Текст книги "Седьмая звезда (СИ)"
Автор книги: Лаванда Риз
сообщить о нарушении
Текущая страница: 19 (всего у книги 29 страниц)
– Кто я? Да ни капельки! – пожал плечами Кевин, не переставая улыбаться.
– Вот уж нет, завидуй мне! – заявил Илай. – Если ты будешь завидовать моему чувству – то возможно будешь искать такого же. Я хочу сказать вам одну важную вещь, это пришло мне в голову только что, хотя я люблю эту девушку уже давно, – обнял он удивлённую Энн. – Я подумал, что когда-то, давным-давно, наши предки хранили любовь. Но с годами, когда цивилизация и прогресс развивались, продвигаясь в разных направлениях со скоростью света – у людей появилось якобы слишком много важных дел, стремлений и целей. Более важных и значимых для них, чем чувства, чем любовь. Об истоках любви стали забывать, к ней привыкли. Как привыкли, например, к огню, перестали замечать её присутствие. Ведь и огонь сначала добывали с большим трудом, его хранили и почитали. А затем прогресс изобрел спички, газовые лампы, а потом огонь и вовсе стал не нужным! Но иногда эта стихия просыпается и дает о себе знать! Сжигая пожарищами целые колонии и леса! Так и любовь – появляется внезапно и пожирает твою душу.
– И ты ещё хочешь, чтобы после этого я хотел того же? – смешно скривился Кевин, вызывая общий смех. – Сгореть ни за что?! Ну, спасибо, друг! Нет, я не хочу терять над собой контроля, тем более что у меня нет такого оператора моих жизненных полётов!
Энн улыбнулась. Ещё когда Илай начал говорить о любви, она почувствовала странную тревогу. Какое-то непонятное чувство подмывало её встать и куда-то бежать. Энн не могла понять что это, это не были ни её, ни чужие эмоции, это было какое-то дурное предчувствие. Но она никак не могла определить, с чем это связано. А тревога всё нарастала и нарастала, доводя её до головной боли. Она опустила голову, растирая виски, уже не в состоянии сдерживаться.
– Энн, что с тобой? Тебе нехорошо? – заметил внимательный Лари.
– Не знаю, … что-то явно не так, но … не со мной! Какое-то странное наваждение! – напряженно ответила она, и смех и разговоры разом стихли. – У меня такое чувство … опасности, чувство, что я нужна! Я всё-таки пойду, проверю! – вскочила она.
– Куда? – хором спросили несколько голосов.
– В операторский отсек! – на ходу ответила Энн. – Мне нужно убедиться, что моя напарница благополучно ведёт наших остальных ребят.
– Я с тобой! – поспешил за ней Илай, в недоумении пожимая плечами.
Как только она вошла, ей в глаза сразу же бросился творившийся там переполох.
– Что? – подскочила она к Миранде, своей сменщице, на лице которой была жуткая растерянность.
– Борт 14 не отвечает! Перед этим он успел сказать, что потерял управление!
– Уступи мне место! – быстро скомандовала Энн, надевая наушники. – Что этому предшествовало? – её пальцы тем временем, неуловимо перемещались по панели связи.
– Взрыв радония, на одном из астероидов! – пролепетала Миранда.
– Немедленно принесите мне дуполярный усилитель! – почти прокричала Энн, пытаясь установить связь с пилотом. Через две минуты ей сунули в руки небольшой усилитель. Схватив его, Энн нырнула под панель управления, разъединила на основном блоке какие-то провода и подключила к ним усилитель. Всё это она делала почти автоматически, быстро и ловко. Затем, вернувшись в своё кресло, она снова попыталась вызвать борт 14.
– Бунн, ты слышишь меня? Борт 14, приём! Как слышно?
– База, связь восстановилась, – раздался в наушниках голос Бунна, – Но корабль не управляем!
– Бунн, это я, Энн!
– У меня отличный слух, база, – всё ещё с сарказмом выдавил он, – Но это мне мало помешает, я и так лечу прямо на огромный астероид! Ты пришла попрощаться?
– Я хочу помочь тебе, идиот! Аварийная система не запустилась?
– Угадала. Катапультироваться не удастся, все функции словно заело. Автопилот не включается, штурвал мне не поддаётся.
