Текст книги "Манкая (СИ)"

Автор книги: Лариса Шубникова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 15 страниц)

– Ага, понятно, – Митька взял сразу три украшалки, которые Юльку привлекли и налил в высокий стакан рому, – Теперь давай с цветом. Я в тебя верю. Ты справишься. Красный? Или вот, зеленючий?

– А можно жёлтый? И туда еще минеральной воды. Ром очень сладкий, Мить, – Широков смешал коктейль, напихал в стакан украшений, насыпал льда и выдал Юленьке.

Юлька приняла нарядный коктейль и разглядывала его, радуясь, что выбор ее такой желтый, солнечный. А Митька как заколдованный смотрел на девушку и не заметил появления Давы.

– Шикарно. Соседку спаиваешь? – выставил на столешницу, как и предполагала Юлька, две бутылки: ром и коньяк.

За «взрослым» столом шел забавный разговор. «Детский» стол всеми тремя парами ушей впитывал, ибо интересно было.

– Как там в «Эре милосердия»*? Старики не должны жить со стариками? Только молодость дает их жизням смысл. Честно, когда придет мое время, я отравлюсь. Только не сдавайте меня в дом престарелых! Я там умру в жутких корчах! – Джеки вещала старшему Гойцману.

От автора: «Эра милосердия» роман братьев Вайнеров, по которому снят известный фильм «Место встречи изменить нельзя». Ирина имеет в виду слова соседа Глеба Жеглова по коммунальной квартире, Михаила Бомзе: «Старики не должны жить вместе. Старики должны держаться молодых. Это делает их существование более или менее осмысленным».

– Мадам Шульц, ви бредите? Или коньяк так действует? Ну, сколько там ваших лет, чтобы вот такое говорить? О молодости я согласен, в целом. Но, таки, кто сказал, что Яша Гойцман уже старый? Ты держись рядом со мной, старушка, и будет в жизни твоей смысл, – и черными, печальными глазами на Ирину Леонидовну смотрит.

– А я что делаю, старый ты хрыч? У меня кроме вас нет никого. У Фиры и Доры тоже. Что вы на меня уставились, а? Придется помирать вместе. Выпьем?

Странно, но разговор никоим образом не нарушил приятной атмосферы, а даже наоборот. Да, три старые женщины, без детей и родственников, однако есть такие дети и родственники, что лучше бы не было. Потому три дамы тепло переглянулись, обрадовались, что помирать в одиночестве не придется, и прекрасно опрокинули в себя коньячку. Правда по малюсенькому глоточку, но им и того хватило.

– Фира, таки ты теперь мальвина? – Гойцман улыбаясь.

– Да, и в моем возрасте можно меняться. Только ты, носатый, останешься прежним. Хотя, нет. Клюв твой стал больше и печальнее.

– Это не клюв, а достоинство! Ты все время попрекаешь меня моим носом. Нравится, так и говори. – После слов Якова Моисеевича, Артём не выдержал и засмеялся.

За ним «детский» стол и Света.

– Ребят, а почему Фира и Дора одиноки? В голове не укладывается. Наверняка в молодости симпатичными были. Ну, интересными точно! – Митька обращался к Юле и Даве, как к компетентному источнику.

– Какие? Интересные? Мить, да они те еще язвы. От них женихи по углам щемились, уверен, – Дава старушек любил, но трезво смотрел на жизнь.

– А вот и нет, – слегка подвыпившая Юля с блестящими глазами обернулась к Мите, – Я знаю почему. Только рассказать не могу.

– Не, Юль, так не пойдет. Колись, – Дава посдел ближе к очаровательной соседке, – Я с места не двинусь, пока не узнаю тайну Собакевичей.

– Не могу, Давид. Это неправильно вот так взять и рассказать.

– Юль, тайна бабулек умрет вместе с нами! – Митька приложил руку к сердцу. – Дава, клянись!

Гойцман младший стукнул себя по груди, выражая пламенное согласие.

– Не могу. Ребята, миленькие, никак не могу, – ну, от «миленьких» Митька готов был растаять, но Дава упёрся.

