Текст книги "Сердце ко Дню Валентина (ЛП)"

Автор книги: Лекси Эсме

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 12 страниц)

Я почти забываю, зачем я сюда пришла.

– Ты не отвечал на звонки, когда я звонила..., –я с вызовом поднимаю на него глаза, чтобы встретиться с ним взглядом, – Я тебя напугала? – спрашиваю я, почти смеясь при мысли об этом, и вижу, как его глаза сужаются, в них горит что–то алчное и собственническое. – Я задела твое самолюбие, когда отвергла тебя? Я разбила твое сердце?

Он удивляет меня, обхватывая мое горло холодными тисками, лишая меня дыхания, и притягивает к себе, посылая волну лихорадочного жара, пульсирующую по моему телу. Его губы изгибаются в довольной улыбке, которая нервирует меня, хотя и возбуждает. Он наклоняется ближе.

– Я не тот, кого можно напугать, не говоря уже о том, что у меня нет сердца, чтобы его разбить. – на лице Авиэля, когда он отпускает меня, смешиваются веселье и угроза.

Я откидываюсь на подушки дивана и глубоко вдыхаю, пытаясь восстановить дыхание, все мое тело сотрясается от сочетания адреналина и предвкушения; я все еще ощущаю его присутствие рядом.

– Не обольщайся, – продолжает он, наклоняясь и проводя пальцем по моему лицу, – Ты что–то сделала со мной той ночью. Ты разбудила во мне что–то, что я считал давно умершим.

Его пронзительный взгляд почти невыносим, когда я с вызовом смотрю на него в ответ.

– Что–то? – выдыхаю я.

У меня перехватывает дыхание, когда его тело скользит между моих раздвинутых ног, вызывая по мне волну слабости.

– Желание, – хрипит он низким и опасным голосом. – Я не испытывал ничего подобного уже несколько десятилетий. И все это благодаря тебе.

Он заводит руку мне за голову и притягивает к себе, и я издаю незапланированный стон, когда его губы прижимаются к моим, мое тело мгновенно реагирует на его прикосновения, несмотря ни на что.

Мое сердце учащенно бьется, когда его губы жадно прижимаются к моим. Я прижимаюсь к нему, мои пальцы вплетаются в его локоны, наши языки страстно сплетаются в головокружительном поцелуе, губы сливаются в огненном объятии.

Он притягивает меня ближе, прижимая к себе всем телом. Затем, без предупреждения, я чувствую, как воздух вокруг нас меняется, и его движения становятся интенсивнее. Он двигает пальцами там, где когда–то были мои, скользя по гладким складочкам, и я подавляю крик, когда он входит в меня, мое тело выгибается ему навстречу.

Я стону ему в рот, становясь все более влажной, в то время как его большой палец обводит мой чувствительный бутон, и он толкает меня все дальше и дальше в экстаз, пока я не начинаю кричать, отдаваясь ощущениям. Мои пальцы впиваются в твердую поверхность его спины, и я чувствую, как напрягаются его мышцы при каждом движении губ и рук.

Холодок пробегает у меня по спине, когда я постепенно начинаю осознавать, что по моей коже скользит потустороннее и волнующее ощущение – ощущение движения, не зависящее от прикосновения рук Авиэля. Я открываю глаза и ахаю, когда вижу, как его татуировки изгибаются с живой силой. Чернила на рисунках Авиэля раскручиваются по собственной воле; замысловатые узоры расходятся волнами во всех направлениях, их завитки ложатся на мою кожу.

Я прижимаю руку к бедру, чтобы татуировка не двигалась, но это бесполезно; чернильные линии расползаются по коже под моей ладонью, стремясь завладеть каждой частичкой меня своей загадочной грацией. Мое тело пульсирует странной, чуждой энергией, чернильные завитки обжигают мою кожу невероятно приятным теплом, изгибаясь и смещаясь, как будто моя кожа – открытая книга, а чернильные татуировки Авиэля – это история его желания, написанная на каждой странице.

Я завороженно наблюдаю, как он приближается, его губы в нескольких дюймах от моих, и я резко выдыхаю, испытывая в равной степени страх и удовольствие.

