Текст книги "Сердце ко Дню Валентина (ЛП)"

Автор книги: Лекси Эсме

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 12 страниц)

Глава 4

Адора

Хелен крепко хватает меня за плечи и тянет в гостиную их с Тайо квартиры. Ее пристальный взгляд имеет больший вес, чем ее руки.

– Ты должна рассказать мне, что произошло, – говорит она напряженным от нетерпения голосом. – Все.

Я заканчиваю рассказывать свою историю, и в комнате воцаряется напряженная тишина. Я никогда не видела Хелен такой неподвижной.

– Эта женщина дала тебе только чертов номер телефона? – спрашивает она, и в ее голосе слышатся недоверие и страх.

– Да, – отвечаю я, уставившись на девять цифр на своей ладони, и мой желудок сжимается.

– У тебя есть хотя бы имя того, с кем ты встретишься? – Хелен продолжает допытываться.

– Это кто—то, кто может помочь, – пожимаю плечами, прячу номер обратно и пытаюсь говорить уверенно, но нервы берут надо мной верх.

– Значит, никакого имени, – тихо заключает Тайо, возвращаясь после того, как забрал еду из доставки. Он ставит на стол бумажный пакет с ямайской едой навынос и начинает его распаковывать.

Я качаю головой и делаю глубокий вдох.

Он хмурится.

– Ты же не можешь всерьез думать о том, чтобы встретиться с этим парнем, – говорит он, доставая для Хелен контейнер с перечным супом, которая в ответ бормочет: «Спасибо, малыш», а затем пластиковые контейнеры—раскладушки, наполненные вяленой курицей, жареными бананами, капустным салатом, рисом и горохом для нас.

– Спасибо.

Я подавляю свой страх и, встретившись взглядом с Тайо, твердо отвечаю:

– Я не раздумываю об этом. Я собираюсь это сделать.

– Одноразовый номер телефона, неизвестный адрес, без имени, – Хелен отмечает пальцами каждый пункт. Она делает паузу, чтобы посмотреть мне в глаза, и ругается: – Ты понимаешь, что это может означать? Насколько нам известно, ты можешь оказаться в ситуации торговли людьми!

– Мы уже в ситуации торговли людьми, помнишь? – я пытаюсь пошутить, жуя ломтик жареного банана.

Но настроение только ухудшается, когда они обмениваются обеспокоенными взглядами.

Я прочищаю горло и, набравшись храбрости, отпиваю Red Stripe. Нездоровый юмор моей сестры действует на меня не так хорошо, как на нее. По крайней мере, алкоголь помогает мне успокоиться.

Я должна оставаться сильной ради моей сестры, несмотря на трудности и наши тающие финансы, даже если мысль о встрече с кем—то, о ком ходят слухи о бесчеловечности, вызывает у меня волну беспокойства. Я держу этот факт при себе, реакция Тайо и Хелен на него только усугубила бы мои собственные сомнения.

Я уверенно заявляю:

– Эй, я не стану жертвой торговли людьми. У меня нет другого выбора, и я больше не могу принимать деньги от вас двоих. Вы оба копите на первоначальный взнос за дом – я не позволю вам снова вмешиваться в то, чтобы оплачивать мои медицинские расходы

– Адора, – протестует Хелен.

– Это действительно не проблема, Алисия для нас тоже как член семьи, – добавляет Тайо

Я качаю головой.

– Я собираюсь это сделать.

– Но какой ценой? – в отчаянии спрашивает Хелен, ее голос слегка дрожит. – Ты даже не знаешь, с кем имеешь дело.

– Я знаю, но я должна довериться своей интуиции, и я верю, что этот парень, кем бы он ни был, он может дать Алесии то, что ей нужно, – отвечаю я, стараясь поддерживать непринужденный разговор. – Кроме того, ты будешь первой, кто узнает, если что–то пойдет не так. Ты сможешь найти меня по этому одноразовому номеру телефона и прийти на помощь.

– Ха! Ты такая забавная, – усмехается Хелен, закатывая глаза. – Я серьезно, Адора. Тебе нужно быть осторожной.

– Я знаю, я знаю, – говорю я, поднимая руки в знак капитуляции.

