Текст книги "Её звали Шайнара. Тень (СИ)"

Автор книги: Лекса Гор

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 16 страниц)

       Он молча приблизился и снова, как когда-то в Зале Совета, девушка ощутила, что воздух вокруг неё уплотняется, а где-то внутри зарождается чужая воля. И воля эта заполняла собой всё. Она растворяла и полностью изничтожала собственные желания девушки. Чужая воля требовала беспрекословного себе подчинения, и ей невозможно было сопротивляться.

        И Шайнара повиновалась. Как в каком-то сне, опутавшим её с головы до ног, она поднялась и подошла к проёму, через который проникла сюда. Верёвка валялась на земле, а девушка уже стояла на самом краю и смотрела остекленевшими глазами в пропасть. Она не боялась. Она не испытывала никаких эмоций и желаний, кроме одного – подчиняться этой чужой воле, сделать так, как она хочет…

       – Нет! – услышала голос Карлема Шайнара. Он пробивался сквозь туман её сознания откуда-то издалека. – Оставь её!!! Не смей!!!

       Его слова были обращены к Верховному Магистру.

       – Никто не должен о тебе знать, – ответил ему тот своим бархатисто-низким голосом.

       В момент, когда Магистр отвечал Карлему, девушка чувствовала, как хватка чужой воли внутри неё ослабевает.

       – Нет! – вновь воскликнул Карлем. – Если ты убьёшь её, я не буду делать то, чего вам от меня надо!!!

       – Это не нам надо. Это твоё предназначение, и ты исполнишь его. Так было раньше и так будет впредь…

       – Нет! Если ты причинишь ей вред, я убью себя!

       Шайнара почувствовала, как чужая воля медленно отп. Придя в себя, девушка отшатнулась от края пропасти и только сейчас увидела, что Карлем стоит на алтаре во весь рост и у него больше нет горба. Спина его была прямой, и он возвышался над Верховным Магистром, как скала.

       – Уходи отсюда, Шая, – проревел Карлем не своим голосом, и глаза его опять начали менять цвет, а за спиной появились очертания двух огненных крыльев.

       – Ты слишком слаб, – сказал ему Верховный Магистр.

       Карлем раскинул руки в стороны, и размер его крыльев стал увеличиваться.

       – Ты ещё не умеешь управлять своей силой, глупец! Она может разрушить тебя! Остановись!

       – Дай мне клятву, что ты не причинишь ей вреда!

       Верховный Магистр поднял два пальца вверх и что-то произнёс на древнем языке. Крылья Карлема стали уменьшаться и уменьшаться, пока не пропали совсем. Он зашатался и упал с алтаря на пол без сознания…

       Шайнара смотрела на всё происходящее из угла и не в силах была даже пошевелиться. Верховный Магистр повернулся к ней. Но девушка не почувствовала больше ни уплотнения воздуха, ни присутствия чужой воли внутри. Она не потеряла способность здраво мыслить, и эта способность сейчас подсказывала, что ей пришёл конец. Шайнара стала свидетелем того, чего видеть была не должна. Она не знала, дал ли Верховный Магистр клятву, которую требовал Карлем, и если даже дал, то выполнит ли он её. Ведь ему сейчас ничего не стоило выбросить её с высоты, подстроив всё под несчастный случай, и никто ни о чём не догадался бы…

       Девушка бросила прощальный взгляд на бесчувственное тело Карлема у алтаря и расправила плечи. Она открыто посмотрела в лицо Верховному Магистру, всей своей позой показывая, что не боится его и готова встретить свою судьбу…

       – Тень Шайнара-сур, – заговорил тот, и его голос по-прежнему завораживал, – ты нарушила правила Ордена и проникла на запрещённую территорию. Признаёшь ли ты свою вину?

       – Да, Верховный Магистр. Я признаю свою вину, – сказала Шайнара и опустилась на одно колено, как и положено было делать Тени в присутствии Магистра.

       – Раскаиваешься ли ты в содеянном?

       – Я раскаиваюсь, Верховный Магистр.