– Ты боишься?

К моим щекам приливает жар, и я корчусь, когда извилистый рисунок тела сжимается вокруг меня, сжимая, как тисками, и прижимает к дивану. Меня прижимают к спине, кожаный подлокотник впивается в позвоночник, и я изо всех сил пытаюсь высвободиться. Я чувствую, как учащается мое дыхание, как бешено колотится сердце, когда неумолимая хватка на мне усиливается.

Не в силах вымолвить ни слова, я киваю.

– Хорошо, – бормочет он, и давление усиливается, становясь горячее, плотнее и быстрее, его пальцы входят и выходят из моих влажных глубин, – Страх – сильная вещь, он напоминает тебе о черте, через которую ты не должна переступать.

Мой пульс гулко отдается в ушах, пока я не перестаю слышать ничего, кроме собственного прерывистого дыхания от удовольствия. Я закрываю глаза, сжимаюсь вокруг него, мое тело жадно откликается на его прикосновения. Его пальцы глубоко проникают в меня, и с каждым движением руки он находит еще одно сладкое местечко, нежно целуя и посасывая мою шею, продолжая свои мучения.

Я прикусываю нижнюю губу, мои бедра покачиваются под его рукой. Мое тело напрягается, пока меня не захлестывают волны удовольствия, пока я не перестаю даже дышать.

Моя голова откидывается назад, и я издаю гортанный стон, в то время как оргазмические ощущения пульсируют во мне, и я вижу белые пятна перед глазами. Какое–то мгновение я лежала, ошеломленная и пребывающая в эйфории, и могла только судорожно дышать, понимая, что только что пережила нечто экстраординарное.

Aviel’s low whisper breaks the thick cloud surrounding us, "I'll help you with your problem," He pulls his fingers out slowly, torturing me once more, and withdraws his hand and tattoos both from between my legs in a rush of heat. His lips curve into a smile as he straightens up to admire his work, the satisfaction of seeing me come undone fully evident on his face. "Let me show you what I can do."

Тихий шепот Авиэля рассеивает густое облако, окружающее нас:

– Я помогу тебе с твоей проблемой, – он медленно вытаскивает свои пальцы, мучая меня еще раз, и убирает руку с татуировками, находившуюся у меня между ног. От меня исходит жар. Его губы изгибаются в улыбке, когда он выпрямляется, чтобы полюбоваться своей работой, на его лице отчетливо читается удовлетворение от того, что он видит, как я справляюсь.

– Позволь мне показать тебе, на что я способен.

Глава 16

Адора

Я задаюсь вопросом, что, черт возьми, я делаю, мой разум кричит, чтобы я отступила, когда Авиэль загоняет вибратор глубоко в меня с силой, которая заставляет меня стонать, но я бессильна против ощущений, пронизывающих меня, когда его язык скользит по моему клитору.

Его любимое занятие сейчас – заставлять меня кончать, пока я не начну умолять его остановиться, в то время как мое любимое занятие – позволять ему это. Мне нужно идти на работу, но я не могу найти в себе силы оторваться от него.

Авиэль увеличивает темп, заставляя меня вскрикивать, когда вибрации усиливают удовольствие в десять раз. Я чувствую, как вцепляюсь в его простыни, беспомощно уступая его прикосновениям. Его умелые руки точно знают, как заставить меня извиваться от удовольствия, и я стону под его ласками. Я больше не могу сдерживаться и достигаю потрясающей кульминации под его языком.

– Н–не надо больше, – вздыхаю я. Определенно, не надо, мои органы кричат мне об этом. Им нужно время на восстановление, а он заводит меня слишком далеко.

Авиэль делает паузу только для того, чтобы мрачно усмехнуться:

– Не пытайся притворяться, что тебе это не нравится.

Вибрация внутри меня заставляет меня невольно застонать, и я вынуждена признать, что он прав.

– Но я опоздаю на работу, если мы не прекратим это, – выдыхаю я, потому что это единственное, что заставит его отпустить меня.

– Скажи, что болеешь, – он снова поднимает голову, и его ухмылка слишком самодовольна, чтобы не оттолкнуть его. Я пытаюсь вырваться, но он только крепче сжимает мою руку.

