Текст книги "День академика Похеля (сборник)"
Автор книги: Леонид Каганов
сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 21 страниц)
Семейная проблема
Последнее, что я запомнил, – это рев моторов вертолета, ослепительная вспышка и ощущение сырости и холода.
А., Б.Стругацкие «Извне»
Отец разворачивал комок фольги медленно и хмуро, словно специально затягивал паузу. Наконец в воздухе разлился характерный запах сушеного мяса, и на покрытие палубы вывалилась конечность. А за ней еще парочка. Сомнений больше не оставалось – это были руки. Небольшие, белесые, высушенные, с обгрызенными сизыми ноготками. В том месте, где руки обрывались, торчали короткие сухие жилки.
– Господи, что это?! – вырвалось у мамы на высокой телепатической волне.
– А ты считать не умеешь? – мрачно ответил отец, шевельнув своими листьями. – Раз-два-три-четыре-пять. Пятипалечник. Сушеный, измельченный.
– Что это? – испуганно повторила мама. – Это…
– Да! – жестко сказал отец.
Мама долго молчала, низко склонив макушку. Отец с болью заметил, что на ней прибавилось сухих тычинок. Небольшая прозрачная смолинка стекла по маминому стволу и впиталась в грунт горшка.
– Господи! – наконец воскликнула она. – За что нам такое? За что?
– А ты думала, это бывает только где-то в других семьях?
– Вот так растишь всю жизнь, растишь, растишь, удобряешь…
– Хватит стонать! – перебил отец. – Это все ты виновата! И бабка!
– Не смей так о моей маме!
– Да! Бабка его избаловала! А ты ей помогла!
– Я? А ты? Ты занимался ребенком? Ты неделями пропадаешь в своей рубке!
– Я работаю, – отрезал отец. – По-твоему, у штурмана корабля нет обязанностей?
– А я? Я бездельничаю? – взвилась мама. – Ты хоть раз убирался в нашем парнике? Ты только бросаешь свои листья где попало! Прикатываешься из рубки и с порога требуешь удобрений! Убери, ороси, подкорми – это все я делаю в нашей семье!
– Но…
– А я, между прочим, старший лаборант! На мне все анализы и синтез! Я прикатываюсь со смены, у меня отваливаются корни! Но ты – отец! Ты – мужчина! Ты мог бы на него повлиять! Хотя какой ты мужчина…
– Что-о-о?!! – взревел отец на самых низких телепатических волнах.
– То! – крикнула мама. – То самое! Я уже не помню, когда мы последний раз занимались опылением!
– Хватит орать!!! – рявкнул отец что было сил. – Соседи кругом спят!!!
Мама горестно всхлипнула и умолкла. Капельки смолы вовсю катились по ее стволу.
– Зови сына! – сурово приказал отец.
Мама замерла в нерешительности.
– Зови! – повторил отец.
– Что ты собираешься с ним делать? – заволновалась мама.
Отец не ответил. Он подкатился к чулану и вернулся, щелкая ржавым секатором.
– Что ты собираешься делать?! – воскликнула мама. – Отвечай!!!
– Выполю как следует, – буркнул отец.
Мамин горшок взревел, буксанул всеми колесиками и так стремительно рванулся вперед, что на пол упала горсть песка и керамзита.
– Не позволю!!! – взвизгнула мама на самой верхней телепатической волне.
– Отойди! – угрожающе произнес отец.
– Не смей полоть сына!!!
– Я ему сейчас листьев-то пообдеру…
– Изверг!!! Не позволю!!! – Мама расставила хрупкие ветви, загораживая пространство. – Ты его искалечишь!!!
– Он должен запомнить на всю жизнь!!!
– Нет!!!
– Уйди прочь! Я буду говорить со своим сыном как считаю нужным!!!
– Вы чего шумите? – раздался вдруг заспанный голосок.
Мать и отец как по команде развернулись. На пороге теплицы стоял сын. Макушкой он уже был вровень с отцом, хотя ствол его был зеленым и гибким. Только сейчас отец заметил, что в центре надписей и рисунков, покрывающих горшок сына, виднелось изображение растопыренного пятипалечника, обведенного в кружок… "Молодежная мода, молодежная мода, пусть рисует что хочет…" – вспомнил он слова жены.
