Текст книги "Отверженные (СИ)"
Автор книги: Лаванда Риз
сообщить о нарушении
Текущая страница: 8 (всего у книги 16 страниц)
На закате погибших предали огню по всем ритуальным традициям Одичалых, а в моём лазарете появился пациент. Шансы бедняги Джая всё ещё были невелики.
– Джона позвал к себе Темпа перетереть с глазу на глаз, вот там-то он выкрутит Темпу яйца, как и собирался, – проговорил Нэш, раскладывая наши вещи в хижине рядом с лазаретом. – Многие до сих пор в шоке от того, как быстро и легко Джона принял тебя. … Люди растеряны. Их предводитель даёт понять, что девушка из Исхода пользуется особыми привилегиями высших. … Ты уверенна, что ты и Ронан дети одних родителей?
– Нет, на самом деле меня выловили в проплывающей мимо острова корзинке, – язвительно отшутилась я, поправляя то, что он бросал кое-как. – Я уверена, Нэш, и я терпеть не могу эти разговоры о разделении, о кастах, всё это пережитки далёкого, старого и видать загнувшегося мира. Я ничуть не лучше, но и … ничуть не хуже тебя, или кого другого.
– Не-е-е-е-т, – игриво улыбаясь, протянул Нэш, подходя ближе. – Ты моя особенная девушка, – и поцелуи посыпались один за другим.
Мне нравилось заниматься любовью с Нэшем, я теряла голову от этих прикосновений, от возможности посмеяться и чувствовать себя раскрепощенной. В такие моменты, наедине с Нэшем я была счастлива. Удивительно счастлива, не желая ничего дополнительно, словно это было всё, о чём только может мечтать девушка на этом острове. … Слишком большая роскошь стать вдруг беспечной и беззаботной. Возможно где-то, но только не на Энде.
На следующий день мне сложно было куда-то отлучиться, помимо приходящих пациентов, приходилось каждые десять минут проверять мечущегося в бреду Джая, он весь горел и его раны выглядели не хорошо. Поздним вечером я буквально валилась с ног, поэтому не особо расстроилась, когда Нэш отправился в дозор к берегу, выспаться с ним шансов у меня было гораздо меньше. Но … посреди ночи меня словно полоснули ледяной бритвой, и я проснулась от ужаса, мерзкого, липкого, … смертельного. В свете масляной лампадки я увидела перекошенное от страха лицо Эмми, призрак замер на пороге, будто хотел помешать мне выскочить наружу. Это ощущение накрыло меня волной, мгновенно – я уже знала, что случиться что-то непоправимое. Я даже знала с кем.
И я ринулась на улицу сквозь призрак, громко выкрикивая одно лишь имя.
Так страшно, так страшно опоздать, так страшно потерять….
– Нэш! Нэш!! Нэш!!! – срывая голос, кричала я в темноту, всполошив поселение. Я неслась в сторону пляжа, срезав путь у каскада. Мелькнули какие-то тени, я услышала звуки драки и брань Нэша.
– Нэш, осторожно! – хрипло выкрикнула я, безоружная бросаясь на тёмные фигуры.
– Лаванда! – перепугано закричал Нэш, я уже различала его метнувшийся ко мне силуэт, но … вдруг он пошатнулся и замер, став медленно оседать на песок.
Меня саму что-то сбило с ног. Но это был не человек. Это она … зачем-то навалилась на меня своим прозрачным невесомым и в тоже время ледяным телом. И в это время мимо просвистело брошенное копьё. А в следующее мгновение другое копьё пролетело в обратную сторону, и со стороны селения уже мчалась подмога. В считанные секунды нападавшие были убиты. … Только было слишком поздно….
Я ползла к нему на коленях, потому что не в силах была подняться. Тело Нэша лежало слишком неподвижно, а остриё длинного самодельного ножа выглядывало прямо из его сердца. Трясущимися руками я пыталась нащупать его пульс, но пульса не было. И мой Нэш больше не дышал, а его прекрасные глаза, не моргая смотрели в одну точку. На меня. Но меня он больше не видел.
– Нет!!! Нэш, нет!!! – из моей груди вырвался жуткий уродливый вопль. – Не оставляй меня!
