Текст книги "Не отпускай (СИ)"

Автор книги: Лаванда Риз

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 16 страниц)

Глава 6

… Я снова вернулась в один из отвратительных моментов своей жизни. Происходящее было реально, потому что этот кошмар я пережила во всех мелочах. Я ощущаю боль в сдавленных запястьях, я чувствую этот смрадный запах «ложа чести», и я переполнена ужасом, гневом и беспомощностью. Меня раздели до гола и связали руки жесткой бечёвкой, рот заклеили, плечи и ноги удерживают четыре девицы из старшей группы, а пятая собирается лишить меня девственности тупым предметом. … Я пытаюсь извиваться и захожусь в немом крике…

– Ничего этого нет! Ты в безопасности Шарлотта! Всё хорошо, – тёплые ладони и разбудивший меня знакомый голос, приводят меня в чувство. Мокрая и дрожащая, я наконец понимаю, что мне снова приснился кошмар. Удивлённо и благодарно всматриваюсь в любимое лицо, в котором сейчас отражается Артур.

– Ты кричала. Мне пришлось тебя разбудить.

В этот момент мне даже становится всё равно, что рядом со мной паразит, всхлипываю, беспомощно уткнувшись ему в плечо:

– Спасибо. … Как бы мне хотелось, чтобы это больше никогда не всплывало.

– Это мерзкое видение больше не станет тревожить тебя, – прошептал Артур, обнимая меня за плечи.

Я поддалась ему, и мы поудобнее устроились в постели. Артур что-то неразборчиво шептал мне на ухо, моё сердцебиение улеглось, я снова согрелась и почувствовав расслабление провалилась в сон.

Не припомню, чтобы когда-нибудь чувствовала себя такой выспавшейся и свежей. Меня всё ещё обнимали мужские руки, а это значило, что я до сих пор лежу в объятьях Артура Корвина, который охранял мои сны весь остаток ночи. Но даже этот факт не мешал мне чувствовать себя счастливой и такой лёгкой. Я не взглянула на его лицо, но думаю, Артур уже не спал. Мягко выскользнув из постели, я закуталась в халат, намереваясь принять душ. Внутри у меня звенели какие-то ноты, меня радовали проникающие в комнату солнечные лучи и звуки жизни, доносившиеся со двора. Будто в предчувствии праздника, словно я физически ощутила как моя жизнь наконец приземлилась на белую полосу и теперь я вне себя от восторга.

– Я тут размышлял, – медленно протянул Артур, дождавшись момента, когда я появилась из ванной. – Знаешь, я ничуть не жалею, что убил твоего отца. Наоборот, я считаю, что Даг сдох слишком легко. Я бы судил его иначе, за то через что он заставил тебя пройти.

Вздохнув, я снова опустилась на кровать, всё-таки встретившись с ним взглядом:

– Иногда, я пыталась оправдать его тем, что отец не знал, как именно я выживала там, – мой голос прозвучал печально. Так и было, при упоминании прошлого – моя радость мгновенно померкла.

– Увы, Шарлотта, он имел представление. Просто Даг был уверен, что ты выживешь, так как стражи довольно выносливые создания. На его взгляд, в Монакре ты должна была пройти что-то типа закалки.

– А я-то переживала, – горько усмехнувшись, я опять поймала взгляд Артура. – Ты увидел … что именно мне снилось?

– Да. Увидел. Но прервав твой кошмар, я так и не узнал, чем закончилась твоя пытка, поэтому я позволил себе призвать тень. … Им не удалось лишить тебя чести, таким извращенным и жестоким способом.

– Тогда меня спасли, – выдавила я, опустив глаза, пытаясь прогнать навернувшиеся слёзы. – Хлоя … помешала им. Наши отношения с ней сложно было назвать дружбой, в Манакре взращивали чудовищ одиночек, но какая-то теплота между нами всё же была. … Она сражалась за меня, а вот я не смогла уберечь её. … Где-то месяцев через семь после того случая, её довели до самоубийства. Хлоя прыгнула с обрыва. Я бежала за ней, кричала, умоляла её не делать этого, но не успела догнать…

Артур сделал то, что мне было сейчас так необходимо – крепко обнял сзади, прижавшись губами к моей макушке. Без каких-либо слов, просто подождал, пока я справилась с эмоциями.

