Текст книги "Принц Полуночи"
Автор книги: Лаура Кинсейл
сообщить о нарушении
Текущая страница: 9 (всего у книги 20 страниц)
Глава 13
Эс-Ти и Ли занялись любовью перед самым рассветом. Ему захотелось близости. Он откинул ее волосы и положил руку ей на грудь. Она быстро повернула к нему лицо, и он понял – Ли уже давно не спит. Нежно и горячо лаская это юное тело, он снова овладел им.
Ему доставляло необыкновенное удовольствие держать ее в объятиях, вдыхать аромат ее тела, хотелось, чтобы это длилось и длилось.
Почувствовав ее утомление, он приподнялся на локтях и нежно сказал:
– Доброе утро. Хорошо ли ты выспалась?
Она не ответила. Эс-Ти понял: она осмысливает произошедшее и пытается понять самое себя. Он улыбнулся ее девичьей неиспорченности, уткнувшись ей в плечо.
Да, ему есть чему ее поучить.
Бриллиантовое ожерелье сверкнуло на шее, освещенное первыми лучами солнца. Обвив ее шею руками, он расстегнул замочек и снял ожерелье. Немо вдруг обуяли бурные ласки: положив лапы на плечи хозяина, он лизал ему лицо, шею, тыкался носом в грудь. И Эс-Ти сдался – вновь лег, а волк, восторженно поскуливая, кусал ему руки и валился всей тяжестью ему на живот. Эс-Ти никак не мог его сбросить.
Ли села в постели. Немо испуганно спрыгнул на пол, как если бы перед ним неожиданно возник монстр. Устроившись у ног хозяина, он неподвижно смотрел на Ли изучающим взглядом: уши настороже, желтые глаза не мигают.
Ли замерла. Немигающий волчий взгляд будил первобытный страх – страх человеческого существа перед темным, диким, непостижимым миром. Эс-Ти и сам не знал, что можно ожидать от Немо. Эс-Ти никогда не рисковал понапрасну, исключая в их отношениях все, что могло бы испугать или взбесить зверя. Присутствие Ли угнетало и нервировало Немо. А встревоженный волк опасен.
Немо отвел взгляд от Ли, опустил голову, осторожно шагнул вдоль кровати. Подняв голову, он снова посмотрел Ли в глаза, затем приблизился к ней и обнюхал с ног до головы.
– Ты, чертов зверь, побольше деликатности, – пробормотал Эс-Ти.
Но Немо не стоило мешать. Он изучал Ли, все дальше продвигаясь по кровати, затем потянулся и тронул носом ее подбородок.
– Что мне делать, – прошептала Ли.
– Погладь его, – сказал он.
Она подняла руку и погладила Немо за ухом. Волк лизнул ей лицо. Ли брезгливо отпрянула. Немо попытался продолжить игру, переступая лапами по кровати и пытаясь достать мордой до Ли.
Эс-Ти вмешался, оттащив волка. Немо поджал хвост, послушно улегся рядом с Эс-Ти. Тот погладил его, поскреб у него за ухом. Волк прижался к Эс-Ти и осторожно взял в зубы его руку.
– Ты что, пытаешься украсть у меня мою леди? – Эс-Ти взял в руки голову Немо и шутливо тряхнул ее. Немо перекатился на спину, заходясь от восторга.
Ли медленно протянула руку, положила ее на волчий загривок. Немо вынырнул из-под ее руки и начал горячим языком лизать ее запястье.
– Теперь у тебя есть сторож, – сказал Сеньор.
В свете раннего утра ее лицо выглядело нежно-спокойным. Она гладила волка. Когда Эс-Ти убрал руку, Немо подполз к Ли, ища ее внимания, чувствуя, что здесь его можно найти. Он придвинул к ней лапы, положил на них морду и выжидательно стал смотреть ей в глаза.
Взглянув на Эс-Ти, Ли отбросила простыни, встала с постели и сказала:
– К черту! К черту вас обоих!
В семь часов в дверь постучали. Сеньор перевернулся на другой бок и натянул подушку на голову.
Ли уже давно оделась, умылась, привела себя в порядок. Он же по-прежнему находился в постели и спал так, как будто ему совершенно не о чем беспокоиться. Сердце Ли подскочило, но, осмотрев в зеркало свой туалет, спокойно сказала:
– Да, войдите.
Это были владелец трактира и мистер Пайпер.
