Текст книги "Путешествие по стране Авто"

Автор книги: Лазарь Берман

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 14 страниц)

Но разве достаточно раскрутить вал, чтобы двигатель начал работать? Не при всяких оборотах якоря генератор дает достаточно сильный ток. При медленных оборотах ток генератора будет бессилен опустить подъемный мост, а только вернется на другую щетку, никуда не выходя из генератора. Если же даже насильственно опустить мост, то все равно ток окажется слишком слаб, чтобы двигать стартер. Настоящую силу ток приобретет только тогда, когда двигатель хорошенько разгонится. Но ведь усилие – и притом наибольшее усилие – требуется именно вначале, чтобы раскрутить еще не работающий двигатель.

Обыкновенно же Куинбус Флестрин пускал двигатель в ход, не поднимаясь со своего места и без помощи пусковой рукоятки – одним нажимом на кнопку.

Нет, если дело обстоит так, какие-то другие электроны оживляют стартер и проходят по толстым виткам катушки зажигания. От них же светятся фары и подает голос сигнал. И не их ли мальчик с пальчик видел с высоты подъемного моста в реле? Тогда, остановившись на самом краю пропасти, он с завистью следил, как неизвестно откуда взявшиеся электроны густой толпой бежали по проводу, в который ему доступа не было…

Несомненно, что эти электроны не имели никакого отношения к генератору. Их движение не зависело от того, работает двигатель или нет, вращается якорь генератора или нет. Никакой подъемный мост не преграждал им дорогу.

Но происхождение этих электронов для Мэлли тогда так и осталось невыясненным. Не разгадает ли он эту загадку, пройдя по другой ветви провода? Вернувшись от реле к тому месту, где провод, выйдя из стартера, разделялся надвое, Мэлли на этот раз пошел по второму пути. Провод на этом участке поразил его своей необыкновенной толщиной. Он отличался от других проводов примерно так же, как большая дорога отличается от полевых тропок.

Скоро показалось массивное прямоугольное здание. Что-то знакомое было в его очертаниях… Ну конечно: вот удушливый, едкий запах, так испугавший Мэлли когда-то! Провод поднимался на плоскую кровлю здания и подходил к приземистому свинцовому столбу, возвышавшемуся с одного ее края.

Не отсюда ли бегут таинственные электроны?

Это здание Куинбус Флестрин называл аккумулятором. И, если Мэлли действительно хочет разрешить загадку до конца, ему, наконец, придется сделать то, от чего он до сих пор уклонялся. Хочешь не хочешь, а надо пробраться внутрь аккумулятора!

Глава 25
КАТАСТРОФА СРЕДИ СОЗВЕЗДИЙ

На другой день, преодолев свой страх, Мэлли сказал, что хочет осмотреть аккумулятор.

– Ну вот, новое дело!-ответил Куинбус Флестрин. – Спуститься туда еще опаснее, чем в камеру сгорания. Одной храбрости для этого мало. И никакая маска тебе там не поможет!

Мэлли все же настаивал на своем.

Тогда в разговор вмешалась Глюмдаль.

– Отец, – взволнованно сказала она, – позволь, я покажу ему. что может сделать кислота.

Куинбус Флестрин кивнул головой. Тогда Глюмдаль вынесла Мэлли к машине и не без усилия сама откинула крышку над двигателем.

Она поднесла Мэлли к аккумулятору, укрепленному позади двигателя в особом гнезде. По мере приближения к нему Мэлли стал все больше отворачивать голову. В нос ему ударил знакомый едкий запах, дыхание перехватило Но Глюмдаль знала: этого еще недостаточно, чтобы Мэлли отказался от своего намерения. На него это было не похоже.

– Сам туда просишься, а теперь голову воротишь? Потрудись прямо смотреть!..

И, вынув пробку, закрывавшую отверстие в кровле здания, Глюмдаль опустила туда длинный лоскут материи. Тотчас же вытащив, она показала его Мэлли.

Лоскут значительно укоротился, словно кто-то откусил его конец! Кромка его почернела, как бы обгорев, хотя внутри аккумулятора не было никакого огня. Это граничило с фокусом. Глюмдаль быстро отбросила лоскут.

Потом она просунула в отверстие длинную полоску бумаги. Назад она вытащила только тот кусочек, который зажимала пальцами. У него был рваный и почерневший край.

– Теперь видишь, что такое крепкий раствор серной кислоты? Он все сжигает! – сказала Глюмдаль, отбрасывая в сторону остаток бумажки. – Страшно опасны даже его брызги. И с тобой будет то же, что с этой бумажкой!

