Текст книги "Принц Полуночи"
Автор книги: Лаура Кинсейл
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 20 страниц)
Лора Кинсейл
Принц Полуночи
Глава 1
Ла-Пэр, подножие Французских Альп
1772 год
Юноша с горящими глазами фанатика пристально смотрел на Эс-Ти Мейтланда, сидевшего на деревянной скамье в плохо освещенной таверне. Чертовски неприятно, когда тебя рассматривают в упор с таким видом, словно решают, достоин ли ты попасть в рай или нет, и склоняются больше к отрицательному ответу.
Эс-Ти поднял кружку с вином в небрежном приветствии. Он не был горд. Он считал, что на небо пока торопиться не следует, но приветливо кивнуть головой не повредит. И если этот хорошенький мальчик, с невероятно черными ресницами и ярко-голубыми глазами, вдруг окажется еще одним святым Петром, лучше быть с ним достаточно вежливым.
Однако Эс-Ти почувствовал замешательство, когда взгляд юноши стал еще более напряженным. Прямые темные брови нахмурились, и мальчик встал, тоненький и молчаливый, одетый с явным намерением скрыть свою бедность – в голубой костюм из плиса. Вокруг шумели обычные завсегдатаи таверны – крестьяне, болтающие на пьемонтском и прованском диалектах. Эс-Ти нервно поправил парик. Мысль о том, что ему придется есть под немигающим взглядом этого юнца, так похожего на настоящего святого, заставила его залпом допить вино, поспешно подняться и потянуться за свертком с собольими кистями, из-за которых он и пришел сегодня в деревню. Веревка порвалась, и драгоценные кисти оказались на земляном полу.
– Месье.
Тихий голос раздался прямо за его спиной. Качнувшись, Эс-Ти инстинктивно схватился за край стола и оказался лицом к лицу с юношей.
– Монсеньор дю Минюи?
Тревога охватила его. Слова были произнесены по-французски, но это был очень плохой французский, и этим именем его не называли уже три года.
Он так давно ждал, что кто-нибудь к нему обратится, называя этим именем, что даже не очень удивился. Когда Эс-Ти представлял себе тех, кто может попытаться поохотиться за ним в надежде получить награду, обещанную за его голову, он вряд ли мог вообразить такого зеленого юнца. Господи Боже, он ведь мог убить этого щенка одной рукой.
– Вы сеньор дю Минюи? – повторил юноша, тщательно выговаривая слова: – Я прав?
Эс-Ти уже собирался было ответить потоком сердитых слов по-французски, что, несомненно, сбило бы юношу с толку. Ведь его школьный французский был не очень-то уверенным. Но горящий взор темно-синих глаз обладал какой-то особой силой, достаточной, чтобы заставить Эс-Ти быть настороже. Может, у мальчика и было свежее, почти детское лицо, но он все же умудрился его выследить – и это, безусловно, внушало опасения.
Юноша для своего возраста был довольно высокий, но Эс-Ти оказался выше его на голову и гораздо тяжелее. Изящная элегантность юноши и его пухлые губы, казалось, обещали, что он со временем станет настоящим денди, а не сыщиком, отлавливающим преступников. Он и одет был как щеголь, даже несмотря на то что кружево на манжетах и жабо рубашки было потрепано и испачкано.
– Qu'est-ce que c'est? [1]1
Что такое? (фр.) – Здесь и далее примеч. пер.
[Закрыть]– резко спросил Эс-Ти.
– S'il vous plaît [2]2
Будьте добры (фр.).
[Закрыть], – сказал юноша с легким поклоном, – не могли бы вы говорить по-английски, месье?
Парнишка был необыкновенно красив: темные волосы, зачесанные назад и собранные сзади в короткую косичку, подчеркивали высокие скулы и совершенный классический нос. А глаза! Словно какой-то внутренний свет проходил через водную пучину: от черного и фиолетового до темно-голубого.
– Мало говорить английский. – Ему удалось изобразить самый сильный акцент, на который способен человек. Он говорил громко, перекрывая шум таверны.
Юноша не сводил серьезных глаз с его лица. Эс-Ти почувствовал неловкость от затеянного им же фарса. До чего же глупый этот французский язык. Человек, говорящий на нем, похож на заезжего шулера, имитирующего подлинные галльские интонации.
– Вы не сеньор, – сказал юноша хриплым безжизненным голосом.
– Сеньор! – Неужели этот молодой тупица думает, что Эс-Ти будет объявлять об этом любому англичанину, который ему встретится? – Mon petit bouffon! [3]3
Мой маленький шутник! (фр.).
