Текст книги "Принц Полуночи"
Автор книги: Лаура Кинсейл
сообщить о нарушении
Текущая страница: 15 (всего у книги 20 страниц)
Глава 21
Эс-Ти обнаружил исчезновение шпаги только перед дневной трапезой, когда повел Мистраля в конюшню. Наверняка шпагу взяла она: мальчик на побегушках – хозяину нравилось так называть конюха – в этот день туда не заходил. Эс-Ти вычистил стойла, переменил сбрую Мистраля, натаскал сена и четверть часа искал шпагу. Безрезультатно обыскал всю конюшню.
Он видел, как она ускакала, словно за ней черти гнались. Ничто на свете не заставило бы его последовать за ней как послушного щенка. Да и Голубка ждала его с маленькой кружкой пива и куском сахара для Мистраля. Так что Ли могла ехать на все четыре стороны.
Глупость этой кражи разозлила его. Надо же, украсть его оружие?! Наверное, решила, что без шпаги ему ничего не останется делать, как отправиться назад во Францию к своему чесноку? Может, она в самом деле считала его хвастуном и дураком?
Подхватив гнутую подкову, он швырнул ее в стенку. Металл звонко ударил по камню, и Мистраль поднял голову, когда подкова запрыгала по полу. Глубоко вздохнув, конь снова принялся жевать овес. Эс-Ти заправил под ленту выбившуюся прядь волос, заплел косичку и, нахлобучив шляпу, направился к двери.
В этот момент мальчик начал заводить в конюшню вновь прибывшую пару рабочих лошадей классом выше тех, которых обычно видишь в трактирах, занимающихся извозом. Он шлепнул одну из них по крупу, отдавая ей должное.
Потрепанная, вся забрызганная грязью, дорожная карета стояла рядом с конюшней. Через настежь открытую дверь в «Двойной эль» Эс-Ти увидел темные силуэты хозяйки и вновь прибывшего гостя.
Он стащил шляпу с головы, собираясь войти.
– Надо же, – произнес радостный голос. – Кого я вижу? Клянусь душой… Эс-Ти Мейтланд! Быть не может!
Эс-Ти замер. Уклониться от встречи не было никакой возможности. Медленно положив перчатки в снятую шляпу, он поднял голову.
Джентльмен, в розовом камзоле с кружевами и в высоком кудрявом парике, улыбался ему во весь рот.
– Клянусь Богом, так и есть. Как поживаете? Сколько же лет я не видел этой физиономии? Последний раз у Боба Ферри в «Веселом подвале»?
Эс-Ти наклонил голову. «Лорд Лутон», – вспомнил он.
– Вы видели, какие здесь водятся девушки? – Лутон глазами показал в сторону стоявших у очага Голубки и Чести. – Лучше и в Лондоне не найти! – Он похлопал Эс-Ти тростью по плечу. – Что вы здесь делаете? Я только что вошел. Замерз ужасно, ехать против этого ветра сущий ад. Садитесь к огню, разделим бутылочку из Тулона, и вы расскажете мне, какое беспутство привело вас в эту глушь.
Эс-Ти не видел возможности выкрутиться, Лутон – необузданный и порочный – развалился в кресле, поставив на скамеечку ноги и напоказ выставив высокие красные каблуки и ленты итальянских туфель. Разговаривая, он непрерывно поправлял манжеты и открыто разглядывал девушек.
– Куда вы направляетесь? – спросил Эс-Ти, взяв у хозяйки бутылку и наливая им обоим.
– Я никуда не тороплюсь. – Лутон понюхал вино и сморщил нос, не отрывая глаз от Голубки и Чести, застенчиво прятавших лица и старавшихся отвернуться от него. – Может, поживу здесь немного.
– Вы пожалеете. Это всего-навсего таверна для возчиков. Совсем не в вашем стиле.
Лутон улыбнулся и поднял стакан.
– За добрые старые времена! Хотите, чтобы я не стоял у вас на дороге, старый дружище?
Эс-Ти со значением глянул в сторону девушек.
– А вы как думаете, старый дружище?
Лутон, закинув голову, рассмеялся.
– Вы себялюбивый поганец и пес шелудивый! Никуда я не поеду.
Эс-Ти мрачно посмотрел на него. На мгновение улыбка Лутона дрогнула, но потом он снова отпил вино.