Тайо ставит свое пиво на стол, его взгляд тверд.

– Мы не можем отпустить тебя одну. Мы поедем за тобой на моей машине, если что—то пойдет не так. Просто дай нам адрес, мы даже переоденемся, если понадобится.

Мысль о том, что они нарядятся в маскарадные костюмы, заставляет мои губы изогнуться в улыбке.

– Э—э—э—этого не может быть, – говорю я. – Я же говорила тебе, это часть сделки. Они специально сказали, что никаких "хвостов" не допускается. Это слишком рискованно, они увидят тебя, и машина уедет вместе с моим последним шансом. – Я тяжело вздыхаю. – Я уже договорилась о встрече. Завтра они пришлют кого—нибудь за мной, и мы посмотрим, сможем ли договориться. Очевидно, этот парень, кем бы он ни был, очень щепетильно относится к тому, с кем работает.

– Все это по—прежнему кажется мне чертовски странным, – Хелен трет лоб, раздражение ясно читается в каждой черте ее лица.

Я просто пожимаю плечами.

Тайо и Хелен обмениваются еще одним напряженным взглядом, их беспокойство о моем благополучии очевидно. Мне приходится отвести взгляд.

– Мне это не нравится, Адора, – наконец произносит Хелен.

Тайо беспокойно ерзает на стуле. Я вижу его разочарование и понимаю, как глубоко мы все переживаем тяжесть моего решения.

– Ну что, у тебя есть вариант получше? – мой голос дрожит, когда я говорю, – У кого—нибудь из вас?

В воздухе повисает тяжелое молчание, Тайо и Хелен опускают головы, и всех нас охватывает чувство поражения. Я знаю, что они сделали все, что в их силах, чтобы помочь мне, но на данный момент никто из нас больше ничего не может сделать.

Я не могу не думать о том, какие повороты может принять жизнь. В один момент тебе может казаться, что твои мечты наконец—то сбываются, а в следующий ты хватаешься за соломинку, отчаянно ища спасения. Но в такие моменты ты находишь в себе силы и мужество сделать то, что должно быть сделано.

Я делаю глубокий вдох, моя решимость крепнет.

– Я действительно ценю вас обоих.

Хелен закрывает глаза, и ее плечи опускаются в знак покорности судьбе, готовясь к худшему. Тайо сидит, скривив рот в мрачной гримасе. Он снова хватает со стола свое пиво и делает большой глоток, прежде чем, наконец, обратиться к нам с последней просьбой.

– Просто пообещай нам, – строго говорит он, глядя мне в глаза. – Пообещай нам, что будешь осторожна.

– Я буду, – киваю я.

Глава 5

Авиэль

– Я считаю, что тебе следует сесть на диету, Лилит, ты становишься довольно толстой.

Лилит издает угрожающее шипение, когда скользит ко мне, ее взгляд прикован к истекающему кровью сердцу на моей ладони; она высовывает язык, когда подкрадывается поближе, чтобы осмотреть угощение.

– Я думаю, он был вегетарианцем, так что все будет в порядке, – со смешком замечаю я, скользя пальцами по гладкой блестящей чешуе на ее спине. Ее клыкастая пасть широко раскрывается, и она целиком поглощает сердце.

– Хорошая девочка...

В моем кабинете раздается сдавленный вздох, и я бросаю взгляд в угол, где в тени стоит мой все еще живой должник Мосли. Он обильно потеет, его широко раскрытые глаза, полные слез, мечутся между мной и трупом на полу. Страх искажает его черты, придавая его бледному лицу болезненный оттенок, и воздух пропитан его боязнью. Он все еще с тревогой, хотя и тихо, как ему было сказано, ждет, когда к нему обратятся.

На мой взгляд, его реакция несколько преувеличена. Труп, лежащий перед ним, был человеком, который осмелился попытаться обокрасть меня после того, как я так любезно помог ему превратить его маленькую строительную компанию в многонациональный конгломерат. И как он отплатил мне после десятилетнего сотрудничества? Конечно, предав первого человека, который когда—либо верил в него, и попытавшись избежать выплаты накопившегося долга. В дополнение к просто небрежному управлению корпорацией. Впрочем, этого следовало ожидать, такова природа его вида.