Мне так захотелось отмотать время назад или умереть в тот же миг вместе с ним, только ничего этого не происходило, а вместо этого меня на куски раздирала сокрушающая боль. … Боль невозможно описать человеческим языком, а языка душ многие не понимают.
Держа его за руку, оплакивая всё то хорошее, что ушло вместе с ним из моей жизни, я просидела так до самого рассвета. Одичалые не оставили меня в одиночестве, держась на расстоянии люди сострадательно переживали ещё одну потерю. С первыми лучами солнца Джона попытался поднять меня на ноги.
– Сейчас это кажется невыносимым, но боль стихнет, – сдержанно проговорил он. – Если бы слёзы возвращали к жизни. … Тебе нужно отдохнуть. А затем ты подготовишь его и мы простимся с Нэшем. Будь сильной. Такова наша жизнь, Лаванда.
Я плохо ощущала своё тело, и от слёз голова перестала соображать. Но вот мимо фигуры Темпа я пройти не смогла:
– Ты хотел посмотреть на меня, когда я потеряю того, кто был мне бесконечно дорог. Что ж … смотри, твоё желание сбылось, – зло выдавила я, не узнавая собственный севший голос.
– Я не желал тебе такого, Лав, – сейчас сострадание на его лице меня злило.
– И тем не менее Темп, думаю это доставит тебе удовольствие, мне так же дерьмово как и тебе.
Играя желваками, с нескрываемой мукой на лице, Темп не стал отвечать.
– Вы не одни такие. В колонии не найти ни одной семьи, которую не коснулась бы потеря, – заметил Джона, подталкивая меня идти дальше.
– Куда ты меня ведёшь? – слабо упираясь, возмутилась я, глядя, что мы прошли мимо моей хижины.
– Подальше от лазарета, где ты не наешься отравы с горя.
– Я не хочу никого видеть, я хочу побыть одна!
– За тобой присмотрит хорошая женщина. Ты даже не заметишь её присутствия.
Он завёл меня, вернее почти занёс в один из домов, и я рухнула на ближайший лежак. Боль пульсировала в глазах, ушах, голове, по всему телу. Я не спала, я как будто наяву видела повторение одних и тех же событий так или иначе связанных с Нэшем. Они всплывали произвольно, отматывались назад, но я ни на секунду не переставала видеть его лицо, и слышать его голос.
– Милая, пора, – тронула меня женская рука через какое-то время.
Это было адски тяжело, подготовить к погребению человека, в которого мне удалось так безоглядно влюбиться. Это было всего лишь тело, душа Нэша, тем каким он был, была уже в ином месте, но разве глупое сердце это понимало. Я омывала его водой и своими слезами, не слыша ни песен, ни заунывных звуков труб. И глядя на закрытые глаза Нэша, на его уже не кровоточащую рану в груди, я вдруг поняла, что его убил не мой брат, и даже не этот остров. Моего парня убили все мы – люди, допустившие такой образ жизни и мышления.
Перед тем как предать тело Нэша огню Одичалые говорили о нём много хороших слов. Пока очередь не дошла до меня, мои слова должны были быть последними:
– Не могу определиться, существуют ли высшие силы, которые посылают нам подобное горе, но за что я им благодарна, так это за то, что я очутилась в колонии Одичалых, встретила и полюбила Нэша. Вместе мы были так недолго, мы не успели пожениться, хотя собирались это сделать, не дожидаясь сезона дождей. Один человек сказал мне однажды, что жизнь сравнима с падающей звездой, а сердце на карту звёздного неба, потому что каждая потеря оставляет в нём сверкающие дыры. В память о Нэше – я никогда не выйду замуж… – и я подожгла его тело.
Точно как в тот раз, когда я предавала огню Эмми и её младенца, я просидела рядом с тлеющей кучей пепла, пока она не остыла. У меня на поясе уже висел шнурок пропитанный кровью Нэша, на который я повесила мешочек с его пеплом.
Мне трудно было понять хочу ли я чего-то, как мне жить дальше, что меня теперь держит у Одичалых, и поразмыслив, совершенно неожиданно я поняла чего же я хочу – чтобы меня обняли родные руки и успокаивающе прижали к груди, на который я смогла бы ещё немножко поплакать.
