Текст книги "По ту сторону двери (СИ)"

Автор книги: Лекса Перышкина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 12 страниц)

Глава 6

Глава 6

«Что появилось раньше: человеческая глупость или человеческая жестокость? И насколько отделяется одно от другого? Чем ниже умственные способности общества, тем более оно жестоко. Когда люди опускаются до голых инстинктов, то начинают говорить на языке силы. Отвечать жестокостью на жестокость глупо, поскольку насилие порождает насилие. Пытаться привить им мораль – еще глупее, поскольку они не смогут ее понять. Как же тогда поступать в обществе обесчеловеченных людей?»

Из дневника Йонса Канги.

***

Никто не поднял тревогу, когда охотник Крэй ушел в лес и застрял там на две ночи. Он был матерый мужик и тертый охотник, не раз проделывавший подобные долгосрочные вылазки за дичью и всегда возвращавшийся не только невредимым, но и с добычей. Если кто и знал, как выжить ночью в лесу, кишмя кишащем тварями, то это был Крэй. Вся Реска онемела от ужаса, когда этого смелого и волевого человека внесли через главные ворота на деревянном щите. Никто из жителей не мог сдержать слез, даже суровые охотники стояли с красными от влаги глазами. Только стражи оставались спокойными, на то они и стражи, что все, как один, не от мира сего.

Что же могло случиться с Крэйем? Убила тварь? Нет, твари всегда убивали иначе. А сердце погибшего охотника совершенно точно было пробито не то стрелой, не то арбалетным болтом. Это стало известно сразу же всем, даже детям, и в городе поднялась смута. Давно уже люди не поднимали оружия на себе подобных, врагов повсюду хватало иных. Вопрос, кто мог убить Крэйя, стал сразу же самым важным, ибо кто-то нарушил человеческий закон.

Но на этом несчастья не остановились, и вскоре за городской стеной среди бела дня был обнаружен труп брадобрея Айра с точно такой же раной. Родные утверждали, что он вышел из дома утром, а нашли его бездыханным уже после обеда. И никто, абсолютно никто не знал, что его повлекло за пределы городских стен. И конечно же, никто не видел, что там произошло. Увы и ах, но стражи дежурят только ночами. Днем все твари прячутся, им просто не с кем воевать при свете Эйха.

Эрн просто взвыл, когда, с какой-то радости, все претензии посыпались на его голову. На следующее утро после того, как нашли мертвым Айра, к его дому привалила целая толпа, наперебой попрекающая его в плохой защите города и требующая поймать убийцу. Старый, многое переживший за свою жизнь, страж ужасно оскорбился, услышав все эти нелепые речи и требования.

– Я вам что, Небо?! – громогласно рявкнул он в толпу с порога – Ни я, ни мои ребята не станем этим заниматься! Мы с тварями воюем, а не с людьми!

– И это наши защитники! – возмущенно взревел народ – За что мы терпим их рядом с собой?!

– Ну, давайте! – фыркнул Эрн – Выгоните меня, как Рэйка, вам же не впервой! Наверное, зря я защищал вас все эти годы. И ради кого мои ребята так стараются?

Толпа пристыженно затихла, но ненадолго.

– Эрн, ты старый трус! – крикнул кто-то, страж не успел приметить, кто именно швырнул ему такое оскорбление.

– А теперь выйди и скажи мне это в лицо!

Впрочем, никто не вышел и не обвинил его повторно глаза в глаза, и, хмыкнув, Эрн продолжил:

– Если я трус, то тот, кто это сказал – подзаборная шавка, способная только тявкать на безопасном расстоянии. Я страж, а не глава. К главе идите, пусть он и разбирается!

***

Лошади мчали их не во весь опор, но все же довольно быстро. До Рески они доберутся меньше чем за неделю, если им удастся сохранить скакунов живыми. Сегодня они торопились найти укромное место до темноты особенно старательно, поскольку именно в эту ночь Бэйра уходит с небосклона, а Кайра явится только завтра. Это означало только одно: в эту ночь твари будут сильнее и злее обычного. Признаться, Сэни совсем не нравилась идея ночевки в заброшенной деревне, но и выбора особо не было, поскольку в поле или в лесу им в эту ночь точно не выжить.