– Нет-нет, – повторил он. – Нечего смотреть на меня своим дьявольским взглядом. Можете вызвать меня на дуэль, если хотите, но я не поеду. У меня здесь дело. – Он помолчал и задумчиво посмотрел на Эс-Ти. – Может быть, мы здесь по одному делу? Вас Дэшвуд сюда направил?
Земля под ногами Эс-Ти заколебалась. Его обеспокоил приезд Лутона, но имя сэра Фрэнсиса Дэшвуда, услышанное из уст такого распутника, как Лутон, просто удар между глаз. Оно сразу наводило на мысль о родовитых хулиганах из клуба «Адское пламя» и нечестивых монахах Медменхэма.
– Я приехал сам по себе, – ответил Эс-Ти.
– Неужели?
– До меня дошел слух, – продолжал Эс-Ти наудачу (Лутон здесь так неуместен, поэтому Эс-Ти хотелось узнать причину его приезда). – Мне хотелось бы поучаствовать в вашем деле.
Бледно-голубые глаза Лутона не мигая уставились на Эс-Ти. Подняв свою белую руку, он задумчиво приложил указательный палец с рубином к губам.
– Вам, возможно, понадобится защитить спину, – проговорил Эс-Ти, кивая на драгоценность. – В этих местах на дорогах грабят.
Это встряхнуло Лутона.
– Черт побери, неужели?
– Да-да. А вы со всеми вашими камешками.
Лутон выругался.
– Грабители! Только этого не хватало.
– Моя рука – ваша, – произнес Эс-Ти, – я неплохо фехтую.
– Знаю. Видел, как вы дрались с беднягой Бейли в Блэкхите. Так, значит… Дэшвуд с вами разговаривал, не правда ли?
– Слухи, – сказал Эс-Ти. – только слухи. И я подумал… – Он помолчал и осторожно продолжал: – что стоит потратить немного времени.
Взгляд, брошенный на него Лутоном, говорил о многом. Эс-Ти понял, что подобрался к какому-то очень важному секрету. Дэшвуд, Лутон, Литтлтон, Бьют и Дорсет и другие такие же на протяжении трех поколений наслаждались всеми пороками на грани дозволенного. Самого Эс-Ти это пламя тоже слегка обожгло. В бесшабашные дни своей юности он как-то попал на черную мессу Дэшвуда в меловой пещере Западного Уайкомба. Ему тогда было двадцать лет от роду. Законов никаких он не признавал, страстно желая доказать, что готов был сойтись с нечестивыми дэшвудскими «монахинями» и с восторгом наслаждаться непристойностью обрядов.
Интересно, помнил ли все это Лутон?
И еще, что за дело у Лутона теперь здесь? Что может привлечь и развлечь человека после стольких лет разврата?
– Выйдем, – предложил Лутон, – пройдемся по воздуху.
Эс-Ти с любопытством наблюдал, как Лутон, так привыкший к удобствам, надевает на себя верхнее платье и путешествует без камердинера и кучера.
Выйдя из таверны, Лутон стал осторожно переступать по двору, его высокие каблуки скользили по булыжникам.
– Расскажите, – он невозмутимо продолжил разговор, – где вы пропадали все эти годы?
– Путешествовал. – Эс-Ти немедленно повернул прочь от конюшни и Мистраля. – Пойдемте в эту сторону. Здесь дороги получше.
Лутон охотно следовал за ним.
– Были на континенте?
– Да. Франция, Италия. Немного в Греции.
– Я считал вас пропавшим. В Париже давно никто не упоминал вашего имени.
– Предпочитаю жить в деревне. Мне лучше на юге Франции, чем в Париже.
– Лион? Авиньон?
– И там, и там. В разное время.
– Я путешествовал по Провансу. Там около Люберона есть одна любопытная деревенька. Лакоста. Слыхали это название?
Осторожно-небрежный тон вопроса заставил Эс-Ти насторожиться.
– Кое-что слышал о некоторых необычных вещах, – солгал он небрежно. Трость поднялась, замерла и снова опустилась. Лутон оперся на нее.
– О каких именно?
Эс-Ти стал судорожно придумывать что-нибудь правдоподобное. Поглядел искоса на болота.
– Слухи называют их… противоестественными.
Ледяные глаза скрестились с глазами Эс-Ти. Лутон улыбнулся.
– А вы их так не называете?
Но Эс-Ти решил: втемную больше играть нельзя.
– Я только слышал разговоры.