Теперь он лежит на полу в луже собственной крови, его грудная клетка вскрыта, и в ней нет некогда бьющегося сердца. Надеюсь, его преемник будет служить более умело и честно, чем он. Если будет достаточно умен, то увидит в этом прекрасную возможность добиться моего расположения. А пока старый глава "Keystone Builders" вырыл себе могилу и теперь лежал в ней; вернее, я позаботился о том, чтобы он умер в ней.

– Мне жаль, что тебе пришлось это увидеть, – говорю я. – Боюсь, моя нерадивая ассистентка записала двух человек на один прием на этот день. Но я спешу заверить тебя, что о тебе тоже позаботятся. Просто дай мне минутку, пока я здесь приберусь.

Я наблюдаю за молчаливой работой моего ассистента. Джерри? Или это Джеймс? Неважно, мой ассистент увозит тело вместе с моим окровавленным халатом. Как жаль, мне нравился этот халат. По крайней мере, он позволял моим татуировкам освежиться.

Джей ускользает, чтобы избавиться от трупа, а я остаюсь один в неподвижном, безмолвном пространстве, в котором сильно пахнет смертью и страхом. Я давно привык к этим специфическим запахам.

Мои размышления прерываются, когда Мосли решает совершить свою следующую ошибку – он неожиданно заговаривает, прерывая мои размышления и привлекая мое внимание. Я сомневаюсь, что следующий комментарий Мосли сделан со злым умыслом; он просто слишком глуп, чтобы понимать, что говорит:

– Мне просто нужен еще один день, пожалуйста! – он бросается на колени в отвратительной позе, сжимая потные ладони. – Я собирался вернуть им долг!

Я обхожу его, чтобы закончить с бумагами мертвого вора, одним щелчком руки ставлю подпись и закрываю файл навсегда. Ненавижу незаконченные дела.

– Я не пытался сбежать! – он задыхается как раз в тот момент, когда Лилит с шипением делает выпад в его сторону, еще больше доводя его до исступления, и новый приступ страха снова поднимается в воздух, когда он отползает назад.

– Успокойся, Лилит. Это не очень приятно, – но мой взгляд холоден, когда я медленно поворачиваюсь к нему, мой голос сочится ядом. Я делаю шаг ближе, нависая над его съежившейся фигурой.

– Ну, Мосли, что ты пытался сделать? – задаюсь я вопросом вслух. – Почему ты не вышел на связь? Почему моему помощнику пришлось искать тебя на другом конце штата?

Мосли пытается ответить, но с его губ слетает только какая—то тарабарщина. Его страх осязаем, он так витает в воздухе, что его можно вдохнуть.

– Ты не пытался уклониться от оплаты за оказанные услуги? – я прищуриваюсь, глядя на него сверху вниз.

– Сегодня утром я встречался с одним человеком, чтобы получить деньги, чтобы расплатиться с кредитором!

Я качаю головой, этот человек всегда выполнял работу на своих условиях. Мои губы кривятся в злобной ухмылке.

– Ты должен был получить деньги вчера в полночь. Что, по—твоему, я должен сказать кредиторам сейчас?

Он отчаянно трясет головой, пытаясь что—то объяснить.

Мое терпение на исходе, и я прерываю его рычанием.

– Хватит. – я шагаю вперед, хватаясь рукой за окровавленный разделочный нож, все еще лежащий на земле. – Мы с этим разберемся. – Я подношу его к свету, наблюдая, как он блестит и отражается от острого, покрытого красными пятнами края. Я протягиваю ему нож, держа его за лезвие, с дерзким взглядом, желая, чтобы он взял его.

Мосли отчаянно качает головой, не сводя с него глаз, не решаясь приблизиться ни на дюйм ни ко мне, ни к ножу. Я чувствую его нерешительность и быстро реагирую, хватая его за руку и прижимая ее к лезвию.

Слегка наклонив голову, я говорю.

– Могут быть и другие варианты оплаты...как насчет того, чтобы я предложил тебе альтернативу? Ты можешь оплатить свой долг кровью.