       – За свой проступок ты заслуживаешь сурового наказания, Шайнара-сур…

       – Я готова понести любое наказание, мой Магистр.

       Девушка не знала, почему она сказала «мой» вместо «верховный», но взгляд стоящего перед ней старца испытующе окинул её с ног до головы несколько раз.

       – Что ж, Шайнара-сур. Наступают трудные времена. Нас всех ждут перемены. И ты сейчас слишком ценна для Ордена. Велиар Хрут уже сообщил тебе, какую работу ты должна для нас сделать?

       – Да, Верховный Магистр. Я должна казнить Железного герцога.

       – Сделай это, Шайнара-сур, и ты получишь моё прощение.

       Магистр сделал жест, разрешающий девушке подняться.

       – А теперь уходи отсюда тем же путём, что и пришла, – добавил он, – и чтобы ни одна живая душа не знала о том, что ты здесь видела…

***

       – Ну что? Ты нашла Хранителя? – спросил девушку Анок, когда та поднялась на вершину Тайной Обители.

       Шайнара неопределённо махнула рукой и ничего не ответила. Начинало светать. Они перепрыгнули на соседнюю скалу и спустились вниз туда, откуда начинали своё восхождение. Но там их уже ждали…

        Алхена и Сибурд сидели верхом на лошадях. А неподалёку стоял молчаливый исполнительный Руден и держал наготове ещё трёх лошадей.

       – Похоже, ты ничему не учишься! – вместо приветствия бросила Алхена Шайнаре. – Мне тебя связать надо было что ли?!

       Девушка ничего не ответила.

       – Тебя кто-нибудь видел? – спросила наставница.

       Шайнара отрицательно покачала головой.

       Алхена выдохнула.

       – Тогда слушай меня. Орден дал тебе задание. Ты его знаешь, и отправляешься на него прямо сейчас. Анок и Руден будут сопровождать тебя до замка Железного Герцога и оказывать помощь на месте. Твоя Книга Судьи и всё остальное ваше снаряжение уже в лодке. Мы с Сибурдом проводим тебя до побережья, чтобы у тебя вдруг опять не возникало желания куда-нибудь не туда свернуть…

       Шайнара кивнула. Руден подвёл ей и Аноку лошадей и все пятеро поскакали на побережье…

       Тяжёлое алое солнце величественно восходило над морем. В деревне трудней все ещё спали, а лодка Теней покачивалась на волнах, готовая к отплытию.

       Анок и Руден заняли свои места. Шайнара тоже уже направилась было к посудине, но Алхена приостановила её.

       – Помнишь, я сказала Велиару Хруту, что ты ещё не готова и погибнешь на этом задании? – спросила она.

       Шайнара кивнула.

       – Так вот. Это неправда. Ты готова, – наставница обняла подопечную и прошептала ей на ухо – пожалуйста, возвращайся…

       Она отстранилась, села на лошадь и, не оборачиваясь, направилась обратно к Тайной Обители. Сибурд помчался следом.

        Шайнара долго смотрела им вслед, пока они не скрылись за поворотом, а потом села в лодку, где её уже ждали Анок и Руден…

       Глава двенадцатая. Железный герцог.

       Ибран из рода Талгатов, именуемый в народе «Железный герцог» проживал в самом большом и неприступном замке Миртании. Он был выстроен на высокой скале, с трёх сторон омываемой водами Туманного моря. Стены замка пережили много осад в своё время, но ни разу не были взяты.

       Анок и Руден, держа под уздцы лошадей, стояли на развилке двух дорог, одна из которых вела в замок, а другая в Гардею – небольшой ремесленный город, находившийся неподалёку. Они ждали Шайнару, которая в это время переодевалась за ближайшей скалой в женское платье.

       Переодевшись, девушка спрятала одежду, Книгу и в меч Судьи в расщелине, погладила рукокрыла и прищёлкнула языком, давая умному зверьку понять, что теперь он должен держаться на расстоянии и не подлетать к хозяйке, пока та сама не призовёт его. Закончив приготовления, Шайнара вышла из-за скалы к ожидающим её на дороге Теням.