Внезапно он вспомнил имя человека, который мог быть знаком с этим путешествующим англичанином-аристократом лутоновских наклонностей.
– Маркиз де Сад говорил об интригующих вещах. Вы с ним знакомы?
Это сработало.
Лутон бросил на него пронзительный жадный взгляд.
– Вы разговаривали с де Садом? – В его голосе зазвучало возбужденное облегчение. – Когда?
– Помнится, в ноябре, – теперь Эс-Ти полностью овладел вниманием собеседника, – он был очень стеснен, когда я видел его в последний раз.
– Стеснен? Кем?
Эс-Ти улыбнулся.
– Его невзлюбила французская полиция.
– Этого еще не хватало! Они его поймали?
Воспоминания о маркизе, припертом к стене Немо, рычащим в его искаженное ужасом лицо, заставило Эс-Ти отвести глаза в сторону.
– Когда я оставил его, милорд благополучно находился на савойской стороне границы.
– Боже мой! Я счастлив слышать это. Много месяцев мы не получали никаких известий о нем. Я просто изнервничался. Подумал, что он потерял вкус к этой затее. Хотя он так с ней носился. Но он ведь все еще с нами? Не так ли?
– Могу поклясться в этом. – Фальшивые клятвы давались Эс-Ти без малейшего угрызения совести.
– А вы? – Лутон с любопытством посмотрел на него. – Ваши правила позволят вам пройти весь путь до конца? Я не очень-то много о вас знаю, Мейтланд. Ваш брат был один из самых азартных людей, кого я знал, и всегда готов на любые бесчинства. Но вы появлялись и исчезали самым странным образом.
Эс-Ти пожал плечами.
– Мой брат был безумец.
Лутон нахмурил брови.
– Приношу свои извинения. Не следовало мне упоминать об этом.
– Мне все равно. – Эс-Ти облокотился на низкую стену. – Весь мир знал: он негодяй и убийца, разорил отца. Если бы ему шею не сломала шлюха, дело дошло бы до палача. Что из того? Я никогда не видел ни своего отца, ни его сына.
Слабая улыбка заиграла на губах Лутона.
– Вы чертовски спокойно об этом говорите.
– Может быть, я и сам слегка сумасшедший.
Лутон медленно кивнул, продолжая улыбаться.
– Это хорошо. Люблю сумасшедших. Мне нравился ваш брат – прекрасный, неукротимый зверь. Жаль, что он не смог удержаться в пределах рассудка.
– Пожалуй. Возможно, кровь нашего семейства проклята. Одна цыганка предсказала, что мне еще повезет, если кончу виселицей. – Эс-Ти скрестил руки на груди и, закинув голову, посмотрел в небо. – Но пока я еще собираюсь наслаждаться жизнью.
Лутон тронул его за руку.
– Присоединяйтесь к нам. Наша цель – достичь абсолютного наслаждения. Последний акт драмы. Можете себе представить, – бормотал Лутон, глядя ему в глаза с какой-то больной сосредоточенностью. – Последнее насилие. Окончательный грех перед Богом и людьми. Все остальное мы делали и теперь жаждем взойти на вершину возбуждения. Подумайте об этом, Мейтланд. Можете ли вы себе представить, каким острым будет наслаждение, если девушка под вами будет корчиться в предсмертных судорогах?
Ли остановилась на вершине горы. Под ней вдоль берега реки тянулись две ухоженные проселочные дороги. Здесь в долину сбегал ручей. Теперь он замерз, и цвет льда менялся от матово-белого до прозрачного желто-коричневого.
В конце долины находился брод, где фургоны и подводы переправлялись через реку. Холмы закрывали вид на гору, которую Чилтон называл Небесным Прибежищем.
По дороге ехал одинокий всадник. Ли издали узнала его лошадь – Анки, – черную с длинной гривой и мохнатыми копытами, которой так любовалась Эпифания два года назад. Мама тогда украсила ее сбрую красными с серебром лентами, а она и Эмили вплели такие же ленты в ее шелковистую гриву и хвост.
Теперь этот чудесный подарок невинно вышагивал по дороге с Джейми Чилтоном на спине.
Ли вспомнила, что такое ненависть, вспомнила свою семью. Дыхание ее сделалось быстрым, неровным. Она готова была разрыдаться, но только отчаянно сжала шпагу.
Он уничтожил все, что она любила. Больше она ему ничего не отдаст.
