Текст книги "Ревенант (ЛП)"

Автор книги: Ларисса Йон (Айон)

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 19 страниц)

Глава 7

Ревенант сидел высоко над Парижем, устроившись на крыше Собора Парижской Богоматери. Он был свидетелем строительства этого здания, и всегда восхищался собором. От французской готической архитектуры до продуваемых ветрами улочек города внизу, Рев любил ошеломляющий размер, благоговение людей, снующих внутрь и наружу.

Внезапное давление внутри черепной коробки подсказало, что Рев на крыше уже не один, и он, повернувшись, увидел в нескольких футах от себя Ривера, одетого в джинсы и синюю футболку.

– Привет, брат. – Рев даже не встал, а вместо этого вытянул перед собой ноги, скрестил в лодыжках и опёрся об опорную балку. – А я вот всё думал, появишься ли ты.

– Было трудно проигнорировать твоё приглашение. – Ривер сложил руки на груди. – Невозможно ни на чём сосредоточится, когда ты так мысленно долбишь.

– Хм, – Ревенант улыбнулся. – Думаю, мы квиты, потому что я чувствую, когда ты счастлив. Меня от этого мутит. В буквальном смысле.

– Подарю тебе на Рождество бумажные пакеты, – протянул Ривер.

– Как предусмотрительно. – Ревенант смотрел на брата и думал, что бы произошло расти они вместе. На Небесах или в Шеуле. С этой мыслью он сменил свой чёрный цвет волос на белокурый, какой был у Ривера. Хоть они и не были вылитыми, но всё же были близнецами – отчасти очень походили друг на друга.

– Ты неделями игнорировал мои призывы. Почему же сейчас вышел на контакт? – спросил Ривер.

– Ох, Ривер. Или мне стоит называть тебя Энриетом? Это имя тебе дали при рождении. Твоё небесное имя. Забавно, как это я оказался без такого.

Ривер сдвинул светлые брови.

– Наша мать называла тебя Ревенанта?

– С самого начала. – Рев поднял взгляд к серому небу над головой. Будет дождь. – До этого момента мне не казалось это странным. – Укол боли… ощущение, которого Рев давным-давно не испытывал. Он быстро отмахнулся от этого чувства и наполнил образовавшуюся пустоту другими эмоциями. Рев и ярость всегда были на «ты». – Вот почему я теперь хочу с тобой поговорить… Позволь заметить, что память вернулась, но вопросы всё равно остались.

– Как и у меня.

– Правда? И какие именно вопросы?

Ривер несколько секунд изучал Ревенанта, глядя на него как на обезьяну. Не желая разочаровывать старшего брата, Рев скорчил рожицу. Издал «пукающие» звуки подмышками. Смачно отрыгнул. Уже собирался пёрнуть, когда Ривер разразился тирадой ругательств.

– Давай-ка ты первый, – в конце концов, выдал Ривер. – Задавай вопросы.

Какое благородство.

«Быть может, именно это видела в нём мать», с горечью подумал Ревенант.

– Давай начнём сначала. – Рев материализовал себе сигару из лучшей ирезины Шеула. – Кто тебя вырастил? Ты знал о наших родителях?

Ривер поморщился от сигарного дыма.

– Я считал родителями Метатрона и его супругу Кайлу. Я не знал правду до того момента, пока ты не пришёл ко мне на гору Мегиддо.

Это было около пяти тысяч лет назад, как раз после смерти их матери. Сразу после того, как она рассказала всю правду Реву. Из-за этой лжи он был ошеломлён, испуган и чертовски зол.

– Я узнал правду о нашем рождении за пару часов до прихода к тебе, – ответил Ревенант. – Я считал себя эмимом, а нашу мать – падшим ангелом.

– Почему она солгала тебе?

Злость, как и в тот день, заклокотала внутри Рева.

– У неё не было выбора. Сатана пригрозил, что если она когда-либо расскажет правду, он нас обоих убьёт. – Но Сатана не смог убить его мать. Нет, Ревенант предоставил себе эту честь. Дрожащей рукой, Рев поднёс ко рту сигару и затянулся, позволяя успокоительному эффекту ирезины наполнить тело. – И каково это было воспитываться Метатроном?

– Я не смею просить лучшей участи.

– Как мило. А меня били почти каждый день. – И прежде чем увидел хотя бы намёк на жалость во взгляде близнеца, продолжил. – А если не меня, так маму.