Мужчина держит нож дрожащей рукой. Я, конечно, непреклонен, но справедлив.

– Две трети твоей печени, одну почку, селезенку или обе руки. Выбирайте что—нибудь одно.

Мужчина держит нож, вертя его в руке. Я уверен, что он взвешивает варианты, размышляя, какую часть себя он может позволить себе потерять. Я был честен с Мосли и ожидаю от него не меньшего в ответ.

Мосли смотрит на меня широко раскрытыми от ужаса глазами, как будто видит во мне что—то чуждое и ужасное – маленького мальчика, который только что впервые увидел волка, притаившегося в тени дерева. Его лицо искажается, и он начинает всхлипывать.

Его страх и тоска опьяняют, я придвигаюсь ближе, как будто хочу утешить его, но во мне нет ни теплоты, ни сочувствия.

– И постарайся сделать правильный выбор. Как только ты примешь решение, мы сможем начать извлечение.

– Не делай этого, – отчаянно умоляет он сквозь крупные слезы. – Пожалуйста, не надо.

– Я ничего не сделал, Мосли. Это твоих рук дело, – я сурово напоминаю ему, мой голос по—прежнему мягкий.

Его руки начинают сильно трястись, и он прячет в них лицо, сотрясаясь от рыданий. Все его тело дрожит.

– Не торопись, – мурлычу я в повисшей между нами тишине, пристально наблюдая за тем, как он дрожит на грани отчаяния, взвешивая варианты. Как будто сейчас это имеет значение, я уже знаю, что он сделает. Я знал это с самого начала нашего знакомства.

Я наблюдаю, как всякая надежда покидает его, словно последние песчинки в песочных часах. Я знаю, что будет дальше, и этот момент – всего лишь иллюзия выбора.

– Я дам тебе минутку. – я потягиваюсь и отворачиваюсь от него, чтобы посмотреть на свои наручные часы, притворяясь, что его страдания меня не интересуют.

Но я слышу, как он поднимается на ноги позади меня, его дыхание учащается, становится хриплым. Я оборачиваюсь как раз вовремя, чтобы увидеть, как его глаза выпучиваются в предвкушении, встречаясь с моими, когда он бросается вперед. Как только его нож достигает меня, я хватаю его за запястье и сжимаю, и нож со звоном выпадает из его пальцев. Воздух пронзает отчаянный крик, когда он осознает свое поражение.

Я оказываюсь рядом с ним прежде, чем он успевает пошевелиться, мои пальцы впиваются в нежную плоть его шеи. Его ноги беспомощно дергаются, когда я поднимаю его с земли, лишая его душу, которая больше не понимает своей судьбы, последних остатков надежды.

– Именно так, как я и думал, – я холодно усмехаюсь, и в ожидании следующего момента татуировки на моей коже начинают бешено извиваться. Глаза Мосли выпучиваются еще больше, насколько это возможно, и все, что я слышу – это его попискивание. – Думаешь, я с самого начала не видел, кем ты был на самом деле? Просто еще одной запуганной, трусливой крысой, которая предаст единственного человека, который помог ей, как только этот человек отвернется.

Я крепко удерживаю его на месте, пока Лилит обвивается вокруг моей ноги, готовясь полакомиться кусочком мяса, которым я ее накормлю.

Увы, ее мечтам не суждено сбыться.

– Это не для тебя, Лилит.

Легким движением моего запястья Мосли взмывает в воздух и отлетает в дальний конец комнаты, от удара картины в рамках слетают со своих мест на стене, и он, сгорбившись, падает среди них.

Задыхаясь, он тяжело дышит, хватаясь руками за разбитое горло.

– К счастью для тебя, Мосли, долг уже выплачен. Я пообещал кредитору, что мой клиент сдержит свое слово, а я всегда держу свое.

Мозли вскидывает голову и непонимающе моргает затуманенными глазами.

– Ты хочешь сказать, что ты... ты... ты заплатил мой долг? – он благоговейно ползет ко мне на четвереньках и целует мои начищенные ботинки. – Спасибо тебе, Авиэль! Прости! Я никогда не забуду твою доброту! Спасибо тебе!

Я лишь повторяю за ним.

– Спасибо... «тебе»?