– Извините за беспокойство, мэм, – произнес владелец трактира. – Я…
Его слова были прерваны мычанием, донесшимся с постели. Все посмотрели на живую гору под сбитыми простынями.
Гора задвигалась, издавая протяжные жалобные звуки:
– Ууу…
– Извините меня, сэр, за вторжение…
– Эля, – донеслось глухо с кровати.
– И добавьте туда немного мышьяка, – мило улыбаясь владельцу трактира, предложила Ли. Затем она повернулась к другому гостю: – Дорогой мистер Пайпер! Вы, конечно, хотите поговорить с моим мужем. Это очень грустно, боюсь, он не сможет сейчас отвечать. Приношу вам искренние извинения. Вы даже не представляете, какое он для меня тяжкое бремя.
Мистер Пайпер, маленький человечек с квакающим голосом, отвесил вежливый поклон:
– Да, мэм, искренне вам сочувствую, но я вынужден настаивать на возмещении убытков, особенно теперь, когда говорят, что моя лошадь…
– Эля, – требовательно пророкотала гора. – Чьи это голоса там квакают?
– Это бедный мистер Пайпер, чью лошадь ты вчера украл. И чуть не загнали бедное животное. Божьей милостью бедное существо не порвало сухожилие. Конюх целый час выгуливал мою лошадь сегодня утром и говорит, что она здорова. Но мне кажется, что в местной тюрьме явно не хватает жильцов.
Сеньор застонал и поглядел из-под подушки на своего обвинителя:
– Убирайтесь вон, пока вы не убили меня.
– Я никуда не уйду, сэр. Я ожидаю с пяти часов. У меня есть дела, а констебль желает освидетельствовать мою лошадь. Меня допрашивали сегодня утром как преступника. Мне это не понравилось, сэр!
– Конечно, дорогой, вам это не понравилось, – сказала Ли тем же умиротворяющим голосом, которым она уже говорила с ним накануне. – У кого хватило такой дерзости?
– У констебля, мадам! Прошлой ночью на дороге в Ромни ограбили карету, а преступник сидел верхом на лошади с белыми чулками. Поэтому осмотрели всех нездешних кобыл с белыми бабками. Как будто у делового человека есть время по ночам нападать на кареты и грабить их. Это после тяжелого дня! Но они захотят побеседовать и с вашим мужем, мэм! Я сказал, что ваш муж воспользовался моей лошадью – а это сущая правда. Надеюсь, ваш муж объяснит, где именно он был.
Сердце Ли так заколотилось, что она была убеждена – голос ее дрогнет, когда она заговорит. Но ей не пришлось говорить. На кровати показался Сеньор.
– Сколько мне заплатить, чтобы вы исчезли?
– Тридцать гиней, – сказал Пайпер с готовностью.
– Тридцать гиней, – с брезгливостью повторил Эс-Ти. Потом натянул на себя простыню и вдруг издал такой стон, что даже Ли ощутила тревогу.
– Столько стоит моя лошадь, – упрямо повторил мистер Пайпер. – Они грозят конфисковать лошадь. У меня есть свидетели, которые с удовольствием дадут показания. Настаиваю на возмещении ущерба. Я не хотел бы делать официальное заявление в суд, но…
– Возьмите. – Сеньор несколько раз тяжело сглотнул. – Возьмите и уходите, оставьте меня в покое.
Он поглядел на Ли с беспомощным выражением. Какой же он мошенник! Она почти поверила в его утренние страдания. Эс-Ти сидел на краю кровати, испытывая «мучения», а она искала в кошельке деньги. Пальцы ее касались бриллиантового ожерелья. Наконец она отсчитала банкноты Рая, соответствовавшие тридцати одному фунту, и добавила четыре кроны серебром.
– И оставьте себе свою проклятую кобылу, – пробормотал Сеньор. – Мне эта скотина не нужна.
– Сожалею о причиненных вам неудобствах, мистер Пайпер, – сказала Ли совершенно искренне. – Неужели они на самом деле забрали вашу кобылу?
– Еще нет, мэм. Сперва хотят поговорить с вашим мужем. Я предупредил вас. Советую сначала привести его в нормальное состояние. Надеюсь, он больше не станет выкидывать глупых шуток с лошадьми честных джентльменов!
Сеньор наклонился, издав стон боли, Ли стремительно повернулась к нему. Два визитера поспешили выйти.
