Текст книги "Ревенант (ЛП)"
Автор книги: Ларисса Йон (Айон)
сообщить о нарушении
Текущая страница: 15 (всего у книги 19 страниц)
Глава 25
Несмотря на сумасшедшее детство, в котором было много переездов и смен имён, Блэсфим всегда чувствовала, что ей сопутствовала удача. Но в последнее время казалось, что эта удача закончилась, может и совпадение, но чёрная полоса началась с того момента, когда в её жизнь вошёл Ревенант. Блас стоило быть твёрже, но он сломал защиту странным обаянием и душераздирающей уязвимостью, когда рассказывал о своём детстве. Затем он взял и спас пациента, которого она чуть не убила, заработав её бесконечную благодарность. Затем оказалось, что Ревенант был именно тем, кем она считала его с самого начала. Жестоким убийцей без совести.
Боги, какой она была идиоткой. И действительно, ей некого было винить, кроме себя. Она даже Ревенанта не могла обвинить. Он – хищник, акула, как и говорил, а она ожидала, что он станет вегетарианцем. Тигровые акулы не могли изменить себя, как и Сумеречный Ангел. Вирмы могли изменить себя, так? Нужны же только жертва крови и пару волшебных песнопений. Может, стоило всё же провести ритуал, который мама задумала? Если бы так и случилось, сегодня Блас нашла бы в себе силы убить Люцифера. Но, вместо этого, показался её вирм, ангельская половина словно восстала из пепла Неистинного Ангела, как Феникс, и пробудила совесть. В результате, она оказалась в ординаторской ЦБП, говоря Призраку, что не смогла вколоть в Люцифера соларум. Ривер тоже здесь был, внимательно слушая каждое её слово. И не важно, что никто не злился, их разочарование было ещё хуже.
– Я пыталась, – сказала она. – Но просто… не смогла.
Она даже не могла возложить вину на Ревенанта, как бы ни хотелось. Она колебалась с самого начала, и, в конце концов, сама ответственна за то, что Гэтель даст жизнь величайшему злу на земле.
– Мы можем попробовать ещё раз, – сказал Призрак. – Ривер может достать ещё солариума
– Нет, – сказал он грубо, – Не смогу. Потребовались сотни лет, чтобы собрать такой объем. Это все, что у нас было. – Он разразился проклятиями. – Должен быть другой путь. Харвестер становится хуже, и я не могу просто сидеть и позволить этому случиться.
– Харвестер, – Блас нахмурилась. – Как она с этим связана?
Призрак поставил бумажный стаканчик под сопло кофе машины и нажал копку.
– Люцифер вытягивает силы из своего потомства, ослабляя Харвестер. Я сегодня её навещал. За ночь… она потеряла двадцать фунтов веса.
Ривер стиснул кулаки, его голубые глаза стали темнее грозовых облаков, сквозь которые сверкают молнии. – Фантом нашёл ещё двух сыновей и одну дочь, и все они зачахли. Последний умер сегодня утром.
Ох… О, Господи. Если Харвестер умрёт, в её смерти будет виновата Блэсфим. Теперь и смерти всех падших ангелов на её совести, и почему? Потому что она слишком убеждена в своей правоте, чтобы положить конец великому злу, лишь из-за того, что это самое зло ещё не могло защитить себя? Нет, это не совсем верно. Люцифер чуть не размозжил Блас череп, когда она пыталась послушать его сердцебиение, что бы он сделал, если бы она уколола его? Смог бы ударить? Или убить? Неважно что, она должна была попытаться.
– Извини, Ривер. Я не…
Он прервал её, махнув рукой.
– Нет времени на сожаления. Нужно действовать. Я собираюсь сверху донизу прошерстить Шеул, чтобы найти Гэтель, и плевать, если придётся сражаться с самим Сатаной.
– Ривер, подумай… – Призрак замолчал, когда Ривер исчез. – Сукин сын. Самоубийца. – Он взял стаканчик с кофе. – Ладно, ты хотя бы взяла образец амниотической жидкости? – Не сказав ни слова, Блас передала ему шприц. – Хорошо. Я сделаю инъекцию твоей матери. Сможешь привезти её сегодня? Слышал, она, вроде как, выписалась.
– Я ей напишу.
Дверь открылась, и в проёме показалась светловолосая голова Бейна.
– Блас, есть минутка?