– Ты отказываешься это замечать Шарлотта, но во многом мы похожи. Ты и я прошли через ад, разочаровались в людях и пропустили через себя одиночество, – спокойно проговорил Артур, отпуская меня через несколько минут. – Почему ты так и не призналась Басу, что переспала со мной? – его тон сменился резко, отразившись на мне эффектом шлепка.

Я снова схлестнулась с его карим, испытывающим взглядом:

– Потому что не хотела разочаровывать его ещё больше. Басу достаточно огорчений, не хочу, чтобы он ещё и в тебе разуверился. Тем более, я тогда была уверенна, что занимаюсь любовью с Басом. Вина на тебе идол тёмных. Артур, а ты … не хочешь ничего мне сказать? – я не просто сменила тему, меня ещё и терзал этот вопрос.

– Ты о клинке и твоей мечте вырезать меня из Баса? – усмехнулся он с вызовом. Как же я любила, когда такой улыбкой усмехался мне Бас! И как же сложно мне теперь было отфильтровывать эмоции любимого от эмоций Артура. – Или о втором варианте, когда ты должна была вонзить клинок в момент моего перехода в моё собственное тело? Я не удивлён, и даже с какой-то стороны понимаю твоё возмущение. Мне интересно наблюдать за тобой Шарлотта. Что тут скажешь, ничего из того, чего бы я не предвидел не произошло. Меня бы больше огорчил твой уход. Ты так рьяно пыталась порвать не только связывающие вас с Басом узы, но и узы с жизнью. Тебе не стоит накручивать себя до такой степени, – в дополнение своих слов, Артур ещё и издевательски подмигнул мне.

– Как же мне быть, о великий провидец? – поинтересовалась я с сарказмом.

– Для начала позавтракать. У нас на кухне полным-полно весьма недурных кексов!

Ума не приложу, как у него это получилось, но засмеявшись, Артур заставил чистосердечно рассмеяться и меня. Приятная лёгкость вернулась ко мне снова, вопреки всему.

И тут я сделала ещё одно открытие – шов больше не ощущался! Как не было больше и следов от мелких ожогов на руках. Я задрала халат, чтобы удостовериться. На месте шва осталась лишь розовая полоска.

– Артур!!! – недовольно воскликнула я, злясь, за то что он посмел вмешался без спроса.

– Не смог удержаться, – небрежно пожал он плечами просто с непрошибаемой самоуверенностью. – На самом деле болью ты наказывала себя за своё решение лишить жизни живое существо, таков твой подсознательный импульс. У тебя есть совесть дочь охотника, хоть это и пагубно. Ты прирождённый борец, и мне это по душе. Как и многое в тебе, Шарлотта, – красноречивый взгляд довершил сказанное.

Его не двузначный намёк, прозвучал для меня тревожным звоночком, это означало, что близится время, когда Артур потребует от меня ответа на поставленный им передо мной выбор.

Вернуть обратно мою рану я уже не настаивала, принципиальности между нами и так было хоть отбавляй. Но когда Артур высказал своё желание, повелительно взглянув на меня после завтрака, я засомневалась.

– Сегодня я собираюсь в город. Ты могла бы прокатиться со мной.

– Зачем? Мне и тут не скучно, – осторожно выдавила я. Если б можно, я бы ещё попятилась назад, просто сзади была стена.

– Прежде чем ненавидеть Артура Корвина, вынашивая в себе способы его уничтожения, нужно его хотя бы немного узнать, – глаза Баса, в которых проступала мудрость другого пытливого существа, смотрели на меня в упор. При этом он настойчивым жестом протягивал мне перчатки. Артур не то бросал мне вызов, не то сомневался во мне.

Возможно, кто-нибудь из семьи Корвинов и позавидовал бы такому вниманию со стороны Повелителя Теней, которым он меня окружил, но у меня подобное восторга не вызывало. И тем не менее я согласно кивнула, надевая тонкие летние перчатки, выступающие в моём случае как средство защиты от адамантия, и не важно, что они удивительным образом гармонировали с цветом его рубашки.