Немо, заразившийся ее бешенством, припал к земле брюхом, уши его встали торчком, а золотые глаза неотрывно следили за фигурой приближавшегося к ним всадника. Она пустила гнедого вскачь, волк заскользил рядом. На половине спуска с холма гнедой перешел на рысь, а Немо сменил длинные скачки на размашистый бег.
Ли высвободила шпагу. Гнедой с холма галопом устремился прямо на Чилтона, поднявшего голову и посмотревшего на нее. Она наклонилась вперед. Ветер отбросил гриву коня ей в лицо, воздух, казалось, цеплялся за шпагу, разворачивая ее вверх, тогда как движение встречного воздуха тянуло ее руку вниз. Уголком глаза она видела Немо, мчавшегося рядом смертельно-нацеленным вихрем наперерез добыче.
Земля неслась под ноги грязно-зелеными волнами. Глаза щипало от холода и быстроты движения, поводья лежали в беспомощной левой руке, в ушах оглушительно бился ветер и топот копыт. Чилтон привстал в седле и стал что-то кричать. Она галопом неслась на него. Чилтон уклонился от атаки Немо, а Ли испытала мгновенный ужас, что волк сейчас полоснет по кобыле.
Она удержала руку на весу, и шпага свистела в воздухе над головой Чилтона.
Он пригнулся, дергая поводья. Кобыла встала на дыбы и опустилась на землю в дюйме от оскаленных зубов Немо. Волк отскочил от ее копыт. Ли пронеслась мимо, промахнувшись на фут мимо цели, бессильная справиться одной рукой с путаницей зажатых в ней поводьев. Остановив гнедого, она попыталась освободить один повод, поворачивая лошадь обратно. Немо обежал кобылу сбоку, прыгнул со свирепым рычанием на ногу Чилтона, поймал его за сапог. Тот, не издав ни звука, бился молча, стараясь полоснуть волка своим хлыстом. Ли снова послала гнедого на него, дрожащей рукой направив на него шпагу. Все происходило и слишком быстро, и слишком медленно: она не могла справиться с гнедым, не могла твердо держать руку. Чилтон, крепко сжав губы и выкатив глаза, направил свою лошадь в промежуток между ней и рекой.
Шпага рассекала воздух – ее яростный свист перекрывал глухое рычание Немо. Она зацепила шпагой кафтан Чилтона, и теперь оружие стало выскальзывать из руки. Рывком удалось освободить шпагу, и осталось только завершить отчаянный взмах. Клинок скользнул по шее Чилтона, не причинив ему вреда, и только резким выпадом вверх она задела его щеку. Кровь потекла на его лицо, но и тогда он не издал ни звука. Вид у него был совершенно дикий, шляпа слетела, волосы стояли дыбом.
Кобыла прыгнула вперед, убегая от них. Зубы Немо впились в лодыжку Чилтона. Хлыст снова опустился, Немо разжал зубы и прыгнул на дорогу перед лошадью, но Чилтон, натянув поводья, повернул ее вбок и вонзил шпоры. Ли помчалась за ним, стараясь вонзить шпагу в спину Чилтона, но клинок по-настоящему не достиг цели.
Гнедой, напуганный рычанием Немо, отпрянул в сторону, и его внезапный рывок выбил Ли из седла. Обхватив коня руками за шею, она всеми силами пыталась не упасть. Когда Ли восстановила равновесие, Чилтон уже перевел свою кобылу в галоп.
Ли снова погнала гнедого за ним, присоединяясь к Немо, не прерывавшего погони. Хвост обезумевшей от ужаса кобылы развевался, как черное знамя. Немо и сильный гнедой жеребец стали догонять Чилтона. Копыта его лошади выбивали дружную дробь по замерзшей дороге. Они направлялись к Небесному Прибежищу.
Впереди на дороге появились люди. Их фигуры сливались в размытое пятно. Ли жадно глотала воздух, ничего не слыша, кроме грома копыт и стука собственного сердца. Вдруг прозвучал слабый хлопок, и Немо, споткнувшись, перекувырнулся комком бледного меха, но потом снова вскочил на ноги.
Кобыла Чилтона стала сворачивать к броду через реку. Он ударил ее хлыстом. Сделав гигантский скачок, она опустилась на середине замерзшей реки. Лед проломился под ней и пролетел через ее голову. К этому времени гнедой был уже на берегу. Ли, готовясь к прыжку, покрепче перехватила шпагу: ее враг наконец попался к ней в руки.
