Текст книги "Ослепленная звездой"
Автор книги: Лайан Конуэй
сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 13 страниц)
– Ты сам напросился на это. Ты иногда очень раздражаешь.
– Я все понимаю, нянюшка, и меня следовало сурово наказать. Но именно сейчас, по-моему, я заслуживаю скорее морковки, нежели палки. Ведь я хорошо играл. Ты сама сказала, что я хорошо играл, – настаивал он.
Лейн подняла на него глаза. Тяжело вздохнув, она подумала, что чем быстрее покончит с этим, тем быстрее избавится от мокрой одежды.
– Хорошо, только не называй меня больше нянюшкой.
Он ничего не ответил. Ей пришлось потянуться, чтобы достать до его губ. На этот раз она действовала нерешительно, а как известно, промедление чревато поражением. Он провел ладонью по ее шее, словно она была хрупким произведением искусства. Воля Лейн слабела по мере того, как он медленно, но уверенно овладевал ситуацией, прижимая ее тело к своему, заставив ее раскрыть губы под ласковым напором своих губ. Голова Лейн запрокинулась, ею овладело желание не только исполнить его волю, но и вместе пережить взаимное откровение. Волосы рассыпались по плечам, предоставив шею полностью в распоряжение его губ, разжигающих своими прикосновениями к обнаженной плоти жар предвкушения, и, когда губы Фергюса опять потребовали губ, желание вовсю сжигало ее. Их поцелуи становились все более неистовыми и жадными, пока оба не поняли, что вот-вот потеряют над собой контроль.
Отпрянув друг от друга, чтобы перевести дыхание, едва различая друг друга из-под полуопущенных ресниц, им показалось самым естественным снять мешавшую Лейн мокрую одежду. В мгновение Фергюс содрал, словно кожуру, прилипший топ с ее тела и нетерпеливо отбросил в сторону.
Взгляд его охватил ее обнаженный торс и устремился к доверчиво проглядывавшим сквозь мокрую ткань лифчика соскам. Посмотрев Лейн в лицо, он встретил улыбку-приглашение. На этот раз сопротивления не было. Зарывшись пальцами в ее волосы, он склонился к ней, когда в дверь влетела Ханна, взволнованно крича:
– Папа!
– Проклятье! – прошипел Фергюс, медленно поворачиваясь, чтобы скрыть от глаз дочери полураздетую Лейн.
Но Ханна уже все поняла. Ладошкой она закрыла себе рот.
– В чем дело? – спросил Фергюс.
Девочка опустила руку, и Лейн увидела ее затравленный взгляд.
Ханна печально сказала:
– Неважно, я не вовремя...
Дверь за нею закрылась, а они все прислушивались к эху ее шагов на площадке. Фергюс повернулся к Лейн. Она обошла его и сняла халат с крючка на двери, чувствуя себя так, будто на нее вылили ушат ледяной воды. Он провел ослабевшей рукой по волосам, с виноватым видом наблюдая, как Лейн укутывает плечи халатом.
– Извини, что так получилось.
Лейн холодно ответила:
– Ребенок имеет право пользоваться собственной комнатой.
– Разве дело в этом?
Поправив мокрые волосы, Лейн заметила:
– Думаю, она пришла вовремя, Фергюс. Ситуация становилась непредсказуемой.
Фергюс схватил ее за руку.
– Это было больше чем непредсказуемость.
Она вырвала у него руку.
– Тогда, вероятно, такие «больше чем непредсказуемость» случаются с вами постоянно. Ребенок в возрасте Ханны не выйдет со словами «я не вовремя», если он не имеет уже такого опыта или его не предупреждали.
Он шагнул к ней, глядя с укоризною.
– Лейн, я не думал, что ты способна включать и выключать чувства, словно воду краном. А Ханна насмотрелась всякой всячины по телевизору. Ей приходится так быстро взрослеть, что она иногда не может разобраться, где реальная жизнь, а где экранная.
Лейн поморгала, широко раскрыв глаза.
– Вы что, пытаетесь убедить меня, что ограничиваетесь экранными отношениями?! Я что, по-вашему, полная дура?
Лицо его смягчилось.
– Ни в коем случае! Но вы составили себе представление о моей личной жизни задолго до того, как познакомились со мной. Не понимаю, что вдруг изменилось?