– Митька, держи ее крепче. Я буду ром в нее вливать. Юлька, когда в подпитии, вещает долго и интересно, – и цапнул черноглазый бутылку.

– Серьезно? – включился в игру Митька, – Давай. Держу.

Подскочил к Юльке и крепко прижал ее к себе. Разумеется, никто не собирался пытать москвичку нашу, но попугать – пожалуйста.

– Сейчас! – Дава с бутылкой на изготовку встал рядом с Юлькой, которая уже хохотала вовсю, чем и привлекла внимание старшеньких.

– Что это там за зоопарк? Юленька, тебя обижают? – Джеки, как всегда, была начеку.

– Ирина Леонидовна, Юлька знает тайну сестер Собакевич и выдавать не спешит, – да, Митька, никогда не лгал без особой на то причины.

– Что?! Какие тайны? Юля, что там? – Фира и Дора затрепыхались.

– Почему вы не замужем? – Дава в подпитии тоже перестал сдерживать себя.

– Ах, это? – Фира улыбнулась на редкость печально, и посмотрела на сестру.

Они понимали друг друга с полуслова. Иной раз взгляда было достаточно, чтобы передать мысль или настроение. Есть все же, что-то магическое в двойняшках, близнецах… Вот и сейчас, они обменялись мыслями и Дора, кивнув сестре, ответила.

– Юленька, расскажи им. Должен же кто-то помнить о нас и о нашей истории.

– А вы сами? – Юля не понимала, почему просят ее.

– Лучше ты и им на ухо. А мы тут поконьячим,

Дело в том, что старшее поколение знало историю и была она не слишком веселой, потому и вспоминать не стали, а начали «за другое» говорить.

Дава присел и бутылку отставил, а Митьке пришлось с большой неохотой, отпустить Юльку и упасть на соседний стул.

– В юности Фира и Дора полюбили одного парня. Крепко. А тот никак не мог выбрать и крутил роман с обеими. Продержался год, а потом все раскрылось самым неприятным образом. Сестры как назло оказались однолюбами, вот и… – история печальная, почти нереальная, но в жизни все случается.

Помолчали, осмысливая.

– Мить, плесни коньяку. Юль, тебе рому?

Именно так. Русские бывают разного вида и окраса. Разных убеждений и вероисповедания. Однако объединяет их нечто непостижимое. То ли душевность, то ли духовность. Возможно то, что русские, как никакая другая нация или сообщество, если угодно, способны сопереживать? Милосердие. Пожалуй, так можно назвать это непостижимое. Ну и, разумеется, выпивка. Пьем с радости и с горя, независимо от места рождения и нахождения.

Ярославец и два москвича замечательно выпили, но и запомнили историю бабушек Собакевич, приняли ее печаль, трагичность. Вряд ли теперь Дава станет величать бабулек язвами… Вот, как-то так.

Спонтанная вечеринка приобрела ровно-философский характер, пропорционально принятому на грудь градусу. Митькины взгляды в сторону соседки становились все дольше и мечтательнее. Давины тоже, но безнадежности в его глазах было куда как больше, чем в Митькиных. Широков с радостью отметил, что Юлька ни разу не взялась за телефон, будто забыла о Кирочке своем. Сказать честно, Митька поглядывал на телефон Юльки и тот ни разу не протрещал сообщением или звонком.

В сотый раз Митя окрестил Киру долбошлёпом и в тысячный порадовался вот такому равнодушию с его стороны. Это существенно упрощало задачу кавалергарду, но и бесило бесконечно. Широков знал, что это вот равнодушие делает несчастной Юльку.

– А где муж твой моднявый, Юль? – эх, Дава, ну на фига с таким вопросом, скотина ты пьяная?!

– На работе. Вызвали срочно, – и Юлька тут же схватилась за телефон.

Вот только что была счастлива, сияла и глаза блестели, а вот уже и раскаяние на лице, вина и печаль. И все это только усилилось, когда муж на сообщение не ответил, да и на звонок тоже. Хотя нет, пришла какая-то цидулька от Кирочки. Митьке было страсть как любопытно, что он ей написал, но в, то же время, он искренне желал, чтобы телефон в руках Юли рассыпался прахом вот сей момент.