– Пришлю вам укрепляющего снадобья, сэр, – сказал в дверях владелец трактира.
– Пришлите паромщика, – прохрипел Сеньор, не поднимая головы. – Вспомнил, что прошлой ночью что-то случилось с паромщиком…
– Хорошо, мистер Мейтланд. Немедленно пошлю за ним. А затем он даст показания констеблю, если это будет вам полезно.
Дверь закрылась. Ли казалось, что ноги у нее вот-вот подкосятся.
Сеньор снова лег на постель, закинув руки за голову.
– Вот ужас-то, давиться каким-то снадобьем, когда я сейчас с большим удовольствием съел бы свиную колбасу. Ты, конечно же, не побеспокоилась о завтраке?
Она глубоко вздохнула:
– Ты и в самом деле пил с паромщиком?
– К сожалению, нет. Прошлой ночью я разбойничал на большой дороге верхом на лошади в белых чулках. Какая неудача – эти чулки! Будем надеяться, что никто ничего не заметил и все обойдется.
Ли наклонила голову.
– А если нет?
– Тогда они повесят меня.
– Не надо слишком беспокоиться. Я буду отстаивать невиновность до последнего вздоха.
– Я вряд ли смогу к этому легко относиться.
Некоторое время стояла тишина. Она смотрела через окно во внутренний двор. Кровать скрипнула.
– Не вставай, – сказала она испуганно. – Вдруг войдут?
– Ну что же, значит, они увидят, что я встал на нога, дорогая, только и всего. Пожалуйста, веди себя поспокойнее.
Ли закрыла глаза, прислушиваясь, как он ходит по комнате, как одевается. Ее мысли вновь и вновь вращались вокруг случившегося. Ворвутся ли сюда за Сеньором, чтобы скрутить его, или вежливо начнут задавать вопросы, пытаясь подловить его? Представила его в кандалах. Возникла нелепая мысль – выбросить ожерелье в окно. Это ожерелье – цепь. Она почувствовала себя волком на цепи.
Когда к ней подошел Сеньор, она отпрянула от него:
– Не пытайся дотронуться до меня. Не смей говорить мне, что ты сделал это для меня!
Эс-Ти опустился на одно колено.
– Что же мне еще сказать, любовь моя?
– Не понимаю, зачем ты сделал это?
– Я ничего не мог с собой поделать.
– Чепуха. Ты ведь не безумец!
Улыбка исчезла с его лица. Он встал, тяжело опершись о спинку кровати. Раздался легкий стук в дверь. Вошла служанка со стаканом снадобья. Когда она вышла, Сеньор открыл окно и вылил это утреннее питье в сточную канаву.
Через час вновь появился владелец трактира. Ли, вцепившись в подлокотники кресла, сидела неподвижно, пока Сеньор выслушивал сообщение, что паромщик подтвердил пребывание ночью мистера Мейтланда у него на пароме. Лошадь мистера Пайпера возвратили владельцу, а повсюду разослали описания кобылы с белыми чулками с просьбой сообщить о ее местонахождении за определенную плату.
– Вознаграждение-то ерундовое, мистер Мейтланд, – заметил хозяин трактира небрежно. – Всего пять фунтов.
– Да, цена маленькая, – согласился Мейтланд, сидя за столом в своих сапогах для верховой езды и в рубашке. Он завернул в бумагу какие-то деньги и поискал в столе сургуч. – Вы не попросите кого-нибудь из конюхов отнести это паромщику? Передайте ему мою признательность. Надеюсь, у него голова не болит так, как у меня.
– С удовольствием, мистер Мейтланд. – Хозяин взял толстый конверт и вышел.
Повисла гнетущая тишина. Сеньор смотрел на себя в зеркало и встретился взглядом с Ли.
Его победная улыбка показалась ей гримасой дьявола, бесстыже упивающегося своими пороками.
– Удивительно, что ты сумел выпутаться!
– Выкрутился! Это мне влетело в копеечку. Десять фунтов нашему паромщику он, правда, заслуживает и большего! С остальными расходами мне это обошлось в пятьдесят фунтов! Не знаю, стоишь ли ты таких затрат?
Она так взглянула на него, что он предпочел побыстрее отвернуться, подобно Немо, уползающему в угол от греха подальше.
