Текст книги "Путешествие по стране Авто"

Автор книги: Лазарь Берман

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 14 страниц)

Глава 26
НЕВИДИМЫЕ БРИГАДЫ

Мэлли смотрел во все глаза. Чем кончится то, что происходит внизу? Он ожидал, что в конце концов все пластины станут одинаковыми по материалу с той только разницей, что одни изрешетятся, другие безобразно раздадутся, а вместо крепкого раствора останется одна водица. С одной стороны, этому можно будет только порадоваться: кислота исчезнет – исчезнет вместе с ней и страшная опасность. Но куда будет годиться такой аккумулятор?

Так действительно могло бы случиться, если бы якорю стартера пришлось вращаться долго. Однако внезапно тонкий вой стартера прекратился. Зарокотали взрывы в цилиндрах. Одновременно с этим буря в кислотном море стала утихать, хотя все же небольшое волнение в нем сохранилось. Изменения в аккумуляторе еще продолжались, но уже не такие сильные. Это потому, что заводка двигателя уже закончилась и теперь ток шел только на зажигание.

А двигатель все ускорял обороты. Взрывы становились все чаще, пока не слились в один непрерывный гул.

И тогда внутри аккумулятора стали происходить совсем другие изменения. Разрушение приостановилось, началось восстановление, как будто в здание пришла бригада невидимых рабочих. Незримые штукатуры ремонтировали тонкие пластины за счет толстых, такие же незримые маляры восстанавливали прежнюю окраску. А раствор кислоты приобретал опять свою прежнюю плотность, становился менее водянистым. При этом в нем начали появляться пузырьки, словно от кипения на медленном огне.

И точно так же, как при первой перестройке, Мэлли благодаря объяснениям Куинбуса Флестрина видел больше того, что доступно невооруженному глазу.

Он представил себе, как навстречу потоку электронов, выбегающему из серых пластин, через опустившийся мост-якорь реле хлынул поток электронов генератора. И чем быстрее вращался двигатель, тем сильнее становился этот поток.

Одновременно с этим темно-коричневые пластины через плетеную медную дорожку и железное тело двигателя возвращали генератору электроны из своих запасов.

Долг оказывался платежом красен.

Стрелки на чертеже, показывающие направление тока, пришлось бы теперь переменить на обратные.

Эта перемена привела к новой катастрофе среди звездных миров аккумулятора: недавно образовавшиеся созвездия снова начали распадаться, солнца отдавать друг другу отобранные электроны и менять свои места. И что же? В конце концов они опять сошлись в прежние, знакомые уже Мэлли созвездия. Опять одни пластины становились серыми, а другие-темно-коричневыми, опять более крепким становился омывающий их раствор.

Конечно, для Мэлли крепкий раствор серной кислоты был опасен. Но для машины это было как раз то, что надо.

За то время, что Мэлли находился на мостике, разрушение несколько раз сменялось восстановлением. Было ясно, что без такого восстановления аккумулятор долго бы не прослужил. То, что в нем разрушалось при пуске машины и продолжало постепенно разрушаться на тихом ходу, исправлялось при быстрых оборотах двигателя.

Больше внутри аккумулятора смотреть было нечего. Давно пора было возвращаться наружу. Мэлли уже почувствовал нетерпеливое, хотя и осторожное, подергивание сигнальной резинки. Через круглое отверстие он выбрался наверх. Глюмдаль радостно кивнула ему головой и хотела уже освободить его от скафандра. Но Мэлли, окончательно осмелевший в ее присутствии, знаком показал, что еще рано.

Итак, он был теперь вне опасности. Здесь над каждым отделением возвышались два свинцовых столба. Широкие свинцовые мостики были переброшены между соседними столбами смежных отделений, как бы соединяя их между собой.

Эти верхние мостики соединяли между собой не одинаковые пластины, как внутри аккумулятора, а мостик, соединяющий темно-коричневые пластины одного отделения, с мостиком, соединяющим серые – соседнего отделения. Только крайние столбы оставались сами по себе. Один стоял над серыми пластинами первого отделения, второй – над темно-коричневыми последнего.

