Текст книги "Седьмая звезда (СИ)"

Автор книги: Лаванда Риз

сообщить о нарушении

Текущая страница: 20 (всего у книги 29 страниц)

– Командование этой военной базой довольно вашей службой, офицер Бош, вы несколько раз были премированы и повышены в ранге. Ещё я особенно хочу отметить блестящую работу Эннжины Мунн, которая, как мне известно, официально считается вашей женой. Так же я был поставлен перед фактом, что вы оба собираетесь покинуть «Аватар-4», после истечения контракта, из-за отсутствия здесь условий для семейных пар. Меня лично это крайне огорчило, так как невероятно жаль терять таких ценных специалистов. Я не хочу умалять лично ваши достоинства, но Эннжина просто незаменима! Её профессионализм спасает жизнь моим солдатам. Поэтому я подал запрос, и с одобрения главного командующего, мне было позволено несколько изменить формат нашего устава и выделить в левом крыле третьего сектора каюты для семейных пар. Теперь вы спокойно можете жить со своей супругой на официальных основаниях. Мы готовы предложить вам очень выгодные контракты, у вас появятся дополнительные выходные и солидно удвоиться жалование. Мне нужны такие люди как вы. Было бы глупо, не побороться за вас. Подумайте Илай, посоветуйтесь с Энн. Я вызову её, и поговорю с ней отдельно. Надеюсь, вы примете правильное решение.

Конечно, принимать решение им было сложно, вернее решить выбрать что-нибудь другое, когда вокруг было столько надеющихся на их согласие: пилоты их подразделения, координирующий офицерский состав, диспетчера сменщики. Да и сама Энн привязалась к ребятам, к Бунну, ей нравилась её работа, не смотря на все сложности. Поэтому, после недолгого обсуждения, они решили остаться ещё на два года, а затем уже окончательно оставить службу и поселиться на какой-нибудь безопасной планете.

– Ну, и что вы решили? – Бунн застал её одну в общей каюте.

– Мы остаёмся ещё на два года, – сдержано улыбнулась Энн, поправляя назад волосы. – Не могу бросить вас на произвол судьбы.

– Это мне всё понятно, подзаработать денег и приобрести уютное гнёздышко, где будет царить любовь и взаимопонимание! – скривил ироничную мину Бунн.

– Ах, сколько же сарказма в этом голосе! – покачала она головой, продолжая улыбаться. – Ты по-прежнему не веришь в любовь?

– В любовь между мужчиной и женщиной? – фыркнул Бунн, – Нет! Я верю между ними в хороший секс. Они могут быть напарниками, сослуживцами, друзьями, но любовь для меня слишком истерическое и призрачное чувство. Или ты готова со мной спорить? Да?! Ну, хорошо! Я тебе докажу! Вот скажи мне, что сблизило тебя с Илаем? А? Конечно же, секс, после которого начали возникать ваши отношения и привязанности. Он тебе понравился, плюс особое стечение обстоятельств и вот вы уже вместе. Если бы он не привлек тебя физически, ты мне сейчас не рассказывала о любви к нему!

– Ну, это же полный бред, Бунн! В любви сначала возникает притяжение на тонком уровне чувств, это фибры души, ощущения сердца, а уже потом, и это естественно возникает и физическое влечение. А сколько людей изувеченных, не симпатичных влюбляются и их любят, не считая физическую красоту за фактор! Да если бы я спала со всеми кто мне нравится, то …

– О, а это уже интересно, с этого места прошу подробнее!

Энн засмеялась, сконфуженно тряхнув головой:

– Бунн, ты невыносимый! Отстань от меня! Я скажу, что некоторые, такие как ты, прагматичные особи, имеют в жизни только секс, а некоторые, которые ещё и чувствуют душу – имеют ещё и любовь, которая, кстати, бывает и без секса.

– Имеют ещё и любовь, – передразнил он её, – Или она имеет их, – высокомерно скривился Бунн, – Хватит мне здесь зубы заговаривать, ты ещё пожалей меня. Я вообще пришел поговорить о другом. Вот скажи мне, ты давно была у врача? Ты помнишь, что обещала принимать лекарства?!

– О, боже, почему же вы меня все так стараетесь опекать! – возмущенно вздохнула она.