Проводили их так же радушно, как и встретили. Какая-то девица весьма пышных форм щедро одарила Сайка смачным поцелуем в подбородок – выше не дотянулась. Сэни отчего-то даже порадовалась, что к слепому стрелку никто не стал лезть с такой радушностью. Однако что-то тихонько ему рассказала на ушко Хиора, провожая, и Дэйо совершенно не собирался делиться со спутниками ее наставлением. Сновидица догадывалась, о чем ему могла сказать маленькая ведьма, и ей это совершенно не нравилось.

За четыре ины до заката они въехали в давно мертвую деревню. Деревянные лачуги были настолько древними, что Сэни коробило только от одной мысли, что им придется ночевать в одной из них. Будет совсем не весело, если ночью на них рухнет давным-давно прогнившая кровля, или бревна рассыпятся. Но она верила, что Сайк знает, как правильно поступить, а потому молчала.

И, вопреки всем ее опасениям, мечник выбрал не избу, а хорошо сохранившуюся конюшню. В ней они и остановились. Тут даже нашлась ржавая, но еще вполне пригодная для дела коса. Сайк обрадовался ей, как родной, и на скорую руку накосил лошадям корма. Сэни тем временем походила по округе и пособирала все, что может гореть в как можно большем количестве.

Еще до того, как Эйха скрылся за горизонтом, они повторно осмотрели все стены, дабы не было сюрпризов, заперли все ходы, включая чердачный люк для тюков с сеном, стреножили лошадей, чтобы не сильно скакали от испуга, случись что, и развели небольшой костерок. Небольшой, потому, что опасались за целостность сухого деревянного строения.

Ночь выдалась на редкость холодная. Кто-то скреб снаружи по стенам, шуршал по потолку. Дежуривший первым Сайк, посмотрел на дрожащую то ли от холода, то ли от страха Сэни и отдал ей свое одеяло.

Через ину после полуночи происходящее стало напоминать сюжет кошмарного сна. В стены уже не скреблись, а ломились, лошади испуганно храпели и плясали, нервно прядая ушами.

– Да что им тут, сгущенкой намазано, что ли?! – не выдержала, перепугавшись, сновидица.

– Они чувствуют наш запах. – объяснил ей Дэйо и обратился к напарнику – Придется пожертвовать одним одеялом, Сайк.

– Крикуны??? – у стража глаза стали вмиг круглыми.

– Да. У нас не больше десяти диин. Если не успеем – мы умрем. Я слышу, как они визжат там, неподалеку.

Сэни даже среагировать не успела, как мечник вытряхнул ее из одеял и, взяв именно ее одеяло, сообщил:

– Самое плохое одеяло у Сэни, рванье такое, что смотреть страшно.

Девушка открыла рот, но прежде, чем успела возмутиться, Сайк разодрал ее одеяло на клочки, улыбаясь при этом так довольно, словно имел к нему личные счеты.

– А я? – только и смогла она сказать.

– Твое одеяло спасет нам жизнь. – меланхолично ответил Дэйо, а Сайк тем временем туго перевязал уши лошадям.

– Ах, так это средство от крикунов? – сообразила, наконец, Сэни, когда мечник дал ей импровизированые беруши:

– Лучше, конечно, восковые, но у нас нет воска.

– Что?! У меня есть воск! Что же ты раньше не сказал?!

– Вот как? – Сайк попытался состряпать виноватое лицо, но вышло неубедительно – Поздно, что сделано, то сделано. Помоги лучше Дэйо. Его уши куда чувствительнее, чем наши.

Стрелок подозрительно нахмурился, сверля товарища слепыми глазами.

– Что? – пожал плечами страж, затыкая уши – Раньше это делал я, но я должен следить за костром, лошадьми, и чтобы стены не рухнули.

– А не многовато ли на себя берешь? – поинтересовался Дэйо.

– Что?! Не слышу! Сэни, вот это отдай Дэйо, затыкайте уши! – прокричал Сайк.

Сэни была слишком испугана, чтобы возражать или хотя бы думать. Подойдя к Дэйо, она вложила ему в руку две маленькие, сделанные наспех, подушечки с пухом внутри:

– Что мне нужно делать?

– Помогать мне затыкать уши. – не слишком ласково ответил стрелок – Готова? Затыкай уши.