[Закрыть]Я не похож на сеньора, нет? Не похож на лорда? О да! – Он жестом указал на свои ботфорты и перепачканные краской штаны. – Bien sur! [4]4
Конечно! (фр.).
[Закрыть]Принц, конечно!
– Je m'excuse [5]5
Извините меня (фр.).
[Закрыть]. – Юноша неловко поклонился. – Я ищу другого. – Он замешкался, еще раз пристально взглянул на Эс-Ти и стал поворачиваться, чтобы уйти.
Эс-Ти с силой положил руку на тонкое плечо. Не мог же он дать щенку так просто оставить его.
– Ищу другого? Другого? Pardon, но я понимать нет.
Юноша еще сильнее нахмурился.
– Мне нужен мужчина… – Он взмахнул рукой, понимая тщетность своей попытки объяснить. – Un homme [6]6
Мужчина (фр.).
[Закрыть].
– Сеньор дю Минюи? – добавил Эс-Ти. – Лорд Полуночи, да? – перевел он на английский – Зют! Есть имя абсурд. Я он знать нет. Вы искать? Pardon, pardon, месье, для почему вы искать?
– Я должен его найти. – Юноша настойчиво смотрел в лицо Эс-Ти. – Возможно, здесь он живет под другим именем.
– Конечно, я дать вам помощь, нет? А волосы? – Эс-Ти подергал за косичку своего парика. – Цвет? Цвет, вы знать?
– Каштановые волосы, месье. Мне говорили, он не любит парики и не пудрит волосы.
Эс-Ти закатил глаза, подражая истинному французу:
– Ого! Le beau [7]7
Красавец (фр.).
[Закрыть].
Юноша серьезно кивнул:
– Говорят, он красив, привлекателен. Высокий. С зелеными глазами, цвета изумруда. Брови и ресницы отсвечивают золотом. – Юноша многозначительно посмотрел на Эс-Ти. – Очень необычный вид у него, мне сказали. Брови у него характерной формы. Изогнутые, словно рога дьявола.
Эс-Ти заколебался. Голубые глаза смотрели спокойно, не мигая, не меняя выражения, и голос тоже был неестественно спокойный. Казалось, этот юноша прожил уже тысячу лет. В этом пареньке скрывался сам черт, и он отлично знал, кто перед ним, хотя и принял игру, навязанную Эс-Ти. Оставалось только продолжать. Выбрав другой путь, пришлось бы заманить несчастного щенка куда-нибудь и приставить ему к горлу клинок. Эс-Ти должен был узнать, как его обнаружили и почему.
Ударив себя по лбу, он сказал:
– А! Брови. Je comprends [8]8
Я понимаю (фр.).
[Закрыть]. Видеть мои брови вы и думать – я есть он. Да?
– Да. – Юноша улыбнулся. – Но я ошибся. Прошу меня извинить.
Улыбка оказалась нежной, задумчивой и женственной. Господи Боже! Это же девушка! Этот тихий голос с хрипотцой, эта кожа, эти губы, изящная фигура – о да, это женщина! У нее и лицо подходило для выбранной роли – чистое и ясное, с сильным подбородком и выразительными бровями, рост подходящий, как и манера держаться, чтобы выглядеть шестнадцатилетним юношей.
И он готов был поспорить на золотую гинею, что знает, зачем она здесь. Это не угроза его ареста. Не коварная попытка заманить его в Англию, чтобы получить награду. Это просто попавшая в беду девица, ищущая его помощи. Она проделала этот долгий путь, чтобы докучать ему.
– Садиться, – внезапно сказал он, взмахом руки указывая на грубый стол. – Садиться, садиться, месье. Я помогать. Я думать. Марк! – закричал он, подзывая хозяина. – Vin… Non! Vin pour deux [9]9
Вина… Нет! Вина на двоих (фр.).
[Закрыть]. – Он со стуком положил сверток с кистями на стол и сел верхом на лавку. – Месье, как вас зовут?
– Ли Страхан. – Она снова поклонилась. – К вашим услугам.
– Сро-хан. Срах-хон. – Он улыбнулся. – Difficile [10]10
Трудно (фр.).
[Закрыть]. Ли, да? – Он ударил себя ладонью в грудь: – Я звать… Эсте. – Не имело смысла скрывать это – ведь в деревушке все его так звали и считали это итальянским именем. – Садиться. Садиться, – повторил он. – Très bien. Вы есть, нет? Сыр? – Он протянул руку – связка колбас и круги сыра свисали над столом. Отрезав щедро и того и другого, он пододвинул еду к девушке.