Ривер напрягся и стиснул зубы.

– Расскажи мне о ней.

Ревенант выпустил струю дыма.

– Если ты мило попросишь…

– Пожалуйста, – выдавил Ривер. – Я даже не знаю, как она выглядела. – Он уставился на парижское небо, и в профиле близнеца, Рев увидел сильную линию челюсти их матери, изящный изгиб бровей, точёные скулы. Рука, сжимавшую сигару, тряслась так, что Рев не мог даже затянуться. – Я искал её в библиотеке Акаши на прошлой неделе, но отыскать удалось лишь список её достижений.

Хорошо иметь доступ к обширнейшей библиотеке Небес. Чёрт, в библиотеке Акаши, должно быть, хранится каждая великая тайна, каждый позабытый клочок истории. За исключением, конечно же, того, что архангелы посчитают неуместным знать.

Сейчас настал момент, когда Ревенант должен уйти, оставив брата гадать, получит ли он когда-нибудь ответы на вопросы о матери. Но она всегда хотела, чтобы Ривер знал правду об их рождении и её жизни.

– Найди Ривера, – шептала она, умирая. – Найди его, и станьте братьями, которыми и должны быть.

– Она была красивой, – произнёс он, ненавидя все те эмоции, прорвавшиеся в голос. – Даже с грязным лицом и скомканными волосами в плену она была прекрасна. – Ему, наконец, удалось поднести сигару ко рту и затянуться. – До десяти лет мы были в одной клетке. Затем меня забрали на работы в шахтах Сатаны, и я не видел её десять лет.

Хотя, он пытался. Миллионы попыток сбежать из шахт, миновать демонов с кнутами… и все проваливались.

И потом он узнал, что за каждую провальную попытку, за каждое нарушенное правило страдала мать.

– Ты вырос в клетке? – спросил Ривер. – По типу тюрьмы?

Рев рассмеялся.

– Тюрьма стала бы роскошью. – Кинув сигару на крышу, он растоптал её. – Знаешь, чего нам стоила еда и вода?

Ревенант всегда задумывался, почему испытывая голод или жажду, он начинал волноваться. Теперь, когда воспоминания вернулись, он понял. Они с матерью многие годы голодали. Он помнил, как мать молила дать еды, не для себя, а для него. И несколько раз она получала её, но оплачивала тем единственным, что могла предложить.

Своим телом.

И не только ради секса. Некоторые демоны любили пытки и кровь.

Ещё больше ужасных воспоминаний нахлынуло, отчего у Рева свело желудок. Он встал на четвереньки, и его вырвало. Как могли Небеса оставить её так страдать? Почему позволили одной из них так жить? Вынудить отдавать своё тело, чтобы прокормить ребёнка?

Быстрым и сильным потоком гнев смыл тошноту и несчастье, освобождая огонь.

Встав, Ривер наблюдал за Ревенанта.

– Ты сказал, что убил её.

– Рад, что ты не глухой. – Ревенант материализовал себе упаковку жвачки.

Ривер заскрежетал зубами так, что Рев услышал, как крошится эмаль, пока разворачивал мятную пластинку.

– Почему?

– Почему я рад, что ты не глухой? – спросил Рев, прекрасно понимаю, что ни об этом Ривер спрашивал. – Ну, тогда бы с тобой было сложнее общаться…

Вдруг, Ривер схватил Рева за отвороты куртки и приблизил к нему ангельское личико с оскаленными зубами и горящим в глазах огнём небесной ярости.

– Почему ты убил нашу мать?

– Небеса её убили, – выплюнул Ревенант. – Оставив её гнить в Аду, они подписали ей смертный приговор.

Ривер встряхнул его. Сильно.

– Но ты своими руками её убил. Расскажи об этом.

– Пошёл ты. – Рев оскалился на брата. – Я закрыл все эти воспоминания, и ни при каких, на хрен, обстоятельствах, не стану их выуживать.

– Я имею право знать.

– Разве? – Ревенант бросил Ривера, как мешок с картошкой. Брат пролетел по воздуху и врезался в одну из знаменитых горгулий, разрушив крыло. – А вот я считаю, что у тебя ни черта нет права лезть в мою жизнь. Ты меня бросил.

Ривер вновь оказался перед Ревенантом.