– Ты стоишь этих денег, моя сладость. Сладкая моя, – проворковал он по-итальянски. – Ругайся-ругайся, – произнес Эс-Ти бархатным голосом, самодовольно касаясь своего подбородка.
Он оперся локтями на туалетный столик, небрежно играя гребнем слоновой кости. Ли нахмурилась, глядя на его отражение в зеркале, на удивительные брови, способные выражать и радость и жестокость одновременно. Его оживленная болтовня, насмешки и нежность сбивали ее с толку. Она не могла его понять – его побуждения, поступки, возможности. Казалось, бриллианты добыты с помощью волшебства, а не мерзким разбоем.
Эс-Ти упивался обретенным равновесием духа и тела. С той поры, как они покинули корабль, он двигался легко, уверенно, с тем ощущением внутренней свободы, которую невозможно не заметить окружающим.
Во дворе раздался какой-то треск. Эс-Ти стремительно повернулся к двери и замер в выжидательной позе. Но шум доносился из открытого окна: во дворе переругивались работники над перевернутой тележкой. Ли не сводила с него глаз. Он продолжал смотреть на дверь, пока не понял своей ошибки. Потом перевел взгляд на нее. Краска залила его лицо.
– Теперь я обо всем догадалась, – сказала Ли как можно мягче.
Его рот превратился в жесткую линию. Он молча разглядывал свои башмаки.
– Ты не сама догадалась, – наконец сказал он глухо. – Сам дьявол подстроил эту штуку. – Он провел пальцем вверх-вниз по гусиному перу, торчащему из чернильницы. – Теперь ты знаешь еще об одном моем увечье.
– Чепуха, – сказала она. – Зачем ты от меня это скрывал?
– По-моему, сегодня лошадиная ярмарка, – произнес он совсем другим тоном. – Разрешите, мисс, выбрать для вас подходящую лошадь?
Странно было вновь ощущать себя женщиной, когда тебе подают руку, чтобы ты на нее оперлась, спускаясь с лестницы, когда прокладывают дорогу в толпе. Спустившись на улицу, Ли вдруг почувствовала, что без Сеньора ей теперь трудно обходиться.
Несчастного Немо оставили в комнате, Сеньор настоял, чтобы Ли ехала в паланкине. Он шел рядом, держа шляпу в руках. Солнечный свет золотил его великолепные волосы. Они прошли крепостные ворота и проследовали по узким улочкам до базарной площади. Лошадиная ярмарка была в разгаре.
– Тебе какая-нибудь понравилась? – спрашивал Эс-Ти, продвигаясь по ярмарке.
Несколько человек наблюдали за ними. Один из них взял кобылу под уздцы и вывел ее из ряда. Ее белоснежные чулки вспыхивали на солнце, когда она гарцевала перед ними. Эс-Ти критически осмотрел ее.
– Великолепна, – сказал он, склоняясь к Ли. – Красивый экстерьер, хорошее сложение, отличные манеры. Меньше чем за пятьдесят фунтов ты ее не купишь.
Он бросил лукавый взгляд:
– Не хватает денег, Солнышко?
– Ты прекрасно знаешь об этом.
– Как жаль, – произнес он. – А такая хорошая кобылка!
– Я продам это платье, – сказала она шепотом.
– Вряд ли ты за него можешь много выручить.
– Ты сам сказал, оно стоит четыре гинеи. На эти деньги мы доберемся до Нортумберленда. А там мои жемчуга.
– Весь твой гардероб принесет тебе столько же. Шиллингов пятнадцать выручишь за платье и туфли и три фунта за украшенный жемчугом воротник. Сумма для мелкого уличного торговца.
Ли опустила глаза.
– Ты можешь продать свое бриллиантовое ожерелье – этих денег как раз хватит.
– Ты с ума сошел? Даже не думай об этом.
Он улыбнулся.
– Неужели оно тебе так по душе? Не беспокойся, достану тебе другое, там же.
– Нет! – закричала она, вонзаясь ногтями ему в руку.
Эс-Ти взглянул на человека, державшего лошадь, покачал головой и пошел дальше. Разочарованный торговец увел кобылу обратно в ряд.
Эс-Ти несколько раз просил вывести и показать других лошадей.
Их окружила атмосфера циркового представления. Лошадей заставляли делать замысловатые трюки, лишь бы привлечь внимание богатых господ.
Воспротивился этому представлению только один серо-белый жеребец, не желавший выходить из общего ряда. Он упирался, перебирая передними копытами. Сеньор остановился.
