Текст книги "Закон желания"

Автор книги: Лаура Дэниелз

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 10 страниц)

17

Воцарилось молчание. Эрл машинально массировал пальцами висок, глядя прямо перед собой, но явно ничего не видя. Наконец с его губ слетело:

– Господи, это никогда не кончится…

– Эрл, я…

Он поднял на Даффи взгляд.

– Мне очень жаль, что ты оказалась замешанной во всю эту историю… хотя не понимаю, почему они избрали тебя объектом, так сказать, своего повышенного внимания.

Она невесело рассмеялась.

– Я тоже сначала не понимала. И только когда появилась миссис Олдсмен, все стало на свои места.

– А, так эта чертовка тоже там была?!

Даффи кивнула.

– Вскоре после ее появления мне удалось убраться из супермаркета. Однако она успела во всеуслышание объявить меня твоей любовницей.

На миг Эрл удивленно застыл. Похоже было, что он ожидал от миссис Олдсмен чего угодно, но только не этого.

– Надо же! И откуда только разнюхала…

– Говорит, получила эти сведения «из надежных источников».

Несколько мгновений Эрл и Даффи смотрели друг на друга, и им в голову пришла одна и та же мысль.

– Милли! – почти одновременно воскликнули оба.

Затем Эрл добавил:

– Я еще тогда заметил что-то такое в ее глазах, но не придал значения. Помнишь, когда она явилась в стойла к зубрам, чтобы предложить мне на завтрак вчерашнюю отбивную?

Даффи опустила взгляд. Еще бы ей не помнить! В тот день – третьего июля – они с Эрлом впервые занимались любовью.

– Милли ревнует меня к тебе и Роджеру, – негромко заметила она.

Эрл недоуменно взглянул на нее.

– Ревнует?

– Ну, Милли гложет досада, что ее стряпню вы отвергли, а взамен предпочли мою.

– Вот как? Бывает и такая ревность?

Даффи пожала плечами.

– Как видишь. – Она немного помолчала, обдумывая следующую фразу, потом произнесла: – Меня не покидает ощущение, что ты гораздо больше знаешь о судьбе Нэнси, чем все сплетницы Норисейга.

Эрл вздохнул.

– Наверное. Кроме миссис Олдсмен, моей бывшей тещи.

– Ах да! – вдруг спохватилась Даффи. – Ведь ты упоминал, что вы с Нэнси развелись, только я не поняла, когда это произошло. У меня сложилось впечатление, что развод состоялся уже после исчезновения Нэнси из этих краев.

– Правильно, – кивнул Эрл, едва заметно улыбнувшись. – Я получил от Нэнси письмо, в котором она просила меня выслать официальное согласие на развод. Что я с удовольствием и сделал. А затем получил формальное извещение о том, что больше не являюсь ее супругом. Эта бумага находится у меня в кабинете, могу показать.

Даффи перевела дух. Кажется, ситуация начала понемногу проясняться. Впрочем, вопросы еще оставались.

– Зачем, не нужно, я и так тебе верю. Но… Энн и Дора уверяли меня, что своими глазами видели следы побоев – зверских, по их словам…

Эрл переменил позу – он наклонился, упершись локтями в колени и сплетя пальцы.

– Никаких побоев не было. – Его голос звучал глухо, но спокойнее, чем несколько минут назад, и лицо больше не казалось таким темным. – За все время нашей супружеской жизни я Нэнси пальцем не тронул. Скандалы у нас бывали, тут спорить не стану, однако они происходили, если можно так выразиться, лишь в словесной плоскости. Впервые заподозрив, что Нэнси изменяет мне, я заговорил с ней об этом. В итоге между нами случился первый скандал, после которого она на неделю уехала к матери в город. Затем мы помирились, но на этом дело не кончилось – Нэнси снова взялась за свое. У нее была какая-то болезненная тяга к мужчинам. Не знаю, как это объяснить. Когда я наконец понял это – а также то, какую ошибку совершил, женившись на Нэнси, – Айрис уже умерла. Собственно, после ее кончины, когда Нэнси, что называется, пустилась во все тяжкие, я и осознал со всей очевидностью свое незавидное положение. Передо мной встал вопрос, что делать дальше, но я постоянно отодвигал решение, потому что ферма требовала всего моего внимания. Так мы некоторое время и жили: периоды относительного покоя сменялись скандалами и отъездами Нэнси к матери в Норисейг. Тогда я еще не знал, какие слухи она обо мне распускает.