Марк принес горячий хлеб, новую бутылку вина и многозначительно посмотрел на Эс-Ти. Понимая, что побежден, Эс-Ти по-французски сказал ему, что согласен написать портрет дочери хозяина еще до конца зимы. Марк удалился с самодовольным видом, даже не требуя денег.
Месье Ли Страхан не отводил глаз от ароматного хлеба. Девица выглядела голодной, но отрицательно покачала головой:
– Я уже ел. Merci [11]11
Спасибо (фр.).
[Закрыть].
Эс-Ти взглянул на нее, пожал плечами и налил ей вина. У молодых собственная гордость. Он намазал горчицей большой кусок сыра. До его замка было довольно далеко, и к тому же в гору.
Откусывая хлеб, он встретился с ней глазами. Она отважно улыбнулась в ответ. И как только он мог подумать, что перед ним мужчина? Эти глаза. Великолепные глаза. Однако как можно с ней любезничать, когда она вырядилась таким образом?
– Этот сеньор, – сказал он, доедая хлеб. – Бронзовые волосы. Изумрудные глаза. Высокий мужчина.
– Красивый, – добавила она.
Плутовка. Эс-Ти подлил себе вина.
– Что есть красивый? Я не знать слово.
– Un bel homme [12]12
Красивый мужчина (фр.).
[Закрыть]. – сказала она. – Красивый.
– Он француз?
– Его родители англичане. – Она сделала еще глоток. – Он прекрасно говорит по-французски. Поэтому в Англии его все называли «сеньор».
– Quelle sottise [13]13
Какая глупость (фр.).
[Закрыть]. – Эс-Ти обвел жестом всех сидящих в переполненной таверне: – Все знать французский? Все лорды здесь?
Она не моргнула глазом.
– В Англии таких людей не очень много. Это имя дала ему одна газета, и так оно за ним и осталось.
– Сеньор дю Минюи, – задумчиво проговорил он и тряхнул головой. – Абсурд. Дю Минюи. Полночь. Pourquoi [14]14
Почему? (фр.).
[Закрыть]?
Она подняла кружку, выпила вино и взглянула ему прямо в глаза.
– Я думаю, вы знаете, почему Полночь, месье Эсте.
Он слегка улыбнулся.
– Да?
Девушка не проронила ни слова, пока он наливал ей еще кружку вина. Эс-Ти снова откинулся к стене. Он не хотел слышать ее печальную историю. Не хотел слушать ее мольбы. Он просто хотел смотреть на нее и мечтать о том единственном, чего не хватало ему в эти дни.
Незнакомка глубоко вздохнула. Эс-Ти видел, что она пытается понять его. На ее лице появились первые признаки отчаяния.
– Месье Эсте, я могу понять, что сеньор не желает встречаться с незнакомыми ему людьми. Я знаю опасность этого.
Эс-Ти заставил себя широко раскрыть глаза.
– Опас-ность? Что есть такое? Я любить нет опас-ность.
– Опасности для него нет.
– Для него я думать нет, – с возмущением сказал он.
Девушка выглядела менее уверенной. Вино оказывало свое действие: огонь в ее прекрасных глазах немного затух.
– Mon cher ami [15]15
Мой дорогой друг (фр.).
[Закрыть], – сказал он мягко, – вы идти домой. Вы не искать опасность. Этот сеньор есть такой абсурд.
– У меня нет дома.
– И поэтому вы идти искать. Я думать, я знать этот «принц». Я слушать «полночь» и «сеньор», и я знать, какой это человек. Он разбойник, нет? Он бежать из Англии как chien [16]16
Собака (фр.).
[Закрыть]. Хвост между ног, нет? Его еще называют Принц Полуночи. Здесь мы его не хотеть. Здесь только хорошие люди, а он разбойник. Вы идти домой, mon petit [17]17
Мой малыш (фр.).
[Закрыть].
– Я не могу.
Ну еще бы. Ему не удастся так просто от нее избавиться. Эс-Ти и не был уверен, что хочет этого. Она взяла бутылку, только что принесенную Марком.
– Mon dieu! [18]18
Мой Бог! (фр.).
[Закрыть]Что ты хотеть, мальчик? – внезапно потребовал он. – Быть преступник? Вор? Почему ты искать этот ублюдок?
– Он не ублюдок, – вскинула голову девушка. – Он хороший человек. Он не вор.