– Джона, я ухожу в джунгли, – устало заявила я, отыскав предводителя.
– Берёшь пример с Темпа?
– Нет, Темп живёт местью, а я не собираюсь. Мне очень нужно увидеть Улиса, хочу чтобы … брат обнял меня и утешил, хочу чтобы кто-то сильный и родной взял на себя немного моей боли.
– О, кипящие недра и падающие небеса, – хмурясь проворчал Джона, про себя явно матерясь другими словами. – Я не могу позволить тебе уйти. Ты нужна мне здесь. Только скажи, и я выстрою к тебе очередь из желающих тебя обнять и перенять твою боль. Лаванда, я запрещаю тебе покидать селение и прослежу за этим. У тебя теперь есть обязанности, кажется, раны Джая загнивают, ему нужна твоя помощь, – сжав меня за плечи, Джона с силой встряхнул меня. – Сцепи зубы и возвращайся в лазарет! И не смей делать глупости! … Представь, что сказал бы по этому поводу Нэш.
Последняя фраза будто подхватила меня под руки, дала почувствовать силу рук Нэша и усмехнулась его ироничными глазами цвета ночи. Я словно услышала его насмешливый хрипловатый голос и пусть сломленная, раненая, но ещё живая – моя сила духа на трясущихся ногах поднялась и поплелась туда, где в ней, то есть во мне нуждались. В лазарет.
Глава 10
Продолжительность и выражение скорби было выбором каждого, но идущие бок о бок со смертью привыкли её воспринимать как обыденность, типа вируса, словно неизбежную простуду в сезон дождей. Это жутко – просто смириться. Но у островитян не оставалось другого выбора, кроме как помнить и жить дальше. Вот и я, с поникшими плечами и всё ещё частыми тяжелыми вздохами, «собрав себя в нелепую кучу» пыталась уяснить для себя – что я значу, к чему мне стремиться дальше и где моё место.
Всё это время призрак Эмми как нарочно не появлялся, она словно боялась показываться мне на глаза, я ведь и вправду не желала её видеть. Не могла ей простить того, что она не предупредила меня заранее. Сейчас мне меньше всего хотелось разбираться в причинах её появлений и в мотивах поведения призрака убитой. Темп тоже видимо где-то шатался по джунглям, потому что его самого я увидела только спустя две недели после прощания с Нэшем.
Он первым подошёл ко мне, и в тот же момент окружающие меня звуки: визжащие дети, голоса взрослых, перестукивание молотков, шум океана и птиц – продолжая существовать, для меня вдруг стёрлись.
И как бы я не была подавлена, какой бы беспросветной не казалась мне моя теперешняя реальность – я не смогла не заметить его осунувшегося лица и тёмных кругов под глазами.
– Что ты творишь с собой, Темп? – моё сердце сжалось от боли. Кому-то было ещё хуже чем мне, но именно теперь, нацепив его шкуру, я понимала его как никто.
– Джона уже успел сказать мне, что мысли имеют свойство червиветь, – криво усмехнулся он, отводя взгляд. – Тяжёлые выдались деньки, да и с провизией напряг. … Хотел у тебя узнать. … Лав, ты ещё видишь во мне врага? – изнеможенные глаза Темпа, на секунду вперились в меня с таким красноречивым упрёком, вынести который оказалось не просто.
– У тебя вряд ли получится стать моим врагом Темп, – я не смогла добавить вслух, что когда мой брат вырвал его душу, я поделилась с ним частичкой своей, что связавшая нас трагедия сделала нас с ним почти семьёй, и что я не могу ненавидеть того, кто сыграл такую значимую роль в моей судьбе. – Я благодарна тебе за всё случившееся здесь, в колонии. Мне было больно, оттого мои слова могли тогда показаться такими резкими. … Прости.
Мотнув головой, он снова посмотрел мне в глаза. Он устал, желание возмездия пожирало его изнутри, некоторые вещи теперь мне виделись гораздо отчётливей. И не сдержавшись, я коснулась его заросшей щетиной щеки – ласковый трепетно-печальный жест, всего лишь на секунду парой кончиков пальцев:
– Если мы с тобой загнёмся от собственных страданий, значит, Ронан нас победил.