Конь разошелся – мотал головой, не подпуская к себе конюха, сопротивлялся, то дергаясь, то пятясь назад, а конюх пытался повиснуть на поводьях.
Конюх безуспешно боролся с животным. В этот момент кто-то ударил коня по морде палкой. Глаза его дико сверкнули, и он укусил своего обидчика в плечо и стал трясти свою жертву, как терьер крысу, а потом отпустил его. Конюх тем временем сумел привязать коня к железному кольцу, торчавшему в стене, и отбежал. Все расступились. Оставшись один, он в испарине злобно замотал хвостом. Из ноздрей заструилась кровь.
Сеньор медленно приблизился к бунтарю. Конь внимательно наблюдал за ним, вращая ушами и прерывисто дыша, выбрасывая пар в холодный воздух, и угрожающе бил передней ногой, когда Сеньор попытался заглянуть ему под брюхо.
– Недавно кастрирован? – спросил он торговца.
– Да. Испанских кровей, если не ошибаюсь. – Он повернул голову и сплюнул. – Не знаю, откуда он взялся, но уже сменил несколько конюшен. Никто не хочет его держать, даже еще не объезжали. Всех посбрасывал. Бедняга Хопкинс думал, кастрация поможет, но, как видите, все без толку. Думаю, его точно отправят на живодерню. А ведь он неплохо смотрится вместе с тем вороным!
– Очень красивый, – сказал Сеньор, посмотрев на второго коня. – Может быть, мистер Хопкинс захочет со мной поговорить.
Торговец усмехнулся:
– Джобсон, скажи своему хозяину, чтобы шел сюда!
Хопкинс быстро подошел к ним.
– Меня интересует вороной конь. Покажите мне его зубы.
Сеньор осмотрел его зубы, ноги, копыта. Вороной с удовольствием выполнял все команды.
– Пусть кто-нибудь на нем проедет верхом, – попросил Сеньор.
– У меня есть хорошее седло. Но я честный человек, клянусь на Библии, и не буду вам врать – этого коня я учил возить карету.
– Не важно, – я дам вам за него десять фунтов.
– О, сэр, – Хопкинс задвигал широкими плечами, – я не думал, что вы станете пытаться меня обманывать. Вы ведь разбираетесь в лошадях и понимаете его истинную стоимость.
– Конечно, – улыбнулся Сеньор. – Тем более что я его забираю вместе с этим бешеным животным, которое вас так сильно покусало.
– В вашей помощи, милорд, я не нуждаюсь и сам с ним справлюсь. Ни за какие деньги я не соглашусь, чтобы кто-нибудь пострадал от этого бандита.
– Может быть, и так, – пожал плечами Сеньор. – Хорошо, я дам вам сотню за этого, вороного, если увижу, что вы выведете его отсюда одного, без этого бандита.
Такая простая просьба застала Хопкинса врасплох.
– Вы считаете, я хочу вас обмануть? С удовольствием приму ваше предложение. Вы можете спокойно идти пить чай, а я вам доставлю прямо на конюшню этого коня.
– Мистер Хопкинс, терпеливо сказал Сеньор, – мне это вовсе ни к чему. Вы не сумеете увести этого коня, привыкшего ходить в одной упряжке с бешеным. Если я хочу иметь одного коня, то я должен взять и другого. На живодерне вы и пенни за фунт не получите.
– Сдавайся, Хопкинс, этот господин соображает, что к чему, – раздался голос из толпы.
– И не надейтесь, дорогой Хопкинс, что ваша болтовня на меня произведет впечатление.
– Черт подери! – воскликнул Хопкинс.
– Я дам вам двенадцать за обоих – лишь потому, что вы – честный человек, – произнес Сеньор.
Хопкинс согласился. Сеньор тотчас вложил в его протянутую руку банкноты Рая.
– Я дам вам знать, куда их привести, – сказал он, подавая Ли руку.
– Ты просто обожаешь всякие неприятности, – произнесла она, когда они отошли. – Истинный знаток лошадей! Что толку в этом вороном, если оба коня должны быть всегда вместе?
– Я знаю толк в лошадях, – сказал он коротко.