– Я не могу позволить себе взять больничный, – жалуюсь я.

Компании Авиэля удалось провести новые переговоры с кредиторами, продлить срок погашения долга на две недели и прекратить начисление процентов на этот период. Он уговорил их снизить процентную ставку до одной пятой от того, что я уже задолжал, и даже покрыть платеж – еще двадцать тысяч, которые я настояла вернуть ему, в результате чего общая сумма моего непогашенного долга достигла сорока тысяч. Это очень далеко от ста тысяч, которые я задолжала всего за день до этого, так что я не могу быть более благодарной. Конечно, это не включает деньги, одолженные у друзей и семьи, которые в сумме составляют еще десять тысяч.

Авиэль мрачно отвечает:

– Чего ты не можешь себе позволить, так это чтобы я был неудовлетворен.

Он вытаскивает из меня вибратор, и я обмякаю на его огромной кровати, полностью опустошенная. Но теперь его рот более серьезен, когда он заменяет вибратор губами и языком, которые исследуют меня для моего удовольствия. Мое тело дергается под ним, невольно поддаваясь его настойчивым движениям, пока, наконец, мои ноги не подкашиваются от невероятных ощущений.

Несмотря на ледяную внешность, он всегда целует меня нежно, словно хочет насладиться моментом. И я ловлю на себе его взгляд, его темно – синие глаза смотрят в мои, как будто пытаются разгадать тайну моей души, а он не может до конца понять меня.

Конечно, мы играем в опасную игру, но меня тянет к нему, как мотылька к свету. Я просто надеюсь, что не попаду в огонь, из которого не смогу выбраться.

– Что такого важного у тебя на работе, что ты так спешишь быть там, а не здесь, со мной? – спрашивает он шутливым тоном, его рука скользит по моему животу вверх, затем сжимает грудь, отчего я извиваюсь.

– Я должна..., – стону я, – Мы должны были услышать хорошие новости от инвесторов проекта жилищного строительства.

Я искренне рада получить от них ответ. Несмотря на недостаток сна и невероятный стресс за последние несколько недель, мне удалось помочь моей команде доработать наши предложения, и мы провели впечатляющую презентацию, – Я хочу отплатить свой долг перед тобой.

Авиэль закатывает глаза.

– Ты можешь сделать это здесь, – бормочет он, устраиваясь между моих бедер, и я вздрагиваю, чувствуя, как тяжелый и длинный член в его брюках касается моих половых губ.

– Нет, я правда не могу... – один из его сладких поцелуев отвлекает меня от моего раздражения, и я не могу не раствориться в нем.

Клянусь, Авиэль чертовски самоуверен, но это не значит, что он не имеет на это права. В чем–то он прав, гораздо приятнее лежать голышом в его постели, чем одеваться и подставлять лицо холодному ветру.

Я не могу понять, почему он меня так привлекает. Конечно, в постели он, бесспорно, очарователен и страстен, его поцелуи вызывают привыкание, а его прикосновения заставляют мое тело петь, но мне нужно быть реалисткой. Авиэль не мой парень. Я даже не знаю, что у нас общего; это определенно больше похоже на запутанность, чем на отношения. Даже если что—то из этого заставляет меня испытывать нужду и желание, будет разумнее избавиться от этого, пока все не стало слишком серьезным – или, скорее, пока я не слишком привязалась. И то, что я в долгу перед ним, заставляет меня чувствовать себя слишком уязвимой, а это никогда не сработает.

– Авиэль, – качаю я головой, после еще нескольких мгновений борьбы со своими мыслями, – я не могу… Мне нужно идти.

Наконец, он тянется и целует меня в лоб, прежде чем встать, и я почти стону в знак протеста, что сама не могу.

– Издай этот звук еще раз, и я заставлю тебя остаться здесь подольше, – обещает он, удерживая меня на месте еще немного, в его глазах горит сдерживаемый жар, а выражение лица становится немного суровым.

– Это заманчивое предложение, – дерзко отвечаю я. – К сожалению, я нужна своей команде в офисе.