Эрл умолк, по-видимому погрузившись в мрачные воспоминания. Вновь наступило молчание, во время которого Даффи обдумывала услышанное.

– Да, но… – начала было она, захваченная некой мыслью, но тут же неуверенно замолчала.

Эрл посмотрел на нее.

– Что ты хочешь спросить?

– Ну, я все про эти ссадины, о которых мне все уши прожужжали Энн и Дора.

– А… Все это действительно было – и ссадины, и синяки, и кровоподтеки. Видишь ли, в то время у Нэнси вспыхнул роман с одним парнем, который работал у меня на ферме – Дейл Кэнти, так его звали. Мне Нэнси объясняла их общение тем, что Дейл якобы учит ее верховой езде. Признаться, к тому времени мне было почти все равно. Однажды они в очередной раз отправились на верховую прогулку, а когда вернулись, на Нэнси живого места не было. Оказывается, Нэнси неправильно повела себя с лошадью, та взбрыкнула и сбросила ее. К несчастью, произошло это на краю оврага. Вылетев из седла, Нэнси покатилась по крутому каменистому склону и остановилась лишь на дне, за несколько мгновений бесчисленное количество раз ударившись о скальные выступы. Когда я увидел ее, вид у нее был ужасный, но повреждения оказались лишь поверхностными. Понимая, что беспокоиться не о чем, я сказал что-то в том смысле, что, мол, нечего шляться по холмам с парнями. Нэнси произнесла в ответ несколько оскорбительных слов, и между нами вспыхнул очередной скандал. Тем же вечером она уехала к матери. И бьюсь об заклад, что еще в дороге у нее появилось подходящее объяснение тому, что с ней произошло, – я вновь ее избил!

Пока Эрл говорил, Даффи смотрела на него, и в ее глазах с каждым мгновением все ярче разгорались искорки радости – потому что с той же скоростью ее покидали сомнения.

– Значит, к появлению на теле Нэнси ссадин ты не имеешь никакого отношения? – сдерживая волнение, произнесла она.

– Уж поверь, – пасмурно усмехнулся Эрл.

– Но тогда… почему ты не предпринял попытки опровергнуть россказни Нэнси?

– Почему? – повторил он, откидываясь на спинку кресла. – А как ты себе это представляешь? По-твоему, я должен был выйти на какое-нибудь людное место и крикнуть: «Жители Норисейга, пожалуйста, поверьте, я не избиваю свою жену!». Так, что ли?

Даффи смущенно усмехнулась, представив себе эту картину.

– Да, вообще как-то… несерьезно.

– Неубедительно, я бы сказал. К тому же не понимаю, почему я должен оправдываться. Если люди предпочитают верить во что-то, игнорируя логику или здравый смысл, зачем убеждать их в обратном?

Это верно, подумала Даффи, но не слишком ли рискованно ставить под удар свою репутацию и даже подвергать опасности свободу, если можно каким-то образом повлиять на ситуацию или вообще повернуть ее в свою пользу.

– Согласна, – сказала она. – Но синяки и ссадины на коже Нэнси – это еще цветочки. Ведь вскоре начались поиски самого тела!

– И что? – сдержанно спросил Эрл.

– Разве тебя не волновало обвинение в убийстве? Ты же запросто мог очутиться на скамье подсудимых. Многим участь Нэнси представляется весьма плачевной, поэтому…

Эрл встал с кресла и принялся ходить по комнате.

– Я не обязан думать о том, что и кому представляется! В отличие от прочих мне «участь» Нэнси прекрасно известна. И она вовсе не так плачевна, как многие думают.

Даффи изумленно смотрела на него.

– Не понимаю. Ты предпочитаешь, чтобы тебя считали убийцей, вместо того чтобы просто рассказать, как в действительности обстоят дела? Пусть не на людном месте, а иным образом, но…

Эрл остановился напротив нее.

– Я рассказал.

– Правда? Кому?

Он устало вздохнул.

– Томасу.

– Прости, но я понятия не имею, кто такой Томас, – сказала Даффи. – Ты забываешь, что срок моего пребывания в ваших краях недостаточно велик, чтобы я успела узнать всех местных жителей по имени.