– Я вижу тебя. До астероида ещё двадцать парсеков. Прошу тебя, сделай всё, как я скажу, Бунн! Я хочу попытаться. Немедленно вставай и разбей панель управления системных приборов, но не задень штурвал! Быстро, Бунн, разбей её, я знаю, что говорю! – почти умоляюще проговорила Энн.
В наушниках послышалось чертыханье Бунна, глухие удары, одним, а затем другим предметом, шипение, треск. Потом раздался отрешенный голос Бунна:
– Готово.
– Там, внутри, под плато, есть жмут проводов. Вытащи их! Видишь два жёлтых заизолированных клеммами провода?
– Ну?
– Вырви клеммы, срежь края и соедини провода, быстрее! – торопила его Энн, поглядывая на экран.
– Чем я их срежу, у меня нет ножа?! – нервно выкрикнул Бунн.
– Зубами! – рявкнула на него девушка. – Ты жить хочешь?!
– Соединил! – процедил Бунн, через несколько минут.
– А теперь штурвал твой! Он должен работать! Пробуй поворачивать!
– Есть! – оживленно воскликнул Бунн, – Корабль управляем!
– Не спеши радоваться, ты просто рулишь, но ни один прибор больше не работает, и ты несёшься на предельной скорости, – серьёзно произнесла Энн. – Ты не сможешь её сбавить, и ты не знаешь, сколько парсеков до базы, и количество оборотов турбины, и где ты вообще находишься.
– Это ты мне сейчас зачем всё это говоришь? – она слышала его тяжелое дыхание, словно была рядом с ним в кабине пилота.
– О том, что я пока буду тебя вести. Ты готов выполнять мои рекомендации?
– Представь себе, я вдруг передумал умирать! – не удержавшись, снова съязвил Бунн. – Командуй!
– Штурвал десять градусов направо, опускайся, … теперь выровняй и до упора вперед. Пока иди таким курсом, до базы по сечению сто восемьдесят парсеков!
Теперь её голос стал его компасом и путеводителем. И сейчас это был голос его надежды, вопреки всему его ожесточению против этой девушки.
– Бунн, центральное положение штурвала, и сорок градусов влево, опускайся ещё немного, всё достаточно! Выжимай вперед! – снова заговорила она. – Когда я тебе скажу, ты должен будешь вручную пробить топливные контейнеры, через заднюю перегородку. Нужно будет, чтобы турбина остановилась, и ты спланируешь к нашим шлюзам.
– Просто замечательно, но в комплектацию лом не входит, а зубами я перегородку из свехпрочного сплава не прогрызу!
– Выстрелишь в спусковую стойку и выбьешь её ногами! И будет тебе лом. Мне тебя, что учить надо?
– Я уже думаю над этим. Энн, ответь мне на один вопрос, откуда ты всё это знаешь?
– Мы с братьями часто разбирали корабли, среди них были и «томагавки», – тихо, с болезненной печалью в голосе, ответила она. – К тому же, я была неплохим пилотом. …Выравнивай штурвал, и двадцать градусов вправо! Впереди траса чистая. Курс установлен. Иди, выбивай стойку, ещё десяток парсеков и она тебе понадобится.
– Всё, Бунн, пора разбивать контейнеры! – спустя, после небольшой паузы, резко раздался её голос, – Я надеюсь, где трощить и с какой силой махать, тебя учить не надо?
– Фиксирующие тросы приготовили? – обернулась она, глядя на координирующих офицеров. Илай молча утвердительно кивнул.
– База, ты вошла в моё поле видимости! Дальше я спланирую сам! – отозвался Бунн.
Пятьдесят девять минут пролетели как один миг!
Энн сняла наушники, устало, уронив голову на руки.
Из выпускного отсека, техническая бригада сообщила, что «томагавк» успешно вписался в ворота, и пойман на пусковой дорожке. Офицер Бунн Четмен здоров и невредим!
– Энн, – восхищенно прошептал Илай, – Ты спасла ему жизнь!
После его слов, все, кто в эту минуту находился в операторском секторе, принялись ей аплодировать.
– Не нужно этого! – порывисто поднялась Энн, – Я сделала то, что должна была! Ничего такого не произошло!
– Ничего такого?! Ничего такого?! – восклицая, повторил Илай. – Да ты привела ослепший корабль на базу! Ты фактически спасла смертника! Пойдём, спросишь у него как ему это?
