Текст книги "Ревенант (ЛП)"
Автор книги: Ларисса Йон (Айон)
сообщить о нарушении
Текущая страница: 14 (всего у книги 19 страниц)
Глава 23
Ревенант ждал Блэсфим на крыльце, глядя в бездонную пропасть, окружавшую его дом и десять акров земли. Он жил в этой непроходимой крепости уже три десятилетия, купаясь в уединении. Оно нарушалось только, когда он приводил кого-то или делал видимым каменный мост для приглашённых. Как для чувака, доставщика еды.
Он полагал, что ему здесь нравилось, но теперь нужно что-то другое. Лучшее. Более подходящее для кого-то вроде Блэсфим. Она не принадлежала месту, подобному этому. Черт, она вообще не принадлежала Шеулу.
Когда он смотрел сквозь тёмные глубины каньона на громадные, скалистые горы Вечного Страдания, ощущал стыд, что привёл её сюда. Как странно было чувствовать его, ведь на протяжении пяти тысяч лет он не испытал подобного. Но Блэсфим лишила его равновесия, наполнила новыми неожиданными чувствами и вернула эмоции, которые он не испытывал с тех пор, как умерла мать.
«Я здесь ради тебя, – сказала она. – Я здесь ради тебя».
В груди разлилось тепло, вытесняя, сковывающий сердце, мороз. Рев чувствовал, будто сердце действительно забилось впервые, и лёгкость, энергия, которую он почувствовал, была удивительной.
Ведомый желанием поцеловать Блас, он вернулся внутрь и обнаружил, что она сидит на диване, перекинув сумку через плечо и сложив руки на коленях. Что-то не так.
– Привет, – сказал он. – Что случилось?
– Ничего. – Она встала, но она избегала его взгляда. – Нужно идти. Мы можем заскочить в ЦБП, мне нужно забрать акушерский набор и портативный ультразвук.
Быть может, она получила плохие новости, пока была в спальне. Он захотел немедленно спросить об этом, вчера бы так и поступил. Но что-то изменилось между ними с тех пор, и сейчас он был в незнакомом себе состоянии. Рев не был самым терпеливым человеком на планете, но был готов постараться на этот раз. Может быть, она расскажет ему сама, когда будет готова. Он просто надеялся, что эта готовность придёт как можно быстрее. Его новообретённый интерес терпению, вероятно, ненадолго.
Когда Рев взял Блас за руку, она ему показалась холодной и жёсткой. Он перенёс их прямо в офис Блэсфим.
– Подожди здесь, – сказала она, не смотря ему в глаза. Она ушла, и он убивал время, изучая безделушки на её столе и полках. Казалось, Блас любительница бабочек. Маленькие хрустальные статуэтки в ярких, весёлых тонах украшали офис, а на стенах красовались две огромные акварельные картины голубых и жёлтых бабочек, обрамляя её медицинские степени и сертификаты.
На его же стенах были только стойки с оружием и черепа врагов.
Блэсфим вернулась с двумя огромными сумками на плечах. Он взял их, поступив как джентльмен, что было совершенно новым для него.
– Тебе нравятся бабочки, – сказал он, озвучив чертовски очевидный факт. – Почему? – Для него это были просто крылатые черви.
– Потому что, – сказала она, беря сумку. – Первую часть своей жизни они проживают под уродливой маской, не зная своих возможностей. Но когда они, наконец, становятся прекрасными созданиями, которыми и были рождены, то могут летать. – Печаль наполняла её голос. Будто она действительно поведала все это про крылатых червей.
И она до сих пор избегала его взгляда.
– Блэсфим?
– Что? – огрызнулась она.
Вау.
– Я тебя чем-то разозлил?
Густые светлые ресницы, обрамляющие её невероятные голубые глаза, взметнулись вверх.
– Нет, – быстро ответила она. Слишком быстро. – У меня просто каша в голове, и, честно говоря, я не с нетерпением жду, чтобы проверить эту злобную суку.
