Текст книги "Путешествие по стране Авто"

Автор книги: Лазарь Берман

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 14 страниц)

Глава 10
СОВЕРШЕННО НЕВЕРОЯТНЫЕ ПРОИСШЕСТВИЯ

У Куинбуса Флестрина были свои заботы.

Во дворе его дома незаметно появился человек в прорезиненном плаще и в сапогах выше колен. Сильно выступающий козырек и очки защищали его глаза; вокруг шеи был обернут длинный шарф; через плечо висела кожаная сумка со множеством отделений; в руках был сачок.

Когда Куинбус Флестрин обратил на него внимание, человек этот уже некоторое время стоял у ворот и смотрел в сторону машины.

Казалось бы, ничего необычайного здесь не происходит: просто девочка провожает отца, который собирается уезжать на машине. Кому может прийти в голову мысль, что отец вывел автомобиль во двор ради фантастически малого существа, прибывшего из сказочной страны и жадно интересующегося машиной?

И все же было видно, что незнакомец явился сюда неспроста и почуял что-то подозрительное. Он стал постепенно подвигаться в глубину двора, стараясь, очевидно, разобрать, что делают и о чем говорят отец с дочерью. Девочка, наклонив голову, к чему-то напряженно прислушивалась в машине. В высшей степени странно было то, что с особым вниманием она прислушивалась именно тогда, когда отец выключал двигатель. А что при этом можно услышать? Кроме того, до слуха незнакомца долетали отдельные слова, то совершенно понятные: «стучит», «не стучит», то не вполне внятные. Среди них почему-то было много слов с окончанием на «мели». Иногда незнакомцу казалось, что это «мели» произносилось как самостоятельное слово, хотя на их языке не имело никакого значения. Может быть, это какое-то редкое имя или кличка?

Он решительно подошел к ним.

– Что это у вас с машиной? – спросил он.

– Собираюсь выехать, вот и всё, – ответил Куинбус Флестрин.

– Странно… – протянул незнакомец. – Собираетесь, а не выезжаете. Какая-нибудь неисправность?

– А вам что? – резко ответил Куинбус Флестрин, стараясь избавиться от навязчивого незнакомца. – Никаких советов мне не нужно!

– Да я просто удивился, – продолжал незнакомец, приняв такой добродушный вид, какой только был для него возможен.– Двигатель заглушен, а вы к чему-то там прислушиваетесь… Как будто внутри завелась крыса…

Случайно или не случайно заговорил незнакомец о том, что «завелось» внутри? Может быть, он что-нибудь знает? Во что бы то ни стало надо избавиться от него!

– Вздор! – коротко бросил Куинбус Флестрин, показывая, что не собирается поддерживать с незнакомцем никаких разговоров.

Чтобы избавиться от него, Куинбус Флестрин поспешно пустил двигатель в ход и стал возиться с машиной, находя для этого множество поводов. Надоест же когда-нибудь незнакомцу торчать во дворе!

Поколдовав какими-то рукоятками и винтиками, Куинбус Флестрин добился того, что из выхлопной трубы пошла настоящая пальба. Однако незнакомец и не думал уходить. Даже наоборот: придав лицу озабоченное выражение, он подошел к машине почти вплотную.

Тогда Куинбус Флестрин остановил двигатель и вышел из машины. Подняв капот, он стал копаться в чем-то сбоку двигателя. Пальцы его бегали, и инструмент постукивал совсем рядом с Мэлли. После этого двигатель был снова запущен, но теперь он кашлял, фыркал, давился, словно простуженный.

Изображая озабоченность, Куинбус Флестрин выключил двигатель и сказал Глюмдаль:

– Наверное, засорилась подача бензина. Придется продуть жиклеры. А ну-ка, отвинти эту вот штуку. – И Куинбус Флестрин указал на широкую головку винта, сидящего в одном из выступов поплавковой камеры.

Глюмдаль только смутно понимала причину всех этих необыкновенных действий. Однако она опрометью бросилась выполнять распоряжение.

Куинбус Флестрин тем временем достал из багажника насос для

накачивания шин. Приставив к открытому Глюмдаль отверстию резиновый шланг, он сильно качнул рукоятку насоса…

Наконец любопытному незнакомцу наскучила вся эта возня. Пожав плечами, он отошел, а потом и вовсе вышел на улицу.