Когда Призрак отпустил её, кивком головы, она вышла в коридор с другим демоном-семинусом. Прошлым вечером она попросила его об услуге, и надеялась, что он пришёл с хорошими новостями. Если да, она должна ему десять выходных.
– Скажи, что ты достал книгу, – проговорила она, сопротивляясь искушению скрестить пальцы.
Он усмехнулся.
– Ага. Пойдём.
Она пошла за семинусом к больничному Хэрроугейту. На стене появилась карта, на которую Бейн жал, пока двери не открылись в пустой, темной пещере.
– К-хм… Мне послышалось, ты сказал, что она у тебя
Он пожал широкими плечами, обтянутыми синей формой.
– Она у моих мам. И они не отдадут её, пока не увидят тебя. – Глуповатая улыбка добавила красоты к его прекрасному лицу. Как инкубы, демоны-семинусы все сексуальны, но почему-то Бейн и его братья получились сверх сексуальны. – Ладно, это ложь. Ты должна забрать её у них. – Он похлопал её по спине, когда они вышли их Хэрроугейта. – Удачи.
– Погоди… твоих мам? – Несмотря на отсутствие освещения, туманная люминесценция сверху позволила ей увидеть Бейна… но ничего другого. – То есть у тебя она не одна?
Он кивнул.
– За редким исключением, демоны пруоси рождаются женщинами, и сестры держаться вместе всю жизнь. Они спариваются одновременно с одним и тем же мужчиной, и о потомстве заботятся вместе. Ни я, ни мои братья не знают, кто именно нас родил. Они нам все мамы.
Ха! Блас знала, что у пруоси – разновидности некромантов-суккубов – в основном рождались девочки, независимо от вида мужчины, оплодотворившей мать, но не знала, что они живут сестринской коммуной.
Блас осмотрела Бейна с головы до ног.
– Хотела бы посмотреть, как ДНК пруоси и семинуса сражались за пол потомства. Твои матери знали, что у Семов всегда рождаются мальчики, когда связались с твоим отцом?
– Знали. – Он опять пожал плечами. – Полагаю, внесение разнообразия, чтобы родить сыновей. – Он указал на что-то светящееся зелёным впереди. – Они все там. Я подожду тебя здесь. Ох, Блас, и ещё, неважно, что там, не ври им.
– Даже не думала, – возразила она.
Рукой, покрытой родовыми татуировками семинусов, он схватил запястье Блас.
– Я серьёзно, – предупредил он. – Они плохо реагируют на ложь, и я тебе правду говорю, они узнают, что ты лжёшь. Мои матери – демоны, работающие с чёрной магией и смертью. 4,5 балла по Уфельшкале. Не шути с ними.
Она тяжело сглотнула и отстранилась.
– Поняла.
Проходя за дверь, Блас потирала шрам на запястье. В пустой, тёмной комнате, в которой, казалось, даже не было стен, сидели в кругу десять женщин, белых, похожих на альбиносов, и завёрнутые в тонкую материю, которая ничего не скрывала. В кругу пруоси был ещё один круг из чёрных свечей, а в центре располагалась деревянная чаша, кажется, с кровью.
– Блэсфим, – они все говорили одновременно, отчего у Блас волосы встали дыбом. Так странно. – Что ты ищешь?
– Книгу заклинаний некроманта.
Женщины всё ещё не посмотрели на неё.
– Зачем?
«Неважно, что там, не ври им».
– Мне нужно заклинание, чтобы замаскироваться.
Не ложь, но и не вся правда.
– Для какой цели?
Почему они продолжают говорить в унисон?
– Скрыться от того, кто хочет меня убить.
– Кто же хочет тебя убить?
– Не знаю.
Это не ложь. Просто она не знала подробностей. Женщины наклонились вперёд в круг, и шёпот в воздухе усилился, становясь похожим на жужжание злобных пчёл. Чёрт! Она провалилась? Блас ждала, покрываясь потом и переживая спазмы желудка. Наконец, когда она уже думала, что больше не выдержит этой напряжённости, пруоси выпрямились. Но всё так же не смотрели на неё.
– Книга, которую ты ищешь, позади тебя, – протянули они. – Но мы рекомендуем поскорее ею воспользоваться.
Поскорее? Им нужно вернуть книгу сразу?
– Конечно, выдохнула она. – И спасибо. Огромное.