       – Вот и всё, – сказала она, – дальше я пойду одна. Если получится, то связь будем держать, как договорились.

       Руден кивнул и подвёл девушке лошадь.

       – А тебе идёт платье, – сказал Анок Шайнаре и кончики его ушей покраснели.

       – А мне много, чего идёт, – шутливо ответила та и взяла из рук Рудена уздечку своей лошади. Девушка не хотела, чтобы Анок и Руден видели, как тяжело ей с ними расставаться. Ведь ещё неизвестно, увидит ли она их когда-нибудь вновь…

       – Подожди, – сказал Анок и полез в свою седельную сумку.

        Он вытащил оттуда немного помятый бутон, и девушка узнала в нём морвийскую лилию. Этот цветок произрастал на её родине. Он обладал тонким ароматом, но раскрывался только по ночам. У цветка было и другое название…

       – Шайнара для Шайнары, – сказал Анок и протянул бутон девушке.

       – Где ты её взял?! – изумилась та, беря цветок и прикрепляя его к волосам.

       – Здесь неподалёку. Пока вы с Руденом ночью спали, я сходил…

       – Как это «сходил»?! – перебил Руден, – Ты должен был стоять на страже!

       Шайнара взмахнула рукой, останавливая разгорающуюся ссору.

       – Не надо. Не ссорьтесь. Солнце уже высоко. Пора прощаться…

       – Между прочим, цветок ядовитый, – пробурчал Руден, доставая из ножен меч.

       – Я же не есть ей его предлагаю, – огрызнулся Анок и тоже достал меч.

       Они подняли мечи над головой девушки и соприкоснулись кончиками, тем самым отдавая последнюю честь Тени, уходящей на смерть. Шайнара не стала дожидаться, когда они опустят мечи и закончат ритуал прощания, она сделала шаг вперёд и крепко обняла обоих…

***

       Девушка поправила цветок в волосах и постучала в широкую массивную дверь. Именно сюда отправил Шайнару стражник у ворот, узнав, что та разыскивает свою троюродную тётку, работающую кухаркой в замке Железного герцога.

Дверь открылась, а вместе с ней на улицу вырвались такие резкие ароматы специй, что у девушки защипало в носу. На пороге стояла грузная краснощёкая женщина. Она вытерла руки о передник и, смерив девушку недоброжелательным взглядом, спросила:

       – Чего тебе?

       – Вы тётя Харна? – спросила Шайнара, хотя прекрасно знала ответ. Разведчики Ордена потрудились на славу, снабдив девушку самыми точными сведениями. Шайнара знала о кухарке всё: где та родилась, как жила и за кого вышла замуж. И сейчас Тень претворялась троюродной племянницей своей тёти.

        – Я Марэна из Кайра, – продолжала Шайнара, присев в лёгком реверансе. Местность под названием Кайр находилась на границе Миртании и объединяла несколько забытых всеми богами деревушек. – Матушка много рассказывала о Вас, – девушка изобразила на лице горечь, – …когда была жива…

       – Марэна…– повторила кухарка, силясь вспомнить, о ком идёт речь.

       – Младшая дочь покойной Азалии, – услужливо подсказала Шайнара.

       – Ах…да…– наконец, видимо что-то припомнив, ответила краснощёкая Харна.

        Собственно, другого ответа Шайнара и не ждала. Она прекрасно знала, что кухарка не в силах вспомнить не только имена, но и даже точное количество детей своей ну очень далёкой родственницы.

        – Так что ты хочешь от меня, девочка? – уже мягче спросила Харна.

       – Ах, тётя. Моя матушка умерла и не оставила нам ни сагрика. Но если бы Вы помогли мне устроиться в замок…

       – Нет, – перебила девушку кухарка, – я не могу устроить тебя на работу в замок. Наш управляющий экономит буквально на всём.

       – Но, тётя, мне не нужна оплата. Достаточно миски супа и тёплого угла, – просящим голосом проговорила девушка. – Я могу выполнять любую, самую грязную работу… Пожалуйста, тётушка, не бросайте меня. В память о матушке…

       Харна склонила голову набок и насупилась.