– Кира? На работе? В ночь с пятницы на субботу? Майн гот, Юль. Где-то деревянный конь дал потомство. Пойду, покурю, – Дава вышел, и Митька за ним.

Уже в курилке, Митя обозначил свою позицию:

– Дава, я понимаю, что Юлька тебе дорога. Была и будет. В связи с этим вопрос, какого хрена ты ее обижаешь? Ты не дебил, вроде. Сам не видишь, тошно ей, а тут ты еще со своими намеками.

– Во как. И что? Молчать? Должен же хоть кто-то глаза ей раскрыть на этого козла!

– Зашибись, Дава! Он козёл, а больно делаешь ей.

– А тебе что за печаль? – все верно, Дава дебилом не был, и уставился на Митю, прозревая.

– Печаль, не печаль, а Юльку больше не доставай. Мы хоть и приятельствуем, но если что, знай, щадить не стану.

Давид пошевелил густыми бровями, насупился, почесал нос.

– Ну, ясно все. Мить, дохлый номер. Это же Юлька. Наивернейшая и святая. У нее крылья за спиной развеваются, и нимб над волосами сияет.

– Тем более. Ты не тот объект выбрал для нападок.

Дава вскочил с курительного диванчика и заметался:

– Без тебя знаю! Я Кире однажды влупил по пузу. Так этот урод Юльке все выложил. Она со мной говорить перестала!

– Был повод? Или так, от злости?

– Был и есть. Кира кобель не из последних. Изменяет ей уже давно. Чуть ли не со свадьбы. Да что я говорю, ты и сам понимаешь, что он такое.

– Она знает?

– А по ней не поймешь! Может, знает и прощает. А может в святости своей не замечает ничего.

Казалось бы, чего проще? Рассказать все Юльке и наблюдать распад ячейки общества. Но подлость остается подлостью, даже если совершается с благой целью. А Митька подлецом не уродился, потому и сценарий такой его не устраивал ни разу.

– Ладно, замнём, – Митька смял окурок в пепельнице и потянул соседа догуливать.

Собственно, вечеринка уже кончилась. Света и Юля собрали грязную посуду и заложили в посудомоечную машину. Прибрались. Артём, трезвый и веселый, обнимал Гойцмана старшего, который повис на мощном офицере беспомощным лоскутком. Бабушки Собакевич сложились «домиком» и отступали к входной двери. И только сиятельная Джеки чувствовала себя прекрасно.

– Мить, спасибо, – выдохнула счастливая и уставшая Дора.

Фирочка кивнула и улыбнулась. Гойцман-папа, уютно спал на груди Заварзина, откуда его попытался отодрать Давид.

– Дава, донесу. Пусть поспит. Дим, спасибо. До вторника? – Артём сиял.

Митька стукнул дружески по плечу майора и головой кивнул, мол, все в силе.

– Вишня была вкусная, Димитрий, – Джеки подмигнула на прощание Широкову.

Света обняла Митю и поцеловала в щеку, потом собрала соседей, и они разошлись по домам как-то очень скоренько. Странно, что Юльку «забыли». Она внимательно оглядывала гостиную, чтобы еще раз убедиться, не осталось ли беспорядка? Вроде, не осталось.

– Спасибо! – Юлька подскочила к Широкову и высоко голову запрокинула.

Да, высокие мужчины – это круто! Но, шея затекает, честное слово.

– Тебе спасибо. Весело было. Правда, история бабулек печальной оказалась.

– Да, очень, – Юля покивала. – Пойду я, Митя. Спокойной ночи.

Повернулась спиной к Широкову и двинулась к двери. А Митька читал – перечитывал свой знак: «Вместе навсегда!»

– И куда это ты собралась, а?

– Домой, а что? – Юлька даже голову в плечи втянула от такого вопроса.

– Не иди домой, Юль. Давай кофе выпьем. Или чаю. Могу еще коктейль тебе сделать. Накормить, – говорить-то говорил, но уже понимал, откажет.

– Третий час ночи. Пора уже. Не могу же я все время у тебя сидеть.

– Не можешь или не хочешь? – вопрос получился прямой и кривой одновременно.