– К сожалению, это действительно так, – сухо отвечает он и позволяет мне встать с кровати. Я чувствую, как его взгляд провожает меня до ванной, где я прихожу в себя, наношу минимальный макияж и поправляю одежду. Десять минут спустя я выбегаю из его спальни, чтобы не опоздать на работу.

Авиэль удивляет меня, обхватывая за талию и прижимая к себе, прежде чем поцеловать с необузданной страстью, которая удивляет меня даже больше, чем моя предыдущая реакция на него. Долгий поцелуй обещает еще один сеанс интенсивного наслаждения. Он отпускает меня, прежде чем шлепнуть по заднице и с ухмылкой выпроводить за дверь. Я почти уплываю, все мое тело трепещет от удовольствия и предвкушения – пока меня не манит холодная реальность работы.

Глава 17

Адора

Сидя в конференц–зале на экстренном совещании, я делаю все возможное, чтобы выглядеть достойно в окружении своих коллег, а также различных документов, чертежей, разработок, исследований и предложений по проекту экономичного и устойчивого жилищного строительства.

Мы все неустанно трудились, пытаясь обеспечить необходимое финансирование и воплотить это начинание в жизнь. Учитывая важную роль, которую я сыграла в этом проекте, это стало бы выдающейся вехой в моей карьере. Прежде всего, жизненно важная помощь, которую он окажет обездоленным семьям в этом городе, была бы бесценной. Вот где на самом деле моя заслуга.

Внезапно двери конференц–зала распахиваются, и Томас, один из старших членов команды, с бледным и осунувшимся лицом, протискивается внутрь.

– У нас проблема, – начинает он дрожащим от гнева голосом. – Мне только что позвонил один из наших главных потенциальных инвесторов...Я не могу в это поверить...

Ропот в зале сменяется тревожной тишиной, пока Томас пытается взять себя в руки, чтобы сообщить эту новость. Наконец, он заявляет:

– Green Builders только что позвонили нам, и они отказались от участия.

Блядь.

В воздухе повисло напряжение, и раздались коллективные стоны разочарования. Я сама в шоке; наша презентация прошла хорошо, и нам был оказан теплый прием. Представитель Green Builders проявил большой интерес. Неужели мы упустили что-то важное?

– Наше предложение же было удачным, верно? – говорю я, стараясь сохранять самообладание и оптимизм; мой голос не дрожит, несмотря на внутреннее смятение, – Разве у нас не осталось еще двух инвесторов, желающих присоединиться к нам?

Томас бросает на меня почти свирепый взгляд.

– Это не так–то просто, – объясняет он со вздохом, и его сутулые плечи опускаются под тяжестью поражения, – Это второй крупный инвестор, который уходит.

Рохит, Винтер и я обмениваемся удивленными взглядами.

– Второй? – Рохит в ужасе переспрашивает, его густые черные брови взлетают вверх.

Томас коротко кивнул, сжав губы в непроницаемую линию.

– Верно. Housing for Humanity уже отказались. Сегодня утром.

Я подавляю свой страх:

– А как же The Community Renewal Initiative? Мы еще не получили от них ответа, верно?

– Так бы оно и было, но ходят слухи, что они тоже планируют отказаться из—за аналогичного проекта конкурента, – Томас опускает взгляд на проектный лист, на котором красными чернилами отмечены все опасения инвесторов.

У меня замирает сердце. Я резко выдыхаю, мои руки сжимаются в кулаки. Я не хотела, чтобы Томас видел, как пошатнулась моя уверенность в себе. Из всех событий, которые должны были произойти ― почему именно сейчас?

Винтер наклоняется вперед, ее холодные голубые глаза полны решимости.

– Разве мы не можем просто попытаться донести нашу идею до других людей? Мы не можем остановиться прямо сейчас, когда мы так близки! – я восхищаюсь упорством Винтер; она так же увлечена проектом, как и я.

– Похоже, наши конкуренты пронюхали о том, что мы делаем, и захотели воспользоваться этой возможностью, – сказал Томас, – Очевидно, они предлагают более выгодную сделку и уже привлекли значительную часть финансирования. Наши инвесторы не хотят упускать такую возможность, поэтому они привлекли к нам свои ресурсы.