       -Хм…Ну, если тебе не нужна плата… – задумчиво произнесла она, – может, управляющий и согласится…

       Шайнара бросилась целовать кухарке руки, изображая порыв благодарности бедной сиротки.

       -Ну, ладно…ладно… Хватит. Заходи. Обогрейся у очага. А я пока доложу о тебе…

       Спустя неделю Шайнара знала все помещения и закутки во внутреннем расположении замка. Её приписали к кухне и выделили место в маленькой каморке, в которой хранились корзины, котлы, ухваты, щётки и прочая запасная утварь.

       Свет в эту каморку проникал через узкое вытянутое окошко, которое в холодное время года закрывалось ставнями. Рукокрыл Шайнары быстро вычислил, где находится его хозяйка и по ночам влетал в каморку, чтобы получить от девушки свою порцию ласки.

       Окно выходило на ту сторону замка, которая вместе со скалой, на которой он стоял, образовывала единую высоченную и неприступную с моря стену. Высунувшись из окна наполовину, Шайнара изучила эту стену и пришла к выводу, что подняться по ней, если возникнет такая необходимость, не получиться. Стена была идеально ровная – ни выступов, ни выбоин, словно время не властно над ней, или же кто-то тщательно следил, чтобы все изъяны вовремя ремонтировались.

       Девушка также исследовала дворы, конюшни, кузницу, подземелье, первый и второй этажи. Но покои Железного герцога были для неё недоступны. Они находились на третьем этаже, но входить туда могли только особо приближённые к герцогу люди. Обычным черновым слугам, типа неё, было категорически запрещено приближаться к комнатам герцога.

       Впрочем, и его самого Шайнара пока ещё не видела. Хозяин отсутствовал в замке уже больше месяца. Он был в столице. Слуги судачили, что король Миртании, Расим II Талгат, при смерти, а принц Эрмино слишком юн, чтобы возглавить страну, да к тому же ещё и болен. С тех пор как королевского лекаря нашли убитым в борделе от рук Вольных Судей, принцу становилось всё хуже и хуже. Вот поэтому королевский дом и призвал герцога в Альвадис.

       – Где ты ходишь? – набросилась на Шайнару краснощёкая Харна, едва та появилась на пороге кухни. – Завтра возвращается герцог. А у меня ещё ничего не готово! Давай быстро, сбегай в кладовку, принеси мешок чечевицы, мешок муки, три вязанки лука…

       Харна перечисляла продукты, а сама в это время смахивала тряпкой со стола крошки. Закончив перечислять, кухарка развернулась и ловко ударила этой же тряпкой мальчишку-пажа, который попытался за её спиной залезть в банку с мёдом.

       – А ты, Смур, помоги ей! И поживее-поживее!

       – Вот ещё! – ответил паж. – Я что, кухарка что ли?!

       – Я сказала, бегом, – Харна снова шлёпнула его тряпкой по попе, – а то расскажу управляющему, как ты вместо того, чтобы заниматься своими обязанностями, весь день проводишь здесь и только языком мелешь, отвлекая Марэн от работы.

       Смур поставил банку на место, облизал напоследок сладкие пальцы, и подмигнув Шайнаре, сказал:

       – Ладно. Пойдём.

       Они вышли из кухни и направились в кладовку, и по пути этот юный шестнадцатилетний паж не замолкал ни на минуту. В его обязанности, кроме всего прочего, входило пробовать блюда герцога, и об этом Смур готов был рассказывать новенькой служаночке снова и снова. Ведь она смотрела на него с таким восхищением в этот момент, словно он был настоящим героем, ежедневно спасающим своего хозяина от возможного отравления.