– Да, конечно. Томас Джордан – это наш главный констебль.

– А, понимаю! Кто-то – то ли Энн, то ли Дора – сказал мне, что главный констебль ездил сюда, на ферму, для беседы с тобой.

Эрл кивнул.

– Так и было. Томас приехал, пересказал мне разговор с навестившей его накануне миссис Олдсмен, которая встревожена исчезновением Нэнси, и спросил, какие сведения я могу представить по данному вопросу. Ну я и поведал ему всю правду.

Повисла пауза. Снедаемая любопытством Даффи ждала продолжения, однако Эрл, по-видимому, не считал необходимым что-либо добавлять к сказанному.

– Насколько я понимаю, – осторожно произнесла она, – в тот момент Нэнси была жива…

– Более чем, – буркнул он, – Жива и невредима. Мало того, в таком состоянии она пребывает и поныне.

Даффи затаила дыхание, но Эрл вновь умолк. Пришлось ей спросить:

– То есть ты знаешь это наверняка?

– Да, – нехотя произнес Эрл. – Она периодически звонит мне.

– Тогда почему ты держишь все это в тайне?! – воскликнула Даффи, пораженная до глубины души.

– Не понимаю, о какой тайне ты говоришь, – с оттенком раздражения заметил он. – Той же информацией владеет и мать Нэнси, миссис Олдсмен. Уверен также, что обе они регулярно общаются по телефону. И еще мне известно, что за прошедшее с момента своего «исчезновения» время Нэнси как минимум один раз приезжала к матери.

Даффи потерла лоб.

– Кажется, я совсем запуталась. Если миссис Олдсмен все известно, зачем она вынудила вашего главного констебля заняться поисками тела Нэнси?

– Ничего сложного. В то время миссис Олдсмен еще ничего не знала, но позже Нэнси позвонила ей.

– Так просто?

Он двинул плечами.

– Да.

– Почему же миссис Олдсмен не развенчает блуждающий среди ее приятельниц миф о том, что ты изверг и убийца?

– Откуда мне знать? Возможно, подобно многим тещам, она именно таким и видит своего зятя. То есть меня.

– Но ты ведь уже бывший зять?

– К счастью.

– Послушай, – нетерпеливо произнесла Даффи, – не расскажешь ли мне, как все было в хронологическом порядке? Когда именно ты развелся с Нэнси?

– Хочешь знать все? – пристально взглянул на нее Эрл. – Хорошо, слушай. Когда синяки и ссадины сошли с кожи Нэнси, она сбежала от меня. Поначалу я думал, что она в очередной раз уехала к матери. Но, когда миссис Олдсмен стала звонить мне и расспрашивать, куда исчезла Нэнси, я понял, что это не так. Месяца через полтора пришло письмо с просьбой о согласии на развод, которое я дал не задумываясь. – На мгновение умолкнув, Эрл продолжил, но было заметно, что ему трудно говорить: – В ту пору мне уже было известно, что Нэнси именно сбежала, а не просто уехала. С тем самым моим работником Дейлом Кэнти, который учил ее ездить верхом. И который взял расчет за день до исчезновения Нэнси. Нетрудно было догадаться, что они уехали куда-то вдвоем. Вероятно, Нэнси думала, что Дейл женится на ней. Но сдается мне, что позже тот ее бросил. Не знаю… Просто сейчас Нэнси звонит и всякий раз говорит, что простила меня, не держит зла и даже готова увидеться со мной.

– Она простила тебя? – заморгала Даффи. – А не ты ее?

Эрл усмехнулся.

– У Нэнси такая логика. С ее точки зрения, во всем виноват я, потому что больше внимания уделял ферме, а не ей. И после каждого подобного звонка я теряю покой. Меня терзает мысль, что Нэнси и впрямь явится сюда. – Он взглянул на Даффи. – Теперь понимаешь, почему я так взвился, когда в день своего появления на ферме ты сказала, что тебя привезла сюда моя жена? Миссис Маклен, как ты выразилась…

Даффи хихикнула, но тут же спохватилась.

– Ой, извини. – После короткой паузы она добавила: – Хм, выходит, все обвинения в твой адрес выеденного яйца не стоят. Боже правый, ну почему тебе было просто не объявить, что Нэнси сбежала с любовником!