Эс-Ти презрительно улыбнулся.
– Люди давать ему драгоценности, да? Осыпать его золотом?
Она резко выпрямилась, бросив на него горящий взгляд синих глаз.
– Вы не понимаете. Он бы мне помог.
– Как?
– Я хочу, чтобы он меня научил.
– Научил чему, ma belle [19]19
Красавица (фр.).
[Закрыть]? – спросил он тихо.
– Фехтовать, – страстно сказала она. – Стрелять из пистолета. Ездить верхом. Ему нет равных. Нигде в целом мире. Он может заставить лошадь делать все, что угодно.
Эс-Ти отрицательно качал головой и вполголоса выругался. Встретившись с ней взглядом и испытывая чувство какой-то неловкости, он запустил руку в волосы.
Это было ошибкой. Он забыл, что надел парик, отправляясь в деревушку Ла-Пэр сегодня утром. От этого неосторожного движения парик съехал набок, и пришлось стянуть его совсем. Когда Эс-Ти снова поднял на нее глаза, то понял, что совершил даже большую ошибку, чем подумал вначале.
– Вы и есть этот господин. Я так и знал.
– Пошли отсюда!
Она, видимо, относилась к категории женщин, легко пьянеющих от кларета. Нельзя оставить ее здесь. Прихватив бутылку, Эс-Ти обхватил девушку за талию.
– Безмозглый юнец. Не голова, а кочан капусты, – с презрением сказал он Марку, вытаскивая из таверны своего собутыльника.
– Не забудьте о портрете моей Шанталь! – крикнул им вслед хозяин.
Эс-Ти поднял в знак согласия полупустую бутылку и потащил прочь месье Ли Страхана. Он оставил ее проспаться в амбаре на краю деревни, а сам отправился домой, не сомневаясь, что вскоре снова встретится с ней.
Солнце уже садилось, когда он поднялся к полуразрушенным башням Коль-дю-Нуар. Замок прилепился к обрыву у самого края каньона, и силуэт его резко выделялся на фоне ясного неба. Навстречу ему выбежали утки и стали легонько клевать его в ноги, пока он не откупился от них, бросив кусок хлеба. Он задержался ненадолго в саду и, пошарив среди засохших сорняков, выдернул головку чеснока, чтобы приправить свой обед. Вытирая испачканные руки о штаны, он прошел через арку ворот своего замка по тропинке, буйно заросшей лавандой.
Эс-Ти свистнул, и тут же появился Немо – огромный волк. Он стал ласкаться и получил от хозяина кусок сыра.
Эс-Ти зашел в помещение, служившее некогда складом оружия, и остановился перед огромной картиной.
– Вот я и дома, старина. Я вернулся, – сказал он и слегка погладил холст в том месте, где от частого прикосновения руки чуть стерся блеск краски на боку сияющего красотой черного коня.
Обед был простым и быстрым: горшок жаркого из кролика на двоих с Немо и остатки доброго старого вина Марка. Потом Эс-Ти сел перед очагом на кухне и стал неторопливо размышлять, не попробовать ли посадить виноград, и опять мысленно вернулся к загадочному процессу создания вина. Одному Богу известно, как придется холить и лелеять лозы. Прополка чеснока и то утомляла его. И какие-то насекомые всегда поедали его перцы в самом раннем возрасте, если только он не охранял их, днюя и ночуя на грядках.
Отблески пламени коснулись гипсовых бюстов и баночек с красками, отбрасывая тени. Казалось, будто в комнате полным-полно молчащих людей, а не книг, холстов и небрежных набросков углем. Сцепив руки на затылке, он подводил итог прошедших трех лет жизни. Неоконченные картины, начатые и брошенные скульптуры.
В темном углу лежала шпага без ножен, оставленная ржаветь, как и пара пистолетов, завернутых в пыльные тряпки. Но седло и уздечку он регулярно чистил и смазывал. Вот и сейчас они аккуратно свисали с крючьев в стене.
Глава 2
На то, чтобы прийти в себя и явиться в Коль-дю-Нуар, месье Ли Страхану потребовался целый день. Эс-Ти немного удивился, так как надеялся увидеть ее самое позднее к полудню. Он вынес мольберт во двор, чтобы поймать холодный свет ясных октябрьских дней, и с наслаждением вдыхал ароматы осени. Немо негромко пыхтел, лежал под кустом в тени, и его умные желтоватые глаза неотрывно следили за хозяином.