– Мы делаем это не по доброте душевной, целитель, а за определённую плату.
Ах, ну, конечно.
– У меня не так много денег, но могу у кого-нибудь одолжить или оказать услугу…
– Не от тебя оплата. – Каждая женщина повернула голову и уставилась на Блас красными глазами. – Оплата от того, кто охотится на вирма. – Они улыбнулись, растягивая бледные губы и обнажая острые зубы. Сердце Блас ёкнуло. – Так что поторопись, целитель. Скорее.
Из-за страха Блас стала неуклюжей, кое-как развернувшись, она схватила книгу с деревянной подставки, которой, как она знала, прежде здесь не было, и направилась к Хэрроугейту, где ждал Бейн.
– Ты должен был сказать, что они попросят плату, – вскрикнула она, практически вваливаясь в кабину.
– Я думал, ты знаешь. – Присоединившись к ней, он нажал на логотип ЦБП. – Они же пруоси и за так ничего не делают. Чёрт, они ждут, что их дети заплатят им за то, что они их родили.
В свете карты в Хэрроугейте, Блас посмотрела на Бейна. Демоны семинусы рождаются чистокровными семами, но наследуют уникальные способности обоих видов. Блэсфим на самом деле никогда не задумывалась, что будет, если Семинус родится от самой настоящей злобной матери.
– Как кровь пруоси на тебя влияет?
Он пожал плечами.
– Мы с братьями можем реанимировать трупы.
Фу!
– Парни, вы, наверно, душа компании на Хэллоуин.
– Помню однажды… – Температура внутри резко упала, кожа Бейна стала белой, а глаза красные, как у женщин пруоси. – Я чувствую приближающуюся смерть, – без эмоциональным голосом сказал он. – Блэсфим, она окружает тебя. Смерть близиться и её не остановить.
* * *
К моменту, когда Ревенант оказался у Сатаны, голова просто раскалывалась от жужжания, что Повелитель Теней ждёт его в подземелье. Хреново.
Ревенант шёл по клаустрофобно-узкой, винтовой лестнице, а по коже ползли мурашки от вида, запахов и звуках детства. Каждый орган в его теле сжался, словно вопил от нежелания быть вынутым из тела. Вновь.
Рев опустил на грязный пол ботинок с глухими звуком, эхом пронёсшимся по огромному подземелью. Сегодня, видимо, тихий день: ни одним устройством не пользовались и лишь два демона были подвешены. Из главной камеры вели два коридора. Один туда, где была зона отдыха в его детстве, к тюремным корпусам, кухне и комнатам, отведённым под хранение ремонтного оборудования и специальных устройств для пыток. Ах, воспоминания.
Инстинктивно, Ревенант знал, где найдёт короля демонов, и направился на право. Этот коридор вёл к клетке, где была пленена его мать.
Естественно, на деревянной скамье, откинувшись на каменную стену, в клетке сидел сам Принц Лжи. Он был одет так, словно собирался весь день работать в юридической фирме. Лишь огромные чёрные рога не давали ему полностью походить на адвоката. А может, рога довершали наряд.
– Интересное место встречи, – обыденно протянул Ревенант, хотя в душе не было ничего обыденного.
– Подумал, ты оценишь. – Сатана, практически с любовью, провёл пальцами по скамье. Ублюдок знал слабости Рева, и пользовался ими. – Кровь твоей матери всё ещё хранится в этом дереве.
Ревенант очень много практиковался контролировать эмоции, и ярость, которая взбунтовалась в этот момент, не была исключением. Она прожигала всё внутри Рева, но снаружи он оставался безразличным, а рот держал закрытым. Но однажды, поклялся Рев, Сатана отплатит за всё, что сделал Мариэль. Он не знал как, особенно учитывая, что у него не было поддержки Небес, но отплатит.
Сатана поднял взгляд.
– Как Гэтель?
– Как никогда отвратительно. Врач считает, что она не переживёт рождение Люцифера.
– Печально, – протянул Сатана, но совсем не опечалено. – Этот врач… её зовут Блэсфим, да? – Твою. Мать. Ревенант подавил резкий порыв обжигающей паники. Ему вот вообще не понравилось, что Сатана знал о Блэсфим.
– Да.
Сатана кивнул.
– Приведи её ко мне.
Чёрт, нет.