Мэлли вспомнил витки в тонкой обмотке катушки зажигания.

Там виток шел за витком, и с каждым витком движение электронов все усиливалось. Здесь отделение шло за отделением, и это давало такой же результат. Правда, там витков были тысячи, а отделения в аккумуляторе можно было пересчитать по пальцам…

От крайних столбов отходило по проводу. Эти провода были Мэлли уже знакомы. Первый провод – от серых пластин, давая по дороге ответвление в стартер, направлялся в сторону реле. От аккумулятора до стартера это была уже знакомая Мэлли «большая дорога». Теперь, наконец, стало ясно, какие электроны бежали мимо реле все то время, пока электроны генератора «топтались» на поднятом подъемном мосту; это были излишние электроны серых пластин, спешившие на темно-коричневые пластины, где в них был недостаток.

Этому потоку электронов и был проложен путь через разные приборы. Он всюду заменял собой ток генератора, пока тот не может пройти дальше подъемного моста в реле. Пока в полную силу не входил генератор, от тока аккумулятора светились фары, от него работал сигнал, он бежал через толстую обмотку катушки зажигания и прерыватель… Только позднее заменял его ток, сбегающий с якоря генератора. Таким образом, фары, сигнал, толстая обмотка катушки – все они знали два тока, хотя, кроме происхождения, между тем и другим, по существу, не было никакой разницы. Что касается стартера, то он не знал замены одного тока другим. Он знал только один ток – ток аккумулятора, потому что всегда, когда требуется работа стартера, якорь генератора еще недвижим.

И надо сказать, что из всех работ, которые приходится выполнять току аккумулятора, эта работа, в которой ему не было замены, была самой тяжелой. Еще бы: когда Куинбусу Флестрину случалось брать ее на себя, она требовала от него немалого напряжения.

Все эти приборы, в том числе и стартер, пропустив через себя ток аккумулятора, дают ему выход на железное тело двигателя, с которого на темно-коричневые пластины их приводит второй провод в виде плетеной медной дорожки, кончавшейся на втором крайнем столбе аккумулятора.

Так постепенно, во время работы аккумулятора, восстанавливалось то распределение электронов по пластинам, которое было до их далеко не равного дележа. В конце концов движение электронов совсем ослабевало, тем более что и раствор становился водянистым.

Вот почему, как ни выгодно избавиться от затраты усилий на вращение якоря в генераторе, всецело положиться на аккумулятор нельзя. Более того, дай ему поработать лишнее – особенно при запуске двигателя, – и никакой ремонтной бригаде его уже не восстановить. Если еще можно долить в него воды взамен той, составные части которой успели улетучиться, образовав гремучий газ, то отпавших чешуек уже не вернешь – что с возу упало, то пропало.

При малейшей возможности надо пользоваться не им, а генератором. Конечно, кроме запуска двигателя, – тут уж ничего не поделаешь. Пусть на вращение якоря генератора двигатель затрачивает часть своей силы, зато при этом не происходит никаких изменений в материале генератора, и он может работать сколько угодно. Ток генератора можно использовать и для восстановления разрушений в аккумуляторе. Поэтому аккумулятор всегда будет готов заменить собой генератор, пока у того якорь вращается слишком медленно или в момент пуска двигателя не вращается совсем.

…Как раз теперь, после продолжительной работы на быстром ходу, аккумулятор восстановился (Куинбус Флестрин сказал бы: «зарядился»), а двигатель опять стал сбавлять обороты. Вместе с тем замедлились и обороты якоря генератора.

Ток генератора явно ослабевал, и бегущий из аккумулятора ток заполнял все пути. Он направлялся также через подъемный мост и толстую обмотку реле к сердцу генератора – в петли его якоря.

Теперь дело оборачивалось так, что не ток генератора проникал в серые пластины, а ток из серых пластин – внутрь генератора.

