Текст книги "Сердце ко Дню Валентина (ЛП)"

Автор книги: Лекси Эсме

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 12 страниц)

Глава 21

Авиэль

К тому времени, когда мы туда добираемся, его, конечно, уже и след простыл. Оставить предупредительный след из бензина в качестве напоминания о его поступке было приятным дополнением ко всему этому.

Едкие пары густо висят в воздухе, смешиваясь с тяжелыми запахами тревоги и страха, с привкусом адреналина, и я наслаждаюсь ими. Но самый опьяняющий аромат исходит от Адоры, которой удается сдерживаться, но только благодаря силе своей воли. Я закрываю глаза, чтобы лучше его вдыхать. Мое увлечение Адорой вышло далеко за рамки наших обычных отношений, поэтому мне нужно продвигать дело вперед, чтобы вывести его на новый уровень.

Мне уже недостаточно проводить с Адорой всего несколько часов, и я ни за что не смог бы показать, что мне действительно начинает нравиться ее присутствие. Эта женщина занимает все мои мысли. Я восхищен ее красотой, ее решимостью, ее добротой. Это не просто физическая связь, нас связывает нечто более глубокое и первобытное. Ее присутствие вызывает улыбку на моих губах. Она бросает мне вызов, и моменты, проведенные с ней, наполнены жизнью и удивлением, а не тем, что я считал застоем и скукой. Ее тело доставляет удовольствие, превосходящее мое самое смелое воображение. Добавьте к этому ее чистые эмоции, и я с легкостью могу сказать, что она – их лучшая версия; они слепо манят меня, влекут к ней, как мотылька к огню.

Я ловлю себя на том, что борюсь с противоречивыми желаниями, угрожающими разорвать меня на части. Хочу ли я ее безопасности? Ее радости? Ее печали? Или я хочу, чтобы она была поймана в ловушку, чтобы ее сущность была неразрывно связана со мной? Я не уверен. – мне все равно. Все, что я знаю, – это то, что я хочу ее. Она нужна мне целиком. И я должен сделать все возможное, чтобы она стала моей.

Алесия стоит на тротуаре рядом с их общей квартирой.

Ночное небо освещает ее фигуру, ее волосы, собранные сзади в гладкий конский хвост, ниспадают каскадом, развеваясь на ветру, а светло–голубое платье развевается вокруг нее.

Двое соседей Адоры, долговязый мужчина и оживленная женщина, стоят рядом, их лица освещены оранжевым светом ближайших уличных фонарей.

На лицах у каждого из них написано беспокойство, и они окружили Алесию, чтобы ей было удобно.

При нашем приближении Алесия вырывается из их рук:

– Адора! Авиэль!

Я напускаю на себя озабоченный вид:

– Мы только что получили известие и приехали так быстро, как только смогли.

Адора отстраняется от меня, чтобы встретить сестру на полпути, и сестры обнимаются.

– Этот ублюдок сбежал, – бормочет Алесия достаточно громко, чтобы мы могли расслышать.

Ее узкие плечи опускаются от усталости.

Адора виновато опускает голову.

– Мне так жаль, Алесия. Я должна была быть здесь, – произносит Адора.

Сестры обнимаются, и Алесия устало качает головой.

– Нет, это я во всем виновата, что втянула тебя в это, – говорит Алесия, ее голос приглушен пальто Адоры.

Их разговор звучит как негромкий гул на заднем плане, пока я осматриваю вход в квартиру, не выпуская Адору из поля зрения.

– Не говори так. Это неправда, – говорит Адора, наморщив лоб:

– Ты не виновата, что заболела.

Горький смешок застревает у меня в горле, и я чуть не закатываю глаза от утомительного, нескончаемого потока извинений.

– Мы должны были просто вызвать чертову полицию! – резко говорит соседка Адоры, женщина явно потрясена, в то время как высокий, худощавый мужчина прижимает ее к себе.

Сопутствующий ущерб был непреднамеренным, но необходимым; с соседями все будет в порядке. Адора и ее сестра обмениваются мимолетными взглядами, не желая привлекать внимание к своим делам. Адора решительно качает головой, ее губы решительно поджаты.