Он почувствовал, что здесь было что-то ещё, и хотя он был профаном в отношении женщин, понимал, что если продолжит напирать, она разозлиться ещё сильнее.
– Мы не пробудем там долго, – сказал он. – И если ты волнуешься о своей безопасности, знай, что я убью любого, кто попытается причинить тебе вред.
– Да, – сказала она неприятным тоном, – Ведь именно этим ты и занимаешься, да? Убиваешь. Так легко для тебя? Сколько бабочек ты раздавил своими сапогами, Ревенант?
Ошеломлённый её внезапным гневом, он боролся за сохранение спокойствия, в то время, когда единственное чего хотел, наброситься на неё. Это было впервые.
– Я падший ангел во всех отношениях, – сказал он мрачно. – Убийство – моя природа. Наслаждение этим тоже моя природа. Ты знала это, когда трахнула меня в первый раз. И во второй. А сейчас у тебя проблемы? Это то же самое, что злиться на акулу за убийство тюленя. Это её природа.
– Это и есть проблема, – прошептала она. – Это суть проблемы.
Без слов Ревенант перенёс Блэсфим в резиденцию Гэтель. В момент, когда они материализовались, Гэтель набросилась на Ревенанта с криками на то, что он потратил чёртову кучу времени, чтобы привести врача.
– Успокойся, – сказал он, устроившись в кресле у очага. – Не похоже, что ты умираешь от небольшого кровотечения.
Блэсфим подняла руку.
– Достаточно. Гэтель, ложись на диван. Я сделаю УЗИ и возьму образец амниотической жидкости.
– Будет больно?
– Да.
Гэтель усмехнулась.
– Хорошо.
Блэсфим просто покачала головой, присела на пол и начала рыться в сумке в поиске необходимых предметов для амниоцентеза. Но наткнулась на что-то странное… Нахмурившись, она вытащила маленький наполненный шприц с прикреплённым вокруг него листом бумаги.
Когда Гэтель устроилась на диване и подняла блузку для беременных, обнажая живот, Блэсфим прочитала надпись. Одно слово, написанное аккуратным почерком Призрака, «АМНИОИФУЗИЯ».
Она смотрела на буквы, пытаясь понять их смысл. Затем до неё дошло. Шприц был наполнен соларумом, о котором упоминал Призрак. Вместо того чтобы вводить солевой раствор в амниотический мешок во время нормальной процедуры амниоинфузии, она должна была ввести соларум.
Блас задрожала, чуть не выронив шприц. Яд. Бледно-жёлтая жидкость внутри шприца была ядом для злых существ, и чем злее, тем ядовитее. А Люцифер, будучи сыном сатаны…
О, черт.
Она посмотрела на Ревенанта, который вышагивал взад и вперёд между колоннами. Кажется, он не был заинтересован в происходящем, но Гэтель продолжала сыпать оскорбления.
– Ты так и собираешься там сидеть, тупая корова?
– Нет, – отозвалась Блас. – Конечно, нет. – То, что она не огрызнулась в ответ, было показателем её волнения, и когда Ревенант кинул взгляд в их сторону, она поняла, что должна собраться.
Для начала, нужно взять образец амниотической жидкости. Потребовалось всего несколько минут, чтобы аппарат ультразвука включился, во время которых Блас определила положения плода и лучшее место для иглы. Когда аппарат был готов к работе, она предприняла попытку задействовать своё рентгеновское зрение Неистинного Ангела… и была шокирована, когда оно заработало. Тепло наполнило тело, когда её силы принесли почти оргазмические ощущения. Казалось, что способности Неистинного Ангела исчезали, и она намеревалась использовать их, во что бы то ни стало. Быстро, она сосредоточилась на огромном животе Гэтель, и мгновенно увидела очертания внутри. Она ожидала увидеть контур монстра, но там был обычный малыш, ни чем не отличающегося от тех, которых она видела в человеческой больнице.