Я действительно хотела глубже заглянуть ему в душу.

– Господи, ты и машину водишь? – на мой издевательский возглас, Артур по привычке выразительно закатил глаза, мастерски выруливая на дорогу. – Пока мы будем ехать, мы ведь не будем молчать? Можно, я буду донимать тебя вопросами? – живо осведомилась я, собираясь основательно потрясти эту тёмную душу.

– Что ты хочешь услышать? – сдержанно улыбнулся он одной из милейших улыбок Баса.

– Каким было твоё детство? Ты ведь тоже когда-то был ребёнком. Каково это было триста лет назад?

Похоже, что призрак не был готов именно к такому вопросу, судя по его недовольным морщинкам между бровей.

– Из тысячи других вопросов ты почему-то задала именно этот, – протянул он ворча. – Насколько я себя помню, моё детство было смутным, окутанным страхом и ненавистью. Матери своей я не помню. Знаю только, что сразу после моего рождения мой отец забрал меня от материнской груди. Она так же обладала силой, но принадлежала другому ковину ведьм. Родители скорее зачали меня в яростных спорах, чем в любви, и позже женская ласка не допускалась в моём воспитании. Отец растил меня в строгости, преподнося знания как способ борьбы и выживании, как дар жизни. Противостояние с белыми стражами тогда кипело взаимной враждой. Мой отец пал, когда мне было двенадцать. Я взращивал свою силу, питая её ненавистью. А чёрная ярость, как водится, открывает ведьмакам двери в самые потаённые сферы, позволяя прикоснуться к силе, которую простому смертному даже невыносимо созерцать. Это был долгий путь, полный испытаний. Зачастую моё небо было мрачным, Шарлотта, особенно когда я стал мужчиной.

– Но просветы должны же были быть, мотивы ради чего жить? Это тогда тебе захотелось упоительной власти? – мне хотелось скорчить из себя язву, лишь бы не показывать ему своего сочувствия, которое вдруг всплыло само собой.

– Кое-что захватывающее в моём отрочестве всё-таки было. Иные миры.

– В смысле ты мог видеть мир духов?

– Нет, – его снисходительный смешок показался мне слишком уж самовлюблённым. – Я говорю про миры, населённые иными живыми существами, про путешествия в страну мифических эльфов и оборотней, демонов и святых слепцов. Я умел пересекать грань, находить дверь и входить.

– Да ладно, – недоверчиво протянула я с нескрываемой завистью. – И сейчас можешь?

– Пожалуй, – Артур скосил на меня испытывающий взгляд. – Ты бы не отказалась взглянуть на это лично?

– Хм, мало ли какие видения может навязать колдун, – не сдавалась я. – Ты можешь навешать мне сколько угодно лапши, я же не смогу тебя проверить!

– Возможно когда-нибудь …. ты станешь относиться ко мне иначе, – его голос прозвучал задумчиво, даже грустно.

Хотелось бы мне узнать какие мысли бродят в его голове. Оказывается, для того, чтобы распутывать мысленные дилеммы вовсе не обязательно иметь в наличии взвешенное налитое кровью серое вещество, это под силу даже бестелесным духам.

– Ты-то уж точно должен знать ответ на такой вопрос, скажи мне, наблюдают ли за нами наши усопшие близкие?

– Разве что только те, кто застрял меж двух миров, – казалось, его удивил мой вопрос, – Когда призываемая душа отделяется от тела, стремясь к создателю она больше не испытывает привязанностей и тревог. Душа это энергия, и в истоке она пребывает в безмятежном покое, без мыслей, без чувств – всё это человеческое, – его поясняющий голос звучал доброжелательно, и это больше всего заставляло меня нервничать. – Люди придумали себе такую сказку, чтобы не чувствовать себя одинокими. … В твоих потерях Шарлотта, судьбоносное знамение. Если бы не погиб твой брат – ты бы не сблизилась с Басом, и мы бы сейчас не болтали с тобой вот так, по-приятельски.

– Да уж. Только кто принимает эти судьбоносные решения?

Артур не ответил. Совершенно очевидно, что не захотел. Тогда я вернулась к реальности.