– Мой господин, не думаю…
– Приведи её ко мне! – Из-за крика Сатаны в подземелье стихли все звуки. – Раз ты не смог доставить ангела, я хочу твою женщину.
– Чтобы привести ангела у меня время до Сангунейлия, – заметил Ревенант. – Но я прямо сейчас приведу тебе какого-нибудь.
– Ох, – мелодично протянул Сатана, – ты приведёшь мне ангела. Но сейчас я хочу твою женщину.
Демон проявлял слишком много интереса к Блэсфим, а значит, он узнал, что она много значит для Ревенанта. Придётся как-то убедить Сатану в обратном.
– Она не моя, – возразил Рев. – Я её едва знаю.
– Серьёзно? – демон опасно прищурил глаза. – Ты не приводил её к себе домой? Дважды. И не тусишь в больнице, как грёбаный преследователь?
Пульс ускорился.
– Ты следил за мной?
– Я же сказал, что сомневаюсь в твоей верности, раз уж ты знаешь, что ты ангел. На самом деле, я даже Гэтель привязал к её комнате. Никто, кроме меня, не может её увезти оттуда. – Он вновь провёл рукой по скамье, очерчивая края высохшей лужи крови. – Думаю, если учесть то, что сделали с тобой и твоей матерью, ты бы тоже поставил под сомнение свою преданность.
«Учесть то, что сделали с тобой и твоей матерью». Сатана сказал это так, словно не он приказывал творить это с ними. Ревенант пожал плечами, но чёрт подери, сердце у него колотилось с немыслимой скоростью.
– Дерьмо случается. Мне не рады на Небесах. Я смирился с тем, что служу тебе.
Как будто. Ревенант решил не передавать Гэтель ублюдочным архангелам, но это не значит, что он станет целовать когтистые лапы Сатаны.
– Тогда приведи мне женщину. Живую.
Ревенант нахмурился.
– Зачем мне приводить её к тебе мёртвой?
– Ты не знаешь, да? – проговорил Сатана.
– Что именно? – проскрежетал Рев. Господи, он так ненавидел игры.
– Твой Неистинный Ангелочек не говорила истину.
На этот раз Ревенант не удостоил демона ответом. Ему надоело тянуться за игрушкой, которую никогда не достанет. Когда Сатана, наконец, понял, что Рев так и будет стоять молча, встал и ухмыльнулся самой злобной улыбкой.
– Сегодня меня навестила малышка-пруоси и сказала, что Неистинный ангел – вирм. Тот самый, за которым ты охотился, когда архангелы во второй раз лишили тебя воспоминаний, – растягивая слова, сказал Сатана, а сердце Ревенанта застыло в огромном куске льда. «Нет». Сатана лгал. Должен лгать. Но, всё же, обдумывая причины, по которым демон бы лгал, в голове Рева начало всё складываться. Например, почему Блэсфим настолько отличалась от других Неистинных ангелов. И почему он был уверен, что она что-то от него скрывает. Она ему солгала. Она заставила его не прикасаться к себе во время секса, потому что не верила ему, хотя сама всё время обманывала. Она его провела по всем фронтам. Внутри, змеёй, готовой кинуться, свились гнев и боль. Он открылся ей, помог, защитил. Он верил ей, когда тысячи лет не верил никому. Он верил ей. Твою же мать! Ему следует привезти её Сатане, как и велено.
– Приведи её ко мне. Плевать, будет она дышать в этот момент или нет. – Сатана окинул взглядом клетку, словно смотрел на старого друга. – Она будет великолепно здесь смотреться, не думаешь? Прямо, как твоя мать.
Глава 26
Спустя шесть часов после возвращения в ЦБП, Блэсфим добилась определённых успехов в расшифровке хитросплетённых слов Призрака по поводу проблемы с её Неистинным ангелом. Книга некромантии пруоси определённо была источником информации Призрака. Бейн, оправившись от состояния транса, но, не помня об это ничего, смог кое-что перевести, но основную часть работы по переводу Блас проделала сама, и подумала, что неплохо справилась. Ей нужна была ДНК того вида, которым она собралась замаскироваться, и ещё… кровь какого-то могущественного бессмертного существа, но с этим она ещё никак не разобралась. ДНК достать легко, а вот кровь могущественного чего бы то ни было – проблема. Почувствовав, что за ней наблюдают, она подняла взгляд от стола и увидела, идущую к ней, Джем. Ярко-голубые пряди, оттеняющие её черные волосы, сочетались с формой, а вот ярко-оранжевые резиновые шлёпки не сочетались ни с чем. Ни с чем во вселенной.