Это не ребёнок. Это не человек. Это даже не демон. Это сын сатаны. Воплощение зла. Держась за эту мысль, она выбрала место для ввода иглы для забора амниотической жидкости.
– Ты почувствуешь боль укола… – Блас вставила иглу, используя своё особое зрение, чтобы убедиться, что она попала в карман жидкости, а не в младенца. Через минуту она вынула полный шприц, завернула его и засунула в сумку. Сбор стволовых клеток прошёл успешно.
Шприц, наполненный соларумом, лежал возле ультразвука, его содержимое блестело в тусклом свете комнаты.
Сделай это.
Блас закрыла глаза. Она взялась за эту миссию, чтобы уничтожить Люцифера в утробе матери. Она сделала это, чтобы удержать Призрака от опасности. Она могла с этим справиться. Должна. Глубоко вздохнув, она схватила шприц и направила иглу так, чтобы ударить прямо в череп Люцифера.
Её зрение Неистинного Ангела потухло, но это не имело значения. Игла была направлена, и даже если она промахнётся, просто впрыснув вещество в амниотическую жидкость, все получится.
Это уничтожит Люцифера.
Сделай это.
Но она была доктором. Как она могла отнять жизнь, даже если эта жизнь была злом? Но все же это была жизнь, а она родилась исцелять, не уничтожать.
Сделай это!
У неё тряслись руки, глаза жгло, живот завязался узлом, еда, разделённая с Ревенантом, стала камнем. Почему это происходит с ней? Если бы Люцифер напал, она могла бы дать отпор. Могла бы убить. Но все было по-другому. Этот поступок остался бы раной на душе до конца жизни.
Но убив его, ты спасёшь тысячи жизней.
Сотни тысяч. Возможно, миллионы. При наступлении Библейского Апокалипсиса Люцифер будет сражаться на стороне Сатаны, причиняя страдания каждому живому существу на земле.
– Что ты, черт возьми, делаешь? – огрызнулась Гэтель. – Я не намерена сидеть здесь целый день. Меня ждёт корзина котят на обед.
Рука Блэсфим дёрнулась.
– Котята? Я же сказала тебе, есть зелёные овощи.
– Ты сказала, не есть младенцев.
– Никакого мяса. Вообще. Приказ врача.
Гэтель зашипела.
– Я тебе не верю. – Она указала на шприц, направленный на её живот. – Что это такое?
– Контрастное вещество, – соврала Блас. – Поможет во время ультразвука.
Звук тяжёлых ботинок Рева, ударяющих по полу, приближался, и пульс Блэсфим пустился вскачь. Распознал ли он ложь?
– Поторапливайся. – Гэтель откинулась обратно на подушки. – Когда ты закончишь, я собираюсь полакомиться котятами, и кто-то украдёт для меня младенца или двух.
Рев почти возвышался над ней. Блэсфим сжала шприц. Больше никакой болтовни. Эта сука и её монстр получит по заслугам. И если чувство вины будет съедать Блэсфим до конца её жизни, да будет так. Её рука затряслась ещё сильнее, тошнота подкатила к горлу, но она проигнорировала это и начала вводить иглу.
Внезапно что-то врезалось в неё, сбив с ног, шприц вылетел из её рук. Ревенант упал на землю, вскочив на ноги, он раздавил шприц сапогом, его содержимое растеклось по всему полу.
– О, извини. – Он послал ей застенчивую улыбку. – Я споткнулся об ультразвук. Надеюсь, ничего не испортил.
Он споткнулся? Мистер Сама-Грациозность споткнулся?
– Идиот! – рявкнула Гэтель. – Люцифер заживо сдерёт с тебя кожу, как только научится пользоваться лезвием.
– Пусть попытается. – Ревенант отбросил кусочки шприца. – Но до тех пор тебе нужно заботиться о его здоровье, поэтому послушайся доктора и съешь своё проклятое зелёное дерьмо. – Он взглянул на Блас. – Заканчивай. Я готов съебаться отсюда.