– Ничего я не хочу у него спрашивать! – вдруг резко вспылила Энн, – Иди сам, прошу тебя, …иди, а я хочу побыть где-нибудь в одиночестве.
Илай понимающе кивнул и, спустившись вниз, разыскал Бунна:
– Ну, что Четмен, «заносчивая мразь» оказывается, спасла тебе жизнь! Ты по-прежнему будешь её презирать?!
– А ты хочешь, чтобы я встал на колени и просил у неё прощения?! – с раздражением произнес Бунн, – Это моё дело, как и к кому относиться!
– И давно ты стал такой скотиной? – крикнул ему вдогонку Илай.
Но Бунн не стал ему ничего отвечать, быстро шагая к коридорному отсеку.
Энн уединилась в инвентарном боксе, закрыв глаза, она слушала тишину внутри себя, радуясь, что хотя бы здесь, она может укрыться от постоянного присутствия кого-нибудь рядом. Воспоминая о пиратах задели её больную струну. Нужно было время, чтобы этот трепет улёгся.
Но её сеанс релаксации длился не долго. Двери бокса распахнулись, впуская Бунна.
– Как ты меня здесь нашел? – уставшим и недовольным голосом, спросила она.
– Видели, как ты сюда входила.
– И что тебе от меня нужно, Бунн? Живи дальше и радуйся! Не нужно мне ни благодарностей, ни извинений. Всё нормально! – предупреждая его попытку разговора, нетерпеливо отмахнулась от него Энн.
– Я пришел тебе сказать другое. …С этого дня, я буду вечно благодарен тем, …кто тебя всему этому научил! – прямо взглянув на неё, спокойно произнес Бунн. Но вдруг он заметил, как на её лице отразилась мука, и по щекам потекли крупные капли слёз. Не в силах сдержаться, от нахлынувшей слабости, Энн отвернулась от него, закрывая ладонью рот, пытаясь приглушись вырывающиеся рыдания.
На её вздрагивающие плечи, легли руки Бунна:
– Энн, я что-то не так сказал? Энн! Я не хотел тебя обидеть! – пытаясь развернуть девушку к себе, проговорил он.
– Ты … не обидел. … Просто я … очень сильно … скучаю… за теми, кто меня … всему этому научил, – ещё сильнее расплакавшись, выдавила она, уткнувшись лицом ему в грудь. Но неожиданно, странно всхлипнув, она крепко вцепилась пальцами в его плечи:
– Мне … плохо … сердце, – еле прошептала она посиневшими губами, теряя сознание.
Как долго длилось это мгновение, Энн не ощущала. Следующим эпизодом в её провалившемся сознании – было резкое пробуждение в медицинском боксе. Над ней склонился доктор в синей, с белыми нашивками униформе и рядом застыл Бунн.
– Спокойно, у вас небольшой сердечный приступ. И мне не нравится ваша кардиограмма! – проговорил врач. Но реакция Энн его ошеломила, с силой схватив его обеими руками за шиворот, она угрожающе прошептала:
– Об этом никто не должен знать!!!
– Энн, успокойся, тебе нельзя так нервничать! – принялся отдирать её от врача, находившийся рядом Бунн.
– Ты не понимаешь! – теперь её цепкие пальцы вцепились в его рукава. – Пообещай мне, что об этом никто не узнает, особенно Илай! Поклянись мне, Бунн! Ты мне должен, поклянись!
– О чем не узнают, о том, что у вас больное сердце? – сердито проговорил врач. – Нужно серьёзно заняться лечением! И оставить эту работу!
Энн почти завыла, заметавшись на больничной койке, окончательно испугав их обоих.
– Вы что не видите, что делаете ей только хуже?! – возмутился Бунн на доктора. – Это всё нервное перенапряжение, назначьте ей терапию и пообещайте, что сохраните эту врачебную тайну! Как она этого хочет.
– Это не работа, не работа, не работа, – стонала, как ненормальная Энн. – Я обещаю лечиться под вашим наблюдением, но об этом никто не должен знать! Это мой выбор!
– У меня просто нет слов! – взорвался доктор. – Вы понимаете, что это снова может проявиться, только уже усугубившись? Терапией это не убирается, а лишь облегчается! Это риск, большой риск!