– К дьяволу нравоучения, они вот где уже у меня! – огрызнувшись, Темп чиркнул себя ладонью по горлу. – Вообще-то я пришёл с тобой проститься…
Темп не договорил, потому что в кокон только нашей с ним вселенной ворвалось отчаянье обезумевшей матери, ураганом налетевшей на меня:
– Лаванда, спаси моего сына!!! Молю тебя, помоги моему мальчику, он всё что у меня осталось… – перепуганная молодая женщина начала давиться рыданиями и одновременно тащить меня за собой. Время было дорого, и я побежала вместе с ней.
Мальчишка упал с высоты, и его состояние было мало похоже на обморок, по крайней мере, я сразу поняла, по зрачкам и налившимся кровью белкам глаз, по затухающему ритму сердца, что это больше похоже на кому.
Никакой врачебной этики на острове естественно не существовало и смягчать правду никто у нас не умел. Мать должна была знать к чему готовиться. Поэтому я озвучила ей свои мысли:
– Скорее всего, ушиб головы привёл к серьёзным последствиям. Ради борьбы за жизнь мозг отключил почти все процессы жизнедеятельности. Его невозможно разбудить и тормошить его категорически запрещается. Если мальчик не очнётся через три дня – нам придётся его отпустить. Но пока я сделаю всё возможное. Мне известны случаи, когда люди поправлялись. Сильно обнадёживать не стану, после такого выживают лишь избранные счастливчики, но возможно твой сын один из них. Чтобы приготовить лекарство мне нужно нырнуть на глубину, именно там водится редкая гадость, чей яд способен исцелять. Поэтому мне нужна лодка и тот, кто какое-то время удержит её на этих чёртовых волнах.
С этим проблем не возникло, и буквально через десять минут я уже уплывала всё дальше и дальше от берега, качаясь на волнах вечно разгневанного океана. Случившееся облетело всю колонию и столпившиеся на берегу дети, с такого расстояния больше похожие на чаек, с нетерпением ждали моего возвращения. Они сильнее всех верили, что чудо-юдо со дна способно разбудить их друга. Скепсис детям мало знаком, они в отличие от взрослых всё ещё умеют надеяться на чудеса.
На самом деле мне предстояла непростая задача. Это на словах – нырнул, вынырнул, не получилось с первого – поймал со второго. Для погружения на такую глубину нужен опыт и развитые лёгкие, которые будут просто гореть от нехватки кислорода и давления.
– Хотелось бы с первой попытки, – пробормотала я, свешивая ноги за борт. – Твоё дело Фаб, втаскивать меня за шиворот и откачивать.
После заверяющего меня кивка, я погрузилась в пучину океана.
И вот что странно – в воде мне стала досаждать одна единственная мысль, слова сказанные Темпом, которые с каждым повтором звенели всё громче и громче, будто пытаясь разорвать мою голову изнутри – «я пришёл проститься с тобой». Он что ли собрался пойти на смерть? От такого предположения я безумно разозлилась на Темпа и это наверное придало мне выдержки и сноровки, потому что я поймала фугу с первой попытки.
Когда Фаб втаскивал меня кашляющую и посиневшую обратно в лодку – я крепко накрепко прижимала к себе извивающуюся рыбину.
Уродливая рыба была на редкость ядовита, но если её яд смешать в правильной пропорции с нужными травами – получалось замечательное рассасывающее и обезболивающее лекарство.
Хотя не стану врать, когда я отделила чистый яд у меня промелькнула мысль оставить это тело, этот остров, эту жизнь и уйти в небытие. Лёгкий путь избавить себя от страданий и лишений. Всего лишь мысль, но почему-то именно это моё колебание заставило Эмми появиться снова. Она испуганно затрясла головой, обдавая меня своим леденящим присутствием. Ещё немного и казалось, она схватит меня за руки.
– Проваливай! Теперь я точно не хочу тебя видеть! – рявкнула я вслух. – Не собираюсь больше потакать твоим прихотям!
–«Это не выход. У тебя иной путь» – то ли я услышала, то ли это промелькнуло у меня в мыслях.
Я так была зла на неё, что даже опешить не успела:
– Нэш погиб из-за тебя! Ты могла предупредить меня заранее, я знаю что могла, но ты не стала этого делать! Хорошего парня не стало по твоей вине!