Глава 24
Ревенант отошёл от Блэсфим, проклиная себя снова и снова. Жидкость для контраста. Она утверждала, что в шприце была жидкость для контраста. Он мог бы ей поверить, если бы не видел драму, которая разыгралась на её лице, когда она держала шприц у живота Гэтель. Какое бы вещество не было в нем, оно было ядовитым, и Блэсфим мучало предстоящее убийство.
Сначала Ревенант мысленно подбадривал её. Сделай это! Уничтожь ублюдка! Но когда рука Блэсфим начала дрожать, а глаза судорожно метались в поисках выхода, его энтузиазм сильно поубавился. Внезапно, он не смог вынести мысли, что женщина, которая посвятила свою жизнь спасению других, собиралась запятнать свою душу убийством. Конечно, он не считал уничтожение Люцифера убийством, и полагал, что девяносто девять процентов населения Небес, Земли и Шеула были с ним солидарны. Но Блас входила в тот самый один процент, и она никогда не смогла бы оправиться. Он не мог позволить ей пройти через это, и, будучи самоубийственным дураком, он прикинулся неуклюжим болваном, чтобы сорвать попытку. Но хуже всего было то, что он поступил так даже после того, как Блэсфим накинулась на него с оскорблениями.
Как посмела она судить его за то, что он? Он же не судил её за то, что она Неистинный Ангел. Ну, ладно, может, судил. Но преодолел это. Он смотрел сквозь личину на то, кто она. По крайней мере, ему нравилось так думать. Нет, он был уверен. Рев видел, как она признала ошибки. Её храбрость, когда она спорила с ним, когда высмеивала его высокомерие. Он видел её заботу и отзывчивость. Ощутил уязвимость, когда она поверила, что мир вокруг неё рухнул. Так почему она не могла разглядеть его сущность? Как же все это дерьмо «я здесь ради тебя»? Чушь собачья?
Проклятие! Не думая, он ударил кулаком в одну из опорных колон большого зала Гэтель, оставляя паутину трещин от потолка до пола.
Гэтель и Блэсфим уставились на него, но ему было плевать. Казалось, прошли часы прежде, чем Блэсфим собрала свои инструменты и направилась к нему.
– Пока она в порядке, – сказала она тихо. – Нужно сделать ультразвук, но прямо сейчас сомневаюсь, что она переживёт роды.
Он пожал плечами.
– Сатана не волнуется о ней. Его заботит только Люцифер.
Выражение лица Блэсфим стало мрачным.
– Маленькая мерзость выглядит здоровым.
Здоровым. Все надежды рухнули. Благодаря опрометчивому высказыванию Блэсфим, Рев мог потерять звание второго сильнейшего существа в Шеуле. А он не мог потерять этот статус, не сейчас, когда отказался от жалкой мечты быть своим на Небесах. Как только он убьёт своего первого ангела, сожжёт все мосты. Так что, нет, он не собирался уступать позицию правой руки Сатаны, особенно Люциферу, который во время первой реинкарнации делал жизнь Ревенанта невыносимой. Да, если бы Ревенант мог, то уничтожил бы ублюдка в утробе в эту секунду. Но нет места, чтобы спрятаться от гнева Сатаны, так как убийством Люцифера Рев подпишет себе смертный приговор.
– Мы можем идти? – спросила Блэсфим.
Ревенант начал говорить «да», но дверь в дальнем конце зала открылась, и два рамрила-охранника затащили избитого, окровавленного вампира внутрь.
Гэтель показала на стол для пыток напротив шезлонга, на котором лежала.
– Положите туда слугу Танатоса. Я хочу смотреть, как жизнь медленно покидает его.
Блядь. Как наблюдатель Всадников, он не мог этого допустить.
– Пойдём, – сказал он, беря Блэсфим за руку. – Пора вернуть тебя в клинику. – Он займётся Гэтель и её игрушкой кровососом сразу, как только Блэсфим окажется в безопасности ЦБП.