Пух действительно лишил ее слуха, и эта глухая тишина девушке совсем не понравилась. Дождавшись, когда Дэйо проделает то же, она протянула к нему руки: сказали же, помогать закрывать ему уши. Но высокий, нечеловеческой силы визг потряс стены, она испуганно вздрогнула, невольно шарахаясь назад. Дэйо болезненно скорчился, закрывая голову руками. Лошади испуганно забили копытами, и Сайк бросился их успокаивать.

Мысленно обругав себя за слабость, Сэни потянулась к стрелку, крепко прижала свои ладони к его рукам, которыми он зажимал уши. Почувствовав поддержку, Дэйо прижался лбом к ее коленям. Визг повторился с новой силой, ему помог второй. Сэни поняла, что, если бы не эти, можно сказать, беруши, их головы давно бы полопались. Стрелок скорчился, подтянув к себе колени. Видимо, ему было очень больно. И Сэни, сама не зная как, вдруг поняла, что это только разминка, настоящий концерт впереди. Пользуясь небольшой заминкой, она быстро схватила край одеяла Дэйо и просунула под его пальцы. Дэйо все понял правильно и зажал уши еще и одеялом. Но этого было мало. Сэни судорожно соображала, что еще можно сделать.

Крик повторился, протяжнее и сильнее, чем был до этого, его поддержали глотки три – не меньше. Сайк, забыв про лошадей, скорчился, сползая спиной по стене и рискуя угодить под копыта. Дэйо застонал, она почувствовала ладонями вибрацию его голоса, и это натолкнуло Сэни на мысль.

Едва дождавшись, когда крикуны заткнутся, переводя дыхание, она принялась привлекать к себе внимание оглушенного Сайка, для чего пришлось пожертвовать стянутым с ноги сапожком. Сайк рассердился, получив прилетевшей обувью по голове, и, сообразив, чья это обувь, гневно воззрился на девушку. До него не сразу дошло, что она хочет сказать своими странными жестами, но, когда дошло, он подумал, что это мысль. В последующую атаку он заорал вместе с крикунами. Как ни странно, это помогло. Только бы не охрипнуть до утра!

И Сэни тоже кричала, поняв, что это помогает, так отчаянно прижимая голову стрелка к своему животу, что не сразу сообразила, что может его попросту задушить, ведь она его еще и в одеяло замотала.

Дэйо же с ума сходил от этого визга, который не помогали заглушить ни самодельные беруши, ни одеяло, ни даже две пары рук – его и Сэни. Он вообще не был уверен, что выживет, но хотя бы знал, что жива девушка. Она так отчаянно защищала его, что Дэйо, в перерывах между дикими воплями крикунов, чувствовал себя неловко. Это он должен ее защищать, а никак не наоборот. А еще он знал, что эти твари орут громче, чем обычно, но все равно не во всю силу. Дэйо успел даже удивиться этому знанию прежде, чем при очередном вокализе потерял сознание от головной боли.

***

– Запомни, сынок, ты никогда не должен выходить из дома по ночам. Никто не должен, но ты в особенности. – строго произнесла молодая темноволосая женщина с гордой осанкой аристократки – Ты должен был вернуться за две ины до заката, но ты этого не сделал. Ты знаешь, что это значит?

– Я буду наказан. – покорно ответил мальчик – Я не выйду гулять целую неделю. Буду сидеть дома за книгами.

– Именно так. – женщина поправила фитиль масляной лампы на столе у кровати сына – Это будет тебе уроком.

После ухода матери, он свернулся клубочком под одеялом и попытался уснуть, но сон не шел. Ему сказали, что Руаль утащили твари, что ее больше нет. А это значило, что он больше не сможет играть с ней, когда ему позволят отдохнуть от учебы. Он вообще больше никогда не увидит свою подругу. Думать об этом было так больно, что он не мог поверить в случившееся. Конечно, Руаль жива, кто-то пошутил, когда сказал, что ее утащили твари.

От тяжелых дум его отвлек скрежет по оконному стеклу. Испуг сковал его тело, сделал его руки и ноги ватными, словно у тряпичной куклы. Но все же он сел в постели и вполголоса спросил:

– Кто там?