–«Нет. По вине Ронана. Я лишь пыталась спасти тебя»
– Никто тебя об этом не просил!!!
– Лав, с кем ты разговариваешь? – неожиданное появление Темпа смутило меня до безобразия. Мы с призраком Эмми вздрогнули, и одновременно обернулись. На этот раз она не стала бросаться ему на шею.
– Ни с кем, сама с собой, – пробормотала я, отворачиваясь. – Я готовлю лекарство. … Темп, тебе не стоит делать того, что ты собрался делать, – я слышала, что он вошел внутрь. И я знала, что остановить его для меня было так же важно, как спасти этого мальчика.
– Ты ведь даже не знаешь, что я задумал.
– Какая разница, у меня всё равно есть план получше, – взглянув на него вскользь, я удовлетворённо заметила, что мои слова его заинтересовали. – Кажется, я придумала как захватить власть в Исходе и предать суду моего брата. Но сначала мне нужно заняться этим любителем лазить по верхушкам деревьев. А потом мы поговорим. Согласен? – кокон нашей вселенной снова сомкнулся вокруг нас, я будто бы даже слышала как бьется его сердце и отчётливо видела, как моя тень пришита к его тени. И даже Эмми не может проникнуть в этот кокон. И невзирая на тоску по Нэшу я всё равно чувствовала необъяснимую близость с Темпом, некое фундаментальное родство, которое не искоренить уже ни ненавистью, ни расстоянием, ни другими отношениями. Эта близость просто была, встретившись мы лишь раскрыли факт её существования. Откуда она вязалась? Понятия не имею, психология не мой конёк. Темп тоже видно что-то такое ощущал, раз пришёл ко мне.
– Джона знает о твоём плане? – серьёзно поинтересовался он.
– Нет, – как же всё-таки странно, что Эмми изо всех сил держится в стороне. Хотя я вижу, как она тянется к Темпу всем своим призрачным естеством, сколько муки отражается на её лице, но тем не менее что-то изменилось.
Темп устало опустился на один из тюфяков, сбросив свою сумку в сторону:
– Хорошо. Я хочу, чтобы ты озвучила мне первому. Подожду тебя здесь. И ещё, Лаванда … – потянув, Темп как-то многозначительно вздохнул, – Я тоже не жалею, что притащил тебя в нашу колонию, всё-таки здесь твоё истинное место. Неся тебя тогда бесчувственную через джунгли, я поклялся себе, что сохраню тебе жизнь. Потому что подыхая в душе – я поверил тебе, – и удивительного цвета нежно-карие с зёленым отливом глаза, посмотрели на меня ища подтверждения.
– Ты можешь мне верить Темп. Ведь я всё ещё спасаю нас обоих.
На самом деле плана у меня никакого не было. Вначале просто промелькнула мысль удержать Темпа от безумия, а уже потом я начала лихорадочно соображать.
Ещё до случая с Нэшем, в тайнике павшего лекаря я обнаружила настоящее сокровище – многоразовый шприц, стеклянный с острой иглой и стальным поршнем. Остатки чуждой нам цивилизации из-за океана. Перед использованием его необходимо было кипятить, но подобная вещь увеличивала шансы многих раненых. С помощью этого шприца я ввела мальчику лекарство, ещё раз растолковала матери, отказавшейся держать парнишку в лазарете, что его нельзя тормошить и ушла, строго настрого приказав ждать.
По дороге обратно я всё ещё продолжала обдумывать детали осенившей меня идеи, очень даже смахивающей на план. Она ослепила меня спонтанно, и чем дольше я размышляла – тем яснее вырисовывалась картина.
Темп сидел в той же позе будто и не шевелился – безмолвная тишина грустно сидела рядом с ним. Сделав ещё один шаг, я снова очутилась в том незримом коконе наших спутанных душ, и Темп тут же нетерпеливо поднял глаза:
– Я слушаю.
Но я заговорила лишь после того как удобно и не спеша уселась напротив него, разгладив на коленях свой «новый» штопаный сарафан. Затягиванием разговора я только подчёркивала важность того, что я собиралась ему сказать.