Когда волк поднял голову и взглянул на ворота, Эс-Ти опустил кисть в терракотовый кувшин, до краев наполненный маслом, вытер руки и сел в ожидании на нагретый солнцем камень.
Утки взволнованно закрякали. Эс-Ти показалось, что звук идет откуда-то слева. Он повернул голову, стараясь получше уловить звук здоровым ухом, испытывая легкое недовольство собой. Глухота, поразившая одно его ухо, нарушала чувство ориентации, хотя Немо устремил внимательный взгляд в том направлении, откуда надо было ждать непрошеного гостя.
Она поступала разумно, подходя к замку нарочно с шумом. А девчонка совсем не глупа! Опасно подкрадываться к разбойнику, которому терять нечего и за голову которого король назначил награду. Эта мысль заставила Эс-Ти улыбнуться. Он вооружился маленьким букетом из лаванды и душицы и добавил к нему несколько длинных роз для цвета и лучшей композиции. В полуразвалившейся арке ворот показалась его гостья.
Немо, стоявший неподвижно, угрожающе заворчал, обнажив клыки. Легкий вечерний ветерок слегка ерошил его роскошную шерсть.
Не обращая внимания на Эс-Ти, гостья сделала шаг по направлению к зверю. Шерсть встала дыбом у него на загривке. Она сделала еще шаг, затем пошла спокойной уверенной походкой прямо на волка. Ворчание Немо сменилось грозным рычанием, а желтые глаза впились в изящную фигурку. Но она продолжала идти.
Ее отделяло от волка не более трех футов, когда смелость Немо иссякла. Пасть закрылась, хвост повис, и волк с опушенной огромной головой, обескураженно прижав уши, скользнул через дверь и улегся в безопасном месте.
– Я тебя понимаю, – сказал Эс-Ти. – Страшные создания эти женщины. Смотри, Немо, сейчас я подойду прямо к ней. Нет, не скули, приятель, – ты меня не остановишь. Я знаю, что это чертовски большой риск. Я не очень высоко ценю свои шансы. И запомни, приятель, если я не вернусь, возьми себе мой кусок сыра.
Немо распростерся на земле, чуть повизгивая и пытаясь лизнуть руку Эс-Ти.
Гостья настороженно следила, как Эс-Ти подходит к ней, и ее темные брови вразлет хмурились в гораздо большем сомнении, чем когда она смотрела на волка. Он молча протянул ей цветы.
– Добро пожаловать, малышка.
Нижняя губа ее дрогнула. Внезапно голубые глаза налились слезами. Она кулаком ударила его по протянутой к ней руке. Цветы рассыпались, и в воздухе поплыл аромат смятых лепестков лаванды.
– Не смейте. Не смотрите на меня так.
Эс-Ти в изумлении отступил на шаг, потирая ушибленную руку.
– Как хотите, – сказал он сухо, а затем добавил с подчеркнутой вежливостью: – месье.
Слезы ее мгновенно высохли, подбородок решительно и воинственно вздернулся.
– Когда вы поняли?
– Что передо мной девушка? Вчера. Когда вы улыбнулись.
– Я постараюсь чаще хмуриться.
Он отбросил розу в сторону.
– Ну что же, это должно помочь. Вы прямо-таки пугаете Немо и меня.
– Это Немо? Вы его хорошо выучили. Я не заметила, когда вы его отозвали.
Эс-Ти повернулся к волку:
– Ты слышал? Тебя хорошо выучили. Иди сюда и докажи это. – Он свистнул.
Немо прыгнул вперед и замер в ярде от него.
– Я не удивлюсь, если ты станешь трястись от страха при виде нашего гостя, – сказал Эс-Ти.
Она не сразу поняла его и смотрела на Немо не отрываясь.
– И он правда боится?
– Женский пол ввергает его в ужас.
– Несомненно, у него есть на то основания.
Она смотрела на Немо с полуулыбкой, но ничего не говорила. Эс-Ти почувствовал, что ему трудно дышать.
– Я думала, это испытание.
– Что?
– Я думала вы хотите испытать меня. Посмотреть, смогу ли я выстоять перед ним.
– Вы выдержали это испытание. Видит Бог, у меня не хватило бы духу подойти к этому оскалившемуся чудищу. Конечно, если бы на вашем месте был мужчина, он разорвал бы ему горло. – Эс-Ти подал резкий сигнал волку: – Поднимайся, лентяй, здесь же дама. Пойди принеси нам фазана.
Немо большими прыжками понесся к воротам, опустив нос к земле в поисках следа дичи. При его приближении утки возбужденно закрякали, но вскоре успокоились. Немо никогда не позволил бы себе гоняться за ними без разрешения хозяина.