Как покажут себя там эти электроны? Чем они ответят на самоотверженную работу невидимой бригады?

Мэлли, тяжело ковыляя в своем скафандре, насколько мог быстро направился в генератор. Теперь уже ни шея его не зудела, ни глаза не слезились. Все как рукой сняло. Добравшись до генератора и остановившись в нем у самого входа, Мэлли, чутко улавливавший перемены температуры, почувствовал, что провода в якоре заметно начинают согреваться. Все теплее и теплее становились пропитанные лаком матерчатые ленты, в которые они завернуты. Так бывает всюду, где провод оказывается тесен для электронов, которые по нему бегут. «Если так пойдет дальше, – подумал Мэлли, – эти ленты могут истлеть, медные провода соединятся между собой, лягут обнаженной поверхностью на железное тело якоря, и генератор придет в негодность»

Так, в ответ на посылку бригады восстановителей, аккумулятор, казалось бы, посылал в генератор бригаду каких-то поджигателей.

Однако согревание петель быстро прекратилось. Вернувшись в реле, Мэлли увидел, что подъемный мост-якорь реле поднят и току аккумулятора сюда больше прохода нет.

Какая это невидимая бригада поспела сюда? Она вовремя подняла якорь, предотвратив гибель генератора.

Только что сильный ток генератора бежал через толстую обмотку реле с якоря генератора на якорь реле. При этом он настолько намагничивал сердечник, что тот притягивал якорь реле и держал его опущенным, несмотря на пружину, которая стремится его поднять. Тем самым он держал ворота генератора открытыми перед губительным током аккумулятора.

Но взявший верх ток аккумулятора пошел по толстой обмотке сердечника в обратном направлении. Если ток генератора намагничивал сердечник, то ток аккумулятора стал размагничивать его. Магнитная сила сердечника быстро ослабевала. Наконец пружина взяла свое и откинула якорь вверх. Тем самым прерывалось всякое сообщение между аккумулятором и генератором. Таким образом, этот ток сам себе не позволял сжечь обмотки якоря генератора, и называть его поджигателем было бы несправедливо. Конечно, нельзя не удивляться и точности, с которой подобрана пружина реле.

Подняв подъемный мост реле, аккумулятор полностью брал на себя снабжение двигателя током.

Разобравшись во всем этом, Мэлли поторопился выйти наружу. Хотя он не спускался внутрь самой машины, но и без этого пережил большой испуг. Вот и сейчас его скафандр поблескивал – не покрывает ли его местами тонкая пленка кислоты?

Глюмдаль опрыскивала его раствором соды, пока не убедилась, что вся кислота смыта начисто, и только тогда принялась отвинчивать шар, защищавший его голову.

Глава 27
ДАЛЬНЯЯ ПОЕЗДКА

Куинбусу Флестрину предстояла поездка в столицу страны. Сначала предполагалось, что Мэлли останется на это время дома. Однако пришлось сделать иначе. Глюмдаль ходила в школу, а оставлять Мэлли на весь день одного было рискованно.

Ведь однажды днем кто-то уже дергал дверь. Конечно, она была заперта. Тогда чей-то показавшийся ему знакомым голос с притворной нежностью произнес:

– Ты здесь, милая крошка? Тут внизу щелка, пройди-ка, пожалуйста, ко мне… – Потом, немного погодя: – Посмотри, что я тебе принес!

Этот сладкий голос не обманул Мэлли. Он, конечно, никуда не пошел и даже не ответил. К тому же ему показалось, что мальчик там не один. Через некоторое время послышалось какое-то перешептывание, а потом в окне появилось круглое лицо с приплюснутым носом; тот самый мальчик, прижавшись лицом к стеклу, внимательно осматривал комнату.

Мэлли притаился за чернильницей.

Нет, оставлять Мэлли одного было опасно. К тому же он и сам просился в поездку. Его многое в ней привлекало.