– В Исходе не все иступлённо преданы Ронану. Я лично знаю тех, кто тайно недоволен и желал бы иного предводителя, но они в меньшинстве поэтому и не рыпаются. Полагаю, с одним из этих людей можно заключить союз, при условии, что подобная инициатива будет исходить не от Одичалых, а, к примеру, от Теней, Улиса или недавно примкнувшего к ним Юкаса. Если Ронана нельзя выманить – его можно перехитрить, – я снова выдержала паузу, испытывая на прочность выдержку Темпа, прожигающего меня сконцентрированным немигающим взглядом. Исключительная стойкость, мне бы его железное терпение, ни один мускул не дрогнул на его лице. Наоборот, его глаза чуть заметно ожили. – Я могу изготовить особую смолу, которой мы пропитаем дрова, которые в свою очередь наш союзник подложит в костры. … На какое-то время дым вырубит всех вблизи костров. Нам останется лишь войти и взять. Но у меня есть одно условие, – вызывающе вскинув голову, я красноречиво заткнулась.
И Темп оправдал мои ожидания. Не зря этот парень стал для меня таким особенным. Стойкий, чуткий, проницательный и великодушный втайне от самого себя.
– Я клянусь, что не трону ни одного человека из Исхода кроме твоего брата. И никто из Одичалых не посмеет воспользоваться слабостью одурманенных людей. Обещаю. Начинай колдовать над своей смолой, – вскочил он на ноги с самым решительным видом. – Джону и Теней я беру на себя!
Так как мне никто не препятствовал заготавливать необходимые компоненты для состава – я сделала вывод, что Джона дал своё добро. Даже больше, несколько девушек вызвались мне помочь, словно всё поселение было в курсе событий. Эмми не появлялась. Как и Темп. Зато через три дня ко мне явился Джона вместе с Юкасом, как раз тогда, когда очнулся мой маленький пациент.
– О, смотрю, ты сделал ещё одно исключение, – я встретила предводителя вымученной улыбкой.
– С твоим появлением всё стало меняться, – уклончиво ответил Джона, оставаясь напряженным. Это был добрый знак, хуже когда он улыбался. – Лаванда, мы пришли к тому, что сложившаяся ситуация вынуждает нас заключить сделку с Тенями. Похоже, Улис верит в осуществление задуманного тобой, но он желает присутствовать на суде.
– Вы решили судить Ронана? – ошеломлённо уставилась я на них. Для островитян это было что-то новое. – К чему, если вы всё равно его казните?
– А на этом настаивает лично Темп. … Он не говорит, но моя интуиция подсказывает мне, что Темп делает это для тебя, Лаванда.
Я отвернулась, я была слишком взволнована, чтобы это осмыслить.
– Что нужно от меня кроме смолы? – сдавленно спросила я.
– Я позволю тебе встретиться с Улисом, – вздохнул Джона. – Юкас проводит тебя.
Я не шла, а мчалась. И только когда руки брата сомкнулись вокруг меня – я в полной мере осознала, как мне этого не хватало – объятья любящего меня человека. Какое-то время Улис просто молчаливо впитывал в себя мои горести, а потом произнёс, заглянув в глаза:
– Рядом с тобой всегда будет кто-то, кто будет тебя любить, ангелочек. Этот остров может как забирать – так и отдавать. Это касается и нашего брата. Ронану придётся ответить и отдать свою жизнь, потому что он слишком много получал, вернее брал силой.
– Мне за счастье видеть тебя, брат, – пробормотала я. – Мне не хватало тебя, Улис. И до этого дня я часто молилась, чтобы ты прожил долгую жизнь.
– Присутствие придавало мне сил, – с благоговением, почти с сумасшедшим видом проговорил Улис. – Оно же помогает мне и сейчас, укрепляя меня в моей вере, что мы всё делаем правильно.
– То есть, по-твоему, Творец одобряет убийство Ронана?
– Ронана остановят нашими руками! – его голос стал строгим, прозвучало почти с упрёком. Улис видимо почувствовал моё сомнение в его религиозных убеждениях.