Он медленно поднимает взгляд.

– Я выкупил твой долг. Но моя процентная ставка гораздо выше, чем требовали твои кредиторы. – Его глаза расширяются от ужаса. Он снова отстраняется от меня.

– Ч—что вы имеете в виду? – он заикается, но теперь от вновь обретенного страха.

– Тебе не о чем беспокоиться, – холодно улыбаюсь я, и, когда я это говорю, его слезы останавливаются. – Твой долг оплачен, все, что мне нужно, – это твоя душа. – И, прежде чем он успевает даже осознать, что с ним происходит, тело Мосли начинает рассыпаться кучкой пепла у моих ног.

Что касается меня, то у меня на руке появилась еще одна татуировка: окаменевшая черная крыса, навсегда врезавшаяся в мою кожу, как напоминание об этом дне и о долге, который я взыскал с Мосли.

В дверях появляется мой ассистент, и я отрывисто произношу.

– Когда у меня будет следующая встреча, приводи всех в мой кабинет, здесь пахнет кровью и смертью.

Он коротко кивает и выходит из комнаты, а я использую это время, чтобы принять расслабляющий душ и смыть кровь. Затем готовлюсь к моей следующей встрече.

Забавные существа эти люди. Преисполненные собственного высокомерия, они чувствовали себя такими могущественными и непобедимыми, но, столкнувшись с правдой, они осознают, насколько они на самом деле боязливы, хрупки, и насколько скоротечна их жизнь. Возьмем, к примеру, человека, который был у Лилит на десерт; он был богатым и влиятельным человеком, но потребовалась всего одна пуля, чтобы свести это великое наследство на нет. И это именно то, что каждый найдет о нем, когда его тело будет полностью обработано. Его внезапное исчезновение так и не было раскрыто. Это действительно ужасно для него, но так замечательно для бизнеса.

Кстати, о делах: как только начинается назначенная на два часа встреча, мой дом наполняется чудесным ароматом. Ничто так не помогает мне оставаться на земле, как отчаяние, а этот аромат просто восхитителен. Из ее сердца получился бы прекрасный ужин для Лилит, как только я закончу с ней. Словно читая мои мысли, Лилит проскальзывает у меня между ног и обвивается вокруг моей икры.

Я глубоко вдыхаю сладкий аромат, по моим ощущениям, это прекрасное вино, а Лилит продолжает карабкаться вверх.

– Ты тоже чувствуешь его, не так ли?

Ее шипение эхом разносится в воздухе, когда она медленно ползет вверх, пока не достигает моей спины, и я приказываю ей оставаться у меня на плечах. Я привык к весу ее упитанного тела; она устраивается на своем любимом месте и засыпает, глубоко прижимаясь к моей плоти.

Я чувствую запах ассистентки, которая ведет посетителя по фойе. Их запахи такие разные, но все равно такие опьяняющие. Один наполнен таким чувством обиды, а другой – таким чистым, неподдельным отчаянием, что я почти облизываюсь. Я делаю еще один глубокий вдох, прежде чем выйти из ванной и направиться в кабинет, где меня ждет ничего не подозревающий гость.

Я распахиваю массивные двери из красного дерева в конференц—зал, и ее глаза встречаются с моими, как только я переступаю порог. Они совсем не похожи на те, что я привык видеть. Глубокие, с оттенком мягкости и уязвимости, одновременно интригующие и пленительные, но в то же время наполненные грустью, как будто они несут в себе тяжесть всего мира. Эти карие глаза обрамлены темными ресницами, которые слегка касаются ее щек, трепеща при каждом моргании, делая ее еще более гипнотизирующей.

Миниатюрная женщина неподвижно стоит в тени в центре комнаты. Ее мускатная кожа идеально подчеркивает изящные изгибы, а узкая талия, переходящая в бедра, идеально подходит для рук мужчины. У нее аккуратные, коротко остриженные волосы, а черты лица, обрамленные ими, мягкие и изящные. Я нечасто встречал здесь такую невинную девушку. Что заставляет меня задуматься, как она вообще здесь оказалась.

На короткий миг я позволяю себе заворожиться этим редким зрелищем, представшим передо мной.

