Текст книги "Ослепленная звездой"

Автор книги: Лайан Конуэй

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 13 страниц)

Уже отъезжая, Макс махнул рукой и крикнул:

– Сомневаюсь, чтобы публика проглотила две порции суперзвезд за одно десятилетие... Фергюс Ханн и Максвел Морис Дейви!

– Может, и нет, – согласилась Лейн и побежала вверх по лестнице, посмеиваясь про себя.

У дверей комнаты ее поджидал сюрприз в виде таблички «Прошу не беспокоить», висевшей на ручке. К ней была приколота записка: «Лейн, ваши вещи у Фергюса». Вся во власти вечернего веселья, Лейн начисто забыла о бедняжке Хейди. Только непонятно, какое отношение имеет Фергюс к ее вещам? Перспектива встречи с ним сейчас восторга у нее не вызвала, правда, после признания Макса в своем влечении к нему Фергюс представал в более человечном и достойном для понимания свете. А как она повеселилась над этим?! Ничего не поделаешь, Лейн подошла к апартаментам Фергюса и громко постучала. К ее удивлению, за дверью протопали маленькие ножки и послышался тоненький голосок Ханны:

– Кто там?

– Ханна, это я, Лейн, Лейн Денхэм.

Дверь открылась, и Ханна в длинной белой ночной рубашке с пышными рукавами, протирая сонные глаза, сказала:

– Привет, как хорошо, что я услышала вас.

– Извини, Ханна, я не знала, что разбужу тебя. Иди спать.

Ханна взяла Лейн за руку и потянула за собой.

– Ты тоже входи. Смотри!

Последовав за Ханной в комнату Фергюса, Лейн увидела на полу свой чемодан. Ханна открыла гардероб, в котором были развешаны немногочисленные наряды Лейн.

– И сюда посмотри! – Ханна с гордостью показала пальцем на тонкую розовую сорочку с кошкой на груди, которую Лейн надевала на ночь. Она лежала на подушке Фергюса, сложенная по всем правилам, как обычно делают в гостиницах горничные.

– Я сама сделала! – похвасталась Ханна.

– Это все... так красиво! – вовремя сообразила сказать Лейн, хотя переполнявшие ее мысли были совсем другого характера.

Ханна потянула ее в соседнюю комнату, чтобы показать свою постель.

– А здесь сплю я... Ты мне почитаешь?

Укладывая Ханну в постель, Лейн спросила:

– Ты давно одна?

Покачав головой, Ханна ответила:

– Доктор Патрик побыл со мной немного. Я показала свои книжки, но ему надо было идти, потому что кому-то еще плохо. Он пошел за папой, но я сказала, что мне одной не страшно.

Книга волшебных сказок оказалась у Лейн под носом и отступать было поздно. Лейн улыбнулась.

– Ладно, какую ты больше всего любишь?

Когда спустя некоторое время Фергюс тихо прокрался в комнату, то увидел трогательное зрелище: его дочь спала безмятежно, словно ангел, устроившись на плече задремавшей Лейн Денхэм. Только почувствовав, что ее плечо освободилось от тяжести, Лейн распахнула глаза и увидела стоявшего на коленях у постели Фергюса, накрывавшего дочь. Лейн собралась заговорить, но он поднял к ней лицо и приложил к губам палец. Вместе они тихонько вышли из комнаты, и Фергюс прикрыл дверь.

– Извините меня, – негромко сказал он, – я задержался. Спасибо за долготерпение, когда у вас своих дел по горло.

За умение ставить женщину в неловкое положение Фергюсу положена почетная степень, решила Лейн. Разозлившись, она показала на чемодан и спросила:

– Вы можете объяснить, что все это значит?

Фергюс оглядел комнату, увидел ночнушку, красиво уложенную на его кровати.

– Похоже, в моем присутствии нет необходимости. Насколько понимаю, вы уже устроились тут по-домашнему.

Лейн подошла к кровати и, сорвав оскорбительный предмет, повысила голос:

– Не я ее сюда положила, а ваша дочь, которая, видимо, играла в горничную.

– Я поговорю с ней об этом. – Посветлевшие глаза его улыбались, но, увидев, что Лейн не расположена шутить, резонно сказал: – Это всего лишь до выздоровления Хейди.

– Так ли? – скептически спросила Лейн. – А куда делась вторая свободная комната?

– Приехала мать Акселя.