Она посмотрела на Эрла, и увидела, что он вновь словно потемнел лицом. В следующую минуту он отвел взгляд, а потом и вовсе отвернулся, отойдя к столу и принявшись разглядывать лежащие там предметы.

Несколько мгновений Даффи с удивлением наблюдала за ним и уже хотела было спросить, что происходит, но именно в эту секунду ее мозг внезапно озарился догадкой.

Конечно! Как это я раньше не сообразила? – подумала она. Ведь все ясно как день: Эрл стыдится того, что Нэнси сбежала от него с другим мужчиной. Вероятно, признать правду для Эрла хуже сплетен о предполагаемом убийстве и последующем тайном захоронении расчлененного трупа. – От последней мысли Даффи передернуло. – Святые угодники! Какое извращенное понимание чувства собственного достоинства. Он не может смириться с осознанием того, что от него – от него! – ушла женщина. Не просто ушла – сбежала с любовником. Этот факт воспринимается им как персональный позор. Личное бесчестье. Потому что он не сумел удержать женщину! Причем, как ни странно, Эрл прекрасно понимает, что представляет собой эта самая Нэнси. Боже правый, как мужчины порой бывают… мнительны!

– Эрл…

Он не обернулся. Даже как будто сгорбился еще больше.

Тогда Даффи шагнула к нему.

– Послушай меня, пожалуйста, – сказала она, кладя ладонь на его плечо. – Я понимаю твои чувства, но… ты не прав. – Эрл повернул голову, и Даффи улыбнулась, заметив удивление в его глазах. – Поверь, ты не имеешь к действиям Нэнси никакого отношения. Насколько я понимаю, у нее есть проблемы. Не исключено, что психического характера. Впрочем, может, и нет, дело не в этом. Главное, ты должен осознать, что проблемы эти существуют у нее, а не у тебя. Ты не виноват, что она такая. Как говорится, такой уж уродилась. Понимаешь? Дело в ней, а не в тебе!

Внимательно выслушав Даффи, Эрл вдруг повернулся и порывисто притянул ее к себе.

– Солнышко, ты… – Он умолк так же внезапно, как начал говорить. Его горло будто сжало спазмом.

Подняв голову, Даффи увидела, что в глазах Эрла дрожит влага.

В ту же минуту ее сердце болезненно сжалось – она не поняла, а почувствовала, как мучительны мысли и воспоминания, наполняющие его существование.

– Эрл… – Ее голос дрогнул, по щекам покатились слезы. – Эрл…

– Даффи! – Он судорожно стиснул ее, прижался лицом к теплой макушке и незаметно для себя самого стал покачиваться…

Они долго стояли так, доверчиво прижавшись друг к другу, объединенные щемящим и одновременно сладостным чувством полного взаимопонимания. И словно черное бархатное покрывало опустилось на них, поглотив свет и внешние звуки, но оставив и даже обострив ощущения. Ни Даффи, ни Эрл никогда не переживали таких волшебных минут – в них почти не было эротики, их словно поглотило непередаваемо прекрасное ощущение единства. Для обоих подобный опыт был внове, и они с трепетом прислушивались к тому, что наполняло сейчас их души.

Эрл вдруг с изумлением обнаружил, что его сердце оживает. У него промелькнула странная мысль, что, наверное, такие же ощущения испытывают деревья, когда весной на их ветвях набухают почки.

Потом в его мозгу возник другой образ. Мрачное помещение, под ногами скрипит что-то похожее на слежавшийся пепел, неподвижный воздух кажется плотным как кисель и хочется поскорее выбраться отсюда… хоть куда-нибудь. Но ничего не разобрать в непроглядной сизой мгле, все направления кажутся одинаково неверными. И вдруг возникает нечто похожее на сияющую щель. Она медленно расширяется, как будто это… дверь! Льющийся внутрь свет манит, притягивает, затем мягко охватывает и увлекает за собой наружу. А там… пьянящая свежесть воздуха, журчание ручья, щебет птиц, шелест пронизанной солнечными лучами листвы!

И все это изумительное великолепие почему-то называется одним словом – Даффи.

– Солнышко… – тихо произнес Эрл, не замечая ползущей по щеке слезы. Взяв лицо Даффи в ладони, он наклонился и прошептал, касаясь губами ее губ: – Ты не представляешь, как я счастлив, что узнал тебя…

– Эрл! – срывающимся шепотом воскликнула она. – Я… – Ее голос сорвался – как раз вовремя и, возможно, к лучшему, потому что она была на волосок от признания.