Взгляд моей гостьи начинает лихорадочно исследовать углы комнаты – от сводчатых потолков до тяжелого бархатного занавеса на стенах и длинных полок, уставленных книгами. Когда она поворачивает голову, чтобы оглядеться, я вижу, что ее мягкие волосы имеют нежную текстуру, которая так изящно отражает свет.

Я закрываю за собой дверь и мысленно улыбаюсь, заметив, как участилось ее дыхание, когда она поняла, что больше к нам никто не присоединится. Наконец, она замирает на толстом восточном ковре.

– Сэр, это Адора Коулман, – наконец, Джуд нарушает тишину и мой транс.

Я легким движением запястья делаю ассистентке знак, чтобы она удалилась, мое восхищение женщиной, стоящей передо мной, не позволяет мне отвести взгляд, ее растущая неуверенность только усиливает мою интригу и наполняет меня предвкушением. Я жестом приглашаю ее сесть в ближайшее кресло, что она и делает, а я сажусь напротив нее.

– Что привело вас ко мне? – спрашиваю я, сохраняя спокойный и располагающий тон, мои глаза впитывают отчаяние на ее лице.

Она нервно оглядывает меня с ног до головы, прежде чем ее взгляд, наконец, останавливается на лице. Ее губы дрожат, когда она подыскивает слова, чтобы объяснить свое положение. Когда она начинает рассказывать мне о цели своего визита, я невольно задерживаюсь взглядом на ее полных губах, покрытых блестящим бальзамом, когда они мягко двигаются, рассказывая незавидную историю о трудностях, разочарованиях и несбывшихся надеждах, прежде чем она заканчивает искренней мольбой.

– Моя сестра умирает, и мне действительно нужна Ваша помощь.

Я не могу сдержать веселой ухмылки и наклоняюсь к ней поближе.

– Не знаю, что ты обо мне слышала, но, думаю, у тебя сложилось неправильное представление. Помогать – это не совсем моя специальность.

Голос Адоры дрожит, но теперь ее взгляд непоколебим и завораживает. – А как насчет того, чтобы получить сердце? Вы можете это сделать?

Ну, этого я не ожидал.

Я откидываюсь на спинку стула и позволяю своему взгляду медленно блуждать по ней, останавливаясь на ее дрожащих руках. Наманикюренные ногти были обгрызенными, необработанными, с маленькими ранками. Красивая. Совсем не похожа на тех мерзких людей, с которыми я сталкиваюсь каждый день, но все равно она все еще в моем доме. Что делает ее объектом для нападения. Для меня она – заманчивая возможность, преподнесенная на блюдечке с голубой каемочкой. Эта девица в беде не нашла бы здесь утешения.

– Это можно сделать, – уклончиво отвечаю я, притворяясь, что рассматриваю свои ногти, и заставляя себя оставаться бесстрастным, несмотря на трепет, который охватывает меня, когда она чуть ли не вскакивает со стула.

– В самом деле?

– Я мог бы сделать пару звонков. Зависит от того, что я получу взамен? – Мой взгляд возвращается к ней, и я наслаждаюсь тем, как она вздрагивает.

Адора прочищает горло и пытается сдержать свой энтузиазм, прежде чем спросить.

– Сколько это будет стоить? И можно ли все это сделать в течение недели?

Несмотря на все ее усилия, я все еще слышу скрытое за ее словами нетерпение, неуправляемое биение ее сердца.

Я лениво размышляю, действительно ли ее сестра стоит всех этих усилий – скорее всего, нет. Но бизнес есть бизнес. В Адоре было что—то такое, что мне хотелось увидеть, и я никак не мог расстаться с ней, не получив что—то взамен.

Атмосфера сгущается, и я радуюсь тяжелой тишине, которая наполняет комнату.

– Как насчет двух дней? – говорю я и наблюдаю, как все ее лицо озаряется облегчением, а в глазах расцветает ложная надежда.

Глупый, отчаявшийся человек. Слишком наивный.

– Вы можете это сделать? – она выдыхает.

– Я знаю людей, которые могут, – отвечаю я сдержанным тоном.