– Есть еще комната Хейди.

– Едва ли это разумно. Стоит ли рисковать? Вы согласны?

Все, что он говорил, было до ужаса правильно. Но постель Фергюса Ханна была неприемлема для нее. Она заметила, что он сдвинул брови.

– Вам не приходило в голову?.. Вы не могли бы представить?..

– Что я должна представлять, когда все мои вещи переехали в вашу спальню? Моя одежда висит в вашем гардеробе.

– Но обратите внимание, моей одежды там нет. – Он не поленился подойти к гардеробу и открыть дверцы.

Лейн оставалось только молча признать его правоту. Фергюс подошел к ней и, глядя сверху вниз, заговорил тоном, которым наверняка разговаривал с Ханной, когда она капризничала:

– Понимаю, для вас это будет неожиданно, но я не привык, чтобы женщины падали ко мне в постель по одному моему желанию. Полагаю, такое возможно только по взаимному согласию.

Лейн удалось сохранить на лице скептическое выражение.

– Но вы ведь не подумали, однако, переместить няню Ханны?

Фергюс опустил руки, ловя глазами ее взгляд. Казалось, он старается понять, чего же ей надо.

– Мне остается только сказать... – Фергюс направил на нее палец. – Я рад, что единственный судья мне Бог, а не жуткий циник Лейн Денхэм.

По ее глазам он понял, что задел за живое, и довольный этим пошел к двери, но вынужден был остановиться, когда она нерешительно прикоснулась ладонью к его руке. Он обернулся – перед ним стояла Лейн, опустив голову.

– Извини меня, я вела себя невежливо. Вы проявили доброту, предоставив мне свою комнату. – Она подняла на него глаза. – Спасибо вам.

Он смотрел мимо нее, и Лейн уронила ладонь.

– По-прежнему не доверяете мне, да? – Глазами он искал на ее лице проблески чувства.

Она ответила честно:

– Я едва знаю вас, Фергюс.

Он взял ее вялую ладонь в свою и, поглаживая пальцами, сказал:

– Меня узнать совсем не трудно, это вы окружили себя ледяным барьером.

Она почувствовала тепло другой его ладони на своей талии и в результате оказалась на расстоянии каких-нибудь дюймов от тела Фергюса, так близко, что ощутила его дыхание на волосах, когда он шепнул:

– Неужели так трудно оттаять?

Фергюс положил ее ладонь себе на талию, и Лейн старалась не дышать, почти касаясь подбородком его груди, но сердце, стучавшее громко и часто, выдало ее нетерпение.

– Что скажете? – настойчиво спросил он.

Пришлось взглянуть ему в глаза, подбадривавшие ее улыбкой, потом они остановились на его губах, суливших блаженство.

Что бы она ни сказала, уже не имело значения. Тело парило над землей, губы были принесены в жертву неотвратимому поцелую, который выпил ее душу, и только одно желание владело Лейн, – чтобы этот поцелуй длился вечность.

Когда наконец ноги коснулись пола, она покачнулась от сладкой слабости, и ему пришлось поддержать ее. Вместо ожидаемого торжества на его лице Лейн увидела выражение, которое еще раз напомнило ей, что она продолжает путать реального Фергюса с его экранным воплощением. Он выглядел виноватым, почти растерянным. Взъерошив волосы, Фергюс сказал:

– Как вы? Я не ожидал такого результата.

Лейн представила, как она сейчас выглядит – волосы растрепаны, щеки горят, зеленые глаза нагло сияют. Смех, овладевший ею, носил несколько истерический характер.

– А чего ждет Фергюс Ханн, когда пытается поцелуем вынуть душу из своего фаната номер один?

Он ответил ей холодной улыбкой.

– С истинной фанатичкой я бы уже лежал на полу, а она сдирала бы с меня исподнее.

Лейн даже заморгала от такого неожиданного поворота.

– Вы хотите сказать, что я не настоящая фанатичка?

Напряженное выражение сменилось на его лице снисходительной усмешкой.

– Черт возьми, не понимаю я вас, миссис Денхэм...

– Мисс, – поправила она.

– Пусть мисс Денхэм... Вы не ответили на мой поцелуй, это я знаю точно.

– Не помню, чтобы у меня была такая возможность. – Лейн приложила палец к пульсирующим губам. – Вообще все вышло как-то сумбурно.

Он перехватил ее палец.