– Нет, – твердым голосом говорит Адора, – сейчас это не вариант. Пожалуйста, пока не привлекайте полицию.

Алисия соглашается, энергично кивая.

– Да, – говорит другой сосед Адоры, мужчина, переминаясь с ноги на ногу и смущенно глядя в небо, словно пытаясь придумать способ не выдать себя.

– К тому же, мы только что выкурили косяк, так что...

– Но что же нам теперь делать?

Брови Адоры сходятся на переносице, и она глубоко вздыхает.

Она с беспокойством оглядывает окрестности, прежде чем, наконец, встретиться со мной взглядом.

Она говорит шепотом, как будто не хочет нарушать тишину ночи:

– Авиэль... что нам делать?

Я делаю короткую паузу и оцениваю ситуацию.

Наконец, я оглядываю их всех с суровым выражением лица.

– Адора, Алесия, вам обеим нужно пожить у меня несколько дней, – строго говорю я. – Никто не посмеет угрожать вам в моем доме. Я попрошу своего помощника прислать пару человек из службы безопасности. Они будут следить за порядком, и, если он вернется снова, нам придется взять дело в свои руки. Они смогут разобраться с этим без вмешательства полиции и сохранить полную конфиденциальность.

Словно бросая вызов, я смотрю в глаза каждой из них: Алесии, соседям Адоры, самой Адоре – и не слышу возражений в ответ.

Через некоторое время они все кивают мне, соглашаясь с моим решением, как будто у них есть другой выбор.

На лице Адоры появляется выражение сладостного облегчения. Ее глаза встречаются с моими, и, не говоря ни слова, она протягивает ко мне руку. Я делаю шаг вперед и обхватываю ее руками, а она крепко цепляется за меня, как за спасательный круг, положив голову мне на грудь в знак облегчения и неосознанного доверия ко мне. Тепло ее тела проникает в меня, и я наполняюсь чистым ощущением, которого никогда раньше не испытывал и даже не могу объяснить. Но даже этот восторг меркнет по сравнению с ощущением, что Адора рядом. На мгновение, все, что существует, – это она.

Я делаю глубокий вдох и вдыхаю сладкий аромат волос Адоры, и чувствую, как в моих объятиях она начинает расслабляться – совсем чуть–чуть. Алесия делает неуверенный шаг к нам, и только тогда я отстраняюсь от Адоры, словно просыпаясь.

– Спасибо, – шепчет Алесия, и если бы я был хоть немного человеком, то, возможно, почувствовал бы укол вины.

Но я только рад, что мой план сработал, и мне даже не пришлось много делать. Пока Адоры и Алесии не будет, соседи будут следить за любой подозрительной активностью в квартирах, моя охрана будет наблюдать снаружи – хотя в этом нет необходимости, – а сестры пойдут со мной.

Все, чего я хочу, – это Адора, но Алесия – небольшая преграда к ней.

Я стою перед парой соседей, и на моем лице появляется гримаса, когда я говорю:

– Жаль, что мы встретились при таких обстоятельствах.

Это еще мягко сказано.

Я сгораю от желания схватить Адору, силой усадить ее в свою машину и уехать, – но правила приличия требуют, чтобы я остался.

– Да, – очкарик по имени Тайо делает шаг вперед, чтобы пожать мне руку, его очки похожи на два узких окошка в его душу. – Нам придется представиться должным образом после того, как все это закончится.

Женщина, Хелен, следует его примеру.

– Это приятно... – внезапно она обрывает себя на полуслове и еще некоторое время смотрит на меня остекленевшими, покрасневшими глазами, словно ощущая что–то, что не может выразить словами, и если у нее и есть какое–то привилегированное представление о моей истинной натуре, то это не имеет значения.

Она молчит несколько мгновений, прежде чем, наконец, сказать:

– Боже, мне не следовало сегодня курить, – она качает головой, прежде чем благодарно улыбнуться мне, – Спасибо, что заботишься о наших девочках, Авиэль.

– Это то, что сделал бы любой на моем месте, – спокойно отвечаю я, опустив голову.