– Ну, вот и отлично. Я привыкла рисковать, – поднимаясь, проговорила Энн, – Давайте мне пилюли, и я обещаю, что буду регулярно прислушиваться к своему сердцу.
– Вы, конечно, имеете на это полное право, но я вас решительно не понимаю! – недовольно покачал головой доктор, выписывая ей необходимый препарат и его дозировку.
Уже в коридоре, Бунн тихо спросил у неё, беря под руку, ещё слабую девушку:
– Энн, скажи мне к чему это упрямство, ты что решила сократить себе года? Может, тебе для начала нужно голову проверить?
Она долго молчала, прежде чем, собравшись с духом, ответила ему:
– Эту боль, Бунн не вылечат ни одни лекарства. Это моя расплата, за вырванную оттуда любовь. Это останется в моём сердце навсегда, напоминая мне об этом, пока я навечно не закрою глаза. Я не хочу, чтобы меня жалели, лечили, надеялись, постоянно обсуждали эту тему, волновались. Этого я не хочу! Все должны принимать меня такой, какой я им кажусь – веселой, взбалмошной, сильной и здоровой. Ни Илай, ни мой брат Натан не должны переживать по этому поводу! И ты дашь мне слово, что будешь молчать! А я чувствую, что если ты поклянешься мне, то уже не сможешь проболтаться! – Энн пристально взглянула в его внимательные зелёные глаза.
– Ладно, я буду молчать. Сегодня я уже доверился твоим словам. Но скажи мне, как ты оказалась в кресле оператора, ведь твоя вахта окончилась?
– Тебя удовлетворит ответ, что я просто почувствовала беду?
– Не совсем. А тогда почему ты так самозабвенно рвешься кого-то спасать? Почему ты помогла мне, ведь ты меня терпеть не можешь?
– Можно подумать, я тебе сильно нравлюсь! – фыркнула она, – В такие минуты не думаешь о личных симпатиях, просто идёт борьба за жизнь. … Два года назад, у меня на глазах погиб мой брат Чи. … Видимо, после этого я не могу остановиться, когда вижу, что могу кого-то спасти.
– А как поступают пираты, когда они кому-то обязаны жизнью?
– Они становятся назваными братьями, и в определенный момент пытаются ответить услугой за услугу, – пожала плечами Энн. – Но тебе не нужно заморачиваться на этот счёт. Во-первых, ты никакой не пират, и я, кстати, уже тоже. А во-вторых, делая свою работу, я не жду никаких благодарностей!
– Где и как мне заморачиваться это уже моё личное дело! – со свойственным ему упрямством произнес Бунн. – Дальше дойдешь сама, Илай там, наверное, тебя уже обыскался!
И Энн естественно скрыла от Илая свой приступ, объясняя своё легкое недомогание усталостью после напряженного дня. На следующий день, на её лице по-прежнему светилась улыбка, а в глазах было спокойствие и уверенность.
Глава 19
Спеша перед вахтой в столовую к завтраку, где её уже ожидал Илай и как всегда свободные пилоты из их подразделения, которые уже привыкли проводить вместе свободное от заданий время, Энн заметила одиноко сидящего Бунна. И в этот раз она не прошла мимо, как сделала бы раньше, а задержалась возле его столика:
– Может уже хватит сидеть в гордом одиночестве, и пора присоединиться к нам? – улыбаясь, спросила она.
– Я просто польщен, что ты принимаешь меня в свой фанклуб, но я вряд ли впишусь в вашу развеселую компанию. Мне не плохо и здесь, – с чувством собственного достоинства, ответил Бунн, иронично усмехаясь.
– Как всегда в своём амплуа! – пожав плечом, заметила Энн.
– Да, и эту роль я получил не без твоей помощи. Но, это всё забыто в прошлом. – Зелёные глаза Бунна, взглянули на неё из-под черных нахмурившихся бровей. – Сегодня после твоей вахты, я хочу встретиться с тобой, – добавил он.
– Это ещё зачем? Я между прочим замужем, – усмехнулась Энн, бросив взгляд в сторону своего столика.
– Так нужно. Я сам найду тебя, когда рядом не будет твоих друзей. А сейчас пропусти меня, мне пора на задание! – покончив с завтраком, бросил Бунн, заинтриговав её своим заявлением.