– Чем ты собираешься заняться в городе?

– Увидишь, – коротко бросил он.

Я даже растерялась, когда такой как Артур Корвин привёз меня к развалинам старой церкви. Уж где-где, а здесь я могла себе его представить меньше всего. Место было огорожено, под патронатом самого Ватикана здесь велись реставрационные работы, но в проникновении на прилегающую территорию нам никто не препятствовал. Конкретнее, Артур привёл меня на церковное кладбище, с ещё кое-где сохранившимися тут средневековыми поросшими мхом и испещренными временем камнями-надгробиями.

– Сегодня годовщина моей казни, ровно триста лет с того самого дня, когда я в последний раз видел свою возлюбленную, – произнес Артур бесцветным голосом, уставившись на одно из надгробий. – Она похоронена здесь. Её звали Вайлет Тюдор.

– Соболезную. … Ты так сильно любил её? – проявление сентиментальности никак не вязалось у меня с образом Артура Корвина, но человек способный испытывать чувство любви не мог быть законченным монстром, как по мне.

– Тогда мне казалось, что любил, – выдавил он, продолжая всматриваться в надгробье, словно видел больше, чем было доступно моему простому глазу. – Но теперь уже нет. Я испытываю чувство некоего облегчения, даже превосходства. Как Вайлет ни пыталась погубить меня – всё же это я стою на её могиле, а не наоборот. Любовь коварнейшее из чувств Шарлотта, его нельзя предугадать и контролировать. Любовь хуже испанки, потому как не знаешь, в какой момент она тебя поразит, и от неё совершенно нет лекарств, зато шрамы оставляемые любовью глубоки и уродливы.

– С женщинами тебе явно не везло, – сорвалось у меня с языка, что тут же заставило его взглянуть на меня и рассмеяться.

– Это верно. Женщины мой рок. И похоже даже через триста лет.

– А ты часто влюблялся? – идя с ним обратно к машине, я пыталась представить, как же выглядел Артур Корвин в своё время. Моё воображение почему-то рисовало аккуратную бородку, подстриженные усики и длинные каштановые локоны. Закутанный в чёрный плащ, он наверняка одним только своим взглядом повергал людей в трепет.

– Испытывал любовь я всего лишь раз, но женщин у меня было много, – в это время прозвучало в ответ. – В основном, это они влюблялись в меня, предлагая мне своё тело.

– В принципе, я так тебя себе и представляла. Тёмным, извращенным, властным и жестоким. …И бесчестным. Бас доверил тебе своё тело, он преклоняется перед тобой, а ты так предательски воспользовался его девушкой! – выпалила я ему прямо в лоб, чтобы он не думал, что своим намерением подружиться, он словно ширмой заслонит нашу нелепую измену.

– Ты всё никак не успокоишься! – возмутившись, Артур застыл на месте, сверля меня взглядом, который я упорно не хотела ловить. – Шарлотта, мне уже начинает льстить, что ты постоянно думаешь о том слиянии страсти. Ты не можешь знать наверняка, какие чувства я испытываю к Басу. Но ты должна понять, что даже будучи в теле Баса, я плохо контролирую его реакцию на тебя. Полная страсти, целующая тебя девушка, после трёхсот лет сильно туманит мозги, знаешь ли! Тело Баса невольно возбуждается от твоих прикосновений, даже если его сознание спит. Я совершил это не с подлым умыслом, а потому что так случилось. Может уже закроем эту тему, или обсудим нюансы ещё подробнее?

– Мне не даёт покоя твоё настойчивое желание казаться для меня человечным, своим парнем, для которого нет ничего невозможного. Я предчувствую в этом некий подвох, но какой сама не знаю. Ты до чёртиков пугаешь меня, Артур!

– Ну да, тебе же больше нравится версия, что я жестокий, лицемерный ублюдок, – раздражительно фыркнул Артур, садясь в машину. – Одиозный, эксцентричный, высокомерный может быть. Почему ты отметаешь версию, что в принципе, я могу оказаться неплохим парнем?