Но это неправда, я хотел Адору с того момента, как увидел ее, и это был единственный шанс заполучить ее. Я заранее звоню своему помощнику Джерри, чтобы он приготовил гостевую комнату для Алесии, и Адора не возражает против того, чтобы присоединиться ко мне в моих покоях. Полагаю, это шах и мат, а моя милая Адора ни о чем не догадывается.

Глава 22

Глава 22

Авиэль

Солнечные лучи проникают сквозь окна моей спальни, придавая им золотистый оттенок, когда я наблюдаю, как Джонс уводит Алесию, чтобы отвезти ее на прием к врачу. Я оставляю Адору томиться в моем кабинете, ища работу на своем ноутбуке в поисках возможности занять ноги. Я почти ощущаю горечь на языке, когда размышляю о необходимости снова разрушить ее хрупкие мечты.

Такая настойчивая женщина. Я не могу не поддаться искушению сыграть роль ее доблестного рыцаря и избавить ее от боли.

Я борюсь с желанием пойти и понаблюдать за ней, пока она работает; я знаю, что моя привязанность к ней усиливается. Не помогает и то, что я чувствую, как ее тревога заполняет весь дом, словно туман, она душит, и от этого мне хочется раздеть ее догола и погрузиться в нее поглубже.

Неистовое искушение, наконец, одолело меня, и я пошел в кабинет, где она что–то печатала, и когда она подняла глаза, когда я вошел, и ее губы растянулись в легкой улыбке, я понял, что собираюсь овладеть ею и погрузиться в нее так глубоко, что она никогда не сможет этого сделать. избавься от меня.

– Привет, – тихо говорит Адора, когда я устраиваюсь рядом с ней.

– Ты почти закончила? – Я приподнимаю бровь в ответ, все время удивляясь, почему по какой–то необъяснимой причине я подражаю приглушенной интонации ее голоса.

Она поворачивается на своем стуле, наши взгляды притягиваются, как магниты:

– Ты знаешь каких-нибудь демонов, которые могут подергать за ниточки, чтобы найти мне работу?

Она смеется своей собственной шутке, ее смех словно заклинание, и я ловлю себя на том, что заворожен видом ее мягких губ.

С трудом отведя взгляд, я отвечаю:

– Будь осторожна, или тебе придется полагаться на меня во всех своих нуждах.

Ее улыбка становится еще шире, и она поднимается со своего места, чтобы обвить руками мою шею.

– Разве это было бы так уж плохо? – сладко шепчет она, ее горячее дыхание касается моей кожи.

Я отстраняюсь, чтобы провести пальцем по нежным очертаниям ее лица, и чувствую, как дрожь пробегает по ее телу.

– Непослушный человек, – усмехаюсь я, приближая свое лицо к ее, пока наши носы почти не соприкасаются.

Я чувствую, как между нами пробегает электрический ток, и сдерживаю улыбку.

– Ты, должно быть, проголодалась, давай поужинаем где-нибудь, пока ты не накликала еще больше бед.

Ее глаза загораются предвкушением, ее энтузиазм неожиданно зажигает меня.

– Это свидание? – выдыхает она.

Я закатываю глаза.

– Нет. Просто еда. И если ты будешь вести себя хорошо, – мурлычу я, – может быть, я наконец дам тебе то, чего ты так долго жаждала.

Она захлопывает рот. Теперь, когда я привлек ее внимание, она не посмеет снова заговорить об этой ерунде с свиданиями.

Глава 23

Адора

Авиэль – это романтический парадокс и загадка, которые я до сих пор не могу разгадать; он не сказал ни слова, но приготовил для меня несколько вариантов одежды и изящные серьги с бриллиантами VVS, чтобы завершить ансамбль для нашего не–свидания, а «просто еды». Все они идеально сидят на мне и соответствуют моим вкусам.

Я направляюсь к двери спальни Авиэля в приталенном бархатном платье–миди темно–бордового оттенка, цокая замшевыми каблуками в тон. Переступая порог, я слышу голос Алесии в холле.