– По правде говоря, он вряд ли принесет нам фазана, – признался Эс-Ти. – Скорее всего зайца. Могу ли я пригласить вас пообедать?
– Да.
Он перевел дух, стараясь, чтобы его улыбка не выглядела уж очень глупой и довольной. В горле у него пересохло и внутри все горело от простого взгляда, брошенного на нее.
– Вы совсем не такой, как я ожидала. Вы и вправду Принц Полуночи?
Улыбка Эс-Ти погасла. Не отвечая, он повернулся к мольберту, снял раму с натянутым холстом, осторожно прислонил ее к стене, сложил мольберт, собрал баночки с краской и отнес все в дом. Затем вернулся за холстом. Внося в дверь незаконченную картину, он увидел, что гостья медленно следует за ним. Она остановилась в оружейной комнате. Эс-Ти один проследовал на кухню, поставил раму на пол и занялся растопкой очага, чтобы немного прогреть сырые каменные стены. Когда он вернулся в оружейную комнату, она все еще стояла перед портретом Харона.
– Извините, – сказала она немного с вызовом.
– За что? Я не виню вас за то, что вы мне не поверили. Не очень-то я теперь похож на Робин Гуда, верно?
Ее голубые глаза холодно изучали его. Она снова обернулась к картине.
– Он у вас здесь, в конюшне?
– Он мертв. – Эс-Ти вернулся в кухню, сдвинул на край стола перепачканные краской тряпки и книги, схватил луковицу и стал рубить ее тупым ножом.
Он услышал, как она вошла. Прекрасная, тоненькая, стройная, с черными ресницами, и она то и дело поглядывала на него – и этот взгляд сулил ему неизбежную гибель. И самое главное – она была разочарована. Он разочаровал ее, оказавшись не таким, как обещала легенда.
Женщины. Он с силой ударил ножом по луковице. Неудивительно, что бедный Немо был от них в таком ужасе. Три проклятых года в одиночестве. Он готов был упасть перед ней на колени, прижаться к ней лицом и умолять позволить ему любить ее.
Он подумал о Хароне [20]20
Харон – в древнегреческой мифологии проводник душ умерших.
[Закрыть], о бессловесной преданности животного: теплое дыхание у самого уха – когда он мог еще слышать обоими ушами, – глухой звук удара копытом о сырую землю родной Англии. Все спокойно, все тихо, охрану несет несравненно более чуткий страж, чем человек, чьи прямота и честность всецело вверены мудрости хозяина.
От лука глаза его повлажнели. Он чувствовал ее присутствие. Ярким факелом ворвалась она в холодный хаос его жизни. Какое слепое безрассудство может потребовать от него совершить эта искусительница? Что она может захотеть отнять? Его картину? Немо? Его жизнь?
– Что вы хотите от меня? – резко спросил он.
Она смотрела на неоконченную картину, прислоненную к хлебному ящику.
– Я уже говорила вам.
– Вы хотите учиться фехтованию?
Она кивнула.
Он взмахнул рукой, указывая в угол комнаты:
– Вот шпага. Пара пистолетов. Берите, что вам нравится. – Он вонзил нож в стол. – Больше я ничем не могу вам помочь.
Она неотрывно смотрела на него. Эс-Ти решил не обращать на нее внимания. Взял бадью, вышел из дому, наполнил ее водой у выложенного камнем колодца. Вернувшись, наклонил ее над горшком. Вода хрустальной струей ударилась о чугунные стенки.
– Это потому, что я не мужчина?
Он не ответил и занялся чисткой чеснока, пытаясь сосредоточиться на простых вещах. Уголком глаза он видел ее стройные и сильные ноги, туфли с пряжками, скошенные каблуки, чулки, аккуратно заштопанные разными нитками.
– Это на вкус будет просто ужасно, – сказала она.
– Подумать только, а я был так уверен в себе, что отпустил своего шеф-повара сегодня пораньше.
– Я могу сделать все лучше.
– Как?
– Я знаю как. – Она посмотрела на него из-под ресниц, медленно сжимая и разжимая руки. – У меня талант готовить. И меня этому учили. Могу отлично вести дом, ваши дела, счета. Уже к следующей весне ваш огород даст достаточный урожай, чтобы прекрасно питаться, и еще останется на продажу. Я могу вас хорошо одеть… У меня талант и к шитью.
– И такая скромность.
– Могу сделать из этой развалины дом, достойный вас.