– Митя…

– Что, Митя? Вопрос тот же, что и час назад. Чего ты хочешь? – вряд ли Широков стал так давить, если бы не коньяк и ром в его организме.

Юлька ничего не ответила, повернулась и пошла к выходу. Митька догнал ее и обхватил крепко, прижал спиной к себе и заговорил ей в ухо.

Юльку качнуло, но она шаг ускорила, и через мгновение Митька остался один в своей квартире.

Глава 12

– Юль, снова спишь? Малыш, проснись, муж пришел!

Юлька глаза открыла и увидела довольное, уставшее лицо мужа. Синяки под глазами, ввалившиеся щеки, а глаза сияют, что твой самовар. Работал, устал, а она? Веселилась и радовалась жизни, пока супруг трудился. И так ей стало стыдно за себя и жалко Кирочку, что она моментально подскочила.

– Кирочка, любимый. Ты давно вернулся? – обняла драгоценного и по волосам погладила.

– Вот только что. Юль, я так есть хочу, даже страшно. Давай блинчиков с творогом?

Юлька готова была загнать, убить и зажарить ему леопарда.

– Конечно! Сейчас! Я сейчас, Кир, – подскочила на постели, а муж, довольный и благодушный, чмокнул Юлю в нос и отправился в душ.

Юлька выбралась из-под одеяла, наспех оделась и вот уже носило ее по кухне. Мука (на донышке!), яйца, творожок… Нет, Юлька, ни о чем таком не думала. Была уверена, что вчерашним вечером вела себя прилично. И соседи тому свидетели. А то, что чувствовала давешним мастер классом, это тайное и она, Юлька, никому и никогда об этом не расскажет.

– Ну как тут у нас? Готово? – на столе у Юленьки уже горячие блины с творожной начинкой, сметанка.

Кира потянулся поцеловать Юлю, она же подняла к мужу личико милое.

– Все готово, Ми… – ага, так и бывает, когда в мыслях один, а обнимает другой. – Милый…

Оговорочка, да не простая. Юльку кинуло в пламень ужаса! Еще бы, взять и почти назвать мужа соседским именем, это вам не шуточки.

Поскорее отвернулась и стала заваривать Кирочке чаю, его любимого, черного. Крутилась, вертелась и всячески угождала мужу. А все почему? Верно. Извечное чувство вины и постоянного долга.

– Я посплю. Ты не буди меня, ладно? – утомленный муж ушел в спальню, оставив, как обычно, жену наедине с самой собой.

Юлька, словно вытащили из нее батарейки, опустилась на стульчик. Руки на колени упали, волосы уныло повисли вдоль щек.

Знаете, москвичка наша все время была занята чем-то. Хозяйство, муж, йога, практика, соседи, хобби (делала игрушки и вязала для них одежки). Собственно, самокопание не было ее сильной стороной по той простой причине, что не хватало на это времени. Да и Юлька искренне считала, что не такая уж она и загадка мироздания, чтобы подвергать саму себя глубокому самоанализу. Жизнь ее не самая простая, но ясная и понятная. Если и занималась москвичка наша анализом, то не о себе, а применительно к жизненным ситуациям. Думала о Кирочке и их отношениях, о соседях и их нуждах, о детках– изгоях и новых методах адаптации, или вот о новом соседе, опять же. А о себе…вряд ли. Но это пока она Митю не встретила.

Что ты хочешь? Что ты выбираешь? Что тебе нужно? Все эти вопросы Широкова предполагали ее желания. А она не знала ответов. И если не считать ее мечты, озвученной Мите, побывать в Санкт-Петербурге, то …что?

– Хочу новую куртку и сайру прямо из банки, – все это Юлька проговорила окну своей кухни.

Напасть ты, ярославская! Все же удалось достучаться до этой московской жемчужины, которая пряталась в раковине из чужих решений, сторонних запретов и навязанных жизненных устоев.