– Уж простите меня, о великий повелитель теней, но парень укравший чужое тело, умеющий сворачиваться в сгусток дыма и творящий всякие невообразимые штуки, идущие в разрез с законами физики – не кажется мне душевным и милым.

– Ого, да ты просто боишься, что я тебе понравлюсь! – выпалил Артур, вгоняя меня в ступор. – Твои слова Шарлотта не логичны, ведь Бас тоже совершенствуется в магии, а ведь он для тебя образец лучшего парня в мире. Просто ты ищёшь причину ненавидеть меня, и у тебя получается всё хуже и хуже! – его ликующая улыбка от уха до уха, просто бесила.

– Ну тебя к дьяволу! Я не стану с тобой спорить, ты всё равно перекручиваешь слова! – отмахнулась я от него, но Артур ещё долго продолжал посмеиваться.

– Зачем мы здесь остановились? – Мгновенно напряглась я. Я ненавидела развлекательные центры и торговые комплексы, потому что они пугали меня своей многолюдностью. Это было моей фобией, и меня злило, что Артур каким-то образом узнал об этом.

– Ты можешь смеяться Шарлотта, но я впервые в жизни хочу попробовать мороженое. Пойдём, сделаем это, прежде чем займемся тем, ради чего приехали, – он проговорил это таким серьёзным тоном, но я рассмеялась оттого, что на самом деле всё оказалось куда прозаичнее, никак не связанное с моими собственными страхами.

– Что-то не так? – ох, как же он чувствовал меня, даже в моём сухом хихиканье он уловил фальшивые нотки.

– Всё просто прекрасно, – развела я руками. – Сегодня пока что ты добрый волшебник. Но ещё не вечер Артур. Не ты так я, но мы обязательно испортим этот день.

– Будь проще, Чарли, – дразня меня, Артур мило улыбнулся мне улыбкой Баса.

Чтобы действительно познать вкус мороженого – мы взяли по пять порций разных сортов: шоколадное, ванильное с малиновым джемом, лимоновое с ликёром, банановое с вафлями и фисташковое.

Ребёнком я обожала мороженое, но учитывая, что в Манакре нас лишали подобного лакомства – я уже просто бредила им, истосковавшись за семь лет по этому шедевру кулинарного искусства.

Артур пробовал каждый шарик осторожно, с уморительной скептической миной на лице, вызывающей у меня просто спазмолитический захлёбывающейся хохот.

– Рад твоему приподнятому настроению, Шарлотта, – пробормотал Артур, деловито облизывая ложечку. – Да будет тебе известно, что вкус пищи может меняться в зависимости от внутреннего состояния, от тех красок, которыми ты раскрашиваешь свой мир. К примеру, если один и тот же торт попробует один и тот же человек, но в разном настроении, обливающийся слезами либо еле сдерживающий свою радость – вкус торта будет разительно отличаться. Он покажется безвкусным тому, кто подавлен горем, и бесподобно насыщенным окажется его вкус для того, кто абсолютно счастлив.

– И как тебе, каков же вкус у этого мороженого? Обалденная вкуснятина или безвкусная холодная каша?

– Хм, оно не дурно, необычно, можно даже сказать что вкусно, особенно второе и пятое. Мне же больше понравилось смотреть, с каким наслаждением ты уплетала свои шарики, давясь при этом от смеха. Это значит, что у нашей Шарлотты сегодня прекрасное расположение духа, которое не портит даже моя компания. Поговорим теперь о личном?

И вот тут мне сразу стало не смешно.

– У тебя же вроде были ещё какие-то дела? – хотя я понимала, что отвертеться от этого разговора не удастся, не сейчас так позже.

– Тогда пойдём, – поднявшись, Артур галантно предложил мне руку. И видя, что я собираюсь проигнорировать этот жест, добавил. – Когда вокруг столько чужих людей, тебе лучше прикасаться ко мне, Шарлотта. Это не позволит стражам причинить тебе вред. Среди них много таких, которые желают тебя наказать.

– Они наблюдают за нами даже сейчас? – вцепилась я в руку Артура.

– Разумеется. И они в ярости! Что уже непременно делает меня счастливым.