Теперь Куинбус Флестрин стал налаживать двигатель: после всего проделанного над ним двигатель в этом действительно нуждался. Но и потом еще Куинбус Флестрин не сразу стал выручать Мэлли. Как бы испытывая машину, он совершил небольшую поездку, чтобы проверить, нет ли незнакомца где-нибудь поблизости. Но вот, далеко впереди замаячила его фигура. Куинбус Флестрин остановил машину и постоял на месте. Только убедившись, что незнакомец действительно уходит, Куинбус Флестрин повернул домой, торопясь освободить Мэлли. При этом он порядком волновался.

Цел ли Мэлли, здоров ли он? Смог ли он выдержать долгое пребывание внутри машины? К счастью, Мэлли оказался жив, здоров и даже как-то особенно оживлен.

Но подробные расспросы пришлось отложить – Куинбус Флестрин куда-то торопился. Оставив Мэлли с Глюмдаль, он уехал.

Из окна Мэлли наблюдал, как машина выехала на дорогу и умчалась вдаль, постепенно уменьшаясь, пока не превратилась в точку. Как сказочный летающий остров, она уносила в себе целый необычайный мир с бесчисленными переходами, туннелями и пещерами.

В туннелях струилась река Куинбор – Текущая-в-гору. Опускались ко дну осадки в Ленивом озере. В длинных переходах свистал ветер и били бензиновые фонтаны; в цилиндрах сновали вверх и вниз поршни, вспыхивал ослепительный свет и раскатывались громовые удары; стремительно вращался гигантский змей в своей пещере. Масляные брызги обдавали пещеру, доплескиваясь до ее высокого свода.

Это была страна Авто. Мэлли оставался на месте, а она покидала его. Но Мэлли знал, что это ненадолго. Не раз еще он спустится в ее таинственные глубины…

Подробный разговор о последнем спуске в машину состоялся не так скоро. Куинбус Флестрин вернулся поздно, утром же заводить длинные разговоры было некогда. Правда, к утреннему чаю они, как всегда, собрались все вместе. Мэлли занял свое место на столе (мы чуть не сказали: «за столом», однако это было для него невозможно, и потому он устраивался на самом столе возле солонки). Однако, хотя все и были в сборе, Куинбус Флестрин был занят какими-то мыслями, касающимися, вероятно, предстоящего рабочего дня, а у Глюмдаль, которая отправлялась в школу, времени было в обрез: она торопливо пила чай и была скупа на слова. За позднее вставание ей сегодня опять досталось от отца.

Поэтому разговор состоялся только вечером следующего дня. После ужина Глюмдаль убрала со стола, оставив лишь солонку, около которой пристроился Мэлли.

– А все-таки я прошел всю Текущую-в-гору! – сказал он.

– Вот как? – удивился Куинбус Флестрин. – Любопытно послушать, что ты там увидел!

– Сначала я хотел послушаться тебя, Куинбус Флестрин, и никуда не соваться дальше поплавка, но, когда ты не отозвался на мой стук и снова завел двигатель, мне стало очень скучно. А озеро в поплавковой камере было чистое, прозрачное, как хрусталь. Совсем не то, что в Пещере гигантского змея, которую ты называешь картером. Там озеро было мрачное, густое, и только крайняя нужда заставила меня нырнуть. А тут я с легким сердцем привязал конец своей бечевки к мостику и вниз головой прыгнул в озеро. В ту же минуту течение затянуло меня головой вперед, прямо в узкий канал жиклера, около которого я оказался. И тут счастье мне изменило. О кошке говорят, что она без труда пролезает всюду, куда может просунуть голову. А мы в плечах становимся чуть ли не вдвое шире. Поэтому меня тут же неожиданно стиснуло, протащило немного вперед, и я застрял в узком канале. Я пробовал продвинуться дальше или хотя бы выбраться обратно. Извиваясь, как гусеница, я сначала отчаянно болтал ногами, а потом пытался освободить хотя бы только руки, чтобы с их помощью выкарабкаться из западни, в которую попал.

Все напрасно! Теперь уже нельзя было постучать топориком по стенке, вызвать помощь. Время от времени я начинал барахтаться, но ничего не мог добиться. Мороз пробежал у меня по коже. Машина продолжала работать, хотя как-то странно, точно кашляя, вероятно, потому, что я заткнул своим телом один из ходов, которым шел бензин. Я кричал: «Куинбус Флестрин! Глюмдаль!» Помнится, звал даже маму. Но маска, которая раньше так мне помогала, теперь глушила голос, а снять ее я не мог, так как был по локоть зажат тесными стенками. Да разве перекричишь машину, особенно когда ты втиснут в какой-то глухой закоулок. Теперь – конец всему!..