Гнедой собрался, поднялся на дыбы, его передние копыта перебирали воздух.
Но… гнедой свернул в сторону, посылая ее вперед, кувырком из седла.
Мир закружился вокруг нее. Вода мелькнула перед ее глазами. Лед и боль ударили Ли одновременно, как взрыв.
Голубка сидела на кровати в комнате Эс-Ти.
– Я не поеду, – спокойно сказала она, – я остаюсь с вами.
Не обращая на нее внимания, он открыл бумажник.
– Повозка, которая повезет вас в Хексхэм, приготовлена. Проезд оплачен до Ньюкасла. Как ты думаешь, сколько вам двоим понадобится денег?
– Можете все отдать Чести, – сказала Голубка, отталкивая кошелек. – Я вас не брошу! После всего, что вы для меня сделали.
– Нет-нет. Не надо считать, что вы меня бросаете, – нетерпеливо отвечал он. – Я хочу, чтобы вы с Честью отсюда уехали туда, где вы будете в безопасности.
– Мистер Бартлетт, – жалобно проговорила Честь, – мне некуда ехать.
– Откуда ты приехала?
– Из Хертфордшира, сэр. Но мой отец давно умер, у мамы нет работы, и я буду на попечении прихода, сэр. – Ее перевязанные руки сжимались и разжимались. – Пожалуйста, сэр, я не хочу обратно в дом для бедных!
– Вы останетесь вместе. Отправляйся вместе с Голубкой. Я дам вам достаточно денег, чтобы могли спокойно найти работу.
– У нас нет никаких рекомендаций, – доброжелательно проговорила Голубка. – Нас никто не наймет.
– Бога ради, я напишу вам рекомендации. Отсюда надо уезжать. Не хочу, чтобы вы были на глазах у Лутона.
– Я его не боюсь, – слабо улыбнулась Голубка.
– И я тоже, – решительно подтвердила Честь.
– Ну, здесь вы оставаться не можете! – Он подошел к окну и выглянул в него. – У меня есть дела, требующие времени. Я не могу быть вам нянькой. И, черт побери, куда подевалась Ли с моей шпагой? Времени на игры нет. – Он повернулся и, взяв Честь за руку, слегка подтолкнул к двери: – Пошли, пошли, и будьте хорошими девочками.
Честь обернулась и обхватила его руками за талию.
– Я прошу вас, сэр, не отсылайте меня! Родные Голубки таких, как я, не примут. Они большие люди, они…
– Честь, – резко оборвала ее Голубка, – не говори ерунды.
Честь отпустила его.
– Это правда, и я это знаю! У тебя большой дом, и мама с папой, и ты будешь знатной дамой…
– Это неправда! – Голубка вскочила на ноги. – Я сирота. Я такая же, как ты.
Эс-Ти быстро поднял на нее глаза. Прекрасная дикая Голубка поразила его.
– Как же! Такая же! – недоверчиво сказал он. – Такому выговору у Чилтона в школе не научишься.
– Я научилась там. Моя мать посылала меня воровать на улицах.
– Чушь! – Эс-Ти пересек комнату и взял Голубку за плечи. – Как твое настоящее имя?
– Я забыла.
– Послушай меня, глупышка, если у тебя есть семья, которая тебя примет, я заставлю ее назвать.
– Я – сирота.
– Она – леди! – закричала Честь. – Ты, Гармония, Ангел и многие другие… вы знатные, с благородными манерами. Мы все это знали. И Учитель Джейми любил ее больше других. И всегда, всегда именно знатных девушек выбирали для вознесения.
– Это неправда. Вечный Свет тоже выбрали. – Голубка с яростью смотрела на Честь. – Она была избрана, а она из швейниц в Гардене.
– Да, ее выбрали, но она не вознеслась по-настоящему, так ведь? Она вернулась и плакала на следующее утро, потому что у нее оказалась дурная болезнь, она не подошла. А те, кто вознесся по-настоящему, они никогда больше не возвращаются в эту земную юдоль слез и печали.
Эс-Ти забыл о Голубке. Опустив руки, он как завороженный глядел на Честь.
– Но все-таки она была избрана, – настаивала Голубка.