Мы пришли к уже знакомому мне коттеджу, совсем недавно мы гуляли здесь с Басом и он рассказывал мне истории и личные тайны жильцов. Если мне не изменяла память, в этом доме жила весёлая семейная пара – он любитель сходить налево и выпить с друзьями пива, а она организовала кружок чернокнижников, видимо мечтая наказать своего благоверного с помощью заклинаний.

– Ты можешь дать мне слово, что не издашь ни звука, пока я не закончу, чтобы ты там для себя не увидела? – потребовал Артур, нахмурившись. И в этот момент с лицом Баса – он почему-то не был похож на Баса, придав его лицу совершенно чужое выражение. Непоколебимая решимость карателя.

Мой утвердительный кивок убедил его, что мне можно верить.

Мы обошли коттедж, попав на его задний двор.

И чем думали эти глупые курицы? Даже окна поленились закрыть, предоставив своё хобби на обозрение. Взявшись за руки, четверо женщин сидели за столом, что-то бормоча над раскрытой книгой. На столе так же стояло несколько чёрных свечей, какая-то старинная чаша, пучок перьев и самодельные мешочки.

Что-то быстро прошептав, Артур сделал плавное движение рукой, и комната, в которой находились женщины – вмиг потемнела, заполняясь ожившими тенями.

Я ухитрялась следить и за Артуром, и за происходящим в доме.

Книга посреди стола вдруг вспыхнула огнём, женщины вскрикнули, но рук не разомкнули. Отважные и отчаянные сучки, наверняка решили, что дозвонились до дьявола.

– Наш повелитель желает говорить с нами! – воскликнула одна истеричка, взбудоражено дыша. Видимо, этого момента она ждала всю свою жизнь.

На месте книги повисла чёрная тень, чьи зеницы загорелись как угли, а голос, который она издала, заставил вздрогнуть даже меня. А эти несчастные дурёхи так и вовсе обделались!

Я солгу, если буду отрицать, что наблюдать за чужим перепугом это не весело.

– Презренные, вы оскорбили меня своим невежеством, – голос изрыгала тень, но губами шевелил Артур. – Кто дал вам право вторгаться в мою вотчину со своими мелочными и глупыми потребностями?! Взывая к моей силе, вы лишь пробудили мою ярость! Никто не смеет беспокоить Владыку мирскими мелочами! Вы понесёте наказание за своё небрежное человеческое нахальство! Ещё одна такая попытка в будущем – и я без предупреждения заберу себе в услужение ваши души! А сейчас в муках вы решите от чего откажетесь. Слух, голос, зрение или красота.

Когда их тела стали изгибаться словно пластилиновые – мне захотелось сбежать. Зрелище не для слабонервных. Этот розыгрыш уже не казался мне таким забавным. Женщины определённо испытывали жуткую боль, они вопили и плакали, пока одна из них не прокричала – слух! В ту же секунду её муки моментально прекратились. Артур не сводящий с них глаз оставался бесстрастным.

– Голос! – взмолилась ещё одна.

– Зрение! – не выдержала и третья.

Четвёртую так же перестало корёжить, видно ей автоматически досталось лишение красоты. Желая проверить так ли это, она провела рукой по волосам, испуганно завопив снова – на её ладони лежал клок волос. Теперь предыдущие беды, толкнувшие их на занятие чёрной магией, казались им уже не такими серьёзными. Больше всего мне почему-то стало жаль женщину потерявшую зрение. Жалобно скуля она ползала по полу, щупала подруг, натыкалась на предметы.

– Всякий раз, когда вы лишь подумаете обратиться к моей тёмной силе – вы ничтожные, будете всего этого лишаться! – пророкотала красноглазая тень, прежде чем исчезнуть.

– Здесь нам больше делать нечего, – обратился ко мне Артур, окончив представление. – Приятно, что ты держишь слово, Шарлотта.

– Признаюсь, в конце мне уже хотелось умолять тебя пожалеть этих несчастных. Но то, что я увидела Артур … ты и вправду опасен, – мне было даже немного не по себе сидеть рядом с ним в машине.

На резко развернувшейся ладони Артура вспыхнуло пламя, а через пару секунд из этого пламени возникла сожжённая ранее им книга. Та самая, которую пытались штудировать ведьмы-неудачницы. Лениво пролистав её со скучным видом, Артур не глядя швырнул книгу на заднее сидение.