Глюмдаль в этом месте рассказа то бледнела, то краснела. Она стиснула руки, не чувствуя, что ее ногти глубоко врезаются в ладони. Исподтишка замечая это, Мэлли продолжал все с большим вдохновением:

– Я перестал кричать и барахтаться – все равно это было безнадежно. «Не лучше ли было бы, – думал я, – погибнуть на родине от рук палача, чем переплыть через море, чтобы лишиться жизни в этой ужасной западне?» Прошло, мне казалось, ужасно много времени, пока машина не замолчала. Снаружи послышалось какое-то шуршание и постукивание.

Только бы меня нашли!

Прошла целая вечность, пока я почувствовал, как что-то спереди мягко, но все сильнее стало толкать меня, словно пытаясь мне помочь. Тогда и я снова стал отчаянно вырываться из этой западни. Сначала ничего не изменилось, только нажим все увеличивался, но вдруг меня вышибло назад, как пробку, которую газы вышибают из бутылки с квасом. Наконец я опять здесь, в поплавковой камере! Следовало бы сразу подняться на поплавок. Там можно было в полной безопасности дожидаться, когда меня выручат. Но от испытанного страха скоро не осталось и следа, а любопытство овладевало мной все сильнее.

«Напрасно, – возникла у меня мысль, – я дал себя затянуть в этот жиклер как попало, с руками по швам. Разве так пробираются через узкое место? Если опустить только одну руку, а другую вытянуть над головой, плечи перекосятся, и тогда я, наверное, там проберусь». Приняв такое положение, я вторично полез в жиклер. Был момент, когда меня сильно сжало. Вот-вот я застряну опять. Но все обошлось. Я думал, что окажусь сразу у цели – в смесительной камере. Но очутился я вовсе не там, а в довольно тесном закрытом помещении. Кроме канала, по которому я проник в него, там было еще два отверстия: одно – в полу, а другое – в стене, вроде продуха, наискосок уходящего вверх. Помещение в первый момент было пусто, но сейчас же за мной через ход, который не был уже заткнут моим телом, побежал мелкий ручеек бензина. Он постепенно затоплял все помещение.

«Ну, – подумал я, – не постучать ли в стенку топориком?» Но так как всякая опасность прошла, я решил, что теперь нечего обращаться за помощью. А то, чего доброго, меня уже не пустят дальше.

Бензин, заполнивший помещение, уходил в верхний продух. В начале продуха тоже была вставлена металлическая пробка с просверленным в ней сквозным каналом. Он был значительно шире канала в первом жиклере, и я почти без усилий пробрался наверх.

Я очутился в наклонной трубе, металлическая стенка которой была как бы проточена несколькими дырочками. Бензин стоял в ней почти доверху и больше не прибавлялся. Насколько я мог сообразить, он поднимался в нее наподобие того, как вода сама собой заполняет носик чайника, и остановился на том же уровне, на каком находился в поплавковой камере. Выше был уже воздух, который откуда-то проникал сюда через отверстия в наклонной трубе.

Но вот машина опять заработала. Теперь внутри стали происходить большие изменения. В стоячем бензине началось движение: он поднялся доверху, уходя в трубу, словно его кто-то из нее высасывал. И в то же время снизу, как раз через тот ход, через который я сам попал сюда из поплавковой камеры, втекал новый бензин.

После недавних перебоев в работе машина теперь работала спокойно. В ней установилось тепло, как в хорошем жилом доме. Гул машины становился все выше. И почему-то бензин быстрее стал уходить наружу. Казалось, что кто-то по ту сторону высасывает его из трубы все с большей жадностью. Между тем вливающийся из поплавковой камеры через узкий проход бензин не успевал пополнить убыль. Поэтому из дырок в стенке в бензин стал пузырями забалтываться воздух. А чей-то рот с той стороны сосал бензин все более жадно. Маленькой струйке бензина, проникающей сюда из поплавковой камеры, становилось трудно пополнить то, что с такой жадностью выпивалось. Поэтому в бензин замешивалось все больше воздуха, и он уходил все более взбитой пеной. Моментами слышалось чуть ли не чмоканье, как будто кто-то пьет прямо из бутылки, вместе с жидкостью захватывая воздуха больше и больше. У отверстия, в которое уходил бензин, чтобы исчезнуть в нем, получалось что-то вроде кипящей пены. Про себя я уже назвал эту трубу «Шипучий колодец».