– Она вернулась! – упрямо возражала Честь. – Когда Учитель Джейми избрал к вознесению Святую Веру, разве она вернулась на следующее утро? Вернулась? Ни она, ни Слон, ни Хлеб Жизни, а все они были из благородных семейств.
– Боже мой, – прошептал Эс-Ти, – они не вернулись?
Честь покачала головой:
– Учитель Джейми выбрал их к вознесению.
– И они никогда не вернулись обратно? Ты уверена?
– Они вознеслись на небо, – сказала Голубка. – Это нам сказал Учитель Джейми.
Эс-Ти повернулся к окну. День клонился к вечеру. Лутон уехал из таверны на лошади полчаса назад. Подозрение, зародившееся в голове Эс-Ти, было таким невообразимым, что он едва мог в него поверить. Лутон и его друзья. У них могли быть всякие темные фантазии, они могли обсуждать их, чтобы сделать их более реальными. Они даже могли совершить одиночное убийство, если считали, что об этом не узнают, но большее… Эс-Ти не хотелось даже додумывать свою мысль до конца. Ему хотелось, чтобы Голубка и Честь уехали с глаз Лутона. Этот человек по всем меркам аморальное животное. Он мог взвинтить себя, особенно если чувствовал себя в безопасности, и постараться воплотить свои фантазии в жизнь.
Но предположить, что здесь действовала преступная система, отработанные приемы для совершения убийств, было все еще трудно.
Он посмотрел на Голубку.
– А эти его вознесения? Может быть выбрана любая?
– Да. Учителю Джейми бывает видение.
– А мужчин когда-нибудь выбирают?
– Нет. Они уже избраны. Им не надо рождаться заново. – Голубка широко открыла глаза. – Вы думаете, что вознесение – это что-то скверное? Он принадлежит дьяволу… Значит, должно быть что-то ужасно греховное. Теперь вы убьете его? Ведь убьете? – Она улыбнулась ему: – Какой вы замечательный! Какой отважный!
Глава 22
Сладкая Гармония крепко держалась за руки девушек, стоявших с двух сторон рядом с нею, и смотрела, как Учитель Джейми скованной походкой прошел по пурпурному занавесу в передней части церкви. У нее сильно билось сердце, и она никак не могла выровнять дыхание.
Скоро… скоро… как только закончится служба, произойдет это.
Она не осмеливалась поглядеть вправо, влево или встретиться с кем-нибудь глазами. Учитель Джейми изменился. Он часто поглядывал вокруг. Как будто он действительно мог читать в их сердцах. Когда он посмотрел в ее глаза, Нежная Гармония затрепетала, дрожь пробежала по ее телу, она не могла даже глотнуть. Он пристально глядел на нее, и царапина у него на щеке отливала в свете свечей красным и ярко-розовым. Затем он воздел руки вверх.
Правая его рука не могла подняться так же высоко, как левая. Она дрожала, и пальцы дрожали, широко расставленные, белые – на ярком пурпурно-фиолетовом фоне.
– Восслышь, мой плач, о Господи наш! – кричал он. – Пособники дьявола пришли сюда. Они преследуют нас. Люцифер послал дьяволицу колоть нас и демонского зверя терзать нас, но Ты повелел – и бессловесная тварь, лошадь, одно из ничтожных твоих творений, предала ведьму в наши руки. Ты показал нам, что вся природа на нашей стороне. Все твари Господни подымутся против этого проклятия! Мы не поддадимся страху! Ведьма не избежит наказания. Мы свершим его во славу Твоего святого имени!
– Святая месть! – послышался голос Дивного Ангела.
Другие стонали и бормотали, но великого истошного вопля, который раньше дружно вырывался из всех глоток, на этот раз не получилось.
Гармония знала: все сейчас вспоминали избитое лицо ведьмы, напавшей на Учителя Джейми со шпагой. Знакомое лицо. Смущающее. Гармония разглядела его, когда ведьму, связанную, без сознания, несли в Небесное Прибежище, – несчастное обмякшее тело.
Какие-то события произошли в прошлом. О них не говорили никогда, но бледное беззащитное лицо бесчувственной пленницы напоминало о них.
Когда-то другие люди жили в Небесном Прибежище. Но Учитель Джейми велел своей пастве кое-что совершить. В результате неверующих изгнали прочь, в городе воцарилось благочестивое правление Учителя Джейми.
Эта ведьма была одной из тех неверующих. Гармония вспомнила ее, и другие тоже вспомнили. Весь день они перешептывались об этом за спиной Учителя Джейми.
