Текст книги "Принц Полуночи"

Автор книги: Лаура Кинсейл

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 20 страниц)

Таинственное покалывание в коже головы прекратилось. Все присутствующие простонали на одном дыхании, как гигантское животное в смертельной агонии.

– Голубка Мира! – прогремел Чилтон.

Коленопреклоненная фигура у фиолетового шелка поднялась и приблизилась к ним. Эс-Ти увидел ее юное лицо и глаза, прикованные к Чилтону с благоговейной надеждой.

– Голубка Мира, ты просила положить конец твоим ужасным головным болям.

Она быстро кивнула.

– Приди сюда, возлюбленная моя, – мягко сказал Чилтон.

Она подошла к нему и упала на колени.

– Сними вуаль и чепец.

Она повиновалась. Ее белокурые кудри упали ей на плечи.

Чилтон протянул к ней руки, держа их у нее над головой. Его ладони не доставали до ее волос примерно дюйма. Эс-Ти увидел, как тонкие золотые волосы начали двигаться, прилипая прядями к его ладоням. Голубка Мира тихо ахнула и подняла руки, прикасаясь к руке Чилтона. До Эс-Ти донеслось чуть слышное потрескивание.

Вздрогнув, Голубка Мира сказала:

– О Боже!

– Это – врачующая сила Господа, – произнес Чилтон. – Господне благословение на тебе за то, что ты привела к нам мистера Бартлетта. Исчезла ли твоя боль, драгоценное дитя?

– Да. Боль исчезла!

Все присутствующие загудели. Люди начали громко возносить молитвы, не исключая и гостей-священников. Истинное Слово поцеловал руку Эс-Ти и принялся всхлипывать.

– Господь привел к нам мистера Бартлетта, – объявил Чилтон – Мистер Бартлетт, вы придете? Вы дадите нам дар, который вложил в вас Господь?

Эс-Ти прокашлялся.

– Ради Бога, – сказал он негромко, – вы что…

– Ради Бога! – вскричал Чилтон. – Да! Ради Него! – Он протянул руку. – Так, значит, вы придете? Мистер Бартлетт, не думайте, что можете делать это в одиночку. Вы не можете уйти и совершать чудеса, которые мы видим здесь каждый день. Это возможно, если вы присоединитесь к нам, станете членом нашей семьи во Господе. Тогда врачующая сила, которая есть в вас, будет использована мною, чтобы помогать другим. Вы придете?

– Я бы не хотел, – ответил Эс-Ти. – Нет, спасибо.

Стоны и бормотание вокруг стихли.

Голубка Мира с печалью смотрела на него. Она встала с колен, подошла к подставкам для молитвенников.

– Пожалуйста, – прошептала она, – Пожалуйста, останьтесь и помогайте нам.

Чилтон способен проповедовать целый день, и Истинное Слово мог бы выплакать все глаза. Но этот яркий, полный надежды женский взгляд! Эс-Ти сказать «нет» было невозможно.

Он глубоко вздохнул.

– Хорошо. Что я должен делать?

– Молиться, – сказал Чилтон, и все прихожане принялись опускаться на колени. – Пойдемте со мной и вашей возлюбленной Голубкой Мира и присоединимся к нашей молитве.

И ему пришлось опуститься на колени, опять держаться за руки и бесконечно долго слушать, пока ноги его не заболели. Солнечные лучи, проникавшие сквозь цветное стекло витражей, ложились на пол все более длинными полосами.

Какое-то время он размышлял, как Чилтон устраивает свой фокус с «силой». Эс-Ти не сомневался, что был наэлектризован: он слышал рассказы о возникающих при этом ощущениях. Во Франции сто восемьдесят гвардейцев короля получили одновременно заряд, добываемый машиной. Они дергались на потеху парижанам, и это известие докатилось и до Ла-Пэр. Но какой именно способ использовал Чилтон, оставалось тайной. Эс-Ти знал: для этого нужна какая-то машина, но здесь он не видел ничего, что можно было бы за нее принять.