– Хорошо! Только посмотри на себя, штучка! – я слегка покружилась в своей новой одежде и туфлях, чувствуя себя сексуальной и уверенной, радуясь, что она меня подбадривает. Алесия кривит губы в усмешке, и мы обнимаемся.

– Спасибо, но я не знаю, что сказать, – говорю я, указывая на свой наряд. – Откуда, черт возьми, он мог узнать?

– Хорошо... Авиэль действительно подошел ко мне сегодня утром и спросил, что, по моему мнению, тебе понравится, – рассказывает она.

Пораженная, я моргаю:

– Правда? – Этот милый жест застает меня врасплох, – Богато и немного шлюховато это идеально – я должна была догадаться.

– Ты знаешь, что у меня есть ты, – говорит Алесия, подмигивая, – сегодня вечером он не сможет оторвать от тебя глаз.

У меня закрадывается сомнение:

– Он сказал, что это не свидание, просто еда.

– Пожалуйста, – говорит Алесия, – мы все знаем, что мужчины не устраивают романтических ужинов с женщинами, которые им не нравятся и на которых они не хотят произвести впечатление, не глупи. О! И у него даже есть кое–что для твоей сестры, затем она поворачивает голову, и ее серьги грациозно покачиваются, их движения напоминают танец.

Я тяну за одну из тонких проволочек, и драгоценные камни в форме слезинок переливаются на свету.

– От Авиэля? – я вздыхаю.

– Наш друг затеял игру, – улыбается она.

– Кстати, о... – я прикусила губу и выпалила, – Ты думаешь, меня разыгрывают? – Я не знаю, почему спрашиваю; что–то во мне нуждается в том, чтобы выразить словами мучительное сомнение, от которого я, кажется, не могу избавиться.

Алесия вздыхает:

– Послушай, Адора, в любых отношениях всегда есть такая возможность, верно? Но нельзя позволять страху удерживать тебя от того, чтобы рискнуть. Наслаждайся моментом, пока он есть. Возможно, это не продлится вечно, но если ты не дашь ему шанс, ты никогда не узнаешь, что могло бы быть. – она тепло улыбается мне.

– Я рада, что он пригласил тебя на свидание сегодня вечером; ты буквально каталась на американских горках от эмоций. Ты этого заслуживаешь.

Я вздыхаю немного легче, зная, что всегда могу доверять Алесии, она искренна со мной.

– Спасибо, – говорю я, благодарно обнимая ее,

Она крепче сжимает меня в объятиях и шепчет:

– Благодари Авиэля, а не меня.

Я поднимаю глаза и не могу сдержать улыбку, когда поднимаю подбородок и смотрю на него, обнаруживая, что он прислонился к стене дальше по коридору, любуясь мной в моем новом платье.

Алесия поворачивается вместе со мной. Авиэль выглядит потрясающе в элегантном темном смокинге от Армани, элегантной рубашке бордового цвета и бордовом платочке для кармана; его волосы с достоинством зачесаны назад. Его внешность излучает ошеломляющий магнетизм, притягивая меня и в то же время приковывая к месту.

Алесия наклоняется и шепчет:

– Тебе действительно нужно охмурить его, так что иди и приведи его...

Прежде чем я успеваю ответить, она подталкивает меня вперед, в сторону Авиэля.

Он устремляет на меня взгляд, от которого по моим венам пробегает электрический ток.

Сделав глубокий вдох, я подхожу к нему и бормочу:

– Привет, – я смотрю на него снизу вверх, – я хорошо выгляжу?

Он делает шаг вперед и кладет руку мне на поясницу. Мое тело дрожит от его близости, влажность воспламеняет мое естество. Его глаза осматривают меня с головы до ног, когда он протягивает руку и берет меня за руку. Его губы приоткрываются, и на его лице появляется захватывающая дух ухмылка.

– Я бы хотел немного большего обзора, – он наклоняется вперед и шепчет мне на ухо. – Но в этом платье... оставлю тебе возможность произвести впечатление, не прилагая особых усилий, – он выдохнул почти благоговейно.

Рядом с нами появляется Алесия.