– Я ведь еще здесь, верно? Вы могли бы пожелать мне спокойной ночи.

– Я желаю вам спокойной ночи. – Лейн отняла у него руку. – Если вы постучитесь ко мне завтра в шесть часов, после съемки, тогда я, может быть, постараюсь вернуть вам поцелуй... но не раньше.

– Как награду за хорошее поведение? Вам действительно следовало бы работать няней. – Он пошел было к двери, но задержался. – К слову, надеюсь, вам не трудно приглядеть за Ханной, пока будете наслаждаться роскошью моей постели?

Не успела Лейн возмутиться, как дверь за ним захлопнулась и до нее донеслись звуки удаляющихся шагов. Наконец позволив себе скромную улыбку триумфатора, Лейн полетела в душевную, словно на крыльях. Разве она не заслужила немного роскоши?

На этот раз Лейн не собиралась замораживать себя под душем. Вне всякого сомнения, если бы могла, она бы растянула последние десять минут на всю оставшуюся жизнь. Теперь от нее и ждать больше нечего. Обсохнув, Лейн сбросила полотенце и критически осмотрела в зеркале свое обнаженное тело. Что ж, совсем неплохо. Бюст, конечно, намного меньше, чем у Инги, но зато нет и ее выпирающих бедер. И вообще у Лейн более стройная и изящная фигура. Но самое большое ее достояние – это ноги. Как любил повторять величайший на свете авторитет, ее отец, таким ногам могла бы позавидовать любая модель или старлетка с телевидения. Лейн улыбнулась себе в зеркале и подумала о Максе, не завидует ли он ее ногам так же, как «парику».

Когда Лейн открыла гардероб Фергюса, чтобы убрать туда свою одежду, она увидела в углу сложенные простыни. Этот мужчина даже сменил для нее постельное белье. С каждой секундой он все больше удивлял ее.

Холодная красота брюнетки на фотографии в рамке испортила ей настроение. Лейн нырнула под простыню. Она ничего не слышала об этой женщине, но решила, что это мать Ханны, начала гадать, как ее зовут и где она сейчас, но мягкая подушка Фергюса, хранившая запах его лосьона, делала свое дело, и Лейн закрыла глаза. Еще минуты две она пыталась заново пережить в подробностях такое событие, как его поцелуй, но незаметно погрузилась в глубокий сон без сновидений.

Меньше всего Лейн ожидала, что ее грубо разбудят в пять утра. Первым был Фергюс с вопросами по роли, следом за ним Ханна с требованием объяснить причину такой суматохи. Фергюс застонал при виде дочери и, не очень церемонясь, выставил ее за дверь. Когда он вел Ханну назад в ее комнату, крепко держа за руку, Лейн крикнула:

– Ханна, папа уйдет на работу и можешь прийти ко мне, если хочешь! Иди к себе в постель, я позову.

– Вы пожалеете об этом, – предупредил ее Фергюс.

На нем были только шорты, но Лейн так хотелось спать, что ей было все равно. Подавив зевок, она спросила:

– Что, черт возьми, вам надо в такую рань? Я уж решила, что пожар или что-нибудь еще в том же роде.

Он ощутила тяжесть его тела, когда он сел на постель.

– Хорошо вам валяться тут, а людям, понимаешь, положено гримироваться к пяти тридцати.

Лейн потянулась.

– Сколько тщеславия!

– Такова актерская профессия, чтоб вы знали, дорогая! – Последовал ответ, и на этом с шутками было покончено. – Мне нужно у вас кое-что выяснить.

Лейн повернулась на бок и оперлась на локоть, уткнувшись в него коленями. Фергюс слегка отодвинулся.

– Извините, – сказала она, подтягивая выше подушку, и уставилась на него сонными глазами.

– Я думал поговорить с вами вчера вечером, но отвлекся.

Он улыбнулась, нарочито играя под дурочку.

– Чем же?

Он вздохнул так, словно она безнадежно больная.

– А как вы думаете?

– В такую рань почти никак.

– Ну, напрягитесь всего на несколько минут. Вчера мы с Тимом попытались довести сцену Леннокса с сыном до критической точки. Кажется, получилось.

Лейн мгновенно сосредоточилась.

– Вы хотите сказать, что вышли за рамки написанного?

Он кивнул.

– Отлично, – согласилась она.

– Вы не возражаете?