Он хотел посмотреть машину на ходу, увидеть, как ею управляют. Кроме того, интересно посмотреть и столицу страны. Хотя, правда, и страшно было: увидеть сотни и тысячи великанов, оказаться среди них! Но он ведь будет не один – с ним будет Куинбус Флестрин. Кроме того, никто и знать не будет, что в этой машине прибыл такой удивительный пассажир.

Так и решили: Мэлли едет с Куинбусом Флестрином.

Но как его везти?

В этой стране был такой обычай: каждый хозяин машины вешал перед ветровым стеклом какую-нибудь забавную вещицу, вроде елочного украшения; она служила как бы его личным знаком. Одни вешали какую-нибудь куколку, другие – золотую или серебряную звезду, игрушечную рыбку, птицу, какого-нибудь зверя или еще что-либо подобное. Считалось даже, что это приносит счастье.

У Куинбуса Флестрина в машине висела маленькая клетка с игрушечной канарейкой.

В эту-то клетку, убрав канарейку, Куинбус Флестрин поставил маленькое креслице. Он тщательно привязал его к прутьям клетки и приделал к нему поясной ремень, чтобы Мэлли мог пристегнуться и не вылетел при первом толчке.

Сильно взволнованная Глюмдаль бережно взяла Мэлли в ладони и вынесла его во двор, где уже стояла заправленная машина.

Теперь, после стольких путешествий, машина перестала казаться Мэлли каким-то чудом. Привыкнув к ее виду, он замечал на ее блестящей поверхности царапины и тусклые пятна, видел кое-где вмятины. Шины тоже были потерты. Видно было, что машина уже не нова, несет большую повседневную работу и многим обязана своему хозяину, заботы которого обеспечили ей долгую трудовую жизнь.

Куинбус Флестрин перед выездом показал Мэлли рулевое колесо с большой кнопкой в середине для сигнала, доску приборов, а также все рычаги, кнопки, рукоятки, педали, которые располагались на рабочем месте водителя.

Попрощавшись с Глюмдаль, Мэлли занял свое место и застегнул ремень. Он впервые отправлялся в путь не внутри двигателя, а в кабине, на правах настоящего пассажира. Правда, приходилось сидеть за решеткой. Но для Мэлли это была вовсе не решетка: он свободно мог проходить между ее прутьями.

Со своего места ему удобно было наблюдать за действиями Куинбуса Флестрина.

Мэлли знал, что прежде всего Куинбус Флестрин должен включить зажигание, то есть открыть току аккумулятора дорогу на прерыватель. И действительно, Куинбус Флестрин, сев за руль, вынул из кармана ключ, вставил его в фигурный прорез посередине доски приборов и повернул. Сразу же на доске приборов засветился красный глазок, но никаких других изменений пока не произошло.

Так просыпается спящий, прежде всего открывая глаза; двигаться же начинает не сразу.

Оставив ключ в замке, Куинбус Флестрин снял машину с тормоза, вытянул кнопку, действие которой было Мэлли известно; это была кнопка подсоса. Потом он нажал ногой на педаль стартера. Раздался тонкий вой стартера – очевидно, завертелся его якорь.

«Удивительные дела творятся сейчас там внутри, – думал Мэлли, разбираясь в доносившихся до него звуках. – Все в двигателе сейчас придет в действие не оттого, что происходит в его цилиндрах, а оттого, что происходит рядом, в стартере».

Действительно, почти сейчас же тонкий вой стартера сменился негромким гулом двигателя, который начал работать.

«Скоро двинемся, – подумал Мэлли. – Вот Куинбус Флестрин начинает нажимать ногой на педаль газа».

В глазке на доске приборов все еще продолжал гореть красный свет. Мэлли наблюдал это с беспокойством. Красный свет сигнализирует не только о том, что зажигание включено, теперь это и без того ясно. Он говорит еще о том, что на зажигание расходуется пока ток аккумулятора, а току генератора выход еще закрыт.