– А я тебя опекать не буду! Сначала оттащу силой в медбокс, а потом расскажу обо всем Илаю! – жестко проговорил Бунн. – Я панькаться и просить тебя не собираюсь! Так ты была у врача, Энн?

– Нет, но собиралась, – нервно дернула она плечами, обижено хмуря брови.

– Пойдём! – вставая, произнес он повелительным тоном.

– Но я не могу сейчас, у меня были другие планы!

– Считай, что я эти планы изменил, или – все узнают!

– Ты просто …просто …, – Энн не находила слов от возмущения.

– О, я не просто, я очень сложный парень, и на меня твоё шипение и умоляющие красивые глазки не действуют. Пойдешь сама или тебя понести? И не надо рычать, а то подумают, что у тебя паралич лицевого нерва.

– Доктор, – произнес Бунн, заталкивая Энн в медицинский бокс, – Я вверяю в ваши заботливые руки эту девушку, и настаиваю на том, чтобы вы провели тщательный и полный осмотр всего организма. Она обещала мне не сопротивляться, но если что, я буду рядом ожидать в вашем кабинете.

Обернувшись, Энн гневно показала Бунну кулак, а он, улыбаясь, послал ей воздушный поцелуй, доводя её своей иронией до бешенства.

После комплексного сложного компьютерного обследования её организма, доктор попросил их обоих присесть, приготовившись вынести своё заключение.

– Ну что я могу сказать вам утешительного, молодые люди. Все органы и функции организма этой пациентки абсолютно здоровы, все … кроме сердечной мышцы и репродуктивной функции. Я хочу спросить вас Энн, вы попадали под сильное действие радиации?

– Да, меня лечили от лучевой болезни и радониевой интоксикации.

– Видимо это и послужило причиной вашего бесплодия. Вы не сможете иметь ребёнка, Энн. Это один неприятный момент, но с этим ещё можно жить. А с сердцем всё достаточно серьёзно. Когда у вас начались боли?

Энн в ужасе пыталась осознать предыдущую новость и не слышала, о чем говорил врач.

– Энн! – толкнул её Бунн, – Ответь, когда у тебя начало болеть сердце?

– Два года назад, – еле выдавила она, упавшим голосом, уже представляя, как она скажет Илаю, что у неё никогда не будет детей.

– Странно, с такой патологией, которая наблюдается сейчас, оно должно было болеть у вас с рождения, – проговорил доктор, смерив Энн внимательным взглядом. – У вас скоротечный порок сердечной мышцы, прогрессирующая атрофия правого желудочка. Если так пойдет дальше, и предлагаемая мною терапия не затормозит процесс, вам будет необходима операция по пересадке донорского сердца.

– Доктор, а это точно, … у меня действительно не будет детей? – в шоке проговорила девушка.

– Вы вообще меня слушали, когда я рассказывал о вашем сердце? Вот где таится реальная угроза жизни. Вы должны приходить на осмотры каждый месяц, и каждый день принимать лекарство.

– Она будет доктор! – Кивнул Бунн, – Я лично прослежу за этим. Пошли Энн, ты всё взвесишь и успокоишься. – Бунн приподнял её за локоть и повел на выход, находившуюся в смятении девушку.

В бункерном переходе, Энн остановилась и порывисто обняла его, крепко обхватив за плечи:

– Бунн, почему всё так? – с горечью прошептала она. – Это …несправедливо…

– Я не знаю, почему, – вздохнул он, целуя её в висок. – Возьми себя в руки! Люди живут и без потомства, а вот без сердца они жить не могут! Тебе нужно думать, как вылечить сердце. Разберись, в конце концов, со своей душой. Убери эмоции, включи разум! – требовательно, почти жестко проговорил Бунн. – Ты же самый лучший оператор на базе, твой твердый уверенный голос спасает наши жизни, не смей раскисать!

– Я не могу, не могу, – всхлипнула она, дрожа всем телом, не разжимая своих рук.

– Ясно, пираты научили тебя всему, кроме как болеть, – тяжело вздохнул он, – Ты поправишься, с операцией или без, но ты возьмешь себя в руки, и будешь думать о себе, а не о своих страданиях. И если ты сейчас же не успокоишься, я устрою тебе холодный душ! Мне не нравиться такая Энн! Я хочу видеть другую!