Если кто-нибудь из присутствовавших и усомнился во врачующей силе Чилтона, то об этом не говорил вслух – богослужение продолжалось почти до сумерек. Эс-Ти умирал с голоду. Когда наконец все закончилось, он отошел от Чилтона к группе гостей-священников.

Они все уставились на него.

Толпа прихожан Чилтона завихрилась вокруг него. Все говорили одновременно, приветствуя его в своей семье. Истинное Слово проложил себе дорогу сквозь тесно сбившихся женщин и снова поцеловал руку Эс-Ти. Девушки последовали примеру его чувственного соседа. Голубка Мира обняла его.

Чилтон стоял на ступеньках, разговаривая с прихожанами. Он повернулся к Эс-Ти и схватил его за плечи.

– Я глубоко счастлив, сэр! Я благословляю вас за ваше решение.

– Уберите ваши руки, – резко сказал Эс-Ти. – Я передумал.

– Тогда мне очень жаль. Это случается иногда – поспешно данные обещания часто затем отвергаются. Мы не хотели бы, чтобы вы оставались, если вы не готовы к этому целиком.

– Вы не останетесь? – К нему сзади подошла Голубка Мира. – Вы уезжаете?

– Да. Я никогда не собирался остаться, по правде говоря.

– О! Мне так жаль. Спасибо, что подарили мне прикосновение. У меня голова прошла.

– Я не дал вам ничего, чего бы у вас уже не было, – негромко проговорил он.

Чилтон схватил его за локоть.

– Если вы подождете минутку, я с удовольствием провожу вас и мою маленькую Голубку до конюшни.

Лицо Голубки просветлело. Ради нее он подождал. Чилтон присоединился к ним. Когда они проходили по главной улице мимо дома Голубки Мира, Чилтон заметил, что ей следует вернуться к своим обязанностям.

Она повиновалась без возражений, только взяла Эс-Ти за руку и крепко ее сжала, а потом повернулась и вбежала в калитку.

– Боюсь, что вы разбили ее сердце, – заметил Чилтон. – Глупенькое дитя.

– Очень, – согласился Эс-Ти.

Чилтон кивнул, вздохнув.

– Мало кому удается сохранить такую невинность, когда они попадают к нам из самой отвратительной каши, которую только может заварить человек.

– Я в этом не сомневаюсь, – сказал Эс-Ти. – Никогда не догадался бы, что она была на улице, если бы она сама не рассказала мне. Я бы принял ее за девушку из благородной семьи.

– Я польщен, – отозвался Чилтон. – Видите ли, обучение – важная часть нашей работы. А вот и маленькая Честь. Готова ли лошадь мистера Бартлетта?

– Нет, не готова. – Появившаяся из глубины конюшни девушка помотала головой. – Эта лошадь вот-вот потеряет подкову. Старый Папка – Спасительное Благословение, хотела я сказать, – увел ее, чтобы подправить.

– Вы не очень спешите, мистер Бартлетт? Может быть, отобедаете со мной?

Глава 16

В простой, чистой комнате дома, где когда-то жила явно зажиточная семья, каждый мужчина хотел бы сесть рядом со своим новым другом мистером Бартлеттом. Они любили его здесь, в Небесном Прибежище: он был одним из тех, кого они ждут. Его «сила» на шаг приближала их к тому дню, когда Джейми поведет их вперед и ввысь, к слиянию с миром Небесным.

Все украшения из комнаты убраны. Не осталось ни картин, ни каминной полки, ни ковров – только лепнина на потолке. Комнату перегораживали два длинных стола. Мужская часть паствы Чилтона размещалась только за одним.

Эс-Ти получил овсянку, приправленную нарезанными яблоками. В Небесном Прибежище ели редко, зато помногу.

Прислуживающие девушки выстроились вдоль стены; все наклонили головы. Один из мужчин начал громкую молитву. Когда он произнес «Аминь», начал другой, а за ним кто-то еще. Эс-Ти смотрел, как его каша становится холодной и комковатой. От голода у него разболелась голова.