– Пусть возвращается домой к двенадцати. – она строго указывает пальцем, но дерзкая улыбка выдает ее.

– Что, ты имеешь в виду, в мой дом? – спрашивает он без промедления, приподнимая бровь. – Мы вернемся раньше, чем ты успеешь оглянуться. А пока закажи все, что захочешь.

– Желаю всем хорошо провести время, – говорит она, не медля ни секунды, прежде чем удалиться в комнату для гостей.

Как только она уходит, Авиэль замирает, его улыбка становится немного кривой. Он хватает меня и снова шокирует, захватывая мои губы с силой и убежденностью, от которых у меня перехватывает дыхание. Я таю в его объятиях, и мир вокруг нас исчезает. Его губы оставляют огненный след на моей шее, посылая волны удовольствия по всему телу. Он целует меня до глубины души, не подавая никаких признаков смягчения, его пыл только растет, когда он заявляет на меня права, страстно демонстрируя свое превосходство. Когда он, наконец, отрывается от нашего поцелуя, я чувствую себя измотанной его силой.

Некоторое время он пристально изучает меня, и я теряюсь в бездонных глубинах его глаз. Он крепче сжимает мою талию, и его глаза темнеют, словно предупреждая, что это еще не все. Мгновение спустя чары рассеиваются от его нежной улыбки.

– Пойдем?

– Пойдем, – говорю я, мои ноги все еще дрожат от наших яростных объятий.

Авиэль обнимает меня за талию и выводит из дома к своему элегантному седану. Мы привлекаем к себе пристальные взгляды прохожих, когда рука об руку входим в очаровательное маленькое итальянское местечко, расположенное в самом центре города.

Атмосфера заведения наполнена теплом при свечах, а теплый желтый свет отбрасывает искрящиеся блики на стены, отделанные белой штукатуркой и необработанным кирпичом, а многовековая кирпичная кладка придает ему характер и очарование. Авиэль ведет себя как истинный джентльмен на протяжении всего нашего не–свидания, и за тарелкой сочных креветок и бокалами белого вина он продолжает изучать меня.

В какой–то момент, смазывая губы ликером, я в конце концов рассказываю ему о том, как Алесия воспитывала меня после того, как наши родители погибли в автокатастрофе. Ей пришлось бросить школу и искать для нас дешевое жилье, работая на двух работах, чтобы прокормить нас. Проект по строительству жилья, над которым я работал, был так важен для меня, потому что он должен был помочь таким же уязвимым семьям, как наша.

– Чтобы облегчить жизнь, – отвечаю я, проводя пальцем по краю своего бокала, – наверное, это был своего рода способ отработать карму.

Авиэль смотрит на меня с определенным выражением в глазах. В этот момент его взгляд кажется слишком пристальным, и я чувствую, как мне становится тепло под его взглядом.

– У тебя прекрасное сердце, – говорит он тихо.

Я выдыхаю от его любезного комплимента, совершенно сбитая с толку.

Его слова мягко согревают мое сердце, и я чувствую, как во мне просыпается что–то еще, помимо влечения, восхищения или уважения – это эмоция более глубокая, чем все они вместе взятые.

– Итак, у тебя есть прошлое? – спрашиваю я его. – Кроме... – я показываю на его татуированные руки.

Я узнаю, что, хотя они с отцом поссорились, он не желал ему зла. Он никогда не знал своей матери – факт, который, казалось, преследовал его больше, чем он когда–либо признавал. Он впервые рассказывает мне о своем прошлом. Он менял внешность и переезжал каждые тридцать лет, потому что было время, когда враждебно настроенные люди пытались выследить его, заметив, что он не стареет. Это было давно, но он этого не забыл. Это самое большее, что он когда–либо рассказывал мне о своем прошлом, и я начинаю лучше понимать, почему он такой, какой есть.

– Значит, ты никогда не был влюблен? – это мой последний вопрос.

– У меня нет сердца, что делает вас, людей, способными на то, что вы называете любовью, – стоически отвечает он, глядя на меня через стол полуприкрытыми глазами.

– Ты действительно в это веришь? – я продолжаю.