       Незаметно Шайнара выведала у пажа, где на третьем этаже располагается караульное помещение, и как много солдат обычно охраняют покои герцога. Что они едят, что пьют и как часто меняются посты... Она также узнала, что из караульного помещения есть тайный проход в спальню герцога. Болтливый мальчишка хвастал, что не раз там был лично…

       В кладовке царил полумрак. Шайнара и Смур доставали продукты с полок, как вдруг девушка заметила прислонённую к стене картину в золотой оправе. Раньше её было не видно из-за мешков, стоящих на полу. Но сейчас, когда Смур приподнял один из них, Шайнара увидела на картине изображение женщины в богатых одеждах.

       – Кто это? – спросила девушка. – И почему эта картина лежит здесь, в кладовке?

       – Не знаю, – пожал плечами Смур. – Она всегда здесь лежала…

       Покидая кладовку, девушка ещё раз бросила взгляд на картину. Что-то в ней было странное и очень знакомое…

       Накануне возвращения герцога в замке царила суматоха. Слуги носились взад и вперёд, как бешенные, выполняя распоряжения управляющего. А тот придирался к ним по каждой мелочи. Шайнара вернулась на кухню, как раз в тот момент, когда управляющий за что-то громко отчитывал Харну. А та, в свою очередь, перекладывала вину на черновых работников.

       Когда управляющий ушёл, забрав с собой и Смура, девушка спросила кухарку о картине в кладовке.

       – Это портрет герцогини, хозяйки этого замка, – ответила та. – Я недолго её знала. Но она была доброй женщиной. Вот только погибла много лет назад.

       – Погибла?

       – Её корабль попал в шторм в Туманном море и разбился на рифах.

       – Когда это было? – спросила Шайнара.

       – Давно… Очень давно… Лет двадцать-то уж точно прошло… А, может, и больше…

       – А почему портрет герцогини пылится в кладовке, а не висит на стене в галереи, как все прочие?

       – Вот уж, чего не знаю – того не знаю. Помнится, когда-то в замке я видела три её портрета, но даже не знаю, куда теперь они все делись… – кухарка растерянно развела руками.

       Шайнара снова пошла в кладовку, потому что унести все продукты за один заход ей со Смуром не удалось. Девушка собрала всё, что было нужно, а потом присела перед картиной. Она вглядывалась в портрет и не могла понять, что же её так притягивает в нём. Шайнара долго разглядывала герцогиню. Её черты лица, глаза, волосы… Эти несвойственные миртанцам, но такие знакомые золотистые волосы… Шайнара подсела ближе и закрыла ладонями лишнюю длину волос и тело женщины…

       Девушка выдохнула…. Не узнать Карлема, пусть даже в этих женственных чертах, было невозможно!

***

       На следующий день в замок вернулся герцог. Но Шайнара даже не смогла как следует разглядеть его. Она стояла возле ворот среди прочих слуг, встречающих своего господина, но всё, что увидела, – это толпу солдат, окружающих человека, с ног до головы закованного в железные латы. Герцог не удосужился даже махнуть рукой в сторону встречающих. Он, не снимая шлема, в сопровождении личной охраны сразу прошёл в свои покои.

       Теперь девушка понимала, почему его прозвали «Железным». Она и раньше слышала, что никто уже много лет не видел его без тяжёлых доспехов. Мало, кто даже из замковых слуг мог вспомнить и точно описать внешность своего господина. Герцог не вёл светскую жизнь. Он не отвечал на приглашения и не устраивал у себя званных вечеров. С тех пор, как закончилась Война Трёх Королей, он, как сыч, засел в своём непреступном замке и выбирался из него только по приказу короля.

       Командующим над солдатами, а также правой рукой Железного герцога и его личным телохранителем был некто Рогул – выходец из «грязных» народов. Правда говорил он практически без акцента и не забирал волосы на затылке, как обычно делали его соплеменники. Даже наоборот, Рогул носил короткую стрижку под стать местному населению. Взгляд же его восточных немного раскосых глаз был холоден и непроницаем.

        В донесениях, которые читала Шайнара, готовясь к заданию, было сказано, что Железный герцог никому так не доверяет, как своему телохранителю. Рогул был умён и предан. Он участвовал во всех делах своего господина, в том числе, и в тех, за которые Орден вынес тому приговор.