– Я бросил? Я младенцем был, когда меня на Небеса забрали. Как я мог что-нибудь сделать?

– Не тогда, – отрезал Ревенант, – а когда я пришёл к тебе на Меддиго. Когда сказал, кто я. Помнишь?

– Нет, – ответил Ривер с сарказмом. – Я не припоминаю, чтобы ты говорил, что ты мой брат и что ты убил нашу мать.

Рев не говорил «убийство», но чёрт, почему нет. Не важно, что мать молила о смерти и что он из жалости её убил. Вина поедала его, как яд.

– Ты на хрен взбесился, – заорал Рев. – Не стал дожидаться объяснений, вышел из себя от злости и слетел с катушек. И потому, что ты оставил меня, а сам отправился разрушать деревни и всё остальное, мы и потеряли память на тысячи лет. Из-за тебя, долбанный придурок. Из-за тебя!

Да, конечно, Рев и сам не безупречен, учитывая, что и сам кое-что уничтожил, но большинство гнева было обрушено на Шеул, а не на мир людей.

В сапфировых глазах Ривера мелькнул позор.

– У меня был плохой день…

– А, ну да, ты ведь только узнал, что породил Четырёх Всадников Апокалипсиса, а драгоценная Веррин тебе лгала. – Ревенант закатил глаза. – Ба-а-а. Я вырос в аду, и меня каждый день пытали. Видел, как наша мать испытывала неописуемый ужас. А твоей испорченной заднице всего лишь лгали. – Он ткнул Ривера в грудь. – Да пошёл ты, братец. Чертовски хорошо, что Небеса забрали тебя, потому как твоя изнеженная натура никогда не выжила бы в Шеуле.

Может поэтому их мать и отдала Ривера. Не потому что сильнее любила его, а потому что знала, что он слишком слаб, чтобы выжить там.

Ревенант решил укрепить эти мысли, так как альтернатива ужасна.

Да не особо правдоподобно, ну да к чёрту.

Ривер потупил взор, внезапно заинтересовавшись ботинками.

– Никто не должен был так жить. – Он поднял взгляд, в котором плескалось сожаление. А может жалость. Так или иначе, но Рева это сильнее разозлило. – Но теперь мы тут, и всё не так должно быть.

– А как? Ты весь из себя идеальный и ангельский, а я чистейшее зло? – Рев рассмеялся. – Извини, неисправимый оптимист, но всё не так. – Казалось, что сломанное крыло горгульи уставилось на Рева с укоризной. И он под гнётом этой мысли починил статую. Совсем не круто разрушать исторические ценности.

– Ты ангел. Дай я поговорю с архангелами…

– Ты всерьёз веришь, что они встретят меня с распростёртыми объятьями? До сих пор же не поприветствовали. А думаешь, я этого хочу? Может мне моя жизнь нравится.

– Я так не думаю.

– Ты ничего обо мне не знаешь, – отрезал Рев. – Даже не представляешь, что я творил во имя зла.

– Не важно. Теперь всё иначе, и ты другой

Ревенант фыркнул.

– Скажи-ка, братец, ты вообще что-то видишь через свои розовые очки?

Рев поднял голову, уставившись на пушистые облака, плывущие по небосводу, и вспомнил, как впервые увидел небо, выбравшись из мрачных глубин Шеула. Он был бесконечно очарован и гадал, какая магия удерживает облака в воздухе. Но ребяческий восторг улетучился, и Рев сдул облака. Раньше, он не мог управлять погодой, но теперь он Сумеречный Ангел, и если бы захотел, мог бы пробудить ураган ядерной силы.

Он гадал, сколько ещё пройдёт времени, прежде чем Сатана прикажет так и сделать, просто ради того, чтобы позлить Небеса и подкосить человечество.

Проклятье. Реву нужно перестать валять дурака. Сатана дал неделю, чтобы доказать преданность и готовность играть за команду Шеула. Злобная сторона Рева этому радовалась до тех пор, пока ему не придётся лизать подошвы ботинок Люцифера. Но статус ангела смущал, заставляя желать чествовать мать.

Чего не будет, если он выберет служить демону, который превратил их жизни в сущий кошмар.

Да, мама миллион раз говорила Реву, что для выживания ему придётся делать отвратительные вещи, злые. Но он сомневался, что она имела в виду убийство легиона ангелов и обрушение стихий на человечество.