Скрежет сменился стуком, а затем такой знакомый голос за окном ответил:

– Это я – Руаль. Ты что же, спишь, соня?

Мальчик радостно соскользнул к кровати. Он никак не мог поверить, что это действительно она, и, прислушиваясь к каждому шороху, взволнованно спросил:

– Руаль, это, правда, ты? Это действительно ты, Руаль?

– Да я это! Я! – зашипела непоседливая девчонка – Открывай, давай! Ну же!

И он рванулся к окну, дрожащие пальцы никак не могли справиться с замочком на ставнях, ноги подкашивались от облегчения. Он знал, что она жива! Руаль не утаскивали твари, мама сказала это, чтобы он больше времени проводил за книгами, а не за играми.

– Что ты там копаешься, Дэй? Давай быстрее!

Замочек, наконец, поддался, он толкнул створки, и они распахнулись, едва не стукнув девчонке по носу. Это действительно была она: светло-карие глаза, короткие прямые пряди темных волос и курносый нос, усыпанный веснушками.

– Руаль! – взвыл он, обрадовавшись.

– Тише! – зашипела девчонка и, ухватив его за руку, потянула на себя – Идем!

– Куда? – испугался мальчик – Ночь же! Ру, залезай ко мне!

– Нет, я должна тебе кое-что показать. Поверь, это интересно. – она отпустила его руку и поманила за собой – Идем же! Тут недалеко.

Они были знакомы, наверное, с рождения. Сколько он ее помнил, Руаль всегда была затейницей. Ему не раз попадало от родителей за их совместные выходки. Что же она придумала на этот раз?

– Дэй, ты идешь или нет? – сердито зашипела девчонка, ничуть не хуже кошки.

– Да иду я, иду! – проворчал он, выбираясь из окна наружу – Что ты опять выдумала?

– Увидишь!

– Куда мы?

Руаль, обернувшись, взяла его за руку и повлекла за собой. Они двигались по улицам селения короткими перебежками, чтобы не попасться патрулю стражей, прятались за деревьями и домами, сдержанно хихикали всякий раз, когда думали, что вот-вот нашумят и будут замечены. Ему было весело, сердце стучало в горле так, словно вот-вот выпрыгнет наружу.

– Постой! Нам нельзя туда! – сказал он Ру, когда они оказались на краю селения, у самой границы. Веселье исчезло, будто его и не было.

– Идем же! – девочка снова потянула его за руку – С нами ничего не случится, я клянусь!

Он неуверенно последовал за ней, но не успел перейти границу селения. Ветерок подул им в лицо, и он уловил странный сладковато-кислый запах.

– Да что с тобой? – возмутилась девочка, когда он остановился и резко выдернул руку из ее ладони.

– Идем! Стражи совсем близко, они нам помешают.

Но он попятился от нее и смотрел так, словно впервые видел.

– Дэй, что с тобой? – она протянула к нему руки.

– Нет. – он облизал как-то разом пересохшие губы – Это что с тобой? Ты не Ру.

Руаль замерла, склонив голову к плечу, словно раздумывала о чем-то. Из-за угла послышались звуки шагов, он понял, что это стражи.

– Как ты догадался? – не своим голосом спросила девочка и шагнула к нему.

Он попятился, задел ногой камень и со всего маха хлопнулся на спину. Кое-как сел и засучил ногами, отползая от нее дальше. Он не хотел смотреть, ему было страшно, но не мог оторвать взгляд от ее лица.

– Ну? Как ты догадался?

– Ты воняешь! – испуганно взвыл мальчик.

В этот миг появились стражи. Увидев детей, двое взрослых мужчин на исину опешили.

– Эй, сорванцы! Кто вам разрешил гулять по ночам?

Мальчик открыл рот, собираясь крикнуть, предупредить их, но тварь была быстрее.

– Дяденька! – заканючила она и побежала им на встречу.

– Руаль? – узнал ее один из стражей – Не может быть! Ты умерла!

Он умер первым. Девочка сломала взрослого мужчину пополам. Мальчик слышал, как хрустел, ломаясь, его позвоночник. Второго стража она убила, вырвав ему печень. Он впервые в жизни ощутил тошнотворный запах крови.