       С возвращением герцога всё в замке изменилось. Слуги стали говорить тише. Управляющий был напряжён и раздражался по любому поводу. Рогул устраивал ему проверки и несколько раз даже заходил на кухню.

        Впервые столкнувшись с Шайнарой, он учинил управляющему настоящий допрос с пристрастием: кто такая, откуда и как давно появилась в замке. Когда девушка узнала об этом разговоре, она сильно удивилась. Ей показалось странным, что правая рука герцога интересуется какой-то черновой служанкой с кухни. Но Харна объяснила ей, что Рогул знает всю прислугу лично, вплоть до самого последнего подмастерья.

        А ещё командующий оказался одним из тех немногих мужчин, которые игнорировали все обольстительные улыбки и взгляды, направленные в их сторону. Поначалу Шайнара даже растерялась. Опыта у неё было, конечно, не так много, как у Алхены, но всё равно ей казалось, что наёмник из полудиких племён уж никак не должен был устоять перед шаблонным набором женских приёмов, отточенных Шайнарой в своё время до мелочей.

        Но Рогул устоял. И не просто устоял. Он был абсолютно равнодушен к её уловкам. Хуже того, его служебное рвение, а может и просто хорошо развитая интуиция, видимо, что-то подсказали ему. Но он внезапно распорядился удвоить охрану покоев герцога и переназначил время смены постов.

       Об этом Шайнара узнала от одного из солдат. Его звали Кетос, и он входил в личную охрану герцога. Потерпев неудачу с командующим, Тень направила все свои способности на этого солдата, и тот быстро прельстился юной красоткой.

        Шайнара прислуживала Кетосу во время трапезы, дразнила и распаляла его воображение, но при этом не давала к себе прикасаться. Девушка играла с солдатом целую неделю, прежде чем железная дисциплина, которую вбил в него Рогул, дала трещину.

       Предвкушая неземное наслаждение, так красноречиво обещанное ему одним лишь взглядом новенькой служаночки, он провёл её по-тихому в караульное помещение на третьем этаже. И ему даже в голову не пришло подумать, как так получается, что в других укромных местах замка девушка не позволяла ему к себе прикасаться, но, чем ближе они находились к покоям герцога, тем доступней она становилась…

       -Ну, иди же, ко мне, наконец, моя шалунья. У нас есть немного времени, пока не придёт другая смена, – сказал Кетос, отстёгивая пояс с оружием.

       – А Рогул? – спросила Шайнара.

       – В это время он обычно на конюшне.

       – А правду говорят, что из этой комнаты есть тайный ход в спальню герцога? – вновь спросила Шайнара, оглядывая помещение. Она уже догадалась, что таинственный проход, про который рассказывал болтливый паж, скрыт за портьерой.

       – Кто говорит? – удивился Кетос, привлекая девушку к себе и пытаясь поцеловать её в губы.

       – Все говорят, – уклоняясь от поцелуя, ответила Шайнара. – Мне бы так хотелось увидеть герцога вблизи…

       – Зачем? – Кетос вновь притянул служанку к себе.

       Но не успела Шайнара ответить, как портьера отодвинулась, и из тайного прохода в караульное помещение шагнул Рогул.

       Кетос побледнел, отпустил девушку и вытянулся по струнке. Лицо же командующего нисколько не изменилось. Оно оставалось таким же непроницаемым, как всегда. Рогул ничего не сказал ни солдату, ни девушке. Он молча прошёл на выход и уже за дверью отдал приказ – Кетоса прогнать сквозь строй и уволить без жалования в тот же день, а не в меру любопытную служанку – на первый раз высечь…

       Шайнару отвели на конюшню. Управляющий сухо передал старому конюху приказ Рогула и быстро удалился. У него было ещё много дел. Стражник, который должен был проследить за исполнением наказания, остался снаружи.

       – Что же ты такого натворила-то, Марэн? – спросил с сочувствием старик. За период пребывания Шайнары в замке, девушка и конюх успели стать хорошими приятелями.

       – Да не спрашивай, дядя Акчар, – отмахнулась девушка. Она знала, что добрый старик не будет над ней особо сильно зверствовать.