В Исходе многие держались на вере в последнем отчаянье сохранить человечность. Люди верили в присутствие Бога буквально во всём. В радостях видели воздаяние, в горестях – наказание. Улис с самого детства ударился в религию, ища в ней спасение от сурового отца и психованного брата. Поэтому когда при нём вопрос веры кем-то ставился под сомнение – его это глубоко задевало.
У Одичалых имелся свой Бог, вернее божественная чета. Они верили в мужское и женское начало творческой энергии. Бог Отец и Богиня Мать. Когда требовалась защита или кого-то наказать – обращались к Отцу, когда желали прощения и любви – к Матери.
Но верили конечно не все. Даже я не знаю во что я верила, я словно стояла на распутье. У меня было слишком много вопросов к Создателю.
– Суд – это верное и здравое решение, – тем временем произнёс Улис. – Ронан должен осознать свою вину и принять наказание.
– Кто, Ронан? Осознать? – горько фыркнула я. – Наш брат думает и чувствует иначе, он никогда не поймёт.
– Ты скучаешь по Исходу, Лаванда? – его вопрос прозвучал неожиданно мягко.
– А ты? – ответила я вопросом на вопрос.
– Конечно. Но я учусь отпускать свои привязанности. Таким образом, я стану свободным, а значит – счастливым.
– Свобода, это ещё не полное счастье Улис, – задумчиво проговорила я.
Мы больше не касались темы нашего старшего брата, приняв неизбежное. Каждый из нас знал, что от него требуется и каждый из нас дал негласное согласие следовать плану. … Плану придуманного мной.
С тех пор как нож Ронана перерезал горло Эмми прошло не так уж много времени. И вот я уже собираюсь убить собственного брата. Таким был наш мир.
В поселение Одичалых я решила возвращаться сама, не дожидаясь сопровождения от Джоны. Но это конечно же было моим самым глубоким заблуждением – они бы не оставили меня без присмотра. На пол пути я наткнулась на … Темпа. Он невозмутимо стоял перед зарослями кустарника, из которых я так несуразно вывалилась.
– Короткие пути ты тоже не умеешь выбирать, – изрёк он, намекая на мои многочисленные мелкие царапины. Дальше он просто развернулся, а я пошлёпала за ним. На этот раз Темп не был настроен на разговоры.
Глядя на его стройное, загоревшее и мускулистое тело, я поймала себя на мысленном выводе, что Темп не может не нравиться, что должно быть многие женщины и девушки невольно засматриваются на этого парня. Сдержанный и сконцентрированный когда того требовала ситуация, сильный и ловкий, решительный, подставляющий плечо. Темп знал и умел гораздо больше, чем показывал. Это читалось в его глядящих вдаль, слегка сощуренных умных глазах. Это даже было понятно по его теперь уже редким улыбкам. Но зато когда Темп улыбался… сразу становилось ясно, что перед тобой лёгкий в общении и весёлый острослов, способный на понимание и сострадание к ближнему невзирая на наши кровавые законы. Что когда-то его дерзкие шуточки заставляли надрывать животы не одного Одичалого. Но это было ещё до меня. Теперешний Темп замкнулся, и в его удивительного цвета глазах поселилось тёмное нечто.
– Ты всегда будешь так брезгливо пренебрегать мной? – ни с того, ни с сего вдруг спросила я, и Темп к моему удивлению тут же остановился. Я-то решила, что он просто проигнорирует меня, как это уже бывало.
– Что за неуместная хрень, Лаванда?! – рявкнул он, обернувшись. – Это не так, я не испытываю к тебе омерзения. – И эти глаза, о которых я столько рассуждала – строго уставились прямо на меня. – Признай, в глубине души ты это знаешь. После того как ты … освободила меня, – хотя я думаю Темп просто не смог произнести «после того, как ты предала огню мою любимую». – После того как ты приняла сторону Одичалых, после гибели Нэша, и всего что здесь произошло – я не могу желать тебя зла, Лав. Мы с тобой не имеем кровных уз, но именно кровь связывает нас. А ещё ненависть к отнимающему у нас близких.
– Нас всегда связывало слишком многое, Темп! – вставила я. – Задолго до нашей встречи, – заявила я таким уверенным тоном, что Темп даже непонимающе нахмурился. – Я так ощущаю, – пожала я плечами. – Словно мы части давно разбитого целого. … Как семья или что-то вроде того. По каким-то непостижимым обстоятельствам сейчас ты один мне ближе, чем кто-либо. Я не хочу быть с тобой, но я с тобой, – я запуталась сама и окончательно запутала его. – Я не могу это по-другому объяснить.