Эс-Ти наблюдал за двумя спорящими мужчинами. Предмет – гнедой длинноногий красавец с белой отметиной на лбу. Господин, державший коня под уздцы, желал вернуть покупку торговцу. Этот конь отказывался переходить водные преграды и разбил его новую коляску, потому что не пожелал ступить на паром. Торговец не собирался забирать проданного жеребца. Голоса спорящих становились громче. Гнедой стал нервничать, дергал ушами и поводил головой.
– Не хочешь его для себя? – обратился Сеньор к Ли.
– Нет. Между Раем и тем местом на севере, куда я направляюсь, есть водные преграды.
– Я позабочусь об этом.
Она взглянула на него, не зная, как относиться к такой самоуверенности.
Сеньор уже рассматривал гнедого:
– Мне нравится силуэт этой лошади. Она сможет довезти тебя до севера. Бедолага, купивший ее, в таком отчаянии, что уступит гнедого дешево.
Ли колебалась. Владелец гнедого продолжал кричать на торговца, не собиравшегося забирать лошадь.
– Возможно, я смогу на нем ехать, – сказала она устало.
– Может быть, заключим пари, Солнышко?
Глава 14
Ли стояла рядом с загоном и дрожала, ежась в старой куртке Сеньора. По его просьбе она снова надела бриджи и чувствовала себя в них более неловко, чем раньше, когда никто не знал, что она женщина. Торговцы и конюхи, столпившиеся вокруг загона в ожидании представления, бросали на нее любопытные взгляды. Стоило надеть сапоги ради той свободы, которую она вновь почувствовала.
Теперь-то никто не попытается ее тронуть или отпустить оскорбительное замечание. Странный мистер Мейтланд со шпагой наготове и опасными чудачествами, похоже, уже приобрел известность в окрестностях Рая – городе контрабандистов. Дерзость и деньги в нем играли более важную роль, чем законность.
В холодном воздухе послышалась мерная дробь конских копыт и зазывное ржание вороного, которого Сеньор купил этим утром. Время от времени Сеньор в центре загона подзывал серо-белого бандита и гнедого, разгуливавших, распустив хвосты.
Его бархатный камзол и расшитый жилет лежали на коленях у служанки, сидевшей неподалеку. Вороной не обращал на Сеньора ни малейшего внимания. Он взбивал землю копытами, пробегая на рысях из одного конца загона в другой, в тщетном стремлении присоединиться к лошадям из соседнего загона.
– Посмотри на это, – тихо сказал Сеньор, обращаясь к Ли. – Как ты думаешь, понимает ли это животное, чего я хочу?
– Нет, не думаю, – откликнулась Ли.
– Тогда смотри. Научу тебя тому, чего нельзя достичь благодаря одной лишь удаче.
– Первое, чему я хочу научить этого пария, – он не один здесь, – сказал Сеньор и щелкнул кнутом по земле.
Конь вздрогнул, взглянул в его сторону, но продолжил трусить по загону.
Когда конь совершал свой обычный путь, он щелкнул кнутом еще раз и сделал несколько шагов, как бы пытаясь встать у него на пути. Животное резко остановилось, махнуло хвостом и направилось в другую сторону. Еще раз Сеньор щелкнул кнутом и заставил вороного изменить направление. Конь, обежав загон, присел на задние ноги и призывно заржал. Сеньор двигался за ним, все время щелкая кнутом, ни разу не коснувшись животного и даже к нему не приблизившись.
– Теперь вороной знает, что я здесь? – спросил Сеньор.
– Едва ли, – заметила Ли.
– Правильно. Он все время смотрит через изгородь и не думает обо мне. Сеньор опять сделал шаг вперед и щелкнул кнутом. – Я же хочу, чтобы здесь его удерживала не изгородь, а внимание ко мне. Как же мне этого добиться?
– Ты хочешь его избить?
– Дорогая моя, глупее и выдумать нельзя. Разве он останется здесь, если я сделаю ему больно?
– Но если что-то другое заставит болеть его мышцы, если ему станет больно дышать, а я принесу ему покой и избавление от боли, – тогда… Итак, мы начинаем общение.
Он поднял кнут, вышел вперед и заставил коня обернуться. Лицо Сеньора приняло спокойное, сосредоточенное выражение. Каждое его движение было обдуманным и уверенным.
– Хочу добиться, чтобы он шел в том направлении, куда мне нужно. Это урок на сегодня. Вороной может двигаться быстрее или медленнее, но только в том направлении, в каком я захочу.