       Акчар укоризненно покачал головой. Он относился к новой служанке, как к дочке, которую когда-то покинул, записавшись наёмником на Войну Трёх Королей. С тех пор прошло много лет, он постарел и был уволен с военной службы, но остался служить конюхом в замке своего господина.

       Шайнара прошла вдоль денников, разглядывая лошадей, и остановилась перед высоким вороным жеребцом. Она раньше не видела его.

       – Какой красавец, – сказала девушка.

       – Это Бурст, – ответил Акчар, подходя к ней. – Конь господина Рогула, Он никому не доверяет ухаживать за ним. Сам кормит, поит и чистит.

       – А господина Рогула, кроме лошадей, что-нибудь интересует? Женщины там, например? – с сарказмом спросила девушка.

       Конюх злорадно захихикал:

        – Да уж. Варн он и есть варн.

       – А ты бывал в их краях? У «грязных» народов?

       – Доводилось. Только не называй их «грязным» народом. Господин Рогул ненавидит это прозвище. Он варн. Это для нас они все одинаковы, что варны, что азары. Но, если ты ему такое скажешь, то с работой в замке можешь попрощаться навсегда.

       – А господин Рогул не очень-то похож на других восточных варваров. Говорит чисто и выглядит почти, как местный.

       – Он долго прожил среди миртанцев. Герцог взял его к себе на службу ещё мальчиком. Настоящий дикарь был, – конюх подложил соломы в денник. – Все они там дикари. И женщины у них дикие, и дети. Но дерутся знатно. По всей земле известно – нет лучшего бойца, чем варн с Великих Равнин.

       Старик отошёл, а Шайнара осталась возле вороного жеребца. Она протянула к нему руку, и тот не отстранился. Конь понюхал протянутую ладонь, а через минуту уже позволил погладить себя по морде. Шайнаре всегда удавалось ладить с животными.

       – Не трогай его! – прикрикнул из другого угла конюшни Акчар, – Господин Рогул запрещает чужим к нему прикасаться. Иди-ка лучше сюда.

       Девушка приблизилась к старику, снимающему со стены свою рабочую плеть. Конюх с любовью погладил кожаную рукоять и, усмехнувшись в усы, сказал Шайнаре:

       -Да не бойся ты. Я столб побью, а ты покричи немного, чтоб тот олух у дверей поверил. Девушка засмеялась, и уже было приготовилась артистично издать несколько звуков, как на конюшню вошёл Рогул…

Старик и Шайнара замерли возле столба в нерешительности. Но командующий их даже не сразу заметил. Он принёс своему жеребцу угощение и пока тот жевал, что-то ласково нашёптывал ему на ухо. Рогул уже собирался уходить, когда увидел в дальнем углу конюшни затаившихся слуг. Он посмотрел на плеть в руках Акчара и, словно что-то припомнив, остановился.

       Старик и девушка мельком переглянулись. Рогул заметил это и направил на них ещё более пристальное внимание. Стало понятно, что в ближайшее время он не покинет конюшню, а значит, Шайнаре действительно придётся пройти через телесную экзекуцию.

       Конюх виновато посмотрел на девушку, но та ободряюще ему улыбнулась и незаметно кивнула. Старик вздохнул и размотал плеть. Он приказал служанке снять платье и расстегнул на её спине нижнюю сорочку, оголив спину. Шайнара подошла к столбу и обвила его руками.

       …Взых… Взых… Рассекла воздух плеть, и на спине девушки появились первые багряные полосы.

       По привычке Шайнара сжала зубы и попыталась отстраниться от боли. В конце концов, она и не через такое проходила в тренировочном лагере. Но потом, одумавшись, что простые служанки так себя не ведут, вскрикнула от очередного удара. Но вскрик этот получился какой-то искусственный. И, кажется, даже Рогул заметил это. Он подошёл ближе и сложил на груди руки. Шайнара чувствовала его взгляд, прикованный к ней в этот момент.