– А ну-ка подойти сюда… – зловеще приказал отец.
Сын осторожно подкатился поближе. От него слегка попахивало пеплом, а верхние венчики были заметно расширены – на каждом из них все пять листиков торчали кто куда, напоминая растопыренную ладонь пресловутого пятипалечника. Отец долго смотрел на сына, и тот смутился.
– Кто тебе дал это? – Отец указал на развернутую фольгу.
Сын обернулся, посмотрел на пол и только сейчас увидел распотрошенный тайник. По всем его листьям прошла дрожь.
– Вы рылись в моих вещах?! – закричал он. – Вы рылись в моих вещах!!!
Мама снова выехала вперед и повернулась к отцу.
– Я прошу тебя! – Она встала между ними. – Не надо полоть!
– Выйди вон, я хочу поговорить с сыном наедине!!! – рявкнул отец сразу во всех телепатических диапазонах.
Мама горестно развернулась и выкатилась из парника, обливаясь смолой. Выждав, пока закроется дверь, отец повернулся к сыну.
– Видишь, до чего мать довел?! – произнес он с чувством, выдержал паузу и рявкнул: – Я жду ответа!
– Это не мое, – быстро сказал сын. – Это меня просили подержать у себя…
– Кто просил?
– Это не мое, – повторил сын. – Не мое…
– На нашем экспедиционном корабле, – прочеканил отец, – сорок пять конопов, тридцать семей. Назови имя того, кто дал тебе эту отраву?
Сын молчал.
Отец поднял ветвь с секатором и убедительно пощелкал в воздухе.
Сын молчал.
– Хорошо-о-о… – протянул отец и вновь кивнул на сушеные ручки. – Но ты сам понимаешь, что это – смерть?
– Чего сразу – смерть? – буркнул сын. – Ты сам дымишь животными! Весь парник воняет паленой шерстью!
– Не строй из себя дурака!!! – заорал отец. – Пятипалечник – не животное! Это абсолютно разные вещи! Абсолютно!
– На Альдебаране это разрешено…
– Ты не на Альдебаране! – рявкнул отец, уже понимая, что разговор зашел в тупик, а полоть теперь, пожалуй, поздно.
Он взревел всеми колесиками, развернулся, прокатился по парнику до самой стенки и снова развернулся.
– Я растил сына-опору! Сына-помощника! – сказал он с горечью. – Поэтому я взял тебя с нами в эту долгую экспедицию… Я мечтал, что мой сын вырастет настоящим конопом! Что я смогу им гордиться… Что со временем он займет мое место… – Отец сбился и развернулся к пленке парника, надеясь, что сын не заметит, как сквозь кору сами собой пробиваются капельки скупой мужской смолы. – Мне не нужен сын-наркоман!
– Я больше не буду… – неохотно пробурчал сын.
Но отец уже взял себя в листья.
– Я тебе не верю! – произнес он жестко.
– А что ты мне сделаешь? Выполешь? – Сын вскинул макушку с вызовом.
– Нет, – сказал отец, опуская секатор. – Полоть я тебя не стану. Раз мы тебя не допололи в детстве, теперь уже поздно. Сейчас мы пойдем к капитану, разбудим его, и я все ему расскажу. На этом твои экспедиции закончились. Тебя высадят на ближайшей обитаемой планете, отправят домой к бабке и поставят на учет в диспансер!
– Папа, нет, нет! – закричал сын и рванулся вперед так резко, что горшок его накренился, задние колесики мелькнули в воздухе, и он со всего размаху рухнул на пористый настил. Отец даже не пошевелился, глядя, как сын поднимается и неловко запихивает в горшок высыпавшийся грунт.
– Отвечай! – приказал он. – Кто дал тебе отраву?
– Я сам их набрал… – всхлипнул сын.
– Врешь! Кто тебя научил?!
– Я читал, как они выглядят… Как их разводить… Я их увидел, и…
– Где ты мог их увидеть?! Когда?
– Еще две эпохи назад… Когда мы садились за водой на третьей планете звезды класса «Ж»…
– Какой еще «Ж»… – начал было отец, но осекся. – Там же их не могло быть! Это дикая планета! Там, где мы садились, была только замерзшая вода и неразумные бездвижные иглолистные?!