– И вино умеете делать?
– Конечно. Я делала ягодные вина каждый год и мятные настойки. И пиво.
Она говорила голосом образованного человека, ее манеры были манерами высшего общества, но перечисляла она свои умения, словно работала в услужении. Мужская одежда на ней явно принадлежала когда-то аристократу. Он представил себе ее юное тело без этих мужских одежд и тихо вздохнул от охватившего его желания.
Он перевел взгляд выше. Встретился с ней глазами. Она смотрела на него не мигая.
– Я сделаю все, что хотите. Буду спать с вами.
Эс-Ти с такой силой рубанул по головке чеснока, что та разлетелась на куски.
Будь она проклята.
Будь она проклята, будь проклята, проклята, наблюдательная маленькая дрянь.
Он вдруг захотел сказать ей что-нибудь злое, причинить ей боль, как причинило ему боль ее деловое предложение. Но когда увидел ее залившееся жаркой краской лицо и плотно сжатые губы, то понял: она такая молодая, беззащитная и сильная только с виду. Злые слова застряли у него в горле, и он сказал:
– Нет, спасибо.
Он почувствовал, как кровь приливает к голове оттого, что она испытала огромное облегчение от его отказа.
У него две руки, одна голова… неужели он так изменился? Ни одна женщина никогда не жаловалась на его внешность и на его умение любить. Ему никогда, никогда не нужно было покупать их расположение.
Три года искусство заменяло ему все. Когда его одолевала тоска по женщине, он начинал работать: рисовал ураганы, гончих, лошадей, лепил из глины изящные формы. Уставал так, что не мог больше стоять, и засыпал, сидя на стуле.
Он никогда не заканчивал свои работы – не мог решить, лучшая или худшая из них сейчас перед ним.
– Можно, я сяду? – спросила она каким-то странным голосом.
– Да ради Бога, конечно, можете. – Эс-Ти повернулся и увидел, что она падает, – и не успел даже руку протянуть или сделать к ней шаг, как она рухнула на земляной пол.
Какое-то мгновение он стоял в изумлении. Она открыла глаза как раз в тот момент, когда он опустился рядом с ней на колени.
– Все в порядке, не беспокойтесь, – сказала она хрипло, не позволяя помочь ей.
– Какое там, к дьяволу, в порядке!
Она вся горела, и, даже не прикасаясь, он чувствовал жар, исходивший от нее.
– Все в порядке. Я не больна.
Эс-Ти не стал тратить время на разговоры. Подсунул руку ей под плечи, чтобы поднять, но она высвободилась.
– Я здорова, – настойчиво повторила она. – Я просто… давно не ела. Вот и все. – И она села, держась за него.
Он положил руку ей на лоб, но ее голова упала, и она снова потеряла сознание.
Девушка лежала белая как смерть, местами кожа ее была тронута нездоровой желтизной. Он попытался растирать ей руки, но, поняв всю тщетность этого, поднял ее безвольное тело с пола. Она очнулась как раз в тот момент, когда он миновал оружейную комнату, направляясь в спальню.
– Я должна встать. Я не могу заболеть. Я не… могу.
Он поднимался по винтовой лестнице, прижимая ее к себе, проклиная строителей замка за неровные ступени, крутые повороты и узкие проходы. Наконец он подошел к своей спальне, с трудом сохраняя равновесие.
Ее тело глубоко погрузилось в перину. Постель была прохладной и сухой и хранила запах лаванды. И его тела. Она подняла на него глаза и еще раз попыталась приподняться.
– Не надо здесь. Это ваша комната?
– Я не причиню вам вреда.
– Я должна уйти. Оставьте меня. Не прикасайтесь ко мне.
– Я вам ничего не сделаю, ma chérie [21]21
Моя дорогая (фр.).
[Закрыть].
– Уходите. Не приближайтесь ко мне.
– Вы больны. Я не собираюсь прибегать к насилию. Вы же больны.
– Нет! Неправда. – Прикрыв глаза, она беспокойно заметалась в постели. Внезапно вновь открыла глаза и устремила на него горящий взгляд. – Да. Пожалуйста, уходите. Я думала… Я надеялась… Что это просто… несвежая еда. Я ошиблась. Голова, как болит голова.
Она приподнялась на локте. Он снова заставил ее лечь и не давал подняться, ругаясь вполголоса. От такой лихорадки умерла его мать – внезапно и ужасно. Все, что он мог вспомнить, так это ее тело в гробу в холодном, отделанном мрамором зале во Флоренции. Его не звали в комнату к больной, а сам он не так уж туда и рвался: семнадцатилетний глупец, не веривший в смерть.