Чтобы не сказать лишнего, Лейн ограничилась советом.
– Думаю, вам лучше пойти за Ханной.
– Я тоже так думаю. Но мы еще не закончили.
Он направился к двери.
– Боюсь, что закончили, – решилась она. – Я освобожу вашу комнату, чтобы вы были с Ханной.
– Нет. Я договорюсь и устрою ее по-другому.
– В этом нет необходимости.
– Вы остаетесь в этой комнате? – настойчиво спросил он.
Лейн раздраженно махнула рукой, огрызнувшись:
– Хорошо, остаюсь!
Фергюс коротко кивнул и вышел.
Да, это было ужасно трудно, но Лейн знала, что поступила правильно. Не теряя времени, она пошла в душ, но, стоя под струями воды, все же отказала себе в удовольствии мысленно пережить заново те минуты наслаждения и даже про себя не решилась назвать это страстью. Слово казалось ей старомодным. Но все же в те минуты Лейн переживала какое-то чувство, которое настолько овладело ею, что она перестала отдавать отчет в своих действиях. Страсть это была или нет?.. Перед глазами у нее вставало лицо Ханны с затравленным взглядом. Пусть Фергюс отрицает, но интересно, как часто приходилось ей видеть своего отца с разными женщинами, среди которых не было ее матери?
Было бы легче, твердила себе Лейн, если бы Фергюс поискал утешения с кем-нибудь еще. Но легче не становилось. Более того, эта мысль причинила ей боль. Под конец она поняла, что Ханна убежала с банным полотенцем. Лейн посмотрела на себя голую... Да, как и ее настроение, она тоже выглядит унылой и поникшей. Как можно быть восторженно-счастливой, а через минуту такой горестно-опустошенной, в голове не укладывалось. Но самым трудным для нее во всем этом было признать, что Фергюс Ханн во плоти оказался более беспокойной личностью, чем любой из его экранных героев.
ГЛАВА 5
Роуэн сидел в одном из вагончиков, сосредоточенно изучая юридические документы, где его и разыскала Лейн. При стуке в дверь он недовольно поднял глаза, но, увидев ее, дружелюбно улыбнулся.
– А, это вы! Заходите.
– Роуэн, я только хотела узнать, одобрил ли Джерри последний вариант. Если в моем присутствии здесь нужды нет, то надо определиться с возвращением. Дома меня дожидается работа.
Роуэн встал, потянул спину и засунул руки глубоко в карманы джинсов.
– Точно, он обсуждал его с Ингой, когда они выпивали вчера вечером. Как только узнаю, сообщу вам.
– Спасибо, вы очень любезны.
– Извините, что предоставили вас самой себе.
– Меня это устраивает, хотя Макс и Фергюс были ко мне очень добры.
Роуэн вдруг широко улыбнулся и слегка покачал головой.
– Извините, но сочетание слова «добрый» с Фергюсом слышать непривычно... Скорее раздражительный, придирчивый, эгоцентричный.
– Зато великолепный актер, – вставила Лейн, пытаясь сохранить непроницаемое выражение лица.
– Один из лучших, – признал Роуэн, добавив осторожно: – Но если он будет «добрым», отнеситесь к этому полегче.
Лейн пристально посмотрела Роуэну в глаза.
– Если я правильно вас поняла, у него есть определенная репутация.
– Думаю, вы не совсем правильно меня поняли. В этих делах он разборчив. Я знаю некоторых знаменитых актрис, которые встретили у него холодный прием. – Он пожал плечами. – А с теми немногими, которым он шел навстречу, мне кажется, длительных отношений у него не было.
– Интересно, почему меня это не удивляет?
– Впрочем, это не мое дело. Может, не встретилась еще та единственная? – предположил Роуэн. – Может, он ищет что-то особенное?..
Лейн позволила себе улыбнуться.
– Или то, чего не существует на свете.
Ладно, не стоит беспокоиться, Роуэн. Жизнь и так сложна, чтобы еще связывать себя с... эгоцентричным придирой.
Роуэн почувствовал себя свободнее и признался:
– Возможно, я излишне суров к нему. Так говорите, вы заняты другой работой?
– Заказ одной телевизионной компании... триллер. В данный момент это самый верный заработок.
– Что ж, приятно знать, что мы не лишили вас возможности писать для заработка.
Лейн с обреченным видом покачала головой.