– Они сами вышли к кораблю… Пятеро… Они двигались по застывшей воде на полозьях… Отталкивались палками… Я их собрал… Думал, не приживутся, но они так быстро размножаются…
– Размножаются?! – дернулся отец. – На корабле?! Две эпохи назад?!
Сын молчал, склонив цветущую макушку…
– Веди! – приказал отец, указав секатором на дверь.
И они отправились в путь. Мимо мамы, подслушивавшей за дверью. Мимо чужих парников, где спали остальные конопы племени. Не сговариваясь, приглушили приводы горшков и объехали капитанский парник на холостом ходу по самому дальнему пандусу. Мимо лаборатории воды, где работала мама. Мимо пожарного лифта – к лифту транспортного отсека. Спустились на нем вниз и покатились вдоль всего транспортного этажа. Мимо опечатанных боксов с пробами грунта разных планет. Мимо азотных холодильников с образцами фауны. Мимо светящихся оранжерей инопланетного дендрария. Мимо вонючего зверинца с живым зооматериалом. Отец сначала думал, что сын ведет его именно в зверинец, но тот все катил и катил вперед. Наконец они выехали к лифту аккумуляторного отсека, которым уже много эпох никто не пользовался. Да и кому придет в макушку лезть в аккумуляторный отсек во время затяжных экспедиций? Они спустились вниз. Двери разъехались, и автоматически загорелся свет.
Даже после вони зверинца, даже сквозь едкую щелочную атмосферу и неизбежный для аккумуляторов запах озона здесь остро тянуло аммиаком. А еще – тем неуловимым запахом горелого пятипалечника, который отец запомнил на всю жизнь с того единственного раза, когда попробовал его в армейском корпусе.
Сын нерешительно остановился, но отец уверенно взмахнул секатором и двинулся вперед, в лабиринты огромных пыльных кожухов – на запах. Высоко над проходом между кожухами тянулась проволочка. На ней сушились заботливо развешенные гроздья тушек. Внизу на расстеленной фольге лежали измельченные конечности и отдельно – бошки. Тут же стоял самодельный крематор – чашка с остатками пепла. А рядом валялась и лопатка для вкапывания. Отец замер. Брезгливо огляделся и сорвал с ближайшего кожуха здоровенный лоскут защитной пленки. Завернул в нее все хозяйство и двинулся дальше с этим узлом и секатором наперевес. И сразу же, обогнув кожух, увидел само гнездилище.
Широкая щель между аккумулятором и бортовой обшивкой была со всех сторон надежно огорожена поблескивающими щитками силового поля. Внутри стояла здоровенная лабораторная лунка с желтоватой водой – отец вспомнил, как давным-давно мама жаловалась на ее пропажу. Рядом с лункой возвышалась автоматическая кормушка-дозатор белково-углеродного типа – видимо, позаимствованная из зверинца. Повсюду на полу валялись хлопья мятого строительного синтепона. А у самой дальней стенки, откуда пронзительно несло аммиаком, испуганно жались крохотные пятипалечники – живые, голые. Их было здесь с полсотни. Отец долго смотрел на них с высоты своего роста. Так долго, что один зрелый пятипалечник осмелел, выскочил вперед и быстро стал выкладывать из кусков синтепона импровизированный круг на полу. Затем встал в центре, замахал конечностями и завибрировал воздухом. Постучал конечностью по полу, постучал по своей голове, воздел обе конечности к отцу и оглянулся на остальных.
– Правда прикольно? – послышалось на самой умильной телепатической волне.
Отец обернулся, с трудом сдерживая гнев, и сын осекся.
Пятипалечник снова заверещал, а затем опустился на колени и замер, одну конечность прижав к груди, а другой указывая вверх.
– Какая мерзость! – с чувством произнес отец, взмахнул секатором и двинулся сквозь силовое поле.
Пятипалечники пронзительно завибрировали. Сын развернулся и покатился прочь, к лифту. Позади раздавался ритмичный хруст, вибрации пятипалечников стихали одна за другой, пока не остался последний источник дребезга. Он звучал еще долго – то усиливаясь, то захлебываясь. Наконец оборвался и он. Вскоре появился отец с туго завязанным узлом.