С сайрой Юлька покончила минут за десять. Да с черным хлебушком, да все это еще и сладким чаем запила. Как говориться, «в охотку». Потом умылась, слегка прибралась и отправилась…в магазин. Ну, случился бунт у нашей москвички. Против кого бунтовала? Не против кого, а за себя бунтовала она сейчас, прекрасно понимая, что спровоцировал этот одуряющее приятный протест, сосед ее новый. С серыми глазами, русыми волосами…и очешуенной задницей в джинсах цвета «классик».

На улице оттепель, весной пахнет. Да и уже на носу весна эта. Нынче четырнадцатое февраля, тот самый праздник, вокруг которого много споров и красных сердечек.

Шла Юлька не спеша, даже сумкой помахивала, непривычно легкой. А кругом нарядная, субботняя публика, витрины, сияющие шариками и медвежатами с сердечками в лапках. Музыка даже какая-то послышалась Юленьке. Приятно-то как! Просто идти, предвкушая покупку новой куртки, и не думать ни о чем. Разве что радоваться удобной обуви на ногах. Юльку, как и волка, кормили ноги. Потому удобные ботинки стали для нее обычным снаряжением. Вот и топала она ими, массивными и прочными, по тротуару столицы без опасения промокнуть или поскользнуться.

По дороге заглянула в чайную лавку. Купила себе зеленого чая и кофейку в нарядной банке. Корицы и шафрана. Потом, в книжном, приметила новую книгу любимой писательницы. Её тоже приобрела и спрятала к себе в сумку. Так вот приятно и расточительно добралась до универсального магазина и пошла бродить-глазеть! Чулки и трусики, потом флакон дорогих духов и легкий, шелковый шарфик с рисунком из веточек и листочков. Затем круглый, огромадный леденец на палочке и новая шапочка.

Ну, да, понятно, слово – шопинг не совсем русское, не совсем «наше», но никак нельзя переоценить его благотворного воздействия на нервную систему современного человека. Да, общество потребителей прекрасно сформировалось из всех нас, однако, жизнь такова. Не стоит отказывать себе в малых радостях, или в больших, если кошелек позволяет! Герой одного прекрасного фильма выдал с экрана – «Привычка быть несчастливым» – так долой ту привычку. Хотя бы на краткое время…

От автора: «Привычка быть несчастливым» цитата из фильма «О чем говорят мужчины. Продолжение».

И куртку Юленька себе приобрела. По размеру, между прочим. Что скажет Кира? Не это главное. Важно то, что скажет ему Юлька, когда будет объяснять новую свою покупку. А она найдет, что сказать! Ей, бедняжке, хлебнувшей вот за эти два часа свободы и радости, даже слов подбирать не придется.

Смотрела Юля на москвичек, нарядных, модных и понимала свою неказистость. Может поэтому и нацепила на себя и новую куртку и новую шапочку? Неважно. В итоге стала она гораздо более привлекательной. И для окружающих и, что самое главное, для себя лично. А когда сама себя считаешь привлекательной, что происходит? Верно! Походка плавная, от бедра, голова горделиво поднята, а глаза сверкают. И всех делов-то, куртку новую купить…

Правда, Юлька осталась Юлькой. В магазине косметики приобрела она сувениры для соседей. Припомнила и Дору с Фирой и Светочку и Ирэн. А потом … Потом она купила несколько больших бобин шерсти приятного серого цвета. Зачем? Странный вопрос. Для Мити… Задумала вязать для него большой шарф и шапку. И не спрашивайте, как она будет это делать в тайне от мужа. Она и сама еще не придумала. И, что характерно, совестью не мучилась ни разу. На сей раз она прекрасно оправдала саму себя тем, что Митя замечательный парень и уж очень многим она ему обязана. Да и всё их соседское сообщество тоже. Вот и будет для него памятный подарок, благодарственный, так сказать.

Прогулку свою бунтовскую закончила коробкой пирожных с кремом. Явилась домой, приметила, что Кирочка еще спит и упрятала свою шерстяную покупку в кладовку. В чуланчик. В старых московских домах есть чуланы. В Юлькиной тоже был и чего там только не было. В общем, Кира туда заглядывал редко, а посему и поймать Юльку с поличным он мог разве что по счастливой (несчастной!) случайности.