В следующее мгновение Эрл нежно прильнул к ее приоткрытым вздрагивающим губам.

Они вновь надолго застыли, слившись воедино, поглощенные поцелуем, который поразительно отличался от всех предыдущих тем, что был наполнен каким-то новым смыслом. И еще он был окрашен столь мощным приливом чувственности, что это вызывало почти болезненные ощущения.

– Я хочу тебя, – сказала Даффи, когда поцелуй завершился. Она произнесла совсем не то, в чем едва не призналась несколько мгновений назад, но тоже было чистой правдой. – Иди сюда.

Взяв Эрла за руку, она повела его к своей кровати…

18

С того дня отношения Даффи и Эрла вошли в новую фазу, более спокойную и глубокую.

Оба стали как-то иначе воспринимать друг друга и порой тайком наблюдали один за другим. Не раз и не два бывало, что то Даффи ловила на себе задумчивый взгляд Эрла, то наоборот.

Близился праздник – день основания Роджером фермы «Энимал-парк». Дата была не круглой, поэтому отмечать ее решили без пышных торжеств, в узком кругу. Позже Даффи узнала, что упомянутый круг, кроме хозяев, включал в себя также обитателей соседней фермы «Жимолость» – Джейн и Макса Джорданов с сынишкой Ники, – главного констебля Томаса Джордана с супругой и, разумеется, работников фермы «Энимал-парк».

Даффи предстояло приготовить праздничный обед, чему она очень обрадовалась, так как подобная задача являлась для нее своеобразным полем творческого применения кулинарных талантов.

Дня за три Эрл обзвонил всех друзей, приглашая на праздник, который был намечен на уик-энд, а именно, на субботу.

Повесив телефонную трубку после разговора с главным констеблем, он с каким-то странным выражением взглянул на Даффи.

– Что случилось? – спросила она.

– Нэнси в городе.

Услышав это, Даффи невольно усмехнулась: точно таким тоном можно было сказать: «В Норисейг вошли войска Вильгельма Завоевателя!».

– Ну и что? Ты-то здесь при чем?

Эрл задумчиво покачал головой.

– Томас рассказывает странные вещи: Нэнси разгуливает по городу, призывая всех и каждого убедиться в том, что она жива-здорова и никто ее не убивал.

– Так это же замечательно! – обрадовалась Даффи.

– Это… странно. Что-то здесь не так.

– Брось! Не стоит быть таким подозрительным.

Однако Эрл не спешил разделить подобное мнение.

– Ты ее не знаешь, – тихо произнес он. – Ты ее не знаешь…

На этом сюрпризы не кончились. В пятницу прибывший к ужину в инвалидном кресле Роджер сообщил, что несколько минут назад беседовал по телефону с Нэнси.

– Мы так мило поговорили, – сказал он. – Вспомнили мою Айрис. Девочка была так мила…

– Девочка? – нахмурился Эрл.

– Да, Нэнси. Она так переменилась, такая вежливая стала, деликатная. Я, говорит, дедушка, в воскресенье уезжаю и теперь уже долго здесь не появлюсь, так нельзя ли мне навестить вас на прощание, а заодно и с праздником поздравить по старой памяти? Только если Эрл не будет против моего визита. Потому что, говорит, я никому не хочу портить настроение. – Роджер покосился на Эрла. – Мы условились следующим образом: если ты не пожелаешь видеть здесь Нэнси, я предупрежу ее по телефону, чтобы не приезжала, а если не позвоню, она прибудет. Так что? Ты как?

Взглянув на Эрла, Даффи увидела, что он темнее тучи.

– Ну так как быть? – вновь спросил Роджер. – Звонить Нэнси или нет? Правду сказать, мне бы хотелось взглянуть на нее, прежде чем она уедет.

– Зачем тебе это вдруг понадобилось? – сухо произнес Эрл.

Роджер пожал плечами.

– Трудно объяснить. Они с Айрис так похожи внешне… Я просто посмотрю на нее – и все.

– Чего ты боишься? – спросила Даффи. – Что может сделать тебе Нэнси?

– Не знаю. Я не доверяю ей.