Сеньор подталкивал вороного всякий раз, как только тот собирался остановиться; пощелкивая кнутом, заставлял его двигаться в противоположном направлении, когда он начинал глядеть через ограду. Еще и еще раз он повторял это движение, пока конь не стал тяжело дышать.
Но призывное ржание больше не раздавалось – у вороного едва хватало времени посмотреть, куда именно указывает кнут человека. Через четверть часа Сеньору уже достаточно было просто указывать кнутовищем направление движения. Одним лишь легким движением он заставлял вороного останавливаться, кружиться на месте или бежать в другом направлении.
– Посмотри, как он оборачивается, когда меняет направление движения, – сказал Сеньор. – Всегда в сторону изгороди, от меня и не желает оставаться вместе со мной. Я же хочу заставить его поворачиваться в мою сторону, глядеть на меня. Хочу показать, что ему гораздо приятнее обращать внимание на меня, чем носиться по кругу.
Когда Сеньор вновь заступил коню дорогу, вороной присел на задние ноги, махнул хвостом и вновь повернулся так, что голова его была устремлена к изгороди. Сеньор резко щелкнул бичом.
– Никакой случайности. Прошу его вновь выполнить мою просьбу, – сказал он. – Даю ему возможность. – Он опустил кнут, встал на пути у вороного. – Я совершенно спокоен, я не щелкаю кнутом. Предлагаю ему передышку.
На этот раз вороной на мгновение заколебался и дернулся в его сторону.
– Ну вот, – сказал он. – Теперь он об этом думает. Теперь его мозги работают.
Среди наблюдателей раздался ропот одобрения.
Щелкая кнутом, он заставил вороного обежать по кругу весь загон несколько раз, затем опустил руку. Вороной сразу повернулся в его сторону и остановился. Бока его тяжело раздувались.
– Умный парень, – ласково произнес Сеньор и сделал два шага в сторону. Голова животного повернулась следом, а его большие черные глаза внимательно следили за ним. Он прогуливался по загону, и конь внимательно следил за ним.
– Ну, теперь он обращает на меня внимание?
Ли не смогла подавить улыбку:
– Да.
Издали донеслось ржание, но не успел еще вороной и поглядеть в ту сторону, как Сеньор щелкнул кнутом и заставил коня бежать по кругу. После нескольких поворотов вновь позволил ему остановиться.
Издали вновь раздалось ржание. Тяжело дышащий вороной поднял голову, чтобы ответить, но, услышав голос Сеньора, опустил морду и уставился на него. Потом подошел к Сеньору, стал рядом, склонив голову в знак полного подчинения.
Всплеск аплодисментов заставил коня резко поднять голову, но тут же он опустил морду и ласково ткнулся Сеньору в руку. Когда тот подошел к изгороди, вороной следовал за ним, как щенок, не обращая больше никакого внимания на призывное ржание сородичей.
Ли почувствовала какое-то странное стеснение в груди. Какой же он необычный человек!
Конь воспринял знакомство с Немо с полным равнодушием, обратив на него внимания не больше, чем на дворовую собаку. После этого вполне логичным оказалось взнуздать вороного. Сеньор сел на него верхом. До полудня он объезжал его. Затем вывел вороного из загона и не спеша поехал под возбужденное ржание других лошадей, пока совсем не исчез из виду.
Когда он вернулся и сошел с коня, кто-то протянул ему бадью с водой. Сразу нашлось немало добровольцев заняться лошадью.
– У нас есть корзина с едой, – обратился Сеньор к Ли. – Поешь немного. – Затем он повернулся к Хопкинсу: – А вы можете пойти и привести лошадь сюда – теперь-то уж вы с ней справитесь.
Ли и Сеньор мирно ели под деревом, а толпа местных жителей прошла к загону посмотреть на новое зрелище. Живая цепь из людей образовалась вдоль дороги, по которой вели лошадей, отловленных с пастбища. Кто-то поймал более покладистого гнедого и завел его в загон, поставив рядом с усмиренным вороным.
Другая норовистая лошадь приплясывала рядом с оградой.
Сеньор протянул руку Ли и отвел ее подальше от зрителей, столпившихся у изгороди, и начал приближаться к красивому белому коню с длинной гривой и буйным хвостом, поднимавшим столбы пыли.
– Запомни, Ли, он боится тебя!
– Меня?
– Да. Ты видела, что я сделал с той лошадью. Ты можешь повторить все с этим красавцем.