– Знаешь что, – протянул он, надеясь, что не совершает ошибку. – Я пытался поговорить с Метатроном. Чёрт, да с любым архангелом. Отведи меня к ним, и посмотрим, что я могу предложить.

Ривер закрыл глаза, даже не пытаясь скрыть облегчения, что, вероятно, его своенравный братец решил измениться.

– Я поговорю с ним. Назначу встречу.

– У меня нет времени, – возразил Рев. – Сейчас отведи меня к нему.

Ривер покачал головой.

– У меня строгий приказ, держать тебя подальше от Небес. Они не хотят, чтобы твоя испорченность осквернила их царство. Если можешь…

– Моя… испорченность? – Ярость спалила последние унции дружелюбия. – Осквернила? Они бросили меня гнить в аду, лишили воспоминаний, на пять грёбанных тысяч лет заставили думать, что я не тот, кто есть на самом деле, а теперь нервничают, что я оскверню Небеса своим присутствием? Да ну на хер, Ривер. Пошёл ты и все они.

– Проклятье, Рев! – выкрикнул Ривер. – Чего ты хочешь?

Чего хотел? Да это же легко. Он хотел чему-то принадлежать. Хотел жить по своему выбору, так, чтобы не бояться быть выпоротым за незначительную провинность. Он хотел иметь выбор. Ответы. Хотел снова удобно себя чувствовать в собственной коже. Потому как, несмотря на зло и порочность, до возвращения воспоминаний, тогда он, по крайней мере, знал кем был.

Но он не скажет этого брату. Потому что тогда стал бы похож на плаксивого импа, да и, кроме того, Ривер со всей его радужно жизнью, не поймёт Рева.

– Хочу, чтобы ты отвалил. – Рев изменил цвет волос обратно в чёрный и расправил золотисто-серебряные, с крапинками чёрного, крылья, напоминая Риверу насколько они разные. – Отлично пообщались, бро. Надо будет повторить. И как говорят французы: Au revoir, mon frère (Оревуар, мой друг).

Глава 8

Харвестер ещё долго ждала после ухода Ревенанта, чтобы набраться смелости выйти из кванта и стать видимой для своего бывшего раба. Ей уже давно следовало кое-что сделать, ещё несколько недель назад, когда её восстановили в статусе небесного ангела. Но Харвестер медлила из-за тревоги и стыда. Что если он возненавидел её за те годы, что ей прислуживал? Что если возненавидел за то, что она передала кровную связь кому-то другому? Хотя Харвестер сомневалась, что он мог ненавидеть её за то, что прислуживает Джиллиан – человеку, теперь бессмертной, благодаря связи с Ресефом, с добрым сердцем и жилкой доброты длиною в милю.

Глубоко вдохнув, Харвестер подошла к сараю, свежий ветер гор Колорадо донёс до неё сладкий запах полевых цветов и надвигающегося дождя. Когда она подошла ближе, фырканье лошадей и блеяние коз смешалось с шумом сена, перебираемого вилами. Трекеру нравилась его работа?

В общем-то, всё лучше, чем проводить всё время в её старой резиденции, готовить, чистить и убирать, и исполнять её прихоти… все потребности.

Желудок начало крутить, когда Харвестер подошла к краю гравийной дорожки, соединявшей сарай с домом. Плохая идея, не стоило приходить. У Харвестер и другие дела есть, к примеру, голову помыть. А ещё Мрачный Жнец – Азагот – ждёт возврата долга, а значит, ей нужно выследить ангела. Найти Стамтиэля – самого разыскиваемого ангела в списке Небес, чтобы пришпилить к стене – буквально – важнее, чем пообщаться с бывшем рабом.

Уговорив себя сменить курс действий, Харвестер призвала силу, необходимую для дематериализации… и отпустила её.

Встреча с Трекером – польза не для неё, а для него. Без сомнений ему было, что ей высказать, и он заслужил шанса это сделать. Кроме того, будучи Наблюдателем мужа Джиллиан, рано или поздно, они бы с Трекером встретились.

Помимо прочего, с прогрессивностью беременности Гэтель, Харвестер слабела, так что у неё может не много шансов оставалось на встречу с Трекером. Она чувствовала, как Люцифер наполняется силой, и с каждым прожитым днём Харвестер всё больше уставала, а силы всё сложнее было призывать. Лишь на Небесах становилось лучше. Сколько осталось времени до того момента, когда она не сможет их покинуть? Она потеряет работу Наблюдателя и больше не сможет посещать семейные встречи Ривера, которые, на удивление, ей понравились. Всадники и их семьи в итоге признали её частью семьи, и от этого Харвестер не могла отказаться.