– Но ведь она приложила столько усилий для твоей… реабилитации, если хочешь. Ведь теперь всем известно, что ты никого не убивал.

– Да она и недолго здесь пробудет, – вставил Роджер. – Ей нужно собираться в дорогу, так она сказала.

После паузы Эрл сдался.

– Ну хорошо, пусть приезжает, – холодно произнес он. – Но, если что, пеняйте на себя!

Даффи узнала ее, как только увидела. Это была, если можно так сказать, практически та же миссис Олдсмен, только помолодевшая и значительно сбросившая вес. В остальном мать и дочь были поразительно похожи. Как и у миссис Олдсмен, у Нэнси были огромные голубые глаза, кораллового оттенка губы, высокие скулы и светлые вьющиеся волосы редкостного золотистого оттенка.

Как и когда Нэнси приехала, Даффи не заметила. День выдался суматошный, столько всего нужно было успеть, при этом ничего не забыть и не испортить. Эрл развлекал гостей, показывая ферму, а Даффи делала на кухне последние приготовления перед обедом. Она находилась возле духовки, поливая собравшимся на противне соком запекающегося гуся, когда за ее спиной раздался голос прибывшего ранее с родителями Ники:

– Дедушка Роджер спрашивает, не слишком ли ты занята и если нет, то не принесешь ли в столовую две чашки чая.

Даффи вернула противень на место, закрыла духовку и только тогда обернулась.

– Ты проголодался?

Ники замотал головой.

– Это не для меня. Для дедушки Роджера и Нэнси.

– А… Давно она приехала?

– Нет. Так что передать дедушке Роджеру?

– Скажи, сейчас будет чай.

Заваривать чай по всем правилам не было времени, поэтому Даффи просто положила по пакетику в две чашки и залила кипятком. Затем поставила их на поднос и двинулась в столовую, испытывая некоторое волнение: через минуту она увидит Нэнси.

– А вот и наша Даффи! – произнес Роджер, как только она переступила порог столовой.

Ради праздника он нарядился в килт, синюю поплиновую рубашку и белые гетры. Он был аккуратно причесан, а его белоснежные усы вновь подверглись воздействию геля с мокрым эффектом. Все вместе представляло собой очень живописное зрелище, и в таком вот щегольском виде Роджер восседал в инвалидном кресле, небрежно облокотившись о ручку и закинув ногу на ногу.

Тем не менее Даффи лишь мельком взглянула на него. Ее внимание сразу переключилось на стоявшую рядом с креслом молодую женщину, которая в свою очередь с большим интересом посмотрела на Даффи.

Встретив взгляд огромных голубых глаз, Даффи на миг непроизвольно зажмурилась, будто ослепленная фотовспышкой. Лицо Нэнси тоже показалось ей сияющим – возможно, из-за того, что было светлым и румяным. А может, потому что белизну кожи подчеркивало надетое на Нэнси платье нежно-бирюзового цвета.

– А, Даффи! Привет. Наслышана, наслышана… Давай-ка я тебе помогу. – Дружелюбно улыбнувшись, Нэнси шагнула вперед и переставила чашки с находящегося в руках Даффи подноса на стол. – Ничего, что я сразу на «ты»? У нас тут все привыкли обходиться без церемоний.

– Конечно, – сказала Даффи, продолжая тайком разглядывать Нэнси.

Пожалуй, более красивой женщины я не встречала за всю жизнь, мельком подумала она. Совершенно не верится, что человек с такой замечательной улыбкой способен на подлость…

– Какой ароматный чай! – произнес Роджер, подкатывая на инвалидном кресле к столу. – Чудесно! Только теперь мне захотелось к нему печенья. Кажется, там еще что-то осталось в буфете? Ты тоже должна попробовать, Нэнси. Это домашнее, Даффи сама печет.

– Разумно ли есть печенье перед обедом? – с мягким укором сказала Даффи.

– Но оно вкусное! – возразил Роджер. – Как же можно его не есть?

И пока Даффи пыталась постичь своеобразную логику старика, Нэнси с мелодичным смехом воскликнула:

– О чем тут спорить! Сейчас, дедушка, я сама принесу. Где? В буфете?

– На нижней полке, – подсказала Даффи.