– Куда?.. – печально спросил сын, когда они поднимались в лифте.
– Естественно за борт! – отрезал отец, взмахнув узелком.
– Это я уж понял… – вздохнул сын. – Мы-то куда? К капитану?
– Нет, – произнес отец, чуть помедлив. – Если, конечно, ты даешь мне слово, что больше никогда…
– Никогда! – с чувством подхватил сын.
– И чтоб никто в племени об этом не узнал! – предупредил отец.
– Само собой! – подтвердил сын.
– А капитану я доложу сам.
– Папа! – испуганно вскрикнул сын.
– Не бойся. Я доложу только про поганую третью планетенку, где эта дрянь водится. Пусть ею займутся компетентные органы.
Некоторое время они катились по коридору в полном телепатическом молчании. Дробно вибрировали колесики их горшков.
– Всю планету сожгут? – наконец спросил сын.
– Можешь не сомневаться. – сурово кивнул отец.
– А куда пепел? – произнес сын.
И произнес он это с таким игривым предвкушением, что отец не выдержал, обернулся и со всего размаху вломил паршивцу хороший крепкий подстебельник.
7 декабря 2003, Москва
Итак, хоминоиды
Профессор Анастаси важно поднялся на кафедральный холм, почти ни разу не споткнувшись. Он легко приподнял столешницу кафедры и вынул свои тезисы. Последнюю неделю он хранил их здесь, на кафедральном холме, – чтобы не забыть дома в последний момент.
Из динамиков раздался металлический перезвон, открывая доклад, ради которого сюда съехались ученые всех стран. А вслед за этим раздались и громовые аплодисменты. И хотя профессор ожидал этого звука, но от неожиданности вздрогнул, и столешница захлопнулась, больно прищемив руку. Профессор сдержался. Аплодисменты стихли, и наступила тишина. Профессор оглядел ряды собравшихся до самого горизонта. Все смотрели на него и ждали. Пора было начинать.
– Калеки! – воскликнул профессор в микрофон, а могучие равнинные динамики подхватили его голос и унесли вдаль.
Миллионная толпа ученых невнятно загудела в ответ. Профессор Анастаси позеленел от смущения.
– Простите, оговорка… – прошептал он. – Разумеется, имелось в виду – коллеги.
Шум моментально стих. Оговорка, привычное дело.
– Коллеги! – сказал Анастаси, сделал эффектную паузу, глубоко вдохнул и продолжил уже хорошо отрепетированным голосом. – Товарищи! Граждане! Сейчас я скажу о том, что чувствует каждый из нас, хотя не каждый говорит об этом вслух! В нашем обществе принято делать вид, что все в порядке, что так и должно быть…
Равнина напряглась. Профессор чувствовал это, поэтому не стал затягивать паузу и выпалил:
– Пусть выйдет вперед тот, кто чувствует себя счастливым! Пусть выйдет тот, кому в жизни все удается!
Разумеется, вопрос был риторическим. Профессор кивнул ассистенту Пау, и тот выставил перед кафедрой специально заготовленную табличку:
ВСТУПЛЕНИЕ В СЧАСТЬЕ
Пока все шло очень хорошо. Анастаси придвинул тезисы ближе и продолжил:
– Тема моего доклада – счастье и удача. Почему мы так несчастны? Почему нам так не везет в жизни? Каждый из нас задает себе этот вопрос – почему я неудачник? И действительно, почему? И простые граждане, и крестьяне, и рабочие, и политики, и мы, ученые, никто из нас не может сказать "я счастлив"? Кто из нас может похвастаться успешной личной жизнью? Большим количеством денег? Высокими достижениями?
– А-а-а! – взволнованно подхватила равнина, и профессор воодушевился.
– Может быть, именно поэтому мы так любим смотреть фильмы, где добро побеждает зло? Может быть, именно поэтому мы читаем фантастические книги, в которых герой выходит невредимым из любых ситуаций?
– У-у-у… – зашелестела равнина.