– Плохо или хорошо, но, кажется, это у меня в крови. – Она пошла к выходу, но задержалась и посоветовала: – Не перегружайте себя работой!
Роуэн в ответ рассмеялся и весело помахал ей.
Выйдя из вагончика, Лейн успела издали увидеть, как Ари, Макс и кто-то еще из съемочной группы садятся в джип и, подняв облако пыли, уезжают. Наверное, направились в город.
Солнце уже садилось, и Лейн решила пойти в противоположную сторону к таверне на вершине горы. Надев для прогулки легкие брюки и туфли без каблуков, Лейн чувствовала себя прекрасно, шагая по ухабистой извилистой дороге. Легкий ветерок действовал на нее целительно, внося упорядоченность в переполнявшие ее мысли, отчего прогулка становилась еще приятнее. Меньше чем за пятнадцать минут она добралась до вершины склона и оглянулась, чтобы полюбоваться на темные очертания гор, тянувшихся до мерцающих огней цивилизации, а за ними на широкий простор морского залива. Душа ее наполнилась покоем, но долетевшие с ветром дразнящие запахи греческой кухни возбудили аппетит и напомнили, зачем она сюда пришла.
Лейн выбрала маленький столик под открытым небом с видом на залив и стала изучать меню. Вечер был еще ранний, кроме нее было всего два семейства. Когда ей принесли жареного барашка и салат, Лейн попросила стакан красного вина и приступила к еде, следя взглядом за двумя рыбацкими лодками, бороздящими темные прибрежные воды. Вскоре таверна начала заполняться посетителями. Лейн оплатила счет и спустилась к дороге.
Она не догадалась захватить с собой фонарик и, если не считать света фар изредка проезжающих автомобилей, шла в полной темноте. Несколько раз она споткнулась о валявшиеся на дороге камни, так что ей было не до смеха, когда из-за поворота выскочил автомобиль и промчался мимо нее на такой скорости, что пришлось безопасности ради отпрыгнуть на заросшую колючей травой обочину. Еще меньше ей понравилось, что та же самая машина остановилась впереди, резко развернулась и понеслась прямо на нее, нарушая правила движения. Мелкие камни так и летели из-под ее колес в разные стороны. Но теперь стекла были опущены. Она услышала громкие выкрики и разглядела силуэты трех молодых людей, двое из которых, высунувшись из окон, махали ей руками и что-то кричали пьяными голосами на непонятном языке. Лейн даже в голову не пришло испугаться за себя. Ее беспокоило, что машина стоит на встречной полосе.
Но не успела она предупредить их об опасности, как из-за поворота выскочила вторая машина, которой пришлось резко изменить направление движения. Они едва разминулись, но второй автомобиль на скорости занесло далеко на обочину, где он ткнулся бампером в заросли и задел телеграфный столб. Скрежет тормозов, глухой удар и звон стекла разбитой фары... Лейн во весь дух помчалась туда, едва обратив внимание, что первая машина на большой скорости удаляется по дороге, ведущей вверх. Услышав плач, она открыла заднюю дверцу и обнаружила там Ханну, которая рыдала и кричала одновременно. Отец, которого она звала, с трудом открыл дверцу и медленно выбирался, ругаясь сквозь зубы.
– Ханна, ты цела? Это я, Лейн, папа сейчас подойдет.
Волнуясь, что девочка могла пораниться, Лейн осторожно помогла ей выйти. Убедившись, что это только шок, она взяла ребенка на руки.
– Какого черта вы тут околачиваетесь?! – грубо набросился на нее Фергюс.
Лейн подняла на него глаза и увидела струйку крови, стекавшую по щеке из разбитой брови. Ахнув, она непроизвольно потянулась к его лбу. Фергюс проигнорировал ее порыв, забирая Ханну и пытаясь осмотреть девочку в темноте.
– Что, черт возьми, здесь происходило?
– Какая-то группа идиотов, – сказала Лейн. – Слава богу, что у вас была не очень большая скорость!
Теперь Ханна плакала Фергюсу в плечо.
– Думаю, если машина способна двигаться, нам лучше побыстрее добраться до Патрика. У вас может быть сотрясение мозга. Забирайтесь на заднее сиденье и держите Ханну.
– Нет! Не хочу туда! – закричала Ханна.