Мэлли задумался. Но разве можно было остановить этого смельчака, всего в царапинах и в шрамах от ожогов, полученных не в результате бесцельного озорства или драки с товарищами, а в отважных путешествиях по неизведанной стране!

Видя, что так его не уговоришь, Глюмдаль сделала еще одну попытку. Она напомнила Мэлли его первое, невольное путешествие через машину, когда он чуть не стал жертвой взрыва.

– Взрыв может случиться и здесь, – сказала она.

Мэлли решил, что она что-то слишком запугивает его, и захотел показать, что тоже кое-что понимает.

– Что-то не видно, – сказал он, – чтобы здесь разбрызгивался бензин и проскакивала электрическая искра!..

– Ты думаешь, взрывы только так и получаются? – ответила на это Глюмдаль. – Существует много разных причин для взрыва. Здесь из раствора выделяются газы, и наверху получается опасная смесь. От случайной искры она с грохотом взрывается. Недаром называется она гремучим газом. Оттого что, взорвавшись, она превращается в воду, тебе не станет легче…

Но того, кто охвачен одним каким-нибудь страстным желанием, переубедить трудно.

И Мэлли сказал:

– Если газ поднимается кверху, он не задержится внутри, а уйдет в отверстия в крыше.

– А если отверстия очень узки или засорятся?

– Какое там – узки! В такое отверстие легко прошел твой лоскут. Да и я легко пролезу сквозь него…

Таким образом, и это предупреждение не могло заставить Мэлли отказаться от своего намерения. Если он и призадумался, то только над тем, нельзя ли как-нибудь обезопасить себя от кислоты.

Этой же мыслью, несмотря на отчаянные возражения Глюмдаль, задался и Куинбус Флестрин. Наконец он, видимо, пришел к решению и приступил к работе. Достав резинку, Куинбус Флестрин долго и осторожно обрабатывал ее острым ножом. Получилось что-то вроде человечка, только пустого внутри и без головы. Потом он поставил на стол маленький токарный станочек – такие станочки называют часовыми – и стал вытачивать из куска эбонита полый шар. В этот шар он врезал прозрачную пластинку, а пониже установил выпускной клапан, похожий на пятачок. Сверху Куинбус Флестрин присоединил к шару пластмассовую трубку, на которую надел тоненькую резиновую кишочку. Внизу шара было большое отверстие с резьбой, которой он навинчивался на шейку резиновой фигурки.

Никогда еще предстоящее путешествие не было связано с такими сложными приготовлениями.

После работы, настолько кропотливой, что она заняла много вечеров, получился крошечный скафандр – рабочая одежда водолаза, как раз по росту Мэлли.

Куинбус Флестрин с удовольствием осмотрел сделанную вещь. Другой подобной ей по размерам не было нигде на свете.

Он осторожно налил в стакан раствор серной кислоты, собрал скафандр, положив в него предварительно полоску бумаги, и опустил туда. Скафандр пролежал в стакане два дня. Оба эти дня Мэлли, который понял, в чем дело, не терпелось увидеть, что сделается с полоской.

Наконец Куинбус Флестрин щипчиками вытащил скафандр из стакана, ополоснул его в растворе соды и вынул бумажку. Она осталась такой же белой, как была. Не было никаких признаков действия кислоты. Скафандр получился, как говорят, герметическим.

Мэлли ожидал уже, что получит команду готовиться к путешествию. Однако Куинбус Флестрин не торопился. Поймав муравья, он посадил его в скафандр и опустил в стакан. Время от времени Куинбус Флестрин через кишочку вдувал в скафандр чистый воздух. Так прошли еще сутки.

Когда Куинбус Флестрин вытащил скафандр и выпустил муравья, тот побежал как ни в чем не бывало!

Теперь наступила пора примерок. Несколько раз пришлось растачивать внутреннюю поверхность скафандра, так как Мэлли жало то под мышками, то в груди.

Наконец Мэлли нашел, что дышится в скафандре хорошо и свободно.

Но понадобилось несколько уроков, пока Мэлли научился в нем передвигаться. После этого к кольцу на поясе скафандра была привязана сигнальная веревка, которой служила откуда-то выдернутая резиновая ниточка. Прорепетировали сигнализацию. И вот подготовку можно было считать законченной.

Таинственное здание, построенное из эбонита, состояло из нескольких совершенно одинаковых отделений. В одно из них Мэлли и спустился сквозь отверстие в кровле. Наконец-то он снова в пути! Несмотря на все уроки Глюмдаль, несмотря на все наставления и долгие приготовления Куинбуса Флестрина, никаких тревожных предчувствий у Мэлли не было.