Он перенёс их на стоянку, и уже второй раз, материализовавшись, Блэсфим оттолкнула его.
– Ты просто позволишь этому вампиру умереть? Перенеси меня обратно. Позволь помочь ему.
– Ты не вернёшься обратно. Вампир не твоя забота.
– Он ранен, – сказала она недоверчиво. – Конечно, он моя забота.
Внезапный гнев затопил его, как ударная волна. Почему она не могла быть эгоистичной, мелочной и безнравственной, как все Неистинные Ангелы?
– Будь жёстче, – отрезал он. – Ты не можешь спасти всех котят, вампиров и бабочек. Иногда нужно раздавить что-то, чтобы получить желаемое. Смирись.
Она ударила его. Достаточно сильно, его щеку пронзила острая боль.
– Ублюдок. – Мощная, жгучая волна ненависти окатила его кожу. – Ты легко можешь игнорировать страдания?
Она действительно хотела видеть в нем только самое худшее, не так ли?
– Что изменилось, Блэсфим? Что за сообщение ты получила, что так возненавидела меня?
– Возненавидела тебя? – Её слова ударили его так сильно и злобно, как это делали демоны, когда он был рабом в шахтах. – Я ненавижу себя. Я знала, что не должна была впускать тебя в свою жизнь. Знала, что не должна была позволять себе переживать за тебя. Но я была полной дурой, и теперь должна жить с этим.
Она переживала за него? Переживала в прошедшем времени?
– Я ненавижу говорить тебе это, ангел, но мы все вынуждены жить с этим.
Он не стал дожидаться ответа. Блас слишком взволнована, а ему нужно разобраться с ситуацией. Не говоря уже о постоянном жужжании вызова в голове, которое усугублялось с каждой минутой отказа отвечать. Сатана не любил ждать, и если Ревенант вскоре не придёт к нему, его выпорют или проведут ещё одну органатомию.
Забавно, что раньше он сразу же откликался на вызов Сатаны, но когда вернул память, забил на фиг. Ревенант решил довести это до предела. Вероятно, не лучшая идея, но, казалось, что бунтарь, которым Рев был в детстве в клетке Сатаны, вновь пробуждался.
Ревенант снова перенёсся к Гэтель, где рамрил крепил вампира к столу для пыток.
– Это, мальчики, табу.
Легким движением руки он отправил рогатых демонов через всю комнату, и они свалились безжизненной кучей на пол. Гэтель вскочила на ноги, слабые черные, чешуйчатые крылья расправились за спиной, синие вены пронзили кожу. Глаза стали как расплавленная сталь, а вокруг неё пульсировала аура силы.
– Ты не испортишь мне веселье, – прорычала она.
Он проигнорировал её, сделав шаг к почти бессознательному кровопийце. Затем силой мысли открыл замок на металлических наручниках и поймал вампа, когда тот резко упал. В затылок Ревенанта ударил взрыв силы, сбивший с ног.
– Ты сука, – он развернулся, готовясь нанести собственный удар, но Гэтель снова атаковала его, на это раз сломав челюсть. Он исцелился почти мгновенно, но был очень зол. Опустив вампира, он схватил Гэтель за руку. Она материлась на него, кидаясь нескончаемыми взрывами силы, которые ломали ему кости и разрушали органы. Каждый шаг был чистой агонией, но он не замедлился, не остановился, пока не дотащил Гэтель до упавшей стойки и не привязал её к ней.
– Что ты творишь? – закричала она.
Вооружённые охранники появились из всех дверей, готовые броситься на защиту Темной Матери, но когда увидели, что угрозой был Ревенант, замерли на месте, не зная, что делать.
– Оставьте её так, – приказал Ревенант. – До утра. Если я вернусь, а она будет развязана, кто бы это ни сделает, понесёт наказание.