– Тише, – сказал Фергюс, укачивая ее как грудного младенца. – Лейн права. Папе нужно показаться доку Патрику, даже если ты против. Если мы пойдем пешком, я могу истечь кровью.
Ханна с ужасом уставилась на его рану, и Фергюс залег с ней на заднее сиденье. Девочка сначала взвыла от страха, но потом хранила мужественное молчание, только странно икала и всхлипывала, пока Лейн заводила машину, выводила, осторожно маневрируя, ее на дорогу. Из-за отсутствия одной фары ехать пришлось медленно, и, когда они наконец свернули к вилле, Лейн испытала больше чем облегчение. Она мгновенно выскочила из машины, приказав Фергюсу доставить Ханну в ее спальню наверх, а сама бросилась на поиски дока, не успев услышать, как Фергюс пробормотал:
– Как скажешь, нянюшка.
Двадцать минут спустя Ханна была уложена в постель, и Лейн читала ей, пока Патрик, Фергюс и Роуэн обсуждали залепленную пластырем рану над глазом Фергюса.
– Нужен всего один день, Роуэн, – говорил Патрик. – Обойдется без швов. Рана сама должна закрыться.
Роуэн растерянно ерошил волосы.
– То-то Джерри будет «счастлив»! Ему и в голову не придет поблагодарить Бога, что его ведущий актер остался жив.
Фергюс был озабочен не меньше.
– А нельзя замазать гримом?
Патрик покачал головой.
– Замазать можно, только снова откроется кровотечение, получатся пустые хлопоты.
– Может, Лейн что-нибудь впишет? Леннокс мог бы свалиться в пьяном виде со стула, или жена могла бы швырнуть что-нибудь в него. Инге это пришлось бы по душе. Пусть Лейн сама решает, – предложил Фергюс.
– Неплохая идея, если не считать того, что у Акселя по плану съемки сцен, предшествующих ссоре, – заметил Роуэн. – Появление шрама объяснить можно, а как объяснишь его внезапное исчезновение? – Он покачал головой. – Ничего не поделаешь, Фергюс, придется вам денек отдохнуть.
– Я так и не понял, как это произошло, – сказал Патрик.
– Лучше не спрашивай, – отозвался Фергюс. – Я вывернул, чтобы не врезаться в стоявшую на моем пути машину, но откуда там взялась Лейн, ума не приложу.
– Скажу Ари, чтобы заменил завтра машину, – вызвался Роуэн. – Тебе может понадобиться, раз выходной.
Фергюс уже собрался уходить и только в дверях вспомнил, что забыл поблагодарить Патрика.
– Спасибо!..
– Хорошенько подкрепись бренди, Фергюс, – посоветовал врач и добавил: – А ночью – полный покой.
В своей спальне Фергюс застал Лейн за сбором вещей, разложенных на постели.
– В чем дело? – спросил он.
– Ханна захочет, чтобы вы были рядом сегодня ночью, – объяснила Лейн. – Вот я и меняюсь с вами местами.
– Нет необходимости. Я решил, что могу воспользоваться комнатой Хейди. – Он вытянул руки, словно защищаясь. – Только на эту ночь. Патрик прописал мне полный покой, – заверил он.
Лейн сделала вид, что не поняла, о чем говорил его взгляд.
– Пора вам вернуться в свою комнату, Фергюс. Не хватало еще подцепить вирус Хейди.
– Теперь уже слишком поздно об этом беспокоиться. К тому же Хейди по распоряжению врача отправили домой, так что завтра вы сможете перебраться в свою комнату.
Лейн выронила блузку из рук.
– А как будет Ханна обходиться без...
Ей не хотелось произносить слово «нянюшка».
Он насмешливо посмотрел на нее, засунув руки в карманы.
– Придется иметь дело со своим отцом... жалкая замена, я понимаю.
– Вы знаете, что я так не думаю!
– Я знаю? Я никогда не знаю наверняка, что творится в вашей головке. Ладно, если вы бросите мне простыни из шкафа, я пойду постелю себе.
Лейн достала простыни и предложила:
– Постелить могу я, а вы сходите за остальными своими вещами.
Из соседней комнаты послышалось жалобное хныканье Ханны. Фергюс улыбнулся и забрал простыни из рук Лейн.
– Я не из тех беспомощных мужчин, которые привыкли, что их обслуживают женщины, хотя высоко ценю вашу заботу. Мне придется еще несколько раз побеспокоить вас.