– Занятное место для работы, – протянула Джем, окидывая взглядом кипу бумаг и книг на круглом столе.
– Мне не хотелось сидеть одной в офисе или в библиотеке, – ответила Блас, сдвигая кучу дерьма, чтобы освободить место Джем. Даже учитывая косые взгляды сотрудников – ведь уже все слышали, как она набедокурила с блаженным демоном – она предпочитала быть здесь, а не в одиночестве. Суета в кафетерии придавала чувство безопасности. И не давала сходить с ума. А ещё думать о Ревенанте.
Джем не села, а продолжила стоять напротив.
– Сегодня… в тебе что-то изменилось.
– Не знаю, что, – легко ответила Блас. – Вроде бы ничего.
Всё. Изменилось абсолютно всё. И Блас не хотела лгать на счёт этого.
– Нет, что-то определённо изменилось. – Джем склонила голову, внимательно изучая Блэсфим. – До сегодняшнего дня я не видела шрамов. – Блэсфим покрылась холодным потом. Джем наполовину кромсатель душ – демон, который может видеть физический и эмоциональные шрамы, которые никто иной не видит. Их вид – один из сильнейших по Уфельшкале – использовал эти шрамы, питаясь болью и страданием жертвы. Насколько Блас знала, Джем держала эту сторону под контролем, но это не означало, что её не тянет использовать способности и инстинкты, уникальные для её вида. – Не переживай, – тихо добавила Джем. – Я никому не расскажу то, что видела
Блэсфим боялась спрашивать, но должна знать.
– А что ты видела?
– Странность. Будто у тебя вторая кожа, которая сползает с тебя. – Джем сжала кулаки. – Мне так и хочется впиться и содрать её всю, независимо от того, что скрыто под ней. – Зелёные глаза Джем сверкнули, а татуировка на шее, сдерживающая демона, начала пульсировать. – Блэсфим, неважно, что с тобой происходит, но нужно это исправить, потому как… выглядит плохо. – Она ушла так быстро, словно у неё зад горел.
Дерьмо. Серьёзно, могло ли быть ещё хуже?
И будто она накаркала, свет в кафетерии начал мигать. Затем, словно из ниоткуда, в водовороте молний и клубящихся чёрных облаков появился Ревенант. Он раскрыл крылья на всю длину, почти задевая ими потолок. А его глаза… милостивый Господь, его глаза были абсолютно чёрными, два нефтяных озера без белков, окаймлённых густыми, пышными ресницами. Ревенант был ужасен и прекрасен, восхитителен и страшен. Блэсфим не на шутку испугалась. Люди в кафетерии начали кричать, когда сила, окружающая Ревенанта подняла их и ударила об стены. Надписи – чары против насилия в стенах больницы – энергично пульсировали и светились, как никогда прежде. Очевидно, правда, что они не работали.
– Ты мне солгала. – Грохочущий голос Ревенанта словно шёл из самых тёмных и неизведанных глубин ада, и сердце Блас сжалось от чистейшего ужаса. Она так быстро встала, что стул опрокинулся.
– Ревенант, я не понимаю, о чём…
– Я верил тебе. Заботился о тебе. Спас твою чёртову душу, а ты солгала! – Столы и стулья перевернулись, а посуда и еда рухнули на пол. Все, кто оставались в сознании, бежали к выходам.
Твою же мать. Он узнал. Из-за паники Блас не могла думать, и могла лишь изображать дурочку. И минуточку… Он спас её душу? Она даже не просила. Она замерла, давая возможность последнему человеку в сознании уйти из кафетерия. Здесь небезопасно ни для неё, ни для кого другого.
– Я всё ещё не понимаю, о чём ты говоришь, – сказала она, когда двери захлопнулись.
Здание сотряс гром.
– Ты всерьёз вознамерилась продолжать отрицать, что ты… вирмин?
По спине поползли мурашки, а в голове всплыли слова Бейна.
«Я чувствую приближающуюся смерть. Блэсфим, она окружает тебя. Смерть близиться и её не остановить».
Она труп. Единственный вопрос: убьёт ли её Ревенант быстро или медленно. Милосердно или болезненно. В любом случае, терять было нечего.