Мои мысли путаются. Кто мог обратиться к нашим инвесторам с подобным проектом? Мы работали над этим несколько месяцев, и я полагала, что мы опередили события. Мы не могли просто так выбросить весь объем проделанной работы, включая демографические исследования, анализ затрат и строительные чертежи. Нам даже удалось обойти множество ограничений. Кто появился из ниоткуда и помешал нам?

– Как называется другая компания? – я спрашиваю Томаса.

– Redevelopment Solutions, – говорит он, проводя пальцами по растрепанным каштановым кудрям. – Это компания со схожими интересами в этом городе.

Мои мысли быстро проносятся мимо. Я хмурюсь, но название мне ничего не говорит.

– Почему мы не слышали о них раньше? – задумчивый Рохит откидывается на спинку стула и хмурится.

– Разве это не прекрасно? – выражение лица Томаса становится кислым, – Я слышал, что они существуют меньше года.

Рохит задумчиво барабанит пальцами по столу.

– Но мы изучили другие предлагаемые проекты застройки и связались с конкурирующими разработчиками, – говорю я, и у меня мурашки бегут по коже от этого откровения, – Никто не упоминал о Redevelopment Solutions.

Томас безразлично пожимает плечами.

– Значит, наши исследования были недостаточно тщательными, и им удалось неожиданно застать нас врасплох, – замечает он, и его слова полны горечи. Я съеживаюсь на своем месте, – Они являются дочерней компанией Keystone Builders Inc.

Я слышала о Keystone Builders, гигантской корпорации, но не ожидала, что они станут нашими конкурентами. Начиная с собственных поставщиков строительных материалов и заканчивая международными проектами в области развития, Keystone выросла до размеров, которые сделали ее силой, с которой приходится считаться. Я уже сталкивалась с Keystone раньше, когда училась в университете, но никогда не думала, что они будут заниматься такими мелкими проектами, как наш. Немногие рискнули бы предложить компанию, о которой они никогда не слышали, такому известному бренду, как Keystone.

– Еще более тревожным является то, что их основной инвестор финансирует значительную часть их проекта, снижая затраты на стадии разработки и риски для инвесторов. Похоже, что за ними стоит большая шишка, – слышно, как Томас издает рычание.

– Какой инвестор? – спрашивает Винтер с таким видом, будто хочет сама с ними сразиться.

– Они анонимны, – Томас складывает руки на груди.

Проект под угрозой срыва, и хуже всего то, что я чувствую себя полностью ответственной за то, что недостаточно старалась выяснить, с какими компаниями мы столкнулись. Жаль, что я не сделала больше.

– Невероятно, – ругается Винтер, и ее лицо приобретает оттенок красного, – Green Builders действительно подвели нас.

Шепот на собрании постепенно стихает, поскольку становится очевидно, что наши первоначальные планы не будут реализованы так гладко, как мы думали.

– Возможно, нам придется подумать о том, чтобы приостановить этот проект, если мы не сможем конкурировать, и начать мозговой штурм новых проектных предложений. Винтер, я помню, у тебя было несколько уникальных идей, – Томас вскоре распускает нас всех.

Я полна сожаления; этот проект – мое детище, мне кажется, что я вынуждена отказаться от него, когда он нужен мне больше всего.

Я сижу в своей кабинке за письменным столом, грызя ноготь на большом пальце, и перебираю в уме все возможные варианты. Я отчаянно пытаюсь найти решение, которое исправило бы мою предыдущую ошибку, заключавшуюся в том, что я не узнала о Redevelopment Solutions раньше. Я знаю о них очень мало, но я полна решимости узнать больше. Я обзваниваю всех, пытаясь собрать любую возможную информацию, но все мои попытки заканчиваются ничем. Это бесполезно; похоже, никто о них почти ничего не слышал.

Мои мысли возвращаются ко всему, что привело к этой ситуации. Я думала, что сделал все по инструкции; я проявила должную осмотрительность, выполнила все необходимые шаги, и все же я упустила что–то важное и потерпела сокрушительную неудачу.