А теперь Гармония собиралась уйти. Она больше не желала подчиняться Учителю Джейми.
Ей страшно.
Полуночный Принц дал ей силы и храбрость. Ей казалось, что и другие почувствовали то же самое. Это Принц заставил Учителя Джейми выглядеть клоуном, заставил ее беситься от бессильной злобы и шлепнуться посреди улицы. Но сейчас Принца не было, и неизвестно, когда он появится снова.
Учитель Джейми все еще был здесь хозяином, даже больше хозяином, чем когда-либо, хотя доброта его вся перешла в злобу, а Дивный Ангел и мужчины готовы были насильно подчинять его воле всех колеблющихся.
Это означало, что надо было громко провозглашать свою веру.
Необходимо было не колебаться, не запинаться в молитвах, беспрекословно выполнять все, что велели. Поэтому она должна была уйти немедленно. Ведьме надеяться не на что, но Гармония не могла заставить себя помогать Учителю Джейми в наказании ее. И не осмеливалась отказаться.
Ей надо только дотерпеть до конца этой бесконечной службы. Тогда она только спрячется в темноте церкви и дождется, когда все уйдут, а улица опустеет. Тогда она уйдет до полуденного покаяния, до того как Дивный Ангел вернется и заметит исчезновение Гармонии.
Так просто. Она могла сделать это много раз.
Горькие слезы жгли ей глаза. Казалось ужасным, что все, что она любила, рухнуло. Без Учителя Джейми, без друзей, без Небесного Прибежища она ничто. Ее другая жизнь – сон. Она не знала, куда пойдет, что будет делать, но оставаться здесь не могла. До сих пор она, как говорится в Библии, жила с пеленой на глазах. Пелену сорвали. То, что она считала таким прекрасным, оказалось ужасным. Как это могло произойти? Как будто перевернули блестящий камень, а под ним оказались черви и гниль.
– Нежная Гармония! Нежная Гармония, я вызываю тебя!
Глаза Учителя Джейми закрыты, руки распростерты, пальцы сжаты в кулаки.
– Нежная Гармония… О, Нежная Гармония, пришло время для твоего благословенного вознесения. Поднимись и следуй за мной!
Она сидела, оторопев от ужаса.
Учитель Джейми затянул гимн, все стали раскачиваться на своих скамьях. Все пели, а он продолжал выкрикивать ее имя, перекрывая слова гимна. Девушки, сидевшие рядом с ней, отпустили ее руки. Ладони сразу стали влажными и холодными.
Дивный Ангел подошла к их приделу и, стоя в конце прохода, протянула ей руку. Казалось, все смотрели на Гармонию, их рты открывались в пении, но она не могла понять слов.
Гармония медленно поднялась. Все в ее ряду вставали, давая ей пройти. Многие из них улыбались. Они верили: вознесение – это ее счастливый случай. Гармония помнила, что ей полагалось радоваться тому, что она избрана. Но губы ее не повиновались и не могли выговорить слова восторга.
Рука Ангела сжала руку Гармонии. Словно со стороны она видела каждый свой шаг, словно со стороны она видела свои ноги, шагавшие по серому камню. Учитель Джейми опустил голову, открыл глаза, взял ее руки и жадно посмотрел на нее.
«Он ненавидит меня, – вдруг отчаянно подумала она, – он ненавидит нас всех».
Простой ритуал вознесения ей хорошо известен. Ее колени сами подогнулись. Широко открытыми глазами она уставилась на его жилет, он склонился над ней, возложил ей руки на голову, потом поцеловал ее волосы. Звуки гимна поднимались вокруг них, отдавались в ее висках.
Он поднял ее. Она знала, почему дрожат его руки. Ее самое всю трясло.
Перед ней был пурпурный занавес, излучавший свет и тень; за ним стояли свечи. Учитель подтолкнул ее вперед, и полоски шелка скользнули по ее лицу, окутав на мгновение аметистовым туманом, закрыв ее со всех сторон. Руки Учителя Джейми упирались ей в спину. Когда шелк отлетел от ее лица, он схватил ее за плечи.
Алтарь за занавесом был пуст, вокруг него горели свечи. Мелодия гимна заполняла пространство и заглушала все остальные звуки.
Учитель Джейми подталкивал ее вверх по ступеням, пока она не оказалась между канделябрами, и затем мягко развернул ее лицом к пурпурному занавесу.