– И что наш бывший офицер второго ранга? – спросил у неё Джим, когда Энн присоединилась к своим друзьям.
– Он сказал, что наша компания будет мешать ему созерцать его мыслительный процесс, – расплывчато ответила Энн, нежно улыбнувшись Илаю через стол.
Поздним вечером, когда она уже почти спала, в женскую каюту тихонько постучались.
– Кто это может быть? – проворчала сонная Дела, поднимая голову с верхней полки.
– Я посмотрю, – махнула Тина, поднимаясь на ноги. Её койка была ближе всех к двери. – Это тебя, Энн! – позвала её Тина. – И скажи ему, что это грубейшее нарушение устава, для общения можно найти другое время, а не когда люди отдыхают после работы!
– Всё, не кричи, я обязательно скажу, больше этого не повторится, а вдруг это что-то срочное, – миролюбиво произнесла Энн, выходя в коридорный отсек, задвигая за собой входную панель.
– Бунн? Ты здорово выбрал время! – опешила она, тряхнув своими распущенными, уже отрощенными до плеч, темными волосами. – Ты слышал, как они возмущались?
– Ничего переживут. Я пришел когда смог, зато мы можем спокойно вдвоём поговорить. Пошли!
– Куда пошли?! – возмутилась Энн стоя перед ним в одном спальном белье, в короткой белой майке и таких же коротких шортиках.
Но Бунн не слушая, схватил её за руку и потащил за собой, свернув перед постом дежурных в какую-то свободную каюту.
– Так, я очень сильно рассержусь, если ты не объяснишь мне, зачем столько сложностей?! – гневно сверкнув глазами, произнесла Энн.
– Я хочу подарить тебе одну вещь. Мне она была дорога как память, я хранил её уже много лет, но теперь я хочу, чтобы ты это взяла себе. – Бунн полез к себе за пазуху, и взяв в свою руку её ладонь, вложил в неё цепочку из драгоценного металла с необычным кулоном из мерцающего цезария в виде семиконечной звезды.
– Это же пиратский символ! – удивленно воскликнула Энн. – Ужасно дорогая вещь! Откуда она у тебя?
Бунн скривился, чеша затылок, затягивая с ответом:
– У меня тоже есть своя тайна, Энн. И я даже не попрошу, чтобы ты мне поклялась молчать, потому что знаю, что ты её сохранишь в секрете. Эту цепочку с кулоном, – Бунн прикоснулся к украшению, лежащим на её ладони, – Хранила моя мать. Это было единственным, что ей осталось от моего отца, который бросил её ещё до моего рождения, он так и не узнал о моём существовании. Но она упрямо хранила ему верность всю свою жизнь, пока не умерла три года назад. Лишь перед смертью она сказала, что мой отец был …пиратом. Мать умерла с его именем на губах. Я хранил это в память о ней, а не о нём. Я знаю, что, не смотря ни на что, ты дорожишь памятью о пиратах. Поэтому я хочу, чтобы ты взяла этот кулон себе, тем более что его изображение есть у тебя на запястье.
– Но Бунн, эта вещь становиться ещё ценнее, если учитывать что это твоя память о матери. Я не могу этого принять!
– А я настаиваю на этом! Поэтому и притащил тебя в эту каюту, зная, что тебя придется долго уговаривать! И ты возьмешь это!
Энн в нерешительности вздохнула, с пристальным вниманием рассматривая гравировку на обратной стороне кулона:
– И как же звали твоего отца, Бунн? – подняла она на него свои полные недоумения глаза.
– Тиар, – невесело ответил он, а у Энн подкосились ноги, и она рухнула на ближайшую койку, снова хватаясь за сердце.
– Энн, что опять? Энн! – Бунн подскочил к ней, с тревогой хватая её за плечи.
– Это немыслимо, просто невероятно, просто не поддаётся никакой логике, абсолютный фатализм, – с трудом прошептала она, с изменившимся от волнения лицом. – Ты меня доконаешь, Бунн.
– Слушай, я не хотел. Я не думал, что ты так среагируешь. Ты так побледнела, давай лучше спустимся в медицинский бокс? – расстроенным тоном произнес Бунн.