– Пожалуйста, – решительно произносит она. – Я сделаю все, что потребуется, чтобы спасти ее.

Это музыка для моих ушей. Всегда так приятно выявлять и использовать слабости людей – этой слабостью обычно является их страх.

– Когда речь идет о деньгах, могут происходить чудеса, – решительно отвечаю я и встаю, достаю из ящика стола контракт и начинаю его составлять. – Вам понадобится опытный хирург, чтобы пересадить сердце в грудь вашей сестры, и деньги, чтобы заплатить этому хирургу. Я знаю нескольких талантливых людей, которые позаботятся о том, чтобы вашему делу уделили особое внимание.

– Спасибо, – говорит она с дрожью в голосе, и этого почти достаточно, чтобы я остановился.

– Я просто выполняю свою работу, Адора. – я пожимаю плечами, стараясь не обращать внимания на выражение ее благодарности. – Вопрос с бумажной работой – утомительный, я знаю, но это необходимо сделать. – Я пододвигаю к ней бумаги по столу из цельного дерева. – Двести тысяч должны быть выплачены ровно через две недели, не забывайте об этом.

Я беру ручку для подписи и поворачиваюсь к ней спиной, но, несмотря на все мои усилия, я не могу сдержать ухмылку, когда продолжаю говорить.

– Если вы по какой—либо причине не заплатите вовремя, с вас ежедневно будет взиматься пятьдесят процентов.

Она кивает, и я протягиваю ей ручку. Я внимательно наблюдаю за тем, как она заполняет бланки. Бумага шуршит, когда она водит по ней ручкой, ее дыхание учащенное и неглубокое. Она очень сосредоточена, выводя буквы, прежде чем вернуть мне подписанный экземпляр.

Я улыбаюсь ей, и она выглядит немного напряженной, но пытается улыбнуться в ответ.

– Ах, ты забыла про обратную сторону, – лукаво говорю я, презрительно морща нос и возвращая ей бумаги.

С ее губ срывается тихое, но отчетливое ругательство, прежде чем она поспешно подписывает и обратные стороны.

Дурак.

– Готово, – резко говорит она и с дерзким видом протягивает мне контракт обратно, и я не тороплюсь с ним, просто чтобы продлить этот момент. Ее взгляд чуть ли не прожигает дыры в листе, пока она в отчаянии ждет моей подписи.

– Ты сильно рискуешь, учитывая, что операция может пройти не так, как ты хочешь, – подчеркиваю я снисходительно и с легким оттенком предупреждения.

Она прищуривает глаза и сжимает кулаки, как будто сдерживается, чтобы не отчитать меня. Очень жаль, но я бы с удовольствием на это посмотрел.

– Я знаю, но моя сестра – боец, – сухо отвечает Адора, ее рука дрожит, когда она сжимает сумку.

Наши взгляды встречаются на несколько мгновений, и я, наконец, говорю медленно и ровным голосом.

– Как ни борись с этим, никто по—настоящему не победит смерть, Адора.

– Я полна решимости попытаться, – говорит она тихим, но твердым голосом.

Мои губы почти расплываются в улыбке, но я прогоняю это чувство прочь. Я киваю и решаю позволить ей победить меня в этой словесной перепалке.

– Моя ассистентка проводит вас и обо всем позаботится для вашей сестры. – сказав это, я, наконец, ставлю свою подпись на бумаге.

Она вскакивает на ноги и вытирает ладони о штаны. Тяжесть, которую она несла, исчезла, и я чувствую в ней едва заметную перемену, теперь ее аура полна облегчения. Семя неуверенности, которое я пытался посеять, не пустило корней, и она не собиралась отказываться от своей сестры. Забавная вещь – эти человеческие братские и сестринские обязательства. Я никогда не смогу оценить их по достоинству, поскольку они кажутся мне более тяжкими, чем что—либо другое. Но моя гостья сейчас уходит, и в ближайшие дни у меня будет больше времени, чтобы присмотреться к ней получше.

– Еще раз спасибо, мистер...

– Авиэль. – произношу я, и мой взгляд, возможно, задерживается на ней на мгновение дольше, чем нужно, когда я произношу свое имя. – Пожалуйста, зови меня Авиэль.