Он кивает, и мне становится грустно за него. Я начинаю понимать, почему любовь так же чужда ему, как и мне – постижение зловещих аспектов его мира. Как можно прожить так долго и ни разу не испытать любви? Конечно, любовь может разбивать сердца и причинять страдания, но ради нее стоит жить. Я не могу представить, что мне безразлична моя сестра или даже Авиэль. И хотя я восхищаюсь его стойкой независимостью, поскольку он так изолирован от мира эмоций, его слова также заставляют меня остро осознать свои собственные чувства – как я могла быть настолько глупой, что позволила себе упасть в пропасть с этим человеком?

Осознавая его более четко, я начинаю осознавать свою ошибку слишком поздно. У меня есть чувства к Авиэлю; вопреки всему, этот демон заставил меня влюбиться в него. И я чувствую боль в груди, когда осознаю, что он никогда не будет чувствовать то же самое.

В моем состоянии, подобном трансу, до меня доходит, что я оставила свою сумочку в ресторане, только когда мы садимся в машину и собираемся уезжать.

– Все в порядке, просто подожди здесь, я принесу ее тебе, – говорит Авиэль, вечный спаситель, оставляя меня во все еще работающей машине.

Пока Авиэль возвращается за сумочкой, я жду, окруженная тихим урчанием работающего на холостом ходу двигателя, наблюдая, как его силуэт исчезает за бледным светом фар.

Опустился густой туман, и на почти пустой парковке было зловеще тихо.

Возможно, это просто из–за того, что я нахожусь в незнакомом месте; сегодня я всего лишь второй раз в собственной машине Авиэля, которую, по его признанию, он почти никогда не водил, ее кожаные сиденья и атласный салон почти безупречны.

Я больше привыкла к неприметному транспортному средству Джона – черт возьми, как это ни странно; за какое–то время я привыкла к тому, что мне завязывали глаза, когда я направлялся к Авиэлю. Я позволяю своим мыслям свободно блуждать и позволяю себе редкую роскошь предаваться дневным событиям, но я не могу избавиться от странного чувства, которое давит мне на плечи тяжелым грузом.

И тут я слышу это; слабую вибрацию, доносящуюся из отделения для перчаток, которая полностью прерывает ход моих мыслей. Охваченная любопытством, я дергаю за защелку, и она открывается; внутри, из темного кармана, на меня смотрит одинокий сотовый телефон.

Я могла бы поклясться, что у Авиэля был с собой телефон. Так что же это может быть? Я беру его в руки, поворачиваю, чтобы посмотреть на экран, и какое–то время ничего не происходит. Никаких уведомлений, сообщений или чего–либо еще, кроме новостного приложения с прогнозом погоды, и все кажется тихим, пока не появится новое текстовое уведомление:

Было приятно познакомиться, босс, надеюсь, эта девушка стоит каждого пенни.

На мгновение мой разум отключается, когда я читаю текст, и я слишком ошеломлена, чтобы даже пошевелиться. Волосы на моих руках встают дыбом, словно все мои чувства внезапно обострились и настроились на опасность. Все вокруг кажется мне более четким, как будто я просыпаюсь после глубокого сна. У меня плохое предчувствие, и я знаю, что Авиэль вернется в любую минуту. Я с нервной поспешностью хватаю телефон с колен, ощущая его тепло и тяжесть в руке, и набираю его номер. Я прижимаю телефон к уху, внимательно прислушиваясь, не зазвонит ли это странное новое устройство, которое я только что нашла. Но Авиэль берет трубку после нескольких гудков, и у меня внутри все сжимается.

Я почти заикаюсь, пытаясь произнести:

– Авиэль, где ты?

– Как раз собираюсь уходить, а что? – его ответ звучит резко.

– Подожди, – я колеблюсь, закусывая губу, – пока ты там, не мог бы ты принести мне еще кусочек тирамису? Мне понравился он, я хочу, чтобы Алесия тоже попробовала.

На мгновение я задерживаю дыхание, ожидая его ответа, надеясь, что он согласится.

Наконец Авиэль издает сокрушенный вздох:

– Торт для Алесии. Что-нибудь еще?