Запустила стиральную машину, занялась готовкой и припомнила, что муки на донышке. А к вечеру хотела пирог изготовить. Капустный. Нравилась Кирочке ее кулебяка, и Юльке нравилась. Так отчего не приготовить приятность? Себя порадовать и мужа? Кстати, хороший план. Если искать то, что нравится обоим, то гармонии в отношениях можно достичь и быстрее и проще.

Надела новую курточку (дорогую и стильную), шапочку, полюбовалась на себя в зеркало и отправилась в продуктовый, что на углу. Мучки прикупить, яичек, опять же. А на кулебяке можно сердечко выложить, мол, вот тебе Кира, подарочек от любимой жены ко Дню Всех Влюбленных. Никакой романтики, зато уют и домашняя забота!

* * *

– О, Димитрий, ты опохмелиться или так? – Ирина Леонидовна ничем не показала своего удивления, увидев Митьку на пороге.

Звонок в дверь раздался часам к двенадцати дня и стал для Джеки сюрпризом. Правда, приятным, учитывая, что пришел к ней не свидетель Иеговы и не Мосгаз.

– Я не напился вчера, как некоторые, – а выглядел взъерошенным и глаза отчаянные.

Мадам Шульц сразу поняла, что прискакал он по горячей надобности. Ирина дамой было многомудрой и сразу сообразила, что дело касается ее девочки и вот этого красавчика. Неужто, накосячил вчера? А теперь ищет помощи у нее, у Джеки?

– Записывай телефон.

Ну, Митины глаза округлились удивленно, однако он скоренько достал аппарат и записал телефон Юли.

– А теперь вали отсюда! Спать буду. И вот еще что, если узнаю, что Юлю обидел, прокляну.

Говорила, а сама уже понимала, этот не обидит. Скорее себе голову отчекрыжит, а Юльку ни ни. А телефон выболтала потому, что видела – Юльке нравится Митя. И что, при удачном исходе «военных действий», Кирочка скроется во мраке столетий, а эти двое будут счастливы, тем самым делая счастливыми и соседское братство.

* * *

Митька маялся. Реально! Все думал, обиделась Юля на его слова? Стоял у плиты в «Ярославце», занимался любимым делом, а мысли, как обычно, блуждали в голове.

– Дмитрий Алексеевич! – Вера Стрижак, помощница его верная и ценная. – Можно мне отлучиться в четыре часа? Буквально минут на тридцать! У нас флешмоб намечается в соседнем торговом центре. Прямо в холле. Хор наш выступит! Вот ко Дню Валентина акция – песня о любви.

Верочка уроженка хлебородной Кубани, пела исключительно! Забавно, что на собеседовании именно этим пением и привлекла внимание Широкова. Говорилось уже, что Митька по голосу мог отличить плохого человека от хорошего. Странное умение, но ценное. Нет, конечно Вера не пела на интервью, но вот до собеседования Митька услышал, как девушка тихо напевала, вероятно от нервов. Сидела на банкетке у его кабинета и мычала что-то. Он и запомнил ее, приветил и не ошибся! Они подружились, чисто и праведно. Вера помогала Мите, а он ей. Когда мадмуазель Стрижак не удалось стать мадам Васяевой, Митька отправил ее в хор. Тем самым спас девицу от депрессии и разочарования. А Вера на междусобойчиках, пела для Мити романсы и народные песни.

– Где? – вот еще толком мысль не додумал, а уже сложился план по налаживанию отношений с Юленькой.

– В «Заруди».

– Иди, Вер! Беги!

– Спасибочки, Дмитрий Алексеич. Дай вам бог всяческих благ и жену балерину! – и была такова!

Еще полуднем Митька получил телефон Юльки от Джеки и никак не мог придумать, что и как написать московской напасти. А если прибавить сюда ее замужнее состояние, то дело представлялось еще более затруднительным.

Так, до шестнадцати еще есть время. Целых сорок минут!

– Петь, я сбегу ненадолго, ага? Ты давай, Сомову скажи, чтобы сердечек рисовал побольше, – скомандовал Митя.