– Нет. – Последовал однозначный ответ.

– Я предложил, чтобы он пустил в ход несколько бранных выражений.

Лейн, явно оживившись, придвинулась к нему.

– В каком месте?

Фергюс объяснил:

– Там, где Дейл приходит в себя после приступа астмы. Он израсходовал весь свой запас сарказма в плавательном бассейне и теперь просто кричит: «Мне не нужна твоя помощь...» и так далее. Думаю, заряд брани может вынудить Леннокса поднять на него руку, но вовремя остановиться. Впервые Дейл видит типичный отцовский жест, что дает ему возможность воздействовать на отца другими способами.

Глаза Лейн загорелись.

– Это могло бы определенно усилить эмоциональный накал, – согласилась она.

– Мы нагнетали его всеми средствами, и, похоже, получается.

– Тогда примите мое благословение.

Он изучал ее насмешливым взглядом.

– Вы это говорите, чтобы я оставил вас в покое, и вы снова уютно устроитесь в моей постели?

Она небрежно потянулась, чтобы почесать ногу, и призналась:

– И поэтому тоже. Но я действительно верю, что вы все это сыграете правильно.

Она перевернулась на спину, подложив ладони под затылок и дав понять, что с делами покончено.

Фергюс неохотно встал, чтобы уйти.

– Вы самая невыносимая женщина из всех, кого я знал, а знавал я немало, поверьте.

Лейн хмыкнула.

– Потрясающий кусок для диалога!

Фергюс недобро улыбнулся.

– Я сыграл во множестве любовных историй с мучительными сюжетами, стихами и невыносимыми героинями, которые в жизни всегда одерживают верх.

– Приятно слышать, – весело заметила Лейн.

– А все-таки предпочитаю старый способ общения с ними.

Он склонился над ней, положив ладони по обе стороны ее шеи, так что ей некуда было деться. Нахальная улыбка исчезла с ее лица.

– Желаете, чтобы я объяснился? – тихо спросил он.

Обретя дар речи, она выдавила:

– Спасибо, только не сейчас.

Его улыбка сменилась хищным оскалом. Он ухватил ее за волосы, объясняя при этом:

– Есть два способа заставить героиню подчиниться...

Лейн откашлялась, набираясь сил, чтобы ее голос звучал естественно.

– Без сомнения, оба они никуда не годятся, Фергюс.

Его глаза буравили ее словно синие лазерные лучи.

– А как бы решили вы, мисс Сценаристка?

– Ну... – Мозг ее лихорадочно работал в поисках выхода из неловкого положения, и наконец она заявила: – В моей книге герой, если он достойный человек, пожертвовал бы своими чувствами в пользу более достойного соперника и ускакал бы в страну Заходящего Солнца, чтобы когда-нибудь явиться во всем блеске.

Слава богу, Фергюс отпрянул, хотя ей по-прежнему не нравилось выражение его глаз. И тут ее осенило.

– А вам не пора гримироваться?

Снова на его лице появилась неприятная улыбка.

– Не беспокойтесь, я ухожу.

– Между прочим, вы забыли в душевой свои бритвенные принадлежности.

Он потер подбородок.

– Ничего, Леннокс будет выглядеть более убедительным с небольшой щетиной, как вы думаете?

Лейн об этом не думала.

Фергюс подошел к комнате Ханны и легонько стукнул в дверь. Ответа не последовало.

– Вам повезло, можете еще час отдыхать.

Лейн приняла обиженный вид.

– Обещания надо выполнять.

Он покачал головой, будто она была безнадежна, и пошел к выходу.

– Удачи, Фергюс, – сказала Лейн и засияла улыбкой.

Он вышел, не сказав ничего в ответ.

ГЛАВА 4

До половины десятого Лейн поиграла с Ханной, сводила ее позавтракать. Пока она думала, что дальше делать с этой обузой, появился Макс, который сообщил, что «главную сцену мальчика» Аксель попытается снять в полдень, а тем временем Инга, Фергюс и Тим отрабатывают другие эпизоды.

– Прежде чем я сяду за работу, мне нужно увидеться с Роуэном и узнать, как там Хейди, – сказала ему Лейн.

Макс все понял и посмотрел на Ханну.

– Ладно, я собираюсь на пляж, не хочешь пойти со мной, красавица?

Ханна с надеждой устремила свои ослепительно синие глаза на Лейн.