Хотелось посмотреть, что делается по ту сторону отверстия, хотя и было страшновато. Особенно страшно было назойливое, прямо-таки змеиное шипение от вздувающихся и лопающихся пузырей. Но я подумал: «В чем дело? Разбавленный бензин для меня все же лучше неразбавленного». И я дал струе понести себя вверх.

Через мгновение меня выбросило наружу с такой силой, что сорвало маску с лица; хорошо, что ее удержали тесемки.

И что же? Оказалось, что мой Шипучий колодец был не чем иным, как распылителем. Он выступал из стены смесительной камеры, и сразу вслед за мной из него стали вырываться те же прозрачные шары и пузыри, которые я первый раз принял за мыльные. «Да, так-таки я прошел всю Текущую-в-гору, даже ее последний участок. И теперь мне ясно происхождение пузырей, которыми я интересовался», – подумал я.

В смесительной камере тянуло сильнейшим сквозняком. Причина его мне хорошо известна. Там, дальше, то в одном, то в другом цилиндре при открытом клапане опускался поршень. Наружный воздух стремился занять все увеличивавшееся в цилиндре свободное пространство. Частицы воздуха толпой летели мимо торчащего конца трубки, обгоняя друг друга, и в эту толпу, втягиваясь в пустые места, непрерывно выскакивали из трубки мельчайшие капельки бензина. Поэтому из распылителя и бил фонтан. Все это сразу испарялось в воздухе. Если раньше я попал сюда вместе с воздухом – сверху, через воздухоочиститель, то теперь попал путем, которым идет бензин, – сбоку, из поплавковой камеры. Поплавковая камера оказалась совсем рядом со смесительной. Ты и сам, Куинбус Флестрин, объяснял мне, что эти две камеры представляют собой отделения одного и того же прибора, который называется карбюратором. Это я хорошо помню. Уж очень досадно было бы, если бы нельзя было пройти из одного отделения в другое! И оказалось, что можно.

Когда я в первый раз очутился здесь, меня несло сквозняком. Я тогда, правда ненадолго, удержался на распылителе. Находясь на нем, я увидел под собой поперечную перегородку – заслонку. Она все шире открывала проход, и одновременно с этим усиливался сквозняк. Дело кончилось тем, что этим сквозняком меня сбросило и пронесло вниз. Не успел я тогда опомниться, как очутился в цилиндре. И теперь все было в точности, как и тогда: подо мной была заслонка, и она поворачивалась, все шире открывая проход. Все более сильным сквозняком дуло мимо открытой заслонки по направлению к цилиндрам. Но на этот раз меня удерживала прочная бечевка. Она тянулась за мной через распылитель из самой поплавковой камеры, где один ее конец был привязан к мостику, ведущему к поплавку. Другой конец был привязан к карабину на моем поясе. Не будь ее, меня опять занесло бы в цилиндр. Теперь эта бечевка натянулась, как струна, и я повис в воздухе. Меня отчаянно мотало, словно воздушный змей при порывистом ветре, да к тому же еще нещадно окатывало струей бензина. Моментами меня поворачивало так, что она ударяла мне прямо в лицо. Я отплевывался и старался закрыть лицо руками. Все это было крайне неприятно, и все же я торжествовал. Теперь-то уж никто не скажет, что я пропустил какой-нибудь участок Текущей-в-гору. Я прошел ее из конца в конец, вплоть до того места, где сквозняк разбивает ее на мельчайшие капельки и они превращаются в туман!

Как это было не похоже на тот раз, когда я впервые попал в смесительную камеру! Тогда я был похож на лист, который ветер гонит куда хочет. Но теперь у меня была бечевка, пояс с наглухо застегивающимся карабином водолазная .маска. Ужасно хотелось оставить здесь по себе памятную надпись, чтобы каждый знал, какого я добился успеха!

Когда же, – продолжал Мэлли, – меня несколько раз стукнуло о стенку, я начал тревожиться. Тут не до надписей… Чего доброго, еще оборвет бечевку и меня занесет в цилиндр… Или ненароком залетит сюда искра, и все полыхнет огнем, как полыхнуло огнем в цилиндре! Ведь воздух здесь тоже насыщен бензином!

Эти мысли меня очень обеспокоили. Я поспешно надел маску, подтянулся к распылителю и головой вперед нырнул внутрь, чтобы вернуться обратно – в поплавковую камеру. Там-то мне ничего не может угрожать.