– Ты сошел с ума!
– Вовсе нет. Я же тебе все показал. Это ведь не только удачливость.
– Я боюсь и не хочу оставаться в затоне с этим животным.
– Я же сказал тебе – он напуган.
– Он покусал человека!
– А что бы ты сделала, если бы тебя ударили в лицо?
– Я знаю, что оскорбила тебя. В отместку ты хочешь, чтобы меня затоптала до смерти эта лошадь?
– Ты боишься! И эта женщина хочет убить преподобного мистера Чилтона!
– Это не одно и то же.
– Откуда ты знаешь? – спросил он. – Когда нужно проявить отвагу – ты думаешь, она у тебя появится, если ее нет сейчас?
– Это – не одно и то же.
– Чтобы убить умного человека, мало одной ненависти. Нужны и мозги. Я пытаюсь научить тебя тому, что может тебе помочь, Ли. Эта лошадь станет оружием, если научиться властвовать над ней.
Ли повернулась и поглядела на строптивое животное, свободно трусящее по загону.
– Я думала, ты хотел дать мне гнедого.
– На гнедом можно возить тюки. Покажи, что ты смелая, что ты веришь в него, и он унесет тебя прямо в ад!
Ли опять ощутила в груди это болезненное, волнующее чувство под восхищенным взглядом Сеньора.
Он хотел укротить эту лошадь.
Но он перекладывал эту задачу на нее. Его зеленые глаза выражали напряженность и вызов.
Слова возражения неожиданно застряли где-то в горле. Ее нижняя губа задрожала. Эс-Ти поднял ее руку и вложил в нее кнут:
– Я помогу тебе. Скажу, что надо делать.
«Ну что же, пусть чертово животное и убьет меня!» – подумала Ли и обернула бич вокруг кнутовища.
Она перелезла через ворота, вошла внутрь загона. Почему Эс-Ти настоял на этой странной прихоти? Он смог бы укротить коня быстрее и лучше. Ему нравилось внушать запуганной лошади покориться человеку.
Ли подумала, что он хотел, чтобы она сама все испытала на своей шкуре и чтобы ей это не удалось. Тогда он покажет ей, как это делается.
«Норовистый» конь был просто горячим скакуном, с которым слишком долго плохо обращались. Подумать только: его кастрировали! Вот до какого преступления дошли флегматичные британцы!
Слава Богу, что Хопкинс не обрезал ему хвост.
Во взгляде и пофыркивании пристально смотрящего на Ли коня не было ни малейшей угрозы. Он чувствовал себя свободным. На морде и на груди были ссадины с запекшейся кровью. На бледно-серой шкуре виднелись прилипшие комья грязи и клочья травы. Но несмотря на все это, перед ней стоял самый красивый скакун, которого она когда-либо видела.
Эс-Ти спокойно сказал Ли:
– Чтобы заставить его двигаться, надо находиться несколько позади него. Чтобы он повернулся, сделай шаг к нему навстречу, крикни на него, щелкни кнутом, но обязательно позволь ему двигаться на просторе. Если боишься, что он собьет тебя с ног, отойди в сторону, но не загоняй его в угол и не стой как вкопанная.
Она щелкнула кнутом. Конь подпрыгнул и остановился, не сводя с нее глаз.
– Заставь его двигаться, – повторил Эс-Ти. – Он должен двигаться.
Она сделала шаг в сторону животного и заставила его двигаться, хотя кнутом по-настоящему щелкнуть все же не сумела. Но серый понял ее сразу и поскакал вдоль изгороди загона.
После нескольких минут этого головокружительного галопа Эс-Ти понял, что она не собирается ничего делать. Он повысил голос, чтобы перекрыть тяжелое дыхание лошади.
– Заставь его повернуться – просто выставь кнут, если боишься, что он собьет тебя.
– Я не боюсь.
– Тогда делай это, Ли.
В этих бриджах она выглядела просто великолепно. Конь остановился как вкопанный, как будто перед ним на пути возникла стена, и поскакал галопом в противоположную сторону.
– Хорошо, – сказал Эс-Ти. – Но изнурять его не нужно. Надо убедить его повиноваться тебе. Он должен это усвоить.
Серый перешел в сумасшедшую рысь, но окрик заставил его затрусить.
Ли наблюдала за животным, угадывая и пресекая любую его попытку не подчиниться ей, и все увереннее действовала кнутом.