Внутри почти до самого верха стояла прозрачная, чуть желтоватая жидкость, та самая, которая издавала такой едкий и удушливый запах. В растворе виднелось множество поперечных перегородок – свинцовых пластин. Они были расположены через одну: серая -темно-коричневая, потом опять серая и опять темно-коричневая и так далее. Пластины были соединены между собой двумя свинцовыми мостиками, выступающими из раствора. На каждом мостике, соединяющем между собой пластины одного цвета, поднимался свинцовый столб, выходивший наверх сквозь крышу.

Мэлли устроился на одном из мостиков. Он хорошо понимал, как трудно здесь уберечься от кислоты. Сегодняшнее путешествие было самым рискованным из всех его путешествий по стране Авто. Что там путешествие с легкой водолазной масочкой на лице по системе охлаждения, длинные переходы в бензине или даже короткий взрыв в камере сгорания!..

Для всего живого эта кислота даже в растворе была гибельной, хотя и действовала без движения, без всякого шума. Отважный пловец может бороться с волнами; упорный путник, прижимаясь к земле, может ползти вперед даже при сильном урагане. Воля человека способна преодолеть любое препятствие. Но как устоять против кислоты, которая безмолвно и неотвратимо разъедает и растворяет в себе почти любое вещество, как бы начисто сжигая его при малейшем прикосновении?..

Мэлли не впал в панику. Он помнил, что одет в специальный скафандр, прошедший тщательную проверку. Но он понимал, что надо быть начеку. В скафандре все же могут оказаться слабые места, особенно в сочленениях. Кислота может, например, просочиться через канавки нарезки, на которую навинчен шарообразный шлем, или вдоль краев вставленной в шлем прозрачной пластинки.

Думая обо всем этом, Мэлли осторожно осматривался.

Спускаться на дно оттуда, где он находился, было трудно. Пластины не стояли вплотную друг к другу, но между ними, видимо для того, чтобы избежать их соприкосновения, были поставлены пластмассовые прокладки. Правда, в прокладках имелись круглые прорези. Раствор кислоты мог свободно омывать все пластины. Но эти прорези ничем не облегчали спуск. Только между крайней пластиной и стеной аккумулятора Мэлли обнаружил такую щель, через которую смог, хотя и с трудом, пробраться вниз.

Раньше кислота была ему по макушку. Теперь он все глубже погружался в нее. От выпускного клапана в кислоте побежали пузырьки: это выходил выдыхаемый воздух.

Мэлли вспомнил, как он опускался в бензин. Там он не мог плавать и камнем шел ко дну, но движения его в бензине были более свободны, чем в воде. Это потому, что бензин легче воды. Здесь же происходило обратное. Раствор был тяжелее воды, он сам выталкивал Мэлли наверх, и двигаться в густой жидкости было труднее.

Пробираясь вниз мимо пластины, Мэлли увидел, что она представляет собой решетку, в ячейки которой вмазан странный материал, похожий на тесто или замазку. Это он придавал одним пластинам их светло-серый, другим – темно-коричневый цвет. Пластины не были установлены капитальным образом, а были просто вставлены в аккумулятор сверху. До дна они не доходили, а опирались на невысокие поперечные ребра: внизу, под пластинами, получалось, таким образом, небольшое свободное пространство, пересеченное несколькими ребрами.

Миновав пластины и оказавшись внизу, Мэлли почувствовал себя сравнительно свободно. Он сделал первые шаги по дну аккумулятора.

В толще раствора над его головой рядами свисали пластины.

В это время Мэлли услышал далекий рокот и ощутил сотрясения. Видимо, Куинбус Флестрин пускал в ход двигатель.

Внутри аккумулятора не было видно проводов, без которых, казалось бы, не может быть никакого электрического прибора.

Не было там также и ни осей, ни зубчатых колес, ничего такого, что находилось бы в движении, как во всяком механизме. Однако Мэлли благодаря своему малому росту мог видеть такие подробности, которые мы обнаружили бы далеко не сразу. И он увидел, что, как только двигатель начали заводить, с пластинами стал происходить ряд изменений.

Темно-коричневые пластины стали покрываться пепельно-серым налетом и в то же время разбухать наподобие днища корабля, обрастающего ракушками.

Что касается серых пластин, то их вещество, и до того какое-то рыхлое, губчатое, на глазах становилось еще более рыхлым. Кое-где от него даже стали отслаиваться чешуйки. Покачиваясь и кружась, как снежинки, серые чешуйки медленно оседали вниз. Было совершенно очевидно, что, не будь под пластинами того свободного пространства, где сейчас находился Мэлли, эти чешуйки не проваливались бы на самое дно, а скоплялись бы в щелях между пластинами. А так как в прокладках прорезаны отверстия, то чешуйки могли бы в конце концов накоротко соединить пластины между собой.