Все время у меня в ушах стоял ровный гул машины. Но, когда я лез обратно, этот гул стал прерываться. Машина кашляла, словно ей что-то встало поперек горла. Конечно же это получалось потому, что я мешал бензину проходить через жиклер. Значит, я не так-то уж мал и незаметен, если могу перебить дыхание такой могучей машины!

Как бы то ни было, через распылитель и проходное помещение я благополучно выбрался обратно на дно поплавковой камеры. Конечно, перед тем как проникнуть в поплавковую камеру через узкий жиклер, я спустил одну руку, а другую вытянул, чуть не вывернув себе плечи, чтобы только не застрять опять в западне. И не застрял!

Вернувшись в поплавковую камеру, я уже позабыл все страхи и почувствовал себя почти как дома. Меня нисколько не тянуло отсюда наверх, «на волю». Хотелось хорошенько все обследовать. Бродя по дну поплавковой камеры, я наткнулся на странное место: из отверстия в гладком дне прямо вверх торчал какой-то металлический прут, а подняв голову, я увидел висящий над ним и как бы нацеленный на него другой прут, потолще.

Гул машины в это время стал изменяться. Я почувствовал, что меня качнуло: машина ускоряла свой ход. Что касается верхнего прута, то он при этом неуклонно опускался вниз. Наконец он попал в цель, надавив на нижний прут, который поддался нажиму и стал тоже опускаться. В кольцеобразную щель вокруг него побежал бензин. И опять я не мог удержаться, чтобы не нырнуть туда.

Меня пронесло течением вниз, и я очутился на круглой площадке, которой прут оканчивался под дном поплавковой камеры. Эта площадка придавала ему сходство с грибком, перевернутым шляпкой вниз. Соскользнув с внутренней стороны шляпки на дно канала, я увидел, что грибок подперт витой пружиной. Тут я понял, что обычно пружина прижимает шляпку грибка снизу к отверстию и закрывает его. Когда же верхний прут опускается и начинает давить на выступающую наверх ножку грибка, пружина сжимается, шляпка отходит от отверстия, и бензин протекает вниз… А куда?

Я пошел по круглому ходу, который привел меня снова в то самое помещение, из которого я проник в распылитель. Сначала я почувствовал досаду: стоило пробираться по этому лабиринту, чтобы очутиться опять на старом месте! Однако в конечном счете это оказалось неплохо – я понял то, чего до сих пор не понимал.

Когда двигатель работает все быстрее и быстрее, в бензин, скупо пробирающийся через узкий жиклер в распылитель, забалтывается все больше воздуха. Между тем верхний прут в поплавковой камере в это время опускается все ниже. Когда, наконец, он достигает ножки грибка и надавливает на нее, в распылитель мимо опустившегося грибка обходным путем, минуя узкий жиклер, проникает вторая струя бензина. Она сразу пополняет распылитель, так как канал во втором жиклере достаточно широк, чтобы пропустить двойную струю бензина. Тогда из распылителя в смесительную камеру вместо все более взбитой бензиновой пены внезапно начинает бить обильная, ничем не разбавленная струя. Зачем это– не знаю, но, наверное, это так.

Протиснувшись опять через узкий ход, я вернулся в поплавковую камеру и, подтягиваясь за свисавшую сверху бечевку, поднялся на поплавок. Там ты меня и нашел.

Глава 11
ЖЕЛАНИЕ ПОКАЗАТЬ СЕБЯ ГЕРОЕМ

Чем дальше продолжался рассказ Мэлли, тем больше почему-то одумывался Куинбус Флестрин. На его лице сменялись разные выражения: то сурово сдвигались брови, то по губам пробегала легкая улыбка. Рассказу Мэлли поверить было нельзя.

«Конечно, – думал он, – эта ложь не для какой-нибудь выгоды, а просто из желания покрасоваться. Ребенок часто сам начинает верить собственной выдумке. Что касается Мэлли, то надо только удивляться, как живо он себе представил мой рассказ о пути горючего из поплавковой камеры до распылителя. Словно он и впрямь там проходил».

Куинбус Флестрин стал думать о том, как бы помягче заставить Мэлли самого признаться, что он все выдумал.

Но тут неожиданно вмешалась Глюмдаль. Она приняла рассказ Мэлли за чистую монету. С упреком глядя на отца, она воскликнула:

– Но ведь в Шипучий колодец можно сразу попасть через обход. Зачем было подвергать Мэлли риску и предоставлять ему лезть через узкое отверстие? Почему же ты не предупредил Мэлли?