Но что ей останется, если Люцифер продолжит высасывать, как пиявка, из неё силы?

Может сложиться так, что она даже умрёт?

Харвестер не рассказывала о своих страхах Риверу, не сообщала насколько прогрессирует её слабость, но он знал, что что-то происходит. Она видела это в его глазах, чувствовала в прикосновениях – ведь он вёл себя с ней как с хрустальной.

Харвестер не нравилось, что к ней относились как к инвалиду.

Приняв решение, она завернула за угол сарая и вошла в открытую дверь.

Трекер тут же развернулся на пятках и направил на неё вилы. Но увидев гостью, широко распахнул глаза от удивления.

– Привет, Трекер, – тихо поздоровалась Харвестер.

Вилы начали дрожать, а сердце Харвестер, закалённое тысячами лет злобы, начало трещать по швам.

– Тебе не нужно ничего говорить. – Харвестер шагнула ближе. Он не сдвинулся с места, лишь сжал вилы так, что побелели костяшки пальцев. – Я не причиню тебе вреда.

– Ты… ты теперь ангел. – Его низкий, хриплый голос был как бальзам на душу. Как ни крути, а этот мужчина был в течение нескольких десятков лет постоянной величиной в её жизни.

– Кто бы мог подумать, да? – Ну, уж точно не она.

– Собираешься забрать меня отсюда?

Харвестер не поняла: была ли в вопросе надежда… или страх.

– Что? А тебе бы хотелось?

Он очень медленно опустил вилы и голову, уставившись на свои ботинки. Песочного цвета волосы скрыли выражение лица.

– Нет, – прошептал он. – Мне здесь нравится.

Харвестер ощутила облегчение.

– Отлично. Рада за тебя.

Он поднял голову, скепсис в глазах ранил Харвестер прямо в сердце.

– Ты хотела, чтобы я был счастлив?

Проклятье, она допустила ошибку. Должно быть, Трекер был с ней так несчастен, хоть она и пыталась о нём заботиться, по крайней мере, настолько, чтобы не вызвать подозрения. Быть с ним милой, значит послать тревожные звоночки любому, кто стал бы этому свидетелем. Харвестер шпионила в аду для небес и не могла себя раскрыть, не тем, что вела себя мило с рабом.

– Знаю, ты мне не веришь, но да, мне хотелось, чтобы ты был счастлив.

Он снова опустил взгляд.

– Спасибо, что спасла меня от бывшего хозяина. И спасибо, что отдала меня Джиллиан. – Он пожал плечами. – Но тебе нужно уйти.

Впервые Харвестер слышала от него напористость, пусть даже она была пробной.

– Трекер, посмотри на меня. – Когда он не подчинился, этот небольшой вызов заставил её улыбнуться. Но Харвестер очень нужно, чтобы он посмотрел на неё. – Трекер! Подними глаза. – В этот раз, он поднял голову, но вспышки неповиновения в глазах подарили Харвестер надежду. – Когда в следующий раз скажешь кому-то уйти, смотри ему в глаза. Теперь у тебя есть право на собственную жизнь. Лишь Джиллиан может лишить тебя воли, в чём я сомневаюсь. На самом деле, полагаю, что она заставила тебя жить в собственном доме, да? И она не заставляла тебя вычищать сарай, так? Тебе нужно чем-то заниматься, поэтому она позволила тебе помогать с хозяйством. Я права?

Он кивнул.

– Отлично, – ответила Харвестер. – А теперь скажи мне уйти, и сделай это подобающе.

Он тяжело сглотнул, затем второй раз, но, наконец, поднял на неё уверенный взгляд. В глубинах его глаз появились янтарные всполохи, впервые за всё время, что Харвестер его знала, вервульф Трекера проявился.

– Ты должна уйти.

– Так-то лучше. – Несмотря на боль в груди, Харвестер гордилась им. Подойдя ближе, она вложила в его руку монету. – Если я понадоблюсь, эта монета призовёт меня. И я приду. Береги себя, Трекер. – Она начала дематериализовываться, но он поймал её за руку.