– К чёрту твоего доктора! Я знаю твоего отца! Ты это понимаешь?! Он меня вырастил! Тиар и мой отец! Здесь выгравированы его инициалы! Это не может быть ошибкой, потому что он был членом братства седьмой звезды! Тиар Жерар Вэнэ – это мой приёмный отец! И он жив!
Пораженный Бунн рухнул рядом с ней. Их ошеломленные взгляды встретились в полном молчании.
– Я не верю в мистику, – глухо прошептал он.
– В каком-то смысле ты тоже можешь считаться моим братом, поэтому я и почувствовала, когда над тобой нависла опасность, – так же шепотом ответила Энн.
– Где он?
– Он на Химере. Отец не совсем здоров, и это длинная история, – тоскливо взглянула на него девушка.
– До утра ещё шесть часов. Я всё равно не смогу уснуть. Расскажи мне.
И Энн начала свой рассказ об отце, начиная с того первого момента, когда она его увидела в четырёхлетнем возрасте. Энн опускала истории о братьях, о Зуре, лишь вскользь упоминая о каких-то фактах, о которых нельзя было не рассказать, не передав полностью характера самого Тиара. Она представила перед Бунном образ мужественного, отчаянного, упрямого и опытного пирата, у которого за внешней грубостью скрывалась удивительная душа. Обрисовав все его благородные черты, его доброту и мягкость к ней самой, его вздорный, но веселый нрав, его отцовскую любовь, его преданность своим детям, и о том, как сильно она любила Тиара, как уважали его её братья.
– И вот теперь, мне пришлось покинуть их. И вернуться туда я уже не могу, – закончила она свой рассказ, не упомянув при этом ни о роли Зура в её жизни, ни о сипате.
– А вот здесь я не понял почему? Если ты так их любишь, если они так заботились о тебе, почему ты не можешь нанести визит своим братьям и отцу? – недоумевал Бунн, замечая как тяжело ей говорить об этом.
Энн крепко сжала его руку, и, наконец, произнесла это вслух, вздрагивая от напряжения:
– Потому что я предала их. … Я обманула того, кто был мне дороже всех на свете, того, кто был связан со мной особым сверхприродным слиянием души и тела. … Чтобы химеры не узнали о том, что их правитель любит девушку человеческой расы, я оставила их, дабы этим спасти Зура и братьев. … В моей душе, с того момента как я встретила Илая, стало существовать два параллельных мира, и ни от одного я не могла отказаться полностью. Я любила обоих, но по-разному. Почему любила? И сейчас люблю! Но наступил такой тяжелый момент, когда мне пришлось принять непростое решение. Вот собственно и всё.
– Значит, мой родной отец находится среди химеров, с напрочь стёртыми воспоминаниями. А когда он был в полном здравии, он терпеть не мог граждан Империи, – задумчиво протянул Бунн, вздохнув. – Даже не знаю, что из этого лучше.
– Но ведь ты так же ненавидишь пиратов, как и он имперских солдат. Вы одинаково упрямы и вспыльчивы. А теперь я вижу и внешнее сходство, у тебя такие же губы и подбородок, тот же разрез глаз и цвет волос, – с лёгкой улыбкой заметила Энн, словно заново рассматривая его лицо. – Хотела бы я увидеть выражение своего отца, когда он узнает что его сын офицер Империи. Но не увижу, – печально выдохнула она.
– И я не увижу, – бросил Бунн, – Но зато я хотя бы узнал, кем был мой отец, и каким он был. Мне через час вылетать на задание. Это была самая странная ночь в моей жизни. Пора, успеем до сигнала.
Но возле её каюты он заговорил снова:
– Странно, но теперь мне кажется, что ты частица моего отца. Которого, вроде бы и не было рядом, а сейчас он тут, в твоих воспоминаниях, в твоём лице и…
– И знание о том, что этот человек наш общий отец, устанавливает между нами какую-то родственную связь? – продолжила Энн.
Бунн кивнул.
Для неё это так же было частью того, что оставалось сейчас недостижимым и покинутым, но то, что постоянно терзало её в воспоминаниях. Поддавшись своему тоскливому порыву, Энн потянулась к Бунну и крепко обняла его, провоцируя его самого обнять девушку.
– Получается, что теперь мы не можем быть друг другу чужими людьми, – прошептал он, почему-то вспомнив тот день, когда они с Илаем впервые увидели Энн, в образе нервной фурии.