Во время молитвы открылась парадная дверь, и в холл вошли гости-священники. Две прислуживающие девушки провели их через столовую. Через некоторое время до Эс-Ти донесся мучительный аромат мяса и теплого хлеба, но в столовую никто ничего не вносил.

Эс-Ти добавил свою собственную безмолвную молитву, чтобы приступить к еде. Сгущались сумерки, и даже застывшая овсянка стала казаться аппетитной.

Гости-священники прошли обратно через столовую, сопровождаемые Чилтоном, который любезно распрощался с ними у входной двери.

Несколько мужчин, сидящих за столом, ухмыльнулись, Один из них заговорщически толкнул локтем Эс-Ти.

– Нам не приходится есть с чужаками, если мы не хотим, – сказал он.

– Как чудесно, – отозвался Эс-Ти, берясь за ложку.

Тут его опять толкнули.

– Еще не пора, еще не пора, – прошептал сосед. – Сначала едят девушки.

Эс-Ти положил ложку на место. В комнату вошел Чилтон и поднял руки в благословении, склонив голову. Он прочел еще одну длинную молитву о погоде, об урожае, о том, сколько кружев изготовили девушки, попутно давая советы, как это делать быстрее и проще. У Эс-Ти голова пошла кругом.

– Аминь, – наконец произнес Чилтон. – Разделите ваше благословение.

Девушки, стоявшие у стены, подошли к столу и опустились на колени подле каждого мужчины. Те взяли свои миски с овсянкой и начали кормить девушек с ложки. В комнату вошли другие девушки и выстроились за теми, кто сидел на коленях.

Рядом с ним опустилась на колени Голубка Мира. Она ждала еды, будто святого причастия: закрыв глаза, сложив руки, чуть приоткрыв губы. Его терпение лопнуло. Эс-Ти схватил свою миску с кашей и протянул ей:

– Вот, берите. Вам не нужно так себя вести.

Глаза ее удивленно раскрылись.

– Вы не хотите разделить со мной трапезу?

– Я разделю. Но я не собираюсь кормить вас с ложечки. Встаньте с пола. Это глупо.

– Вы позорите меня, – прошептала она.

– Он не понимает, – тепло проговорил Чилтон. – Ты должна научить его, Голубка.

– Я… я не знаю как.

– Я с тобой. Ты найдешь способ. Имей веру.

Она кивнула и умоляюще посмотрела на Эс-Ти.

– Если вы со мной разделяете трапезу, вы показываете, что любите меня. Это знак того, что вы будете защищать меня, как приказано мужчине защищать женщину, на что есть воля Господня.

– Это показывает, что женщина радостно покорна, – рьяно добавил один из мужчин. – Голубка очень хорошая, она веселая и кроткая, вам нечего бояться.

– Это нелепо, – сказал Эс-Ти.

Голубка закрыла лицо руками.

– Пожалуйста! – сказала она. – Ну пожалуйста!

Эс-Ти колебался. Они все смотрели на него с таким возмущением, будто он ее побил, – все, за исключением Чилтона, который благодушно улыбался происходящему.

– Мне так стыдно, – бормотала она сквозь пальцы. – Неужели вы меня не любите?

– Люблю? – непонимающе повторил он. – Голубка, мне очень жаль. Я не хочу огорчать вас, но я… это не то, что я хочу делать. Я же сказал вам, что не останусь.

Она притянула к себе миску с овсянкой, поднесла ложку ко рту и начала есть овсянку.

– Если таково ваше желание, я подчиняюсь вашей воле. Пожалуйста, не уезжайте.

– Разделите с ней! – настойчиво сказал кто-то из мужчин.

– Разве вы не видите, что унижаете ее этим?

Другой мужчина похлопал Голубку по плечу.

– Да зачем вы обижаете ее? Бедная Голубка! Не плачь, дорогая. Пойдем, я позволю тебе разделить трапезу со мной.

Голубка энергично затрясла головой.

– Я послушна! Я сделаю так, как приказывает мистер Бартлетт.

