно лысый.
– Че машешь? Че случилось? – проворчал он.
– На попутках добираюсь на север, можно с вами проехать немного?
– Че, без денег? – удивился микроб.
– На попутных, – повторил Афганка. – Из южного региона.
Микроб хмыкнул и развернулся. Афганка подумал, что он сейчас уедет, но лысый советовался с кем-то в глубине. Девушка послушно стояла, задумчиво глядя в небо остановившимся взглядом. Наконец она присела, сорвала травинку, на которой сидел Афганка, и начала ее задумчиво жевать.
– Садись, – сказал лысый, и Афганка проворно перескочил с травинки на язык.
Внутри сидели четверо микробов, все они были как на подбор лысые, накачанные и неразговорчивые. Встретив таких на улице, Афганка поспешил бы отойти подальше, но здесь они не могли представлять никакой опасности.
– До границы автономии довезем, – буркнул Афганке первый микроб. – Мы несколько городов проедем на машине.
– До границы автономии? – изумился Афганка, не веря своему счастью. – Красота! А то бы я много дней добирался!
Девушка выплюнула пустую травинку и вернулась к автомобилю. За рулем сидел молодой парень, он проворно завел мотор, человеческая машина выехала из зарослей на дорогу и рванулась вперед.
– Вот крутая техника! Машина – это не пешком человека вести! – произнес Афганка, чтобы завязать разговор.
Но микроб ничего не ответил, его товарищи тоже хмуро молчали. Афганка тоже замолчал. Так за всю дорогу они не проронили ни слова. Микробы не общались ни с Афганкой, ни между собой. Так Афганка и не понял, зачем они его взяли.
Машина долго неслась по шоссе мимо лесов и проселков, и наконец замелькали жилые человеческие кварталы городка. Девушка закурила сигарету, а когда докурила – начала приоткрывать окошко.
– Вылазь, – наконец сказал микроб, который вел девушку. – Я окурок здесь скину, место хорошее, много транспорта.
– Спасибо! Удачи! – крикнул Афганка, прыгая через губу на край догорающего окурка.
* * *
Место, куда упал окурок, перелетев через забор, было бы действительно неплохим, но только для тех, у кого есть деньги: оживленные задворки большого овощного магазина. В куче коробок рылись с десяток рейсовых бомжей. Почти все они были забиты пассажирами с тюками и детьми и, судя по виду, уже вот-вот собирались отправиться, оставалось только неясным, по какому маршруту. Пока Афганка узнавал у местных бацилл, какой бомж идет на север, нужный, как назло, ушел. Правда, был еще один, который, по словам местных, тоже шел в северные районы, только дольше – через теплотрассу. Афганка нашел водителя, но тот наотрез отказался брать пассажира.
– Куда я тя? – орал он. – У меня по билетам все!
– Может, договоримся? – неуверенно намекал Афганка, нашаривая в кармане последний заветный полтинник.
Полтинник отдавать было никак нельзя – последний. А предлагать разменивать – неудобно. Афганка мялся.
– Не! – орал водитель. – Никаких тут!
Даже с каким-то облегчением Афганка отошел от него, подошел к кассе и узнал, что билетов на сегодня нет. А если бы и были, все равно денег таких у Афганки сейчас не водилось. Тем временем и этот бомж ушел. Афганка вздохнул уже с полным с облегчением. Сразу же вокруг начали прыгать блохи, из них поочередно высовывались микробы и кричали наперебой:
– Куда надо, командир? Куда надо?
– Нет денег, – отмахивался Афганка, и блохи тут же теряли к нему всякий интерес.
Время было позднее – начинало светать. Задворки стремительно пустели. Афганка плюнул и пошел прочь – на север по тропе, не оглядываясь. Прошел он всего-то ничего, когда сзади послышалось тарахтение. Афганка обернулся – так и есть, по дороге трусила грузовая собака. Старая, облезлая, чихающая и взревывающая, но еще вполне на ходу.
Афганка помахал ложноножкой, и собака послушно притормозила. Из нее никто не появлялся. Тогда Афганка забрался внутрь. Внутри сидел микроб самой простецкой и располагающей внешности, только немного уставший.
– Браток, подвезешь? – кивнул Афганка. – Из приморья еду на попутных, совсем без денег. На север мне.
– Я только до Мясного, – кивнул микроб, запуская собаку трусцой.
Сразу отовсюду затарахтело и заухало, и говорить стало невозможно.
– До Мясного – это где?! – проорал Афганка сквозь шум.
– А? – прокричал микроб, наклонившись к Афганке поближе.
– Где это – Мясное?! Сколько ехать?! – заорал Афганка изо всех сил.
– Мясное после Заборища, не доезжая железки! – гаркнул микроб и отвернулся.
Где находится Заборище и железка, Афганка тоже не знал. Выяснять или просить карту было неохота. Афганка решил, что это где-то совсем рядом. Очень хотелось спать, но уснуть не получалось – стоял шум и постоянно трясло. Выглядывая время от времени по сторонам, Афганка видел, что собака движется причудливым маршрутом – уже далеко за городом, лесами и полями, но вроде в нужную сторону и довольно бойко. Собака все шла и шла, а Заборища все не было. Разок микроб остановил собаку покормиться у бака, а сам вынул бутерброды.
– Хочешь? – предложил он Афганке.
– Спасибо, у меня есть, – Афганка достал свои припасы, но микроб улыбнулся и покачал головой.
Вскоре они двинулись дальше. После еды Афганку начало клонить в сон еще сильнее, наконец он все-таки задремал. Сколько они так проехали, Афганка не понял, но когда проснулся – вокруг уже темнело. Собака лежала посреди пустыря без движения.