«Удивительные дела все еще творятся в машине, – продолжал думать Мэлли. – Казалось бы, двигатель не может работать без сквозняка в смесительной камере. А между тем доступ воздуха в нее пока еще закрыт, и только через маленький клапан в воздушной заслонке иногда проникает в нее слабая струйка воздуха. Зато при закрытой воздушной заслонке двигатель жадно выкачивает из смесительной камеры горючую смесь. Это особенно необходимо в такую холодную погоду, как сегодня, когда бензин плохо испаряется… И вода охлаждения пока еще заперта в водяных рубашках. Правда, она быстро разогревается, и вот-вот термостат, расширившись, откроет ей круговой путь через радиатор…»

Куинбус Флестрин между тем вдавливает уже обратно кнопку подсоса. Ногой он все больше нажимает на педаль газа. Воздушная заслонка сразу открылась, все шире под действием педали стала открываться и дроссельная. Обороты коленчатого вала ускоряются, ускоряются и обороты якоря в генераторе.

Еще секунда – и красный свет в окошке погас. Это значит, что мост реле притянулся к сердечнику и перед током генератора открылись все пути. Аккумулятор освободился от своей нагрузки.

В то же время Куинбус Флестрин включил передачу. Двигатель заставил задние – ведущие – колеса сделать первые обороты. Машина тронулась с места.

Теперь Куинбус Флестрин стал увеличивать скорость.

Он держал руки на рулевом колесе, иногда брался одной рукой за рычаг, черная головка которого была справа, иногда нажимал на какую-нибудь педаль под ногой. И это, и все другое, за что он брался, кроме педали газа, к двигателю никакого отношения не имело. И большую часть времени его нога лежала на этой педали.

Эта педаль через тяги и рычаги поворачивает нижнюю, дроссельную заслонку в смесительной камере. От этой заслонки зависит, сколько цилиндры двигателя получают смеси воздуха с парами бензина. Когда педаль доходит донизу, грибок открывает бензину обходный путь. А если резко нажать педаль, она попутно резко опустит плунжер в бензиновом колодце; шарик в подполе подскочит до самого верха, и гуще пойдет бензин в смесительную камеру.

Первые километры Мэлли наблюдал только за тем, что Куинбус Флестрин делает с этой педалью. И он увидел, что двигатель справляется со своей задачей и на подъеме, и на спуске, и на большой и на малой скорости, не требуя от водителя машины особых хлопот.

Мэлли до сих пор думал, что самое сложное – эго работа двигателя. Он был уверен, что управление ходом машины не многим сложнее, чем управление повозкой. Оказалось, что он ошибался.

Но понемногу Мэлли все больше и больше отвлекался от этих наблюдений. Его начала захватывать скорость машнны.

Дальние предметы, приближаясь, стремительно вырастали, равнялись с машиной и снова уходили вдаль, назад, превращаясь в точку. При этом казалось, что они кружатся на месте. А дорога рядом с машиной превратилась в поток каких-то черных искр, словно летящих из-под точильного круга. Голова кружилась при взгляде на нее, спокойнее было смотреть вдаль.

Совсем недавно Мэлли был поражен, увидев еще двух великанов, кроме Куинбуса Флестрина с Глюмдаль. Теперь уже великанов было не сосчитать. Машина то и дело проезжала мимо великанов, шагавших по обочине дороги. Виднелись великаны, занятые какой-то работой на полях. Попадались и повозки, по виду похожие на лилипутские. Кроме повозок, Мэлли увидел и много автомобилей– и точно таких же, как у Куинбуса Флестрина, и похожих на них, и даже резко от них отличающихся.

Очень поразило Мэлли встречное движение. При встрече казалось, что машины как бы с удвоенной скоростью проносились одна мимо другой. Встречную машину почти нельзя было разглядеть.

Ничего подобного не было в Лилипутии. И Мэлли с горечью подумал об отсталости своей родины.