Они все смотрели, как она продолжает есть.

– Гордость! – Это был голос Истинного Слова. – Греховная заносчивость, которая бесцельно злоупотребляет беспомощностью женщины.

Эс-Ти оттолкнул свой стул и пошел к двери под хор всеобщего осуждения. Он кивнул Чилтону.

– Уверен, что моя лошадь уже готова, – пробормотал он и взял у двери свой плащ и шляпу.

С огромным облегчением он зашагал по тихому городку прямо к конюшне. В помещении пахло сеном и лошадями. Эс-Ти прислушался, не раздастся ли приветливое тихое ржание Сирокко. Стояла глухая тишина.

Впервые Эс-Ти ощутил легкий укол тревоги.

Он прикоснулся к шпаге, висящей вдоль его левой ноги, к вещи простой и недвусмысленной. Ему надо получить обратно лошадь – даже если для этого придется заставить самого Чилтона встать на колени.

Ритуал «разделения» продолжался, когда Эс-Ти широко распахнул дверь и шагнул в помещение. Чилтон горячо говорил что-то Голубке, которая стояла, опустив голову, кивая и плача. Она единственная подняла взгляд, когда Эс-Ти появился в дверях.

На лице ее появилась искренняя улыбка.

– Вы вернулись!

– Где моя лошадь? – спросил он у Чилтона.

Голубка пробежала полкомнаты, схватила Эс-Ти за руки и упала перед ним на колени:

– Простите меня! Я так счастлива! Пожалуйста, скажите мне, что я прощена, милорд!

– Моя лошадь! – повторил он хмуро, пытаясь высвободиться.

Чилтон улыбнулся.

– По-моему, вам надо заняться чем-то более важным, прежде чем мы найдем вашу лошадь, мистер Бартлетт. Вы глубоко ранили Голубку. Прошу вас извиниться перед ней и перед нами.

– Извиниться за что? За то, что я не стал обращаться с ней как с безмозглым младенцем? Откуда вы взяли эту чушь, Чилтон?

Чилтон смотрел на него спокойно.

– Мое слово – это Божье слово.

– Как удобно! – презрительно сказал Эс-Ти.

– Пожалуйста, – быстро проговорила Голубка. – Вы не должны так говорить!

– Ничего. – Он попытался утешить ее, прикасаясь к ее волосам. – Меня не ударит молния, можете мне поверить.

Чилтон хохотнул.

– Конечно, нет. Но вы не извинились. Ваша душа расстроена. Вам будет показан истинный путь.

Несколько мужчин поднялись. Эс-Ти смотрел, как они приближаются к нему. Трудно было сказать, что они собираются делать. Рука его потянулась к шпаге, но объятия Голубки мешали ему.

– Не трогайте меня, – резко сказал он. – Не подходите!

Ближайший к нему человек попытался схватить его за руку, и Эс-Ти вытащил шпагу из ножен. Голубка вскрикнула и поймала клинок голыми руками.

– Не делайте этого! – воскликнула она. – Сначала убейте меня!

Его инстинкт предал его. Пока Эс-Ти медлил, не желая вытаскивать клинок из ее кровоточащих рук, они его схватили. Эс-Ти уронил шпагу и замахнулся кулаком. Он промахнулся, попытался попятиться и потерял равновесие в тесных объятиях Голубки. Эс-Ти упал на спину в дверях.

Эс-Ти не знал, сколько его продержали в темноте. Он сидел на полу в затхлой комнате, с завязанными глазами, связанными руками и ногами, бесконечно злясь на себя.

Пришла Голубка, села на пол рядом и долго говорила, поглаживая его волосы и лоб, бесконечно повторяя, как здесь все счастливы. Поначалу все кажется немного странным, она помнит, что ей тоже поначалу было странно. Она мечтает, чтобы он остался, хотя, конечно, он может уехать, если захочет. Господин Джейми сказал, что мистер Бартлетт мог бы стать ее собственным супругом. Это особая честь. Господин Джейми очень ее любит, считает ее мудрой и согласен с ее выбором.