– Ладно, нам пора, – вздохнул Темп, ещё раз подозрительно покосившись в мою сторону. – Куча дел ещё впереди.
Присутствие…. Было ли оно в тот момент, когда я пропитывала дрова отравленной смолой? Или когда Брукс, один из людей Ронана, дал своё согласие на участие в нашей диверсии, потому что сам мечтал занять пост предводителя? А может быть, бог проявился именно тогда, когда в Исходе зажгли костры???
Возможно, на то действительно была воля свыше. Темп сдержал своё слово. Одичалые не тронули никого в Исходе. Взяли только Ронана…
…Одолеваемая мыслями и душевными терзаниями, сгорбившись, как подыхающая коза я сидела напротив столба, ожидая, когда мой старший брат придёт в себя. Джона великодушно уступил мне этот момент, самый первый, когда Ронан откроет глаза, и я смогу высказать ему всё, что у меня накипело, пока Одичалые не начнут свой суд.
И каково же было моё возмущение, когда Темп примостился рядом со мной, тревожа этот сугубо личный горький миг!
– Думаешь, моё сердце дрогнет и я и ему помогу сбежать?
– Ты достаточно непредсказуемая барышня, – Темп говорил сухо и медленно, что означало – дикая природа воспитавшего нас острова берёт своё. – Но я считаю, что тоже заслужил первым взглянуть в глаза этой твари.
– Ты начинаешь пьянеть в предвкушении мести, это меня пугает Темп. Эта тварь … мой брат.
– Я знаю! – его потемневшие глаза пригвоздили меня к месту. – Ни на миг об этом не забывал! Надеюсь, ты тоже помнишь, по чьему приказу убили Нэша?
И именно в эту секунду, глядя в его наполненные болью глаза, я осознала, что вместо обвинительной речи – я выступлю в защиту брата и что я буду единственной, у кого хватит на это отваги и дурости. Да, я была непредсказуемой, но мне было что сказать этим людям.
– Что это за парочка уродцев у моих ног? – промямлил, приходящий в сознание Ронан, с трудом вскидывая голову. – Ликуете? Рано…
– Тебя ждёт суд Ронан Кворк, – поднимаясь на ноги, громко произнесла я, давая сигнал Джоне. – Одичалые преподнесут тебе урок человечности, брат мой. Прежде чем выпустить тебе кишки, они обоснуют почему они это делают.
Изо всех сил я пыталась выглядеть невозмутимой, но это было адски сложно, особенно когда твой брат не сводит с тебя глаз, игнорируя яростные, обличающие речи Джоны, Темпа и других разгневанных обвинителей.
Ронан с вызывающей усмешкой смотрел только на меня. На ту, у которой дрожали губы и подкашивались колени. Клянусь, он уже знал, что я выступлю адвокатом дьявола. Моя очередь наступила быстрее, чем я ожидала.
Я не искала понимания в толпе, я даже не взглянула на присутствующего здесь Улиса, но когда я заговорила, на меня вдруг снизошло поразительное спокойствие и твёрдость:
– Сейчас мы судим нашу участь. Будущее, которое уже вот-вот не за горами. Он это то, во что мы постепенно превращаемся – в кровожадных дикарей. Рождённые на этом острове испорчены изначально, с рождения, неся в себе генную память преступности. Не хочется в этом признаваться, но все мы косвенно или напрямую – убийцы. Выходит, мы сами делаем выбор – существовать в этом аду, на этом острове конца. Мы убиваем, учимся убивать, планируем и готовы к этому в любую минуту. Мы учим этому наших детей – отнимать. Жизни и пищу. Ронана воспитали такие же испорченные люди, лишившие его примера иной действительности. Жестокость Ронана – это всего лишь устои нашего общества. Пока мы живём так как мы живём, всегда будут находится такие Ронаны, Викторы и подобное отродье, которое чуть хуже нас, чуть слабее. Пока мы настроены воевать – судьбы и души будут продолжать мучиться и разбиваться.