– Подожди. – Его хватка была сильной, но голос нежным: – Я рад, что теперь ты ангел.

С этими словами, он развернулся и вновь начал раскидывать сено, словно Харвестер и не приходила. Она на мгновение задержалась, а потом перенеслась.

По крайней мере, он не видел слёзы в её глазах.

* * *

Покинув офис Призрака, Блэсфим воспользовалась Хэрроугейтом и направилась в клинику. После обеда дела пошли медленнее, в приёмном отделении сидели лишь три человека. Страх от заявления Призрака, что рядом с клиникой ошивались ангелы так и не прошёл, но Блас по дороге обхватила стетоскоп, напоминая себе, что она профессионал и сейчас нужна людям.

Уравновесив, если, не полностью успокоив, нервное напряжение, следующие шесть часов Блэсфим занималась пациентами, после чего направилась проведать мать.

Дева спала, но открыла глаза, когда услышала, как Блас читает назначения.

– Блас, – прохрипела она. – Я несколько часов тебя не видела. Рада, что ты в порядке.

– Конечно, я в порядке. – Неважно, что за дверями их могут поджидать ангельские наёмники, Блэсфим улыбнулась и села в кресло рядом с койкой. – Как себя чувствуешь?

Дева снова закрыла глаза.

– Как будто кто-то засунул меня в промышленный блендер.

– Когда я увидела тебя вчера, было похоже на то. – Блэсфим взяла мать за руку, которая начала исцеляться после многочисленных ран от самообороны. – Что ты помнишь о нападении? Сколько было ангелов? Больше одного?

Мать кивнула, не открывая глаза.

– Это были два Карателя. Они нейтрализовали мои защитные чары и ворвались в дом, когда я готовилась к ритуалу сокрытия твоей сущности.

Блэсфим заскрежетала зубами.

– Нет, мы не станем это делать.

Дева распахнула глаза, но вместо боли в них была ярость.

– Ты станешь, дочь. С самого начала ты знала, что у заклинания срок сто восемьдесят лет. С момента истечения срока уже прошло двадцать, и ты на последнем издыхании. Я не прошла бы двести лет ада и сокрытия тебя, чтобы ты сейчас была эгоисткой.

Она назвала Блэсфим эгоисткой? Из-за того, что та не хотела лишать кого-то жизни, ради спасения своей? Как напыщенно! Дева самая эгоистичная персона из всех, кого Блас знала.

– Ты теряешь силы неистинного ангела? – спросила Дева.

Блэсфим с силой сжала медкарту матери, что побелели костяшки.

– Какие-то ушли, – призналась она. – Мои крылья больше не распространяют афродизиак. И рентгеновское зрение подводит. Я больше не могу очаровывать людей, чтобы они не злились. – По последнему она тосковала больше всего.

– Ты развила какие-нибудь способности вирма?

– Пока ещё нет.

Дева вздохнула.

– Осталось мало времени. Как только способности вирма проявят себя, все узнают, кем ты являешься. – Она сжала руку Блэсфим. – Мы должны провести ритуал. Сейчас. До моей смерти.

– Ты не умрёшь, мы уже об этом говорили. – Блас со стуком кинула медицинскую карту матери на тумбочку. – Никаких жертв. Я найду другой способ.

– Нет другого способа. – Дева попыталась сесть, но Блас нажала на кнопку, чтобы поднять изголовье койки. – Время почти кончилось, и тянуть больше нельзя. На наш след вышли Каратели. Я нашла для тебя Неистинного ангела, здоровую, сильную и по-настоящему порочную. Когда ты впитаешь её сущность, вновь станешь собой, может даже, переспишь с кем.

– Мам, а тебе не приходило в голову, что мне так хорошо? Без прикрытия Неистинного ангела мне не надо ложью заманивать кого-то в постель или что-либо ещё.

– Хочешь сказать, что предпочтёшь лишиться прикрытия, чтобы Каратели и Устранители убили тебя? Я этого не допущу! Я слишком старалась, чтобы обезопасить тебя. Смерть твоего отца не должна стать пустой тратой.

Блэсфим закатила глаза. Извечное чувство вины перед отцом.

– Ты всерьёз считаешь, что отцу понравилось бы жертвоприношение невинного ради сокрытия моей сущности?

– Твой отец был ангелом, – прорычала Дева. – Ему плевать на то, что в жертву приносят демона. Для ангелов хороший демон – мёртвый демон.