Для меня стало привычным навещать Авиэля по утрам или вечерам несколько раз в неделю, и хотя я обычно радуюсь его звонку, я не могу заставить себя подойти к телефону, когда он звонит. Все, что я могу сделать, это вздохнуть, потому что после всего, что произошло сегодня, я просто не в настроении.

Глава 18

Адора

Я поворачиваю ключ в замке своей квартиры, врываюсь внутрь и спотыкаюсь о порог, в голове гудит, а на сердце тяжело. Мой день был сплошным провалом, и его разочарования эмоционально истощают меня. Жилищный проект, в который я вкладывала все свое сердце и душу, практически развалился, и теперь я просто хочу свернуться калачиком в постели и забыть обо всем на свете, но когда я открываю дверь, я не одна.

– Адора! Смотри, кто здесь! – из кухни доносится голос Алесии, отвлекая меня от моих мыслей.

Там, за столом, с бокалом вина в руке, сидит Авиэль. На столе ужин, который он, должно быть, заказал на вынос. Разнообразие цветов и фактур расставлено по всему столу, а роскошные запахи отвлекают меня от реальных проблем: дымящаяся лапша, свежие овощи на гриле и ярко–красное карри. По комнате разносится аромат специй.

При виде самого Авиэля у меня в груди что–то трепещет, но затем я чувствую, что снова погружаюсь в тоску. Обеспокоенный взгляд Алесии говорит о том, что она знает: что–то не так.

– Адора…, – начинает она, но я перебиваю ее.

– Что он здесь делает? – мой голос дрожит, когда я встречаюсь взглядом с Авиэлем в другом конце комнаты, и я наклоняюсь, чтобы торопливо расшнуровать ботинки.

Быстро поднявшись со своего места, Авиэль быстрыми шагами пересекает комнату, как раз в тот момент, когда я снова встаю.

– Жду тебя, – спокойно произносит он, забирая у меня куртку и сумку и вешая их.

Поворачиваясь ко мне, он протягивает руку, приподнимает мой подбородок и пытается заглянуть мне в глаза, но я закрываю их.

– Адора, – он выдыхает, его голос становится едва слышным шепотом.

Я опускаю голову, не зная, что сказать. Его близость вызывает у меня непроизвольную дрожь; я не могу игнорировать реакцию своего тела на его голос и близость к нему. Но я не хочу испытывать такие чувства. Не сейчас, когда все развалилось.

Он наклоняется ближе и шепчет мне на ухо, его дыхание овевает мою кожу.

– Скажи мне, что случилось.

Его слова что–то задевают, они развязывают узел внутри меня, из–за чего слезы неудержимо льются из моих глаз, и в итоге я рыдаю у него на плече.

– Все! – воскликнул я. Я рыдаю, мой голос заглушается шелком его рубашки, и горячие слезы текут по моим щекам. – Проект по строительству жилья по большей части провалился; все инвесторы уходят из него. Я не знаю, что делать. – Мои слова вырываются в спешке, заглушая рыдания и прерывистое дыхание. – И я все еще должна оплатить двадцать штук за две недели, – Я горько смеюсь, и хотя с помощью Авиэля мне удалось временно избежать ожидаемого исхода, я не знаю, будет ли завершено расследование по поводу моего неверно указанного кредитного рейтинга в течение оставшегося мне времени.

С каждым моим словом его руки сжимаются вокруг меня все крепче, пока, в конце концов, я не перестаю плакать и не начинаю уставать. Он достает из нагрудного кармана рубашки носовой платок и осторожно вытирает слезы с моих щек и уголков глаз.

– Не говори глупостей, – мягко говорит он, – Нам просто нужно что–то придумать, пока у тебя не закончилось время.

Он говорит так, как будто это просто очередная цель, а не опасный для жизни кризис. Часть меня это понимает.

Алесия смотрит на нас со своего места взглядом, который я нахожу слишком нетерпеливым.

– Видишь, Адора? Ты не одна. У тебя есть я, – говорит она, но ее улыбка становится озорной, – И, очевидно, Авиэль...