– Ну почему ты просто не пошел со мной? – она снова обернулась к нему, продолжая сжимать в руке печень несчастного стража – Ничего бы тогда не случилось, Дэйо. У тебя еще есть один шанс, он же последний. Ты идешь со мной, Дэйо Хоки?

Дэйо вскочил и помчался так быстро, насколько был способен. Животный ужас подхлестывал не хуже плети, желудок сжался, казалось, до размеров мячика для крокета. Его преследовал смех, совсем близко, прямо за спиной. Он прибавил скорости, сиганул через чей-то забор и помчался дальше.

– Дэйо! – звала тварь, издеваясь – Дэйо!

***

– Дэйо! – трясла его сновидица, едва не плача – Небо! Сайк, он жив?! Дэйо, ну очнись же! Дэйо!!!

– Кажется, ты его задушила. – устало пошутил страж.

Из-за этих треклятых тварей они не спали всю ночь, но все же выжили. Это казалось невероятным, но они выжили. А Сэни вот, вместо того, чтобы радоваться, устроила тут трагедию со слезоразливом, пытаясь привести в чувство своего драгоценного стража. Впрочем, Сайк тоже слишком сильно устал, чтобы проявлять бурную радость по поводу того, что они могут прожить еще один день.

– Что? Нет, этого не может быть! Я не могла!

– Сэни, он просто без сознания. – укорил ее мечник – Перестань его трясти.

– Без сознания? – девушка недоуменно похлопала серыми глазами.

– Я же сказал, что слух у него куда острее, чем наш. – Сайк присел возле Дэйо на корточки и осторожно повернул голову стрелка на бок – Видишь, жилка бьется, крови из ушей нет. Он просто выпал на время.

Сэни показалось, что ее тело резко ослабло, будто кто-то вынул из нее стержень, который заставлял ее держаться.

– Давай без истерик, хорошо? – предупредил Сайк – У нас слишком много дел. Одна лошадь погибла, это потеря. И нам нужно собраться и убраться отсюда как можно скорее.

– Что? Но Дэйо…

– Помоги мне собрать сумки, Сэни. – перебил ее страж – Думаю, Дэйо придет в себя, пока мы будем тут возиться.

Собрать нехитрые пожитки не составило большого труда. Она довольно быстро скатала одеяла, собрала лампы, наскоро почистила котелок песком. Сайк тем временем взнуздал и оседлал выживших лошадей.

– Успеем что-нибудь перекусить? – обратился он к сновидице.

– Наверное. – девушка порылась по сумкам и извлекла каравай хлеба и головку сыра. Дэйо сел так резко, что она выронила бы сыр, если бы Сайк вовремя не поддержал ее руку.

– Я не вижу. – заявил стрелок, открыв глаза.

– Дэйо, ты давно не видишь. – осторожно, словно опасаясь, что напарник сошел с ума, просветил его Сайк.

– Да? Ах, да, я же слепой. – Дэйо пошарил вокруг себя рукой в поисках трости.

– Что с тобой? – мечник подал ему искомый предмет.

– Ничего, я в порядке. – ответил стрелок и повторил, словно убеждая себя – Я в порядке.

***

Свадьба была назначена на первый день первого бэкая осени. Две семьи активно готовились к предстоящему торжеству, которое должно было состояться через две недели. И только один человек не питал никаких надежд, не думал о будущем, не смотрел на происходящее. Арэя целиком погрузилась в прошлое. Красивое платье багряного цвета сдавливало девичью грудь не корсетом – замогильной тоской. И на этом празднике жизни – проводах лета – среди довольных нарядных людей она чувствовала себя чужой.

Тайком улизнув с центральной площади от веселящегося люда, она спустилась вниз по главной улице, свернула в узкий переулок и дошла до пустыря. Никто ее не преследовал, никто даже и не заметил ее ухода. Для тех, кто остался на том празднике, она, Арэя, ничего не значила. Впрочем, ей было все равно, как относятся к ней другие. Важным было лишь то, что она не нужна тому, кого она любила.

Девушка обвела беглым взглядом покосившиеся мишени. Бубенцы, привязанные к столбикам с дощечками, печально позвякивали, тормошимые ветром. Пальцы ее задумчиво прошлись по гладкой поверхности белого, как кость доисторического чудища, бревна. На этом самом месте он сидел, прислушиваясь к печальному звону. Арэя села на бревно и погрузилась в воспоминания.