Разрыхляясь, вещество серых пластин медленно, но верно светлело. Оно покрывалось таким же пепельно-серым налетом, как и вещество темно-коричневых пластин.

Итак, и светло-серый и темно-коричневый материал, который был вмазан в ячейки решеток, стал волшебным образом изменяться, превращаясь постепенно в новое, пепельно-серое вещество, совершенно одинаковое в обеих разновидностях пластин. Такое необыкновенное превращение происходит под действием раствора серном кислоты. Но и для раствора это не проходит даром. Сначала тяжелый, маслянистый, он постепенно становится все более жидким и легким, словно его щедро разбавляют водой.

Вот какие превращения с пластинами и раствором происходили на глазах Мэлли, защищенного своим резиновым скафандром. Но за всем этим Мэлли видел еще многое, чего нельзя видеть глазами, и это не было какой-нибудь удивительной особенностью, свойственной только ему. Способность видеть больше того, что видят наши глаза, есть и у нас с вами.

Не было ли в вашей жизни такого дня, когда вам впервые дали рассмотреть в микроскоп каплю обыкновенной сырой воды? Капля, которая раньше представлялась вам кристально чистой, оказывалась кишащей бесчисленными существами самого фантастического вида.

Они были живыми, эти микроскопические чудовища. Они сокращались и вытягивались, вертелись и извивались, преследовали и убегали, обволакивали и пожирали друг друга…

После этого, когда перед вами оказывалась кружка сырой воды, которую вы раньше выпивали не задумываясь, вы ту же воду видели уже совершенно другой: вы видели в ней движение тысяч живых существ самого отвратительного вида и нрава. Вы оказались вооруженными вторым зрением.

Так получилось теперь и у Мэлли. Конечно, он не рассматривал и не мог бы ничего рассмотреть ни в какой микроскоп – слишком мелкими были здесь частицы, но зато он вспоминал путешествие мальчика с пальчик в звездные миры и то, что Куинбус Флестрин перед спуском в аккумулятор рассказал ему. И поэтому пластины и раствор в аккумуляторе представились ему такими же звездными мирами, какими мальчик с пальчик в свое время видел железный якорь и полюсы, медные провода и изоляцию генератора.

Мэлли представил себе множество повисших в пространстве сложных планетных систем – с двойным или даже тройным солнцем, причем некоторые электроны ухитрялись кружиться сразу вокруг двух солнц. Что касается созвездий, которые составляли раствор, то они, как и во всякой жидкости, не имели здесь определенных мест.

Они плыли, то опускаясь глубже, то поднимаясь к поверхности, проходили друг мимо друга, менялись местами.

Эти подвижные созвездия заполняли все пространство между пластинами. Они заполняли даже извилистые каналы и пустоты, которыми были пронизаны серые пластины,

В этих звездных мирах – ив пластинах и в растворе – в тот момент, когда Куинбус Флестрин стал заводить двигатель, началось что-то невероятное. Достаточно было одним созвездиям пройти близко от других, как в них начинались бурные перемещения. Одни звезды притягивались друг к другу, другие друг от друга отталкивались. Тут уж не одни спутники-электроны срывались с орбит, но сами солнца расходились друг с другом. Сложные созвездия начали распадаться.

Особенно любопытен был дележ электронов, который при этом происходил.

Обычно для каждого солнца положен определенный комплект электронов. Но здесь одни солнца лишались части электронов, а другие захватывали эти электроны себе. Мало того, и солнца начали сходиться друг с другом в новые созвездия.

Если бы знакомые нам с детства небесные созвездия вдруг стали распадаться, сдвигаться со своих мест и составляющие их звезды перемешивались, располагаясь в новом порядке и меняясь спутниками, нам бы это показалось мировой катастрофой. Такой же катастрофой в звездном мире представилось Мэлли то, что происходило сейчас в аккумуляторе.

В растворе обездоленные солнца объединялись с солнцами, набравшими себе побольше электронов. В пластинах же получалось совсем не так. Созвездия темно-коричневых пластин отдавали в раствор больше электронов, чем приобретали; созвездия же серых пластин приобретали из раствора новые электроны с избытком. В конечном счете получалось, будто электроны из темно-коричневых пластин уходили в серые.

Впоследствии Мэлли понял, что это и есть то, что для нас наиболее важно в аккумуляторе. Потому что между серыми и темно-коричневыми пластинами существовал обходный путь. И как он ни был длинен, излишние электроны серых пластин устремлялись по нему обратно к темно-коричневым. По проводу шел электрический ток.