Ресторан был полон. Мальчики «гуляли» девочек. Никакой пошлости. Просто романтика и день всех влюбленных. Тут тебе и салатики легкие, дамские, и десертики нарядные сердечковые. А с точки зрения бизнеса, чистая прибыль ресторану. Значит, нужно постараться. Митька и постарался. Вызвал все смены на кухню и пообещал премию с выручки. Никто и не отказался. Восьмое марта на носу. Будет, чем порадовать своих жен и девушек.

Оставить кухню надолго в «хлебный» день Митька не мог. Команда его ждала! Но и о Юле он никак не мог не вспомнить. Потому, не снял Широков кухонной формы шеф повара, накинул пальто и уже на бегу, принялся звонить Юльке. Плюнул на Кирочку и решился.

* * *

Звонок застал Юльку у подъезда дома. Она, если помните, за мукой спешила в угловой магазин. Номер незнакомый, но Юле привычно. Ее телефон «гулял» по родителям ее подопечных, они и создавали для Юли имя и репутацию, часто рекомендуя ее, как психолога, своим знакомым. Она ответила на вызов, разумеется. Кирочке нужна была новая машина, а Юле, соответственно, работа и денежки.

– Юль, привет. Широков.

Юленька притормозила и сотня вопросов в ее голове затрепыхалась одномоментно.

– Привет.

– Ты где сейчас?

– В магазин иду.

– Куда? На угол?

– Ага.

– Ок, – и отключился.

После этого непонятного и краткого допроса, Юлька пошла медленно, останавливаясь периодически и впадая в ступор. Однако до магазина добралась и занялась покупками. В ее тележке лежал уже десяток яиц в бумажной коробке. Туда еще муки добавить и капустки. Вот и кулебякин набор, почти в сборе.

Не знаю, замечали ли вы, что женщины, делая покупки, выбирают продукты слегка нелогично. Нет, расчетливо, хозяйственно и все такое прочее, но нелогично! Вот, к примеру, стеллаж с мукой. Казалось бы, чего проще? Бери пачку, клади в корзину и иди оплачивай. Ан, нет! Надо пересмотреть все упаковки и выбрать ту, которая стоит вдалеке. Так сказать, в труднодоступном месте. Вот и Юлька наша тянула с самой верхней полки большую пачку муки, пыхтя и напрягаясь. Заметьте, точно такие же стояли и на расстоянии вытянутой руки, но Юльке нужна была именно та, верхняя. Вот уже заветная мучица в руках у победительницы, а приза не получилось.

– Оставь, Юлька и пошли. Только быстро! – Митя, непонятно как образовавшийся возле Юленьки, вытянул заветную пачку из ее рук и вернул на полку. – Бежим! Где рука то у тебя?

Митька цапал Юлин рукав, пытаясь нащупать ее ладонь. Удалось.

– А? – вот и весь москвичкин вопрос.

Митя – пальто нараспашку, в красивой черной форме с красной оторочкой, при фартуке и бейдже «Шеф повар», уже тянул Юлю к выходу. А она, вот странная, все оглядывалась на свою брошенную тележку и десяток яиц в бумажной коробочке.

Уже на улице вернулся к Юле дар речи. Правда, Митя крепко держал ее за руку и волок за собой, что мешало нормальному диалогу.

– Митя, куда? Я не могу!

– Можешь. Это ненадолго! Юль, давай уже, не тормози, – и бежал по тротуару, пугая прохожих.

Ну, пришлось бежать за ним. Правда, Юлька ни за что бы не призналась вслух, что ей было хорошо и счастливо. Бежала, словно летела. И Митькина горячая рука, что сжимала ее ладонь, добавляла прыти и ногам, и мыслям, и желаниям.

Влетели в торговый центр «Заруди» и остановились в холле, полном народу, выравнивая дыхание.

– Сейчас. Подожди немного, ага? – Широков приобнял Юльку за плечи, а она, глупая, снова обрадовалась.

И опять эта адреналиновая воронка в груди! И совсем не из-за бега, а из-за него, Митьки.

– Что случилось-то?

– Тихо стой и жди.

Юлька огляделась. Ничего такого подозрительного не заметила. Люди веселые ходя туда-сюда. Детки с шариками. Обычный день, обычного торгового центра. Ну, разве что, наряднее все, из-за праздника.