Игнорируя проклятия и крики Гэтель, он поднял вампира… затем с дюжиной грязных ругательств на дюжине языков, он пошёл в кладовую и захватил корзину чёртовых котят, после чего перенёсся в замок Танатоса в Гренландию. Танатос с женой, Реган, сидели за столом, а их сын Логан был весь перемазан пюре. Питомец мальчишки – цербер по имени Куджо – тут же бросился на Ревенанта, щерясь и капая слюной из пасти такого размера, словно одним укусом мог проглотить барашка.
– Куджо, стоять! – рявкнул Тан, и пёс, размером с молодого бычка – хотя он ещё не полностью вырос – тут же тормознул. Но это не значит, что он тут же стал дружелюбным. Нет, пёс присел, скалясь и рыча, всё ещё думая, как броситься на Рева.
Проклятье, Рев это ненавидел.
Бросив на цербера взгляд, полный обещания двинуть по морде газетой размером с танк, Ревенант опустил на пол вампира и рядом поставил корзину с мяукающими котятами.
Танатос, блондин, на висках которого были заплетены косы, тут же бросился к вампиру.
– Чёрт, Эван. – Он сел на колени рядом с окровавленным месивом. – Он пропустил утренний вызов, и мы решили, что вынужден был остаться где-то на день. Ты его так? – после чего посмотрел на корзину. – А это что за на хрен?
– Подарок Логану. И нет, я не метелил твоего вампира, но спасибо за гнусные обо мне мысли, – протянул Ревенант. – Я спас его от Гэтель. Всегда, пожалуйста.
Понимая, что не дождётся аплодисментов или ещё чего-то такого, Ревенант готов был перенестись оттуда, но Танатос прижал Рева к стене спиной, и оказался в миллиметрах от его лица, оскалив зубы, как и цербер.
– Где она? – прорычал он. – Тебе лучше сказать мне, что она мертва.
– Жива, часто жалуется и может родить в любой момент, – протянул Ревенант, наслаждаясь яростью, видневшейся в выражении лица Танатоса. Не то, чтобы ему не нравился Танатос… ему не нравилось, что на него без причины напали.
– Кусок дерьма. – Танатос схватил Ревенанта за отвороты куртки и вновь ударил его об стену. – Она пыталась убить моего сына, а ты говоришь о ней, как о счастливой домохозяйке, светящейся от беременности?
Ревенант очень хотел завалить Танатоса, но он увидел позади Реган, прижимающую к груди Логана, и что-то внутри него осушило весь гнев. Сколько раз его мать так же прижимала его к себе, когда демоны открывали дверь в их камеру? Сколько раз его от неё отдирали, чтобы избить её или его?
Поэтому, как бы ему не хотелось наподдать Танатосу, он не мог этого сделать на глаза его жены и сына. Потянувшись к крошечным нитям силы, Рев откинул Тана прямо в глупого пса. Цербер взвизгнул, а Танатос упал на пол, но тут же поднялся, облачившись в броню Всадника.
– Не стоит, Всадник, – предупредил Ревенант. – У меня Сатанинская головная боль и очень мало терпения. Между прочим, я не должен был возвращать тебе вампира.
– Что? Хочешь награду зато, что поступил правильно? – Танатос махнул рукой Куджо остановиться. – Хочешь славы? Приведи ко мне Гэтель.
– Не могу.
Танатос убрал меч в ножны, но броню не убрал.
– Знаешь, когда мы узнали, что ты наш дядя, что ангел, как и наш отец, думали, что ты сможешь стать частью семьи. Но ты не знаешь, что такое семья, да? – Резкая критика Танатоса не должна была беспокоить Ревенанта, но как ранее и Блэсфим, его слова глубоко пробрались в душу, потому что на самом деле, он не знал, что такое семья. И до этого момента не понимал, что хотел бы узнать. – Семья не скрывает монстра под кроватью. Лишь монстры защищают монстров. – Он махнул рукой на дверь. – Уходи, дядя. Возвращайся в ад, где тебе самое место.
Ревенант вышел, и когда дематериализовался, понял. Танатос прав. Его место в аду. Так всегда было и будет.