Эс-Ти не сказал ничего. Голубка плакала и обнимала его и попыталась поцеловать его в губы, но он отвернулся.

Потом пришел Чилтон и отослал Голубку; он медленно кружил по комнате, что-то говорил. Эс-Ти не обращал на его слова внимания. Несколько раз Чилтон останавливался, подолгу молчал. Несколько раз Эс-Ти слышал странный шипящий звук. Он повернул лицо в сторону этого звука, нервы его напряглись от чувства неуверенности.

Они не хотели оставлять его в покое. Пришел Истинное Слово и говорил о гордости и высокомерии. Эс-Ти почувствовал, что готов убить его голыми руками. Внезапно его кто-то сильно толкнул, и он приземлился на выставленный локоть, зарычав от боли.

Откуда-то раздался голос Чилтона, мягко укорявшего того, кто его толкнул. Эс-Ти лежал на неровном полу, сжав губы. Когда они попытались заставить его встать, он расслабился, и им пришлось его нести. Но неуклюжие черти уронили его, и тогда он решил поберечь свои кости и поступиться гордостью.

Эс-Ти не испытывал подобного стыда с того жуткого момента три года назад, когда он понял, что его дивная Элизабет предала его и он попал прямо в устроенную ею ловушку – и потерял Харона, свой слух и надежду, что его кто-то искренне любит.

Странно, но, вспомнив об Элизабет, Эс-Ти почувствовал себя лучше. То, что его поймала и связала кучка святош, вызывало стыд.

Он осторожно шагал по ступенькам. Завязанные глаза вернули былое головокружение, а множество рук, сжимавших его предплечья, вызывали в нем отвращение. Эс-Ти ощущал запах факельного дыма и нарастающий гул толпы, которая следовала за ним и его стражниками по улице.

Они оказались перед воротами Сильверинга – иначе быть не могло. Его тело было напряжено от желания броситься в сторону, убежать от толпы. Но со связанными руками он не мог освободиться даже от закрывавшей его глаза повязки.

Загрохотали тяжелые чугунные ворота Сильверинга. Ледяной металл коснулся его связанных запястий.

Кандалы.

Никто грубо не кричал и не бил его. Добрый гул голосов увещевал: ему советовали сохранять спокойствие – мягкие, успокаивающие призывы. Он будет счастлив, узнает истинный путь, будет хорошим, спокойным, безмятежным. Таково желание господина Джейми.

Эс-Ти слышал подле себя голос Голубки, умолявшей его не сопротивляться, не позорить себя и ее. Его приковали к воротам. Когда он попытался встать, оковы впились в него.

Сердце его сильно колотилось, но он был не очень напуган. Все казалось ненастоящим.

Но вот с его глаз сняли повязку. Эс-Ти затряс головой, щурясь от ослепившего его пламени факелов. Гомон толпы был хорошо слышен.

Сквозь этот туман и чад факелов Эс-Ти видел мелькание теней, колышущиеся вокруг белые лица – то приближающиеся, то растворяющиеся в темноте.

Они начали петь церковный гимн. Женские голоса нежно звенели в ночи. Как он мог попасть в такое положение – скованный, на коленях перед этой толпой школьниц? Это унизительно. Они не собираются закидывать его камнями – они даже не кажутся грозными.

Чилтон медленно поднялся по ступенькам, распевая вместе со своей паствой. Когда затихли последние слова, он поднял обеими руками фарфоровый кувшинчик и снова начал молиться, взывая к Господу, чтобы тот сообщил свою волю господину Джейми и его овцам.

Эс-Ти подергал стянутыми за спиной руками. Молитвы тут не прекращались с утра до ночи. Неудивительно, что все они были не в себе.

Голубка стояла на коленях несколькими ступеньками ниже его, закрыв глаза, молясь изо всей силы. Голос Чилтона начал дрожать и прерываться от полноты чувств в его очередном разговоре с Господом. Толпа гудела, шуршала, захваченная его волнением. Эс-Ти не мог разобрать путаных фраз Чилтона, если не считать восклицаний вроде: «Да, да! Понимаю. Счастье и мир твоим последователям. Тем, кто поистине любит тебя».