Глава 28
НАРУШИТЕЛЬ ЗАКОНА

Все чаще встречались дома более высокие, чем знакомый Мэлли дом Куинбуса Флестрина. Наконец они обступили дорогу с обеих сторон и вытянулись двумя сплошными линиями. Бесчисленные великаны сновали по улицам.

Многие женщины несли на головах корзины со всякой снедью или глиняные кувшины; мужчины, идя гуськом, несли подвешенные к шестам, положенным концами на плечи, корзины с рыбой или тушами каких-то животных. Под открытым небом или под навесами можно было видеть людей, занимающихся ремеслом прямо перед дверьми своих жилищ, – они что-то плели, чеканили, долбили. Большинство их сидело на корточках, и Мэлли, привыкшего уже видеть Куинбуса Флестрина и Глюмдаль во весь рост, нисколько не поразили их размеры. Зато вихрем проскакавшие в ровном строю всадники положительно потрясли его. Великаны-всадники сидели на великанах-конях; от копыт их коней до верхушек их шлемов было по крайней мере триста лилипутских метров, и Мэлли казалось, что они бороздят своими шишаками небо.

Ослы и мулы шли с вьюками, перекинутыми через спину. Волы с большим мясистым наростом на спине, делавшим их особенно сутулыми, медленно влекли повозки на грубых деревянных колесах. Лошади в соломенных шляпах, сквозь поля которых были пропущены острые уши, тянули возы. Проезжали коляски под парусиновым верхом. Но немало было и машин. Шли разноцветные легковые, шли грузовые под серым брезентом.

Ничто здесь не напоминало родное Мильдендо. Все шумное, пестрое, все огромное и чужое.

Наконец Куинбус Флестрин повернул машину в какое-то ущелье между домами. Теперь обнаружились дворы, похожие на колодцы, где на протянутых веревках сушилось тряпье, и полуголые ребятишки копошились в грязи.

Въехав в один из таких дворов, Куинбус Флестрин остановил машину. Он дал Мэлли наказ тихо сидеть в кресле, а сам вышел, тщательно закрыв дверку машины ключом.

На пороге дома показался другой великан.

– Я давно жду тебя, – сказал он.

Через некоторое время, убедившись в том, что никто этого не может заметить, Куинбус Флестрин вернулся и незаметно внес Мэлли в комнату. Хозяин кивнул Мэлли головой – рукопожатие при такой разнице в росте отменяется,– но ничем не выразил удивления, считая это, видимо, неудобным. Он держал себя с ним так, словно Мэлли был самым обыкновенным гостем.

Мэлли устроили на верху книжной полки, а Куинбус Флестрин сел разговаривать с хозяином.

В их разговоре попадалось множество непонятных для Мэлли слов. Но все же он понял, что все здесь было не так, как в Лилипутии. Наряду с инструментом ремесленника здесь не в диковинку были машины, с помощью которых люди могли доставать до облаков и до самого морского дна; они располагали двигателями, еще несравненно сильнейшими, чем двигатели автомашины; могли разговаривать друг с другом и слышать, находясь на противоположных концах страны.

Конечно, в беседе двух друзей об этом упоминалось только изредка и вскользь, как о чем-то само собой разумеющемся, но Мэлли жадно ловил все намеки, показывающие, как велика может быть власть человека над природой. Мэлли почувствовал острую зависть к этим людям.

Тем более удивила Мэлли озабоченность этих людей и их крайняя настороженность. Был день, однако хозяин спустил занавеску на окне. Посреди разговора он вдруг положил палец на губы, прерывая этим разговор, на цыпочках подошел к двери и к чему-то прислушался. После этого разговор велся уже полушепотом. Он продолжался бы, вероятно, долго, если бы во дворе не послышался шум другой машины.

Не успели собеседники вскочить, как дверь растворилась без стука. В комнату вошел человек в прорезиненном плаще ив очках, с сумкой и неизменным сачком. Став у порога, он прежде всего обшарил взглядом комнату, причем его почему-то более всего заинтересовала полка.