– Но он хотел, чтобы я была счастлива, а я не могу радоваться, когда за меня расплачивается другой.

– Ты не знала Рифиона, – отрезала Дева. – И не представляешь, чего бы он хотел.

Уставшая от постоянных споров, Блас встала.

– Мы позже это обсудим. Тебе нужно отдохнуть. – Она посмотрела на часы. Её дежурство уже длилось несколько часов.

Мать схватила её за запястье.

– Мы не станем это откладывать. Я установила ловушку для неистинного ангела, и когда она попадёт в неё сегодня, после чего истечёт кровью к утру, ты будешь в безопасности. Я могу отсюда провести ритуал.

Ох… мать твою.

– Ты знаешь, насколько невыносима? – практически прокричала Блас.

С лица Девы сошли краски, и хоть Блас и хотела заверить, что это из-за её слов, она понимала, в чём дело, поэтому опустила изголовье койки.

– Ты устала сидеть.

– Мне всё равно, – простонала Дева. – Мне нужно, чтобы ты была в безопасности. Чтобы все мы были. Все мы втянуты в это.

Гнев Блэсфим немного поутих, но это не меняло её отношение к ритуалу. Ей нужно предотвратить попадание Неистинного ангела в ловушку Девы.

– Мне нужно идти, но я скоро вернусь. – Она подала Деве стакан воды. – Выпей и лежи смирно, иначе я вколю седативные. Поняла?

Тяжело проглотив воду, Дева кивнула.

Блэсфим всё равно оставила медсестре назначение Деве седативных, и сказала никого не пускать. Даже ангелы не могли войти в больницу, за исключением Ривера, но Блас не хотела рисковать. Ангелы так отчаянно желали достать Деву, что могли подкупить, околдовать или шантажировать какого-нибудь демона, чтобы он её похитил. Заклинания клиники позволят предотвратить убийство, но снаружи Деву уже ничего не спасёт.

Уверенная, что Дева в надёжных руках, Блас покинула клинику через Хэрроугейт, а не через главный вход на станции. Если ангелы наблюдали за входом, то могли схватить того, кто выходил в мир людей, но они не могли отследить тех, кто передвигался через Хэрроугейты.

Ворота открылись в нескольких кварталах от дома Девы в Ки-Весте, в проулке за туристическим рестораном и баром. И вновь Блас пожелала, чтобы способности вирма помогли ей перенестись туда, куда нужно. Она не хотела попасть на открытую местность без ближайшего Хэрроугейта.

Проклиная слабый выбор своей матери, Блас вышла из проулка и затерялась в толпе шумных туристов, наслаждающихся последними минутами вечерних сумерек. Ки-Вест одно из немногих мест, в которых апокалипсис не сильно нашкодил, поэтому и стал популярным городком для тех, кто ищет временное убежище от навалившейся на человеческий мир катастрофы.

Дом Девы пастельно-зелёного с мазками оранжевого цвета стоял в конце тихой улочки, а на ровно подстриженном газоне стояли глупые пластмассовые фламинго. Подойдя ближе, Блас воспользовалась способностью Неистинного ангела и стала невидимой, что проворачивала крайне редко. Но стоило медленно открыть входную дверь, как по телу пронеслась нервная дрожь. Блас посмотрела на себя и увидела, что она мерцает из невидимого состояния в видимое.

– Проклятье, – выдохнула она. Сколько у неё ещё оставалось времени до того, как откроется её истинная природа?

Чтобы удержать панику, Блас глубоко и ободряюще вздохнула. Со скрипом открылась входная дверь, чёрт побери, какой в доме беспорядок. Блэсфим ожидала увидеть сцену нападения, перевёрнутую и сломанную мебель, разбитые тарелки, а на белых стенах и бамбуковых полах мазки и брызги крови.

Но не ожидала увидеть, что дом перевернули в поисках чего-то. Книги с полок валялись на полу, рядом с пустыми ящиками и бумагами. Но кто и что искал?

Сняв невидимость, потому как она всё равно не работала, Блас взяла нож с кухонного островка и проверила лезвие. Идиотский нож был туп и сколот, словно Дева рубила им дрова. Как удобно было бы сейчас воспользоваться силой вирма создавать оружие, а не пользоваться тем, что подвернулось под руку.