– Мы можем пойти все вместе?

Лейн задумалась.

– Понимаешь...

– О, пожалуйста, Лейн. Нельзя же проделать такой путь и не окунуться в Средиземное море! – начал уговаривать ее Макс.

Соблазн был слишком велик, и Лейн предложила:

– Сделаем так: мы с Ханной пойдем соберем все, что нужно для купания, и на обратном пути заглянем к Хейди. Затем вы с Ханной отправитесь на пляж, а я приду к вам после того, как отловлю Роуэна. Устраивает?

– Меня вполне, – ответил Макс.

Ханна посмотрела на него, на Лейн и глубокомысленно кивнула.

– И попрошу Роуэна поставить в известность твоего папу, – пообещала Лейн.

Через десять минут с сумками в руке Лейн негромко постучала в дверь своей комнаты и, не получив ответа, осторожно открыла дверь, заглянула.

– Привет, – послышался слабый голос Хейди.

Над простыней виднелось только ее лицо.

– Как вы чувствуете себя? – спросила Лейн, удерживая Ханну, чтобы она не входила.

– Лучше, чем вчера. Только физическая слабость. Наверное, мне надо больше спать.

– Хорошо, ни о чем не беспокойтесь. Все утро мы проведем с Ханной и Максом на пляже. Фергюс будет занят весь день. Вам что-нибудь принести? Еды или попить?

– Нет, пожалуй. У меня две бутылки воды, а есть не хочется. И Патрик обещал зайти попозже.

– Ладно, поправляйтесь.

Хейди помахала им рукой, и Лейн тихо закрыла дверь.

У актеров был перерыв в съемке. Лейн то и дело натыкалась на них, отправившись на поиски Роуэна. Увидев, что Ханны нет рядом с Лейн, Фергюс забеспокоился.

– Где она?

Лейн вспомнила, что и у ее отца это был постоянный вопрос, ему всегда надо было знать, где она.

– Мы – на пляж. Ханна с Максом пошли вперед, а я присоединюсь чуть позже.

– С Максом? – Вид у Фергюса был как будто недовольный.

Лейн кивнула.

– Хейди не в состоянии заниматься ею, а мне надо сперва переговорить с Роуэном.

Она почувствовала себя уязвленной тем, что приходится отчитываться перед ним. Почему она обязана нести перед ним ответственность за благополучие его дочери? В конце концов, она не нанималась в няни к его ребенку.

– Что-нибудь не так?

– А вы как думаете?

Лейн с недоумением уставилась на него. Что он хочет сказать? Что не доверил бы Ханну Максу? И она решительно ответила.

– Я думаю, что все в порядке, а вы думайте как хотите. Теперь извините меня, чем быстрее я встречусь с Роуэном, тем скорее смогу присоединиться к ним.

Дорога к пляжу была длинной и жаркой. Лейн уже сходила с ума от злости. Может, она и не самый великий знаток людей, но сердце ее чувствовало, что Макс добрейшей души человек, для которого забота о ребенке стала профессией. Есть ли у Фергюса к Максу личная неприязнь или он придерживается широко распространенного предубеждения, Лейн не знала, но в любом случае, хоть ей и очень нравилась малышка, она не намерена нести ответственность за Ханну.

Пляж растянулся так далеко, что множество загоравших на нем в этот час людей терялись в песках. Создавалось впечатление безлюдности. Лейн погрузила ноги в нежный белый песок и пошла к сверкающему морю, начисто забыв о плохом настроении. Она быстро переоделась и присоединилась к Максу с Ханной, которые стояли в воде, достававшей Ханне до пояса, и смотрели на свои ноги. Увидев Лейн, Ханна весело засмеялась.

– Рыбки щекочут мне пальцы!

Действительно, зайдя в воду по колено, Лейн увидела, как маленькая стайка прозрачных рыбок устремилась к ее ногам, словно из любопытства.

– Интересно, что это за рыбы?

– Корюшка! – предположила Ханна.

– Не думаю, что корюшка живет в соленой воде, – заметила Лейн.

Ханна попыталась ловить их руками, но они бросались врассыпную, чтобы снова собраться в стайку.

– Пожалуй, пойду поплаваю, – сказал Макс, – может, встречу дельфина и тогда моя жизнь навсегда изменится.

Лейн и Ханна смотрели, как он уходит в чистую, почти неподвижную воду.