Куинбус Флестрин взглянул на нее с удивлением.

– Это такой вопрос, о котором действительно стоит поговорить, – сказал он. – А что тебе известно об этом обходном пути?

Глюмдаль призналась, что смутно представляет его себе.

– В том-то и дело, – сказал Куинбус Флестрин. – Иначе бы ты так не думала. – Прежде всего этот обход открыт далеко не всегда. Шток, который Мэлли называет верхним прутом, соединен особыми тягами с заслонкой-с той заслонкой, находящейся в смесительной камере чуть ниже распылителя. Пружина заставляет эту заслонку перегораживать выход из смесительной камеры – недаром эта заслонка называется дроссельной, что означает закрывающая или сокращающая. Но, когда я нажимаю ногой на одну из педалей, заслонка начинает поворачиваться. Чем шире она открывает проход в смесительную камеру, тем ниже одновременно с этим опускается шток. Он достигает грибка только тогда, когда дроссельная заслонка откроется почти настежь. Тогда-то Шипучий колодец обильно заполняется бензином, который бежит в обход узкого жиклера. Но не в этом дело. А хотел бы я знать, каким образом Мэлли пробрался через отверстие, посередине которого проходит ножка грибка? Не мог бы пробраться! Для этого даже он еще недостаточно мал. А как он мог пробраться через жиклер – это мы сейчас посмотрим.

Куинбус Флестрин порылся в каком-то ящике и положил на стол круглую металлическую пробку, просверленную насквозь. Пробка эта прокатилась немного по столу, пока не докатилась до чуть заметной ложбинки.

– Видишь отверстие в этой пробке? – сказал он Мэлли. – А ну-ка, попробуй сквозь него пролезть! Ведь ты говоришь, что уже пролезал сквозь него не один раз…

Мэлли растерялся. Выполнить предложение Куинбуса Флестрина было невозможно. Хотя пробка и казалась Мэлли огромной, как бочка, в отверстие он с трудом мог бы засунуть руку. И тут только мальчик понял, в какое неловкое положение он себя поставил. Ведь перед ним был такой же жиклер, через который он будто бы пролезал.

Когда Куинбус Флестрин так подробно рассказывал ему о пути Текущей-в-гору из поплавковой камеры в смесительную, он очень живо себе все вообразил. И только в одном ошибся. Привыкнув в этой стране гигантов легко пролезать в любую щель, он не представил себе, до какой степени узко отверстие в жиклере.

Итак, он осрамил себя самым глупым образом. Куинбус Флестрин между тем безжалостно продолжал:

– Просто удивительно, как ловко ты приписал своему присутствию все, что происходило в это время с машиной. Скажите, пожалуйста, машина кашляла всякий раз, как только ты оказывался в каком-нибудь из ее узких ходов! Машина начала нормально работать после того, как тебя воздухом вытолкнуло из жиклера. Всюду ты да ты… А не обошлось ли все это без всякого твоего участия? Не пересказал ли ты нам в виде собственного путешествия все, что услышал от меня перед спуском в поплавковую камеру? Не хотел ли ты показать себя героем?..

Мэлли сидел не поднимая глаз. Ему было нестерпимо стыдно.

Глюмдаль, поняв, в чем дело, укоризненно качала головой.

В какое неловкое положение поставил ее Мэлли своим враньем!

– Ну ладно, – сказал Куинбус Флестрин. – Я надеюсь, что это больше не повторится. Что же касается перебоев в работе машины, – перешел он на деловые темы, желая, видимо, дать Мэлли прийти в себя после пережитых неприятностей, – то они действительно случаются по самой, казалось бы, пустяковой причине. Даже маленькая песчинка, даже волосок, несмотря на отстойник и все фильтры, попавшие в отверстие одного из жиклеров, могут заткнуть его не хуже пробки. Тогда машина и в самом деле начнет кашлять, а то м вовсе заглохнет и остановится. Поэтому сделано так, что жиклеры можно продуть. Для этого-то в средней части карбюратора и проделано отверстие в проходное помещение. Если из этого отверстия вывернуть винт, можно приставить к нему шланг насоса и качать туда воздух. Этим я и занялся, когда надо было отвлечь внимание незнакомца. При продувке воздух устремляется через один жиклер в распылитель, а через другой– в поплавковую камеру и выдувает пыль, заткнувшую отверстие. Вот как обстоит дело.