Фергюс прикрыл за собой дверь, но Лейн слышала, развешивая одежду, как он нежно успокаивал Ханну. Она пыталась задавить в себе чувства симпатии и любви, которые так и рвались наружу с того момента, как увидела, что он ранен.
Через пять минут Фергюс появился, чтобы сообщить: дочь его заснула и теперь он уходит собирать вещи.
Фергюс вернулся с сумкой через плечо и с бутылкой бренди в руке, за которую извинился, объяснив:
– Док прописал.
Лейн в тон ему ответила:
– Я вам верю.
Он направился в смежную комнату, но перед дверью обернулся.
– Вы так и не сказали, почему оказались там, на месте аварии.
– Я поела в таверне и возвращалась обратно.
– В полном одиночестве? – удивился он.
– Да, я была одна, пока меня не атаковала машина, набитая идиотами.
– Да вы же могли кончить гораздо хуже, чем мы.
– Я способна постоять за себя, – сказала она запальчиво.
Он вернулся к ней.
– А что, если бы мы не помешали им?
– Хочешь, чтобы я благодарила тебя за то, что ты чуть не погиб? – сузив зеленые глаза, спросила Лейн с упреком.
Синие глаза Фергюса ответили ей тем же. И тут ее осенило.
– А! Это из-за меня ты чуть не погиб, не так ли?
Он тут же отступил.
– Пожалуй, нам обоим следует быть осторожнее.
Лейн сжала губы, последующие слова она процедила с презрением:
– Я не отвечаю за действия безмозглых пьяных юнцов. Я всего-навсего возвращалась домой, думая о своих делах...
Черты Фергюса разгладились.
– Не хочешь выпить стаканчик на ночь? – спросил он, размахивая бутылкой.
Вся во власти раздражения, Лейн сложила на груди руки и отрицательно покачала головой.
– Нет, разумеется, нет, – стушевался Фергюс, узнав тревожные признаки. – Тогда спокойной ночи.
Не меняя позы, Лейн обронила:
– Взаимно.
Как только дверь между их комнатами закрылась, она шумно выдохнула и опустила руки. Не прошло и минуты, как дверь слегка приоткрылась и послышался шепот Фергюса:
– Ты забыла перебросить назад волосы.
Убедившись, что он больше не появится, Лейн не выдержала и улыбнулась. Если она не будет соблюдать осторожность, то скоро Фергюс будет знать ее лучше, чем она сама.
Лейн разбудил звук открывающейся двери. Представление о времени у нее отсутствовало. Возможно, было где-то между двумя и половиной четвертого. Шлепанье ног и сопение ребенка рядом с постелью.
– Ханна? Это ты? – тихо спросила Лейн.
– Я хочу в ручки, – последовал ответ в форме жалобного требования.
– Папа спит в комнате Хейди, Ханна. Он возьмет тебя в ручки, – ответила Лейн и услышала громкое сопение.
– Ты мягче и удобнее, чем он. Ну-у...
В комнате Ханны раздался шум шагов и от дверей донесся голос Фергюса.
– Ханна, где ты?
– Здесь, – ответила девочка, юркнув в постель к Лейн.
– Ладно, давай выходи и оставь Лейн в покое, – тихо приказал он.
Ханна закопалась поглубже, решительно обхватив Лейн за шею.
– Все в порядке, – едва не задохнувшись, выговорила Лейн. – Она мне не мешает, если вы не против.
Он сделал два шага по комнате, пытаясь разглядеть их в темноте.
– Вы уверены?
– Да, ей просто нужно пообниматься.
– Тогда пять минут и все, – обратился он к Ханне, а Лейн предупредил: – Выкиньте ее, когда станет мешать.
– Не беспокойтесь, – заверила Лейн.
Они слышали, как он на цыпочках вернулся к себе. Обе девочки захихикали, потом Лейн удалось устроиться поудобнее, прежде чем приютить Ханну в своих объятиях.
– От тебя вкусно пахнет, – заметила Ханна.
– Приятно слышать.
Ханна беспокойно поёрзала.
– Папа любит тебя.
Лейн вздохнула и сказала:
– Я его тоже люблю. Ну как, будем спать?
– Угу.
Снова ёрзанье, потом тишина... и совершенно неожиданно сонный голос:
– Я люблю тебя, Лейни. – Ханна крепче обняла ее своими ручонками.