Я вижу, как Авиэль бросает на нее острый предостерегающий взгляд, в нем нет настоящей злобы, и она просто улыбается ему в ответ, взволнованная. Затем он поворачивается ко мне и притягивает к себе, нежно касаясь губами линии моих волос. Мои щеки вспыхивают от жара; он никогда не был так нежен со мной на людях – и все же мы здесь. Я позволяю ему проводить меня к столу, нежно положив руку мне на поясницу.

Я сажусь рядом с ним, ощущая его тепло. Вопросительно глядя на сидящих за столом, я оцениваю экстравагантность блюд в Koi Thai, одном из самых роскошных тайско–японских ресторанов фьюжн в городе.

Собрав остатки достоинства, я вытираю слезы рукавом и прерывисто вздыхаю.

– По какому случаю? – спрашиваю я, придвигая к себе черную глянцевую коробку из бумаги.

Авиэль садится на стул рядом со мной и с кривой улыбкой пододвигает к нам через стол бокал с вином.

– Это должно было стать праздничным ужином – мы должны были поднять тост за ваши хорошие новости... но, похоже, это вино не совсем передает желаемую атмосферу, – он пристально смотрит на меня, в темных глазах мелькают озорные искорки, и я чувствую, как таю в их глубине. – Интересный выбор вина, должен добавить.

И под "интересным", я знаю, он имеет в виду "дешевый и ужасный".

– Заткнись, Авиэль, – говорю я, подталкивая его локтем в ответ, и даже он не может скрыть легкую улыбку, которая появляется на его губах.

– Видишь? Я же говорила тебе! – торжествующе восклицает Алесия, ее голос полон понимания, а бокал также наполнен безалкогольным вином, – Это вино действует угнетающе.

– Кто в этом виноват? – я отвечаю экстравагантной насмешкой, – Сегодня вечером мы даже не можем выпить по-настоящему, спасибо тебе.

– Она права, – Авиэль замечает это с тихим смехом.

– Отлично. Принято к сведению, – Алесия наклоняет свой бокал и делает большой глоток.

– Скорбь о плохих новостях требует соответствующего напитка. – шутливо заключает Авиэль, поднимая свой бокал. – Я нахожу, что этот бокал печали подходит для мрачного настроения.

Мы смеемся над абсурдностью всего этого, и ко мне возвращается немного бодрости:

– Ну, это не объясняет всю эту вкусную еду, – пар поднимается от мисок, наполненных ароматными соусами, когда я пробую лапшу палочками для еды, – Тебе не кажется, что холодная пицца была бы лучшим выбором?

– Я знаю, ты не жалуешься на вкусную еду, – говорит Алесия, беря блинчики с таро и побегами бамбука, – Я чертовски голодна, так что, если ты не хочешь свою еду, мы съедим ее за тебя.

Авиэль советует мне:

– Слушайся свою сестру, – его голос понижается, когда он придвигается ко мне со своего места, в его глазах вспыхивает какой–то огонек, – Кроме того, всегда есть время перекусить.

Мои щеки вспыхивают, и я ничего не могу с собой поделать – в тот момент, когда он так смотрит на меня, мое тело хочет растаять от его взгляда.

– Эм, вам двоим нужна отдельная комната? – вмешивается Алесия, с лукавой усмешкой указывая на нас палочками для еды. Я закатываю глаза и пнула бы ее под столом, если бы ей только что не сделали операцию.

Возможно, только сейчас мне показалось, что плохие новости не так уж и плохи. Несмотря ни на что, я постепенно привыкаю к этой странной новой атмосфере. Почему я думаю, что привыкаю к этому?

В конце ужина мы пьем свежесваренный эспрессо–напиток и едим блинчики, похожие на креп, с начинкой из сливок и посыпанные тертым кокосом. Авиэль любезно, если не сказать самодовольно, принес пакетик элитного кофе в зернах Blue Mountain.

– Чтобы загладить вину за то ужасное пойло, которым я угостил вас раньше..., – добавил он, заметив мое озадаченное выражение лица, – Очень густое и подслащенное тертым какао.

– А как насчет меня? – Алисия встревает. Авиэль ставит перед ней на стол всего лишь чашку несладкого крепкого ароматного чая.

– Это новое сердце стоило дорого, – быстро возражает он, – Пей свои горькие травы.