– Ты меня винишь? – спросила она, проклиная дрожь в голосе. – Ты – ангел, и ради увлечения убиваешь таких, как я. – Внезапная ярость затмила страх, придав Блас безрассудности, когда она двинулась на Рева. – Ты убил моего отца, сукин сын.
– Твоего отца? Кто он, чёрт возьми?
– Ангел по имени Рифион, – отрезала она. – Ты его убил.
– Рифион? – Ревенант рассмеялся. Ублюдок хохотал. – Ты его вообще знала?
– Никогда его не видела, – выплюнула она. – Потому что ты убил его ещё до моего рождения.
– Кто сказал?
Она встала перед ним, сжав кулаки. Может, прежде чем он её раздавит, как букашку, она успеет ударить его.
– Моя мать.
– Тогда твоя мать солгала. – Он оскалился, клыки теперь были намного больше. – Я не удивлён. Дочь вся в мать, да?
– Ты ничего не знаешь о моей матери.
– Нет? Она падший ангел, твой пациент, так? Она, когда увидела меня в больничном коридоре, испугалась и убежала, потому что знала, кто я. Это она писала тебе, поэтому ты тут же меня возненавидела.
Не было смысла отрицать это. Она могла лишь впустую угрожать или молить о жизни матери.
– Оставь её в покое, – взмолилась она. – Прошу. Она ничего не сделала…
– Она солгала тебе. – Казалось, он смаковал эту фразу.
Блас стиснула зубы и прорычала:
– Нет. Она любила моего отца и хотела, чтобы я его узнала, но у меня не было даже шанса, потому что ты убил его!
– Да-а-а, – протянул Ревенант. – Убил. И наслаждался каждой секундой. – Он сложил крылья, и буря вокруг него утихла. – Тебе повезло, что ты его не узнала. – Он говорил прямо ей в лицо. – Когда я поймал его, он молил оставить его в живых.
– И? – Она сильно толкнула его в грудь, но с тем же успехом могла пытаться сдвинуть дом. – Кто бы ни молил?
– Я.
– Ну, рада за тебя. Но не каждый великий и могучий Сумеречный Ангел с чёрным сердцем.
Он фыркнул.
– Он не просто молил, а предложил сделку. И знаешь, на что хотел обменять свою жизнь? – Он не дал ей и шанса спросить. – На жизни твоей матери и тебя.
– Я тебе не верю.
– Нет? Ну, так поверь. Он, как дитя, рыдал, говорил, что скажет, где прячется его пара, беременная дочерью-вирмином, если я его пощажу, – Ревенант выплёвывал слова, как пули, каждое из которых поражало жизненно важный орган Блас, заставляя её отступать. Он поводил плечами, идя следом, надавливая и не давая возможности уйти. – Сказал, что может поведать мне всё о махинациях, в которые вляпалась твоя мать с ангелом по имени Стамтиэль. Откуда я это знаю, если не твой отец выболтал всё, как испуганный ребёнок? Он был готов отдать тебя, чтобы спасти свою шкуру. Вот кого я убил. Жалкого труса, который не заслуживает семьи, а не ангела, породившего вирма.
– Нет, – прошептала она.
Она споткнулась о валяющийся стул, и едва не упала. Но Ревенант успел схватить её за руку и удержать. Как по-джентельменски не дать Блас упасть, хотя вскоре он её убьёт. Хотя, даже смертники заслуживают последнюю трапезу перед виселицей.
– Да, – прошептал Рев в ответ и отпустил её. – Он был подонком, не заслуживающим твоего неверия.
Она хотела продолжить отрицать. Должна была. Но, даже качая головой в неверии, всё встало на свои места. Что-то в том, как её мать рассказывала об отце, было не так. И Блас очень редко могла уговорить мать рассказать о нём. Глубоко внутри, версия рассказа о жизни и смерти её отца, поведанная Ревенантом, вызывала больше отклика. Но если Ревенант говорил правду, то её отец прожил дольше, чем говорила мать. Блэсфим могла с ним встретиться. Узнать. Спасти.
– Даже если я тебе поверю, всё равно, ты ведь его убил. Ты сам говорил, что охотишься на вирмов. И ожидал, что я стану надеяться на твоё милосердие, если скажу правду? Тебе чертовски хорошо известно, что для вирма одинаково опасны и ангелы и падшие. Обеим сторонам отдан приказ убивать нас. Таково правило, Ревенант. Чёртово правило. Так, скажи, Истребитель, будь ты на моём месте, что бы сделал?