И тут чистый, красивый голос… Сначала одинокий, а потом, мамочки мои! Девушки, много, из толпы. Собрались одним хором и запели так изумительно, что Юлька дышать перестала, как и сотня тех покупателей, что пришли сюда сегодняшним днем.

От автора: Песня «Одинокая гармонь» Слова М. Исаковского, Музыка Б. Мокроусова

Спели так, что некоторые даже всплакнули. Крики, аплодисменты и буря восторга. Сама Юлька пищала радостно и все дергала Митю за рукав, мол, как круто!

Митина улыбка добавила восторга москвичке, но и напугала. Она еще помнила его прощальное объятие вчерашней ночью и легчайший поцелуй в макушку. Краснеть не стала, но смутилась. Огляделась, чтобы скрыть неловкость, и заметила девушку. Та внимательно смотрела на них с Митей и уходить не спешила. Широков взгляд Юлин проследил и обратился к той самой, смотрящей.

– Вера, иди сюда, – поманил Митя и девушка подошла, без стеснения оглядела Юльку. – Юль, это помощница моя из «Ярославца», Вера. Без нее, как без рук. Это Юля, соседка моя.

– Привет, – Вера улыбнулась.

– Здравствуйте. Вы же пели, да? Как красиво! Спасибо большое.

– Понравилось? Супер! Приятно, между прочим, комплименты получать, – потом она обернулась к Мите, – Дмитрий Алексеевич, я в ресторан. Вас к которому часу ждать?

Митька глянул на часы, и Юле стало понятно, что торопится он. Тут же заговорила:

– Иди, Митя. Работы, наверно, много. Спасибо, что вытащил меня.

– Юлька, мне, правда, бежать нужно. Ты сама доберешься? Напиши, когда домой придешь, ага? – Митя и не заметил, что Вера тактично отошла.

Писать Мите? Да как же…Да что же… Но смотрел, напасть ярославская так проникновенно, что отказать не было никакой возможности.

– Ага.

– Попалась! Теперь долг твой втрое запишу! Слово моё, все же, не вернула, – Митька обнял Юлю, поцеловал в лоб и сбежал, прихватив Веру.

Потом обернулся и крикнул:

– Юль, куртка классная!

Юлька потопталась еще немного и пошла домой. По дороге завернула в магазин и купила, все же, муки, капутски и яиц.

Дома Кира «стрелял». Юленька сняла обновку и повесила ее в шкаф. Взяла сумки и на кухню. Там возилась с кулебякой, а думала о том, во сколько Митин ресторан закрывается?

Капустный пирог вышел праздничным. Кирочке понравилось, и он с удовольствием умял два больших куска, поцеловал жену и уселся перед телевизором.

– Кира, а давай сходим куда-нибудь? – Юля присела рядом с мужем на диван.

– Куда, Юль?

– Ну, хотя бы в кино. У нас в пятницу годовщина.

– Юльчишка, ну какое кино? Я в пятницу гостей позвал. Пять лет супружества, это не хухры мухры.

Гости, снова, гости Кирочкины. Что-то в Юльке подпрыгнуло и перевернулось.

– Кир, давай годовщину вдвоем отметим. Мы уже давно не были вместе.

Кира даже пульт выронил.

– Малыш, ты чего это? Мы же все время вместе.

– Мы в одном доме, но не вместе, Кирилл. Я с тобой хочу быть, а не с кем – то еще.

Ну, Кира такой Юльки не видел еще, потому и слегка напрягся. Дураком он не был ни разу и понял, что нужно согласиться, иначе может случиться разногласие. А это ему совсем не улыбалось. Почему? Новая тачка маячила на горизонте, а жена, похоже, капризничает впервые в жизни.

– Хорошо. Юль, как скажешь. Я на пятницу закажу столик в ресторане, идет? Посидим вдвоем. Только ты и я. Да, солнце?

Юлька кивнула, но радости на ее лице Кира не приметил. Он что-то упустил? И задумался о новом соседе. Вот не нравился ему этот самовлюбленный ишак. Еще и к Юльке лез обниматься. Нет, не годится. Нужно временно прекратить свои походы и заняться Юлькой.