Но она его не слушала, продолжая висеть у него на шее и поскуливать. Тогда Бунн слегка отстранив её, с жадностью, поцеловал её прямо в губы.

От ощущения его языка у себя во рту, Энн шарахнулась в сторону, одновременно с силой оттолкнув его от себя:

– Ты что спятил, ненормальный?! Идиот! Не смей больше так! – гневно выкрикнула она.

– С возвращением! – спокойно бросил Бунн, комично кланяясь. – Рад, что ты вернулась в себя, вот такая ты мне больше нравишься. Ну, извини, холодного душа в переходе не было. Это была его импровизация.

– Я тебя убью! Ты самый кошмарный тип, которого я только знаю! – сердито проговорила она, толкая его в плечо. – Чокнутый имперский солдафон! Выхлоп турбинный! Узел язвенный!

Но затем, прекратив отвешивать ему тумаки, Энн внимательно посмотрела на него и улыбнулась:

– Я даже не знаю, что бы я без тебя делала, Бунн Четмен, – вдруг мягко произнесла она, – Спасибо тебе, таким дурацким способом, меня ещё никто не поддерживал!

Бунн самодовольно криво усмехнулся, сощурив свои зелёные хитрые глаза:

– Всегда пожалуйста. Обращайся! – с наглой уверенностью, проговорил он, ни капли не обижаясь на брошенные ею эпитеты. – Ну что пойдем дальше или продолжим целоваться? – шутя хмыкнула эта ходячая ирония.

Энн негодующе округлила глаза и, качая головой, быстро зашагала к лифтоподъёмнику, вызывая у Бунна лишь удовлетворительную ухмылку.

* * *

Когда ты кружишь в такт со временем, внимаешь в себя его ритм, позволяя ему вести себя.

Когда даже нет возможности предаться пустой лени и унылому воздыханию, наблюдая со стороны за чужим жизненным вихрем.

Тогда ты его просто не замечаешь!

Время пролетает незаметно, оставляя тебя в неведении. Куда и с какой скоростью оно несется? Только спустя какие-то его промежутки, ты вдруг иногда задумываешься, остановившись на секунду, вспоминая себя в этом промчавшемся танце со временем!

И эти воспоминания дарят разные ощущения.

Это может быть тяжесть и грусть, может быть стыд и недовольство, а может быть тепло и радость, счастье, вспоминая о котором, тебя будет преследовать ностальгия даже на следующих этапах жизни.

И никогда не нужно жалеть об ушедшем времени, если тогда оно подарило тебе это счастье.

Жалеть нужно о том, если это время прошло впустую.

Следующие два года, без каких-то нескольких недель, пролетели для Энн как один день. Один светлый и теплый день! И этим светом была их любовь, полная нежности, трепета и понимания. А теплом была дружба, поддержка, признание. Она закружилась настолько, что даже не поняла, как успели пролететь эти четыре года!

Полнейшая загруженность на службе, бесконечное общение, внимание Илая, почти заглушили в ней этот внутренний отсчет, с … того самого дня. Но если бы её спросили в любую минуту, она бы безошибочно ответила, сколько именно прошло времени. Вот, например, как сейчас Энн неожиданно задумалась, глядя на уже привычный, не снимаемый блокиратор. Со дня её отлёта с Химера прошло, если быть полностью точным: три года, десять месяцев и двадцать шесть дней. И ни разу за это время её семья не давала о себе знать!

А Энн …привыкала к новой семье, к новым друзьям, к новому миру. И вот спустя эти четыре года этот мир принял её, окончательно убеждая Энн, что прошлому место лишь в прошлом, особенно, если у тебя нет прав к нему возвращаться.

Здесь у неё был любящий её муж; не оставляющий её без внимания брат, с его женой Миррой и их маленьким сынишкой Робертом; её пилоты, некоторые из которых оставались ей преданными друзьями, и конечно же Бунн, который был не просто другом, это скорее напоминало тайное соучастие, упрямую преданность и ироничную симпатию, которую он даже и не скрывал.