Наступила тишина, прерываемая лишь предупреждением о нарушении из громкоговорителя. Блас надеялась, что служба безопасности не попытается проникнуть внутрь, потому что не сомневалась в способности Ревенанта лишь силой мысли убить каждого. Наконец, чёрный цвет из глаз пропал, и Ревенант кивнул.
– То же самое, – мрачно произнёс он.
Она облегчённо выдохнула, хотя и не догадывалась, что задержала дыхание. Блас удалось успокоить злость Ревенанта, появившуюся из-за лжи. Но то, что теперь его не окружали гром и молнии, не означало, что он прямо здесь не убьёт её.
– И что дальше? – Она посмотрела на выход, словно у неё был хоть шанс на побег. – Ты меня убьёшь?
Его эффектные крылья, сложенные за спиной, исчезли.
– За ложь или за то, что ты вирм?
– Полагаю, и за то и за то. – Как мило, что они могли так вежливо обсудить её кончину.
– Три недели назад, я бы безоговорочно прикончил тебя, – произнёс Ревенант ледяным и твёрдым голосом. – Тогда я считал себя падшим ангелом, чья задача состоит в убийстве вирмов… и всех существ, считающихся мерзостями. Сатана ненавидит полукровок.
– А сейчас? – Она сильно дрожала и проклинала себя за то, что не только страх правил балом. Просто находясь так близко от Ревенанта её сердце колотилось, а внизу живота разливалось тепло… сумасшествие, не правда ли? Поговорим о противоречиях. «Прошу, не убивай меня. Но если всё же должен, сначала доведи меня до оргазма, а?» И Блэсфим даже не могла обвинить чары Неистинного ангела, потому что, если верить Джем, их практически не осталось. И, когда Блас кинула взгляд на шрам, её опасения подтвердились. Он почти исчез, осталась лишь едва заметная белая полоска над синей веной у основания ладони.
– Сейчас… я не знаю. – Он стиснул кулаки, словно сдерживая желания придушить Блас.
Закрыв глаза, она помассировала виски, желая вот так же помассировать мозг и заставить его работать.
– Что ты имел в виду, говоря, что спас мою душу? – Открыв глаза, она натолкнулась на странный взгляд Ревенанта
– Я не дал тебе убить Люцифера.
У неё сердце убежало в пятки. Господи! Он знает? Откуда? Она открыла было рот, чтобы возразить, но это означало очередную ложь. Так что Блас поддалась возмущению.
– Брехня, – отрезала она. – Ты меня остановил не потому, что заботился о моей душе, а потому что Люцифер – зло и играет за твою команду.
Воздух, в котором витал запах подгоревших рыбных палочек, резко замер.
– Нет, Блэсфим, – сказал он и его голос был так же мрачен и пуст, как пустое пространство в мешке для трупов, – я хотел, чтобы он умер. Много лет каждый день он мучил меня и мою мать. Он осквернил… – не смотря ей в глаза, он судорожно вдохнул, отчего у Блас болезненно сжалось сердце. – Он осквернил нас обоих. А потом тысячелетия делал мне мозг, обвинял во всякой херне, просто чтобы посмотреть, как Сатана меня пытает… ебучий говнюк. День его смерти стал лучшим днём в моей жизни. Теперь, он возвращается, а значит, что я ни хрена ни сильнее его. Сатана благосклонен к нему. Небеса меня не принимают, ад тоже. Поверь, если ты подчиняешься Сатане, ты либо должен быть его верным слугой, либо не попадаться на глаза. Я больше не могу не попадаться на глаза. – Он поднял взгляд, и в тёмных глубинах его глаз Блэсфим увидела невероятную боль. – Я не могу вновь быть вторым после Люцифера. Не… могу. Но и не мог позволить тебе сделать то, о чём ты бы вечность сожалела. Ты – врач, а не убийца. – Ох, милостивый Боже. Она даже не представляла, скольким он пожертвовал ради неё, но теперь поняла. – И, – продолжил он, закатывая глаза, – я вернулся к Гэтель и забрал вампира. – Он понизил голос до бормотания, хотя его никто и не слышал, и Блас могла поклясться, что Ревенант покраснел. – И котят.