– С каждым из нас ежедневно случается куча мелких и крупных неприятностей! – продолжал профессор. – Мы так привыкли к этому, так равнодушно переносим все удары судьбы, что порой даже не замечаем их. И в тот момент, когда беда символизирует бесплатный проезд…
Он остановился, задумался и перелистнул страницу обратно. Неприятно ныла ушибленная рука, мешая сосредоточиться. Равнина ждала.
– В тот момент, когда беда… – он глянул на следующий лист, – символизирует… Простите.
Так и есть, третьей страницы не хватало. Не хватало четвертой и пятой – сразу шла шестая. Конечно, профессор знал текст наизусть, последние полгода репетировал дома перед зеркалом. Но сейчас все вылетело из головы.
– Небольшая заминка с тезисами, но это даже лучше! – объявил Анастаси. – Не будем удлинять вступление. Перейдем сразу к основной теме нашего доклада. Тема… Мне сложно без тезисов, но… э-э-э… Если вкратце, своими словами… О, спасибо!
Профессор благодарно кивнул юному ассистенту, который протянул недостающие листы из запасного комплекта. А тем временем ассистент Пау сменил табличку:
КТО ТАКИЕ ХОМИНОИДЫ?
– Темой доклада является необычная форма жизни третьей планеты звезды F3176 – это пресловутые многоклеточные двуногие хоминоиды. В последние столетия эти удивительные создания у всех на устах, наука галактики переживает очередной бум – редкая конференция обходится без докладов о хоминоидах. Ученые всех планет, занимающиеся хоминоидами, словно сошли с ума…
По рядам прошел смешок. Справа, где располагались группы гостей, ритмично заколыхались длинные скафандры ироничных адонцев, а чуть ближе угрожающе зашевелились клешни зырян. Зыряне всегда принимали любое слово как оскорбление своей расы.
– Простите, я все время говорю не то, очень волнуюсь… – признался Анастаси. – Итак, хоминоиды… Долгое время их планета была безвидна и пуста, затем на ней появилась белковая жизнь, а разумный вид хоминоидов появился совсем недавно – буквально какой-нибудь миллион лет назад. Но уже сегодня все ученые признают этот вид жизни разумным и высокоцивилизованным. Темпы их развития поражают! Еще каких-нибудь сто тысяч лет назад они только-только научились добывать огонь, пятнадцать тысяч лет назад уже плавили медь, вскоре изобрели колесо, а в прошлом веке уже полетели в космос и даже благополучно вернулись! Тем не менее, как мы знаем, официальный контакт с хоминоидами пока решено не устанавливать, хотя все расы галактики ведут за ними самое пристальное наблюдение.
Профессор перелистнул страницу и оглядел толпу. Вроде зыряне успокоились. Все шло на удивление гладко. А это значит – надо ждать беды.
– Всю молниеносную историю хоминоидов будет правильнее назвать "историей успеха". Действительно, успех не покидал их ни на миг. Все, за что бы они не взялись, им удавалось! История хоминоидов – это перечень открытий-рывков, каждый из которых перебрасывал их цивилизацию на тысячи и тысячи лет вперед! Практически все открытия были сделаны хоминоидами случайно, мимоходом. Поэтому в наших средствах массовой информации… – профессор хмуро глянул поверх очков на сектор прессы, – а затем и в ученых кругах сложился миф о гениальности новорожденной расы. Но так ли это?
– Нет! – крикнули с равнины.
– Хоминоиды не глупы, – кивнул профессор. – Но они не гениальны! Это подтверждено многими исследованиями. Посмотрим правде в глаза: хоминоиды уникальны лишь тем, что фантастически удачливы!
– У-у-у!!! – взлетело над равниной, и профессор не понял, что это означает: несогласие с докладчиком или накопившуюся обиду?
– Материал большой и сложный. Я излагаю его эмоционально и путано. Местами говорю прописные истины, но прошу вас: набраться терпения и дослушать до конца! Вы будете потрясены! Более миллиона ученых клана Анастаси-У разрабатывали эту гипотезу в течение трехсот тридцати восьми поколений! И сегодня… – профессор запнулся, – сегодня наконец настал этот долгожданный… Я рад, что именно мне выпала… – Профессор снова запнулся и позеленел до самых рожек. – Простите. Не будем терять времени и перейдем сразу к делу! Если что-то будет непонятно, я прошу сразу задавать вопросы.