Удобно устроившись на плече у Илая, Энн ласково смотрела на улыбающегося мужа, который так нежно гладил её по щеке. Они были одни, вдвоём в своей каюте, после того, как он разбудил её своими поцелуями. …Боже, как же она его любила!

А разве можно было не любить эти лучистые синие глаза, в которых сквозило столько нежности?! Как можно было не любить эту открытую преданную душу, в которой было столько заботы, уверенности, ласки и света?! Эти крепкие руки, мягкие красивые губы и запах сильного тела? Его можно было любить за одну лишь отвагу, за острый ум и веселый нрав. Она действительно была с ним очень счастлива, даже слишком счастлива.

– Я сегодня лечу к Натану. Он уже замучил меня своими упреками, что я не появляюсь проведать своего племянника, – нежась возле любимого, произнесла Энн.

– Хорошо, слетай. Жаль, что не могу составить тебе компанию, но зато потом мы сложим наши увольнительные и слетаем на Саргас, присмотрим там для себя жильё, – соглашаясь, ответил Илай.

– Какой же ты у меня замечательный! – проворковала она, – Ну хотя бы поспорил бы со мной для разнообразия, запретил бы, упрямо настоял на своём! К тебе даже придраться не в чем.

– Стукнуть кулаком, обозвать ворчливой грымзой и не вернуться на ночь? – засмеялся Илай. – Ты о таком разнообразии? Я просто получаю удовольствие, когда соглашаюсь с тобой. Мне абсолютно не хочется спорить и злиться. Мне даже нравится когда ты капризничаешь, потому что я безумно тебя люблю.

– Мой великолепный и благородный рыцарь, я так счастлива, что вы осветили мои дни! Позвольте мне и дальше пребывать вблизи вашего великодушного сердца? – состроив комичную гримасу, игриво произнесла Энн, громко чмокнув его в плечо.

– Только попробуй не быть рядом! – шутливо погрозил он ей пальцем.

Энн грациозно соскользнула с постели. Одеваясь на ходу, она машинально приняла свою утреннюю дозу лекарств.

– Энн, что это за таблетки? Ты постоянно их пьёшь, и нигде не значится их названия, – потянувшись, спросил Илай, не торопясь, поднимаясь на ноги.

– Да это просто безвредное успокоительное, – небрежно отмахнулась она, подумав о том, что Бунн очень кстати стирал с упаковок название лекарства, – С моей работой без этого никак нельзя. А мне постоянно нужно быть в форме!

– А ещё я узнал, что вас с Четменом очень часто видят возле медицинского отсека. Это тоже нервы? – теперь в его взгляде промелькнула легкая подозрительность. Но Энн весело улыбнулась, и благодушно качая головой, заметила:

– Еще какие нервы! Ты же знаешь Бунна, сколько в нём желчи! На этой базе мы с ним вдвоём самые неуравновешенные, нет, ещё забыла полковника Гамильтона, он тоже ещё тот псих! – её непосредственный и шутливый тон, снова усыпил его бдительность, не подпуская любимого к горькой правде.

– Ничего, скоро срок действия наших контрактов заканчивается, и больше генерал Пруст меня уже не уговорит. Мы, наконец, оставим службу и изменим нашу жизнь. Я устал быть солдатом, теперь я хочу жить на земле, вместе с тобой. Забыть о войне, не просыпаться от постоянных кошмаров, не хоронить друзей. Я просто не могу дождаться, когда всё это кончится!

– Ты сегодня летишь? Прошу, будь осторожней! Этот квадрат мне не нравиться, уж слишком близко он к межевой границе! – подойдя к нему ближе, она нежно поцеловала его в губы.

– Всё будет хорошо, малышка, лети спокойно, увидимся завтра! – мягко улыбнулся он, сжимая её в объятьях.

В коридорном отсеке они расстались, разойдясь в разные стороны. В выпускном ангаре её уже ожидал челнок, присланный от Натана.

Глава 20

– Ну, наконец-то! – воскликнул Натан, когда Энн вошла в его кабинет. – Я уже начал считать часы до нашей встречи! Энн, ты бессовестная сестра и тётка! – говоря всё это Натан, широко улыбался.

– Ничего подобного! Твоя сестра слишком много работает, а малыш Роберт, боюсь, даже не понимает кто я ему такая! – обнимая брата, пропела Энн. – Пойдём к семье, или хочешь поболтать?