Блэсфим вытаращилась на него, и на минуту, подумала, что превратилась в кромсателя душ, потому что огромный, опасный Сумеречный ангел, излучающий смерть, как электростанция зла, превратился во что-то совершенно отличное от зла. Во что-то добродушное. Неподражаемое. И, да, не менее опасное.
– Прости, – выдавила она. – Нужно было уничтожить Люцифера. Я должна быть сильнее. Но облажалась…
Через секунду, она была в его объятиях, тесно прижатая к его крепкому телу, а его губы прижимались к её в жестоком поцелуе. Её чувства вспыхнули, когда Ревенант скользнул, всего мимолётно, языком в её рот.
– Нет, – проговорил он, оторвавшись от неё. – Не в твоей природе убивать. Никогда не извиняйся за то, над чем у тебя нет контроля. – Его слова лишили её сил, и она обмякла в его руках, цепляясь за бицепсы, обтянутые кожей. – Мы его уничтожим. Как-нибудь найдём способ избавить мир от него навсегда. – Он притянул её голову к своей широкой груди и принялся нежно поглаживать её по волосам. – Моя задача – избавить тебя от опасности
– Я боюсь, – прошептала она, наконец, облегчённо, доверившись Ревенанту. – Заклинание Неистинного ангела исчезает…
Он отстранился так внезапно, что она покачнулась.
– Мы это исправим. – Решимость в его глазах напугала бы её, если бы он не поклялся, что не навредит ей. – Прямо сейчас.
– Я пытаюсь, но жертвовать никем не стану. – Она махнула на бумаги и книги. – Я нашла способ… думаю, что нашла. Но понять всё это не могу.
Он осторожно отпустил её, словно боялся, что ноги её не удержат.
– У тебя есть книга некромантии пруоси? Откуда? Они её не дают всем подряд.
– У меня есть друг.
– Всего лишь друг? – пробормотал он, упираясь кулаками в стол и наклоняясь над её бумагами. – Эссенция смерти?
– Да, в этом и сложность. – До неё дошло, что она обсуждает, как спасти свою жизнь с тем, кто убил её отца, но если Ревенант мог помочь, она попробует. – Эссенция смерти или голодные слёзы. Мне нужен один из этих ингредиентов. И ещё кровь легенды или что-то в таком духе. – Она вновь помассировала виски. – Я не знаю. Переводы явно не моё, а времени всё меньше.
Взгляд Ревенанта был направлен в прошлое.
– Моя мать говорила про эссенцию смерти. И я не представлял о чём это, но она утверждала, что эссенция смерти – эликсир жизни для тех, кто не может умереть.
Блэсфим моргнула.
– В этом нет смысла.
– Представь, каково слышать это пятилетнему мальчику, – сухо проговорил он.
У неё зазвонил телефон и, пока Ревенант рассматривал бумаги на столе, она схватила девайс и ответила, совершенно не удивившись, услышав голос Призрака.
– Какого хрена произошло в кафетерии? Ты в порядке?
– Да, – ответила она, изо всех сил стараясь говорить спокойно… сохранять спокойствие. – Ревенант успокоился, но Риз, прошу, держи всех подальше отсюда.
– Не могу, Блэсфим.
– Ты должен. – Она сильно стиснула телефон, но отпустила, боясь, что сейчас его сломает. – Он знает правду обо мне, и теперь нормально к этому относится. Но лучше не усугублять ситуацию. Я выйду через несколько минут
– У тебя их десять. – Он положил трубку.
Ревенант не спрашивал о звонке, а продолжал смотреть в записи. Через пару минут, он взял в руки книгу и начал её листать, после чего застонал.
– Что? – Она уставилась в книгу, но видела то же самое, что и прежде. – Что там такого?
– Кровь легенды – то же самое, что и эссенция смерти. Тебе нужна кровь Смерти. Танатоса. Или голодная слеза, то есть слеза Голода.
Она поняла.
– Лимос. Так мне нужна кровь Танатоса или слёзы Лимос?
Ревенант покачал головой, раскидывая по плечам чёрные волосы.
– Забудь про слёзы Лимос. Тебе нужна кровь Танатоса. Поверь, последнее, что кто-то захочет сделать – это заставить Лимос плакать. Её братья и муж очень её опекают. – Он понизил голос. – Не то, чтобы я не понимал.