Лейн уставилась в темноту. Откуда-то взялась слеза и медленно скатилась, затерявшись в волосах.
– Я тоже люблю тебя, дорогая, – нежно сказала она.
ГЛАВА 6
Еще никогда его дочь не спала так долго. Фергюс успел умыться и одеться, когда, войдя в комнату Лейн, обнаружил ее почти свисающей с кровати. А Ханна, повернувшись к ней спиной, спокойно сопела в подушку. Он тихо и незаметно выскользнул на площадку. И только вернувшись с подносом, на котором дымился горячий кофе с рогаликами, он обнаружил признаки пробуждающейся активности. Ханна помчалась умываться, а Лейн находилась в стадии зевания и потягивания, явно блаженствуя, получив постель в полное свое распоряжение.
Появление Фергюса вызвало на ее лице выражение испуганного узнавания.
– Который час?
Фергюс поставил поднос на столик у кровати и налил кофе.
– Не волнуйся, ты заслужила право поваляться после ночи, проведенной с Ужастиком. Сейчас почти девять.
Лейн смущенно пригладила волосы, он подал ей кофе и присел на край постели. Накрахмаленная сорочка и сильный запах его одеколона вызвали у нее желание спрятаться под простыней. Почему он всегда заставляет ее чувствовать себя замарашкой?
– Девять? Для вас, полагаю, прошла лучшая часть дня? – Аромат кофе, по крайней мере, был восхитительным и возбуждающим. – Спасибо за кофе, – застенчиво произнесла она в ответ на его взгляд.
– У нас с Ханной выходной благодаря моим боевым шрамам.
– Сегодня получше?
– Нормально. Я подумал, может, вы захотите присоединиться к нам?
Вприпрыжку в комнату вошла Ханна и устремилась к отцу с явным намерением взгромоздиться на колени, но он вовремя предупредил ее:
– Вряд ли Лейн жаждет, чтобы ее облили горячим кофе.
Ханна замерла на месте, выпятив нижнюю губку.
– Извини, – пробормотала она.
Синие глаза девочки просили любить ее, несмотря ни на что. Редкий мужчина устоит против такого взгляда. Он протянул руки и бережно усадил дочь к себе на колено.
– Я вот спрашиваю Лейн, не хочет ли она провести с нами выходной.
Глаза Ханны загорелись, а Лейн с удовольствием бы вылила остаток кофе на Фергюса. Он не хуже ее понимал, что это равносильно шантажу.
– Наверное, мне надо будет поработать, – сказала она неуверенно.
Фергюс крепко обнял дочь, чтобы та не вертелась от волнения.
– Нет, не надо, – возразил он, – я встретил Роуэна, он сказал, Джерри очень доволен тем, что вы написали. Короче, вы тоже свободны.
Лейн понимала, что вид у нее далеко не радостный.
– Вы встретили Роуэна? Что он еще сказал?
Фергюс пожал плечами.
– Что увидится с нами вечером. Ари пригнал машину в наше распоряжение, так что никаких проблем.
– Ура! – закричала Ханна, ухитрившаяся все-таки попрыгать.
Но Лейн уже отрицательно мотала головой.
– Я так не думаю, Фергюс.
Ханна выскользнула из рук отца и взмолилась:
– Пожалуйста, Лейн, поедем. – Тут же она обернулась к отцу с сияющими глазами. – Мы можем поплыть на катере, чтобы увидеть дельфинов?
Он улыбнулся, глядя на сердитое лицо Лейн, и сказал:
– Конечно, можем.
Мысленно Лейн взяла на заметку не забыть отплатить ему при случае, теперь же она оказалась в меньшинстве. Пустая кофейная чашка была бережно забрана у нее из рук Ханной, которая обвила руками ее плечо и заверила:
– Мы увидим дельфинов!
И хотя Фергюс с Лейн знали, что дельфинов может не оказаться, нельзя было разочаровывать Ханну.
– Похоже, выбора у меня нет, – уныло заключила Лейн.
Ханна повернулась к Фергюсу, и они обменялись взглядами похожих глаз и заговорщическими улыбками.