Потом она спросила у Роджера, куда подевался Ники, который, как ей было прекрасно известно, тоже обожает это печенье. И пока старик отвечал, внимание Даффи было сосредоточено на нем. Оба не видели, как, открыв дверцу и взяв плетеное блюдо с рассыпчатым песочным печеньем, Нэнси внезапно на миг застыла, напряженно глядя куда-то в глубь буфета. И если бы кто-нибудь в этот момент заглянул ей в глаза, то заметил бы в них некую формирующуюся мысль. Потом, словно спохватившись, она быстро прикрыла дверцу и направилась обратно.

– Мм… – предвкушающе произнес Роджер, когда печенье появилось на столе.

В этот момент в столовую кто-то вошел. Даффи еще только оборачивалась, чтобы посмотреть, кто это, как Нэнси тихо сказала:

– Здравствуй, Эрл.

В следующее мгновение взгляд Даффи остановился на нем. Она лишь краем глаза отметила шедшего следом Ники, который, обогнув Эрла, прямиком направился к столу со словами: «А можно и мне немного печенья?».

У Даффи было несколько мгновений, чтобы разглядеть выражение глаз Эрла, в которых не присутствовало ничего, кроме настороженного ожидания.

– Здравствуй. – Ответить суше и холоднее было невозможно.

Даффи покосилась на Нэнси, однако ту не смутил подобный прием. Вероятно, ничего иного она и не ожидала.

– Не сердись, что я напросилась в гости! – рассмеявшись, весело воскликнула Нэнси. – Завтра я уезжаю, надолго… возможно, навсегда. И мне захотелось напоследок увидеть все еще раз: тебя, Роджера, дом… Кроме того, я должна извиниться перед тобой, Эрл. Из-за меня ты пережил немало горьких минут. Теперь я стала другой и понимаю, как недостойно вела себя по отношению к человеку, который любил меня. Ты ведь любил меня, Эрл! – Она вздохнула. – Но это все в прошлом. Прости меня, пожалуйста. Я скоро уйду, и мы, вероятно, больше никогда не увидимся. – Красивые губы Нэнси изогнулись в улыбке. – Прощаешь?

Эрл молча рассматривал ее, будто пытаясь понять, какую игру она ведет. Потом ледяным тоном произнес:

– Пока не знаю. – Не добавив больше ни слова, он повернулся и ушел.

Некоторое время все слушали затихающие звуки его шагов, затем Даффи смущенно пробормотала:

– Мне пора заглянуть в духовку.

Выйдя из столовой и вернувшись на кухню, она подумала, что Эрл мог бы обойтись с Нэнси мягче. Неизвестно, какой она была прежде, однако сейчас она производила очень приятное впечатление. Вместе с тем Даффи была рада, что Нэнси уезжает. Так будет лучше для Эрла.

Переложив готового гуся на блюдо с овощами и украсив зеленью, Даффи направилась в свою комнату. Там переоделась в выходное – так она его называла – пестрое шелковое платье. Затем взглянула на наручные часы и направилась в столовую за праздничными тарелками, которые пора было расставить на накрытом во внутреннем дворике столе.

– Ой как хорошо, что ты пришла! – воскликнула Нэнси, увидев Даффи. – А я уже собралась искать тебя.

– Вот как? Зачем?

Нэнси улыбнулась.

– Видишь ли, я думаю, мне не стоит оставаться на обед. Я со всеми повидалась, так что могу спокойно отправляться домой. Хотела только тебя предупредить… и поблагодарить.

– За что? – удивленно спросила Даффи, не в силах сдержать ответной улыбки – обаяние Нэнси было слишком велико.

– Ведь это благодаря твоему доброму влиянию Эрл смягчился в отношении меня.

Даффи изумилась еще больше.

– Это ты называешь «смягчился»?

– Конечно! Ведь Эрл позволил мне прийти сюда и даже сказал несколько слов, а это много значит, поверь.

– Ну… – Не зная, что сказать, Даффи машинально посмотрела на часы: времени до начала обеда оставалось очень мало.

Проследив за ее взглядом, Нэнси произнесла:

– Я сейчас уйду, но мне хочется как-то отметить наше с тобой знакомство. Ты даже не знаешь, какой камень сняла с моей души!

– Отметить? – Даффи слегка растерялась. – Как?

– Ну… не знаю… Как обычно отмечают?