– Просыпайся, приехали, – хмуро пробасил микроб.
– Это и есть Заборище? – Афганка удивленно оглядел бескрайний пустырь.
– Куда там. До Заборища пилить и пилить. Собака подохла.
– Что, совсем? – огорчился Афганка.
– А черт ее знает… Сердце вроде стучит, а давления нет…
Микроб вышел наружу, деловито протер мутное глазное яблоко, попинал зачем-то переднюю левую лапу и углубился в шрам на брюхе.
– Могу я как-то помочь? – из вежливости спросил Афганка, хотя понятия не имел, как устроены собаки.
– Да не… – Микроб высунулся наружу, его ложноножки были уже измазаны кровью. – Ты, браток, езжай себе. Мне тут ковыряться долго…
– Удачи!
Афганка покрутился около собаки еще немного. Со всех сторон к ней уже слетались мухи, и Афганка подумал, что вряд ли микробу удастся ее поднять. Одна из мух на обратном пути добросила Афганку до края пустыря – к яме, заполненной мутной цветущей водой.
* * *
И вот здесь Афганка завис окончательно. Время шло, а попутного транспорта все не было и не было. Афганка ходил взад-вперед, искал место, где лучше встать, стоял часами и снова возвращался обратно. Транспорта не было. Афганка проклял тот миг, когда сел на собаку, и проклял себя за то, что так поспешно уехал от собаки. А вдруг водителю все-таки удалось ее поднять и она побежала дальше? – с тоской думал Афганка. А вдруг там были другие собаки? Или хотя бы мухи, летящие в более пристойное место?
В бурой воде отражалась луна – дрожащая и безнадежная. Кругом не было ни души, и лишь время от времени порыв сквознячка доносил издали невнятные крики местных микробов – то ли там пели, то ли дрались, то ли хохотали. В общем, праздновали – сытно, добротно, провинциально. Афганка развязал свою котомку – еды почти не оставалось. А вскоре спряталась и луна, видимо, решив не тратить свет на это убогое захолустье.
И вот когда Афганка уже совсем отчаялся и понял, что завис в этом гиблом месте как минимум на неделю, вдали послышался шум комара. Но радость вскоре исчезла – Афганка разглядел, что это таксист. Комар летел низко-низко над землей, высматривая, кого бы взять. Поэтому Афганка даже не махал ему. Но комар сам снизился и сбавил ход. Афганка резко и с досадой махнул ложноножкой, мол, езжай, езжай дальше. Однако водитель истолковал жест по-своему и тут же приземлился рядом.
– Куда ехать? – деловито осведомился пожилой, но крепкий микроб, высунувшись из комариного хоботка.
– Денег осталось – копейки, – хмуро сказал Афганка. – Я на попутках добираюсь из приморья на север.
– Сотни за три до жилых кварталов доброшу, – предложил микроб.
Афганка вздохнул и печально помотал головой. Комар улетел. Его звук почти уже стих вдали, но затем снова стал нарастать. Комар появился снова и опять приземлился рядом.
– Две сотни до пешеходной тропы! – предложил микроб, как будто никуда и не улетал.
– Нету, – вздохнул Афганка. – Нет таких денег.
Комар обиженно взревел и свечкой взмыл в воздух. Он сделал в вышине здоровенный круг и через минуту приземлился снова.
– Ладно! – сказал микроб решительно. – Полторы сотни, и прямо до кожи доброшу!
– Да какие там полторы сотни… – махнул Афганка с такой тоской, что таксист кивнул.
– Ладно, поехали за так.
Афганка проворно забрался по хоботку внутрь, даже не спросив, куда он едет.
* * *
– Вообще я свою норму сегодня сделал, – говорил таксист, умело и небрежно ведя комара в сырых воздушных потоках, – Отвез клиента, а теперь возвращаюсь. Думал подвезти кого на обратном, но кого ж найдешь в такой дыре? А так хоть веселее вдвоем возвращаться, верно?
– Ага! – весело кивнул Афганка.
– Сам-то откуда?
– С юга я, – сказал Афганка, похлопывая по нагрудному кармашку с документами. – Определили мне человечка под заразу на поселение, еду обживать.
– Дело хорошее, – кивнул водитель. – Только без работы в городском человеке трудно удержаться. Ты кто по профессии?
– Дизентерийщик я.
– Это чего такое? – удивился водитель.
– Ну… – Афганка задумался, как бы получше объяснить. – Системы ввода-вывода.
– Мудрено чего-то, – кивнул водитель.
– Да, в общем-то, ничего сложного, – покачал головой Афганка. – Дело техники и навыка.
– А, ну если техники… – Водитель некоторое время рулил молча, а затем сказал с горечью: – А я ведь когда-то малярийное училище окончил, полжизни в малярийном цеху отработал. И чего теперь? Кому эта малярия нужна? Развалили экосистему, подонки!
– М-м-м… – неопределенно сказал Афганка – вдаваться в политические споры не хотелось.
– Вот и я говорю! – обрадовался водитель. – Раньше ведь как? Заселился в человека – и жми его, план гони! Не хочешь план гнать – просто живи, балду пинай. Никто слова не скажет, а сыт всегда будешь. И никаких тебе антибиотиков и прочей гадости! А сейчас – фиг там, все в собственности, попробуй тронь!
Микроб высунулся из комариного глаза и с досадой плюнул вниз.
– Так ведь недолго и человека развалить… – аккуратно произнес Афганка.
– Развалить? Ты больше этих наших умников слушай! – возмущенно закричал микроб и ткнул в комариный потолок. – Ворье на ворье! Развалить! Никто не разваливался почему-то, и жили нормально! А даже если и гноили людей и сами гибли – то за идею.