– А я могу пойти встретить дельфина? – спросила Ханна.

– Видишь ли, мне не хотелось разочаровывать Макса, – сказала Лейн, понизив голос, – но сомневаюсь, что там сейчас дельфины. Чтобы их увидеть, нужно плыть на судне. Может, папа возьмет тебя как-нибудь.

Макс вернулся, и возможность поплавать получила Лейн. Вода приятно обволакивала тело. Она перевернулась на спину и закрыла глаза от обжигающих лучей солнца. Все накопившееся напряжение последних дней уходило, и вскоре она плыла без цели, полностью предавшись наслаждению морем и солнцем. Когда выходила на берег, роняя капли на песок, Лейн почувствовала себя примиренной со всем и всеми. Теперь она надеялась, что в качестве достойного завершения чудесного дня Тим и Фергюс блестяще сыграют свою сцену.

Выяснилось, что съемки отложили из-за неисправности какого-то оборудования, и все участники съемочной группы получили возможность неторопливо съесть свой ленч, а Фергюс – убедиться, что его дочь находится под надежным присмотром. Ханна взволнованно рассказала ему о рыбах и спросила, нельзя ли попытаться отыскать дельфинов. Фергюс искоса посмотрел на Лейн и ответил дочери в том плане, что поживем – увидим.

Лейн всячески старалась держаться от него подальше, но, перед тем как уйти переодеваться для съемки, Фергюс отловил ее и попытался оправдаться.

– Я был суров с вами в предыдущий раз, – сказал он, – только вы тут ни при чем. Просто я был немного взвинчен. Ханна хочет посмотреть съемки. Вы сможете побыть рядом? У нее есть привычка громко чихать в самый неподходящий момент, и ей надо зажать ладонью рот.

– Хорошо, – пообещала Лейн, тронутая его попыткой извиниться, понимая, что сейчас он, должно быть, пребывает в сильном напряжении, а ведь общий успех съемок фильма теперь зависел от Тима и Фергюса. – Не беспокойтесь, – заверила она его. В порыве благодарности он сжал ей плечо и ушел.

Наконец после двух неудач съемки начались: Дейл уже был в бассейне, когда появился Джозеф Леннокс, его отец, в спортивных трусах и солнечных очках, с сигаретой, кашляющий, с тяжелого похмелья. Каким-то образом, входя в образ своего героя, Фергюс менялся и внешне. Как сделать лицо изможденным, Лейн еще могла понять, но даже телом он выглядел более худым и каким-то нездоровым. Леннокс взял желтый надувной матрас и спустился в воду там, где была тень, не замечая, что за ним наблюдает Дейл. Лейн особенно понравилось то место, где Леннокс засыпает с сигаретой во рту, которая выпадает, прожигая дыру в пластиковой оболочке, матрас заливает вода, тело Леннокса погружается, и тут он, не умеющий плавать, в панике просыпается. Дейл не реагирует на его крики о помощи и, только когда он выныривает во второй раз, плывет его спасать.

Фергюс был так убедителен в этой сцене, что Лейн чуть не бросилась спасать его сама. Привлекательность Фергюса на экране всегда была обусловлена элементами риска в его игре. Играя на пределе достоверности, он заставлял зрителей изрядно поволноваться.

Леннокс кричал сыну, чтобы он не отпускал его, но мальчик все равно отпустил, сказав с презрением:

– Здесь воды тебе по колено!

Шлепая по воде так, что брызги попадали ему в лицо, Леннокс бросил сыну обвинение в том, что тот чуть не дал ему утонуть, и разъяренный Дейл, агрессивно выпятив грудь, кричит:

– Лучше бы я это сделал! Ты с перепоя лезешь в воду, не умея плавать. У тебя здоровые ноги, но ты все равно не можешь плавать! Если бы тонул я, ты бы не спас меня!

– Я бы позвал на помощь, черт возьми!

– Ты размазня... не можешь бросить курить, наркоман... развалина!

– Остановись на минутку...

– Нет, это ты остановись...