В половине двенадцатого все трое уже находились на верхней палубе парома, увозившего их из города к одному из островов. Лейн наблюдала, как Фергюс, перегнувшись через перила, показывает что-то Ханне, она оценила, как с помощью темных очков и шляпы он по желанию становился неотличимым от массы окружающих людей.
Солнце безжалостно обрушивало свои лучи на сверкающее бирюзовое море, и, несмотря на приступы тошноты, Лейн радовалась, что ее вытащили на эту прогулку и она может любоваться редкой красотой Греции. Ханна бегала от борта к борту, боясь пропустить долгожданных дельфинов, хотя Фергюс велел ей стоять на месте, обещая в противном случае выкинуть ее к ним. Лейн заметила, что маленькая девочка прекрасно понимала, где проходит граница дозволенного. Как только в голосе отца появлялись стальные нотки, у нее сразу пропадало желание дольше испытывать его терпение. Интересно, подумала Лейн, а как Фергюс будет справляться с Ханной, когда она станет подростком? Впрочем, тогда у него уже будет постоянная женщина, которая возьмет на себя бремя воспитания дочери. Ее обеспокоило, что она размышляет над проблемами, которые ее не касаются. Чтобы сохранить душевное равновесие, ей надо быстрее улететь домой.
Фергюс крикнул, и Ханна бросилась на его сторону. Лейн тоже присоединилась к ним у поручня. Он показывал в сторону катера с туристами, который шел в обратном направлении. Его сопровождала небольшая стайка игравших в волнах дельфинов.
– Ах, дельфины, – вздохнула Ханна, слегка разочарованная, что они так далеко и не поплыли за паромом.
– Ах-ох! – передразнил ее Фергюс и сделал унылое лицо.
Ханна скорчила ему в ответ рожицу, шлепнула по ноге и захихикала.
– Они как будто не настоящие, – заметила Лейн, – настолько совершенны в своей красоте.
Фергюс сдвинул вниз темные очки и украдкой бросил на нее взгляд, затем вернул очки на место, чтобы она не видела выражения его глаз.
– Они служат хорошей приметой, – сказал он.
– Что такое примета? – заинтересовалась Ханна.
– Они приносят удачу, – пояснил он ей.
Глаза ее засияли, и Ханна улыбнулась.
– Если бы всех так легко можно было сделать счастливыми, – шепнул Фергюс Лейн.
По мере того как проходил день, выяснялось, что для счастья всем троим нужно не так уж много. Фергюс взял напрокат машину и предоставил Лейн право повозить их по всем достопримечательным местам острова, используя карту, одолженную у одного из членов съемочной группы.
Первым делом они посетили развалины древнего монастыря на крутом склоне горы, с которого открывался потрясающий вид на долину с оливковыми рощами вплоть до каменистых уступов побережья, перемежавшихся пунктирными черточками белых песчаных пляжей, о которые плескались волны Средиземного моря. Лейн сфотографировала Фергюса с Ханной на фоне гигантской юкки, но сама сниматься отказалась.
Проезжая вдоль берега, они остановились в рыбацкой деревушке, чтобы полюбоваться разноцветными лодками и серебряными косяками рыб, сверкающих словно драгоценные камни в прозрачной воде. Лейн задержалась у стенда с открытками, а Фергюс с Ханной исчезли в глубине магазина сувениров, чтобы появиться через пять минут, держа руки за спиной.
– Мы приготовили тебе подарок, – с улыбкой сообщила Ханна.
Лейн подозрительно уставилась на Фергюса.
– И для меня тоже, – успокоила ее Ханна.
Фергюс выступил вперед и церемонно вручил Лейн шляпу от солнца с опущенными вниз огромными полями и такого ослепительно красного цвета, что все на миг зажмурились. Ханна победоносно стала размахивать своей точно такой же шляпой, только меньшего размера. Лейн со смехом приняла и надела подарок.
Потом, пройдя берегом, они забрались на крутой склон, покрытый сухой травой, чтобы взглянуть оттуда на море, после чего Ханна заявила, что ей скучно и она хочет есть. Фергюс в точности передразнил ее хныканье. Тем не менее они устремились в одну из таверн на берегу, где подавали блюда исключительно из даров моря. Ханна изображала ужас, когда Фергюс раскачивал перед ее носом отварное щупальце, а потом и вовсю развеселилась. Лейн нравился ее заразительный смех, который так подействовал на нее, что она и сама расхохоталась. Кончилось тем, что Фергюс, смущенный вниманием, которое привлекали две истерически хохочущие дамы за его столом, решил, что пора уходить. Лейн мгновенно сорвалась с места с криком «моя очередь!» и исчезла в глубине таверны, чтобы оплатить счет.