– Потом поболтаем, пойдём, пока Роби не уснул, поиграешь с ним. Вчера ему уже исполнилось восемь месяцев, но больше он почему-то похож на Мирру! – произнес гордый отец, с таким трогательным видом, что невольно рассмешил собой Энн.

Но когда она увидала малыша, то уже забыла обо всём на свете! Энн подхватила на руки розовощекого карапуза со смешным торчащим светлым чубчиком и воскликнула в полном восторге:

– Боже мой, неужели мы все когда-то были такими же! Мирра, он очаровательный, я даже не знала, что они такие потешные! Роберт, малыш, ты просто чудо! Ой, я не могу, просто хочется его тискать, целовать и тормошить! – она прижала к себе деловито пыхтящего племянника, вдыхая молочный запах его тельца.

– Ты ему понравилась, Энн, – улыбнулась Мирра, – обычно Роб начинает возмущенно кричать, кривиться и становится ужасно похожим на своего отца. – Тебе очень идут дети, когда устроитесь на планете, обязательно подумайте об этом с Илаем.

Энн даже виду не подала, она давно научилась скрывать свою боль от посторонних глаз, пряча горечь за милой улыбкой.

– Да, конечно, дети это большое счастье, – спокойно, любуясь малышом, произнесла девушка. – Ну-ка, Роберт, покажи своей тёте Энн свои первые зубки! Смотри, Натан, он мне улыбнулся! – в её глазах была искренняя простодушная радость, которой заряжал её этот маленький мальчик, ещё один крошечный родной ей человечек.

Энн мило поболтала с Миррой, наигралась с малышом, отчиталась перед Натаном о своих планах на будущее, уверив его в своём окончательном решении оставить службу. После отданной семейной дани она с облегчением возвратилась на базу.

…Она не знала, что завтра уже наступило …без него!

И сердце почему-то предало её в этот момент, оно не дрогнуло, не сжалось, не заныло от боли. На душе было спокойно и тихо-тихо, … как в склепе. Почему оно молчало?

Она только успела сойти с челнока, как через шлюзовые ворота один за другим возвращались патрульные. Энн уже привыкла, что в таких случаях техническая бригада всегда готова к авралам и неудачным посадкам, поэтому её не удивила рабочая суматоха на пусковых дорожках, дежурная мобильная бригада медиков, отдающий приказы командир пехотинцев, готовящихся к посадке.

Но когда раздался сигнал тревоги, и по команде был поднят спецотряд, а в ворота влетел горящий «томагавк» Илая, … у Энн оборвалось это предательское сердце. Она бросилась бежать со всех ног, нарушая все правила техники безопасности, не глядя, что прямо на неё несется взлетающий челнок, Энн мчалась к … нему! Пока подкашивающиеся ноги, принесли её к окруженному спецотрядом кораблю, куда уже прибыл лично сам генерал Пруст, где уже столпились пилоты их подразделения, Энн заметила, что медики упаковывают её Илая в чехол, куда обычно кладут уже мертвые тела.

Перед её глазами сейчас стоял лишь этот чехол, в котором лежал её любимый, а остальные лица, техника – рассыпались пеплом, раздуваемым леденящим дыханием смерти. Энн не слышала шума, голосов, не услышала она и собственного крика.

Это даже кричала не она, это был раздирающийся вопль её души!

Распихивая солдат, с остервенением отталкивая хватающие её руки, Энн упала на колени, дрожащими пальцами она пыталась расстегнуть молнию на чехле:

– Илай, …нет, только не это. Нет! – стонала она, гибнущим затухающим криком, переходящим в истерзанный плач, ощупывая бездыханное тело любимого. Мороз пробежался по коже, у тех, кто наблюдал за этой сценой, удушливое горе сжало сердца бывалых солдат. Невозможно было смотреть, как убивалась эта девушка.

Сильные руки обхватили её сзади, пытаясь оттащить в сторону:

– Энн! Ты уже ему не поможешь! Энн, прекрати! Его нужно унести отсюда! – надорванным голосом, прокричал ей Бунн. Но она не слышала его, продолжая биться в истязающих конвульсиях боли.