Потом он сказал Куинбусу Флестрину:

– Ну вот и встретились!

В его голосе было что-то такое, что не дало Куинбусу Флестрину ответить непрошеному гостю так резко, как ему бы хотелось. Он только кивнул головой.

– Примите!-продолжал человек, протягивая ему какую-то бумагу, вынутую из сумки.

Куинбус Флестрин взял ее и прочитал. Лицо его потемнело.

– Послушайте, – сказал он, – дело в том…

Вошедший грубо перебил его:

– Никто не может отговариваться неведением закона. А закон, который называется законом о редкостях или диковинках, требует, чтобы всякая редкость в интересах государства была передана нашедшим в королевский дворец. Давно уже надо было сделать это! С вами еще мягко поступают, если не отдали приказа об аресте…

– Но это же живое существо!..

Услышав это, Мэлли весь похолодел. Значит, все-таки узнали про него! Забившись в угол, он слушал, что будет дальше.

– Подходит под пункт закона, говорящий о предметах животного мира, – непреклонно ответил непрошеный гость.

– Живое существо с душой, с разумом, со своими собственными желаниями.

– Это уже дело ученых. Они разберутся, что это такое.

– Ученые! – не удержался Куинбус Флестрин, – эти редкости ведь собирают только для забавы.

– Для забавы?-поднял брови непрошеный гость. – Его высочество наследник знакомится по ним с естественными науками. Удовлетворять его любознательность – наш долг. А учить его надо занимательно. Все скучное не для него. Еще вчера, не находя интересного занятия, он потоптал все цветы под окнами своих комнат.

– Но наш Мэлли требует за собой особого ухода, – сказал Куинбус Флестрин, пытаясь еще как-нибудь отстоять Мэлли. – Иначе он погибнет. Разве можно гак рисковать человеческой жизнью?

– А разве мы, служа при королевском дворе, не рискуем? Уже полгода, как не удавалось найти ничего нового, ничего забавного, хотя люди разосланы по всей стране. Это каждому из нас может дорого обойтись… Что касается вашего человечка, то он должен жить. По крайней мере, некоторое время. Кто из вашей семьи занимался уходом за ним?

– Дочь Глюмдаль, – неохотно ответил Куинбус Флестрин.

– Сейчас пошлем за ней машину. Я имею указание зачислить в штат его высочества обслуживающее лицо. Это должно быть для вас великой честью. Она будет служить при королевском дворе.

Однако Куинбус Флестрин не проявил никакой радости.

Так совершился еще один неожиданный поворот в судьбе Мэлли. А он-то как раз собрался предпринять новое путешествие по машине. Только по пути сюда он понял, что иметь представление о двигателе – это еще далеко не все. И вместо этого стать игрушкой? Никогда!

Во что бы то ни стало он избежит этой участи. И вернется в Лилипутию вооруженный такими знаниями, каких там ни у кого нет. Может быть, ему даже удастся построить там первый автомобиль. Вот будет здорово, когда на его родине увидят такую машину, а он сядет за руль и поведет ее!

Очевидно, Мэлли позабыл горький опыт с показом своего реактивного кораблика, который привел его к бегству на чужбину. Но не пора ли ему теперь подумать, чем кончится для него то, что происходит сейчас?

Тем временем в комнату вошел еще один великан, получил распоряжение и вышел. Послышался шум отъезжающей машины. В комнате воцарилось молчание. Непрошеный гость взял стул и сел лицом к книжной полке, поставив сачок между колен, как солдаты, садясь, ставят винтовку.

Так прошло более часа… Наконец уехавшая машина вернулась. За дверью послышались быстрые шаги, и в комнату в сопровождении другого великана вбежала Глюмдаль, вся красная от волнения.

Представитель власти поднялся и голосом, не допускающим возражений, сказал ей, указывая на книжную полку:

– Теперь забирай его и едем.

Глюмдаль подбежала к полке и растерянно остановилась.

Мэлли на полке не было.