Равнина закивала. Пау выставил новую табличку:
ФЕНОМЕН ХОМИНОИДОВ
– Итак, хоминоиды фантастически удачливы. Они привыкли к своей удаче настолько, что не замечают ее. Хотя не замечать это трудно. Самый простой пример: любой зрелый хоминоид может вспомнить в своей жизни несколько случаев, когда ему грозила неминуемая гибель, но все обошлось благополучно. И это только те случаи, о которых ему известно! Куда больше случаев, когда хоминоид прошел мимо смертельной опасности, так и не узнав о ней! Хоминоиды чувствуют себя настолько неуязвимыми, что их быт… Слайды! Нам пора перейти к слайдам!
Профессор взмахнул рукой и посмотрел на серую небесную пелену. Вслед за ним подняли головы и слушатели равнины. Небо оставалось пустым.
– Кхм… – сказал профессор в микрофон.
– Проектор не работает… – раздался испуганный шепот Пау. – Мы не знаем в чем дело, мы…
– Здесь что, дебилы собрались?! – рявкнул профессор, забыв, что стоит у микрофона.
Его крик понесся над равниной, публика зашумела. Профессор хотел извиниться, но онемел от ужаса. Краем глаза он увидел, как зыряне начали махать клешнями, и через секунду над толпой уже взлетело первое искалеченное тело. К зырянам устремилась Рота Безопасности, но было поздно – началась свалка. Профессор закрыл глаза и почувствовал, что покрывается испариной. Но недаром Анастаси пользовался таким авторитетом в ученых кругах. Он сумел взять себя в руки и в этой ситуации.
– Коллеги! – сказал он веско. – Я прошу сохранять спокойствие и самодостаточность. Мой неразумный крик был обращен всего лишь к моим ассистентам, подчиненным клана. У нас сломался проектор, и… – Профессор повернулся к Пау, зажал микрофон и зашипел: – Дебилы!!! Где запасные проекторы?! У нас же три запасных проектора специально на случай, если…
– Мы пытаемся переставить слайды в запасной проектор A17D9R! Но слайд заело! – прошептал Пау.
На левом фланге продолжалась бойня – зыряне кромсали щиты ротников.
– Уважаемые коллеги с планеты Зыра! – снова обратился Анастаси. – Я призываю вас к спокойствию! Всего лишь…
И тут небо осветилось. Повисла тишина, только раздавались щелчки клешней. Затем стихли и они. Равнина зааплодировала.
– Итак! – воодушевился профессор и простер руку к небесам. – Неприятности улажены! Посмотрите на слайд! На слайде мы видим так называемую вилку – металлический гарпун с четырьмя заостренными лезвиями. Хоминоиды используют его в быту для перемещения пищи в ротовое отверстие. Казалось бы, одно неловкое движение, и ротовое отверстие порвано! Распороты ткани, идет заражение! Вы же знаете, что многоклеточные организмы не восстанавливаются… Но этого не происходит! Хоминоиды хранят вилки в своих жилищах, бросают их где попало, казалось, наступи случайно… Но ни одного смертельного случая! Давайте следующий слайд!
За спиной послушно щелкнуло, и небо вновь осветилось.
– Кухонный нож! – объявил профессор и осекся. – Мнэ… Я планировал показать кухонный нож. Он куда более опасен, чем вилка. Но, видимо, слайды перепутаны, и здесь мы видим автомобиль. Внимание! Так называемый автомобиль! Это вид транспорта, управляемый вручную. В нем используется энергия взрыва, поэтому корпус начинен запасом жидкой взрывчатки. Движется автомобиль с огромной скоростью по специально выровненным лентам на поверхности планеты. При этом выделяет отравляющий газ. Надо ли продолжать? От хоминоида, управляющего автомобилем, требуется максимум внимания и сосредоточенности ежесекундно – каждый миг он рискует выехать за пределы ленты, столкнуться с другим транспортом или с хоминоидом, пересекающим ленту пешком. Это неминуемая гибель. Гибель несет и пребывание рядом с трубой автомобиля, выпускающей ядовитый газ. Да и сама конструкция транспорта так сложна и ненадежна, что немалое количество времени автомобиль проводит в ремонте. Простое перемножение вероятности поломки машины, секундной невнимательности (а хоминоиды очень невнимательны!) и непредвиденных дорожных ситуаций показывает, что вероятность гибели хоминоида в машине приближается к ста процентам в первый же час поездки! Кто не верит, может убедиться на любом компьютерном тренажере, имитирующем гонки, – аварии следуют одна за другой. Но! – Профессор торжествующе обвел взглядом притихшую равнину. – Хоминоиды годами, десятилетиями пользуются своей техникой! Аварии крайне редки и не обязательно ведут к смерти хоминоидов! Давайте следующий слайд!