Каким-то непостижимым образом, в её затуманенное сознание запал обрывок разговора координирующего офицера с генералом Прустом:

– Сэр, неизвестный атаковавший корабль заметили в радиусе точки С-45, который примыкает к нашим границам. Прикажете преследовать?

– Вышлите чистильщиков, возможно, они успеют его достать до того, как он пересечет межу!

Мелькнувшая в голове мысль, моментально изменила её состояние. Обмякнув, она замерла в руках Бунна. Слёзы больше не текли по исказившемуся мукой лицу, в её глазах застыла решимость, холодная, карающая уверенность смертника.

Резко оттолкнув Бунна, Энн бросилась бежать к готовящимся к вылету кораблям. Пилот «веретена» не ожидал, когда его ухватили за шиворот и вытолкали из кабины.

Бунн бросился следом за ней, но, не успев, ударившись о задраивающийся люк, он тут же развернулся и кинулся ко второму, готовящемуся к старту кораблю, вытолкав пилота-чистильщика из его истребителя.

В наушниках раздавался гневный голос генерала, требовавшего, чтобы они немедленно вернулись на базу. Но ни Энн, ни Бунн, не реагировали на приказы старшего офицера. С безразличной внутри неё пожирающей пустотой, Энн неслась в точку С-45. Бунн гнался следом, в надежде вернуть её!

– Офицер Бунн Четмен, я приказываю вам, немедленно сойдите с курса! – гремело в динамиках.

– Я не могу выполнить ваш приказ, сэр! Я должен следовать за ней, она не понимает, что делает. Ей нужна будет моя помощь! Я буду идти за ней на хвосте! – упрямо нахмурившись, ответил Бунн.

В операторском отсеке повисла напряженная тишина. Присутствующие там, следили за перемещением этих двоих пилотов. Голограммная карта улавливала мощный сигнал с гигарадара, отражая корабли Энн и Бунна.

– Что она творит? – прошептал генерал Пруст, не сводя глаз с экрана.

– Борт 04, пилотируемый Эннжиной, вошел в штопорный вираж!

– Она пытается сократить расстояние.

– Вражеский корабль максимально приблизился к границам территории Империи!

– Если наши корабли пересекут границу, это может вызвать межпланетный конфликт! Нужно срочно доложить в верховный департамент!

– Сюда спускается командующий базой!

– Необходимо заранее отправить сигнал химерам, предупреждая их, что мы не причастны к этому недоразумению!

– Плохо, очень плохо, – тяжело вздохнул генерал Пруст, бессильно сжимая кулаки.

* * *

– Ваше Высочество, мы получили странный сигнал с имперской базы «Аватар-4». Командующий военачальник генерал Шер, настаивает, чтобы вы уделили этому внимание, похоже, Империя нарушила договор!

Зур окинул внимательным заинтересованным взглядом своего атташе:

– Ну что ж, выводи на связь генерала Шера, послушаем, что там происходит!

Правитель Химера находился в своей резиденции, один из залов которой, был полностью оборудован для связи с каждым сектором планеты. Перед ним опустился один из экранов колориза, позволяющий лично беседовать со своими подчиненными. На экране возникло вытянутое лицо генерала Шера:

– Приветствую, вас правитель Зур! Наши радары засекли два вражеских корабля и один корабль гротов. Имперские корабли уже вошли в наше космическое пространство, но их командование с патрульной базы заявляет, что эти корабли самолично дезертировали, отказываясь выполнять приказ, и что они не несут за это никакой ответственности. Это вызывает большие подозрения. А вдруг это заранее спланированная провокация?!

– Вы уже перехватили сигнал связи? – казалось, его монолитное жесткое равнодушие ничем нельзя было поколебать. В этих холодных глазах не отражалось ни одной эмоции.

– Конечно, мы вклинились в их частоту. Я переключаю сигнал на ваш канал!

Слух Зура резанул негодующий мужской голос, но когда он произнес ЭТО имя, глаза правителя мгновенно сощурились, а на скулах яростно заиграли желваки.

«– Энн! Да ответь же мне, в конце концов! – кричал Бунн, пытаясь пробиться к игнорирующей его девушке. – Не сходи с ума, Эннжи! Мы на чужой территории, химеры расстреляют нас раньше, чем ты догонишь эту сволочь! Он бы не хотел этого, Энн! Я тебя умоляю от имени Илая!