Когда-то она, веселая и беззаботная, могла инами сидеть, прячась за старой плакучей ивой, и наблюдать за тем, как он стреляет, а стрелял он часто и по долгу. Его серебристо-белые волосы трепал ветерок, и ей нравилось наблюдать за этим танцем белых прядей. И за его мягкой осторожной походкой, осанкой аристократа, четко выверенными неспешными движениями. Она смотрела на него инами. И тогда он говорил:

– Может быть, выйдешь? Ты уже три ины сидиь за этим деревом.

– Как ты узнал? – спрашивала она, смеясь, и выходила из своего укрытия.

И всякий раз страж садился на это побелевшее от времени гладкое бревно, хлопал ладонью рядом с собой, приглашая ее тоже присесть, и отвечал. Отвечал всякий раз по-разному. Иногда говорил, что она громко дышала, а иной раз, что учуял ее запах – запах пшеницы и лаванды. А один раз даже признался, что почувствовал ее взгляд.

Она никогда не видела его сердитым или хотя бы просто раздраженным. Это ее очень удивляло, и, когда она спросила об этом, он ответил:

– Сильные эмоции, злость или раздражение, мешают мне концентрироваться на цели, притупляют слух, отбивают обоняние. И тогда я становлюсь совсем слепым.

– Получается, ты никогда не злишься?

– Злюсь, конечно, я же человек. Просто я не позволяю этим чувствам расти во мне и отравлять мою жизнь. Я не знаю, сколько еще смогу прожить, поэтому не хочу тратить время на злость или обиду.

Она тоже старалась не тратить свою жизнь на обиды, но всякий раз не могла себя побороть. Лишенный зрения, он видел лучше некоторых, но так и не рассмотрел ее чувства к нему. Это было обидно. Всегда, всякий раз, она чувствовала эту обиду, но не могла признаться.

А сейчас обиды больше не было, не было вообще ничего. Трудно обижаться на того, кого, может быть, уже и в живых-то нет. А она не должна больше о нем думать, ведь через две недели она станет женой. Какой будет ее жизнь в доме Лантера, Арэя не могла даже представить. Она не желала этого совсем, но ее никто не спросил, чего она желает.

Чего же она желает? Девушка прислушалась к своим мыслям и поняла, что это уже не важно. Ничего уже не важно. В груди прочно поселилась леденящая пустота, которую ей, наверное, никогда не изгнать и не извлечь. Или все же извлечь?

Она медленно, словно была не в себе, поднялась на ноги и побрела к дому. По пути кого-то встретив, улыбнулась и что-то ответила на кем-то заданный вопрос. Арэя не смогла бы вспомнить, кому отвечала и что сказала, но никто не заметил ее странного состояния.

На площади ее искали жених и отец, а она дошла до дома, сосредоточенная только на своей пустоте. Мать встретила ее удивленным взглядом:

– Арэя, ты что так рано?

– Я плясала так много, что быстро устала. – ответила она, улыбаясь.

Лейра всмотрелась в лицо дочери, пытаясь понять, все ли с ней хорошо. Но Арэя улыбалась, глаза ее блестели, а щеки разрумянились от свежего воздуха.

– Пойду, скину платье. Жалко будет, если замараю.

С этими словами девушка ушла в свою комнату. Пальцы даже не дрогнули, когда запирали дверь на засов. Спокойным взглядом она обвела свое тихое жилище и остановилась на подарке жениха – отлитым из серебра блестящем наборе столовых приборов. Ужасно щедрый и дорогой подарок. Думал ли Лантер о ее чувствах и желаниях, когда покупал ее за эти безделушки? Пальцы осторожно пробежались по изящному изгибу вилки. Красиво. На рукоятке выгравирована каллиграфическая буква «А». Наверное, «Арэя»?

Девушка прислушалась к окружающему миру: с улицы доносился стройный хор девичьих голосов, поющий о любви, на кухне мать гремела котелками, за стеной во дворе замычала корова. Мир жил своей жизнью. Каждый был занят каким-то своим делом. Арэя подняла столовый прибор из серебра к льющемуся из окна свету. Острые зубчики блестели в лучах послеполуденого Эйха.