На пляже, который они выбрали, было безлюдно, поэтому Фергюс снял шляпу и очки и улегся на полотенце. Ханна встала над ним, уперев ладошки в бедра.
– Папа, сними рубашку!
– Сними сначала свою.
– У меня нет рубашки.
– Тогда пусть Лейн снимет, – заявил он, открыв один глаз.
Лейн сдвинула шляпу на затылок и, самодовольно улыбаясь, смотрела на него через темные очки. С гордым видом она начала расстегивать блузку. Фергюс взял шляпу и накрыл ею лицо. Он даже не шелохнулся, когда услышал восторженное восклицание Ханны:
– Какой красивый!
Он давно заметил на ней черно-белый купальный костюм. По этому поводу Фергюс высказал свое недовольство:
– Так нечестно!
Лейн положила рядом с ним свою шляпу и очки и, не дожидаясь Ханны, которая барахталась в платье, стягивая его через голову, пробежала по горячему песку и заплескалась на мелководье, бросая взгляды на берег. Теперь Ханна стояла над Фергюсом со сложенными на груди руками, пока он рылся в пляжной сумке. На девочке были красные трусики-бикини, и, похоже, она дожидалась верхней части купального костюма. Лейн улыбнулась и нырнула, чтобы побыстрей остудить разогретое тело в объятиях Средиземного моря, потом улеглась на песок, наслаждаясь успокоительным шумом прибоя, но не выдержала и снова полезла в воду.
По-видимому, Фергюс забыл положить маленький, но такой важный для ребенка лифчик и теперь вел за руку надутую Ханну к воде, пытаясь шутками исправить ей настроение. Но стоило Ханне вступить в воду, как она забыла о своем огорчении. Удивительно, подумала Лейн, девочка растет в столь необычных условиях, а какой она по-настоящему счастливый ребенок.
На Фергюсе по-прежнему были шорты. Правда, рубашку он снял, следуя указаниям дочери. Фергюс посмотрел, где Лейн, увидел ее голову, торчавшую из воды, и волосы, нежно колышущиеся вместе с прибоем. Она махнула ему рукой и улыбнулась. Убедившись, что Ханна не смотрит на него, Фергюс показал на нее, обвел пальцем соски у себя на груди, покачал головой и провел тем же пальцем поперек горла. Именно тот момент Ханна выбрала, чтобы поднять на него глаза. Лейн показала ему на нее. Фергюс быстро сообразил и успокаивающе улыбнулся дочери. Но Ханну обмануть было не просто. Она зачерпнула в ладони воды и обрызгала его, весело при этом хохоча.
Лейн поплыла вдоль берега. Тело Фергюса казалось загорелым по сравнению с ее белой кожей, так давно не видевшей солнца. Простое наблюдение навело ее на мысли о разнице в их образе жизни. И хоть сегодня, вдалеке от ежедневного прессинга, они могли наслаждаться обществом друг друга, Лейн напомнила себе, что всегда между ними будет глубокая пропасть. Она будет наслаждаться в полной мере этим днем, чтобы в конце быть готовой отрешиться от него, спрятать в глубинах памяти, а когда опасность минует, вернуться к нему, как к небольшому, но дорогому ей эпизоду из прошлой жизни.
Подплыв к берегу, чтобы подменить Фергюса с Ханной, Лейн поняла, что выполнить задуманное ей будет нелегко. Он сидел у кромки воды – она видела его широкую спину и намокшие шорты, – ковырялся в песке, что-то показывая Ханне. В этот момент Лейн почувствовала себя счастливейшей из женщин на земле. А завтра, подумала она, все будет по-другому.
– Я побуду здесь, если хочешь поплавать, – предложила Лейн, подходя к ним.
Фергюс вскочил на ноги и спросил у Ханны:
– С тобой ничего не случится, если я сплаваю наперегонки с Лейн?
Ханна кивнула и улыбнулась им, продолжая ковыряться в песке, а волны лизали ей ножки.
– Пошли, – сказал Фергюс. – Тот, кто последним доплывет до Атлантики, по терминологии Ханны, будет называться медленец...