– Если хочешь, выпьем по глотку вина, – на секунду задумавшись, предложила Даффи. – Идем во двор, там на столе…

– Вина?! – Взгляд Нэнси сверкнул, словно она услышала именно то, что хотела. – Чудесная мысль! Только, знаешь, я больше не хочу ни с кем встречаться, уеду потихоньку. Давай выпьем здесь.

– Здесь? – Даффи вновь взглянула на часы, потом направилась к буфету. – Знаешь что, я быстро расставлю тарелки и вернусь, а ты возьми вон те бокалы и… где-то здесь была откупоренная бутылка хереса… А, вот она!

Нэнси тонко улыбнулась.

– Жду.

Как только Даффи вышла, она засуетилась: схватила два бокала в одну руку, початую бутылку хереса в другую и метнулась со всем этим к столу. Затем поспешила обратно к буфету и извлекла из дальнего угла то, что, к сожалению, не укрылось от ее зорких глаз – белый пластиковый флакончик с надписью «Крысиный яд».

Ох, чуяло сердце Даффи беду! Не стоило хранить подобное средство в таком легкодоступном месте…

Поминутно оглядываясь на распахнутую дверь, Нэнси дрожащими от волнения руками отвинтила крышечку флакона, наклонила его над бокалом и вытряхнула несколько легких розоватых гранул. Когда те едва слышно стукнулись о дно, она на мгновение замерла – вероятно, звук показался ей слишком громким. Потом торопливо вынула из бутылки пробку и залила отраву хересом. Взяла бокал, несколько раз колыхнула, посмотрела на свет, и уголки ее губ приподнялись в улыбке – гранулы растворились.

Уже без спешки Нэнси плеснула немного хереса себе. Затем, взяв оба бокала, повернулась лицом к входу, спиной к столу.

Ждать пришлось недолго.

– Все готово? – улыбнулась Даффи, увидев стоящую с бокалами Нэнси. – Что ж, давай… Признаться, я рада, если действительно чем-то помогла тебе. – Она подняла принятый из рук Нэнси бокал. – Так за знакомство?

Нэнси тихонько рассмеялась – счастливо, как сказали бы многие, услышав этот смех.

– За знакомство. До дна!

И Даффи поднесла бокал к губам. Не сводя с нее глаз, Нэнси сделала то же самое. Спустя минуту Даффи произнесла:

– Может, все же останешься на обед? По-моему, тебе незачем сейчас уезжать.

Нэнси вновь засмеялась, вертя в руках опустевший бокал.

– Ошибаешься, именно сейчас мне пора убраться отсюда. Хотя жаль, что я не увижу дальнейшего, – задумчиво добавила она. Затем, заметив удивленный взгляд Даффи, тряхнула золотистыми кудрями. – Знаешь, а я ведь, правда, благодарна тебе. Каким-то чудом ты действительно смягчила отношение Эрла ко мне. И теперь мне гораздо проще будет возродить в его сердце прежние чувства.

Даффи нахмурилась.

– Я… не понимаю. Ты ведь уезжаешь? Или… Словом, что ты собралась возрождать?

– Все! – выдохнула Нэнси, на миг мечтательно зажмурившись. – Я передумала. Остаюсь.

– Как? Ведь…

– Очень просто. Эрл снова останется один…

– Он и так один, – мрачно перебила ее Даффи.

– Э нет, дорогуша, мне все известно про вас с ним. Весь город гудит. И мать рассказала… Думаешь, почему я вернулась в Норисейг? – С губ Нэнси слетел странный смешок. – Уж точно не для того, чтобы тут же уехать!

– Так почему же ты…

– Потому! Потому, что ты больше не нужна. Теперь ты только мешаешь. – В глазах Нэнси промелькнула какая-то мысль, и они вспыхнули. – Впрочем, можно считать, что тебя уже практически нет.

Даффи посмотрела на нее как на сумасшедшую.

– Что ты говоришь, не понимаю? Как это – меня уже нет?

– Ну, пока еще есть, – взмахнула Нэнси бокалом, – но это ненадолго. Думаю, средство уже начало действовать. Я лишь удостоверюсь в этом и сразу уеду. – Она заговорщицки подмигнула Даффи. – Чтобы никто не догадался, понимаешь?

– Н-нет…

– О! Уже запинаешься. Не сообразила еще? Ладно, не буду тебя мучить, не изверг же я в самом деле… Смотри сюда! – Нэнси повернулась к столу. – Видишь?