– Нет, это все. – мое дыхание – призрачный шепот в тишине. – Спасибо.

– Я скоро вернусь, – отвечает он.

– Тогда до встречи, – шепчу я, одним быстрым движением отрываю телефон от уха, завершая разговор и снова кладя его на место.

Моя рука дрожит, когда я достаю новое устройство и открываю ветку сообщений, в голове проносится миллион вопросов, требующих ответов. Но я не могу не бояться того, что там будет написано.

– Девушка? – чем еще занимается Авиэль?

И когда я читаю сообщения, я чувствую, как к горлу подкатывает тошнота. Я нахожу еще одну цепочку переписки между Авиэлем и неким Д. Макклаудом, а чуть дальше – сообщения от другого человека, Нэнси.

Мое сердце замирает, когда я начинаю складывать кусочки головоломки воедино. Уже слишком поздно, когда мой разум, наконец, улавливает хруст гравия под медленными шагами совсем рядом, нарушающий тишину. Дверца со стороны водителя распахивается, и я с испуганным вздохом поднимаю голову, встречаясь взглядом с потемневшими глазами Авиэля, прежде чем он переводит взгляд на то, что у меня в руках.

Он сжимает челюсти, и на несколько секунд воцаряется тишина.

– Адора, – произносит он, наконец, почти шепотом. – Что ты делаешь?

Я встречаю его бездонный взгляд яростным взглядом, прежде чем опускаю взгляд на странный телефон в моих руках. Сжимая в руках жалкую вещь, которая связывает меня со всем этим, я с негодованием возражаю:

– Я? Почему бы тебе не объяснить, почему твои люди сообщают тебе о взломе моих финансовых данных или нападении на моих инвесторов? Посещении моего офиса? Угрозах моей сестре? – на последних словах мой голос срывается.

Авиэль на мгновение замолкает, черты его лица слегка смягчаются.

– Адора...

– Моя сестра боялась за свою жизнь, Авиэль! – я сильно дрожу и с трудом выговариваю слова из–за комка в горле.

– Я потеряла свою гребаную работу, проект моей мечты провалился, – я почти плачу, – и все это время ты просто играл у меня перед носом, в то время как все это было твоих рук делом? Почему? – я кричу, – Я доверяла тебе!

Я вижу, как его глаза на мгновение закрываются, а губы сжимаются, прежде чем он отвечает:

– Это был твой выбор, Адора. Ты же не можешь быть настолько наивна, чтобы думать, что я какой–то героический рыцарь.

Я свирепо смотрю на него, мое горло горит от едва сдерживаемой ярости, а глаза наполняются слезами. Я хочу накричать на него и назвать его лжецом–манипулятором, но все, что выходит, – это хриплый шепот:

– Нет, не рыцарь... – соглашаюсь, качая головой и почти смеясь, – Для этого нужно быть человеком.

Испытывая отвращение, я бросаю телефон на водительское сиденье и отвожу от него взгляд, чтобы уставиться в окно затуманенными глазами, не в силах даже смотреть на его лицо в этот момент.

– Отвези меня обратно. Мы более чем закончили.

После нескольких неудачных попыток разговорить меня Авиэль садится обратно на свое сиденье, и мы едем обратно в гробовом молчании.

В любом случае, говорить бессмысленно. Что еще можно сказать?

Отдаленный шум уличного движения – единственное, что скрашивает напряженную атмосферу в машине, и как только мы приезжаем, я беру свою сумочку и оставляю торт. Мне требуется всего пятнадцать минут, чтобы собрать свои вещи и уехать с сестрой, даже не попрощавшись. Поскольку нам ничего не угрожает, у нас нет причин не возвращаться домой.

Авиэль был прав, он был тем, кем был, не более чем монстром в человеческой шкуре, и я сглупила, доверившись ему, несмотря на то, что он был всеми красными флажками на этой чертовой карте.

Я могу сказать, что, по крайней мере, из всего этого вышло что–то хорошее: моя сестра жива и здорова. Я бы сочла свое разбитое сердце справедливой платой.