Она не видела человека, стоявшего в тени под кафедрой, пока он не выступил вперед.
Это был роскошно одетый незнакомец в высоком парике, со светлыми глазами, белый как мел. Он не спускал с нее такого взгляда, будто она была святой, необыкновенной и завораживающей. В минуту полной растерянности ей показалось, что она действительно должна вознестись куда-то за пределы этой жизни.
Но незнакомец двинулся к ней, быстро одолел ступени, взял в холодные руки ее лицо и грубо впился своим ртом в ее губы.
Нереальность происходящего разлетелась вдребезги. Под продолжающееся пение гимна Гармония боролась, извивалась и дергалась в тщетных попытках освободиться. Но Учитель Джейми стал связывать ее руки за спиной.
Оба мужчины толкали ее в глубину помещения. Незнакомец закрыл ладонью ей рот. Гармония все старалась укусить его, пока Учитель Джейми не накинул ей на шею мягкую веревку и не затянул ее.
Боль душила ее, она отчаянно вырывалась из держащих ее рук. Веревка туго затянулась, гимн уже не звенел, а ревел у нее в ушах. Черная пустота поглотила ее.
Казалось, прошло лишь мгновение. Она очнулась в растерянности, хватая ртом воздух. Восторженный хор дотягивал последние звуки гимна. Он гудел у нее в ушах, вызывая смертельный страх. Ее связанные руки были подняты над головой, а спина выгибалась над алтарем. Горло жгло от боли. Они сняли с нее платье и оставили на ней только рубашку, прикрывающую голое тело. Незнакомец наклонился над ней, приблизив свои губы к ее уху.
– Только пикни – и я тебя убью, – сказал он. Веревка на шее стала медленно затягиваться.
Она слышала голос Учителя Джейми, возносившийся над его паствой. Он продолжал службу, говоря о своей радости, прославляя Господа и доброту его.
Незнакомец улыбнулся, положил ей руку на горло, лаская шелковую веревку. Раздался следующий гимн, невинные женские голоса восторженно понеслись к небу.
– Пожалуйста, – прошептала она, – пощадите.
Он с улыбкой вдавил большой палец в ее горло. Гармония закинула голову назад, стараясь уклониться от боли.
Его дыхание участилось. Она почувствовала его влажный жар, заполнивший все видимое пространство. От ужаса ей казалось, что лицо незнакомца расплылось и заколебалось в каком-то мареве. Все звуки стали неестественно гудящими. Когда он разорвал на ней рубашку, она уже ничего не слышала. Все перекрывал странный наружный грохот. Потом голоса растерянно умолкли.
Мужчина замер. Гармония втянула в себя побольше воздуха. Странные звуки эхом стали разноситься по церкви: вопли, взвизги, топот копыт. «Это Принц», – подумала она, но тут же решила, что это сон. Наверное, она сошла с ума: ведь это церковь, и коня в ней быть не может, но ничто другое не издает звуков, похожих на цоканье копыт по камню. Тяжесть освободила ее тело. Внезапно пурпурный занавес заколыхался и упал, и она смогла увидеть, что происходит за незнакомцем.
Крики возмущенного удивления и смятения зазвенели в ее ушах. Из водопада шелка, из пурпурного завихрения появился белый конь.
Серебром сверкнули перчатки всадника в разрисованной маске, когда он повернул коня и въехал на ступени. Гармония не могла отвести глаз от всадника, даже когда конь почти навис над ней. Его грива развевалась сверкающими прядями. Беспомощная и неподвижная – со стянутым горлом, заломленными и связанными руками – она слышала свист меча и дыхание коня. И вдруг она почувствовала освобождение.
Гармония упала на колени. Ноги ее не слушались. Вздыбленные, перебирающие в воздухе копыта были ужасающе близко.
Она отшатнулась от коня, и разорванная рубашка стала спадать с нее. Конь пританцовывал рядом. Черная с серебром перчатка потянулась к ней, предлагая поддержку. Но девушка в испуге прижималась к алтарю.
– En avant! Вперед! – закричал всадник, наклоняясь к ней.
Она подняла глаза на ослепительную маску, тщетно пытаясь разглядеть выражение глаз за ней. Внезапно он схватил ее за руки, поднял сильным рывком на коня, обнял за талию, перетащил через луку седла и положил на живот.