С тупым ножом наперевес, Блас на цыпочках прошла в спальню, проверила все шкафы, чтобы убедиться, что никого не было, что ни один ангел не перенёсся сюда вновь.

Когда она направилась в ванную, раздался треск. С бешено колотящимся сердцем, Блас развернулась, держа наготове нож. С противоположной стену рухнул карниз, открывая окно, выходящее на океан.

– Проклятье, – пробормотала она. Наверное, ей нужно поскорее убраться отсюда, пока не случился сердечный приступ.

Чувствуя себя немного глупо, она подошла к столу, на котором стоял включённый компьютер. Когда её мать не на вечеринках или не ловит неприятности, она в компьютере, так что, вероятно, где-то на жёстком диске есть информация о Неистинном ангеле, которого Дева решила поймать.

Быстрая проверка истории браузера показала, что в день нападения её мать читала статьи в «theCHIVE» и скачала несколько возмутительных роликов фетиш – и вампирского порно, отчего Блас больше не сможет спокойно смотреть ей в глаза. А ещё она переписывалась в чате с кем-то с ником СексиКонфетка. Может, любовник? Или напарник по преступлению?

Она открыла чат, и тут же пришло сообщение от СексиКонфетки:

«Привет, дорогуша. Наш вчерашний разговор так неожиданно прервался. Всё в порядке?»

Блас не представляла, что на это отвечать, и ещё, её мать не могла выбрать другой ник, а не ЧертовСексоголик69? Фу. Просто… фу! И почему у неё на аватарке симпатяшка-чернокожий? Она мужчиной прикидывалась?

Блэсфим подумала проигнорировать чат, но переписка с СексиКонфеткой была последним, что её мать делала перед нападением.

Ладно, пару минут она попритворяется, даже несмотря на то, что аватарка у СексиКонфетки была задница с тату ангелочка на правой ягодице.

ЧертовСексоголик69: Извини, но пришлось быстро уйти. Ко мне нечаянно пришли гости, но я в норме.　

СексиКонфетка: Всё в силе?

Вот дерьмо. Неуверенная, как именно отвечать, Блас «включила дурочку».

ЧертовСексоголик69: Напомни-ка, что в силе? Знаю, это моя идея.

СексиКонфетка: То, что я покажу тебе вкус рая, мой милый мальчик.

Мальчик? Ладно, значит, её мать притворилась мужчиной. Интересно. И странно.

СексиКонфетка: Ты всё ещё хочешь встретиться?

Встретиться? Во что, во имя всего нечистого, Дева вляпалась?

ЧертовСексоголик69: Давай я тебе напишу позже, нужно кое-что сделать.

СексиКонфетка: Печалька. Давай, я покажу тебе то, что может сподвигнуть тебя отменить все свои дела.

На мониторе появилась картинка, на которой была изображена блондинка на кровати. Она вызывающе обхватила свои груди и широко развела ноги, упираясь каблуками в матрас.

За её спиной распростерлись огромные паутинкообразные крылья, что можно было бы посчитать фотошопом… вот только они были настоящие. Как и блестящие от влаги возбуждения светлые волосы на лобке девушки.

СексиКонфетка – Неистинный ангел. Выбранная жертва.

Почувствовав тошноту, Блэсфим откинулась на спинку кресла. Вот как Дева планировала поймать Неистиного ангела. Притворившись человеческим мужчиной, она заманила бы её к себе домой, прямо в ловушку, которая, без сомнений, видна была бы лишь для Девы.

СексиКонфетка: Я готова для тебя и у меня есть твой адрес. Приду в девять и осуществлю все твои фантазии с ангелами.

Появилась ещё одна картинка. В этот раз девушка – всё так же обнажённая – встала раком, и её округлая попка торчала вверх, и пальцами девушка раскрыла себя для камеры. Её крылья зависли над кроватью, на которой были разбросаны десятки секс-игрушек.

И-и-и-и… этого достаточно.

ЧертовСексоголик69: Детка, ты великолепна, но я передумал. Больше я не хочу ангела.　

СексиКонфетка: Я могу быть тем, кого ты захочешь.

Блас вздохнула. «Спасибо тебе, мама, что выбрала ангела в отчаянии, которая готова переспать с незнакомцем». Конечно, так можно сказать о любом Неистинном ангеле, но Блэсфим не хотела бы быть такой, как эта.