– Ты сейчас серьезно? – Алесия возмущенно надувает губки.

Я подношу к губам чашку с дымящимся кофе и не могу удержаться от улыбки, глядя поверх кружки и восхищаясь тем, как Авиэль заботится о своем здоровье так же, как и я.

С наступлением темноты мы вскоре оказываемся наедине за приятной беседой. Авиэль оставил своего помощника дома и взял выходной, чтобы навестить нас. Алесия рассказала Авиэлю о некоторых самых неприятных моментах моего детства, которые я слабо помню, и Авиэль нашел мою юность гораздо более интересной, чем я сама о ней помнила.

Вскоре мы оказываемся втянутыми в игру "две правды" и "ложь", поскольку Авиэль рассказывает нам занимательные истории. Некоторые из них заставляют нас громко смеяться, от других у нас леденеет кровь от ужаса, но, по—видимому, у него были действительно интересные "друзья друзей", хотя он никогда не раскрывает, какая из историй является ложью.

Я испытываю облегчение, когда на какое–то время перестаю беспокоиться о своих собственных проблемах.

Довольно скоро Алесия начинает уставать, ее веки слипаются от усталости.

– Кроме того, – говорит она, – я все равно устала быть третьей лишней.

Ее слова заставляют меня покраснеть и разволноваться, когда она дважды быстро стучит костяшками пальцев по столешнице и уходит на весь вечер, сказав на прощание:

– Будьте умницами.

На кухне остаемся только мы с Авиэлем, и я грызу ноготь на большом пальце, еще не совсем готовая к тому, что он уйдет, хотя и знаю, что не должна играть с ним в игры или вести себя так, будто между нами что–то серьезное. Я никогда не заявляла, что между нами что—то есть, и он был таким же, но слова все равно срывались с моих губ:

– Ты тоже уходишь? – спрашиваю я его, нарушая тишину.

Авиэль замолкает на несколько мгновений, его взгляд задерживается на мне, прежде чем он пожимает плечами:

– Я думал об этом, – бормочет он.

– Ты мог бы подумать о том, чтобы остаться, -я тихо отвечаю, желая, чтобы он это сделал, и, словно услышав мои мысли, Авиэль берет меня за подбородок и слегка приподнимает его, притягивая к себе для поцелуя, отчего у меня перехватывает дыхание, и я наслаждаюсь этим ощущением.

– Я помню, что говорил тебе то же самое, – говорит Авиэль мне в губы, и его губы изгибаются в подобии улыбки.

– Верно, – признаю я, когда наконец отрываюсь, – Но ты все равно можешь остаться...

Авиэль поглаживает свою кружку с кофе большим пальцем и еще несколько мгновений пристально смотрит мне в глаза, прежде чем глубоко вздохнуть.

– Обычно я бы на этом месте откланялся...

– Но? – я продолжаю за него.

Взгляд Авиэля встречается с моим и темнеет, когда он замечает вызов в моих глазах. Мое сердце замирает от этого взгляда, и я ловлю себя на том, что задерживаю дыхание, ожидая, что он скажет дальше.

– Полагаю, я могу остаться, – смягчается он. – Только до тех пор, пока ты не заснешь.

Каким–то образом я оказываюсь свернувшейся калачиком под одеялом, но мой затуманенный разум не может вспомнить, как я сюда попала. Я прижимаюсь к Авиэлю, прижимаюсь щекой к его теплой груди и прислушиваюсь к ритму его дыхания; каждый вдох и выдох – это связь, спасательный круг этого момента. В отчаянии я напрягаю слух, чтобы услышать биение чего-нибудь – чего угодно, – но меня не встречает ничего, кроме абсолютной тишины.

– Я же говорил тебе, что у меня его нет, – слова Авиэля эхом отдаются в тишине комнаты.

Способен ли такой мужчина чувствовать?.. Или любить? Странные мысли проносятся в моей голове, когда я то засыпаю, то выхожу из сна, мой разум слишком затуманен, чтобы разобраться в них. Я чувствую, что он смотрит на меня, но не встречаюсь с ним взглядом, хотя уже не могу вспомнить почему.