– Тебе стоит бояться меня лишь в одном случае, – мило улыбнувшись мне, Артур выехал на дорогу. – Только если ты предашь меня, Шарлотта. Лишь в этом случае я тебя не помилую.

– А понятие предательства в твоём случае наверняка весьма запутанное и туманное. Что значит, если я тебя предам? Я и в верности то тебе не клялась. Это если я стану стражем, если позову на помощь охотников или если наберусь наглости иметь своё мнение? Или о том, что это было предательство, я узнаю задним числом?

– Ты всё почувствуешь, – многозначительно заметил Артур. – Предательства всегда совершаются осознанно. И вот тогда пощады не жди.

– А разве ты не смог бы простить свою возлюбленную Вайлет?

Глядя на дорогу Артур отрицательно покачал головой.

– Но ведь ты же любил её!

– С чего её предательство ещё ужаснее. У такого коварства лишь одна цена. Когда тебя предаёт слуга – это удар плетью, но когда тебя предаёт близкий – это глубокая, зачастую смертельная рана. Я не добрый христианин, и с прощением у меня всё, как ты говоришь, запутанно и туманно. Всё зависит кому и что. Допустим, я могу простить резкие слова и даже кражу яблок в моём саду, но не предательство.

– Вайлет умерла очень давно, её душа возможно возрождалась в этом мире уже не один раз. Говорят, в своих следующих жизнях мы исправляем свои ошибки, – не знаю на что я надеялась вступая в дискуссию с колдуном.

– В её случае это исключено! – рявкнул Артур, рассерженным голосом Баса. – Она умерла от чахотки и её душу развеяли, как бракованную субстанцию. Предателей не судят, им не дают второго шанса в отличие от воров и убийц. От предателей на небесах избавляются, как от мусора!

– Вот значит, что меня ждёт, – тихо прошептала я, горько покачав головой. – Я предала стражей, предала своего отца, предала Баса да и мало ли кого я ещё предам за свою жизнь. Так что в моём случает тоже не стоит надеяться на продолжение.

– Есть одно исключение, – пристально покосился в мою сторону Артур. – Только одно может развеять все обвинения. … Любовь.

Какое-то время я задумчиво смотрела в окно. Моя новая страница в жизни началась довольно странно. Насыщенная абсурдностью и мистикой, она всё же обещала мне много острых ощущений. Как и любви. Мой любимый был рядом. Я вижу профиль его красивого лица, выступающий кадык, сильные руки. Я даже слышу, как он дышит. … Только в данный момент он спит. Глубоко внутри этого тела. Сейчас всем этим пользуется иное мыслящее создание – обладающий силой и властью дух.

– Разве мы не должны были вернуться на ферму? – очнувшись от раздумий, я поняла, что Артур привёз меня в другую часть города, остановившись возле заведения с яркой неоновой рекламой.

– Раз уж сегодня день открытий и новшеств, я решил посетить ночной клуб и лично убедиться так ли уж тут «улётно» как утверждает наш Люк, большой любитель увеселений. Ты когда-нибудь бывала в ночных клубах, Шарлотта?

– Издеваешься? Последние семь лет я зависала в клубе ужаса под названием Манакр, и мои познания об увеселениях весьма скудные. В этом мы с тобой точно похожи. У меня нет желания туда идти, Артур! – машинально я стёрла со лба выступивший пот. Мой панический страх шумных незнакомых мест был готов задушить меня прямо на месте. Артур не мог этого не заметить, но по его выражению лица было ясно, что несмотря на это – он потащит меня куда ему вздумается.

– Ты ведь будешь со мной, и если нас что-то не устроит – мы тут же уйдём, – Артур буквально вынул меня из машины сильными руками Баса.

Вы когда-нибудь наблюдали за только что пойманным диким зверем? Когда его грубо суют в клетку, выставляют на показ любопытной визжащей толпе? А мне как-то приходилось. Отец поймал на охоте двух лис. Одна из них, забившись в угол ощетинилась, готовая броситься на любого, кто сунется. Вторая наоборот, бросалась на клетку, кусая прутья с безумными глазами.