За спиной раздался грохот, небо разом потухло, профессора швырнуло вперед на микрофонную стойку, и наступила темнота.
Когда Анастаси пришел в себя, он лежал под кафедральным холмом, а трое ассистентов пытались его поднять.
– Что случилось? – спросил он хрипло.
Ассистент Воо поднял на профессора печальные стебельки:
– Профессор! Взорвалась линза проектора, осколками ранило троих. Погиб Пау…
– Пау… – Профессор замолчал.
– Повреждения так сильны, что он не смог восстановить целостность…
– О, природа! – воскликнул профессор.
– Профессор, надо продолжать доклад! Равнина ждет!
Анастаси поднялся и дошел до кафедры. Равнина встретила его аплодисментами.
"Особо следует сказать о быте хоминоидов" – прочел профессор в тезисах. Или мы уже говорили об этом? Перед глазами стоял образ Пау – самого талантливого ученика…
– Коллеги! – сказал профессор. – Мы скорбим! Почтим минутой молчания память наших гибнущих собратьев!
Помолчав немного, Анастаси сказал:
– Но мы вынуждены продолжать то, ради чего собрались здесь. Итак, хоминоиды. Повседневная жизнь хоминоидов настолько пресыщена опасностью и угрозой для жизни, что любое другое существо не продержалась бы в этих условиях и нескольких часов. Мир, в котором живут хоминоиды, – дикая какофония скоростей, напряжений, ядов и прочих агрессивных стихий. Любая случайность – и хоминоид будет раздавлен, деформирован, утоплен, сожжен высоким напряжением… Они даже строят такие высокие жилища, что одно лишь случайное падение из окна – верная смерть. Но все это происходит крайне редко!
С равнины передали записку. Профессор развернул ее и усмехнулся.
– Неподписавшийся спрашивает: если хоминоидам все удается и все у них получается, значит ли это, что им не надо трудиться?
Профессор обвел взглядом равнину – равнина ждала.
– Да, – сказал профессор. – Им не надо трудится.
И сам поставил новую табличку:
ПСИХОЛОГИЯ ХОМИНОИДОВ
– Само слово «трудиться», которое в нашем языке означает «мучиться», в языке хоминоидов означает лишь «тратить силы на получение результата». Задумайтесь, какой глубокий смысл вложен в это определение! Хоминоиды действительно не трудятся, как мы. Они искренне уверены, что способны справиться с любой задачей, достаточно лишь приложить немного усилий. И действительно, им этого вполне достаточно! Другое дело, что не все хоминоиды готовы приложить даже усилия, и поэтому своим детенышам они внушают с детства: нельзя лениться!
– Лениться? – спросили с равнины.
– О так называемой лени следует сказать особо, – кивнул профессор. – «Лень» – специальный термин языка хоминоидов, не имеющий аналогов в галактике. Лень – парадоксальное состояние разума, когда хоминоид – внимание! – будучи твердо убежден в благоприятном исходе работы, тем не менее, готов заранее отказаться от результата, просто не желая прилагать усилий! Это нелепое состояние является вполне обычным для подавляющего большинства хоминоидов.
– Как же они работают? – спросил кто-то из сектора прессы.