Лейн едва сознавала, что Ханна спит у нее на груди, так захватил ее взрыв чувств, обрушенных на отца мальчиком. Позже, когда ребенок понимает, что задыхается от мучительного приступа астмы, она увидела, как смотрят зрители, затаив дыхание. Тишина сгустилась до физического ощущения. Все взволнованно следили за тем, как отец вытаскивает мальчика из бассейна и зовет прислугу, чтобы принесли аэрозоль с лекарством. Потом, когда лекарство подействовало, они сопереживали чувствам обоих действующих лиц в финальном диалоге. Выражение триумфа на лице мальчика и потрясение отца задели что-то глубинное в душе Лейн. Неожиданно она заметила, что по ее лицу катятся слезы прямо на волосы Ханны.

Когда Аксель остановил съемку, раздались дружные аплодисменты. Ханна проснулась и увидела, что Лейн вытирает слезы.

– Почему ты плачешь? – озабоченно спросила она.

Лейн заставила себя улыбнуться.

– Это грустный фильм.

– Грустный? Как хорошо, что я не видела, – заявила Ханна, вставая. – А где папа? Он освободился?

Лейн видела, как члены съемочной группы подходили и хлопали исполнителей по спине, потом подбежала Инга и чмокнула Фергюса в щеку.

– По-моему, ему надо сначала переодеться, Ханна, – сказала Лейн.

Но Фергюс не торопился переодеваться. Как только народ стал расходиться, он направился к Лейн с Ханной, мокрое тело его блестело. Он скинул обличье Леннокса и теперь шел прямо, развернув широкие плечи. Ханна подбежала к нему и, обхватив за ноги, с громким смехом сообщила:

– А я заснула!

Он улыбнулся.

– Вот и хорошо.

– А Лейн плакала, – тут же добавила она.

Он перевел взгляд с дочери на Лейн.

– Правда?

От волнения у Лейн стоял в горле ком. Она опустила голову и быстро нашарила носовой платок. Он подошел ближе.

– С вами все в порядке?

– Ты сделаешь в следующий раз веселый фильм? – спросила Ханна.

– Если будешь хорошей девочкой и сходишь наверх за большим полотенцем. Имей в виду, это надо сделать быстро, а то я могу схватить воспаление легких.

Счастливая, что может быть полезной, Ханна умчалась.

– Извините, – выговорила Лейн, – но вы оба потрясли меня.

– Полагаю, это был ваш замысел: вначале попытаться утопить меня, а затем удушить Тима! – пошутил Фергюс.

Она слабо улыбнулась.

– Вы поняли, что я хотела сказать.

– Нам придется все повторить, – неожиданно сообщил Фергюс.

– Как?! – Лейн не верила своим ушам, настолько безукоризненно была сыграна сцена.

Он пожал плечами.

– Блики от воды.

– Даже не представляю, как это можно сыграть еще раз!

– Да, не хотелось бы тонуть еще раз! Главное, что вы довольны, если не считать того, что расстроились. Я правильно понял?

Лейн улыбнулась веселее.

– Леннокс вышел превосходно. Я более чем довольна.

– Раз вы довольны, может, следует напомнить вам, что вы мой должник?

Лейн задумалась, потом ахнула.

– Извините, совсем забыла. Могу отдать долг прямо сейчас.

Фергюс был приятно удивлен.

– Правда?

Лейн открыла сумочку, достала кошелек и вынула несколько банкнот.

– Этого достаточно? Я не разбираюсь в драхмах.

Фергюс тяжело вздохнул и взял у нее деньги. Он прижал их к мокрой груди и плотно свернул в трубочку. Лейн от удивления заморгала, когда он оттянул вырез ее топа и засунул деньги, не сказать что слишком нежно, между ее грудей.

– У вас короткая память, Лейн Денхэм. Вы дали мне обещание, а я как сейчас помню ваши слова: «Обещания надо выполнять». Буду ждать! – Он зло подмигнул ей и помахал Ханне, которая сбегала по ступенькам и волокла за собой большое белое полотенце. – В данный момент я освобождаю вас от общества моей дочери. Так что дайте знать, когда понадоблюсь.

Лейн прикусила губу. Она смотрела, как Фергюс накинул полотенце на плечи и увел с собой дочь. Кто ее тянул за язык?!

– Идите к нам, – позвал Макс, они с Тимом радостно плескались в бассейне. – Вода здесь теплее, чем в море.

Лейн отрицательно покачала головой, но спустилась к ним и села на край, болтая ногами на мелком месте. Вскоре к ней присоединился Тим.

– Ваше мнение? – Он лучезарно улыбался, как будто уже знал его.