Так вот и я, словно одна из тех лисиц, смотрела на эту толпу безумными глазами, мечтая об одном – сбежать. Ах да, и я снова вцепилась в Артура мёртвой хваткой.

Мигающий, перекатывающийся всевозможными оттенками свет, музыка, танцующие люди, извивающиеся и трущиеся друг о друга. У барной стойки нет отбоя от желающих, свободных столиков тоже нет. Тусующаяся здесь в основном молодёжь уже наподдатая и поэтому взбудораженная. Кто-то орёт перекрикивая музыку, кто-то пьёт прямо из горла, кто-то целуется взасос. Мало кто здесь на кого обращает внимание, но здесь нет места таким диким со сломанной психикой созданиям как я. Мне кажется, что я слышу каждый звук, вижу каждый взгляд и замечаю каждую мелочь, а от громыхающего рока и оскалившихся улыбок вокруг – у меня вот-вот взорвётся череп.

У барной стойки музыка не так раздражительна, Артур заказал мне колы, продолжая держать меня за руку.

– Себастьян, душка, как я рада тебя видеть! – внезапно к телу Баса лезет обниматься какая-то девица, Артуру жутко это не нравится. Он пытается отклониться, но она всё равно вешается ему на шею. – Куда ты пропал? Джентльмены так не поступают, – в довершение она ещё и целует его в щёку, с укором приподняв выщипанные бровки.

Рядом с этой любвеобильной барышней с печальным лицом застыла ещё одна подруга, довольно миловидная девушка с большими карими глазами, которые она не сводит с Артура, думая, что это Бас. По её чувственной грустной улыбке, начинаю догадываться, что именно с этой девушкой у Баса что-то было. Артур, видимо, покопавшись в памяти Баса пытается выкрутиться из ситуации:

– Розали, Анна, как проводите время?

– Бас, может, поговорим уже наконец? – выдыхает печальная красотка Анна, глядя на Артура многозначительным взглядом. Даже мне уже всё ясно.

– Мне нечего тебе сказать, Анна. Тем более, это будет некрасиво выглядеть по отношению к моей девушке, – кивает он на меня. – Не думаю, что меня должны волновать чьи-то фантазии и обманутые ожидания.

Вообще-то Бас никогда не пользуется такой стальной отталкивающей интонацией. И девушку задела его холодность.

– Вот как? – в глазах Анны дрожат слёзы. Чем дольше она стоит рядом – тем сильнее меня начинает душить какое-то странное мерзкое чувство. – Тогда хотя бы познакомь нас! – бросила Анна, посмотрев на меня так, словно я украла и разбила её единственное счастье. – Можем даже выпить вместе и потанцевать, если вы не против! Как давно вы вместе?

– Мы против! – шиплю я, даже не пытаясь выглядеть дружелюбной. Меня снова накрывает безумной волной, эта брошенная подружка стала последней каплей. Во мне поднимается ярость, в таком состоянии я становлюсь опасной, это место гнетёт и раздражает. Слишком шумно, слишком много незнакомых людей, слишком много вокруг смеха…

…Я хотела вырваться и я вырвалась! На улице всё иначе, но мне всё ещё трудно успокоиться. Артур смотрит на меня и хмуриться.

– Это место … не для меня, – тяжело дыша, выдавливаю я, всхлипывая, оказавшись с ним наедине в каком-то переулке. – Теперь я чокнутая и дикая! … Смех в Манакре служил сигналом вызова, объявлением предстоящей схватки. … За улыбку могли легко избить, потому что более сильная стерва была не в духе. Приходилось улыбаться тайком, во время отбоя, но причин для улыбок было так мало, в основном они были злорадными. Мы не слушали такую музыку, только классику. Однажды меня даже пытались задушить под звуки Шопена. … Воспитанницы Манакра не имели вредных привычек употреблять спиртное и курить, но все они были чертовски жестокими. … Я боюсь, что никогда уже не стану нормальной! – закричала я.

– Ч-ч-ч, – прижав меня к стене, Артур сделал то, что погасило мой приступ паники. Он поцеловал меня.