Значит, ток в машине можно получить не от одного генератора. Для этого совершенно не нужно ждать, когда начнется вращение якоря, и затрачивать на это часть силы двигателя.

Мэлли вспомнил, что Куинбус Флестрин рассказывал о конденсаторе: две пачки пластин аккумулятора напомнили ему две ленты конденсатора. И тут и там, находясь в ближайшем соседстве, они том не менее были отделены друг от друга. И тут и там, с одной стороны, получались излишние электроны, а с другой – их становилось все меньше.

Но в конденсаторе электроны, как только находили себе обходный путь на вторую ленту, распределялись равномерно. Это происходит в одно мгновение. Здесь же излишние электроны одних, серых, пластин хотя и находили себе путь на другие – темно-коричневые, но равномерное их распределение долго не получалось. В отличие от конденсатора, в движение здесь втягивались всё новые электроны, и этот разряд мог продолжаться часами, пока неузнаваемо не изменится все вещество пластин и не израсходуется вся серная кислота. При этом раствор превратится в простую воду.

В генераторе при любых обстоятельствах созвездия оставались, как были. Самое большее, что мальчик с пальчик в нем наблюдал, был движущийся звездный поток, состоящий из отдельных маленьких электронов, вытолкнутых со своих орбит. Когда последние из этого отряда электронов покидали петли якоря, передовые, обежав весь положенный круг, уже успевали возвратиться обратно и получали новый толчок. Таким образом, генератор давал непрерывный ток, но при этом только вращался его якорь, но не изменялся его материал.

Совсем иное происходило здесь.

Запрокинув голову, Мэлли со дна аккумулятора всматривался в происходящую над ним катастрофу. Вдруг ему показалось, что у него где-то сзади зачесалась шея. Это всегда может случиться, но на этот раз Мэлли подумал, что происходит это как раз против того места, где шлем соединяется с резиновым костюмом. Не просочилась ли там кислота? Теперь Мэлли более не чувствовал себя сторонним наблюдателем, который, обеспечив себе полную безопасность, остается спокойным свидетелем развертывающихся перед ним событий. То, что происходило с бумажной полоской и полотняным лоскутом, теперь происходит с несравненно более стойким материалом – материалом свинцовых пластин. А что произойдет с ним, с Мэлли, если внутрь скафандра действительно просачивается кислота? Предупреждала же его Глюмдаль!

Он заставил себя подождать еще немного, чтобы проверить свои ощущения. Жжение от кислоты должно же чем-нибудь отличаться от обычного раздражения кожи. Все было бы проще, если бы он мог потрогать это место или хотя бы взглянуть на него. Но место было настолько неудобное, что увидеть его даже на воле было бы возможно только с помощью двух зеркал. А тут еще он был заключен в скафандр.

Мы умеем всматриваться во что-нибудь или прислушиваться к чему-нибудь. В таких случаях говорят, что человек «смотрит во все глаза» или «весь превращается в слух». Но как быть, когда все дело в осязании? Мы не умеем обострить его так, как делаем это со зрением или слухом. И Мэлли то казалось, что шея просто чешется, то, что она горит, как в огне. А тут вдобавок у него еще заслезились глаза. Не просочилась ли кислота и во втором месте, где в шлем вставлена прозрачная пластинка? Дело, как видно, оборачивается совсем плохо!

Мэлли охватило позднее сожаление. Предметный урок с лоскутом и полоской бумаги, который он получил от Глюмдаль, вспомнился ему теперь во всех подробностях.

Он бросился к той щели, по которой спустился. При этом он явственно ощущал, как кислота наподобие ножа врезается ему сзади в шею. Сейчас она разъест ему кожу, проникнет внутрь, коснется какого-нибудь важного нерва… Так и не выбравшись наверх, он на полпути застынет на месте – уже не живым существом, а каким-то мертвым комком, постепенно растворяющимся в ужасной жидкости. Глюмдаль поплачет, когда после долгих спасательных работ найдут один только пустой скафандр…

Однако, сам тому удивляясь, он благополучно поднялся сквозь всю толщу раствора и очутился наверху. Кажется, он жив. Вот он уже на мостике, соединяющем серые пластины. Испуг понемногу проходил. Шея слегка зудела, и хотелось почесаться, но, как это часто бывает, если взять себя в руки, без этого вполне можно обойтись.

Ему казалось, что он целый век пробыл на дне этого страшного моря, так много пережил. На самом же деле Мэлли находился там очень недолго. Когда он поднялся на поверхность, стартер только успел запустить двигатель.

Теперь Мэлли был вне опасности.