– А жаль, – улыбаясь, ответила она, – Кто же теперь будет объектом моей злой иронии? Без твоего перекошенного гневом лица, мне будет даже скучно.
Бунн засмеялся, зарывшись лицом в её густые волосы, как раз в тот момент, когда двери каюты распахнулись, а в конце коридора появилась смена дежурных постовых, предоставляя свидетелям любопытную картину.
Но, как ни в чём не бывало, Бунн попрощался с ней, и не спеша, отправился получать свой новый «томагавк». А Энн, побрызгав водой на своё сонное лицо, заторопилась на вахту. Честно выдержав ещё десять часов бодрствования в операторском кресле.
С Илаем они встретились только на следующее утро в столовой. Но вид у него был мягко говоря неприветливый. Остальные парни так же молча жевали свой завтрак, без таких привычных шуток и пересказываний курьёзных историй, без шума и гама, избегая смотреть в сторону Энн и своего командира.
– Я что-то пропустила? Что с вами со всеми случилось? – удивленно проговорила она, глядя на всех такими чистыми и улыбающимися глазами.
– С нами? С нами ничего, – выдавил Илай, опустив свой осуждающий взгляд на нетронутую порцию.
– Нет! Я хочу, чтобы мне кто-нибудь объяснил, потому что как вы заметили я далеко не дура!
– Просто Энн, нам тут всем, с разными подробностями рассказали одну очень интересную историю, – заговорил Джим, который никогда не боялся говорить в лицо даже самые неприятные вещи.
– И мы как-то все задумались, почему это офицер Бунн Четмен, нежно обнимал в коридоре полуголую девушку, которую он забирал куда-то на целую ночь! – процедил сквозь зубы Илай, смерив её своим тяжелым взглядом посиневших от обиды глаз.
– Ах, вы об этом! – вмиг изменившимся, железным голосом, произнесла Энн, – Ну что ж, давай устроим громкую публичную сцену! Я и не знала, что ты веришь разным сплетням и домыслам, Илай! И это после того, как ты сказал мне, что не будешь ревновать, что веришь мне в любом случае! Что любишь меня!
– А я и сейчас люблю! – огрызнулся Илай, – Но согласись не очень приятно узнать от человека, который видел собственными глазами, как мою жену целует мой бывший друг!
– Надо было плюнуть в глаза, тому, кто это сказал! – выкрикнула Энн. – Бунн не целовал меня, мы всего лишь обнялись! Да, я проговорила с ним целую ночь, но это никого не касается, особенно когда это не моя тайна. И ещё, какие бы ни были у нас с тобой отношения, Илай – я всегда буду оставаться свободным человеком! И я вправе решать, как мне поступать, без оглядки на ваши правила! Моя совесть чиста! И больше я оправдываться и унижаться перед всем вами не собираюсь! – разъяренно произнесла она, резко разворачиваясь, чтобы уйти.
Но через два шага она налетела на Бунна, которому пришлось удерживать её силой, обхватив за талию, чтобы она не порывалась бежать дальше.
– Что это за бурная семейная сцена, так живо встряхнувшая атмосферу? – поинтересовался он.
– Какие-то психи распространяют слухи, что между мной и тобой возник романчик! С поцелуями и бурной ночью, – сердито бросила Энн, обижено надув губы.
– Ну, если кого-то грызут сомнения и неуверенность, пусть так и думает. Разве тебе не нравиться дразнить людей Энн, доводить их до белого каления, до иступленной ярости? – хитро усмехнулся он.
– Но только не Илая. Я люблю его и хочу, чтобы он доверял мне!
– А я вдруг поймал себя на мысли, что был не против такой правды. Может, и впрямь замутим? Ведь сейчас я у всех на глазах прижимаю тебя к себе, а Илай смотрит и бледнеет. А представь, что будет, если я тебя действительно поцелую? – прошептал Бунн, и в его глазах заплясали зелёные лукавые искры.
– Только попробуй, и я тебя ударю, – тихо прошипела Энн ему на ухо. – Между прочим, эта твоя черта передалась тебе с пиратскими генами. И эту же черту от отца, переняли мои братья, а особенно Зур. И я всегда бунтовала против любой провокации, даже если она исходила от моих самых близких людей. Поэтому отпусти меня по-хорошему, Четмен! На самом деле я не хочу тебя травмировать.