– Ничего не скажешь, просто замечательно, – радостно призналась Лейн и, потянувшись к нему, дружески потрепала по плечу. – Думаю, ты далеко пойдешь.

– Думаю, вы тоже, – ухмыльнулся Тим и, схватив ее за руки, резко дернул, что было полной неожиданностью для Лейн.

Тело ее качнулось вперед, и Лейн против желания оказалась в бассейне, подняв целый каскад брызг. Тим хохотал до упаду, пока Макс плыл к ней на помощь. Хотя никакой нужды в его помощи на этом мелком месте не было.

– Все в порядке? – спросил Макс, обхватив ее талию ладонями и помогая встать на ноги. – Вот я напишу матери этого маленького прохиндея!

Лейн вытерла ладонью лицо и отжала волосы.

– Я вся вымокла, – пожаловалась она, не в силах скрыть веселья, бьющего из глаз. – Ты ужасный актер!

– Ты бы извинился, парень! – предложил Макс. – Пока у тебя есть возможность.

Держась на плаву, Тим всплеснул руками.

– Зачем? Мне понравилось, – сказал он, смеясь.

– Не беспокойся, – шепнула Лейн Максу, – я ему отомщу.

Она нырнула и погналась за Тимом. Довольный, он поплыл прочь. Она уже почти настигла его, когда услышала за спиной крик Макса. Обернувшись, они с Тимом увидели всплывающие на поверхность мокрые банкноты. Сообразив, что произошло, Лейн покраснела. Втроем им удалось спасти драхмы Лейн, и она вышла по ступеням из бассейна. Мокрые шорты и топ плотно обрисовывали ее фигуру.

– Афродита! – провозгласил Макс, плывя вдоль стенки бассейна параллельно идущей поверху Лейн.

– А хоть и Афродита, – улыбнулась она, отжимая волосы, – но молодому человеку передайте, что я разберусь с ним позже. – И внезапно остановилась, почти наскочив на Фергюса, одетого в майку и шорты. При виде Лейн он выразительно поднял бровь.

– Ему, должно быть, здорово повезло. Кажется, няню немного подмочили?

Лейн запихнула мокрые деньги в карман мокрых шорт. Ей ужасно хотелось спихнуть Фергюса в воду, чтобы исчезла с его лица самодовольная ухмылка, но Лейн решила, что перевес массы будет не в ее пользу, и все же раздражение было так велико, что она толкнула его в грудь.

– А что касается вас, то наверху через шестьдесят секунд или никогда!

Обещание прозвучало как угроза.

Фергюс посмотрел ей вслед, как она взлетает по ступеням виллы, потом перевел взгляд на Тима и Макса, которые наблюдали эту сцену, подмигнул им в радостном предвкушении и полетел за ней.

Лейн держала для него дверь открытой. Вода капала с нее на пол его спальни. Только Фергюс вошел, она закрыла дверь.

– Вы хорошо играли, – сказала Лейн сухо, – я обещала вознаграждение... – Она поманила его к себе. – Вот, пожалуйста, вам поцелуй.

Перспектива в буквальном смысле охладить пыл Фергюса побудила Лейн, обхватив за шею, прижаться мокрым топом к его сухой майке и потянуться ртом к губам. Он на удивление сговорчиво дал ей себя поцеловать таким образом, словно получал тяжелое, но заслуженное наказание.

– Вот, – объявила она, резко отпуская его и отступая назад, но наткнулась спиной на его ладони.

Их тепло проникало через мокрую ткань топа. Фергюс покачал головой.

– Нет, – произнес он.

Лейн тщетно пыталась выбраться из кольца его рук.

– Что значит нет?

Голос его прозвучал зловеще нежно, хотя улыбка была вполне дружелюбной.

– Мы слегка не поняли друг друга, нянюшка.

– Не называйте меня так! Что вы хотите сказать?

– Что в твоем поцелуе не было и грана благодарности. Ты сказала, моя игра произвела на тебя захватывающее впечатление и ты более чем довольна. – Ладонями он приближал ее к себе. – Я думал, ты говоришь искренне.

– Я и была искренней, – возразила Лейн.

– Тогда докажи это. Попробуй еще раз.

– Я уже исполнила обещанное, – твердила она, глядя в пространство.

– Ты всего лишь чмокнула меня. Не надо спорить!

Он говорил так убедительно и проникновенно, что у нее внутри все переворачивалось.

Лейн вонзила ногти себе в ладони.