– Какого черта ты за мной поперся, Бунн? – глухим уставшим голосом, наконец, ответила она».

Услышав её голос, Зур … перестал дышать от полоснувшей его боли в груди. Впервые за четыре года она была так рядом. Это чудовище, которое он так …ненавидел и которое когда-то любил.

«– Я не могу бросить тебя, я тебе должен, ты забыла? Что ты делаешь? Ты погубишь себя, Энн! Илая этим не вернешь! – в отчаянье бросил Бунн.

– Я должна уничтожить этого грота. Я хочу его убить. Он отнял у меня мою жизнь. У меня теперь вообще ничего не осталось. И мне всё равно, что будет со мной, – отозвалась она зловещим тихим голосом»

– Генерал! – Зур поднял свой тяжелый жесткий взгляд на экран. – Вы подняли эскадру? Пусть наши истребители расстреляют гротский корабль!

– Но ваше высочество, гроты наши союзники. Не лучше ли расстрелять имперцев?

– Ты смеешь мне перечить?!! – гневно прошипел Зур, медленно поднимаясь со своего места. – Может, я тебя забыл спросить?! Ещё одно сомнение и я уничтожу твой род! Я приказал, расстрелять гротский корабль, пусть гроты считают, что это сделали имперцы, а самих имперцев сопроводить до границы и отпустить. Мы не будем поддаваться на эту провокацию, и выражать ноту протеста Империи! Я четко выразился, генерал Шер?! Или мне ещё нужно отчитаться по поводу моих мыслей?! И не отключайте сигнал, я хочу послушать, о чем они говорят!

Зур убрал экран колориза и обернулся к атташе:

– Нужно внимательно проследить за членами рода генерала Шера. Отправьте опытного шпиона с соответствующей санкцией и держите меня в курсе. Активируйте наше контрольное спецподразделение в армии самого военачальника, все его приказы и распоряжения должны дублироваться через меня. Осведомлять меня даже о единоличных случаях неподчинения.

– Слушаюсь, ваше высочество! – почтительно склонился молодой химер.

Зур устало закрыл глаза, откинувшись на спинку кресла. Слушая шипение в динамике, где чередовались голоса Энн и какого-то имперца, он вдруг ощутил, что что-то изменилось. Съедающая и обжигающая боль в душе остались, но пустота, которую он так ненавидел, рассеялась. Тело Зура дернулось, словно от пронизывающего укола, расплывшегося в душе трепещущим волновым пламенем. …В нём шевельнулся его сипат. Зур вдруг ясно уловил её состояние. Но только теперь это чувство вызвало у него протест, горькое разочарование и презрение. В нём клокотала ярость оттого, что сипат так до конца и не уничтожен. Он ненавидел Энн и не мог ей этого простить!

Но голос Энн услышал не только Зур.

Именно в этот момент, Мак решил протестировать своё новое изобретение. Сидя в рубке «бронтозавра», выполняющего уже скорее функцию музея, в который они время от времени наведывались, он установил свой лучевой датчик, задав ему диапазон проникновения.

– Послушай, Мак, ты как маленький, честное слово! Зачем тебе сдалось это подслушивающее устройство? – проворчал Лакур, недовольно хмуря мохнатые брови.

– Не ради подслушивания, а ради интереса насколько проникает нейронный луч! – отмахнулся Мак, включая прибор, настроенный на замок Зура.

«– Эннжи, если ты не думаешь о себе, подумай обо мне! Я пока умирать не хочу! – произнес Бунн.

– Я тебя не звала за собой! Убирайся на базу и считай, что меня нет и не было! – с горечью бросила девушка. – Что это?!! Какого черта они подорвали эту гниду?! Это я должна была его уничтожить! – вдруг гневно выкрикнула она, заметив перед собой яркую вспышку, на том месте, где только что был корабль гротов.

– Энн, сбавь скорость! Одумайся, кому от этого будет легче? Давай поворачивать, на «веретенах» мы ещё сможем от них смыться!

– Мне будет легче, Бунн, …мне. Я уже мертва. Смывайся сам.