– Слушай, ты становишься такой красоткой, когда злишься! Просто хочется сдаться в плен без боя, – язвительно улыбнулся он, отпуская её. Но, задержав за руку, добавил, так же, полушепотом. – Мы ведь теперь дважды связаны узами родства. Ты спасла мне жизнь, и оказалась ещё и моей сводной сестрой. А вдруг мне захочется проявить свои родственные чувства?
– Хватит шутить Бунн, а то я пошлю тебя к такой-то матери! – вырвалась Энн, покидая столовую даже не оглянувшись.
А Бунн, как ни в чём не бывало, демонстрируя своё превосходство, с вызовом, подошел и уселся рядом с Илаем:
– Значит, говорю один раз, без лишних вопросов, – без обиняков начал Бунн, – Сейчас это была просто игра, вчера – сентиментальность и ночной душевный разговор. Отчитываться по его теме я перед тобой не обязан, ты не её хозяин, чёрт возьми! Она сама взрослая девочка, чтобы решать, куда и зачем она идёт. И между мной и Энн ничего не было, и быть не может, потому что она любит тебя. Это понятно? – Бунн испытывающе взглянул на бывшего друга, долгим красноречивым взглядом взрослого мужчины. – Не будь клоуном Илай, чтобы не разочаровывать её!
– Офицер Бунн Четмен! – за спиной Бунна возникла фигура старшего офицера, координирующего их подразделение, и являющегося их непосредственным командиром. – Ваше личное дело стоит у меня на особом учёте. Я получил несколько сигналов о том, что за последние двадцать четыре часа вы нарушили устав дважды! Я выношу вам первое предупреждение! Ещё два предупреждения и вы автоматически получаете последний допустимый выговор, а значит, лишаетесь офицерского звания. Задумайтесь Четмен, вы можете потерять достигнутое вами таким трудом!
– Есть сэр! – Вытянувшись перед командиром в стойке смирно, отчеканил Бунн! – Я не подведу! Честь офицера это привилегия, оказанная нам Империей!
Координатор одобрительно кивнул, не заметив в опущенных глазах Бунна, мелькнувшую иронию.
* * *
– Энн, я так больше не могу! – Илай перегородил ей путь, когда она возвращалась в свою каюту. – Ты избегаешь меня целых два дня! Твой голос на связи стал будто чужим, ну почему ты не хочешь поговорить? Тебе нравится мучить меня? Это не серьёзно, Энн!
– Вот именно не серьёзно! А дуться на меня из-за чьих-то фантазий это серьёзно?! Выставлять наши отношения на обсуждение пилотам – это нормально?! – в её голосе уже было больше огорчения, чем возмущения, которым она пылала два дня назад.
– Ну, прости, своего влюблённого мужа балбеса. Да, я знаю, иногда у меня сдают нервы, от этой напряженной работы. Тут каждый второй страдает синдромом ограниченного пространства. Я военный Энн, грубый солдафон, как ты когда-то меня называла, как только мы познакомились. Может мне не хватает мудрости и обходительности, но это потому что я теряюсь, когда понимаю, насколько сильно я тебя люблю, и что не смогу без тебя! Я не хочу ссориться и думать, что этот инцидент охладит наши отношения. Давай возьмём увольнительные и слетаем на какую-нибудь планету. Нам нужен отдых, хотя бы на пару дней. Только ты и я. Энн, ты нужна мне.
Его настойчивость и нежность в его глазах, конечно же, подкупали её, наполняя желанием броситься в его объятья и забыть это непонимание. Илай взял её одной рукой за руку, а другой ласково погладил по щеке, потянувшись к ней всем телом и мягко поцеловав в губы:
– Скажи, что любишь меня, – чувственным тихим шепотом прошептал он, продолжая целовать её лицо.
– Глупый, конечно же, люблю, – ответила Энн, – И ужасно хочу оказаться с тобой наедине, где-нибудь на Арго, у моря, в твоих крепких объятьях, слышать твоё дыхание, шум моря и больше ни-че-го!
До истечения контрактного срока службы Илая оставалось две недели, когда его вызвал к себе генерал Пруст.