Снова повторялась нудно жужжащая церковная служба. Эс-Ти дрожал на ледяном воздухе. Чилтон поднял кувшин высоко над головой, потом опрокинул его и вылил на известковую ступеньку несколько капель жидкости. Она тихо зашипела и забулькала.

– Нежная Гармония, – сказал он, – любишь ли ты своего господина?

– О да! – воскликнула она.

– Вот и возьми эту чашу. Если ты истинно любишь своего господина, ты отопьешь из нее. Если ты истинно верующая, глоток из чаши доставит тебе удовольствие.

Нежная Гармония приняла кувшин дрожащими руками и, не колеблясь, поднесла его к губам.

Когда сосуд прикоснулся к ее рту, Чилтон выкрикнул:

– Авраам! Авраам! Я – ангел Господень! Опусти чашу, дитя. Не пей. Ты удостоверила свою веру, как был испытан Авраам и утвердился.

Нежная Гармония опустила кувшин. Чилтон взял его у нее из рук. Лицо ее сияло, когда она неотрывно смотрела на него.

– Голубка Мира, – произнес он, – выйди вперед и возьми эту чашу.

– Твоя задача труднее, – сказал Чилтон. – У тебя должно хватить веры на двоих. Мужчина, которого ты ввела к нам, – один из детей мятежа. Его душа – как душа грешников, про которых Господь сказал, что они подобны беспокойному морю, которое не может утишиться, и воды его вздымают тину и отбросы.

Голубка приняла у него из рук чашу.

Чилтон положил руки ей на плечи.

– Ты можешь спасти его. Вера Нежной Гармонии превратила бы кислоту в воду, когда она коснулась ее губ, потому что она верила слову своего господина. Ты веришь моему слову?

Голубка кивнула.

– Ты должна взять эту чашу и вылить ее содержимое в его левое ухо, чтобы мятежный дух вышел из его уст и исчез навеки.

Эс-Ти ощутил эти слова физически, как мощный удар.

– Ах ты, ублюдок! – прорычал он.

– Только ты можешь принести ему этот дар, дитя мое. Не уклоняйся от предписанного тебе дела, – продолжал Чилтон.

Голубка повернулась, держа кувшин обеими руками.

– Чего ты хочешь, Чилтон? – спросил Эс-Ти. – Какова твоя цель?

– Господь говорит: «Слушайте Меня, вы, знающие правду, народ, в чьем сердце Мой закон. Не бойтесь упреков человеческих, не печальтесь от их поношения».

Голубка Мира опустилась на колени рядом с Эс-Ти.

– Не делай этого, – сказал Эс-Ти. – Ты не понимаешь, что делаешь.

– Я могу дать вам мир. Я сделаю вас счастливым.

– Нет! Я не смогу слышать. Мое второе ухо уже оглохло. Голубка! Ты его орудие, спроси, чего он хочет? Спроси его, чего он хочет?

– Мы все желаем вам счастья, – сказала она.

Она подняла сосуд. Он отчаянно затряс головой, потом дернул плечом, стараясь выбить чашу у нее из рук.

– Вы должны верить. Я не причиню вам зла.

– Не делай этого. Он безумец. Он всех вас сделал безумными.

– Не двигайтесь. Молитесь с нами.

– Пожалуйста, – прошептал он. Он сопротивлялся с такой силой, что все его мускулы дрожали от напряжения. – Ты не можешь этого сделать. – Сосуд поднялся и наклонился в ее уверенных руках. – Ты не можешь, не можешь.

Он плакал. О Господи, быть глухим, остаться беспомощным в безмолвном мире… Обжигающе холодная жидкость ударила в ухо и залила его, заглушив звуки молитвы Чилтона.

Тишина стала полной. Они отпустили его. Эс-Ти с рыданиями пригнул голову к коленям.