       Удар…вскрик…Удар…вскрик…

       «Что ж, если это единственное, что может привлечь твоё внимание, пусть так и будет…» – подумала Шайнара. И с каждым новым вскриком стала добавлять в него всё более новые и разнообразные нотки. Таким образом её крики сначала плавно перешли в приглушённые стоны, а затем и вовсе преобразовались в звуки, очень похожие на те, что издают женщины в постели в моменты наивысшего наслаждения…

       Акчару часто приходилось наказывать нерадивых слуг, но то, что происходило сейчас, было в его практике впервые. Бедный старик весь аж пропотел. Когда он закончил, Шайнара обернулась и увидела, как дрожит его рука, сжимающая плеть, а глаза открыты так широко, что в них мог залететь воробей.

       Рогул же за всё это время так и не изменил позы. Он застыл, как каменное изваяние, со скрещенными на груди руками, и на лице его не дрогнул ни один мускул. Вот только ладони его теперь были сжаты в кулаки, да так, что костяшки пальцев побелели…

       Шайнара изогнулась, чтобы поднять с пола платье. Её спина горела огнём. Жгучая боль многократно усиливался при малейшем наклоне, но девушка не показывала этого. Когда она подняла глаза на Рогула, в них был вызов, а на её устах играла мучительно-сладкая улыбка.

       – Так, значит, ты получала удовольствие? – бросил пренебрежительно командующий.

       – А Вы, мой господин? – Шайнара присела в глубоком реверансе.

       Рогул ничего не ответил. Он развернулся и быстрым шагом покинул конюшню, а уже на улице крикнул Акчара. Всё ещё ошеломлённый старик выбежал следом. Оставшись одна, девушка устало опустилась на прохладный земляной пол, и её лицо исказила гримаса боли…

       С тех пор Шайнара стала часто, по делу и без дела, навещать конюшню. Она попадалась на глаза Рогулу почти каждый день. Но тот вновь вёл себя так, словно её не существует. Казалось, он замечал лишь своего обожаемого коня.

       Вскоре Харне потребовалось пополнить некоторые продовольственные запасы. А для этого надо было съездить на рынок в Гардею – город, расположенный недалеко от замка. Шайнара упросила кухарку взять её с собой. Та согласилась и с удовольствием переложила часть забот на Шайнару.

       На главной площади Гардеи в этот день шло представление. Бродячие артисты показывали сценки из жизни вельмож и простых людей. А толпа горожан встречала их восторженными криками и аплодисментами.

       Пока кухарка, открыв рот, смотрела представление, Шайнара отошла в сторону. Рядом с ней из толпы возник человек в длинном балахоне с капюшоном, надвинутым на глаза. Это был Анок.

       – Мне нужны свежие лепестки шайнары, корень маргоны и ягоды белогривца, – быстро проговорила девушка. – Сможете достать?

       Анок кивнул и снова растворился в толпе. Пока Шайнара ходила по базару в сопровождении одного из замковых работников и делала закупки, нагружая обоз, с которым приехала, Анок и Руден успели собрать всё, что требовалось девушке. Они украдкой передали ей свёрток с нужными ингредиентами, но долго разговаривать между собой на людях Тени не решались. Но по сверкающим глазам Анока итак было видно, как он счастлив, что Шайнара ещё жива…

       Девушка вернулась на площадь. Представление как раз заканчивалось. Артисты уже выходили на поклон к благодарной публике, как вдруг один из них вынес на сцену клетку с белым голубем. Актёр открыл её и выпустил птицу, к лапке которой была привязана лента огненно-рыжего цвета. Голубь облетел площадь по кругу три раза и вернулся в клетку. На этом представление было завершено. Толпа зааплодировала артистам, но только три пары глаз в ней поняли, что произошло. Огненно-рыжая лента, привязанная к голубю – это был знак от Ордена для Теней и означал он, что Верховный Магистр умер, и вскоре на его место будет избран новый…

***

       Той же ночью Шайнара прокралась на кухню. Осторожно, стараясь не шуметь, девушка достала свёрток с ингредиентами и приготовила густой отвар. Потом она вымочила в нём хлеб и вышла на улицу.