– Хоминоиды по сравнению с нами работают мало и неохотно, – ответил профессор. – Половину времени они вообще проводят в биологическом оцепенении – ежесуточной спячке. Оставшееся время они посвящают разным личным делам и немного – работе. Максимум, на что обычно согласны хоминоиды, – так называемая служба, когда хоминоид приезжает на место службы, чтобы безынициативно выполнять нехитрые действия или указания начальства, получая за это необходимый жизненный паек. Редкий хоминоид согласен по своей инициативе тратить физическую и психическую энергию на какое-то дело. Но если такое случается, его называют «бизнесмен», что в переводе означает буквально "хоминоид, занятый делом". Потратив немало времени и энергии, эти хоминоиды обычно добиваются успеха и благосостояния. Большинство же популяции предпочитает делом не заниматься. Поэтому, как я уже говорил, своим детенышам хоминоиды стараются хоть как-то с детства внушить идею о необходимости прилагать усилия. Об этом говорят, например, такие их поговорки, как "Без труда не вынешь рыбку из пруда"…
– Позвольте, что за бред? Это же очевидно! – раздался возмущенный голос из передних рядов.
– Это вам очевидно, коллега! – возразил Анастаси. – А хоминоиду это вовсе не очевидно! Случаи получения рыбки без труда у них тоже широко распространены. С вашего позволения я все-таки продолжу. Поговорки: "Дело мастера боится", "Лиха беда начало", "Кто рано встает – тому Бог подает"…
– Что такое Бог? – спросили с равнины.
– Об этом мы поговорим чуть позже, – кивнул профессор. – "Кто не рискует, тот не пьет шампанское".
– Что такое шампанское? – спросили с равнины.
– Шампанское – токсичный для психики напиток горького вкуса, пить который считается приятно и почетно, – объяснил профессор. – Тут необходимо отметить, что шампанское время от времени пьют все, и никто при этом не рискует. Несмотря на токсичность.
– Что такое рискует? – спросили с равнины.
– Мы тоже поговорим об этом позже! – кивнул профессор раздраженно. – Не перебивайте меня, пожалуйста! Я пытаюсь зачитать список поговорок! "Терпение и труд все перетрут"…
– Что такое терпение? – спросили с равнины.
Профессор глубоко вздохнул, но взял себя в руки.
– Так называемое терпение, – сказал он спокойно, – еще один термин языка хоминоидов, не имеющий аналогов в галактике. Он означает желание хоминоида потратить даже не силы – потратить время на ожидание результата.
– Вау!!! – изумилась равнина.
– Да! – кивнул профессор. – Это поразительно! Но хоминоид может не пожелать тратить и время! Для него недостаточно получить гарантированный результат в произвольной точке временного континуума, он может пожелать результата немедленно! И это вполне обычное поведение хоминоида, оно имеет свой термин – «нетерпение». Но даже нетерпеливые хоминоиды очень удачливы, и нередко…
– А как они это сами объясняют? – прокричали снизу.
Профессор усмехнулся, перелистнул страницу все еще ноющей рукой, и сам замеменил табличку:
САМООБЪЯСНЕНИЯ ХОМИНОИДОВ
– Забегая вперед, – гордо произнес профессор, – я скажу, что именно мы, клан историков-хоминологов Анастаси-У, совместно с кланом биологов-хоминологов Тадэ-У наконец разгадали тайну и нашли объяснение феномену хоминоидов! Эта сенсация и является ключом моего научного доклада, поэтому с вашего позволения будет обнародована в конце. Но сами хоминоиды этого объяснения пока не нашли, хотя такая удачливость не могла остаться незамеченной для них самих. Особо яркую удачу хоминоиды объясняют термином «повезло», «везение». Вообще слово «возить» в большинстве языков хоминоидов означает транспортные услуги. И «повезло» в данном контексте, – профессор замялся и некоторое время искал нужную страницу, – символизирует бесплатный проезд. Рассчитывать на везение – значит ожидать, пока некая высшая сила по своей инициативе и совершенно бескорыстно решит проблемы хоминоида: как транспортные, так и все остальные. Внимание, коллеги! Это очень важно! Главная особенность ментальности хоминоидов – постоянно ожидать везения по любому поводу и выражать искреннее негодование при его отсутствии, так называемом невезении. Хоминоиды искренне уверены, что природа им должна! Что такое невезение? То, что в языках всех форм жизни обитаемой галактики называется «давно ожидаемой и наконец случившейся бедой», хоминоиды называют легкомысленно: «невезение», «неудача», «несчастье». Да, в языке хоминоидов есть слова «беда» и «катастрофа», но означают оно совсем не то, что принято у нас…