Девушка пыталась сбросить его руки.
– Отпустите меня. – Ей удалось вырваться. – Неужели вы не понимаете? Эта лихорадка смертельна.
– Смертельна? Вы уверены?
Она попыталась вырваться, но не смогла и теперь лежала, тяжело дыша. В ответ на его вопрос она слабо кивнула:
– Я… знаю.
Он повысил голос:
– Откуда вы знаете, черт побери?
Она снова облизнула губы.
– Головная боль. Лихорадка. Не могу… есть. В Лионе две недели назад мне нечем было заплатить. Очень… плохой госпитальный двор. Я ухаживала за больной девочкой. Не могла же я допустить, чтобы они выкинули ее за ворота! У меня не было денег. Я не могла заплатить им за постель для нее.
– А у нее была лихорадка? – вскричал он.
– Простите меня. Но я выпила лекарство. Я думала, что теперь все в порядке. Я должна уйти. Мне нельзя было приходить. Пожалуйста, оставьте меня… быстрее… и я уйду.
В деревне не было врача. В лучшем случае можно было отыскать повивальную бабку. В панике он попытался найти выход. Уже почти стемнело. Даже в середине дня требовалось два часа, чтобы спуститься по каньону. И где уверенность, что, узнав о лихорадке, кто-нибудь согласится пойти с ним, да еще без денег? О том, что денег у него нет, в деревне знали все. Кисти, холст и вино он выменивал у них зачастую на обещания. Все остальное добывал охотой и выращивал сам.
– Уходите, – повторяла она. – Не прикасайтесь ко мне.
Он подошел к узкому окну, толкнул раму и стал напряженно всматриваться в сгущающиеся сумерки. Затем пронзительно свистнул.
Может, Немо его услышит и найдет Марка по запаху, оставшемуся на винной бутылке. Марк, возможно, подпустит к себе волка с привязанной к шее запиской и не пристрелит его.
Эс-Ти прижался щекой к каменной стене. Черная тень проскользнула через пролом в стене. Сердце его сжалось от страха. Почему он никогда не рассказывал Марку о Немо? Он молчал, даже когда тихую заводь деревенских сплетен нарушали волны слухов об одиноком волке, замеченном неподалеку. Какое-то природное чутье заставляло его попридержать язык. Он знал, что такое слухи, и сам их использовал, позволяя им вырастать из недомолвок в легенду, понимая, какую роль порой играет якобы случайно оброненное слово или многозначительная улыбка. Пусть они боятся волка, решил он тогда. Только пусть оставят его в покое, одного в своем замке, дадут рисовать ему в одиночестве – единственному, кто отваживался подниматься вверх по каньону и спокойно спать в Коль-дю-Нуар.
Девушка сидела, опираясь на локоть. Вот сейчас она спустит ноги на пол и тут же упадет.
Мягко ступая, в комнату вошел Немо. Небрежно обнюхав колени Эс-Ти, он прижался к его ногам, с подозрением глядя на гостью.
– Да ложись же, дуреха, – сказал он, силой укладывая ее на подушку.
Потом он торопливо набросал записку, тщательно свернул ее, чтобы не смазать уголь, и окинул взглядом комнату, ища, чем бы ее привязать. Снятый парик висел над кроватью. Эс-Ти схватил его, стал искать в сундуке атласные ленты, которыми раньше подвязывал косичку, когда заботился о своей внешности.
Наконец он привязал парик к голове Немо, аккуратно пригладил шерсть, засунул записку под парик, подергал его, проверяя, не сползет ли он вперед на глаза или назад. Немо послушно дал себя украсить таким образом.
Зачем он это делает? Немо приедет в деревню, и там его обязательно пристрелят. Когда из тьмы ночи вынырнет волк, никто не будет задаваться вопросом, почему у него на голове парик.
Она не стоит этого. Что он о ней знал? Капризная, беспомощная, романтическая девица. Он хотел, чтобы она выжила; хотел спать с ней, потому что она прекрасна, а он прожил без женщин целых три года. Вот и все. Разве могло это перевесить жизнь Немо?
Она что-то тихо шептала.
– …думаю, я… не смогу встать, – говорила она. – Вы должны уйти, монсеньор. Купайтесь в холодном ручье, чтобы укрепить силы. Не возвращайтесь раньше чем через двенадцать дней. Я прошу прощения… Я не должна была приходить…