– Мне иногда самому хочется тебя придушить! Умница, нечего сказать! Илай погиб не для того, чтобы ты лезла за ним в лапы смерти! Уж он-то хотел бы, чтобы его любима малышка была жива! – довольно жестко произнес Бунн, намеренно бередя её рану.

В динамике послышалось приглушенное всхлипывание, а затем дрожащий и сдавленный голос:

– Заткнись и проваливай! Мне от тебя ничего не нужно! Что ты вообще можешь об этом знать! Меня больше ничего не держит, я потеряла всех, кого только можно было потерять, так почему бы мне не присоединиться к нему?

– Я ещё с тобой поговорю на эту тему, эгоистка несчастная, но боюсь у химеров другие планы, легкой смерти ты не дождешься. Их корабли окружают нас для сопровождения. Поворачивай Энн, подумай, что скажут наши парни. Мы должны вернуться и похоронить его. Мне тоже больно и тяжело, …сегодня у меня погиб лучший друг. – Голос Бунна смягчился, когда он заметил, что она сбавляет скорость»

Лакур застыл в кресле с открытым ртом. Попытавшись заговорить, он издал нечленораздельные хрипы, но затем, совладав со своим диким волнением, он всё-таки выдавил:

– Это была Энн? Наша Энн?

Мак кивнул, переводя на брата шокированный взгляд, после чего они услышали нечеловеческий стон Зура, и Лакур с перепугу стукнул по лучевому датчику, прерывая этот кошмарный звук.

Химеры настойчиво выдворили их за пределы своей территории. Им больше ничего не оставалось, как вернуться на базу.

Гибель врага, отобравшего жизнь у её Илая, совершенно не заполнила эту сквозящую опустошенность. Её сердце, её душу покрывали сплошные дыры от взрывов горя и отчаянья. Боль была настолько сильной, что Энн перестала ощущать саму себя, свои мысли, свои чувства – кругом была сплошная адская боль!

Она управляла кораблем машинально, посадив его в выпускном ангаре. Ей было абсолютно всё равно, что ей пытался сказать генерал, возмущенно жестикулируя, её не волновали дальнейшие события, … потому что теперь жизнь для неё не имела смысла.

Энн не различала лиц и перестала понимать значение слов, пока сквозь слепящую боль не вклинился Натан. Он тряс её за плечи, хлопал по щекам, обнимал, что-то говорил, пока, наконец, не сделал ей какой-то укол. Перед тем как потерять сознание, Энн успела понять, что он всё-таки ей пытался сказать:

– Я привез специалистов, мы сделали всё что смогли. Мы пытались спасти его и обмануть смерть, но не вышло. Его мозг мертв.

А дальше она уже бежала по тёмному коридору. Бежала изо всех сил, ощущая, что и они уже на исходе, но что-то гнало её вперед, зачем-то она должна была добежать до двери, из-под которой пробивался луч света. Дверь распахнулась одновременно с её глазами! Энн шумно втянула воздух, и … снова встретилась с болью, которая вернулась вместе с физическими ощущениями. Она поняла, что находится в медицинском боксе, где-то рядом противно запищал какой-то прибор, и в палату вместе с врачом, ворвался Натан. Девушка не чувствовала ни уколов, ни подсоединяемых присосок с проводами, ни жужжащего датчика установленного прямо у неё на груди. Энн неподвижно лежала на койке, тоскливо глядя в потолок.

Теплые пальцы Натана сжали её тонкую холодную ладошку:

– Почему ты молчала, Энн? Почему мы не знали, что у тебя больное сердце? Я чуть не убил тебя тремя кубиками эндорфинола! Как ты могла скрыть от меня такое? – с тихой грустью, проговорил он.

Энн медленно повернула голову и шепотом спросила:

– Его уже похоронили?

– Нет, он в закрытом боксе, все ещё под системами. С помощью приборов, мы искусственно запустили ему лёгкие, сердце, всю физиологию, влияя через сегментарные клетки мозга. Но, к сожалению, теперь это всего лишь тело. Илай мертв. Сожалею, Энн, но ничего больше сделать нельзя.

Порывисто вцепившись в его руку, и глядя на него измученными воспаленными глазами, она хрипло прошептала, буквально умоляя его: